Олег Айрапетов
Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

Полная версия

Глава 9
Угрозы с Востока и Запада в 1920-е годы

1924 год стал годом внешнеполитического прорыва СССР. Дипломатические отношения были установлены с Англией, Францией, Италией, Австрией, Норвегией, Швецией, Данией, Мексикой и т. п.¹⁵⁸⁵. Это немедленно сказалось на темпах роста внешней торговли страны: в 1924–1925 гг. ее показатели выросли более чем вдвое по сравнению с уровнем 1923–1924 гг., достигнув 1020,3 млн руб. Далее рост был уже незначителен и определялся политической и экономической конъюнктурой¹⁵⁸⁶. Задача выхода из международной изоляции была решена, наступало время большой политики. «Ориентация у нас была и остается одна: мы ориентируемся на СССР и его преуспеяние как внутри нашей страны, так и вовне. Никакой другой ориентации нам не нужно. Какие бы пакты не были заключены, они не могут ничего изменить в этом деле»¹⁵⁸⁷. Эти слова И.В. Сталин сказал 14 октября 1925 г. Позже он неоднократно повторял их. Советская политика не могла не быть прагматичной. 1920-е годы были периодом абсолютной военной слабости СССР, находившегося к тому же в далеко не дружественном окружении. Проблемы возникали как на восточных границах, с Китаем, так и на западных – в Европе.

Отношения СССР с Пекинским правительством, которое в 1923 году контролировала то одна группировка, то другая¹⁵⁸⁸, после окончания Гражданской войны были сложными, и, во всяком случае, Москва не считала их дружественными: так северная группировка милитаристов поддерживала белых в период Гражданской войны, а после их поражения приняла беженцев из Сибири и Приморья и 4 января 1923 г. обратилась к СССР с требованием компенсации тех сумм, которые были потрачены на их размещение (в чем, естественно, было отказано)¹⁵⁸⁹. Правительство Сунь Ят-сена в 1923–1924 гг. контролировало около трети территории провинции Гуандун на юге Китая¹⁵⁹⁰. Оно располагалось в гор. Кантон (совр. Гуаньчжоу). Контроль был шатким. Против Сунь Ят-сена дважды выступали военные. В 1918 году он вынужден был покинуть страну, в ноябре 1922 года против него восстал глава местной военной группировки. Кризис был преодолен только в конце февраля 1923 г¹⁵⁹¹.

Не удивительно, что с самого начала личных контактов с представителями советской стороны (они состоялись уже в сентябре 1922 г. в Шанхае) Сунь Ят-сен прежде всего заинтересовался в материальной поддержке и помощи при создании вооруженных сил¹⁵⁹². В 1922 году китайская делегация из 39 чел. приняла участие в работе съезда народов Дальнего Востока (21 января – 2 февраля 1922 г., Москва-Петроград). В её состав, наряду с коммунистами, социалистами и беспартийными, входил и представитель Гоминьдана¹⁵⁹³. Не удивительно, что скоро кантонское правительство стало основным партнером СССР в Китае. 4 января 1923 года Политбюро ЦК РКП (б) обсудило вопрос о политике в Китае. Было решено «принять предложение НКИД об одобрении политики т. Иоффе, направленной на всемерную поддержку партии Гоминьдана, и предложить НКИД и нашим делегатам в Коминтерне усилить работу в этом направлении»¹⁵⁹⁴. В январе 1923 г. Иоффе снова встретился с Сунь Ят-сеном в Шанхае¹⁵⁹⁵.

27 января стороны зафиксировали полное совпадение взглядов и отсутствие каких-либо разногласий¹⁵⁹⁶. Сунь Ят-сен даже был готов отложить решение проблемы КВЖД и до поры до времени согласился с присутствием советских войск во Внешней Монголии¹⁵⁹⁷. Он относился с живой симпатией к Ленину и его идеям и даже был готов присоединиться к Коминтерну¹⁵⁹⁸. 2 августа 1923 года по предложению И.В. Сталина Политбюро ЦК РКП (б) приняло решение назначить М.М. Бородина¹⁵⁹⁹ политическим советником при Сунь Ят-сене. При этом отмечалось: «Поручить тов. Бородину в своей работе с Сунь Ят-сеном руководствоваться интересами национально-освободительного движения в Китае, отнюдь не увлекаясь целями насаждениями коммунизма в Китае»¹⁶⁰⁰.

