Ник Председатель
Воспоминания бывшего человека
Ну вот, я узнал почти все об этой жизни. Теперь надо только посмотреть на «спальню» и курс обучения будет завершен. Работа, еда, сон, работа, еда, сон… Да, еще наказание, если работал плохо.
Скоро мы пришли в «спальню». Небольшая пещера с мягким освещением – под потолком едва теплится синий огонек. На полу, свернувшись, спят несчастные существа, которые в другой жизни, очевидно, были грешниками – убийцами, предателями… кем там, еще?
Отыскав свободное, место я лег и, по примеру других, свернулся калачиком. Первый день в аду. Сон, как спасение от страшной действительности, окутал мозг.
Следующий день отличался от предыдущего только тем, что я уже не расспрашивал Храпа про Рай и Ад, а тупо перебирал мягкую породу. В мозгу, очевидно, сработал какой-то защитный клапан – я стал спокойным и равнодушным. Мысли текли вяло и как бы не о чем. Между тем, руками я работал весьма энергично и откопал за смену семь светящихся зернышек.
– Не вздумай спрятать, – прошептал Храп, с опаской косясь на надсмотрщика, – они все равно найдут и накажут.
Не прятать, так не прятать, мне было все равно. Я сдал все семь и приемщик – такое же чудище, как и Ранк – одобрительно похлопал меня по плечу.
Все последующие дни я старался только для виду. Дело в том, что оказалось можно хитрить даже в Аду. За первую половину смены я, сосредоточившись на работе, умудрялся добыть свои пять зернышек, а вторую половину, по сути, отдыхал, изображая кипучую деятельность, только при подходе Ранка.
Мозг опять начинал работать. И я с ужасом заметил, что стал привыкать к этой жизни. Нужно было что-то делать.
– Вы пробовали хоть что-нибудь предпринять? – спросил я однажды Храпа.
– Для освобождения, что ли?
– Хотя бы!
– Послушай, Увалень, – устало сказал Храп, – да я первые лет пятьдесят только об этом и думал!
– И что надумал?
– А ничего! Поднять восстание в Аду?! Смешно…
Да, действительно, это было смешно. Но ведь любая жизнь, даже каторжная жизнь в аду, должна иметь хоть какую-то цель. Я, во всяком случае, иначе не мог.
– Слушай, как тут у них с охраной? Я видел только нескольких…
– Выбрось из головы, – перебил Храп, – у них тут слежка за мыслями налажена. И если долго будешь думать о побеге или о восстании – не миновать плетей. Я раз пятнадцать – двадцать был бит, прежде чем понял…
– Ну да, конечно… Прослушивание мыслей. Конечно, Кураторам это труда не составит…
– Кому? – спросил Храп, – каким Кураторам?
Несколько минут я ошарашено смотрел в никуда. Вспомнил! Словно открыли ставни в темной избе. Конечно, Кураторы – группа, которую Галактическое сообщество обязало следить за нашей планетой. И, очевидно, не просто следить… А что еще? Распределять души после смерти? Кого – на добычу ископаемых или на расчистку, кого – на заселение планет? Похоже, что так оно и было. И они достаточно могущественны, чтобы давать нам новые тела. И уж конечно, следить за тем, чтобы грешники в аду не взбунтовались! Гуру, там, в самолете, сказал, что богов в обычном понимании не существует. Но, черт возьми, чем Кураторы от них отличались?!
Глава 10
– Ну вот, кажется, кое-что ты понял, – раздался у меня в голове голос Вадима.
В дверь постучали. Ничего не соображая, я смотрел, как входит Оксана с маленьким подносом. Кофе! Спасение мое! С трудом поднеся чашечку ко рту, я сделал несколько обжигающих глотков. Что это было? Сон?! Все это сон – полет в Индию, катастрофа, моя смерть и, наконец, работа в рудниках?! Вадим обещал мне что-то показать… Боже мой! Так все это был сон?! Сон, которым управлял Вадим! И он показал мне Ад!
Но ведь, по сути, это ничего не доказывает! Я потряс головой, окончательно прогоняя остатки сна. Это ничего не доказывает – он показал мне свою фантазию, свое видение, то, что он сконструировал в голове! Почему он думает, что я поверю?!
