Ник Председатель
Воспоминания бывшего человека
Убийцу Оксаны скоро поймали. Он нес околесицу о страшном мертвеце, заставившем его убить любовницу. Его признали вменяемым и дали… семь лет в колонии строгого режима. Странный все же у нас суд! Украл мешок картошки – получи пять лет. Убил и разрубил на части человека – получи семь. Велика ли разница? Поневоле думаешь, что жизнь нашу государство ценит ненамного дороже мешка картошки. Через четыре года, за примерное поведение, убийца выйдет на свободу, и… кто знает, может у него и без Вадима появиться в голове «страшный мертвец». И пойдет он дальше крошить людей, как ту самую картошку…
А может, он вообще был шизанутый и Вадим только подлил масла… кстати, что он там говорил про Наташку? Я вдруг почувствовал удушье. Что он ее… имел, когда я был на работе? Врет? А он часто врал? Не было таких случаев, вроде… Я знал, что он говорил правду. Правду. Вот она – голая, неприкрытая правда: моя жена изменяла мне с моим другом. Да какой он друг… тут я осекся, вспомнив, что и я… но я же после его смерти…
Полный мрачной решимости я вошел в комнату жены и демонстративно запер дверь. Наталья отложила журнал и уронила руки на колени. Это была уже не та грозная колдунья, так необычно наказавшая меня за измену. Передо мной сидела уставшая, измученная женщина, уже знающая, что сейчас придется все рассказать и сделать мне очень больно.
– Рассказывай, – я мрачно уселся в кресло напротив, – как получилось, что ты с ним… как часто вы встречались…
Наташа долго молчала, потом глаза ее подернулись тоской.
– Ну… долгая разлука, ведь не способствует снижению либидо… этот тренер – по шейпингу – стал оказывать мне знаки внимания…
– Что?! – я с трудом перевел дыхание, – так ты!.. Я тебя про Вадима спрашиваю!
Задыхаясь, я видел, как смутилась Наталья. Это надо же! Проговорилась! Вот это прокол с ее стороны! Вот блядь! Моя жена – блядь! Знаки внимания! И, конечно, нельзя было их игнорировать, это было выше ее сил!
– А с Вадимом было один раз, – она досадливо махнула рукой, словно один раз – в счет не идет. Вот, если раз сто – тогда конечно!
– Рассказывай… сначала про этот «один раз», а потом про шейпинг твой. И сразу приготовься – на сей раз, я тебя обоссу! А потом приглашу кого-нибудь, чтобы он трахнул тебя на моих глазах! Я хочу со стороны посмотреть, как ты трахаешься! – я с большим трудом заставил себя остановиться. Наташка устало начала рассказывать:
– Вадим пришел однажды и предложил попробовать марихуану. Я до этого вообще ничего не пробовала…
– Подожди, – перебил я в недоумении, – с чего это он вдруг пришел и предложил?
– Да мы говорили, как-то о наркоте, он обещал принести. Я тогда думала – он шутит…
– Ну и…
– Попробовала, поплыла… а он…
– А он? – спросил я, так как пауза слишком затягивалась.
– А он стал меня раздевать… я смеялась, как сумасшедшая, мне казалось, что это очень веселая игра. И только потом, проспавшись, я поняла, что то была не игра… что он попросту меня трахнул, как шлюху…
– А как ты думаешь, кто ты есть после всего? – Наташка промолчала, опустив голову.
– А преподаватель шейпинга… он однажды оставил меня после занятий…
– Да, ты что – школьница?! Которую злой дядька-учитель оставил после уроков?!
– Оставил, – монотонно продолжала моя жена, – стал показывать новые растяжки… потом помогал растянуть мышцы… так вот, незаметно… и получилось…
– Незаметно?! Показывал, показывал и незаметно залез в твою пиз… черт, в твою…твою…
– Он сказал, что надо раздеться, чтобы ничего не мешало… – и тут она взорвалась, – Да, я знала, что так будет и, наверное, хотела этого! А ты как думал?! Бросать жену так надолго?!!
