Олег Владимирович Фурашов
Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями
Если кто-то предположил, что Пробой внедрился в святая святых американской разведки посредством того, что стал продавать «скунсам» байкальскую воду со скидкой, тот, мягко говоря, был неправ, а жёстко выражаясь – более чем недалёк. Резидент новой формации применял принципиально иные методы. Он приступил к возведению «нулевого цикла», начав с поисков места установки микросканеров-ретрансляторов близ особняков штаб-квартиры ЦРУ и особой федеральной тюрьмы.
В КГБ дураков заносит крайне редко, но заносит – без промашек не обходится никто. КГБ середины двадцать первого века превратился в своеобразную военизированную научно-техническую «шарашку» широкого профиля, с набором умельцев из самых различных отраслей искусства, науки и техники. Сюда не обязательно призывались высоконравственные личности, но требования быть патриотом и мастером своего дела здесь выдерживались неукоснительно. И чем выше в управленческой иерархии находилось спецподразделение «конторы», тем взыскательнее было требование к компетентности сотрудника. Пробой же получил боевое задание, числясь в штате центрального аппарата комитета. Он «шарил», как уважительно отзывались о нём сослуживцы, в сфере нанотехнологий. Сконструированные им ещё в качестве учёного автоматы функционировали в алгоритме, где за единицу отсчёта длительности брались сотые доли фемтосекунды, а масштабом для пространственных параметров служила постоянная Планка. Его изобретения строились с учётом принципа неопределённости Гейзенберга, а потому зону их базирования как микроисточников энергии нельзя было распознать.
Трудности тактического характера у Пробоя возникли «с прощупыванием» здания разведывательного ведомства, расположенного в центре Нью-Йорка и нашпигованного охранными приспособлениями и приборами слежения. На определение конфигурации охранной зоны российский резидент затратил более недели. Выручило то, что «дом шпионов», ощетинившийся подобно ежу, «простреливал» прилегающее пространство радиотехническими и иными аналогичными устройствами в архаичном волновом и временном диапазоне. Этими брешами чекист и воспользовался. Дальнейшее было делом техники.
Для выбора точки мониторинга, Пробою оказалось достаточно четвертьчасового неспешного моциона вокруг секретного особняка. На следующий день он присел на лавочку невдалеке от штаб-квартиры ЦРУ, чтобы, якобы, компактнее уложить магазинные покупки в пакете. Краткая переборка свёртков, а в результате на нижней ветке клёна появилась засохшая почка, установленная за мгновение с помощью специальной липучки. С той минуты устройство прилежно принялось фильтровать всех, кто входил и выходил из шпионской резиденции. Микросканер-ретранслятор работал на идентификацию и отслеживание в пределах ближайшего квартала маршрутов передвижения тех инкогнито, что попали в базу данных из уколовского портфолио. Причём, различного рода ухищрения в виде грима, накладных париков, плацентарных масок не в состоянии были дезориентировать прибор, ибо тот осуществлял отбор по силуэту черепной коробки и лицевому скелету. Параллельно сканер считывал и трансформировал движения губ наблюдаемых субъектов в вербальную форму, что также по крупицам (за стенами учреждения «скунсы» были не особо расположены к болтовне), но способствовало сбору сведений.
Мониторинг за федеральной тюрьмой разрешился проще. Психология бравых тюремных служак строилась преимущественно по принципу «системы ниппель»: всех пускать и ник-кого (желательно) не выпускать. Потому их и заботили решётки, подкопы, стены, да ближние подступы к ним. За ними пределы любознательности надзирателей резко угасали. Вследствие чего российскому разведчику не доставил проблем монтаж микросканера на чердаке жилого дома, разместившегося через дорогу.
Благодаря незаменимым электронным помощникам, а также и кое-каким собственным аналитическим усилиям, за полгода Пробой завёл двадцать пять электронных досье на интересующие его персоны, установив их имена, должности, домашние адреса, семейное положение, пристрастия и прочее. В их число попал руководитель контрразведывательной структуры нью-йоркского отделения ЦРУ Стэн Паккет, шеф гордского ФБР Брэд Остин, а также «рыцари плаща и кинжала» рангом помельче.
