Николай Агапов
Крх… крх
Из стены позади девушки уже начал вылупляться монстр, все объемнее становились его очертания. Я попытался что-то сказать, но горло пересохло, и мне пришлось сглотнуть, чтобы смочить его. Но этих мгновений хватило оборотню, чтобы воплотиться, и в следующий момент я снова смотрел, как голова несчастной жертвы отделилась от тела, а мерзкий язык чудовища уже летел навстречу.
– Не-е-е-е-т! Стой! – поздно выкрикнул я.
Монстр повернулся ко мне, и я видел, как исчезает голова девушки, оплетенная гадким языком, в глотке, похожей на воронку, уходящую в бесконечность. В это мгновение будто выключили рубильник, и ток, сотрясавший мое тело, уступил место свинцовой уверенности, залившей каждую пядь моего тела. Я опустил руку в карман и вытащил бутыль со святой водой. В тот момент, когда я открыл пробку, существо начало приближаться ко мне. Будто корабль, вспарывающий неспокойную водную гладь, монстр рассекал оставшиеся между нами метры, и, как волны за бортом, так же нечетки были контуры его тела, все время находившегося в движении, менявшегося. Моя правая рука скользнула в карман за кинжалом одновременно с тем, как левая выплеснула в морду твари святую воду. Видимо, не ожидавший этого монстр замешкался на мгновение, и тут же моя правая рука с клинком уже описывала дугу в воздухе, целясь в левый глаз монстра.
Я находился будто в танке и наблюдал за происходящим со стороны, я смотрел на этот черный движущийся хаос с беспрестанно появлявшимися и исчезающими то тут, то там иглами. Я видел капли святой воды, упавшие на плоть монстра, я ожидал, что они прожгут дыры в нем или что-то подобное. Но этот бесконечный, переливающийся, неугомонный хаос всосал капли, будто их и не было и не было святой руки папы, что положила на них крестное знамение и наделила благодатью Господа. Хаосу, видимо, было наплевать на это.
А моя рука, будто где-то в другой вселенной, живя собственной жизнью и подчиняясь одному ей ведомому побудителю, продолжала свое движение, все ближе, ближе и ближе. Монстр не сделал никакой попытки отразить удар, и кинжал с легкостью, не ощущая никакого сопротивления, вошел в глаз оборотня по самую рукоять. Я отпрянул назад, не отрывая взгляд от ужаса, нависавшего предо мной с торчащим из глаза клинком.
– Ты мне нравишься, у тебя есть яйца, человечишка! – слова исходили от существа и больно резали где-то внутри.
В этот момент я заметил, что кинжал начал оседать: он плавился, и снова этот беснующийся хаос всасывал, впитывал в себя освященное серебро без остатка. Прошло мгновение, и на месте клинка лишь зияла зловещая дыра с рваными краями, находящимися в движении, как и все остальное тело. Глазница наполнилась бушующим пламенем. И оно, как мне казалось, выжигало слова, исходившие от монстра, в самом моем естестве. Я как завороженный смотрел на разворачивавшуюся передо мной картину, не в силах даже вздохнуть.
На голове гадкого чудовища вспухли будто гнойные нарывы. Они увеличились в размерах и отделились от его плоти. Из черной массы появилось нечто, напоминающее крылышки и хоботок, эти две мерзостные капли стали похожи на колибри – колибри, искупавшихся в нефти. С их крыл стекали черные сгустки и падали, растворяясь, в никуда. Потом «птички» уселись оборотню на лапы, которые тот заботливо подставил им, вонзили свои хоботки в его живую, колышущуюся плоть и стали пить, пить и пить с отвратительными, чавкающими звуками. Их тельца надулись, и вот, когда они закончили пить и взмыли в воздух снова, на брюшке каждой твари показалось торчащее нечто, похожее на жало, источавшее черный яд (так мне думалось в тот момент), и ужас обуял меня при виде этих капель. «Птички» подлетели ко мне ближе, их жала были около моих глаз, и я всеми силами старался закрыть веки, но тело отказалось подчиняться. Слепой ужас правил бал! А монстр заговорил, опять пронзая меня словами:
– Узри моих деток, ничтожный человек. Я предупреждаю только один раз. Не суйся ко мне, а то я сожру тебя на десерт, и мои детки будут меньшим из зол, что будут ждать тебя по ту сторону…
И он открыл свою пасть, а я отключился от увиденного кошмара, сосредоточенного в извивающейся и стонущей массе.
