Ник Председатель
Воспоминания бывшего человека
– И что он пишет? – спросила сверкающая белизной Ленка
Я мрачно посмотрел на ее белый халатик с распахнутыми, будто не имеющими пуговиц, полами, на огромную «чалму» из махрового полотенца и немного оттаял.
– Знаешь, Ленусь, он все же сдвинулся…
– А я в этом и не сомневалась.
– Где его искать, ума не приложу. Тот бред, что он пишет про ночь с мумией мало что дает. Хотя, все же придется прочитать тетрадь до конца.
Внезапно меня потянуло в сон. Глянув на часы – была половина десятого – я прилег на диван.
– Ой, засыпает, уморился младенец, – слышался отдаляющийся голос Ленки, – а что ты ночью будешь делать?
Да уж, найду, чем заняться, мысленно ответил я, после чего обнаружил, что мы с женой – Ленкой – стоим в коридоре конторы, где я когда-то работал. Ленка в красном платье, а под платьем – я это знаю точно – ничего нет.
Внезапно моя жена как-то очень буднично сказала:
– Пойду, разденусь и постою в холле.
В холле, как я знал, было особенно многолюдно.
Я был настолько ошарашен этим заявлением, что буквально впал в ступор – не мог даже пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы произнести хоть слово. А Ленка медленно и задумчиво, пошла в сторону холла. Ничего толком не поняв, я тупо смотрел на удаляющуюся фигурку. Да, красивые ноги, легкая походка – если разденется – будет на что посмотреть…
Боже! Я стал понемногу приходить в себя. Моя жена – эксгибиционистка и она, по-видимому, совершенно не удовлетворена нашей сексуальной жизнью. Все это было, как гром среди ясного неба. Ведь до сих пор, ни одна тучка не омрачала наших отношений! И вдруг… на тебе!
Через полчаса, как мне показалось, а вероятно гораздо раньше Ленка вернулась раскрасневшаяся, с блестящими глазами, счастливая и в сопровождении парня, чрезвычайно делового вида.
Парень оказался менеджером ночного клуба. Узрев в холле голую даму, и мгновенно сообразив, что к чему, он предложил ей раздеваться не в холле, а в клубе. Получая, кроме всего прочего, неплохие деньги. Она, конечно, с радостью согласилась. Мир вокруг меня продолжал рушиться.
– Да ты понимаешь, что через некоторое время, тебя там будут пользовать во все дыры?! Ты это понимаешь?!
– Ну и пусть, – тихо сказала моя жена.
Она была согласна на все, лишь бы иметь возможность показывать свое тело чужим мужчинам. Я был уверен, что скоро, совсем скоро она станет обычной проституткой. Впрочем, нет, не обычной. Она станет проституткой-эксгибиционисткой. Главной ее страстью будет показывать свое тело, а не отдавать его. Отдавать же его, она будет только по-необходимости.
Прошло некоторое время, возможно пара недель. Жена работала в ночном клубе. Она очень много зарабатывала. Столько не платят простым стриптизершам… И она приходила очень уставшая…
Я стал домохозяином – денег хватало. Но не радовали меня эти деньги. Как замороженный, готовил я обеды и ужины. Боль и тоска в душе стали постоянными спутниками. Я, если можно так сказать, одеревенел. С Ленкой почти не разговаривал. Мысли текли вялым самотеком. Я знал одно – жена, моя любимая жена, ускользнула в иной, непонятный мир. Мир, где на нее вначале пялятся пьяные мужики с толстыми мордами и кошельками, а потом уже не пялятся, а пялят… Наша семья, наши прекрасные, гармоничные отношения, разрушены самым непонятным образом.
Передо мной на старом венском стуле, который когда-то стоял у нас в кухне, сидел странного вида человек. Контуры его тела размывались, будто я смотрел через лобовое стекло автомобиля, по которому хлещут струи дождя, а дворники не включены.
– Мы начнем с этого, с разрушения твоей семьи, ибо мы знаем, что ты ей дорожишь, – сказал странный человек.
С чем сравнить его голос? Это был голос не живого существа. Скорее запись, составленная из слов сказанных разными людьми в разное время.
– Кто ты? – ничего умнее спросить я не смог
– Твой друг называл нас Кураторами.
– Вадим? Он умер?