Таким образом, вообще неустановленными оставались личности ещё двух человек. Один из них условно значился под именем Барабары Рэдклиф (умная рысья мордочка шатенки ни разу не мелькнула на фоне отслеживаемых объектов). В отношении второго неизвестного Пробой не исключал, что к захвату Капличного тот привлекался по ситуации, в разовом порядке, из-за чего в поле зрения больше и не попадал.
Самое пристальное внимание Пробой сосредоточил на отработке личностей Стэна Паккета и Брэда Остина. Слежка за ними помимо профессионального интереса доставила российскому резиденту также и моральное удовлетворение: обычно другие находились «под колпаком» у главных городских ищеек, а тут они сами были взяты «на прицел». И неусыпное бдение вскоре принесло любопытные плоды познания.
Через полгода наблюдений Паккет впервые был замечен в обществе с необычным субъектом. Объектив сканера зафиксировал странного фигуранта на выходе из шпионского особняка. Диковинность заключалась в том, что фигурант не имел внешности! Вернее, внешность-то он наверняка имел, но вследствие непонятного эффекта силуэт его фигуры и черты физиономии на электронном носителе оказались полностью размытыми – даже «навороченный» суперсканер не помог. То бишь, янки тоже не только штаны протирали. Оставшись «с носом», Пробой был уязвлён до глубины души.
Ан нет худа без добра. Ничто так прозрачно не указывало разведчику на то, что он выследил птицу высокого полёта, как «эффект дематериализации». Стало ясно, что преодоление данного феномена позволит раскрыть тайну охраняемой персоны. И тогда Пробой применил техническую новинку.
В ходе второго визита «мистера Икс без лица» в него был произведён выстрел из ружья. Нет, отнюдь не из классической берданки колхозным сторожем. По команде сканера залп был произведён из кваркового ружья сверхмалыми физическими частицами. Так на инкогнито «поставили метку». И отныне, куда бы он ни следовал, он всегда пребывал под контролем Пробоя.
Слежка помогла. Вскоре прояснилось, что под «размытой личиной» скрывался Александер Дик. Следование по его пятам вывело российского разведчика на сверхсекретную клинику ЦРУ, дислоцирующуюся в пригородах Лос-Анжелеса. Возглавлял её доктор Герберт Вольф, а одной из его ближайших сподвижниц являлась…небезызвестная уже рыжая «социологиня», числившаяся в оперативной разработке в качестве Барбары Рэдклиф. Подлинное её имя звучало как Дороти Хэмилл.
Определить профиль деятельности данной клиники-лаборатории не составило труда, ибо КГБ интересовалась ею задолго до провала Капличного. Доктор Вольф совместно с подручными специализировался на медико-психологической проблематике клонирования человека и управления его сознанием. Иначе говоря, шеф медицинского учреждения не ограничивался продуцированием биологической матрицы социального существа. Ему мало было подражания матушке-природе. Его приземлённая и отнюдь не поражающая свежестью идея выражалась в выведении породы мыслящего скота, поведение которого жёстко детерминировалось установками их творца.
Так Пробой установил круг лиц, причастных к изуверским опытам над Евгением Капличным. После детально спланированного и подготовленного финала, он уже был готов привести в исполнение карательный вердикт над Диком, Вольфом и Хэмилл, как вдруг из центра поступила команда: операцию «Возмездие» приостановить и ждать новых указаний.
4
В конце июня 2053 года Москва дала Пробою новую директиву. Да такую директиву, что резидент ахнул!…
Центру легко давать указания: в кратчайшие сроки операцию «Возмездие» в отношении доктора-садиста Вольфа, проходившего как Экзекутор, трансформировать в акцию «Трансфер». А каково Пробою? Тем паче, что Вольф, словно заметив сгущавшиеся над ним тучи, стал шарахаться от собственной тени.