Очнулся я в переходе. Рядом никого уже не было: видимо, я вырубился на считанные секунды и был рад, что вернулся в реальность. Я поднялся и бросился прочь из перехода. Нужно было пережить ужас, свалившийся на меня, но поразительно, что от слов оборотня я не был парализован и скован страхом, как следовало бы ожидать. Я шел домой с переродившей меня единственно важной целью, одной лишь целью: убить этого богомерзкого монстра. Быть может, тогда вечный кошмар закончится для людей, поглощенных и порабощенных мерзкой тварью (а мне казалось, именно это она с ними и сделала).
***
И я ушел в тень – тень, созданную массой литературы, которую я был намерен прочитать по вопросу оборотней и которая отгораживала меня от внешнего мира будто стеной. Я не помню, как ел и исполнял естественные веления своего организма. Передо мной был интернет с его обилием, практически неисчерпаемым источником мудрости. Я провел несколько дней за чтением и в очередной раз нарвался на книгу про оборотня, который совращал (самыми изощренными и пикантными способами) законопослушную гражданку, обитавшую по соседству. И тут до меня дошла прорвавшаяся на поверхность сознания здравая мысль, что без посторонней помощи в этом деле не обойтись, иначе у меня могут уйти годы на перелопачивание и переваривание всего того объема информации, который был создан человеческим гением и сохранился в документах, книгах и во всеядной утробе жадного до любой информации интернета.
Я стал искать во Всемирной паутине, есть ли какие-то сообщества по борьбе с оборотнями, хотя, признаться, мало рассчитывал на успех. Каково же было мое удивление, когда поиск выдал несколько таких «групп по интересам», да еще и в нашем городе. Поблизости было организовано сообщество «Изгоняющий оборотня», и оно проводило собрания на регулярной основе. Мне повезло: как раз такое собрание предстояло завтра вечером, и я решил сходить, послушать умных людей. Табличка на входе порадовала меня, видимо, «изгоняющие» снимали помещение какой-то сектантской церкви, о чем эта табличка и говорила: церковь то ли Седьмого пришествия, то ли Пресвятого престола, не суть важно. Близость к Господу вселила в меня определенную надежду, ведь побороть адское отродье – вполне богоугодное дело, и, наверное, вполне логично, что борцы с оборотнями арендовали церковные апартаменты.
Помещение было полуподвальное, окна под потолком были занавешены однотонными белыми шторами. Там было достаточно светло, но при этом повсюду были зажжены ароматические свечи, наполнявшие зал каким-то особенным благовонием, от которого хотелось… хотелось… не знаю чего… В общем, я зашел и уселся на один из пуфиков, которые были разбросаны по всей площади помещения в хаотичном порядке и вобрали в себя все цвета радуги. На них разместились интересные люди, преимущественно молодые, лет до тридцати пяти – сорока, одетые во все черное. Мужчины были в костюмах, наподобие доспехов с массивными наплечниками и нагрудниками-жилетами, а ниже экипировались штанами с множеством люверсов, колец и цепей, видимо, служивших для усмирения оборотней. На ногах у этих бруталов были громоздкие ботинки, говорящие о серьезности намерений их хозяев. Женщины были в не менее воинственной одежде. Их тела также облачали черные костюмы, в основном из гладкой кожи или чего-то подобного, почти у всех были тугие наручи и коротенькие юбки, не мешавшие обладательницам свободно двигаться и наносить удары длинными острыми шпильками своих туфель прямо в глаза мерзкой нечисти. По крайней мере, так я себе это представлял.