Первая группа советских специалистов прибыла уже летом 1923 года. За ними последовали другие, включая и политработников¹⁶⁰¹. Бородин приехал в Гуаньчжоу 6 октября 1923 года. К этому времени здесь работали 5 советских советников¹⁶⁰². Вскоре после прибытия в Китай Бородин пользовался полным доверием главы Гоминьдана¹⁶⁰³. Когда осенью 1923 ближайший соратник Сунь Ят-сена Чень Цзюн-мин попытался изгнать его, Бородин предложил в случае необходимости уехать в Советскую Россию. Сунь Ят-сен согласился¹⁶⁰⁴, но такой необходимости не возникло. В октябре 1923 года Сунь Ят-сен приступил к реорганизации Гоминьдана¹⁶⁰⁵. Бородин сумел в 1924–1925 гг. наладить взаимодействие между Гоминьданом и китайскими коммунистами, огромное значение имело и то, что через него шла и материальная помощь правительству, кроме того, он активно делился опытом партийного строительства и агитационно-пропагандистской работы¹⁶⁰⁶. 20 января 1924 года открылся I съезд Гоминьдана¹⁶⁰⁷. В ходе работы пришла новость о смерти Ленина. Сунь Ят-сен почтил его память телеграммой съезда Советскому правительству и публично заявил о необходимости учиться на опыте Ленина и укреплять партию¹⁶⁰⁸.

С самого начала стала очевидной потребность в создании новой армии. По просьбе Сунь Ят-сена в Китай была отправлена советская военная миссия, которая сделала немало для создания и укрепления армии Китайской республики¹⁶⁰⁹. Все армии китайских правительств не отличались качеством – как правило, вербовка проводилась во время неурожаев и голода и солдаты были неграмотными и плохо обученными. Обучение офицеров также было весьма низким. Стрелковое и артиллерийское вооружение было разномастным и разнокалиберным, что весьма усложняло проблему снабжения. Даже обучение стрельбе проводилось не всегда¹⁶¹⁰. В январе 1926 года группа советских советников составила уже 27 человек. Кроме командиров, приехало еще 20 технических работников¹⁶¹¹. С 1924 по 1927 год в Китай было направлено 135 советников, 40 из них – в Северную армию Фэн Юй-сяна¹⁶¹².

Авторитет советников из СССР среди и военного и политического руководства в Китае быстро рос¹⁶¹³. При создании армии республики они уделили особое внимание созданию офицерских школ: одной из первых стала школа на острове Вампу¹⁶¹⁴. Открывая её, Сунь Ят-сен заявил: «Мы хотим с нынешнего дня возродить дело революции и создать революционную армию, использовав в качестве её костяка слушателей этой школы»¹⁶¹⁵. Начальником школы был назначен Чан Кай-ши, а политическую работу вел коммунист Чжоу Энь-лай¹⁶¹⁶. Поначалу в школе числилось 1,5 тыс. чел, 950 из которых было курсантами. Вскоре их численность достигла 2,5 тыс. чел., в школу принимались выходцы из других районов Китая, а также из Вьетнама и Кореи¹⁶¹⁷.

В школе было создано три учебных полка, которые готовили офицеров артиллеристов, инженеров и пехотинцев. Курсанты и выпускники Вампу в первых же боях проявили себя с самой лучшей стороны – но не всё было гладко. С самого начала работы школы проявилось и напряженное отношение Чан Кай-ши к деятельности коммунистов¹⁶¹⁸. Его подозрительность вскоре достигла пика. Многие молодые офицеры следовали идеям марксистов – большинство выпускников стали или левыми гоминьдановцами, или коммунистами¹⁶¹⁹. Влияние школы Вампу на другие военные школы Китая было очень сильным и заметным. Она становилась популярной в народе. Курсанты других училищ требовали обучения по такой же программе¹⁶²⁰. Военная школа по образцу Вампу была создана и на севере, в армии генерала Фэн Юй-сяна¹⁶²¹.