И, тем не менее, приказ есть приказ. Его не обсуждают, его выполняют. Разведчик маялся над заданием денно и нощно, осмысливая и переосмысливая известную ему информацию о Вольфе, прежде чем доложил о способе реализации плана «Трансфер» руководству. Столица покочевряжилась, покочевряжилась, но, за неимением лучшего, затею, отдававшую душком прожектёрства, санкционировала. Уж слишком, поначалу, закостеневших практиков-догматиков КГБ шокировала беспрецедентная и залихватская идея молодого да раннего сотрудника.
Итак, план «Трансфер» вступил в действие, и Пробой деятельно стал готовиться к летнему отпуску заодно с доктором-садистом, который тот по традиции собирался провести во Флориде. В третьей декаде июня Вольф авиарейсом № 7221 отбыл на самую южную оконечность материковой части США. Туда же, в Майами, но рейсом самолёта 7219, то есть двумя часами ранее, прилетел его негласный соглядатай.
Прибыв на курорт, эскулап разместился в закрытом элитном санатории американских спецслужб, привольно раскинувшемся на самом побережье Атлантического океана. Пробой как-то постеснялся, попросится к нему на постой, и устроился в недорогом и неприметном городском отеле. Впрочем, скучая по дядюшке Герберту, молодой разведчик ежедневно наведывался к нему. Но, из скромности, Пробой не приближался к американскому дядьке излишне близко, а из вежливости не афишировал свою привязанность, наблюдая за ним через специальный оптический прибор. Наблюдение велось с укромной складки возвышенности, господствовавшей над прилегающей местностью.
В основном предположения российского резидента о характере отдыха доктора оправдывались, за исключением двух моментов: тот не выезжал в город и отказался от традиционных занятий дайвингом, предпочитая спокойно загорать на пляже охраняемой территории. А ведь прежде Вольф слыл поклонником и подводного плавания, и не чурался посещения злачных мест Майами. Чего-то испугался?
Перечисленные обстоятельства осложняли проведение акции «Трансфер», однако не делали её неисполнимой. Они только обусловили отсрочку заключительного действа на три дня.
К середине первой недели отпуска доктора его визави Пробой был готов подать команду «Отдать швартовы!» Потому в семь часов вечера установленных суток он залёг в подысканном месте в положении «начеку», зная, что дядя Герберт любит после ужина «погреть пузо». И не ошибся. В половине восьмого тот пожаловал на пляж и вальяжно развалился в шезлонге. Праздношатающихся «скунсов» вокруг него почти не было. Ближайшего из них – «в дупель пьяного» майора ЦРУ – отделяло расстояние в три десятка ярдов. Близилось время «Ч».
Пробой к этому периоду вышел из «автономного плавания». И сегодня на него работала целая команда отборных российских ребят. Нет, они не залегли вместе с ним. Они находились на океанской глубине. В разведывательной подводной лодке специального назначения. Субмарина, не имея возможности по мелководью Флоридского пролива приблизиться к «театру военных действий», легла на грунт в десяти милях восточнее пляжа. В девятнадцать тридцать от неё отделилась десантная подлодка, которая в данный миг застыла в двухстах метрах от берега, скрытая толщей воды.
Пробой подал условный электронный сигнал экипажу десантников. Для них Пробой играл роль ориентира, относительно которого безошибочно вычислялась «точка залегания» Вольфа. В принципе, доктора за день до того пометили из кваркового ружья, но в ответственном деле продублировать координаты «объекта атаки» не мешало.