По соседству со мной тоже приземлилась на красный пуфик истребительница всяческих отродий. Отвратительно жуя жвачку, она улыбнулась мне почерневшими зубами, отчего вся ее внешность, несмотря на общую привлекательность, по шкале очарования скатилась до уровня восставшего из могилы трупа. Девушка меж тем подвинулась ко мне поближе.
– Первый раз тут? – надув пузырь, вопросила она.
– Да, вот решил сходить, – натянув улыбку, попытался быть милым и я.
– Не ссы, тебе понравится – по первости не все понимают. Просто слушай Оратора, и пусть дорога сама ведет тебя к цели, – очередной пузырь разорвался мне в лицо язвительной насмешкой.
– Ну да… – я попытался найти глазами, за что бы зацепиться, лишь бы как-то оправдать неловкость, возникшую во мне, и усиленно стал изучать это место, чтобы девушка наконец отвязалась и меня перестал донимать ее липкий попутчик.
Спасение явилось неожиданно: дверь справа открылась, и в помещение вошел человек в белом балахоне, капюшон почти полностью скрывал его лицо. Он ступил на кафедру и своими тощими руками возложил какую-то книгу, по виду – из коричневой кожи, с переплетениями золотых инкрустаций.
– Приветствую вас, ищущие! – как-то утробно и торжественно произнес капюшон, так как лица до сих пор не было видно.
– Я знаю, что каждый из вас попал сюда неслучайно, и я, ваш мастер, Оратор, проведу вас за собой! Готовы ли вы?
– Да, мы готовы! – раздались возгласы со всех сторон от меня. Я же, повинуясь какому-то внутреннему ощущению, решил взять некоторую паузу и послушать дальше.
Потом Оратор начал пространно вещать о той великой цели, что стоит перед нами, и о том, как мы должны очистить мир от скверны. И тут события приняли самый неожиданный для меня оборот.
– И вот вы, ищущие, – он взметнул свой упругий перст и поводил им поверх голов присутствующих, – собрались здесь, чтобы познать, как следует изгнать оборотня, – с каждым словом мастер все больше распалялся. – О, внимайте же мне теперь внимательно и следуйте всем моим указаниям, и я научу вас.
После этих слов каким-то чудесным образом его балахон разделился на части, и нам предстала обнаженная фигура Оратора: довольно тощая и угловатая, с непропорционально большим причиндалом (у меня мгновенно мелькнула мысль о его искусственности). Мастер подхватил свой «прибор» левой рукой и стал шлепать им по талмуду, приговаривая с проникновенными интонациями в голосе:
– В этой книге мне было дано откровение, и я разделю его с вами.
В помещении внезапно потемнело, обстановка вокруг озарилась всполохами свечей, бросающими на стены дергающиеся тени, которые напоминали неистовые и безумные языческие танцы.
Наверно, это было тем тумблером, который запустил аварийную сигнализацию в моей внутренней крепости. Сирена вопила во мне, источая вместе со звуком и тревожно мигающий красный свет – цвет опасности, аварии, чрезвычайного положения, и, действительно, мое положение с каждой утекающей сквозь пальцы секундой становилось все чрезвычайнее. Я диким взглядом начал искать пути к отступлению, и тут он упал на пуфик справа с обладательницей липкой субстанции во рту. Так вот она, будучи, видимо, не первый раз на таком сборище, откинулась на пуфике, развернувшись в мою сторону, и перебрасывала левую ногу эффектным движением гимнастки справа-налево, открывая мне всю свою сущность, что виднелась в черной прорези колготок, ранее покойно скрытая под завесой юбки. Эта разверстая пасть тянула меня, чтобы поглотить… И тут я услышал спасительный разрыв жвачки, раздавшийся где-то чуть выше места, куда были устремлены мои переполненные паникой глаза. Звук вывел меня из-под гипноза этой зловещей пасти. Я понял, что нельзя терять ни секунды, и, перевернувшись через спину на пол, пополз в направлении дверей на четвереньках, на ходу поднимаясь и набирая темп. Краем глаза я замечал, что все мужчины расстегивают свои доспехи, а женщины, развалившись на пуфиках, раздвигают ноги и начинают ритмично постанывать. Я дернул за ручку, и на мгновение ехидный ужас отчаянья заорал мне прямо в лицо: «Она не откроется!» Но, толкнув дверь от себя, я выбежал наружу под торжествующий возглас Оратора: «Да приидет Изгнание!!!» Вырвавшись из подвала на улицу, я все еще слышал отдающий неприятной пульсацией в ушах раскат последних слов мастера: «…Изгнание!!!» Я отгонял от себя все образы, наполнявшие мое воображение возможным продолжением этого сборища, и одно было отвратнее другого. Поэтому периодически необходимо было встряхнуть головой, чтобы таким физическим жестом очистить, пусть и на время, мысли от этого наваждения.