С октября 1924 года военным советником в Китае служил В.К. Блюхер. Ради шутки он выбрал себе псевдоним генерала Зоя Всеволодовича Галина¹⁶²². Он разработал план и фактически командовал армией во время знаменитого первого Восточного похода¹⁶²³, в ходе которого армия республики впервые проявила себя мощной и самостоятельной силой¹⁶²⁴. Финансовая помощь СССР составила около 2 млн долларов, к октябрю 1926 года Советский Союз поставил правительству республики 24 самолета, 157 полевых и 48 горных орудий, 295 станковых пулеметов, 50 тыс. снарядов и 124 млн винтовочных патронов¹⁶²⁵. Для сравнения стоит отметить, что в 1927 Гуаньчжоуский арсенал республики ежемесячно производил 500–700 винтовок и 800 тыс. патронов, а ремонтировал 10–20 пулеметов¹⁶²⁶. Каким-то образом увеличить эти показатели было невозможно. Большая часть китайской промышленности контролировалась иностранцами. Под контролем иностранного капитала находилось 85 % добычи железной руды и 70 % угля, 89 % выплавки чугуна и т. д¹⁶²⁷. В сентябре 1924 г. новая армия начала свой Северный поход. Его задачи, по словам Сунь Ят-сена, были не только военными, но и политическими. Он должен был закончиться разгромом милитаристов и созданием «независимого и свободного государства, призванного защищать интересы страны и народа»¹⁶²⁸.

Весной 1925 года заболел создатель Гоминьдана. Диагноз – рак печени – делал исход дела ясным. 11 марта глава Китайской республики обратился к ЦИК СССР. Текст Сунь Ят-сен продиктовал лично¹⁶²⁹. Он сообщил, что завещал Гоминьдану продолжить борьбу за свободный Китай. «С этой целью, – писал он, – я поручил партии быть в постоянном контакте с вами. Я твердо верю в неизменную поддержку, которую вы до сих пор оказывали моей стране»¹⁶³⁰. 12 марта 1925 году Сунь Ят-сен умер. Эта смерть сказалась на сотрудничестве Гоминьдана и китайских коммунистов: его преемник Чан Кай-ши вскоре взял курс на борьбу с быстро усиливавшимися коммунистами¹⁶³¹. Разумеется, этот курс проявился не сразу. В сентябре 1925 г. делегация Гоминьдана во главе с генералом посетила Москву. Военные посетили казармы 144-го пехотного полка. Встреча прошла хорошо. Воодушевленный увиденным, Чан Кай-ши заявил красноармейцам: «Мы, революционеры, члены революционной партии Гоминьдан, мы военные, мы борцы. Мы тоже готовы умереть в борьбе с империализмом и капитализмом. Мы приехали сюда учиться и объединиться с вами. Когда мы вернемся к китайскому народу поднять его военную мощь и, победив военные силы Северного Китая, протянем вам, красноармейцы, нашу дружественную союзническую руку, чтобы бороться вместе»¹⁶³². Настроения вскоре вступили в противоречие с расчетами. Развитие международной обстановки в Европе не могло не сказаться на положении СССР и внешнеполитической ориентации Чан Кай-ши.

5 октября 1925 года в небольшом швейцарском курортном городке Локарно под председательством министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена открылись заседания конференции Великих Держав. В начале года министр изложил свое видение положения. Европа была разделена на победителей, побежденных и Россию. «Русский вопрос, эту вечную, хотя и неясную угрозу, можно рассматривать лишь как проблему; невозможно предвидеть, какое влияние будет иметь развитие России на состояние европейских государств в будущем. С одной стороны, верно, что чувство неуверенности, которое подрывает состояние стабильности в Западной Европе, не в последнюю очередь вызвано исчезновением России из числа значительных держав Европы. С другой стороны, русский вопрос в настоящее время есть скорее азиатский вопрос, чем европейский; завтра, быть может, Россия снова будет играть решающую роль в равновесии на континенте, сегодня же она нависла, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы – угрожающая, не поддающаяся учету, но прежде всего обособленная. Таким образом, в известном смысле Россия не только не является фактором стабильности, она скорее – один из самых опасных моментов, порождающих нашу неуверенность; поэтому необходимо определить политику безопасности вопреки России, и даже, пожалуй, именно из-за России»¹⁶³³. Вывод был прост: «…при построении системы своей безопасности Европа не должна учитывать Россию»¹⁶³⁴.