– Он умер страшной смертью.
– Кураторы? Я запомню… И что же вы курируете?
Проигнорировав мой вопрос, он сказал:
– Не пытайся узнать истинное положение вещей. К этому знанию вы не допущены. И допущены никогда не будете. Мы будем хранить эту тайну вечно.
– А как же Христос, Магомет, Будда? Они же что-то узнали!
– Предатели из наших рядом сообщили им некоторое сведения. Не полные. Но и те были не совсем верно поняты. А уж теории, которые они создали…
– Конфессии! Они создали не теории, а конфессии!
– Называйте, как хотите. Кое-кто из наших начал было активно бороться с христианством, но потом стало понятно, что вреда эта религия нам не принесет. Впрочем, как и другие.
– Может быть, ты тогда откроешь мне эту тайну… если вреда нет… почему бы…
Голос внезапно загремел, будто включили на полную мощность огромный динамик:
– Отступись и ты не повторишь судьбу друга. В противном случае ты будешь… – голос постепенно затих, а вместо него приблизился веселый голос Ленки:
– Сколько ты будешь спать? Ну, сколько?
– Что?! – я вынырнул в реальный мир. – Что… а этот… ф-ф-фу, черт, приснилось. Но как ярко! Как четко!
Ленка смотрела на меня с жалостью.
– У Вадима тоже начиналось со снов. Смотри, не повтори его путь.
– Слушай, Лена, – неожиданно сказал я, – а ведь ты – эксгибиционистка! Признайся!
Но Ленка почему-то обиделась и собралась спать отдельно от меня. Сейчас это, пожалуй, было даже неплохо. Следовало о многом подумать.
Кураторы, кураторы – где это было? Кажется, в тетради Вадима. Если считать, что это всего лишь сон – а это на девяносто процентов именно так – то он навеян тетрадью. Нужно будет завтра ее все-таки прочитать и повнимательнее. И Ленкин эксгибиционизм, и мои переживания – все это вполне можно объяснить с точки зрения материализма. Но вот, те десять процентов, которые я положил на «не просто сон», заставляли задуматься. Можно ли предположить такую версию: существуют некие Кураторы, охраняющие тайну устройства нашего мира и строго наказывающие, даже уничтожающие тех смертных, которые попытаются ее разгадать? Значит, что-то из того, что мы можем узнать, нам не понравиться и мы, как вид активных дураков, предпримем попытку изменить порядок мироздания. Ибо он, как писал Вадим, ужасен. А порядок установлен Кураторами и менять его они не позволят. И пресекают в корне все попытки разобраться в сути вопроса.
И тут я понял, как проверить было ли сие просто сном, или же сообщением неких загадочных существ, которых мой бедный друг назвал Кураторами. Нужно было, всего-навсего, продолжить исследовать эту тему. Прочитать до конца тетрадь и что-то сделать, – пусть видят, что я не бросил это занятие. Пусть предпримут действие посерьезнее, нежели появление в сонной голове уставшего человека. Что там они обещали? Сделать Ленку эксгибиционисткой? Да, бог с ней, она и так, похоже… Хотя нет, они говорили – разрушат семью! Но жена-то, в моем сне, была – Ленка! Возможно, они решили, что это и есть моя семья. А если нет?
Засыпая, я поймал себя на мысли, что мои девяносто и десять процентов явно поменялись местами.
Проснулся я поздно. Голая Ленка подметала пол в комнате. Веник был коротковат, и ей приходилось нагибаться. Подметая около дивана, где я не спеша, переходил от сна к бодрствованию, она повернулась спиной. Открывшееся зрелище разбудило меня окончательно. Черт возьми – они начали воплощать свою угрозу? Или это, ее обычное баловство? А если они не купятся на мою временную семью и будут воздействовать на настоящую? Следует ли мне ожидать, что Наташка вернется домой эксгибиционисткой? Голова пошла кругом. С утра нельзя так нагружать свои бедные мозги.
– Кофе, – слабо прошептал я, обращаясь к Ленкиным ягодицам.
– Ой, ты проснулся, – фальшиво протянула голая уборщица, – а я тут…
– Кофе бы мне, – зевая во весь рот, произнес я, чувствуя, что еще немного и опять засну.
– Сейчас, сейчас, – Ленка пошла на кухню, но я уже спал.
