Нина Дианина
Узоры на ковре
Глава 24
Сознание выплыло из темноты и вернулось вместе со снами. Сумбурными, непонятными, рваными, в которых Грида ощущала себя то женщиной, то мужчиной.
Однако в какой-то момент она открыла глаза, увидела над собой потолок и осознала, что зрение её слушается и она может рассматривать эту белую ровную поверхность над собой без помех и уплывающего в сторону фокуса зрения.
Преодолевая слабость, Грида выпростала из под простыни руку, напряглась и подняла её к глазам. Ладонь не расплывалась, не меняла цвет и рассматривать её не составляло труда.
– Значит, сны закончились. Это реальность, – девушка пошевелила пальцами. Силы на этом закончились, и ладонь упала на грудь.
Грида вздохнула и постаралась вспомнить, почему она здесь. Память с готовностью откликнулась и хлынула волной, сообщая о самых последних событиях перед беспамятством. Пещера, алтарь, кровавый ритуал, плачущий в отчаянии Кейт…
– Итак, я осталась жива, и мой бывший друг выполнил своё обещание. Выходит, я в лечебнице при приюте?
Грида повела глазами по сторонам и осмотрелась. За окном сквозь густую зелень было виден кусочек синего неба. Значит, уже день.
Она сама лежала на кровати, укрытая тонкими белыми простынями. Больничная палата, бледно-голубые стены, белый потолок, окно с молочно струящимися занавесями, пустой стул неподалёку и никого рядом.
– Что-то здесь слишком чисто и просторно для приюта. Лечебница, но далеко не бедная. Меня Кейт куда-то подальше приюта упрятал? Чтобы никому ничего не рассказала? Зачем? Я же должна была память потерять. Но не потеряла… – внезапно осознала она этот простой факт, и чем он ей грозит. – Но он же не мог об этом знать, правда? Я сама только что это поняла. Значит, что-то после ритуала пошло не так и моя память осталась со мной?
Скрипнула дверь. Грида посмотрела в сторону двери и встретилась глазами с женщиной в небесно-голубом лекарском платье.
– Наконец-то очнулась! – лекарка сделала к ней быстрый шаг от порога. Её резкое движение испугало Гриду, а неопределённость положения и всколыхнувшиеся опасения вытянули из неё последние силы. Она снова упала в спасительную темноту.
Только на этот раз темнота была другой, злой и убийственной и теперь жаждала лишь силы и подчинения. Грида снова оказалась на алтаре, но это длилось всего лишь несколько мгновений. Сон исказился и превратился в худший кошмар. Она воплотилась в чёрного мага и наслаждалась, проводя тот кровавый ритуал.
Грида видела себя его глазами, следила за кровью, вытекающей из порезов на алтарь и не ощущала жалости. Волной накатывало предвкушение могущества, а внутри радостной струной звенело любопытство: каково это побывать в Зазеркалье. Ведь вся магия этой девчонки вместе с магией отражения должна перейти к нему, чёрному магу, и тогда он сможет путешествовать по зеркалам. А глупый герцогский сынок, который всё это затеял, получит лишь жалкий лепесток её огня.
Нахлынули видения других чёрных ритуалов, где жертвы мучались, кричали от боли и умирали, а на смену этим видениям приходили другие, не менее жестокие.
Лежать на алтаре было жутко, однако сцены из жизни чёрного мага были совсем невыносимы. Грида сопротивлялась, кричала, ломая сюжеты снов, и кошмары мало-помалу отступили, постепенно превращаясь во что-то иное, менее жестокое, а затем и вовсе вернулись в привычное русло её обыкновенных спокойных снов, наполненных бытовыми заботами.
Когда Грида вновь открыла глаза, вокруг ничего не изменилось. Опять был день и обстановка вокруг неё была всё та же. Однако прежняя безмятежность, что ощущалась в первое пробуждение, исчезла. На этот раз на душе было мерзко и отвратительно.
Грида прикрыла глаза и осторожно поковырялась в собственных воспоминаниях. Уф-ф-ф, какой ужас, так и есть. Подтверждались самые худшие её опасения: после ритуала память того чёрного мага в маске перешла к ней со всеми кровавыми и отвратительными подробностями. Грида теперь была обладательницей запретных знаний и при желании могла вспомнить всю жизнь этого неудачливого мага и провести любой из ритуалов, прочитанных им в тайных книгах. Единственное утешение, что вторая память уложилась в её сознании как бы в глубине и сама не проявлялась. Чтобы оттуда можно было что-то достать, нужно было в неё нырнуть.