«Да уж, надо было „забублить“ про это сообщество перед тем, как идти туда! Может, прочел бы пару-тройку „интересных“ отзывов, и минуло бы меня это „счастье“ лицезрения вживую», – периодически корил я себя по дороге домой.
Усевшись за компьютер с утреца на свежую голову, я обнаружил в интернете, что, по счастью, через три дня состоится конференция на тему «Оружие против оборотня». Автор и презентующий – маститый специалист по данному направлению Джитуку Уба.
Три дня пройдут еще нескоро, поэтому я стал искать чего-нибудь поближе, и через некоторое время нашел сообщество «Избавление от оборотня». Отзывы были вроде ничего, и я решил сходить туда, посмотреть, что к чему. Выйдя на конечной станции метро и свернув с проспекта на нужную мне улицу, я оказался в окружении невзрачных серых домов, глядевших на меня своими безликими фасадами и сотнями ненасытных ртов-окон. Они вытягивали все яркие краски из моей души, стремясь обратить и меня во что-то серое и бесформенное, а потом задавить многотонным унынием раздолбанных дорог. Вскоре благодаря навигатору – искусному следопыту, ведшему меня сквозь эти джунгли безысходности, – я отыскал необходимый мне дом. Он не отличался ото всех остальных и просто стремился своей неуклюжей тушкой затеряться в толпе таких же жалких строений. Я подошел к входной двери и с удивлением обнаружил отсутствие ручки. Еще раз сверившись с навигатором, я убедился, что пришел верно, и стал работать пальчиками, чтобы подцепить дверь. Спустя несколько минут мне это удалось, и я стал открывать дверь, которая с противным металлическим визгом выхаркнула на меня полутемный подъезд, тускло освещенный одинокой лампочкой. В этот момент сзади раздался возглас, от которого у меня все внутри съежилось, а потом испуг, словно выдавленный через марлю, жидко растекся по телу.
– Стойте! – хлестнул мне в спину чей-то вскрик, и мне почему-то представилось, что вот сейчас рука обладателя этого голоса замахивается ножом, таким обычным кухонным ножом, в моем воображении я буквально видел, как с него свисали остатки капусты (или это были чьи-то волосы?). Еще миг – и кровожадная сталь войдет в мою плоть холодным пламенем откуда-то сзади, прямиком в сердце, в неистовом желании слиться с ним в последнем роковом поцелуе. Я как в тумане жду мгновение, другое – ничего не происходит. Только шаги звучат все ближе.
– Ой, спасибо, что придержали дверь, а то я бы мучился, вон сколько пакетов из магазина тащу, – застрекотал подбежавший к подъезду мужичонка, которого я принял за эмиссара смерти. – Жена, знаете ли, выдра такая, все дома сидит, говорит, лень ей по магазинам ходить, и без того, мол, забот хватает. А сама, сама большей частью в «Хрютубе» зависает да по соцсетям лайки раздает. Ондатра недоделанная! Вот и дочь вся пошла в нее, бездельница и лентяйка, только знай умеет просить: «Пап, дай, пап, купи, пап, ну ты че? Еще не сделал?» Ну да спасибо вам, добрый человек, хоть что-то хорошее произошло сегодня!