– Так это я, оказывается, виноват?! Вот – нашла виновного, теперь все ясно! Ты, конечно, ни в чем не виновата… – я встал и расстегнул брюки.
– Да ты что?! Ты что – действительно…
Я вытащил слегка набухший от ее рассказов член. Мне понадобилось сосредоточиться, чтобы проделать в комнате процедуру, которую я всегда проделывал, глядя в унитаз, а не на испуганное лицо жены.
– Прекрати! Ты что? С ума… – теплая золотистая струя ударила ей в открытый от возмущения рот. – Прекра… не надо…– она закрылась ладонями, и я переключился на платье, стараясь попасть в вырез на груди.
– Дурак! – Наталья вскочила. Мокрая до пояса, хоть выжимай! Она ринулась к двери, но я предусмотрительно загородил ее своей могучей фигурой.
– Подожди! Расскажи сначала, как часто вы встречались!
– Пусти, дурак! Я вся мокрая, мне глаза щиплет! – он тщетно попыталась меня отодвинуть
– Я слушаю, – я чувствовал себя монументом. Огромным, монолитным и таким же безмозглым.
– Примерно раз или два в неделю… мы оставались после занятий…
– А спускал он – в тебя?
– Ты – дурак? Мы пользовались презервативами. – Я, признаться, уже устал слышать о том, что я дурак. Тем более, что сейчас я себя таковым и чувствовал.
– И долго это вы с ним?..
– До самого отъезда! – Наталья вдруг опять разозлилась, – последний раз перед самым самолетом! Так что, прилетела я к тебе, милый, вся потраханная, как сучка… он тря раза на меня залез напоследок… Говорит – память будет!
В голове у меня, видимо, слегка помутилось, потому, что пощечина получилась слишком сильной. Наташка отлетела к стене.
– Сука! Сука!! – я плакал от унижения. – Как ты могла… ты все испортила… Я верил тебе…Тварь! Ах, ты дешевая, блядская тварь!
Наверное, мой взгляд не предвещал ничего хорошего. Наташка сжалась и, закрыв глаза, ожидала неминуемого конца. Одним махом я разорвал ее мокрое платье. Сука! Бросил на пропитанный мочой ковер и рывком стянул трусики. Блядь! Память… будет тебе, блядь, память!
– Уйди, сволочь! – закричала Наталья, поняв, что именно я собираюсь сделать – уйди, гад! Ненавижу…
Скинув брюки, вместе с трусами, я успел подумать, что рубашка будет безнадежно испорчена мочей.
– Сейчас, сука, сейчас… – хрипел я, раздвигая коленями ее сплетенные ноги, – подожди…
– Не хочу! – орала Наталья, – ты противен! Он был в сто раз лучше! Он был…
В этот момент я резко двинул тазом. – Не хо-о-чу-у, у-уй-ди…
Она была вся мокрая не только снаружи, но и изнутри. Особенно изнутри. Все текло, все хлюпало, все выплескивалось наружу при каждом моем толчке! Когда-то я славился умением продлевать до бесконечности половой акт. Потом это умение, за ненадобностью, подзабылось, но теперь, похоже, его необходимо вспомнить. Я тебе покажу, сука! Я сейчас тебя так продеру, что ты икать будешь! Три раза, говоришь? А тридцать три не хочешь?!
Я работал, как бешенный. Фокус был в том, чтобы в момент приближения оргазма, подумать о чем-то неприятном. О плохом. Вспомнить, например, последний неприятный разговор с шефом. Отвлечься. И так каждый раз. Через некоторое время, организм привыкал к совокуплению без оргазма и тогда жертва твоего искусства становилась навечно твоей преданной рабыней! Ибо такое не мог повторить никто из ее знакомых.
Теперь тот же фокус я проделал с Натальей. Боже, сколько раз она кончила! Сколько раз кричала и рыдала в моих объятиях! Сколько раз, после очередного оргазма, превратившись в кусок студня, обессилено молила о пощаде! А потом, поневоле содрогаясь всем телом от моих ударов, постепенно напрягаясь, начинала постанывать, затем кричать и – вновь оргазм еще более бурный и продолжительный!