Мысли заскакали, судорожно пытаясь уложить в голове новую, не самую приятную и весьма опасную ситуацию.
Что сделают Брамси, если узнают, что она теперь помнит всё в деталях, включая ту единственную предварительную тайную встречу самого герцога Вельма с чёрным магом? Да просто сотрут её в порошок. Кейт обещал отвести её в приют только потому, что был полностью уверен, что жертва после чёрного ритуала вообще не будет ничего помнить. А раз память не пропала, значит, теперь она опасный свидетель.
Грида открыла глаза и сжав зубы, коротко застонала. Снова прятаться, теперь от герцога Брамси? Какой ужас.
Стул рядом в этот раз не пустовал. С него к кровати сразу бросилась лекарка.
– Очнулась! Наконец-то! Все уж изволновались.
– Кто все? – спросила Грида чуть слышным хриплым шёпотом. Голос не слушался. – Мне пить…
– Ваша бабушка, господин Саймон, господин Крогер. Даже сам герцог Марсон приходили, – успокаивающе затараторила сиделка, одновременно приподнимая голову своей подопечной и поднося к её губам стакан с напитком.
– Значит, меня нашли и я выскользнула из рук семейки Брамси, – с облегчением выдохнула про себя Грида прошептала: – Где я?
– В королевской лечебнице Тигриса. Хотели было вас в столицу перевезти, да наш лекарь запретил. Говорит, вам дальние порталы сейчас противопоказаны.
Прохладный кисло-сладкий морс с горчинкой показался ей божественным нектаром. После него из шёпота прорезался голос.
– Сколько я тут лежу?
– Да с неделю уже. Вчера только глазки приоткрыла и снова в забытьё упала. А сегодня уже вон, разговариваете. Совсем всё замечательно.
Сиделка уложила девушку на подушку, поправила простыню и сообщила:
– Побегу, лекаря извещу. Да и поесть принесу. Теперь-то всё будет хорошо. Вам нужно восстанавливаться.
Она убежала.
Грида закрыла глаза и задумалась. Похоже, сейчас будет самым правильным и надёжным изображать потерю памяти. Ну, не помнит она ничего, какие к ней претензии. Может, вспомнит потом, а, может, и нет.
Пришедший с сиделкой лекарь после осмотра излучал удовлетворение. Больная очнулась, идёт на поправку, магические каналы в порядке. А память… дело наживное, если мозги в порядке. Теперь главное, спать и хорошо питаться.
После обеда первой примчалась бабушка.
– Как ты нас напугала, дорогая! – прямо с порога начала говорить она, а потом пододвинула к кровати стул, села и ласково погладила внучку по голове. Грида улыбнулась. Бабушка казалась усталой, но довольной и даже счастливой. С её шеи исчез кулон-артефакт, удерживающий иллюзию старой дряблой шеи и обвисших щёк. Теперь она выглядела удивительно красивой.
– Девочка моя, мы ведь так и не знаем, что случилось!
Грида открыла было рот, чтобы по привычке поделиться пережитым с бабушкой, но потом прикусила язык. У стен есть уши. Да и стоит ли толкать опальную графиню Эльфиру Элиндаль на конфронтацию с влиятельным королевским советником? Она ведь сцепится с ним, не взирая на то, что герцог Брамси слишком близок к королю и безусловно очень опасен. Иргант вообще может вызвать Кейта на дуэль, и в любом случае всё закончится безобразно и с дурными последствиями! Ох, похоже, теперь изображать потерю памяти придётся перед всеми и всегда. Во избежание. Причём изображать придётся очень убедительно.
– Кто тебя похитил и для чего? – спросила непривычно помолодевшая бабушка.
– Я не помню, – произнесла шёпотом Грида, виновато глядя в родные глаза. Эльфира Элиндаль напряжённо выпрямилась на стуле:
– Как, совсем ничего? Своё имя? Меня помнишь?
– Имя помню. Тебя помню. Но всё смутно и путается.
– Фух, слава небесам, меня помнишь, а это, поверь мне, самое главное. Остальных вспомнишь или снова познакомишься. Ещё интереснее.