Я смотрел на это сморщенное от забот и озлобления, слегка приплюснутое желтоватое лицо и не понимал: «Что? Где? Зачем? Почему мне?» А меж тем лавина словоизвержения пролетела, и комок одежды, ощетинившийся пакетами, посылая благодарности, просочился в проем двери передо мной и был с чавканьем всосан полутемным подъездом в свои недра. Я зачем-то еще раз огляделся по сторонам: день клонился к закату, и сумерки постепенно начинали обертывать унылую серость в однообразный темный полог. Вокруг почти не было видно людей, и те, что иногда мелькали, шли как-то согнувшись, сжавшись, словно боясь, что эти серые громадины нет-нет да и сожрут их прямо на месте. Невольно я испустил вздох, подхваченный ветром и отдавшийся эхом молчаливого до этого момента подъезда. Я собрался с духом и вошел, суровый привратник-ветер, наверное, рассердившись на что-то, хлопнул дверью мне в спину.
Поднявшись по ступеням, я увидел перед собой дверь, обитую чем-то неопределенным, и это неопределенное уже местами свисало неприглядными лохмотьями. Над дверью красовалась надпись: Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate. Наверное, какая-то магическая формула для оберега от оборотней, подумалось мне. Я сверился с описанием входа в мобильнике – да, это была она, та самая квартира. Так, теперь условный стук: тук-тук-тудук-тук-тук. «Конспираторы, блин», – ухмыльнулся я, выбивая костяшками дробь.
Через некоторое время я услышал шаги за дверью и какой-то странный голос спросил:
– Кто там?
– Э, я… пришел на собрание «Избавление от оборотня»… Это тут? Так ведь?
– Да, да, все верно, – донеслось изнутри, и стало слышно, как открываются несколько замков и лязгает задвижка.
Дверь медленно открылась, и я невольно вздрогнул: передо мной стоял худосочный парень, явно чем-то больной, так как его туловище постоянно подергивалось в стремлении удержать то ли хрупкое равновесие, то ли разбегающиеся в разные стороны части тела. Я прикрыл за собой дверь, и парень поманил меня дрожащей рукой, приглашая следовать за ним. Я шел, уставившись в его лысый череп, и пытался представить, каково это – вот так всю жизнь провести на таких расползающихся шарнирах. Он остановился у комнаты, где в круг были выставлены около десятка стульев, больше половины которых уже занимали люди.
– Проходите и садитесь на любое место, – сказал парень своим коверкающим звуки голосом.
– Спасибо, – ответил я, направился к свободному стулу с правой стороны и как-то неловко попытался слиться с ним в более или менее приличной позе.
Сиденье, словно не привыкшее к такому с ним обращению, стало неудобно тыкать в меня своими неровностями с явным желанием поскорее прогнать меня с себя.
Я стал оглядываться по сторонам. Стены были выкрашены какой-то выцветшей, вероятно когда-то зеленой, краской. Сейчас же штукатурка либо выпучилась, либо, прорвавшись гнойным нарывом, лежала унылыми осыпавшимися кучками у плинтусов. На потолке торчала какая-то нелепая люстра с тремя корявыми, затянутыми ржавчиной пальцами-рожками, из которых боязливо выглядывали лампы, разливавшие холодный белый свет. Одна из ламп периодически прощально мигала, стремясь поскорее покончить со своей жалкой жизнью в этом богом забытом месте.
Люди, собравшиеся здесь, были как один согбенные, будто придавленные к земле тяжкой ношей, на их лицах не то что не было и намека на улыбку, но, казалось, что такие лица никогда не могли смеяться. Смотря на них, я невольно сам съежился и погрузился в мрачные думы об увиденном недавно, о смертях и неоднократно пережитых мной кошмарах. Из темных воспоминаний меня вырвал резкий и кажущийся хамоватым голос:
– А, ну вот и собрались! Я смотрю, у нас пара новеньких, – женщина, говорившая это, была почему-то тоже лысая и с татуировкой паутины на голове. – У меня есть радостные новости – троим из нас удалось «избавиться». Может, и сегодня кто-то из вас сможет. Если найдет в себе достаточно мужества. Я знаю, у вас много проблем. Никто их не решит, кроме вас самих, и мы собрались здесь, чтобы помочь вам в этом.