Потрясение было столь велико, что не менее часа я сидел в кровати, пытаясь осмыслить, понять и принять реальность, как уже сделал однажды, там… в аду.
Ну, хорошо. Я привык верить только себе. Что я знаю точно? Знаю, что Кураторы существуют – это доказала находка клада в указанном месте. Ну, и еще разговоры с ними – во сне ли, в трансе – не знаю. Что я знаю о Кураторах? Что они охраняют порядок мироздания? Что они достаточно могущественны, чтобы управлять людьми? Все остальное – это мысли или, возможно, знания Вадима. И то, что Кураторы распределяют души после смерти, и то, что существует Ад и Рай – в несколько новом понимании – и то, что существует галактическое сообщество, частью которого являются Кураторы. Возможно, Вадим узнал это сам, а, возможно, на него воздействовал гуру и он – простая душа – все принял на веру. Нет, нужно разбираться самому, не полагаясь ни на друга, ни на его учителя.
Несколько следующих дней я вновь привыкал к этому миру. Спокойная обстановка, телевизор, интернет, газеты, устные новости Оксаны и сплетни Светланы.
Спал я крайне мало, возможно подсознательно боялся вновь быть вовлеченным в управляемый сон. Я был еще не готов к новым контактам с Вадимом. А вот с Кураторами я бы побеседовал. К сожалению, связь у нас была односторонней. А они, очевидно, в силу того, что я нарушил договор, молчали. Несомненно, денег больше не будет. Более того, в качестве наказания, они могли отобрать и то, что уже дали.
Почему, собственно, Кураторы так пеклись о соблюдении тайны? Допустим, то, что показал мне Вадим – истина в чистом виде. Об этом же говорят все религии: праведники – в Рай, грешники – в Ад. Что тут такого секретного? Допустим, я узнаю, что все это правда и скажу об этом народу. И – что? Разве что-нибудь измениться? Ежедневно об этом толкуют сотни проповедников – соотношение праведников и грешников, по-моему, не меняется. Может в этом и суть? В равновесии? А если я сумею доказать, что все это правда, соотношение может измениться. Люди перестанут грешить и некому будет работать в рудниках и на расчистке планет. Но в таком случае они должны бояться именно доказательств, ибо просто слова всем уже навязли в ушах. Они опасаются, что я добуду доказательства и предоставлю их людям! И эти доказательства будут такими, что люди поверят – невозможно будет не поверить.
Я почувствовал, что попал в точку. Доказательства! Но где их найти? Я даже отдаленно не представлял, что может служить доказательством… Более того, я пока еще не был уверен и в правоте Вадима.
Внезапно наползла знакомая сонливость. Неужели?.. Скорее лечь…
Они стояли передо мной в лучах восходящего солнца. Двое – мужчина и женщина. В легких белых одеждах и божественно прекрасные. Мужчина был высок ростом, строен, имел отлично развитую мускулатуру, но без той гипертрофии мышц, которая превращает наших культуристов в груду мяса. Женщина, как и следовало ожидать, была воплощением женственности, мягкой грации и тайной, недоступной мужчинам, мудрости.
– Вы божественно прекрасны, – я скромно поклонился.
– Мы можем принять любое обличие, – сказал мужчина, – общаясь с людьми, мы, чаще всего, выглядим именно так.
– Обличие греческих богов! Понятно, почему люди перед вами преклонялись. А тот, с которым я говорил раньше…
– Это была просто проекция.
– Я давно хотел спросить у Вас…
– Мы знаем, – мягко перебила женщина, – ты хочешь знать, верно ли твой друг показал тебе картину мира.
– В общем, да. Правда, он показал мне только часть…
– Ты нарушил договор, – изрек мужчина, – тебя следовало бы наказать!
– Но Совет решил простить тебя и удовлетворить твое любопытство, – добавила женщина.
– Могу ли я узнать – почему?
– Дело в том, что тебе отведена особая роль, – сказал мужчина, – ты станешь…
– Не будем сейчас об этом, – женщина с укором взглянула на своего спутника, – это преждевременно.