Получив сигнал от Пробоя, командир десанта мгновенно перепроверил расчётные данные по компьютеру и нажал кнопку пуска гравитационно-вакуумной установки «Вант-3». Параллельно от этого импульса сдетонировали заряды, заложенные накануне Пробоем в кустарнике в полумиле от особо охраняемой санаторной зоны. Последовательно раздалась череда взрывов, носивших отвлекающий характер. На них среагировала охрана санатория и те отдыхающие «скунсы», что находились в состоянии вменяемости. Потому никто и не заметил, что над морем молниеносно возникла едва видимая дуга, один конец которой опирался о приёмную камеру подлодки, а второй опустился к шезлонгу, в котором возлежал сибарит дядюшка Герберт.
Краткий миг змеиного шипения, и доктор, втянутый вакуумной струёй, вознёсся над акваторией залива подобно обожравшемуся варенья Карлсону. Мгновение телепортации, и дебелую тушу Вольфа мягко всосала приёмная камера вместе с плавками и мокасинами. Расчёт командира десанта оказался настолько корректным, что на пляже от садиста остался лишь лежак с полотенцем и гадкими выделениями его тела.
– Ёпть! – удивлённо выпалил «в дупель пьяный» майор ЦРУ, однажды в порядке обмена опытом проходивший стажировку в КГБ. Он увидел, что произошло нечто фантастическое, но так до конца и не осознал сути происшествия.
Майор, кряхтя, поднялся, неверной походкой доплёлся до вольфовского шезлонга, обозрел его, заглянул под него и, после тяжкого раздумья, повторил по-русски: «Ёпть! Что за фигня, господа офицеры!» Он вознамерился, было, обследовать остальные лежаки, но уже на третьем по счёту свалился наземь, забывшись в тяжёлом хмельном сне.
5
От Флориды до России путь неблизкий, тем более, если большая часть его пролегает океанскими глубинами. Тем не менее, по прошествии двух суток разведывательная субмарина на термоядерном ходу пришвартовалась в бухте Североморска, откуда Вольфа специальным самолётом доставили в Москву.
Перед Лубянкой Вольф и не думал запираться и изображать из себя героя. У тех, кто способен издеваться над людьми, – мелкая душонка и полное отсутствие идеалов. К тому же, дядюшка Герберт отчётливее, чем кто-либо другой, представлял те степени устрашения, что могли быть применены к нему. Потому он не просто сдался на милость победителя, а упреждающе вывернулся перед ним наизнанку. Уже в самолёте он попросил гаджет и скрупулёзно принялся излагать всё, что могло представлять хоть какую-то ценность для чекистов и повышало шансы Вольфа-Экзекутора на продление его животного существования.
В виду изложенных обстоятельств логически объяснимо, что встреча Вольфа с Грининым и Топтыжным протекала по несколько нетрадиционному сценарию. Как обычно велась оперативная видеозапись. Как обычно, была установлена личность врага (в том числе и то, что Герберт Вольф и Генрих Волков – одно лицо). А вот далее два полковника не приступили по заведённому порядку непосредственно к допросу, а погрузились в чтение своеобразной явки с повинной, изложенной доктором на двух десятках электронных листов.
Сухой и угодливый отчёт-раскаяние Экзекутора представлял интерес от начальной до конечной строки. В нём доктор, в частности, раскрывал специфику деятельности его клиники, выдавал известный ему шпионский контингент, упоминал о применении изобретений Георгия Листратова, подчёркивал, что работал под непосредственным руководством и по заданиям Александера Дика, а в завершение выражал готовность сотрудничать с российской стороной. Не выпали из его отчёта и Евгений Капличный с Дороти Хэмилл.
Вместе с тем, российских офицеров особо впечатлили два абзаца, содержавших не просто оперативную, а «горячую» информацию, требовавшую неотложных, экстренных мер реагирования. В первом из них раскрывалось намерение ЦРУ совместить диверсию на объекте «Ост» с физическим устранением лидера оппозиции Павлова. Во втором абзаце речь шла о том, что если по первой схеме действий случится фиаско, то Павлов устраняется по второму варианту.
Ознакомившись с этими двумя абзацами, Иван Сергеевич прервал чтение, ощутив, что по спине у него пробежал холодок.