Оставил я ее через несколько часов – лежащую без чувств на полу в луже мочи и ее выделений. Мне так и не удалось кончить – тело, как я уже говорил, отказалось от попыток достичь оргазма.
Шатаясь, с голым задом, я пришел к Ленке. Она ждала. Она была накрашена, как раньше. Она вновь была женщиной-вамп, покорительницей нестойких мужских сердец. И она была обнажена под легким, цветастым халатиком.
– Брось, Нико! – сказала Ленка за завтраком, – к женским изменам надо относиться спокойно.
– А я и отношусь… – с кислой рожей ответил я, прихлебывая из любимой чашки – той самой, которую я когда-то спас от падения.
Наташка сидела с темными кругами вокруг глаз и молча пила кофе.
– А что – составим шведскую семью и будем жить счастливо, – веселилась Ленка, однако, после странного взгляда подруги, немного сникла.
– А у нас уже и так шведская семья! – я встал и пошел в подвал упражняться. Нужно тренировать данные мне способности! Хватит тратить время на баб и на выяснения отношений. Все бабы – суки, а все мужики – кобели! И хватит об этом! Но в Англию она у меня больше не поедет! Или пусть сама зарабатывает на поездку. А дети – и тут могут получить образование! Как все мы, грешные, получали. Впрочем, могут и там… посмотрим. Сейчас надо тренироваться. Так… слегка передвинем этот лом… Трудно, но надо! Сосредоточится, напрячь волю, увидеть, мысленно увидеть его полет…
И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Лом пролетел метров пять и с глухим стуком врезался в стену! Вот это да! Спасибо, однако, Кураторам! Я-то думал, что эта железка просто чуть сдвинется…
В холл я поднялся окрыленный. Ленка удивленно воззрилась на мою довольную физиономию.
– Да, Ленусь, да… Дела идут… – я опять напрягся, представил, как она поднимается в воздух… и был оглушен визгом! Ленка потеряла равновесие, подлетела сантиметров на двадцать и шлепнулась на пол. Прибежала испуганная Наталья. Ленка, раскинув ноги, очумело сидела на полу. Трусики она с утра надеть не успела…
– За что ты ее?! За что? – накинулась Наталья.
– Да нет, я… только попробовал… это…
– Все нормально, – Ленка, наконец, пришла в себя, – он меня не бил, он… а что ты сделал? – на меня со страхом уставились обе женщины. Моя шведская семья. Две мои шлюшки. Впрочем, шлюхи, все же, наверное, более блядовиты… Это, во-первых, а, во вторых, я и сам не ангел, а в третьих, все чепуха, главное, что я начал овладевать Силой! Теперь тренировки три раза в день! Больше не надо, чтобы не перетренироваться, но и меньше тоже нельзя.
А на следующий день, когда в доме я был один – женщины совершали вояж по магазинам – мне принесли заказную бандероль. Видеокассета. И записочка. «Дорогой сэр! Ввиду того, что ваша жена отказалась пожертвовать небольшую сумму на развитие нашего движения (шейпинг), я вынужден вас огорчить…» И так далее. С безукоризненной, английской вежливостью…
Снято явно скрытой камерой, но с хорошим качеством. Моя жена. Моя любимая супруга в далекой Англии на занятиях шейпингом. Точнее, после занятий. Вот они с тренером курят травку… Да она, я смотрю, пристрастилась к этому! Спасибо Вадиму! Вот тренер – поджарый, быстрый в движениях, молодой мужик – целует ее взасос. Вырвавшись, она хохочет. И хочет еще покурить. Пожалуйста! У тренера, по всему видно, неистощимый запас косячков. Пока Наталья вдыхает дурманящий дым, тренер быстро освобождается от одежды. Затем, привычно и умело раздевает ее. Укладывает на сложенные стопкой коврики… Смотреть дальше или нет? Стоит ли, все это переживать еще раз? Может, выбросить кассету и обо всем забыть? Смогу ли? А на экране уже вовсю буйствует плоть. Тренер, видно большой охотник до разных поз и нововведений. Он, то он складывает мою жену пополам, то, усадив ее на поперечный шпагат, а затем в таком виде, уложив на живот, пристраивается сзади, то… Мерзко. Гнусно и грязно. Пора выключать. Пора… но рука замирает.
