полная версия

Олег Владимирович Фурашов
Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

– А почему и нет? – загорелась острым желанием студентка. – Пусть эти дуболомам недоделанным вломит за разгильдяйство тот…, кому положено! Только…Только, как вы это сделаете?

– Сейчас я удаляюсь от вас, – разглядывая постеры, пояснил новообращённый авантюрист-комбинатор, – а через пару минут подкачу к вам на своём болиде. Машина вас перекрывает, дверь распахивается, вы прыгаете внутрь, пристёгиваетесь и… – нас не догонят! Принимается?

– Алеа якта эст! – задорно тряхнув копной тёмно-каштановых волос, проговорила девушка.

– ? – вопросительно поднял брови журналист.

– По латыни – жребий брошен, – засмеялась Диана. – Принимается. И молчать! – начальственно цыкнула она на парней, распахнувших было «варежки» для возражений.

Юрий сел в машину, совершил на ней ложный маневр, усыпляя бдительность сторожей, а затем на холостом пробеге подъехал к киоску, лихо притормаживая в паре метров от него и синхронно открывая пассажирский борт. Лонская на ходу запрыгнула в салон, азартно выпалив: «Форвард онли!»¹, и болид рванул с тормозов, как засидевшийся гепард.

Выходка Рокотова, по крайней мере, на начальной её стадии, удалась потому, что он направил автомобиль не в сторону обычного выезда, а в противоположном направлении – по обновлённому

Пешеходному бульвару, простиравшемуся до самой кручи над

Москвой-рекой. Вот такого выкрутаса «конвой» Дианы никак не

ожидал!

Уже на первой полусотне метров стрелку спидометра зашкалило за отметку триста километров. Но Юрий гнал болид, мчавшийся уже ракетой, дальше и дальше – к парапету смотровой площадки, устроенной на крутояре Воробьевых гор. Лиц ошалевших «секьюрити», «студиозов» и прочей «почтеннейшей публики», столпившейся у административного корпуса, он, естественно, не видел, но живо вообразил, что они одинаково изумлённо вытянулись у них до размеров ослиной морды. И столь непосредственная и животная реакция зевак была вполне мотивированной: и из-за крайней дерзости похищения, и из-за неминуемой гибели смертников, нёсшихся в «Витязе» к обрыву.

«Пристегнись!», – крикнул водитель пассажирке. Диана выполнила его команду, но не издала ни звука в ответ. Девушку вдавило в спинку сиденья то ли от страха, то ли от скорости, но внешность её не выдавала паники. Она лишь упрямо сжала губы и азартно смотрела на пространство, бешено устремившееся им навстречу. «Сильная натура!» – уважительно подумал Рокотов.

Скорость движения болида нарастала. Деревья, высаженные вдоль тротуара, уже не мелькали, будто спицы вращающегося велосипедного колеса, а слились в сплошную стену. Спереди на машину стремительно надвигался непреодолимой преградой ограждающий парапет, а еще далее – провал лужниковского

урочища.

У Рокотова и самого мурашки сумасшедше забегали по спине. Однако он выдержал характер, и лишь когда от столкновения с преградой их отделял ничтожный миг, потянул штурвал болида, работавшего уже в полетном режиме, на себя. Машина фантастической «летающей тарелкой» взмыла в воздух и полетела над речной излукой, совершая гигантский плавный полукруг.

2

Могущественнейший Лев Максимович, которого заочно

почтительно и со страхом называли Волчий оскал, выл от бессилия.

Он, который мог мановением пальца привести в движение полстраны, который росчерком пера тратил миллиарды, малейшие пожелания которого приближённые угадывали по властному трепетанию ноздрей, оказывался не в состоянии совладать с капризной субреткой. Противоборство с ней настолько выматывало и истощало, что у него, будто у цинготного, начали неудержимо крошиться зубы, а слизистую рта стянуло волчанкой. Бесполезным оказалось и сбалансированное питание с витаминами, и курсы лечения у лучших стоматологов…Разрушительный процесс нарастал. В конце концов, дантисты развели руками и сказали, что виной всему нервы.