Грида усмехнулась. А что, действительно, ничего страшного. Любопытно, какими словами Иргант будет рассказывать ей о вечере на танцевальной террасе, да и о том последнем вечере перед похищением, когда у неё от его поцелуев заходилось сердце.
– Ты же мне поможешь снова познакомиться?
– Конечно.
– Что со мной произошло?
– С тобой произошёл несчастный случай. Что точно, пока неясно, пока выясняют. Однако ты потеряла много крови, и у тебя магическая перестройка, – расплывчато и неопределённо ответила бабушка. – Наверное, поэтому и не помнишь ничего. Но сейчас всё позади. Позже, когда немного восстановишься, расскажу обо всём поподробнее.
– Долго меня продержат тут в лечебнице?
– Как главный лекарь скажет. А потом заберём тебя домой.
– Домой? – удивилась Грида. После месяца напряжённой работы с секретными службами тихое провинциальное существование в маленьком домике близ столицы показалось ей пасторальной картинкой далёкой от жизненных реалий.
Графиня поняла это удивление по-своему.
– Домой. Ты забыла дом, где ты жила тут в Тигрисе? Ничего, вспомнишь или заново освоишься. Временно в твоей квартире обитаю я. Думаю, мы подвинем Ирганта и прекрасно разместимся в доме втроём.
– Вам пора, госпожа! – объявила сиделка, появившись в проёме двери. – Больной нельзя переутомляться в разговорах.
Графиня послушно поднялась, погладив на прощание забинтованную на запястье руку Гриды, безвольно лежащую поверх простыни.
– Выздоравливай, Дарочка! Думаю, твой Иргант примчится сюда уже к вечеру.
– Иргант? – вопросительные интонации вполне удались, однако на Гриду тут же нахлынуло жгучее чувство вины за обман, пусть даже и вынужденный. Да уж, роскошь абсолютной искренности теперь ей недоступна. Эта былая привычная роскошь полного доверия стала ей не по карману. За свою жизнь и спокойствие для близких ей людей придётся платить постоянно окружая щитом обмана. Что ж, она заплатит.
– Ирганта ты наверняка узнаешь. Он не даст о себе забыть, – улыбнулась бабушка. – Отдыхай. Я приду завтра.
Как оказалось, Грида действительно устала. После ухода бабушки она сразу провалилась в сон и проспала до самой ночи.
Когда она в следующий раз открыла глаза, то за окном уже царила ночь, а сквозь ветви с чернильно-фиолетового неба в палату заглядывали золотые искры звёзд.
Тусклый магошар со стены освещал полутёмную палату, а сиделка устроилась прямо под ним и бесшумно вязала что-то пушистое.
Она сразу бросила вязание и заботливо наклонилась над своей подопечной.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
Грида действительно чувствовала себя гораздо лучше, словно протёртый суп-пюре, съеденный ею днём, оказался волшебным бальзамом.
– А вашего пробуждения тут посетитель дожидается.
– Кто?
У Гриды чуть не вырвалось имя Иргант, но она вовремя вспомнила, что демонстрировать наличие памяти нельзя абсолютно никому, слишком опасно.
Очень своевременно вспомнила, потому что совершенно неожиданно в тишине палаты прозвучало другое имя:
– Господин Кейт Брамси.
Грида замерла. Вот оно и наступило, время демонстрации настоящей потери памяти. После объявления имени визитёра её отказ от посещения будет выглядеть подозрительно. Так что необходимо настроиться и сыграть сцену в этом спектакле.
– Не помню такого… – пробормотала она для сиделки. – Посадите меня повыше и волосы пригладьте. Пусть заходит, раз хочет меня видеть.
– Ещё господин Иргант Саймон приходил ещё днём, но вы уже спали, – сообщила женщина, подкладывая подушки и поправляя своей подопечной растрёпанную косу.
– Что ж, пора играть новую роль, – сказала сама себе Грида, закрыла глаза и постаралась настроиться на ложь.
Голос сиделки в коридоре, скрип открывающейся двери, слабый шорох шагов и звук пододвигаемого к кровати стула.
– Грида, – хорошо знакомый голос прозвучал совсем близко, и ей пришлось открыть глаза.
Кейт сидел совсем рядом и внимательно смотрел на неё с какой-то странной смесью глубокого внимания, жалости, опасения и его обычной самоуверенности.