Кадр сменился. Голая Наташка опять курит марихуану. Сидит на ковриках, расставив ноги. Смеется, наблюдая, как тренер, дурашливо нагнувшись, рассматривает ее заветное место, бесстыдно выставленное напоказ. Камера выхватывает крупным планом ее лобок, со слипшимися волосами. Все-таки, у них там, спрятан оператор, это не просто камера наблюдения. Слишком хорошее качество. И хорошая, профессиональная работа оператора. Ее слипшиеся от смазки и спермы волосы… Ее идиотский, наркотический смех… Ее раскинутые, как приглашение, ноги… И приглашение принято – из раздевалки гуськом выходят пятеро парней. На ходу сбрасывают трусы. Наташка, вроде, что-то понимает… пытается сопротивляться… но ее уже насилуют по очереди эти пять бугаев… Камера подробно фиксирует – один, второй, третий… Ее уже давно перестали держать… Дают еще покурить, но она отказывается, хочет уйти… Ее ставят раком… Потом делают «сэндвич». Парни содрогаются, кончая в нее, ни о чем, естественно, не заботясь… Так… значит… «пользовались презервативами»? Что-то и у тренера я не видел презерватива… В общем, кассета была трехчасовая. И все три часа мою благоверную пялили перед камерой пять бугаев и тренер. И все три часа я на это смотрел. Не мог заставить себя выключить видик.
А в конце они, видимо, уже притащив камеру в зал, крупно сняли одуревшее от марихуаны и беспрерывного совокупления, забрызганное спермой, лицо моей любимой жены… Вот так. А ты, дурак, боялся, что Кураторы сделают твою жену эксгибиционисткой! Смешно… Наташенька, Наташенька… Что ж ты делаешь-то? Кассету и письмо я оставил на столе. Пусть посмотрят, мои шаловливые девочки! Ленке-то, точно понравиться! Ладно… Посмотрим, есть ли предел силы, которой наделили меня Кураторы. Я вспомнил Оксану, которую разрубил на куски
любовник. Уж, если Вадим смог…
Утром я с трудом прошлепал в холл и включил телевизор. Уселся в кресло. Несколько раз вытянул и согнул ноги.
Вчера Наташка, посмотрев кассету, весь вечер не выходила из комнаты. Боялась новых объяснений? Интересно, выйдет ли сегодня…
– Как там она? – спрашиваю у Ленки
– Ревет, как корова. Она-то ничего не помнит… Не думала, что ее натянули еще пять бугаев! Вообще-то, – Ленка замялась, – она беременна… Я дала ей денег на аборт – завтра пойдет…
– Надеюсь, на СПИД и сифон там ее тоже проверят? – мрачно спросил я. Злость и жалость боролись во мне все это время. Жалость и злость.
«…Ужасное преступление… в Лондоне вновь появился Джек-Потрошитель… – вот, кажется, сообщение, которого я ждал, -…в зале для шейпинга… – Ленка смотрела на меня с ужасом, – …шесть трупов… разрублены на куски… Тренер и пять постоянных членов клуба…» Я выключил телевизор и устало поднялся.
– Это… ты? – тихо спросила Ленка
– Боюсь, что теперь, нас обоих ждет расчистка, Ленусь… – и я пошел в свою комнату отсыпаться.
Глава 15
Через две недели, совсем исхудавшая Наташка собралась все же в Лондон. Отговаривать ее я не стал, тем более что дети все-таки требовали родительского присмотра.
– Я понимаю, – тихо сказала она перед отъездом, – что не имею теперь никаких прав на тебя, но все же обещай, что не бросишь меня и не женишься на этой шлюхе.