– Спрашивай, – мужчина был явно раздосадован тем, что сказал лишнее. – Но не думай, что мы будем являться по первому требованию, чтобы отвечать на вопросы.
Я попытался собраться с мыслями. Черт, да разве сумеешь, вот так, внезапно…
– Ну, хотелось бы… в общем… картину мира… – залепетал я, сбиваясь.
Женщина улыбнулась:
– Ваша планета входит в группу планет-инкубаторов. Такие группы разбросаны по всей галактике. Мы следим за выращиванием и последующим использованием ваших энергетических сущностей, которые вы называете душой.
– Белковых тел, – добавил мужчина, – можно создать сколько угодно и каких угодно, но энергетические сущности могут быть получены только естественным путем.
– И как же вы используете наши… души?
– Души, если можно так сказать, бракованные, мы заселяем в специфические тела и отправляем…
– В Ад?
– На расчистку планет непригодных для жизни, на добычу редких элементов, крайне необходимых нашей технологии, словом на очень тяжелые, опасные и мучительные работы.
Тела приходиться часто менять.
– Да, – прошептал я, – знаю… Ну, а души праведников?
– Их вселяют в тела, похожие на наши, – женщина сделала шутливый реверанс, – и используют для заселения уже расчищенных и пригодных для жизни планет. Прекрасный климат, чудесная природа – нет только высших разумных существ.
– Рай… Эдем… И потом повторяется история со змеем?
– Фигурально выражаясь – да. Не везде, конечно. Но бывает.
Дело в том, что во избежание перегрузки, память очищается почти полностью. Некоторые, подобно вам с другом, начинают пытаться докопаться до сути.
– Ну, хорошо… – я потер взмокший лоб, – а на тех планетах… где Рай – живут вечно?
– Они живут столько, сколько захотят. Как, кстати, жили и ваши патриархи. Впоследствии могут выбрать иное существование. В галактике очень много дел. Очень. И мы – Кураторы, как вы с другом нас называете – только малая часть огромного Галактического Сообщества. Мы всего лишь следим за выращиванием сущностей. Иногда вмешиваемся. Если потребности увеличиваются – у вас возникает эпидемия. Или война. Впрочем, разницы нет, суть одна – получить необходимое количество сущностей.
– Вы упомянули Вадима. Где он… его сущность сейчас?
– Мы не можем давать такую информацию.
– Что ж, надеюсь, что он оказался праведником. А, кстати, когда Иисусу рассказали об истинном положении дел и он стал проповедовать – вы испугались, что все станут праведниками, и некому будет работать в ваших каменоломнях? Поэтому христиан преследовали?
– Испугались только некоторые, – поморщившись, сказал мужчина.
– Но – ничего не изменилось, – продолжала женщина, – человека не изменит никакая религия.
– А что вам мешает распределять души независимо от того, как жил человек? Какая вам разница? Вы ведь, как я понял, абсолютно равнодушны к людям.
– Насчет равнодушия – не верно. Не забывай – мы знаем, что жизнь на Земле – это только процесс созревания сущностей. Основная жизнь не тут. А что мешает распределять независимо? Закон. Галактический закон. Учитываются две вещи. Первая – это изначальная пригодность сущности, то есть, какой она, в силу множества причин, на которые мы пока влиять не умеем, зародилась. Вторая – образ жизни, поступки человека, в котором созревает сущность. Это оказывают мощное влияние на развитие и направление мышления. Словом, энергетические сущности, которые, повторяю, могут быть получены только естественным путем – вещь тонкая и требует справедливого отношения. Да, собственно вся современная жизнь в галактике состоит из них – в разных воплощениях.
– То есть и вы тоже?..
– Естественно. Я только не знаю, на какой планете вырастили мою сущность, но это и не важно. – Грустно произнесла женщина.
– Видишь ли, друг мой, – продолжил мысль мужчина, – те, кто живут достаточно долго, вынуждены несколько раз очищать свою память. Оставляются только необходимые знания и самые дорогие воспоминания. А иногда, во избежание перегрузки, приходиться жертвовать и этим.
– Грустно… Вы сказали – те, кто живет долго? А как долго?