16 октября конференция в Локарно завершила свою работу. Главным результатом было подписание т. н. Рейнского пакта – гарантийного договора между Германией, Бельгией, Францией, Италией и Великобританией. Державы гарантировали западные границы Германии, судьбу восточных решали арбитражные договоры между Берлином и Варшавой, Берлином и Прагой. Если Германия, Франция и Бельгия обещали «…взаимно не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения и ни в коем случе не прибегать к войне друг против друга». Исключением были те случаи, когда речь идет о самообороне от агрессии. Спорные вопросы между Германией, Польшей и Чехословакией должны были быть переданы на арбитраж Великих Держав, как говорилось в преамбуле двусторонних договоров – «признавая, что права каждого государства могут быть изменены лишь с его согласия…»¹⁶³⁵. Безопасность Польши и Чехословакии подтверждали гарантийные договоры с Францией, заключенные 19 октября 1925 года¹⁶³⁶.

Рейхстаг проголосовал за Локарно 292 голосами, против выступили 174 депутата¹⁶³⁷. Немецкая дипломатия через 13 лет начнет использовать положение об арбитраже и удачно добьется своего в случае с Чехословакией. Важно отметить, что Локарно гарантировало даже демилитаризацию Рейнланда (она была введена по решению Версальского договора, см.: Отдел III, Левый берег Рейна, Ст. 43–44¹⁶³⁸), в то время как существенно понижало уровень гарантий Австрии, Чехословакии и Польши по сравнению с теми, что были даны Уставом Лиги Наций в 1919 году¹⁶³⁹. Поль Рейно, противник уступок Германии, будущий премьер-министр Франции и узник концентрационного лагеря в 1940–1945 гг., после своего освобождения вспоминал: «Было что-то от Мюнхена уже в Локарно»¹⁶⁴⁰. Его творец был настроен по другому. Остин Чемберлен не скупился на красивые фразы. «Локарно осветит сердца и умы людей»., «Водораздел между войнами и годами мира». Британская пресса полностью поддерживала премьера¹⁶⁴¹. Во Франции царил «всеобщий энтузиазм», в Париже публика аплодировала куплетам «Локарно… Локарно… Все прекрасно!»¹⁶⁴² Для радости были все основания. Германию подталкивали на восток. Что касается остальной части Европы – ничего не свидетельствовало о прочности её замирения.

19 октября, через три дня после подписания Локарнского пакта, в районе Демиркапу на болгарско-греческой границе произошел инцидент, в ходе которого был убит греческий солдат. По болгарским данным – на болгарской, а по греческим – на греческой территории. Афины потребовали извинений, София – расследования. Обе стороны стали стягивать войска к границе и эвакуировать население. Болгария, чья армия была ограничена по условиям Нейиского договора 1919 года 20 тыс. чел., была в заведомо худшем положении¹⁶⁴³. Тем не менее София и не думала отступать. Положение в стране после переворота 1923 года было нестабильным, националисты, социалисты и коммунисты жестко противостояли друг другу. Правительство декларировало готовность защищать национальные интересы. Не лучшим было положение Греции, где после чудовищного поражения в войне с Турцией была установлена республика. Греческая армия заняла часть болгарской территории¹⁶⁴⁴. София обратилась к Лиге Наций, но решающим было вмешательство Англии, Франции и Италии¹⁶⁴⁵. София и Афины вынуждены были принять арбитраж Лиги, и в результате Греция вынуждена была вывести войска и заплатить 45 тыс. фунтов за их оккупацию, Болгария – выплатить компенсации семьям убитых¹⁶⁴⁶. Конфликт был преодолен в результате действий Великих Держав в условиях отсутствия противоречий между ними. Что могло быть гарантией того, что вполне возможные конфликты на многочисленных и небесспорных границах на востоке и юге Европы будут иметь мирное окончание?

«Локарно чревато новой войной в Европе», – заявил 18 декабря 1925 г. И.В. Сталин¹⁶⁴⁷. Он не сомневался, что никакие гарантии не обеспечат долгую жизнь Версаля. Сталин был категоричен в его оценке – «…договор, искромсавший целый ряд государств и создавший целый ряд противоречий»¹⁶⁴⁸. Конференция, по его мнению, «…никаких противоречий не уничтожила, а только обострила их»¹⁶⁴⁹. Но в 1925 году в Европе радовались. Прежде всего радовала перспектива восстановления стабильности в Германии. «Безумный год», то есть 1923, закончился относительной финансовой, экономической и политической стабилизацией в 1924 году. В феврале 1925 года скончался первый президент Веймарской Германии Ф. Эберт. Его преемником был избран 77-летний генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург¹⁶⁵⁰. Он был категорически против курса на «политическое взаимопонимание», которого придерживался министр иностранных дел Густав Штреземан. Курс сводился к решению мирным путем проблем репараций, оказанию помощи 10–12 млн немцев, оказавшихся за рубежами своего Отечества и решению проблем с коррекцией границ в Восточной Силезии¹⁶⁵¹. Тем не менее победила линия министра.