И тут полились истории, одна печальнее другой, и по окончании рассказа каждого Гуру, как она себя назвала, говорила:
– Никто не совершит за вас этот шаг, посмотрите, куда завела вас эта жизнь. Осталось лишь сделать над собой усилие, перебороть жалость к себе. Вон там есть комната «Избавления». Нужно только войти в нее и проявить мужество – вам, которым уже ничего хорошего не увидеть в вашей ничтожной жизни! Есть еще один поступок, который вознесет вас над всеми. Дерзайте!
В какой-то момент до меня дошло, что я попал в «группу смерти», и мне стало тошно. Я спросил, где ванна, чтобы привести себя в чувство. Гуру указала мне пальцем, и я побежал туда. Зайдя внутрь, я лишь через мгновение осознал, где оказался, – это была та самая комната «Избавления». Посреди призывно покачивалась петля из оранжевой веревки с заботливо подставленным табуретом прямо под ней. Справа была расположена ванна, от которой шел пар, и на подлокотнике в открытой золоченой шкатулке блестела опасная бритва. Слева стояло распухшее кресло с приставленной тумбочкой, на которой лежал револьвер. Справа от двери действительно была раковина, но желание освежиться тут водичкой смыло со скоростью сливаемой воды в унитазе. Я постоял некоторое время в ступоре, борясь со рвотными позывами, представляя, сколько страшных трагедий произошло здесь. Вдруг я увидел камеру, уставившуюся своим безразличным глазом на мрачную комнату. Во мне поднялась волна отвращения к тем людям, которые могли наблюдать за всем, что тут творится, я захотел разбить к чертям собачьим это «око» и разнести все кругом. Но через несколько мгновений стал мыслить менее эмоционально и вот, совладав с собой, повернулся, чтобы уходить. Я толкнул дверь и чуть не налетел на женщину, нет, скорее девушку, в мешковатом коричневом свитере. Ее волосы слегка выбились из прически и висели вуалью, тонкой, как паутинка, вокруг заплаканного лица, на котором читалась какая-то механическая целеустремленность. Я стоял ошарашенный, а она, невидящим взглядом уставившись вперед, прошагала в комнату позади меня. До меня дошло, зачем эта несчастная зашла туда, и я, развернувшись, ухватил ее за руку и встряхнул.
– Стой, красавица, ты этого не хочешь! Тебя вынудили! – слова вылетели сами собой, не успев удивиться этому безотчетному порыву, я протянул руку и коснулся рукава ее худи. – Идем отсюда скорее. Ты все спокойно обдумаешь дома. Нерешаемых проблем нет, все преходяще – верь мне!
Не знаю, откуда взялось столько уверенности и убедительности в моем голосе, но я буквально увидел, как мои слова проломили этот кокон «механичности»: лицо бедолаги ожило, оно исказилось в гримасе страдания, из глаз заструились слезы. Я притянул девушку к себе и дал ей выплакаться. Затем мы вернулись в комнату и, выслушав ядовитое замечание Гуру о том, что некоторым слабым людишкам не хватает мужества, забрали свои вещи и вышли в подъезд, миновав трясущегося паренька, который пожелал нам возвращаться к ним еще. Я смерил его испепеляющим взглядом и проклял тот день и тех людей, которые легализовали эти самые «группы смерти» в недалеком прошлом.
– Ты где живешь? – спросил я девушку уже на улице.
– Да вот тут, недалеко, через три дома, – указала она куда-то налево.
– Тебя как зовут?
– Лика, – еще раз всхлипнув, ответила моя спутница.
– Лика, покажешь дорогу, я думаю, тебя стоит проводить сейчас.
– Да ладно, я могу и сама.
– Нет уж, давай вместе. А, кстати, дома кто-то есть?
– Да, мама. Папа уехал на похороны друга. Брат в другом городе, женился вот, – и она начала снова всхлипывать. – А у меня никчемная жизнь. Зачем ты увел меня оттуда? Я была так близко. Я почти возвысилась над всеми…
– Ну это ты завтра решишь. Отдохнешь и решишь.