Вот почему захворавший бизнесмен тайком отправился на приём к модному в кругах столичного истеблишмента врачевателю Артуру Артуровичу Олби. Лев Максимович знал Олби с давних пор (ещё по прошлым контактам в провинции), «перетащив» за собой в Москву. Он доверял проверенному кадру и не впервые обращался к его услугам, когда случались крупные неприятности.

Кортеж из лимузина и двух сопровождающих «джипов» остановился возле здания элитной клиники. От входа авторитетного визитёра с подобострастием проводило к кабинету само медицинское светило. Артур Артурович усадил клиента с бездонной мошной в удобное кресло, скромно расположившись напротив пациента на стуле.

– Я – весь внимание, Лев Максимович, – вежливо и уравновешенно проговорил Олби.

– Даже не знаю, с чего и начать. Или, вернее, с кого… – характерно оскалил тот зубы до верха дёсен. Привычная гримаса обнажила столь ужасающую картину полости рта промышленника, или, как сказали бы его недоброжелатели, волчьей пасти, что эскулап чудом не опрокинулся вместе с креслом, а также не без усилий сдержал непосредственную эмоциональную реакцию.

– Л-Лев Максимович, говорите без обдумывания о том, что вас волнует, – овладев собой, мягко и располагающе предложил врач. – Излагайте напрямую, по позыву души. Как раз в той последовательности, в какой рождаются мысли. И помните, что всё, озвученное здесь, останется между нами. Мы же с вами старые знакомые.

– Хорошо, – кивнул посетитель, и лицо его покрылось красными пятнами. – Я…Мне…Да застарелая как мир проблема, Артурчик. Моя…э-э-э…пассия достала…Видишь мои зубы? Были зубы, а стал чмокающий аппарат. И всё по её милости. Короче: эта сучка мне изменяет. Мало того, так она ещё меня и кинет! И кинет по-чёрному! – с выдержанного тона вдруг сорвался на выкрики властелин львиной доли России, вновь оскалив аппарат хиреющего хищника.

– Успокойтесь, пожалуйста, – умиротворяющее остановил его доктор. – Сейчас мы с вами во всём разберемся. М-м-м…измена – свершившийся факт?

– Я их не застал, понимаешь, не застал…

– Понимаю. Но раз сие не факт, то, давайте, не будем спешить с окончательными выводами, – мягко посоветовал ему врач. – Давайте, обговорим детали, питающие ваши сомнения. Ладно?…Вот и прекрасно. Итак, последовательно и без эмоций поведайте, пожалуйста, на чём зиждется ваша ревность?

– Ладно, – остывая от размеренного тона и расслабляющих манер доктора, согласился пациент. – В последние полгода к нам зачастил Конь Дамский…Тьфу, ты…Эта…Зачастил секретарь Совбеза Коданский. Вернее, поначалу я сам, идиот, привечал его в целях…В целях…Впрочем, оставим это…Так вот, зачастил он к нам на всякие фуршеты и суаре, а потом и сам стал мою…кха-кха…цыпу на кремлёвские и благотворительные мероприятия приглашать. Я начал кое-что примечать за ними, приглядывать. Но…Коданский – важный человек в Кремле. Интересы бизнеса превыше всего. Внутри погано, а терпел…, – с хрустом сжал кулаки Лев Максимович.

И влиятельный пациент принялся изливать желчь, излагая подозрения в отношении любовницы и безуспешные ухищрения по части того, чтобы взять её с поличным. Прошло ещё с четверть часа, прежде чем он замолчал. Олби, изучивший нрав олигарха, специально его не перебивал, давая выход психическим метастазам. Апробированная практика. Зато теперь больной разложился перед ним, что труп в заключительной фазе вскрытия.

– …Третьи сутки не сплю, – из гневной интонации внезапно впал в жалостливую рассказчик. – Места себе не нахожу. Западло, что через неё, стерву, и меня имеют…Мало того, эдак ведь она и секреты за жеребячий аргумент Коданского продаст. Кинет меня…Не знаю, что и делать. Вот, снова нервный тик пробрал, – и он в подтверждение гнилозубо оскалился.

– Почему вы решили, что она выдаст тайны? – вступил доктор в диалог.

– Почему, почему…, – скривился промышленник. – Да потому, что я в своём кабинете случайно муху заметил…

– Муху?!