– Добрый вечер, – осторожно сказала Грида, одновременно внушая себе, что видит этого красивого мужчину в первый раз в жизни.
– Ты меня помнишь? – спросил её Кейт.
В тусклом свете магошара его волосы отливали золотом, а карие глаза казались чёрными. Сейчас он казался совершенно чужим, и это очень помогло.
– Мы, кажется, были знакомы? – её голос прозвучал неуверенно. Так как нужно. Она нахмурилась. – Мне сказали, что вас зовут Кейт.
– Да, мы были знакомы и здесь, в Тигрисе, случайно встретились до этого происшествия.
– До того, что со мной случилось? – якобы догадалась Грида, всё больше входя в роль. – К сожалению, я совершенно не помню, что со мной случилось. Возможно, вы мне расскажете?
Она с искренним любопытством посмотрела на бывшего друга. Интересно, какими словами он выкрутится и что расскажет.
– К сожалению, я тоже не знаю, – Кейт явно слегка успокоился и оставил официоз. – Мы с тобой встретились на улице, немного поговорили в сквере и разошлись. А потом ко мне приходил Иргант Саймон и расспрашивал, куда ты делась.
Она кивнула и снова с ожиданием уставилась на него.
– А откуда я вас знаю?
– Мы учились вместе в академии. Дружили и обращались друг к другу на ты, – улыбнулся он своей прежней очаровательной улыбкой. – А потом поссорились.
– Почему поссорились? – не удержалась Грида и мысленно шикнула на себя. Как бы не попасть впросак. Чем меньше воспоминаний, тем лучше.
– Мы… В общем, мы… У нас были очень близкие отношения, – Кейт взял Гриду за руку. – Но мы поссорились из-за моей ошибки, и я очень сожалею.
Это было сказано так искренне, что Грида дрогнула. Затихшая и невысказанная ещё в академии обида вынырнула из глубины души и плеснулась в сердце. Язвительные слова чуть было не слетели с языка, однако девушка вовремя сумела его прикусить и оставить эти слова при себе и осторожно вытянула свою ладонь из его горячих пальцев.
– Я не помню… – жалобно сказала она и поглядела на него глазами больного котёнка, маскируя под этим взглядом свою настоящую снова проснувшуюся обиду и растерянность.
Кейт посмотрел на неё таким знакомым взглядом, что Гриду внезапно захлестнули воспоминания. Их замечательные философские беседы в парке, потом та унизительная сцена с демонстрацией «доказательства», их встреча на улочке уже тут в Тигрисе. И тот его взгляд, совсем близко, глаза в глаза, когда она лежала на алтарном камне, спиной чувствуя ледяную твёрдость.
Его сверкающий влагой полный отчаяния последний взгляд.
– Я ничего не помню, – повторила она, однако от нахлынувших воспоминаний из глаз потекли слёзы, и Грида не стала их сдерживать. Под слезами по потере памяти было легко спрятать настоящую боль, боль от разочарования и перенесённого ужаса.
– Ну не плачь, – всполошился Кет, – всё будет хорошо. Ты, наверное, всё вспомнишь, – фальшиво добавил он, вскочил и дрожащими руками, брякая стаканом, налил ей из кувшина воды.
– Мне сказали, что на это надежды нет, – солгала Грида сквозь слёзы и улыбнулась: – Но я заведу новую память. Так что, конечно, теперь всё будет хорошо.
Слёзы принесли облегчение. Ей очень хотелось спросить, что заставило его тогда на алтаре отказаться от её огненного лепестка, но… пришлось затолкать любопытство поглубже, чтобы не выдать себя.
Неожиданно на Гриду спустилось понимание, что узор, что выткал Всеблагой для них на ковре этого мира, тогда из-за приворота непозволительно исказился. Однако после отказа Кейта там, на алтаре, принять её огненный лепесток, узор смог вернуться в те самые дозволенные рамки, о которых говорила ей бабушка.
Главное, что он вовремя сказал «нет». Теперь снова всё пойдёт правильно.
– Я устала. Позовите, пожалуйста, сиделку, – обратилась Грида к гостю.
– Я ещё приду.
– Не надо. Я вас не помню, – она смогла сказать это отстранённо, без искры узнавания, глядя Кейту прямо в глаза.