– Ты кого это имеешь в виду? – сделав невинные глаза, спросил я.
– Ты знаешь, кого. Конечно, как только я уеду, она сразу же наденется на твой член…
– Ах, Ленку… – задрал я брови, – так у нас с ней давно ничего не было…
– Теперь-то уж будет… я, конечно, не заслужила верности…
– Вот это точно! – я тут же пожалел о своей реплике, заметив, что глаза Наташки медленно наполняются слезами.
– Но все же… обещай, что не бросишь меня… – она, шмыгнув носом, достала платок.
И тут такая меня жалость обуяла, что, отбросив все обиды, отринув прошлое, я обнял ее, прижал к себе, что есть силы и прослезился вместе с ней.
В общем, договорились, что в Англии она будет не долго. Самый минимум. Посмотрит, как там что – и сразу назад.
В аэропорт, Наташка просила меня не ездить. Провожать ее собралась опять же Ленка. Прощались, таким образом, в вестибюле. Уже в дверях я не удержался и спросил:
– На шейпинг-то пойдешь? – но, увидев ее реакцию, добавил, – ну, пошутил, пошутил…
А когда она сходила с крыльца, крикнул:
– И не вздумай там худеть! Чтобы приехала, как булочка!
И тут она впервые улыбнулась.
Заперев двери, я вернулся в холл. Одиночество. Грусть. Пустота в душе. К чему мне деньги? К чему странная, неясная до конца, сила? Для чего мне все это, если я не имею обычного, простого человеческого счастья? Дети учатся за тридевять земель, жена – шлюха, подруга – супершлюха. Была еще одна девушка, которую я посвятил в любовь, но ее разрубили на куски. А перед этим, моя жена – шлюха – выгнала ее из дома. Уж, кого бы надо выгнать – так это Наташку. А почему я ее не выгнал? Ведь многие, на моем месте, после просмотра кассеты, вышвырнули бы ее вон! Мне же, не смотря на все переживания, такого даже в голову не пришло. Люблю я ее все же… Шлюху! А теперь что? Забыть обо всем и жить, как ни в чем, ни бывало? Какая-то не такая это жизнь… Что она мне даст, кроме ощущения пустоты?
Медленно бродил я по комнатам. Вот здесь, я впервые поцеловал Оксану…. В этой комнате она жила и на этой кровати мы втроем занимались бурной любовью. Кажется, что это было в какой-то другой жизни… Почему же я позволил Наташке выгнать Оксану? Почему не заступился? Замкнулся в своем покаянии перед шлюхой! Тогда я, правда, еще не знал…
Интересно, где сейчас энергетическая сущность Оксаны? Надеюсь, что на заселении какой-нибудь пасторальной планетки. Именно там она и обретет счастье. Для той жизни она и была создана – доверчивая глупая девочка. Среди цветущих садов Эдема она забудет и мои ласки, и унизительное увольнение, и ужасы Вадима, и, наконец, то страшное, что с ней случилось впоследствии.
Н-да… Нужно будет, взять новую домработницу, иначе тут все грязью зарастет… Отвлечься надо, посмотреть хоть новости…
Но ящик показывал только веселую рекламу, причем, практически по всем каналам. Наконец, когда палец уже устал нажимать на кнопку, я обнаружил канал, где с прискорбием сообщали последние новости.
В подъезде расстрелян крупный чиновник… Пьяный кретин взял в заложники свою жену и ребенка… Новый теракт… Заказное убийство… Взрыв газа или тротила…
И нет этому конца! Что же у нас за страна такая?! И опять пришла мысль – а, может, уехать к чертовой матери? И пусть все катится дальше уже без меня… Купить виллу на берегу моря… Тут все равно, долго еще ничего хорошего не будет. Не тот народ… Смелые и активные планомерно
уничтожались, начиная с татаро-монгольского ига. А уж, после переворота семнадцатого года… Впрочем, самые умные успели уехать. Оставшихся послали строить Беломорканал, где они и сгинули, выполняя встречный план. И стреляли, стреляли, стреляли активных и непокорных… Остались и дали потомство только те, кто твердо усвоил, что инициатива наказуема. И детям своим завещали эту великую мудрость.