– Муху. Ма-а-аленькую такую мушку. Никогда мух не было, а тут появилась…

– И что?

– Так ведь сроду не бывало…Смекаешь?

– И-извините, н-нет.

– Сроду мух в офисе не бывало, а тут появилась…Ну, я сделал втык секретарше. Она хотела муху хлопнуть газеткой, но хорошо, что Лизку за руку Кир ухватил. Он-то сразу прочухал, что муха – шпион. Кир полез за ней к вентиляционной решётке, а та дала задний ход – и в дырку! Ты, Артур, когда-нибудь видал, чтобы букашка задницей вперёд ползала?

– З-задницей вперёд?…Хым…

– То-то же! Кроме моей цыпы такую подставу никто не мог удеять…

– Так-так-так…А вы её по-прежнему любите? – осторожно сменил тематику Артур Артурович, оценив глубину психических изменений в сознании пациента.

– Люблю, козу драную, – признался именитый гость.

– В вашей ситуации расставание с ней…даже на время, конечно же, исключено? – скорее утвердительно, нежели вопросительно

сказал доктор.

– Абсолютно! – замахал руками промышленник. – Если её,

паразитку, отпускать на все четыре стороны, то только в расчленённом виде.

– Ясненько. Свободу передвижения вы ей, само собой, ограничили?

– Ещё бы. Пока я не определюсь, как с ней быть, она Коню Дамскому и полсиськи не выкажет.

– Разумно. В темницу вы её, естественно, сажать не станете?

– Ни-ни. В прошлый раз я убедился, Артур Артурович, в твоей правоте, что окружённый должен иметь наихудший для себя, но выход. Я её как-то запер на даче, так она мне рожу изгваздала, двух охранников изувечила и сама чуть не вздёрнулась…Шут с ней, нехай учится, рассекает по автострадам, делает шопинг по Москве, но под контролем.

– Отличненько. Не сомневаюсь, что и фейсконтроль налажен.

– А как же. Хоть и гадско, а для полного спокойствия я шлюшке этой электронный маячок вшил. Теперь ей и в катакомбах Одессы от меня не скрыться.

– Лихо, Лев Максимович.

– Лихо-то лихо, так ведь жаба душу всё одно гложет. Бабскую слабость на передок, как и дерьмо от слона, никаким сомбреро не накроешь.

– А вот тут, Лев Максимович, вот что я вам скажу. Не мучьте себя домыслами: было-не было. Простили – баста! Главное, осознание того, что вы чисты перед ней. Поверьте, для совести это очень даже хорошо, что перед вами, быть может, не чист тот, кому вы одно добро дарили. У меня у самого, Лев Максимович, нутро подпачкано, однако есть уголок стерильности, что я блюду до последнего. Есть человек, перед кем я свят. И эта святость меня оправдывает в других…кхе-кхе…затеях. А уж, не приведи господь, она вам вдругорядь явную свинью подложит, тогда вы с неё и взыщете с наценкой…

Долго ещё эскулап душонок человеческих ублажал столичного набоба. Он достоверно знал, что если не снимет внутреннего напряжения с больного, то бесполезным окажется любое лекарство, а полость рта психически прокажённого стянет так, что она воистину превратится в волчью глотку.

И Олби добился-таки нужного эффекта – от его увещеваний состоятельный клиент постепенно оттаял. Скрытая натуга отпустила его. Зато внутренний зуд от него заразой перекинулся на доктора, и тот сознавал, что вечером ему придётся изгонять из себя подцепленную бациллу душевной заразы, вешая её на другого человека.

– Так что, Лев Максимович? Может, не надо крайностей? – вопросительно завершил психотерапевтический монолог врач, видя, что душевное равновесие клиента восстановлено.

– …Нет, надо, – поразмыслив, уже хладнокровно и взвешенно сказал олигарх. – Мочи нет терпеть. Я из-за неё с женой развёлся?

– Развелись, – кивнул врач.

– С детьми в разрыве?

– В разрыве, – склонил голову Олби.

– Её прихоти выполнял?

– Выполняли, – согласился с толстосумом собеседник.