– Что подразумевается под объектом «Ост»? – уточнил он у Вольфа, уже предвосхищая ответ.
– …Об…объект «Ост»? – от неожиданности вздрогнул тот, ибо успел «выбыть из контекста» в процессе долгой паузы безмолвия. – Это…Это русский реактор на Новой Земле.
– Время совершения акции?
– Время?…Ближайшие дни. При этом я исхожу из того, что кукол я передал Дику в начале июня. Конкретнее просто не знаю.
– Способ совмещения диверсии с ликвидацией Павлова?
– Не сведущ. Право, не сведущ, – сожалеющее признался Экзекутор. – Дик о том не проронил ни слова.
– Что такое «куклы»?
– Куклы? Это клоны, которых мы продуцируем в клинике.
Топтыжный подал знак Гринину, что ему необходимо выйти, чтобы отдать срочные распоряжения в связи с показаниями доктора. Его коллега понимающе склонил голову.
– Каким образом намечено использовать кукол? – продолжил устный допрос Гринин, когда за Топтыжным закрылась дверь.
– Испо-о-льзовать…, – протянул Вольф, собираясь с мыслями. – Клонированием я занимаюсь более тридцати лет. И, что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло: на некоторых опытных образцах по молодости я допустил просчёты по части метаболизма, то бишь процесса обмена веществ в организме. Промашка и открыла мне закономерности ускоренного биологического
созревания кукол…
Информатор прервался, давая возможность присесть Ивану Сергеевичу, вернувшемуся в кабинет.
– …Так вот, сейчас я способен вырастить клона до фазы взрослого человека за три-четыре года, – продолжил Экзекутор. – Естественно, зрелым он выглядит чисто внешне. Социальное и интеллектуальное развитие его соответствует восьми-десятилетнему ребёнку. Но и такой монстр вполне может функционировать, положим, в качестве тупого солдата-штурмовика, истребителя террористов и так далее. А равным образом такие марионетки сгодятся для роли интуриста, впервые выехавшего за рубеж и владеющего тремя-четырьмя фразами из русского лексикона. На этом, собственно, и построен замысел диверсии. Куклы прибудут под видом английских туристов с подлинными британскими паспортами. Сразу оговорюсь, что я не в курсе реквизитов документов и прочей…м-м-м…атрибутики.
– Однако у них должен быть кто-то типа командира, – предположил Гринин.
– Да, безусловно.
– И что, он тоже клон?
– Нет, человек.
– А кто конкретно?
– К сожалению, в такие детали меня не посвятили. Известно лишь, что этот человек способен управлять действиями клонов как вербально – при непосредственном контакте, так и посредством электронной связи. Клоны же с ним обратной связи не имеют и не знают в лицо. Иначе говоря, не могут назвать его по имени, инициировать контакт с ним.
– Этот резидент, что называется, и есть подлинный господин Ликвидатор.
– Да, можно и так назвать – Ликвидатор, – согласился американец.
– Зато вы не можете не знать идентифицирующих признаков
клонов, раз вы их…кгм…выращивали, – несколько возбуждённо включился в разговор Иван Сергеевич по той причине, что диверсия могла быть совершена с минуты на минуту. – Их позывные, возраст,
как выглядят…Вы не можете не знать, сколько их…
– Разумеется, разумеется, – постарался умиротворить его доктор. – Я всё скажу. Теперь это и в моих…интересах. Итак, три клона. Их имена: э-э-э…Билл Кроуфорд, Стэнли Боббик, Дуайт Уоттл. На вид – двадцати пяти – тридцати лет. Все в пределах среднего роста и обычного телосложения. Как вы сами понимаете, мы постарались, чтобы особых примет они не имели. Типичные белые американцы.
– Могут им изменить внешность? Или могут они сами изменить её, надев плацентарные маски и тому подобное?
– Кхе-кхе…Не исключено, но маловероятно.
– Почему?
– Мимика на их лицах и без того слабая, и потому маски, даже высококачественные, будут выдавать их.