– Сейчас мы решили по-другому, – передо мной опять сидел мой расплывающийся гость. – Вначале мы попробуем тебя подкупить. Сколько тебе нужно, чтобы ты забыл об этом деле и не читал дальше тетрадь?
– Миллионов сто, – брякнул я, – в долларах, естественно.
– Хорошо. Ты их получишь. Не сразу – частями.
– Давайте так: как только получу первую часть – я прекращаю это дело. Возможно.
– Без всяких «возможно», – чувство юмора у него явно отсутствовало, – ты прекращаешь, иначе, как я уже говорил, будешь наказан.
– Но до получения первой порции, я оставляю за собой право читать тетрадь!
Ответа я уже не получил.
– Ты будешь сегодня читать тетрадь? – Ленка принесла мне огромную чашку дымящегося кофе.
– Да, наверное… – промычал я, обжигаясь.
Вот и разрешиться вопрос – сон это или нет. Получу деньги – значит не сон. Странное чувство овладело мной. С одной стороны, я уже не сомневался, что это был разговор с неким высшим существом, которое, впрочем, никак не походило на бога. С другой же стороны, все это было настолько невероятно, что хотелось просто-напросто забыть обо всем и заняться повседневными делами.
И вообще – как они собираются меня озолотить? Впрочем, способов много, начиная от выигрыша в казино, кончая получением наследства. Умрет, допустим, любимый неизвестный дядя в Америке – вот тебе и деньги. Да, но если у меня в Америке точно нет дяди? Ну, хорошо – умрет одинокий миллионер и оставит все состояние, скажем, однофамильцу. По жребию, ибо однофамильцев будет много. Но это, опять же, нужно найти или ускоренным темпом создать миллионера с моей фамилией. Хлопотно. Впрочем, все зависит от могущества этих существ. Насколько, кстати, они могучи? Посмотрим. Пока что, они просто проникали в мои сны. Хотя, нет – они насылали на меня сон, а затем уже вступали в контакт. В любом случае они должны подвести меня к деньгам. Я должен, может быть, стать брокером или кем-то еще. В этом случае мне будет предложена соответствующая работа. Словом, любопытно.
Весь день я испытывал стойкое отвращение к тетради Вадима.
Даже мысль – опять читать его бред – внушала тошноту. Ленка ушла на работу, я же, окончательно прижившись в ее квартире, бродил в трусах из комнаты в кухню, пытаясь хоть чем-то заняться. Только к вечеру я сообразил, что отвращение к тетради вызвано искусственно. Явное влияние извне! Естественно – раз они могут в любой момент погрузить меня в сон, что им стоит дать установку на отвращение? Другое дело, что теперь, осознав это, я могу побороться с их влиянием. Только, стоит ли? Может, порадовать старичков – показать, что я полностью соблюдаю соглашение?
Тем более что я, хоть и чувствовал в себе силы противостоять влиянию Кураторов, но отвращение-то никуда не делось. А почему бы им вообще не лишить меня памяти? Вероятно, им это не трудно. Щелкнуть пальцами, или произвести иные манипуляции – и я дебил, непомнящий родства. Что им мешает? Вероятно, что-то мешает. Не зря религиозные деятели толкуют о свободе воли, свободе выбора. Но если на меня воздействуют – это уже не свобода. Или существует какая-то допустимая степень воздействия? Вон на Вадима воздействовали, как я понял, страхами. Ладно. Слишком мало фактов, чтобы строить гипотезы.
Внезапная сонливость заставила меня в спешке прилечь. Очередное сообщение?
Но никакого расплывающегося человека не было. Я видел обычный сон. Пустырь, старые полуразрушенные деревянные домишки, рядом строится большой дом. Поодаль знакомые здания – магазин, телеателье. Захожу во второй разрушенный дом и лезу в погреб. Поставив фонарик на полусгнившую бочку, копаю в углу яму и вытаскиваю глиняный горшок – клад.
Как ошпаренный, сорвался я с дивана. Клад! Конечно! Как это мне сразу в голову не пришло?! Самый легкий способ вручить деньги. Так, нужны лопата, фонарик… Есть ли тут лопата?!
В замке поворачивается ключ – Ленка пришла с работы. Это, пожалуй, к лучшему.