Я уселся в кресло и закурил сигару. Чего я, собственно, берегу его – здоровье?! Бросил курить… Ну, ладно, дымить беспрерывно сигаретами – не стоит. А сигару – почему бы и не выкурить иногда? Я с любовью обрезал кончик. «Ромео и Джульетта»! Любимые, как я где-то читал, сигары Черчилля. Вот уж кто был молодец! И над здоровьем не трясся, и жил долго. А, собственно, надо ли долго жить? Теперь – в свете того, что я узнал? К чему теперь долго жить? Интересно, куда я попаду, почив, как говориться, в бозе? После всего того, что натворил? После моей расправы…
Незаметно подступила легкая дремота. Расчистка… А жизнь… наших шахтеров… намного лучше? Пространство вдруг исказилось. Предметы колыхались, будто отражались в ручье. «Привет, Нико! Кажется, так тебя называл твой неудачливый друг?»
Этот низкий голос! На пределе слышимости. Минуту спустя передо мной колыхалось знакомое лицо – порочное, сильное, мудрое и печальное. На сей раз, оно вписывалось в габариты комнаты.
– Привет, – мне казалось, что я встретил старого друга, – значит, ты и есть та сила, о которой толковал Вадим? Альтернатива Кураторам? Как же к тебе обращаться? Как тебя… – поняв всю глупость вопроса, я не удивился услышав:
– На вашей планете мне дали много имен. Да ты и сам уже догадался.
– Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты, Нико, взглянул на то, что сейчас, в эту минуту, твориться на одной подмосковной даче… – лицо заколыхалось и исчезло, а вместо него появилась четкая картинка. Два амбала, с мощными загривками «быков», насиловали маленькую девочку. Третий, забегая с разных сторон, иногда отдавая короткие команды, снимал эту мерзость на видео. Девочка уже не могла кричать и только беззвучно раскрывала ротик.
В глазах у меня потемнело. Пальцы, ставшие железными, судорожно сжали горло одного из подонков. Фонтаном брызнула кровь. Второго, ударом ноги я отшвырнул к стене. Третий, бросив камеру и истошно завизжав, попытался бежать. Я посмотрел ему вслед. Замедление – его движения, стали вязкими. Остановка – он застыл восковой куклой с выражением безмерного ужаса на лице. Я подошел и разорвал его на куски своими железными пальцами. Оставался еще один – отброшенный к стене. В данный момент он судорожно пытался выхватить пистолет. Я знал, что у него «ТТ», времен Великой Отечественной… Он успел достать пистолет, а я – превратить его в столб. А потом, так же разбросал его кровавые куски по комнате.
Девочка была без сознания. Ее необходимо было срочно доставить в больницу. Я поднял маленькое тельце и шагнул в приемный покой первой городской больницы.
Дежурный врач и медсестра застыли с открытыми ртами, когда я, неизвестно откуда, появился с ребенком на руках и весь в крови.
– Ей срочно нужна помощь! Ее изнасиловали! – я осторожно положил ребенка на кушетку, подождал пока у врача не пройдет ступор, убедился, что девочке будет оказана необходимая помощь, вздохнул и направился к двери.
Кстати, именно за этой больничной дверью оказался холл моего дома, а на столе дымилась недокуренная сигара.
Скоро приехала возбужденная Ленка. Окинув пытливым взглядом холл, где плавали ароматные пласты сигарного дыма, она решила принять ванну. Я, вытянувшись в кресле, пытался успокоится.
– О боже! – донеслось из ванной комнаты, – что это?! Нико? Ты… что – поранился?
– С чего ты взяла?
– Тут твоя одежда…
– Да, ее надо выбросить… я совсем забыл.
Ленка появляется полураздетая. В огромных глазах – ужас.
– Расскажи, что тут произошло, пока меня не было.
– Тут – ничего, а на даче в Подмосковье действительно кое-что произошло. Завтра услышишь в новостях.