– Хорошо, ну не голыми же руками они будут совершать диверсию? – не отставал от него Иван Сергеевич.
– О! Едва не упустил! Клоны начинены специальной расплавленной взрывчаткой, которую не обнаружит ни один детектор. Взрывчатка очень мощная. Она имплантирована им в голени, бёдра, ягодицы. Решение на самоподрыв ситуативно они способны принять сами, команду на подрыв им может отдать также этот…
– Ликвидатор?
– Да, Ликвидатор.
– Назовите наиболее безопасный и эффективный способ их нейтрализации.
– М-м-м…Если они будут работать в связке, то уничтожить их можно, только синхронно подорвав где-нибудь в…в безлюдном месте. Даже одновременные выстрелы в их головы, не исключают детонации. За вычетом того варианта, что повреждения локально снесут им мозг, но не затронут мест со взрывчаткой. Оптимальный же способ – отключение мозга клонов по единой команде. Или захват Ликвидатора…
Чекисты помолчали, переваривая полученные сведения. Затем
задали ещё несколько уточняющих вопросов. Уже напоследок, глядя на доктора в упор, Топтыжный прижал его «к стенке»:
– В показаниях вы вскользь упоминаете про Капличного. Какие
методы обработки вы к нему применяли?
– На стадии привлечения Дороти Хэмилл, мы обрабатывали его аппаратами Листратова, которые ЦРУ адаптировало под свои задачи. После фиаско в гостинице «Тихая гавань» пытались использовать традиционные для спецслужб физические и психические способы воздействия…Бессмысленно – Капличный не выходил из ступора.
– Иначе говоря, вам не удалось выбить из него нужные данные?
– Да. Ваш разведчик оставил нас без эксклюзива, – не без смущения сознался Вольф. – Как профессионал я проанализировал причину фиаско. Она не в несовершенстве методов или аппаратуры. Она в том, что любой гипноз, любой препарат, любая техника воздействуют разлагающе на психику тогда, когда в подопытном опережающим образом разбудили хотя бы минимум расположения к гипнотизёру или сочувствия к самому себе. К тому, что тебе будет больно, что вот-вот тебе вышибут единственный уцелевший глаз, что ты никогда уже не встретишься с родными…И тому подобное. На этой основе и расшатывается воля, расширяется брешь самосохранения. А наши тупые живодёры ещё в отеле убили в Капличном…м-м-м…ту питательную среду эгоизма, что взрастила в нём Дороти Хэмилл. Капличный изначально сжался в комок нервов и замкнулся, отторгая любые попытки выйти на контакт с ним. При таком настрое даже ударный медикаментозный цикл, что мы применили в итоге к нему по настоянию Дика, – бессилен. От сверхдозы Капличный просто впал в вегетативное состояние.
– И завершающий на сегодня вопрос, Волков, – положил палец на кнопку вызова конвоиров Иван Сергеевич. – По имеющимся у нас данным вы были исполнителем заказа Льва Лонского по клонированию специальной породы собак и ребёнка?
– Эхма…Так оно. Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой…По заказу Лонского я действительно клонировал породу собак-убийц, а из генетического материала погибшей…э-э-э… Марины…Фамилию запамятовал… Вывел девочку. И сразу вынужден вас огорчить: всё это сейчас – на словах. Доказательства причастности к тому Лонского уже вряд ли существуют.
– Ваш старинный приятель Артур Артурович также к этому
причастен?
– Олби? Да, мы работали с ним на пару.
6
Джон Маккой в специальном кабинете посольства США проводил заключительный инструктаж с Александером Диком перед обратным вылетом. Официальная часть визита была исчерпана, но для полной готовности к встрече в верхах по противодействию терроризму оставалось проделать некоторую техническую работу. Вот эта рутинная дипломатическая деятельность и составляла легальное прикрытие для Дика, остающегося в России.