– Ленусь, лопата у тебя есть? И фонарик?
– Что это тебе?.. Есть в подвале.
Пока Ленка ужинала, я слетал в подвал, под домом, где у всех жильцов имелись клетушки для хранения картошки, морковки и других овощей. Через десять минут, представ перед удивленной Ленкой с хорошей штыковой лопатой, я крикнул:
– Давай фонарь!
– Подожди. Что тебе взбрело в голову?
– Пойду искать клад. Точнее, не искать, а выкапывать!
Ленка участливо посмотрела на мое снаряжение.
– Ты можешь объяснить внятно?
– Пока нет! Все потом!
Я собрался, было, выскочить из квартиры, но Ленка удержала меня за рукав:
– Я с тобой…
– Да нет, – попытался я отвязаться, – я же буду в погребе, сыром и страшном, копать яму!
– Ну, так я буду светить!
– Да нет, фонарь я должен положить на бочку…
– На какую бочку?! – ужаснулась Ленка.
– Там будет полусгнившая бочка…
– Ты что, там уже был?
– Нет, видел во сне…
Ленка вздохнула. Потом быстро надела легкое трико, которое обтягивало ее тело так, что если бы не синий цвет, можно было решить, что она голая. Я понял – от нее не отвязаться. Ладно, пусть светит. Хотя… Неприятно шевельнулся некий червячок. Все-таки мне было показано, что нужно положить фонарик на бочку. Или детали не существенны? Нарушая условия, я могу… что? Нарушить условия появления клада? Но, клад наверняка закопан лет сто назад… Что еще? Может быть, я обязан орудовать лопатой в одиночестве? Не нужны свидетели?
– Ну, мы идем или нет? – Ленка уже стояла в дверях.
Ладно, может, она и не помешает.
Глава 6
Толкучка, после окончания рабочего дня рассеялась и мы, проехав четыре остановки на троллейбусе, вышли у строящегося дома. За стройкой, на тоскливом пустыре, кособочились полуразрушенные частные домики. Картинка совпадала почти полностью. Мы обошли огораживающий стройку забор, и оказались отрезанными от городского шума.
Развалины имели вид весьма зловещий. Щерились пустые окна. С крыш свешивались языки оторвавшегося рубероида. Полумрак внутри домиков тоже не вдохновлял.
– М-да, место криминальное, – сказал я, – ты лучше постой на остановке, а я мигом слетаю…
– Ты что – боишься? – вызывающе удивилась Ленка, – ты же владеешь каратэ!
И она, насвистывая какую-то идиотскую мелодию, двинулась к развалинам. Так и не успев объяснить ей, дуре, разницу, между трусостью и разумной осторожностью, я поспешил во след.
Из дверного проема вышли шесть человек очень неприятного вида. Но не бомжи, не бичи, скорее урки. Прятались. Может, тут пункт временного сбора блатарей?
Ленка в нерешительности остановилась.
– Что ж ты перестала свистеть? – мне не следовало, конечно, ехидничать – она и так поняла свою ошибку.
– Мужики, – говорю «простым» голосом, – Витек-интеллигент здесь не тусуется?
Известный в городе бандит Виктор Карнаухов, по кличке «интелегент», был весьма уважаемой личностью. Среди своих, естественно. Расчет на якобы знакомство с Витьком был весьма ненадежен, но что оставалось делать?
– Заходи, – они расступились.
Что за черт? Или действительно тут, в развалинах, сидит Витек, или они просто заманивают. Я прикинул расстояние. Нет, с Ленкой не убежать, догонят вмиг. Придется зайти. И если этот бандит там, придумать что-нибудь. Пришел-де предложить дело.
Вцепившаяся в рукав Ленка могла испортить всю игру. Она слишком явно была напугана. Если мы шли предложить дело, какого черта так пугаться? Только, кто же ходит разговаривать о деле с бабой?! Значит, придется замотивировать ее присутствие. Допустим, дело – ограбить фирму, которой заведует ее муж. Сейчас-де поговорим предварительно, а потом более обстоятельно… Лажа, все лажа – не поверят.
За столом, чудом оставшимся от съехавших жильцов, сидел чернявый, жилистый парень. Один из мужиков что-то прошептал ему на ухо. Чернявый вскинул насмешливые глаза:
– Че хотел?