Советско-германские отношения не были безоблачными. 3 мая 1924 года полиция организовала налет на советское торговое представительство в Берлине. Провокация была частью санкционированного Штреземаном плана давления на СССР с целью вынудить советское правительство отказаться от монополии внешней торговли. Реакция была жесткой. Полпред Н.Н. Крестинский покинул Германию, переговоры по новым контрактам были остановлены, германский импорт в СССР начал сокращаться. Если в 1922–1923 гг. он составил 48,2 млн руб. (41 % всего ввоза), то в 1923–1924 гг. уже 35,5 млн руб. (19 %). Немецкие политики, рассчитывавшие на совсем другие результаты, предложили примирение¹⁶⁵². 29 июля 1924 г. был подписан протокол, по которому инцидент считался исчерпанным (Ст. 1), германское правительство признало действия полиции самовольными (Ст. 2), обязалось возместить причиненный в здании материальный ущерб (Ст. 3), советской правительство подтвердило запрет служащим вмешиваться во внутренние дела Германии (Ст. 4), был подтвержден статус торгового представительства (Ст. 5)¹⁶⁵³.

Штреземан еще в сентябре 1925 г. встретился с проезжавшим через Берлин Чичериным – переговоры были успешны. В Берлине не желали портить отношения с Москвой, а к этому их могла обязать статья 16 Устава Лиги Наций, в которую собиралась вступить Германия¹⁶⁵⁴. 24 апреля 1926 года СССР и Германия заключили Берлинский договор о ненападении и нейтралитете, который подтверждал, что основой взаимоотношений двух стран остается Рапалльский договор (Ст. 1). В случае нападения третьей стороны на одну из стран вторая обязалась сохранять нейтралитет, и, кроме того, не примыкать к враждебной коалиции, в том числе в экономическом и финансовом бойкоте (Ст. 3)¹⁶⁵⁵. Выступая по столичному радио глава МИД Густав Штреземан заявил: «Берлинский договор не является случайностью. Он заключен между двумя великими державами и их народами. Договор построен на основе дружбы и мира между Германией и Россией»¹⁶⁵⁶. Посол Великобритании был ироничен: «В рейхстаге случилось чудо. Советско-германский договор принят единогласно»¹⁶⁵⁷.

10 сентября 1926 г. Германия была принята в Лигу Наций, это была победа Берлина и Штреземана, продолжавшего придерживаться политики лавирования между Востоком и Западом¹⁶⁵⁸. При вступлении в Лигу Германия потребовала постоянное место в Совете и Секретариате, т. е. признания статуса Великой Державы. Того же хотели добиться Польша, Испания, Китай и Бразилия. Все эти страны получили отказ, а Бразилия в ответ вышла из Лиги. То же угрожали сделать в Мадриде и Варшаве. Уступок не последовало¹⁶⁵⁹. Кризис Лиги и приход туда страны, выступающей против конфликта с СССР, был своевременным. Международная обстановка менялась. Главным идеологом новой внешнеполитической конструкции был Лондон. Не удивительно, что за свой вклад в Локарнские соглашения Чемберлен стал лауреатом Нобелевской премии мира 1925 года. По иронии судьбы, именно этот борец за мир стал инициатором разрыва отношений с СССР в 1927 г. Рост популярности СССР в Китае и антианглийские настроения китайского общества весьма волновали британскую прессу и правительство. В результате Лондон продемонстрировал китайскому правительству готовность пойти на уступки в ряде вопросов¹⁶⁶⁰.