– Напоследок, или, как говорят русские, «на посошок» проанализируем алгоритм дальнейших действий, – сказал Маккой резиденту.
– Да, – отозвался тот.
– Итак, Александер, акция «Своя игра».
– Акция «Своя игра»…У русских в сентябре стартует предвыборная кампания, но Лапотник фактически и парламентские каникулы использует для встреч с электоратом. Сегодня он прилетел из Сыв…из Сыв…из Сык-тыв-кара…Ну и словечки у русских!…В Архангельск. Завтра с космодрома в Плесецке он намерен совершить турполёт на космическом аппарате «Буран-М» на Луну. Этим же рейсом летят и наши куклы. Далее, по сценарию: при возвращении с Луны – захват управления, таран и взрыв, которыми уничтожается термоядерный реактор «Гелий-3» и соседствующий монопольный коллайдер. Гибнет и сам Лапотник.
– Способ захвата управления?
– Основной – суперпроцессор, имплантированный в куклу, переподчиняет электронную программу бортового компьютера и направляет «Буран» на объект. Наши спутники создают локальные помехи в глобальной навигационной системе русских. Поскольку это свершится в течение двух-трёх минут, постольку крайне маловероятно, что экипаж корабля успеет среагировать, сблокировать внешнее воздействие и перевести судно в
пилотируемый режим. Запасной вариант – силовой захват куклами.
– Таран обеспечивает диверсию?
– Мы ещё раз уточнили: точный таран обеспечивает детонацию реактора.
– Идеологическое прикрытие диверсии?
– При выходе на финишную прямую куклы выдают в эфир от имени Павлова предсмертное заявление, что его захватили боевики Лонского и Зарукина. В итоге его соперники дискредитированы. Пока русские разберутся, что к чему – выборы в России сорваны, дикарская держава погружается в пучину хаоса.
– Фальсификат записи голоса Лапотника надёжный?
– Как говорят русские, комар носа не подточит. Голос имитатора для человеческого уха неотличим от голоса самого Лапотника.
– Куклы в норме?
– Да, куклы функционируют в заданном алгоритме и к установленному сроку будут на месте.
– Если происходит непредвиденный срыв?
– Тогда куклы дистанционно ликвидируются Поводырем, взамен акции «Своя игра» проводится более узконаправленная акция «Плебисцит».
– Катастрофа реактора будет носить локальный характер?
– Да, мощность установок относительно небольшая, и катастрофа будет носить локальный характер. Взрывная волна в качестве поражающего фактора распространится в радиусе до 1000 километров. С учётом вечной мерзлоты на Новой Земле, существенных тектонических сдвигов, цунами и тому подобных явлений не ожидается. От термоядерного взрыва погибнут немногочисленные аборигены, спецконтингент русских учёных и чекисты. Взрывы радиоактивным заражением не грозят.
– Позиции Поводыря надёжны?
– Абсолютно. В России он давно и хорошо легализовался. Организовал секту «Северное сияние», формально выступая рядовым членом её.
– Если русские его возьмут?
– Вряд ли он им живым дастся. Ведь его предки были
репрессированы русскими спецслужбами как члены секты «Свидетели конца света». Потому он их люто ненавидит.
– Провидение да сохранит Америку! – суеверно прокряхтел Маккой.
Глава восьмая
1
Чекисты и до захвата доктора Вольфа располагали планом предвыборной кампании блоком «Павлов – Рокецкий». Впрочем, под негласный контроль попали и иные кандидаты – интересы государственной безопасности требовали. Благодаря этим упреждающим мерам Топтыжный заранее проанализировал маршрут Павлова. И, по всей видимости, Иван Сергеевич нащупал искомый пункт в поездке спикера.
Под воздействием железных логических выкладок полковника и в руководстве КГБ также возобладало мнение, что таковым является Архангельская область. Кстати, и родом Павлов был из Архангельска. Там же некогда начиналась его профессиональная карьера.