– Ты – Витек?
– Допустим…
– Так Витек или нет? Хочу дело предложить, но разговор будет только с ним.
– В лицо меня не знаешь, а хочешь дело предлагать? – по-видимому, это все же был сам Витек-интеллигент.
– Я о тебе слышал. Дело тысяч на шестьсот баксов, – я надеялся, что мой голос звучит уверенно. Витек молчал, изучая Ленкину фигуру. Обтянулась, дура.
– Можно легко взять сейф в конторе ее муженька, – я кивнул на Ленку.
В дверях толпились мужики с мрачными лицами и синими кистями рук. Крыша в одном месте обвалилась, и через дыру пробивался последний луч заходящего солнца. В углу комнаты валялся старый, грязный матрац.
– Ну, че ты горбатого лепишь, фраерок? Да любому лоху ясно, что ты с подругой пришел сюда кубышку откапать. Лопату-то поставь в уголок, – он вдруг заговорил мягким голосом, оправдывая кликуху «интеллигент».
Крепкие руки, стоящих за спиной «пехотинцев» вцепились в лопату – единственное мое оружие.
– Осторожно, – крикнула Ленка, но у меня в голове уже разорвалась граната…
Медленно открыв глаза, я хотел пощупать макушку, куда, судя по ощущениям, ударили очень внушительным предметом, но обнаружил, что руки крепко связаны за спиной. Я был, как тряпка брошен в угол и лежал, неловко завалившись на бок.
– Ну, пустите, ну не надо, – слышался голос Ленки из противоположного угла. Именно там, как я помнил, валялся грязный матрац. Теперь там копошилось множество тел. В сгущавшихся сумерках ничего не разобрать.
– Да ножичком разрежь, – донесся хриплый голос.
– Так сымем, – ответил высокий тенор, – вещь красивая, Маньке своей отнесу, а то она как разденется, лярва, так одно рванье. Как на нее глянешь – сразу падает.
– Не надо, пожалуйста-а-а, – Ленка взвизгнула и замолкла.
– Я второй, – произнес хриплый.
В развалинах стало совсем темно. Голова болела страшно. Кряхтя, я постарался принять более удобное положение. Тут же около меня оказался один из бандитов.
– Очухался, курва! Лежи тихо, иначе… – он легонько полоснул ножичком по рубашке. Или это была бритва? Во всяком случае, моя любимая рубашка была располосована чуть ли не надвое.
– Дрын, – раздалось из темного угла, – иди, твоя очередь.
– Ну и как она? – бандит спрятал нож, и стал не спеша расстегивать штаны.
– Да лежит, сучка, не подмахивает.
В углу, насколько я, привыкнув к темноте, мог разглядеть, осталось два человека.
– Нич-чо, сейчас у нас она будет все делать, – процедил Дрын и, обращаясь к Ленке, добавил:
– Видишь сучка, перышко? Если я буду тобой недоволен, я его тебе вставлю на пару сантиметров.
– Не надо, – хрипло прошептала Ленка, – я все сделаю…
Те, кто удовлетворил свою похоть, светили огоньками сигарет, сидя на полу у стенки. Ни шуточек, ни сальных подробностей. Суровые мужики, ничего не скажешь.
– Выше ноги! – раздалось из угла, – Выш-ше, с-сука, – Дрын захрипел и, по-видимому, бешено заработал тазом. Раздались частые мокрые шлепки. Через минуту он поднялся, тяжело дыша.
Напрягая зрение, я разобрал в углу раскинутые Ленкины ноги и быстро двигающиеся белые ягодицы последнего бандита. Он, очевидно, был не так привередлив, как Дрын и довольно быстро кончил. Изнасилованная Ленка свернулась калачиком и тихо плакала. Все шестеро мужиков теперь сидели у стены. А где седьмой? Как я понял, Витька-интеллигента среди них не было. Не захотел участвовать в групповом изнасиловании? Или наоборот – был первым, а теперь куда-то ушел?
– Лежать, сука, – один из парней метнулся в угол и толкнул пытавшуюся подняться Ленку. – Братва, кто хочет по второму разу?
– Да подожди, перекурим, – устало вздохнул кто-то.
– Ну, тогда я… – весело сказал парень и стал расстегивать брюки.