Кейт помолчал, в задумчивости покачал головой и кивнул:
– Хорошо. Как скажешь.
Он открыл дверь и уже на пороге обернулся.
– Прощайте, – вежливо и равнодушно кивнула ему Грида, как незнакомому.
– Прощай.
Дверь захлопнулась. Грида закрыла глаза. Непрошеные слёзы снова покатились из-под ресниц. Захотелось свернуться комочком, и чтобы кто-то очень добрый гладил её по волосам и ласково утешал, совершенно выбросив из головы мысли, насколько она опасна или полезна.
– Иргант, где же ты? Я хочу домой.
Следующим утром барон Иргант Саймон, как только узнал, что вечером к Гриде приходил Кейт Брамси, сразу же забрал её из лечебницы, несмотря на увещевания лекаря.
Эпилог
Герцог Элисен Марсон сидел за письменным столом. Текущие государственные дела не отпускали его даже в свободные от службы дни.
Покои, которыми они с женой привыкли пользоваться во время своих визитов в её графство, были большими и удобными. Две спальни, гостиная, кабинет для него, кабинет для жены, будуар, гардеробная, общая просторная купальня с окном в сад. В общем, жизнь в гостях была комфортной, но кабинет в своём поместье Элисену нравился всё-таки чуточку больше.
Быстрые шаги жены он услышал ещё до того, как она открыла дверь в кабинет.
– Дорогой, я зашла с тобой поделиться! Представляешь, у меня сегодня был удивительный день! День потрясающих открытий!
– Неужели они действительно потрясают? – герцог поднял глаза от бумаг и улыбнулся. – Тогда ты права, тебе непременно надо ими поделиться со мной.
Элисен откинулся на спинку кресла и, не скрывая радости, посмотрел на вошедшую герцогиню. Прошло уже пять лет со свадьбы, но до сих пор при взгляде на Эльфиру Беринг в его груди возникает нежность и гордость.
Необыкновенная женщина! Кто бы знал, что на склоне жизни ему так повезёт.
Герцогиня не блистала свежестью и красотой юности, зато она обладала и без стеснений пользовалась привлекательностью зрелости.
У неё был внимательный взгляд, приятная улыбка, при взгляде на которую мгновенно забывались мелкие морщинки, выдающие возраст.
Она в совершенстве владела искусством подать себя с самого выигрышного ракурса, что вкупе со стройной фигурой производило потрясающее впечатление.
И, конечно, ум! У неё был отточенный годами ум и умение анализировать. Ах, какая она прекрасная собеседница!
Герцогиня Марсон села в кресло напротив и очаровательно улыбнулась, поймав ласковый взгляд мужа.
– Открытия потрясающие, не сомневайся. Думаю, тебе будет интересно. Так вот, сегодня я снова занималась дневниками моего деда, Гриэда Беринга.
– Да, помню, ты говорила, что у твоего деда ужасный почерк и разобрать его каракули стоит большого труда.
– Да, именно этим я и занимаюсь, – шутливо закатила глаза к потолку Эльфира. – Продираюсь сквозь каракули, непонятные термины, значки, оборванные фразы и намёки. Выкапываю из них суть. Но бросить это всё не могу, потому что очень интересно. Такое чувство, будто протираешь мутное стекло, сквозь которое мало-помалу начинает проступать волшебная картина.
– Что же эдакого сногсшибательного ты увидела за этим мутным стеклом сегодня, душа моя? – Элисен поманил жену к себе. Она скользнула к нему на колени, и муж с наслаждением обвил её тёплую талию рукой.
– Я наконец разобралась, что же произошло тогда в пещере, пять лет назад.
Помнишь, когда Брамси вроде бы как похитили Гриэдару для ритуала. Но серьёзных доказательств для обвинений советника с тех пор как не было, так и нет.
Я в ту ночь все чуть с ума не сошла от тревоги и безысходности! Однако после полуночи внезапно непонятно откуда Милейсу прилетел вестник с точными координатами. Он открыл туда портал, и там, в пустой пещере, мы нашли нашу девочку в полном одиночестве лежащую без сознания на алтарном камне, прикрытую лишь обрывками её же собственного платья.
– Помню.
Элисен погладил по спине помрачневшую от воспоминаний жену, желая успокоить. Ласковое касание помогло, и она продолжила:
– Тогда всё вроде бы и закончилось хорошо, но вопросы-то остались! Кто прислал координаты, почему? Что в пещере произошло? Да список этих вопросов можно продолжать бесконечно!