Советско-английские отношения вновь начали ухудшаться с весны 1926 года, и одной из причин тому стало обострение внутриполитического положения Великобритании. Положение рабочих, и особенно горной промышленности, постоянно ухудшалось. Во время войны контроль над управлением угольными шахтами перешел к государству¹⁶⁶¹. Заработок горняков с 1914 года вырос на 50–60 %, в то время как официальный индекс стоимости жизни вырос на 75 %¹⁶⁶². Перед войной до трети добываемого британского угля (98 млн тонн) шло на экспорт. Особенно востребован был кардиф, который добывали в Уэльсе. Во время войны и после ее окончания объем добычи и экспорта стал сокращаться. В 1920 г. в Англии добыли 230,7 млн тонн, из них было вывезено 43,75 млн тонн, в 1921 году эти показатели составили 163,3 и 24,7 млн тонн. Хозяева шахт считали, что выходом из положения станет увеличение объема добычи и понижение стоимости угля – для этого они отстаивали увеличение рабочего дня и снижение зарплаты¹⁶⁶³.

После окончания Первой Мировой резко увеличилась численность британских профсоюзов. В 1913 году в них состояло 4,189 млн чел., в 1920 г. – 8,493 млн чел. Трижды тред-юнионы рабочих горной промышленности стояли на пороге всеобщей стачки. Первым их испытанием стал 1921 г. ¹⁶⁶⁴ В марте 1921 года с шахт был снят государственный контроль, горняки начали забастовку, на которую правительство ответило силой – на территорию шахт и рабочих районов были введены войска, установлены пулеметы. Рабочие вынуждены были пойти на уступки¹⁶⁶⁵. Правительство сделало вывод из забастовок 1919–1920 гг. и готовилось к новому столкновению. С 1920 г. в специальный фонд для этого ежегодно выделялось по 15 тыс. фунтов¹⁶⁶⁶. Положение рабочих постоянно ухудшалось, росла безработица. В июне 1925 года количество безработных в угольной отрасли составило около 300 тыс. чел¹⁶⁶⁷. Весной 1926 года отношения между трудом и капиталом приобрели неразрешимый характер. В ответ на требования профсоюза угольщиков 30 апреля предприниматели приступили к локауту. 2/3 рабочих были уволены. Одновременно король подписал указ о введении в стране чрезвычайного положения на основе закона, принятого в 1920 г¹⁶⁶⁸.

30 апреля Генеральный совет союза рабочих призвал к всеобщей стачке, 1 мая этот призыв ободрила конференция трейд-юнионов¹⁶⁶⁹. В субботу 1 мая прошли массовые демонстрации рабочих. Хозяева шахт не изменили решения. Профсоюз принял решение начать забастовку и объявить её всеобщей. На поддержку других рабочих горняки имели возможность рассчитывать – но сам термин «всеобщая» в практике британского рабочего движения указывал на то, что стачка будет иметь не только экономическое, но и политическое значение¹⁶⁷⁰. 2 мая наборщики газеты «Daily Mail» отказались набирать статью «За короля и Отечество», в которой содержались выпады против профсоюзов и рабочих. Правительство готовилось к конфликту и в ответ на это немедленно прервало переговоры с профсоюзами¹⁶⁷¹. 3 мая 1926 года началась стачка. 4 мая из 1100 профсоюзов только 3 (журналистов, механиков электрических станций, моряков и кочегаров) отказались присоединиться к ней¹⁶⁷². Страна была парализована. Не работал транспорт, закрылись фабрики и предприятия. В метро Лондона вышло 15 из 315 поездов и только на короткие дистанции. Из 4,4 тыс. лондонских автобусов на линию вышло около 300 машин со специально подготовленными добровольцами. Из 1870 британских газет выходило 40¹⁶⁷³. Забастовщики стали издавать свои информационные бюллетени – всего их было около 70 и некоторые достигали тиража в 10 тыс. экземпляров в день¹⁶⁷⁴.

Правительство вынуждено было призвать на улицы войска и специальных констеблей¹⁶⁷⁵. Этого оказалось мало. Из Атлантики к берегам метрополии были возвращены корабли, которые бросили якорь в Кардифе, Ньюкасле-на-Тайне, Абердине и т. д. На лицах городов появились вооруженные патрули. Даже на Оксфорд-стрит в Лондоне были выведены бронемашины. Главным полем борьбы стал транспорт – перевозка на грузовиках и по железной дороге. Для обслуживания перевозок были вызваны специально подготовленные добровольцы¹⁶⁷⁶. Под охраной военных и полиции для обеспечения городов двигались конвои грузовиков с продовольствием из сельской округи. Лондон снабжали перевозками по 267, 153, 239 машин¹⁶⁷⁷. Со своей стороны профсоюзы только за первые дня забастовки мобилизовали 2280 пикетчиков. Противостояние было очень жестким. Но Англия есть Англия… Между полицейскими и бастующими был проведен футбольный матч. Он прошел довольно спокойно, болельщики подрались по окончанию игры¹⁶⁷⁸.