– Я неправильно выразился. Не просто долго – вечно. Душа бессмертна! Вечно, друг мой, вечно…
Образы богов померкли и я проснулся. Вот, значит, как! Такой вот, порядок мироздания… Так заведено. Мы – просто инкубатор. А, собственно, что в этом оскорбительного?! Таких планет, наверное, много. А другие? Другие – расчищаются, заселяются… Ну, а те, которые давно заселены? Те, которые не входят в группу планет-инкубаторов? Вероятно, там-то и есть основная жизнь. Для них, для обеспечения той жизни и добывают источники энергии несчастные грешники в аду! Вот там, на тех развитых планетах, и собрано все то, что накопила галактика. Все знания, весь опыт, вся красота, наконец. Что ж, туда можно попасть – жить праведником, затем заселять планеты, пожить, таким образом, в Раю, а когда надоест, выбрать иное место жительства – на одной из развитых планет. Любопытно. Так, сразу, не переварить. Все требует тщательного осмысления.
Стоп, а о чем проговорился мужчина? Он сказал, что мне отведена особая роль… Какая, черт возьми?! Я стану… Кем? Женщина поспешила его осадить – не болтай раньше времени. Ладно. Главное – не грешить! Опять же – по каким критериям отбирают души? Они говорили – что-то заложено от рождения и очень многое зависит от поведения. С рождением, все ясно – тут даже они ничего не могут изменить: если сущность дефективна – она обречена на вечные муки в рудниках. Жаль, но ничего не поделаешь. А вот, с поведением – не ясно! Как следует жить, чтобы не попасть в Ад? Старые заповеди? Не убий, не укради? Как это там говорил Сократ? Воровать плохо? А украсть у врага оружие перед боем? А украсть у больного друга меч, чтобы он в отчаянии на него не бросился? Все не так просто…
Стало быть, необходимо добыть доказательства существования Кураторов, Галактического Сообщества, Ада и Рая и уточнить критерии поведения.
Тут я почувствовал, что моя бедная голова больше не выдержит. Лопнет от перегрева, как паровой котел. С трудом дотащившись до кровати, я погрузился в так называемый «солдатский сон», то есть: лег – и как колом по затылку!
Утро я встретил отдохнувший и даже попытался затащить в постель Оксану, принесшую чашечку утреннего кофе. Оксана, надо сказать, как-то плавно и незаметно перебралась жить в мой коттедж. Я, в общем, не возражал. Пока не возражал.
Отбившись от моих домогательств ввиду множества дел, Оксана, перед тем, как выйти из комнаты, нарочито равнодушным тоном сказала:
– Вчера вечером звонила одна ваша старая знакомая, как она говорит. Я не стала вас будить.
– И кто это был? – спросил я, подавляя неудержимую зевоту.
– Я не спросила имя. Говорила, что звонит из тюрьмы.
– Ленка?!
– Сказала, что завтра – то есть, сегодня – ее досрочно освобождают.
– Ага! Значит, «аблакаты» все же не зря деньги берут.
Глава 11
Вечером Ленка заявилась в сопровождении одного из «аблакатов» – красивого молодого человека с нагловатыми и блудливыми глазами. Холодная, как лед Оксана, провела их в мой кабинет. Ленка бросилась мне на шею и минут пять висела, прижавшись вздрагивающим телом. Адвокат сыто улыбался.
– Тебя когда выпустили? Утром? – я понял, почему она пришла только вечером. Впрочем, мне-то что?
– Утром, – подтвердила Ленка. – Юрочка мне помог на первых порах обустроиться в общаге. Квартира-то моя – тю-тю. Так что я теперь бомжиха, да еще с судимостью.
– Ну, что ж, – говорю, изображая гостеприимство, – по случаю освобождения нужно закатить маленький банкет. Кухарка как раз на стол накрывает.