И какого черта все они натянули штаны? Все равно снимать еще по паре раз! Да, Ленке достанется. Это ей не Вадим с этим, как бишь его, Михаилом! Тут шестеро и все, вероятно, оголодавшие. Ее будут насиловать, пока насытятся полностью, с запасом на будущее. И помочь ей – да и себе – невозможно.
То ли, ночью стало тише, то ли у меня обострился слух, но я теперь отчетливо слышал всхлипывания Ленки и сопение парня. Второй раз они будут кончать не так быстро. А уж потом и вообще… Потом… потом. Что они потом с нами сделают? Когда сполна насытятся Ленкиным телом?
Сопение парня стало яростнее. А Ленка начала тихо стонать. Затем громче, затем ее стоны заглушили пыхтение насиловавшего ее бандита.
– Да ты смотри, – бросил кто-то, – лярва-то сейчас кончит.
Парень сопел, как бешенный. Ленка, стиснув зубы, чтобы не заорать, протяжно мычала. В развалинах стало совсем темно. На столе кто-то зажег свечку, но она освещала лишь ту часть комнаты, где стоял стол.
А я, что – хотел бы видеть сцену изнасилования? Вспомнилось возбуждение от Ленкиного рассказа об изнасиловании ее Вадимом и Михаилом. А сейчас? Я прислушался к себе. Нет. Совсем ничего.
Ленка вдруг, не в силах больше сдерживаться, сладострастно заорала. В углу опять копошилось несколько тел. Видимо, стоны жертвы подействовали на бандитов возбуждающе. А у меня начали болеть перетянутые веревкой руки. Что будет с ними дальше? Вначале потеря чувствительности, потом гангрена? Впрочем, до этого я вряд ли доживу…
Ленка теперь не затихала ни на минуту. Стоны, переходящие в крики, затем, после кульминации, опять тихие стоны. Затем опять нарастание и через короткое время – вновь оргазм. Как там это называется, у сексологов? Мульти… Мультиоргазмный тип возбудимости, что ли?
Ее сладостные стоны заполняли комнату. Может быть, все же, я что-то и чувствую? Чуть-чуть, самую малость…
– Ну-ка, сучка, возьми за щеку, – донеслось из угла.
– Да не мешай! Блядь, сбоку тогда пристраивайся, – сказал тот, кто в данный момент пользовался Ленкиным телом.
Если бы не болели руки, если бы не угнетало опасение за наши судьбы, может быть, я и почувствовал бы некоторое запретное наслаждение… А так – почти ничего. Даже Ленкины стоны, внезапно ставшие глухими, так сказать, с французским проносом, меня совершенно не волновали. Разве что, чуть-чуть. Опять вспомнился рассказ Ленки и мое тогдашнее возбуждение. Да, все же воображение – это одно, а реальная жизнь – совсем другое.
– Глотай, сука, – просипел бандит, – глотай!
В углу произошло шевеление, и, очевидно, смена состава, после чего Ленкины стоны вновь стали отчетливыми и громкими.
Где же эти чертовы Кураторы? Что же они не помогут? И тут, неожиданно для себя, я хрипло рассмеялся. Идиот! Поверил снам, дебил! Пришел клад найти, а нашел, вероятно, смерть.
– Ты че, курва, хохочешь? – удивились парни.
– Если вы, ребята, нас не отпустите прямо сейчас, вам придется очень плохо! – кто заставил меня произнести эту глупую фразу?
Из темноты вяло засмеялись. Никто не удостоил меня не то, что ответом, а даже обычным матерком. Впрочем, я заметил, что парни почти не матерились. По «понятиям», мать вора – это свято. А матерки… Скажешь, даже невзначай, просто по привычке, про чью-то мать – и отвечать придется. Да, мужики явно были тертыми. Что называется, «с понятием». И чтобы избежать позорной статьи за изнасилование они, скорее всего, нас прихлопнут. Лопата есть, закапают в том же погребе. А в начале немного попытают, где лежит то, что я хотел выкопать. Перспектива не радовала.
Внезапно, тонкий луч прорезал темноту. И знакомый голос ласково произнес:
– Я кому говорил, бабу не трогать? Вы хотите, суки отвязанные, меня под волосатую статью подвести?