Вчера председатель парламента прилетел туда из Сыктывкара. Текущим днём он провёл рабочее совещание с руководством региона, несколько встреч с населением. Затем Павлов планировал совершить пропагандистский туристический полёт на Луну с гражданского космодрома в Плесецке. Плесецк территориально близок к острову Новая Земля, а значит и к термоядерной станции «Гелий-3». Космический корабль вполне приемлем для применения в качестве гигантского снаряда. Если его захватят пресловутые «куклы», то гипотетический удар по целям стратегического значения вполне трансформировался в реальную опасность.
И органы госбезопасности запустили механизм экстренной проверки информации Экзекутора. Данные о «куклах» подзапоздали: номинальные граждане Великобритании Билли Ф. Кроуфорд, Стэнли Б. Боббик и Дуайт Н. Уоттл к тому времени уже прибыли в Россию под видом туристов. Пройдя таможенный и паспортный контроль, они поселились в гостинице «Москва», откуда бесследно растворились. Согласно ваучерам они прибыли в Россию с целью экскурсионного космического полёта. Да вот только в предписанном отеле Архангельска «куклы» до их пор не зарегистрировались.
Поиску диверсантов способствовали голограммы их лиц, полученные при прохождении пограничного контроля. Потому изображения Кроуфорда, Боббика и Уоттла немедленно разослали по компетентным инстанциям, а также выставили секретные круглосуточные посты во всех отелях Архангельска, а равно на военном и гражданском космодромах в Плесецке.
Запоздалая реакция не дала немедленной отдачи в обнаружении марионеток. Риск от их безнадзорности многократно возрастал и потому, что ЦРУ, наверняка, уже хватилось доктора Вольфа. Потому «скунсы» могли скорректировать алгоритм действий «кукол», и без того не ясный российской стороне.
Мало того, корифеи федеральной спецслужбы лишь в наиболее общих чертах выработали рекомендации для особой группы чекистов относительно действий, при появлении на горизонте необычных террористов. Опыт работы с ними отсутствовал, а решающее значение могли иметь те конкретные обстоятельства на месте, кои нельзя было предугадать. Исходя из этого, руководство КГБ и наделило всей полнотой прав, а, значит, возложило и всю полноту ответственности, на оперативного командующего операцией – полковника Топтыжного. Иван Сергеевич посредством спецсвязи тотчас организовал выполнение неотложных розыскных и профилактических мероприятий в Архангельске, а сам вылетел туда на самолёте Крутова.
2
В аэропорту Архангельска полковника встретил его
заместитель – майор Евгений Говоров, прибывший на север тремя часами ранее. Он и «обрадовал» начальника:
– Есть важные новости, Иван Сергеевич, – сказал Говоров, когда они сели в автомобиль, следующий в ведомственную гостиницу.
– Говори.
– Наши сообщили из Плесецка: два билета на дневной
космический рейс перебронированы на Стэнли Боббика и Дуайта Уоттла. Они поменялись с другими туристами. Кстати, тем же рейсом летит Павлов.
– Так-так. Дневной рейс во сколько?
– В двенадцать.
– Нам места забронированы?
– Да. Одно в кабине пилотов, второе – в пассажирском салоне.
– Погоди, погоди…А где же третий клон? Этот, дай бог памяти…Кроуфорд?
– Тот пока ничем себя не проявил.
– Плохо. Ну, а Ликвидатор?
– Иван Сергеевич, он не Ликвидатор, а космическая чёрная дыра – невидим и неслышим.
– Очень плохо! Беспокоит меня то, что этот карабас барабас и Кроуфорд засели в засаде, из которой могут появиться в последний момент. Н-да…Дальше?
– Мало того, Иван Сергеевич…Дуайт час назад тоже оторвался от наружки.
– Что за бардак?! Найти!
– Ищем. Отрабатываем вариант их прибытия на взятых напрокат автомобилях.
– А Стэнли?
– Этого мы плотно мониторим. Сейчас он обретается в Архангельске, в гостинице «Холмогоры».