– Вот и сделай ей промывание мозгов, Артур, как в прошлый раз условились, – жёстко завершил тираду промышленник.

– Ещё раз вынужден предупредить, что нанохирургия её мозга может обусловить…

– Да не забыл я, не забыл, – вскипая, перебил медика важный посетитель. – Помню, что она может утратить…как это… личностную самобытность, незаурядность…Нехай! Сыт я её неповторимостью по горло! Не я для неё, а она – для меня! Весь мир отстой, а я – король! Усвоил?

– Что ж, – понимающе проронил Олби, – воля ваша. Тогда, Лев Максимович, нужно доставить её завтра к десяти часам. Мы её подготовим, а послезавтра осуществим щадящее оперативное вмешательство…

– О`кей! – просиял богатей, вставая из кресла. – Завтра в десять.

– Да, Лев Максимович, – подтвердил Олби, собираясь проводить олигарха до крыльца.

– Не надо, Артур, – остановил его тот. – Я сам. Завтра в десять! Завтра в десять…

На крыльце шефа встретил начальник службы безопасности

Кир Отстрелов. Физиономия у него была бледнее бледной поганки. Босс вознамерился, было, распорядиться насчёт незамедлительного доставления любовницы на старую дачу, на Николину гору, но начальник охраны опередил его:

– Лев Максимович, Диана пропала, – подсевшим баском доложил он.

– Как?! – сил на разнос у всемогущего олигарха Лонского просто не осталось. – Я же велел стеречь!

– Трое стерегли, – поник плечами Кир. – Буквально перед вами Данила вышел на связь: Диана с каким-то хмырём сбежала от здания МГУ. На болиде. Проморгали…

– Проморгали? Ну и хорошо, – напряжение внезапно оставило Лонского. – Тех трёх игрушечных педиков-моргунов превратить в настоящих. Шлюху же подзаборную с хмырём выловить. Я их самолично зажарю! Живо! А не то я уже к тебе, Кирюха, применю нелюбимую поговорку сапёров. Слыхал такую?

– Н-нет.

– Одна нога здесь, другая – там!

– П-понял, Лев Максимович! – ссутулился Отстрелов.

Лонской сделал ему санкционирующую отмашку, а сам подумал: «Неужели Коданский мне подгадил? А? Да не, сам-то он щас за границей, а кому другому такую гадость Конь Дамский не перепоручит».

3

Конечно же, Рокотов бравировал и лихачил, взмыв на аэроболиде возле знаменитой «высотки». Над центральными районами Москвы полеты были запрещены. В том числе и для летательных аппаратов класса аэроболидов. Так ведь если требуют личные интересы, совпадающие с интересами медиа-империи, то можно.

Набрав высоту, Рокотов плавно повел «Витязя» полукругом над Лужниковским урочищем, не забывая краем глаза следить за Диной. Та была поражена: то ли самим ощущением полёта, то ли открывшейся панорамой, то ли метаморфозой, в ходе которой машина из рожденной ползать превратилась в привольно парящую. И лишь намека на испуг в её поведении и отдаленно не читалось. «С характером!» – повторно резюмировал для себя пилот.

– Каково? – поинтересовался впечатлениями девушки он.

– Долбануться можно! – столь же лаконично ответила она.

Отрешённое созерцание столичных достопримечательностей с высоты птичьего полёта длилось не долго. Откуда ни возьмись на нарушителей «свалилась» авиационная инспекция. Слева от «Витязя» появился летательный аппарат с двумя инспекторами на борту. Их аэроболид несколько раз плавно качнулся, подобно уточке, попавшей в боковую качку. То подавалась общепринятая команда: «Делай, как я. Следуй за мной». Стражи порядка посредством специального фонаря также просигналили, чтобы Рокотов включил бортовой компьютер на радиоволну, предназначенную для ведения переговоров.

Журналист скорчил недовольную мину на лице и нехотя дал преследователям отмашку: дескать, что с вами делать – подчиняюсь. Настроив аппаратуру на переговорную волну, параллельно Юрий, заигрывая с Лонской точно мальчишка, изобразил на пальцах козу, бодающую её в живот: мол, не дрейфь, девчонка!