– Да ладно, Интеллигент, брось, немного развеяться не помешает…
– Встаньте к стене, суки! – уже злобно прошипел главарь. – Я прошлый раз из-за вас погорел! – фонарь осветил выстроившихся вдоль стены мужиков. Двое торопливо натягивали штаны.
– Ты че, в натуре… – начал было опять тот же голос, но тишина вдруг взорвалась автоматной очередью. Мужики повалились, как кегли после хорошего броска.
С автоматом в руках бандит подошел ко мне. Ну, вот и все, проплыла вялая мысль. Каюк.
– Ты, это, извини, земляк, – сказал Витек. Такие твари, оставить их нельзя, сразу – беспредел.
Я не мог поверить своим ушам. Впрочем, может он так шутит, перед тем, как замочить? Одно слово – Интеллигент.
Но Витек поставил автомат и, продолжая бормотать извинения, разрезал мои путы. Распухшие пальцы не шевелились. Интеллигент подошел к Ленке. Автомат стоял почти рядом. Рискнуть? Но руки практически не слушаются. Да и зачем? Я что – собираюсь его убить? Раньше бы мне автомат… А сейчас… Насильники наказаны – их трупы грудой лежали у стены. Сопроводить Витька в полицию? Мне нужна эта морока?
Он помог Ленке встать, и бережно поддерживая под локоть, помог дойти до единственного в комнате стула. Но Ленка садиться не стала. По-видимому, ничего не понимая, она стояла, голая и жалкая, опираясь на стол и пошатываясь из стороны в сторону. Ее потная грудь как будто обвисла, а волосы намертво приклеились ко лбу.
– Извини… ну, я не думал, что они, суки… – явно что-то не то было в поведении известного своей жестокостью бандита. Может, все-таки Кураторы? Ведь могут же они воздействовать на психику, могут!
– Ну, убей меня, – внезапно заорал Витек, – убей, на… вот, – он схватил автомат и вложил в вялые Ленкины руки.
Ленка равнодушно полоснула длинной очередью по груди бандита.
– Ты с ума… зачем? Он же не насиловал тебя… – я отобрал автомат, затем непослушными руками вынул платок и стал стирать отпечатки пальцев.
– Он мог бы нас сразу отпустить, – равнодушно и монотонно сказала Ленка, – а он этого не сделал, значит – виноват.
М-да, логично. Ладно, если сейчас не приедет на звук выстрелов наряд полиции, мы потихоньку будем пробираться домой.
– Я посижу немного, – прошептала Ленка, – голова кружится…
– Конечно, отдохни.
А я пока – что? Откопаю клад?! Да есть ли он? Это можно проверить. Подвал в соседнем доме. Как ни крути, а все опять вписывалось в теорию о Кураторах. Они наказали нас за нарушение договора. Я должен был идти один! Но погибнуть они не дали – наслали безумие на главаря, заставили его сходить за автоматом. Черт, интересно. Следовало, все же проверить клад.
– Ленусь, – начал я, – пока ты отдыхаешь, я, все же…
– Иди, выкопай свой клад, – выдохнула Ленка, – я все равно пока идти не могу.
Подвал в соседнем доме был точно такой, как во сне. А когда, спустившись, я увидел бочку…
Глиняный горшок был закопан неглубоко и точно в том углу, где было указано. Вытащил я его без особой радости. Значит, все правда – и то, что существуют Кураторы и, некий поддерживаемый ими порядок мироздания, который Вадим находил ужасным. И то, что я стану обладателем миллионов. Все это следовало принять.
Горшок мы завернули в разорванное Ленкино трико. Набросив на ее измятое тело свою, тоже разорванную, точнее, разрезанную, рубашку, я, с грехом пополам, довел ее до стоянки такси. Таксист, совершенно не удивившись, довез нас до дома и даже не подумал дать сдачи, хотя протянутая ему бумажка, была довольно крупной. Впрочем, теперь деньги не будут для меня проблемой. Теперь проблемы у меня будут другие…
Глава 7
Наступал торжественный момент. Можно открывать горшок! Ленка, после полуторачасового расслабления в ванной, выглядела вполне отдохнувшей. Я, приняв контрастный душ и наскоро перебинтовав голову, тоже был готов к процедуре вскрытия. Может, кому-то покажется странным, что мы не заглянули в горшок раньше.