Стол был готов и выглядел весьма впечатляюще. Все же Светлана молодец. Накрыв на стол и даже разлив вино, она вознамерилась, было уйти, но я, движимый, возможно, некоторой ревностью, пригласил ее за стол. Женщина засмущалась, но села и пока не опьянела, вела себя непривычно тихо. В глазах Ленки читалась досада. Она явно хотела, насладится обществом двух мужчин, не деля ни с кем их внимание. А тут – кухарка. Чтобы доставить вчерашней зечке еще большее удовольствие, я спросил, где Оксана – почему-де она не идет разделить нашу радость. Ленка сидела, как на иголках. Оказалось, что у Оксаны, болит голова, и она не сможет присутствовать на банкете. Выразив сожаление, я налил всем по большому фужеру крепленого вина.
– Никодим, – сказала Ленка, глядя почему-то на Светлану, – ты знаешь, я на зоне такой лесбиянкой стала! Просто жуть!
Светлана слегка изменилась в лице. Потом, потупившись, стала с преувеличенной тщательностью разрезать мясо.
– У нас такое бывало! – веселилась Ленка, – однажды к нам в барак новенькую поселили, так я и еще две подруги, как накинемся на нее! Трусы сорвали и лизать!
Кухарка с ужасом смотрела на Ленку, забыв проглотить кусок. «Аблакат» ухмылялся.
– Раз двадцать она у нас кончила, – продолжала Ленка, как ни в чем, ни бывало, – ну и мы, понятно, тоже обкончались, трусики потом выжимали.
– Ладно, – я кашлянул, – давайте выпьем за любовь во всех ее проявлениях.
Через некоторое время все изрядно осоловели. Светлана удалилась на кухню за новой переменой блюд, Ленка тут же вызвалась ей помочь.
– Ну, как она? – спрашиваю у адвоката, – оголодала в тюрьме?
– Оголодала… надеюсь, вы не из ревнивцев? – торопливо спросил Юра
– Нет, конечно. Да и чего ради?
– Слава богу, – облегченно вздохнул адвокат, – а то когда она так явно дала понять… всякое бывает… я признаться почувствовал себя неуютно, тем более с такой личностью, как вы.
– С какой это такой личностью?
– Ну, – Юра помялся, – вы сильный человек, вы богатый человек, вы можете, если захотите…
В банкетный зал торопливо вошла Светлана, поправляя платье и с румянцем во всю щеку. Следом впорхнула Ленка со смеющимися глазами. Нет, все же Оксану надо пригласить! Я встал и на слегка пружинящих ногах отправился в комнату домработницы. Краем глаза успел заметить, что Ленка усадила Светлану на колени изрядно захмелевшего адвоката.
Повариха, не смотря на свои сорок с хвостиком, была еще вполне трудоспособна. Вспомнился анекдот, где говорилось, что если утром домашние с вами не разговаривают, значит, пьянка удалась. В хорошем настроении, совершенно забыв постучать, я ввалился в комнату Оксаны. Грустная, с припухшими, вероятно от слез, глазами, она была удивительно хороша.
– Я вторично приглашаю тебя за стол, – выговорил я, весьма довольный собой, – пришел лично засвидетельствовать почтение…
После некоторых уговоров Оксана соизволила подправить макияж и, взяв меня под руку, на чем я убедительно настаивал, отправиться в банкетный зал.
За столом одиноко сидел Юра.
– А где?.. – показываю на пустые стулья.
Адвокат делает неопределенный жест и пожимает плечами. Ясно. Ну, Ленка…
– Юрок, позволь тебе представить… мою домра… э… мою Оксану, – я вывожу девушку, как на подиум, в центр зала. Она смущается, но тут Юра демонстрирует чудеса обаятельности. Вскакивает, целует ручку, подводит к столу и, осыпая комплиментами, наливает штрафной фужер. Оксана вопросительно смотрит на меня. Я милостиво киваю. Затем, чувствуя настоятельную потребность посетить туалет, удаляюсь. А хорошо бы, думаю, слушая журчание мощной струи и радуясь, что аденомы простаты у меня пока нет, сосватать Оксану за Юру. Она ведь не может жить у меня вечно. В конце концов, и жена вернется. Да и вообще, ей надо жизнь устраивать, а пара они хорошая.
На обратном пути я заблудился и по ошибке попал в спальню. Раз уж так вышло, пришлось немного передремнуть. Немного. Не более часа, наверное. Затем, вспомнив, что гостей оставлять одних неприлично, я вернулся в банкетный зал. К моему искреннему удивлению, за столом никого не было. Вздохнув и выпив вина я, припомнив расположение комнат, отправился на поиски гостей, а так же домработницы и кухарки.