– Господин аэроводитель, – зазвучал в салоне строгий бас одного из инспекторов, – прошу вас назвать себя и следовать за нами.

– Есть, – по-военному четко отозвался Рокотов. – Аэроводитель Немо. Следую за вами.

И «Витязь» послушно скользнул за машиной инспекции вниз, к Москве-реке. По-видимому, инспекторы планировали по наименее опасному маршруту вывести нарушителя на близлежащую парковку малых летательных аппаратов и там разобраться с ним.

Однако события приняли иной оборот, развиваясь отнюдь не по задумке контролирующей инстанции. Юрий прижимал и прижимал "Витязя" к поверхности воды вопреки истошным воплям эскорта. И в той фазе, когда машина неспешно стала погружаться в мутновато-зеленую глубь реки, интересная пассажирка всё же не сдержалась и

инстинктивно вцепилась за поручни кресла.

– Не волнуйтесь, – успокоил её Рокотов. – Для нашей амфибии

вода – родная стихия. Оторвёмся от сопровождения, и всплывём.

Бортовой компьютер, меж тем, успел подготовить машину к режиму подводного плавания. Автоматически включились системы маскировки, подсветки, герметизации, создания избыточного давления воздуха в салоне. Функционировали сонар и сканеры, показывая место нахождения субмарины и её преследователей, а равно и систему водных артерий Москвы и Подмосковья. Автоматический навигатор вёл машину по безопасному фарватеру реки.

В новой обстановке Лонская освоилась в две секунды, и её воображение захватило непознанная ипостась бытия.

– Здорово? – спросил её Рокотов. – Необычный ракурс?

– Терра инкогнита², – применила Диана известное изречение в переносном значении.

– Вы ещё не видите системы маскировки, – с гордостью произнес обладатель чудо-техники. – Мой «Витязь», подобно хамелеону, мимикрирует под окружающую среду. И сверху он абсолютно не просматривается. Мало того, его невозможно запеленговать, так как включено антирадарное устройство. Зато здесь, – он указал на небольшой экран, распложенный посередине приборной доски, – приборы воспроизводят обстановку над нами.

Удаляющаяся красная точка – болид аэроинспекции. Они нас потеряли. Через пять минут примем надводное положение – и форвард онли!…Как говорит одна моя новая знакомая.

Девушка улыбнулась, узнавая в прозвучавшем выражении себя, и дополнила:

– Да, вперёд и непременно вперёд. И чем быстрее, тем лучше.

– А куда, собственно говоря, вперёд? – резонно задался вопросом подводник. – Я обещание сдержал дважды: мало того, что украл вас у конвоиров, так и у инспекторов из-под носа увёл. А что дальше? Или побег – самоцель?

– Нет, не самоцель. В принципе мне нужно…Мне нужно…, – заикнулась, было, Диана. – А-а! Всё равно я попала из одного плена в другой, – вглядываясь в жёлто-зелёную муть за окном, отчаянно

махнула рукой она. – Короче, мне нужно в Орехово-Зуево.

– Из Москвы-реки нетрудно через Оку попасть в Клязьму, а по ней – доплыть до Орехово. То есть, не обязательно и всплывать, – деловито выпятил нижнюю губу Рокотов, демонстрируя знание предмета. – Да уж больно муторно и кропотливо. Мы пойдем другим путем: всплывем в районе Бородинского моста, где есть удобный пандус. Оттуда развернёмся на Реутово, а там начинается зона полетов – коридор до самого Владимира, и мы за четверть часа доберёмся до места назначения. Принимается?

– Отпад! – одобрительно отозвалась Лонская. – Если вы не привираете, то…Красивее не придумаешь!

– Если честно, когда гнали к смотровой площадке, то дух захватило? – испытующе прищурился собеседник.

– Разве что на грош, – отмерив большим пальцем кончик мизинца, призналась студентка. – Меня мухоморами не корми, а дай остроты ощущений, дай приколоться, подурачиться…Да и просчитала я, что у вас имеется запасной выход.

– А вдруг сумасшедший…маньяк за рулем? – подначивал её Рокотов.