Обвинения тогда ни к кому выдвинуты не были. Грида о том, что произошло с момента её похищения и до того, как мы её нашли. ничего не рассказала. Да и сейчас молчит. Говорит, что ничего не помнит, да только я в этом что-то сильно сомневаюсь. С другой стороны, вроде бы ей нет никакого резона прикрывать семейку Брамси.
– Да, после того события она месяц приходила в себя.
– Месяц! – щекотно фыркнула ему в ухо жена. – Это она физически месяц восстанавливалась после сильной потери крови. А психологически Иргант её ещё долго вытягивал и адаптировал. Не меньше года точно.
– Доадаптировал, – прыснул герцог, – пришлось жениться. В итоге, через восемь месяцев после их свадьбы мы получили Наталису.
– Ну, можно ведь и с другого ракурса посмотреть, – насмешливо покосилась на него жена. – Прекрасной юной графине пришлось пойти на мезальянс и выйти замуж за почти безземельного барона, пойдя на встречу его пламенной любви.
– За барона, на которого в королевской канцелярии уже лежали документы на графский титул за заслуги перед королевством, – поставил точку улыбающийся Элисен.
Он не удержался, засунул руку жене под подол, положил на коленку и стал её любовно оглаживать.
– А ты тогда, после похищения, на пару месяцев засела в Тигрисе, ходила по Зазеркалью и вместо Гриды помогала Деривейсу. Милейс тогда был холостым и сразу на тебя глаз положил. А ты, дорогая моя, его поощряла! Я всё помню! – добавил герцог изображая возмущение.
– Он слишком молод для меня.
– Я рад, что ты не клюнула на его молодость.
– Ты так потрясающе ухаживал, не забывая рычать на своего бедного третьего заместителя. У тебя при этом было такое милое грозное выражение лица. Я не смогла устоять, – мурлыкнула герцогиня, проведя кончиками пальцев по щеке мужа.
– Ну, вообще-то, кроме всего прочего, тогда, пять лет назад, остался без ответа очень интересный вопрос – встрепенулся муж, снова вспоминая о теме разговора. – С чего вдруг после того ритуала твоя внучка стала одной из самых сильных магинь королевства. Правда, она этот факт до сих пор весьма успешно от всех скрывает, но мы-то с тобой знаем.
– Ну, не только мы. Знают и её муж, и Милейс, потому что Иргант работает под его началом, а Гриэдара до сих пор у Ирга внештатный агент. Но ты прав, Эль, об её возросшей магической силе знает очень узкий круг людей. Думаю, что об этом даже не знают Брамси. Но сегодня, – она подняла палец вверх, – я догадалась, что именно там произошло и теперь могу ответить, откуда взялась её сила!
– Эй, жена моя, забудь эту семейку Брамси! Поведай наконец мужу, что ты там нарыла в дневниках! Я сгораю от нетерпения, – воскликнул Элисен, наслаждаясь поглаживанием нежной женской ножки под подолом платья.
Герцогиня поцеловала мужа в нос и продолжила:
– Да всё оказалось просто. Я как раз сегодня в дневнике деда прочитала описание некоторых ритуалов с его интереснейшими комментариями и сопоставила факты. Видимо, тогда Гриду выбрали жертвой в чёрном ритуале по отъёму магии. Уж посодействовали в этом Брамси или нет, пока загадка. Но это теперь неважно.
В соответствии с запретными канонами, чёрный маг уложил нашу девочку на алтарь и стал заклинаниями вытягивать из неё всю магию, включая магию отражения, чтобы присвоить её себе, любимому. Грида должна была или умереть или, если сопротивлялась до последнего, остаться живой, но в любом случае отдать ему и магию, и память.
Так вот, очень похоже, что тот чёрный маг наступил на те же грабли, на которые ранее наступил и Кейт Брамси. В отличии от герцогского сынка, который во время соблазнения не догадывался, что Грида зазеркальница, этот наверняка всё прекрасно знал. Безусловно, ему сам Кейт сообщил. Однако магия отражения редка и многие её нюансы хранятся в секрете и вне семей не афишируются.