Из первой же спальни для гостей раздавались звуки. По знакомому тембру я понял, что звуки произносит Светлана. Ленка, а она точно была в спальне – молчала. Очевидно, не имела физической возможности что-то произнести. Слушать причитания кухарки, которая через каждые несколько вздохов повторяла «ой, мамочка» было скучно, и я нетвердым шагом направился дальше.
Так, и где же наши голубки? Все остальные спальни оказались пусты. Оставалась только комната Оксаны наверху. С большим трудом одолев лестницу, я понял, что не ошибся.
Коридор и комната Оксаны тонули во мраке. Воспользовавшись темнотой, я встал у неплотно закрытой двери и прислушался. Мешало головокружение, которое в темноте, заметно усилилось.
– Не надо, – вдруг громко, но неуверенно сказала Оксана.
– Но я не могу, – страстно шептал адвокат, – я тебя сразу же полюбил…
– Нет… нет… я не сниму… – голос Оксаны становился все тише, а шепот адвоката Юры все настойчивей.
Дальнейших слов было не разобрать, пришлось немного приоткрыть дверь. Вуайеризация – это когда любят подглядывать. А когда подслушивать?
– Нет, пусти… я не хочу, – Оксана, видимо, активно сопротивлялась.
Войти в комнату и вызволить ее из рук развратного адвоката? Но ее ведь, не насилуют… Наверное, если захочет, она и сама освободится.
– Давай снимем и просто полежим, – послышался шепот хитрого соблазнителя.
Где уж ей устоять… А, собственно, почему бы и не устоять?! Разве верность женщины зависит от ее опыта в любовных делах? Или зависит? Голова закружилась сильнее. Приближался приступ тошноты. Пришлось опереться о дверной косяк.
Так вот… о чем это я? Да, отчего, собственно, зависит верность женщины? Это сложный вопрос…
– Мы просто полежим и пообнимаемся, – увещевал Юра, – ничего не будет.
– Ну, если просто…
Вот она – ловушка! В юности подобную тактику я называл «ступенчатая хитрость». Если женщине, при первом знакомстве, предложить поехать на квартиру и заняться любовью – откажут все. Если предложить выпить немного за знакомство – многие согласятся. Где выпить? Кабак? Шумно, вульгарно. Лучше на квартире. Только выпить, поговорить, послушать тихую музыку. И никаких глупостей! Затем потанцевать, пообниматься, просто полежать… Словом, преодолевая ступеньку за ступенькой, приближаться к заветной цели. Очевидно, так же делал и опытный развратник Юра.
И опять пробилась мысль – может не дать ему воспользоваться неопытностью молодой женщины? Но как же тогда их сватать?! Эта мысль молнией сверкнула в моей пьяной голове – соблазнил, подлец – женись, а не то… И все же… все же… Ведь та методика, которой он пользуется – это все равно, что изнасилование. В общем-то, все происходит против воли женщины, просто она не может ничего сделать не потому, что ей скрутили руки или угрожают, а потому, что все произойдет само собой, незаметно, спонтанно. Но она-то, ведь не хотела? Или, когда женщина говорит «нет» – это означает «да»? Совсем запутался…
– Нет, нет, – испуганно вскрикнула Оксана.
– Хорошо, как скажешь, – жарко шептал Юра, – только не отодвигайся, обними меня, мне так хорошо с тобой…
– Только ты… не…
– Конечно, все будет так, как ты захочешь. Обними.
Дальше слышались звуки поцелуев и легкие стоны Оксаны. Да, она всегда сильно возбуждалась от поцелуев взасос.
– Я люблю тебя, – шептал Юра, – люблю…
– А я люблю Никодима, – неожиданно четко сказала Оксана.
Может быть, теперь она образумится и не поддастся соблазнителю? Не знаю… Бедная девочка! Она любит другого, а ее принуждают отдаваться этому. Они, наверное, уже голенькие лежат. Осталась самая малость…
– Подожди… не надо… ты же обещал… ну, пожа… – звук смачного поцелуя, затем недолгая тишина… и мерный скрип кровати.