– Да нет, скорее чудак, объевшийся дешёвых студенческих харчей и страдающий от несварения желудка, – показала в улыбке ровные белые зубы Лонская. – Разве что на этой почве вы могли… обмишулиться и шлёпнуться, как помёт от птички.

Юрий захохотал, вспомнив, как он беспорядочно и натужно поглощал обед.

– Кстати, господин тележурналист…

– Меня зовут Юрий Сергеевич.

– Кстати, Юрий Сергеевич, а чего вы так обо мне печётесь? – полюбопытствовала девушка.

– Три причины, – мгновенно просчитал варианты Рокотов. – О первой я вам уже говорил возле киоска. Вторая. Коли я втянул вас в эту авантюру, то дело чести, без последствий вывести из неё. И третье… Правду сказать?

– Правду.

– Вы мне нравитесь.

– Хм, я многим нравлюсь, да без шансов на успех, – парировала

красотка.

– Это уже за рамками темы. О шансах разговора не было. И всё ж, вы мне нравитесь. Как женщина, – упрямо уточнил мужчина.

– Хм, вы, так то, тоже ничего, – откровенно измерила его взглядом особы, знающей себе цену, молоденькая нахалка. – …Но в возрасте, – чуть смягчила она формулировку отторжения. – Бесперспективняк.

– А вы в Орехово, вероятно, спешите на рандеву с безусым сопляком, педофилочка моя разлюбезная! – расплатился «бесперспективняк» ответной колкостью.

– Ха-ха-ха! А вы ревнивец! – расхохоталась попутчица. – Да какой темпераментный! Вот таким вы мне начинаете нравиться. Так и быть, смягчу ваш гнев, – смилостивилась она. – В Орехово я надеюсь отыскать подружку Милену Кузовлёву. Она куда-то запропала. На звонки не отвечает. Я звонила ей на мобильник – или отключен, или вне зоны доступа. А в Орехово её тётка у самого вокзала живёт.

За пикировкой попутчики живо скоротали дорогу до подмосковного городка. Журналист высадил девушку на привокзальной площади, так как та пожелала проведать пресловутую тётку без провожатых, а сам остался её ждать.

Лонская отсутствовала недолго. Она возвратилась обескураженная, молча плюхнулась в кресло и прикрыла глаза. Юрий выдержал продолжительную паузу, давая ей прийти в себя. Он уж вознамерился, было, отлучиться в привокзальный кафетерий за чем-нибудь бодрящим, как вдруг пассажирка заговорила.

– У тётки Милены нет, – тускло вымолвила студентка.

– Воистину пропала?

– Да. Вчера за ней приезжал Георгий – это её друг. Они скрылись в неизвестном направлении. Со слов тётки, им обоим что-то угрожает…И ещё, – непродолжительно помолчав и проглотив комок в пересохшем горле, возобновила пояснения Диана. – Сегодня к тётке приезжали какие-то бандюганы. Расспрашивали про Георгия и Милу. Квартиру поставили под наблюдение. Так что меня засекли. Там крутился какой-то тип. Возможно, он и сейчас где-то здесь тусуется. Ой!… – воскликнула она. – Я забыла вас предупредить, что неделю назад мне за…за мои выкрутасы муж имплантировал чип, чтобы иметь око недрёманное.

И студентка повернула предплечье правой руки тыльной стороной, на которой розовел едва заметный косметически обработанный шрамик.

– Так…Так вы замужем?!… – одновременно удивился и огорчился Рокотов.

– А вы рассчитывали, что на такую уродину, кроме вас, никто не клюнет? – съехидничала «манкая штучка».

– И под контролем?… – озадаченно продолжал бурчать мужчина зрелых лет.

– Ко всему прочему, и дружки у меня такие, что на них бандюганы охотятся, – в тон ему продолжила Диана.

– Интересный поворот сюжета, – проворчал Рокотов, заново оценивая обстановку.

– Ага, уже покаялись, что связались со мной? – точно пробуждаясь от летаргического сна и становясь самой собой, сыронизировала смазливая попутчица.

– Отнюдь, – с внутренней сосредоточенностью отвечал ей водитель, готовясь в путь. – Элементарно просчитываю ходы. До Орехово-Зуево ваши филеры нас не могли пасти, ибо в аэроболиде постоянно включена электронная защита. А вот пока вы навещали старушку…Это минут пятнадцать…

– Двадцать, – уточнила девушка, взглянув на часики.