Я отвел девушку до квартиры, где передал в руки заботливой матери, не на шутку перепугавшейся, когда я сказал, откуда притащил ее дочку. И, выслушав благодарность, я оставил ту юдоль печали, из которой спасенной еще только предстоит выбраться и жить своим чередом. По крайней мере, я сильно того желал в тот момент.
Мне было хорошо на душе от того, что я оказал посильную помощь нуждающемуся, но моя проблема так и не была решена. Вот уже вторая осечка произошла – мои надежды таяли. Оставался еще третий вариант, и я стал с нетерпением ждать его.
И вот я стоял перед кафе «Будупипл», в витринах которого маячили злобные маски, насмехавшиеся надо мной. Что же ждало меня внутри? Кажется, мне больше нечему было удивляться. С меня взяли плату за вход на конференцию и проводили за небольшой столик в обширном банкетном зале, декорированном в африканском стиле.
Четко в положенное время вышел эксперт Джитуку Уба. Он был по пояс голый, и на его черном как смоль теле красовались многочисленные шрамы. Во мне начал пробиваться луч надежды: вот наконец-таки хоть кто-то, имеющий отношение к оборотням, ведь, судя по количеству шрамов, Джитуку не раз сталкивался с ними лицом к лицу. При воспоминании о лице передо мной явственно возникла злобная, отвратительная морда оборотня и его улыбающийся оскал.
– Дорогие друзья! Спасибо, что вы пришли на эту конференцию. Мне кажется, что мы все выйдем отсюда обогащенные новыми знаниями и умениями, – оживленно начал эксперт.
Меня поразило полнейшее отсутствие акцента в его голосе. А тембр имел такие притягательные нотки и так гармонично сочетался с ритмичным то ли постукиванием барабанов, то ли шептанием каких-то монахов, то ли завыванием ветра в одинокой пещере на крутом склоне горы. Какой-то пряно-сладковатый запах приятно щекотал ноздри и, казалось, придавал словам оратора видимые образы.
– Я, Джитуку Уба, потомственный охотник на оборотней, – продолжал вещать ведущий. – Наш род вот уже пятьдесят поколений занимается выслеживанием и истреблением оборотней.
Мне казалось, что я буквально видел все пятьдесят поколений родственников этого Джитуку, стоящих у него за спиной и кивающих головами в такт барабанам, что звучали аккомпанементом словам отважного борца с нечистью. Бум-бум-бум.
– Я один из них и всегда был верен традициям предков, – с чувством возвещал Джитуку, прижимая ладони к груди. Бум-бум-бум – как складно ложатся барабаны к его словам. – Но прогресс не стоит на месте. И на смену старым дедовским методам приходит новое оружие, новые средства…
Я шел по улице, и мои ноздри приятно зудели, впитывая остатки какого-то пряно-сладковатого запаха. А в голове, будто в жестяной банке деревянные кубики, перекатывались фразы: «узконаправленный поток», «нужны инвестиции», «серебро уже не работает», «нужны инвестиции», «направить ствол на оборотня», «нужны инвестиции», «полный коллапс материи после соприкосновения», «нужны инвестиции». Эти слова возникали в сознании, но казались почему-то не моими. Меня это поставило в затруднительное положение: я никак не мог понять, откуда столь странное ощущение чужеродности и вообще – куда я иду? Я был в незнакомом районе. Мысли после чужеродного, сумбурного, захлестывающего потока постепенно возвращались в какое-то спокойное русло.
«Где я был? Куда направляюсь?» – вот были главные вопросы, на которые я старался сейчас найти ответ. Я остановился и попытался сосредоточиться. Мысли вязко и вяло, словно замороженные, тянулись в фокус моего сознания.
«Черт, я вообще не помню, откуда я иду. Значит, нужно определиться – куда… Так тоже ничего в голову не приходит… – механизм рассуждения, о котором я никогда и не задумывался, словно заржавел, я силился, силился придать импульс, раскрутить его, но получалось с трудом, словно что-то завязло. – Наверное, надо в бедро – ехать домой… Стоп, не то… – шестеренки со крипом провернулись, нужное слово возникло. – Да, метро… – я посмотрел на черное небо: механизм раскручивался все быстрее, работая почти без сбоев. – Нет, уже поздно, нужно взять такси».