Вот и все. Он – в ней. Почему же я не помешал? Что меня остановило? Все рассуждения о сватовстве – попытка обмануть самого себя. Нет, мне хотелось, чтобы он соблазнил женщину, любящую меня. Мне хотелось испытать сложную гамму противоречивых чувств. Боль за наивную любимую девушку, которой хитростью овладел другой, раскаяние оттого, что не помешал, хотя мог, и какое-то дьявольски сладостное возбуждение от этой боли и от этого раскаяния.
Кровать скрипела все сильнее. Оксана уже громко стонала с судорожными всхлипываниями – приближался, я это хорошо знал, бурный оргазм. Юра сопел, как сурок. Можно было только представить, что делалось в комнате. А, собственно, почему, только представить? Я хозяин тут или нет?! Что если войти? Да они и не заметят во время во время такого траха!
Оксана стонала все громче, потом закричала, и крик отозвался эхом в темном коридоре. В этот момент я тихо открыл дверь и вошел в комнату. Глаза, привыкшие к темноте, разглядели два блестящих от пота тела. Юра, бешено работающий тазом и под ним, сжавшаяся в комок женщина, которая была моей, которая любила меня, а сейчас бурно кончала под нелюбимым, развратным, совершенно чужим мужиком.
Что-то щелкнуло в моей пьяной голове и, на удивление быстро скинув одежду, я прилег рядом. Активное совокупление все еще продолжалось. Юра заметил меня, но, казалось, не удивился, только увеличил темп, Оксана же не замечала ничего вокруг, переживая, бурный, постепенно затухающий, оргазм. Я прижался к ее горячему телу. Мощные толчки ее случайного любовника, через начавшее расслабляться тело женщины, передавались и мне. Мы трое содрогались в одном, все увеличивающемся ритме. Юра, как и положено мужчине, кончал только после того, как достигнет оргазма женщина. А она начала отходить от пережитого наслаждения, постепенно приходить в себя. Устало обняв потную спину Юры, который в преддверии оргазма, все увеличивал темп, Оксана увидела, наконец, меня. Вскрикнув, она хотела вскочить с постели, но у мужчины, который ее так рьяно накачивал, как раз приближалась кульминация.
– Нет… пусти… нет… – с отчаянием шептала женщина, пытаясь выскользнуть из-под потного, разгоряченного тела любовника. Потом, посмотрев на меня полными слез глазами, она тихо сказала:
– Я не хотела… не хотела… не знаю, как это получилось…
И тут Юра замычал, на миг замер и с рычанием стал бешено долбить заплакавшую под ним женщину. Я провел рукой по ее лицу, отбрасывая мокрые волосы. Потное, искаженное ужасом и отвращением лицо. Всхлипывая, она принимала в себя сперму этого, по сути, незнакомого мужчины, который, затихая, все еще бился в последних судорогах.
Наконец все было кончено. Блестя полуопавшим членом, Юра устало поднялся и, шатаясь, вышел из комнаты. Он хорошо попользовался этой молодой дурочкой и теперь может спокойно отдыхать.
– Я… не … хотела, – плакала Оксана, – понимаешь… не хотела…
– Успокойся, я тебя не виню, – я обнял ее разгоряченное, но уже вялое после совокупления тело. – Ты не виновата.
Близость измученной, потной, такой использованной и теперь брошенной женщины, сводила с ума. Как она отреагирует, если я сейчас?.. Я приподнялся и крепче обнял ее. Оксана, всхлипывая, уткнулась мне в грудь, все еще не понимая, что я хочу. Не в силах больше сдерживаться, я скользнул на нее и, зарывшись лицом в мокрые волосы, ощутил жар ее обмякшего, усталого тела.
– Нет, что ты?! – женщина, наконец, поняла мои намерения. – Нет, я не могу! Я сейчас не могу! – Она попыталась вывернуться.
В этот момент, не смотря на охватившее меня возбуждение, я почувствовал укол ревности. Не может? Со мной – не может! А с ним, стало быть, смогла. Испытала такой оргазм, что теперь не может.