Так вот, в комментариях моего деда было написано, что для зазеркальников чёрный ритуал передачи магии как бы отражается и действует в обратную сторону. Этот маленький секрет мало кому известен. Как видишь, Эль, даже я не знала! Видимо, проводящий ритуал чёрный маг тоже не был посвящён в такие тонкости.
Герцогиня иронично фыркнула.
– В результате, магия этого самоуверенного персонажа вместе с его памятью благополучно перетекла к нашей девочке.
Но мне всё же интересно, отчего Гриэдара до сих пор так упорно молчит. То ли, чтобы сохранить в тайне скачок своих сил. То ли, старается не тревожить без сомнения полную жутких подробностей насильно попавшую к ней память того мага. Не исключаю, что молчание Гриды связано с тем, что она покрывает какого-то участника ритуала. У деда в дневнике описан вариант такого ритуала с расщеплением магии.
– Что за расщепление?
– На природную и чужую, полученную извне. У жертвы можно вытянуть их по отдельности. Схема ритуала такая: один маг считается основным. Он читает заклинания и забирает себе всю изначальную природную магию жертвы. А вот второй возвращает себе именно тот дополнительный довесок, который жертва ранее у него откусила. Судя по записям деда, чёрные маги издавна так развлекались, потроша своих же соратников через ритуал расщепления.
Если вспомнить, как именно сын герцога Вельма Брамси ранее лишился части огня, то возникают подозрения…
– Это только подозрения, – прервал жену Элисен. – Девочка до сих пор упорно молчит. Обвинений против семьи Брамси без её показаний выдвинуть нельзя. Советник всё так же обладает властью и входит в королевский совет. Его наследник сейчас заканчивает военную академию, куда неожиданно перешёл после магической. Маг он средний, но вполне может сделать достойную военную карьеру.
Огненная магия у него после той внезапной потери половины так и не восстановилась. Но, замечу для некоторых излишне подозрительных, что после тех трагических событий пятилетней давности огонь у парня не исчез, не вырос, а остался на том же уровне. Согласись, Эльфира, это намекает на его непричастность и снимает с него твои подозрения.
– Да, отчасти снимает.
– Однако стоит признаться, что в данной ситуации изображать потерю памяти – самая правильная тактика для Гриэдары. Ни у кого ни к кому нет никаких претензий. Вероятно, твоя внучка самая мудрая в семье, раз не пытается расковырять ту историю ради мести.
Элисен всё также поглаживал ногу жены под юбкой и постепенно так увлёкся этим занятием, что обоим стало трудно спокойно разговаривать. Герцогиня выскользнула из шаловливых рук мужа, уселась в кресло напротив и со смеющимися глазами заявила:
– Между прочим, Эль, нас ждут на ужин.
– Кто ждёт?
– Да всё графское семейство. Иргант уже вернулся из управления, а Дарочка с Наталисой придут из сада сразу же, как только мы их позовём.
– Да неужели? Может, нам всё же стоит несколько задержаться с ужином? – герцог покосился в сторону спальни и усмехнулся, глядя как жена, словно девчонка, порозовела от откровенного намёка.
– Я ещё не сказала тебе, что ещё интересного сегодня нашла в дневниках деда! – воскликнула герцогиня, аккуратно уводя внимание мужа от приятной, но лишней сейчас идеи. – Представляешь, я, наконец, узнала, почему дед приказал отцу скрывать мой дар отражения. Причём, как ты помнишь, мой дар прятали с самого детства, ещё до того гадкого указа Рогера второго. По сути, я смогла во время гонений остаться на свободе исключительно из-за того дальновидного приказа деда.
– Почему же он так поступил?
– Знаешь, в дневниках деда я нашла такую фразу… – жена поднялась с кресла и застыла перед мужем с открытыми и разведёнными кверху ладонями в театральной позе удивлённого восхищения. Она многозначительно блеснула глазами и торжественным тоном сообщила:
– Знаки говорят, что следует тщательно скрывать у Эльфиры пробудившийся сильный дар отражения. Ей суждено в зрелом возрасте противостоять несправедливости и сыграть серьёзную роль в защите и укреплении государства.
Герцогиня Эльфира Марсон. закончила свою торжественную речь, совершенно несолидно снова плюхнулась в кресло и, довольно улыбаясь, добавила:
– Готовься, муж, теперь остаток жизни я собираюсь почивать на лаврах.
– Да я только за, – засмеялся Элисен в ответ.