С июля 1925 года правительство Болдуина взяло курс на подготовку возможного разрыва с СССР. После этого начиналась самая внимательная слежка за британской компартией¹⁶⁷⁹. Теперь настало время действовать. Черчилль назвал руководство профсоюзов Советом¹⁶⁸⁰. Полиция обыскала штаб-квартиру коммунистической партии. Ничего найдено не было. 6 мая бастовало уже 4 млн чел¹⁶⁸¹. В СССР забастовка получила самую широкую поддержку. По призыву Всесоюзного Центрального Совета профессиональных союзов (ВЦСПС) был объявлен сбор средств в помощь бастующим. За первые несколько дней было собрано 270 тыс. рублей, по линии советских профсоюзов собранная сумма составила 2,25 млн руб¹⁶⁸². В конечном итоге горнякам из СССР была передана гигантская сумма – 1 млн фунтов¹⁶⁸³. Это не помогло – 12 мая бастующие сдались¹⁶⁸⁴. Британская пресса начала дружно писать о «красном золоте», которое Москва тратила на создание проблем для британского правительства¹⁶⁸⁵.

10 июня министр Внутренних дел Великобритании Вилльям Джойнсон-Хикс, выступая в парламенте, заявил: «Во время всеобщей стачки Российское правительство посылало деньги в Англию, переводя их на нужды стачки». Последовал протест Советского правительства, которое указало, что никогда ничем подобным не занималось, потому что не вмешивается и не может вмешиваться в дела профсоюзов¹⁶⁸⁶. 12 июня британское правительство заявило официальный протест против перевода средств в пользу бастующих, но что через три дня последовал ответ: в СССР нет общего запрета на переводы за границу, а есть только определенные ограничения. С другой стороны, рабочее правительство не могло запретить инициативу советских профсоюзов и средства переводила негосударственная организация – ВЦСПС¹⁶⁸⁷. Конечно, это была формальная отговорка. В СССР профсоюзы были отделены от государства, но контролировались ими. Тем не менее – правила игры соблюдались.

Британское правительство одержало победу, в удержании которой оно явно не было уверено. Еще 7 октября 1926 года съезд консервативной партии единогласно потребовал разрыва отношений с СССР¹⁶⁸⁸. С начала 1927 года советское полпредство в Англии с тревогой стало сообщать о значительном росте антисоветских настроений в высших кругах британского общества. В дело вмешался Народный комиссариат иностранных дел. Заместитель главы НКИД М.М. Литвинов 21 февраля 1927 года выступил с пространной речью, особо отметив в ней то, что правительство королевства выдвигает обвинения, не предъявляя доказательств и что подобный подход угрожает двусторонним отношениям¹⁶⁸⁹. Уже 23 февраля 1927 года последовала нота Чемберлена. Он обвинял Москву в «антибританской деятельности». Доказательств, как это принято в случае военных тревог, не было представлено (если не считать за таковые ссылки на публикации в британской прессе и выступления советских и партийных руководителей в советской печати). Лондон требовал прекращения этой деятельности под угрозой полного разрыва отношений¹⁶⁹⁰.

Через три дня на ноту Чемберлена ответил НКИД – он отрицал обоснованность британских претензий. Литвинов заявил, что обвинения требуют доказательств, а на тезис об антибританских высказываниях партийно-советского руководства ответил ссылками на антисоветские выступления британских политических деятелей¹⁶⁹¹. Следует отметить, что Берлин категорически отказался поддерживать антисоветский курс Лондона. Выступая в рейхстаге 22 и 23 марта 1923 года Штреземан категорически отказался прерывать экономические отношения с СССР, пропускать через территорию Германии французские войска и вообще нарушать нейтралитет¹⁶⁹². Чемберлен все же добился своего в Азии – Чан Кай-ши круто изменил свой внешне- и внутриполитический фронт. Вскоре развитие международной обстановки вскоре в очередной раз продемонстрировало правоту простой мысли – безопасность страны гарантируют только её Вооруженные силы.