Не обращая больше внимания на ее протесты, я резко двинул тазом. Член скользнул внутрь и провалился в горячее, влажное месиво. Я физически чувствовал сопли чужой спермы. Вот, значит, как он ее раздолбал! Ну, что ж, лапочка, теперь попробуй меня!
Оксана плакала навзрыд и отворачивалась. А от него она лицо не отворачивала – давала целовать, сосать! Вот стерва!
К сожалению, выпив столько вина, невозможно быстро кончить. Я работал и работал, сжав в объятиях мокрую от слез, пота и спермы женщину.
Да что же я ничего не чувствую там?! Слишком скользко, слишком все использовано. Слишком… слишком…
– Ноги подними, – не дожидаясь, пока она послушается, я задрал ей ноги.
– Я не могу, – плакала Оксана, – ну пожалей меня, я ничего не чувствую там, после него…
– После кого? – прохрипел я, чувствуя, наконец, приближение кульминации.
– После него… после Юры… он раздолбил мне там все… не надо… хватит…
И в этот момент я взорвался. Оксана затихла, по матерински обняв мою потную спину.
Разрядившись, я, хватая ртом воздух, откатился на другой конец широкой кровати. И тут же… мое место занял другой! Ни я, ни Оксана, не успели ничего понять, как на нее уже навалился отдохнувший Юра и начал ритмичные движения.
– Что? Нет… не надо… меня тошнит – с трудом шептала Оксана, – что же вы делаете со мной?
Я, придя в себя, попытался столкнуть навязчивого любовника, но он был, как каменный – обхватив женщину мощными, натренированными руками, он молча продолжал фрикции.
– Эй, – я толкнул сильнее, – ты видишь, что она уже не хочет!
– Да хочет, хочет, – прохрипел адвокат, поблескивая ягодицами.
Оксана затихла. Лежала под ним, как кукла. Может, потеряла сознание? Я прислушался. И услышал, помимо скрипов кровати и хрипов адвоката, прерывистое дыхание женщины и тихие, с трудом сдерживаемые стоны. Так. Значит, все в порядке? Она сейчас опять кончит. Юра работал, как автомат, только амплитуда его движений стала значительно шире. Он теперь не просто ритмично двигался, он, с каждым толчком, стремился проникнуть как можно глубже. Это был бур, отбойный молоток, забиваемая свая!
И Оксана, не выдержав, застонала в голос, потом закричала и забилась в новом мощном оргазме.
Мне вдруг стало скучно. Поднявшись, на нетвердых ногах, я вышел и захлопнул дверь. После душной комнаты, наполненной запахами пота и половых выделений, коридор показался мне оазисом в знойной пустыне. Свежий воздух, легкое дуновение сквозняка, прохлада!
Навстречу шла полуобнаженная Светлана. Увидев шефа, который прогуливается совершенно голым, она в замешательстве остановилась. Я подошел ближе и постарался разглядеть ее лицо. Тщетно – все расплывалось и ускользало.
– Соси! – нажав на плечи, я заставил женщину опуститься на колени. Мгновение спустя, я почувствовал тепло и вообще перестал что-либо соображать. Кто-то еще был рядом со Светланой. Кто-то, вроде, что-то говорил. Волна за волной накрывала мое измученное тело, пока, наконец, я не разрядился и не свалился на пол тут же, в коридоре, который всегда так старательно пылесосила Оксана.
Утро встретило меня головной болью. Оксаны с ее чашечкой кофе не было. Если утром ваши домашние с вами не разговаривают… Мыча от тошноты, я поднялся и поплелся в туалет. Расчистка! Расчистка ждет меня! О боже! Как же это я так нажрался?! Облегчив в туалете мочевой пузырь, затем кишечник, а затем и желудок, я бледный, мучимый запахом кала и рвоты, с трудом дошел до спальни и вновь рухнул на смятую кровать.
Второе пробуждение было немного легче. После стука, как ни в чем не бывало, вошла Оксана с подносиком. Глотая обжигающий, освежающий и возвращающий к жизни напиток, я заметил, что руки Оксаны дрожат, а под глазами легли темные круги.