Я достал телефон и вызвал такси, которое через пару минут бесшумно подкатило ко мне. После недолгой поездки по ночному городу я приложил карточку к терминалу оплаты. Каково же было мое удивление, когда высветилось сообщение, что у меня недостаточно средств, хотя я помнил, что на счету должна быть почти целая зарплата. Я быстренько проверил в банковском приложении, сколько же на карте денег, – действительно, там красовался лишь ничтожный остаток. Делать нечего: я расплатился за такси, переведя нужную сумму с другого счета, и вышел из машины.
Когда я оказался-таки дома и сел за интернет, то увидел последнюю посещенную страницу. Там было описание некой конференции «Оружие против оборотня», и мне опять в голову пробралась фраза «нужны инвестиции». У меня стали возникать какие-то смутные подозрения, и я «забублил» эту конференцию. Появилась ссылка на форум, и там я прочел недавно созданные сообщения: «Воры! Меня обокрали!», «Грабеж средь бела дня!».
Я все понял и с остервенением выключил компьютер, а затем поплелся в сторону спальни в надежде забыться восстанавливающим и сглаживающим углы сном.
Следующим днем я, позавтракав, пошел прогуляться, чтобы на свежую голову подумать – и что же мне предпринять теперь в сложившихся обстоятельствах? Чем дальше я шел по улицам, тем тягостнее мне представлялось мое положение и тем ближе и неотвратимее казались грядущие кошмары и то, как я постепенно схожу с ума.
«Как же быть? Может, попробовать еще раз пойти на монстра с серебряным кинжалом и святой водой? А вдруг эффект будет тот же? – я чувствовал себя как игрок за карточным столом, которому оппонент наваливает карты, которые нечем крыть. – Нет уж, лучше помереть где-нибудь в психушечке, где тебе будут колоть всякие успокоительные, и ты будешь спокойно видеть красочные опиумные сны, и ничто тебя не будет тревожить. А может, действительно пойти сдаться людям в белых халатах? Сказать, что я вижу оборотней и меня преследуют кошмары. Они ведь специалисты и знают, что делать. Может, проблема и впрямь у меня в голове, и нет никаких монстров…»
Рука непроизвольно потянулась ко лбу, вероятно, для того, чтобы потрогать, нет ли лихорадки. Словно это могло бы что-то прояснить! Я резко отдернул ладонь, разозлившись на руку, на себя и вообще на всю эту ситуацию. А дурные мысли продолжали донимать:
«А вдруг… даже и самих убийств нет? Вдруг я себе все это выдумал, весь этот мир? Может, это всего лишь сон, чей-то треклятый, дурацкий сон? Надо лишь перетерпеть какое-то время, и когда оно закончится – все… ну не знаю, все кончится так или иначе. Если все же это реально? А если я сойду с ума и вдруг причиню, не дай бог, вред ни в чем не повинному человеку? Может, все-таки была права эта Гуру из «Избавления», стоит сделать всего одно усилие, проявить мужество и… Нет, нет, нужно гнать подобные мысли, я сам что говорил Лике? Выход всегда найдется, нужно лишь смотреть в нужном направлении и очень внимательно, может… даже придется потерпеть… может…»
Рассуждая таким образом и болтаясь где-то в вакууме неопределенности, я поглощал метр за метром заснеженных улиц, двигаясь опять же в неопределенном направлении. Впереди маячили маковки храма, а я следил пустым взглядом за редко падавшими снежинками и все глубже утопал в своих аморфных думах.
«Как же побороть это порождение зла? – думал я в отчаянии. – Где бы взять меч-кладенец, что мог бы одолеть гадину? Мне бы спросить совет у кого-то, кто более сведущ. Но кто он? Где он? Блин, да кто вообще может быть специалистом по оборотням?!»