– Для страховки на дальнейшее время наденьте браслет, он блокирует действие чипа, – достал Рокотов из «бардачка» специальное устройство. – И пристегнитесь.

Журналист помедлил, давая Диане приготовиться к быстрой езде, и «дал газа до отказа», срывая болид с места и закладывая крутой вираж. При этом почти из-под колёс машины еле-еле успел выскочить какой-то плюгавенький мужичонка, который, как выяснилось из пояснений Лонской, и «пас» квартиру тётки Милены.

Глава четвёртая

1

Общество устроено так, что кого-то в нём занимают задачи глобального значения, а кого-то донимают загвоздки сугубо житейского характера. В принципе, по натуре своей Тихон Заковыкин принадлежал к философствующим романтикам, но нечаянное и заочное знакомство с Миленой превратило его в практика, бьющегося над развязыванием реального узелка. На разгадку ребуса, заданного таинственной Миленой, его навели три ключевых слова из её записки: имя Милена – само по себе, а также термины «сюр»³ и «атон».

Прежде всего Заковыкин сосредоточился на наиболее перспективной и легко разрешимой версии (так он считал) – на имени загадочной пропажи. По мнению Тихона, увлекающаяся этрусками девушка по имени Милена неизбежно должна быть чешской студенткой, обучающейся истории. И он, не мешкая, последовательно съездил в МГУ и в университет Дружбы народов. Там ему доступ к нужной информации дался проще простого: знакомства сыграли положительную роль. Увы, это стало слабым утешением, так как ни на историческом факультете, ни вообще в МГУ студенток по имени Милена в списках не значилось. Что до университета Дружбы народов, то там ему всё же «откопали» Милену. Однако Всевышний «отпустил» той Милене такую немилую мордуленцию, что Тихону сразу расхотелось, чтобы она соприкасалась с этрусками. Так оно к его облегчению и оказалось.

Сама собой в повестку дня встала следующая версия – про «сюр». Автор записки, связав воедино, казалось бы, культурологический термин (говорящий об иррациональном, подсознательном восприятии мира художником) с каким-то изобретением, хотя и не сразу, но невольно навёл студента на одно любопытное соображение. Если верить Милене, то получалось, что её любимый Гоша был, вернее всего, каким-то техническим умельцем, а не художником (после Леонардо да Винчи живописцы с

изобретениями как-то не дружили). И притом Гоша был таким

умельцем, который устанавливал связь с потусторонней реальностью. Вроде бы, абракадабра, но Тихона посетил инсайт, позволивший выдвинуть интересное предположение…

Разгадка могла корениться в том, что в столице появилось необычное заведение под оксюморонным названием «Сюр-Реал». Оно представляло собой натуральный образчик «писка издыхающего стиляги». Там, помимо традиционного набора увеселений для богемы, мажоров и золотой молодежи Москвы, открылся модерновый салон «сенсорно-интеллектуальных фантазий». Завсегдатаи фамильярно называли его «сенси».

В салоне клиента с соблюдением конфиденциальности усаживали в кабинке в уютное, буквально обволакивающее тело, кресло. На голову посетителя надевали специальную тиару, лазерные электроды которой входили в контакт с корой головного мозга. И жаждущему запредельных ощущений субъекту с квантового компьютера подавали индивидуальный заказ: желаете эксклюзивно-деликатное свидание со звездой эстрады – наслаждайтесь до одурения; вам по вкусу общение с чемпионом мира по боям без правил Васей Мамонтом из Оймякона – желаем вам закрытых, а не открытых переломов; отдаёте предпочтение виртуальному бизнес-рандеву с олигархом Лонским – для безопасности рекомендуем обзавестись намордником; захотелось аудиенции с лучшим андрологом Нестояловым – да на здоровую эрекцию!

Компьютер воспроизводил облик кумира и подавал его в мозг поклонника с реально-документальной точностью: от привычного экранного образа и естественного запаха тела – до тактильных особенностей кончиков его пальцев и милой слабости чуть картавить. Степень близости общения регулировалась от нейтрального до лояльного, от лояльного – до задушевного, от задушевного – до интимного. «До состояния полураспада! – делились впечатлениями завсегдатаи.

В «сенси» не возбранялось приходить дуэтами. Для пар

отводились двухместные кабинки. Компьютеры дамы и кавалера имели сетевую связь. И если вдруг (а скорее, совсем не вдруг) побуждения «сладкой парочки» совпадали, равно как и их помыслы, то ничто не мешало им слиться воедино и овладеть друг другом там, в инобытии, в трансцендентном измерении. Фанаты даже безапелляционно настаивали, что натуральная эротика – жалкое подобие виртуальной эйфории всецелого растворения возлюбленных.

Не мудрено, что у смышлёного Заковыкина живо возникла ассоциация между абстрактной искусствоведческой категорией «сюрреализм» и частным воплощением её в виде салона «Сюр-Реал». Занятную гипотезу ему надлежало проверить самым тривиальным способом – прийти туда.

Приехав в видеосалон, паренёк прикосновением пальца к автомату произвёл оплату билета, миновал турникет и оказался в просторном и по-обеденному малолюдном вестибюле. Он с любопытством стал озираться по сторонам, поскольку раньше здесь не бывал. К нему поспешил верзила в униформе – по-видимому, распорядитель зала.

– Захар Андреевич Громадин к вашим услугам, – назвался верзила. – Слушаю вас, молодой человек, – угодливо осклабился он лошадиной физиономией.

– Да вот, пришёл посмотреть, – непроизвольно подражая здоровяку, ответно оскалил зубы посетитель, ощущая себя так, словно на него наехал владимирский тяжеловоз.

– Вы впервые у нас? – весьма бесцеремонно прощупывал его взглядом Громадин.

– Да, – признался пермский провинциал.

– У вас билет в общий зал или в кабинку?

– В эту…В кабинку. Эконом-класс.

– С кем желаем пообщаться? Кого желаем посмотреть? Политических деятелей? Звёзд эстрады? Знаменитых спортсменов? – ни на миллиметр не отставал от зрителя монументальный хозяин зала.

– Этих…Как его…Звёзд эстрады, – не без труда сделал выбор

Заковыкин, от напряжения вспотев подобно старой кляче, пришедшей в забеге последней.

– Я провожу вас, – подал знак следовать за ним обладатель

откормленной конской морды, и повёл Тихона кулуарами заведения.

Так юный разведчик оказался в кабинке, где ему, по сделанному впопыхах и наобум заказу, предстояло интимно пообщаться с электронным двойником легендарной певицы Бэллы Разиной.

Давным-давно Разина воистину блистала на эстрадных подмостках. «Раннюю» и «зрелую» Бэллу за один только хит «Клоун» искренне обожали миллионы слушателей. Но с той поры от Бэллы не только много воды утекло, но и подлинных композиторов, поэтов и просто людей со вкусом. Правильно подмечено: дозвольте артисту сыграть не роль, а самого себя, дайте ему свободу слова – и вы обречены «сосать пустышку». Последние годы прима эстрады прозябала на устаревшем «багаже», подменяя увядающее творческое начало песнями-однодневками и косметическими изысками. Про «первый вокал страны» язвили, что она не может спать, так как от бесконечных подтяжек у неё не закрываются веки, не может сидеть, ибо ягодицы затянули под чашечки лифчика, и не может лежать – просто не с кем.

Заковыкин натужно «поякшался» с Разиной с пяток минут. Однако, когда та стала наступать на него, вихляя задом и напевая: «А за Светку, а за Светочку отымели табуреточку…», неразвращённый юноша не вытерпел. Он, неимоверным усилием воли вырываясь из состояния гипнотического транса, выключил тумблер, сбросил с головы электронную тиару и стал выбираться из кресла.

По тревожному сигналу к нему в кабинку заглянул дежурный оператор.

– Что-то не так? – осведомился салонный клерк, выразительно двигая рыжими, как у таракана, усищами.

– В туалет захотел, – соврал ему клиент. – Где тут у вас туалет?

– По коридору и направо, – махнул рукой оператор.

– А Гоша где у вас работает? – спросил паренёк, вставая из