Но так уж я устроен – люблю все делать основательно, не торопясь, со смаком. Заглянуть в горшок, вероятно хранящий несметные сокровища, на ходу? Торопливо озираясь?! Это – кощунство! Нет, горшок следовало вскрывать в спокойной и торжественной обстановке! За столом, не торопясь, наслаждаясь моментом. Это – как застолье с хорошими, марочными винами, как чайный ритуал, как, на худой конец, умение правильно пить пиво.
Не тянуть из горлышка, запрокидывая голову, как это часто показывают в американских фильмах. Нет, пить из специальных кружек, не спеша, давая себе и пиву подышать!
Причем, выпив вначале ровно половину кружки – перевести дух, немного посидеть, затем выпить еще половину – от того, что осталось. Через некоторое время допить и, наполнив кружку вновь, отставить ее в сторону – дать устояться пене. Тут самое время поговорить с друзьями, обменяться новостями, в крайнем случае, выслушать чей-нибудь рассказ о тяжелой жизни и только потом, как бы случайным жестом захватив кружку, сделать еще один заход – опять ровно в полкружки…
Так и с любым серьезным и ответственным делом, тем более, пахнущим миллионами.
Итак, мы торжественно сели за стол. На почетном месте, в самом центре стола, стоял виновник торжества – горшок. Обычный глиняный горшок, типа крынки. Немного, может, пошире и пониже. Этакая приплюснутая крынка. Я смотрел на нее с любовью. Сейчас тем более негоже торопиться! Этот прекрасный момент нужно смаковать, наслаждаться им, упиваться! Момент ожидания чуда! Уже, в общем, наполовину свершившегося. Чуда, которое разом перевернет всю нашу серую жизнь.
– Ты сделала спринцевание? – спрашиваю Ленку.
– Да-да, сделала, – несколько нетерпеливо отзывается она
– С марганцовкой? – уточняю.
– Конечно, с марганцовкой и не один раз! И рот прополоскала!
– А ударную дозу антибиотиков приняла? – в таких случаях нужно принять меры против возможного заражения.
– Приняла, милый, приняла, – елейным голосом произносит Ленка. Видимо ей не в радость растягивание сего сладостного мига. Она не сводит глаз с горшка. И куда торопиться?
– Все равно, надо будет, потом проверится, – назидательно говорю я. Ленка молчит.
Что ж, оттягивать дальше невозможно. Я подвигаю к себе горшок, вилкой отколупываю битум, которым он залит сверху, вытаскиваю затыкающие горловину истлевшие тряпки и высыпаю на стол стаканов пять драгоценных камней – бриллиантов, изумрудов, рубинов, топазов. Несколько минут проходит в молчании.
– За мои мучения, хоть я и сама в них виновата, – говорит, наконец, Ленка, – ты должен подарить мне по одному камню каждого вида!
– Конечно, о чем речь.… Знаешь, если бы ты даже сказала «дай половину», я бы отсыпал не раздумывая.
– Нет, – тихо произносит Ленка, – я почему-то знаю, что взять я могу только по одному камню. Остальное – твое. На это я претендовать не могу.
– Я же говорил, что ты экстрасенс!
– Когда это ты говорил?!
– Как-то, помню, говорил!
– Скажи, – Ленка вдруг опять стала серьезной, – ты, что-то понял… как Вадим?
– Да, возможно… кое-что… теперь понял, – пробормотал я.
Если на вас сваляться несколько стаканов драгоценных камней – что вы будете делать? Ну, порадуетесь, это само собой. Но потом надо озаботится реализацией этого богатства. Нужно изучить рынок – где дадут больше, нужно таится от властей – не делить же с ними свой клад, нужно таиться и от мафии – с ними-то и делиться не придется: заберут все, если узнают. Словом, клад этот доставил такие хлопоты и такую заботу, что я и жизни был не рад.
Тщетно во сне я надеялся получить указания по реализации камней. Снились рыбалка, охота, снился флирт с женщинами легкого поведения – ничего похожего на указания Кураторов.
Приходилось действовать самому. Какой-то Ленкин знакомый – уже не молодой, но все еще галантный дядька, по всей вероятности, ювелир, хотя он этого и не говорил, решился скупить часть камней. Цену давал не плохую. Я, пошарившись в интернете, разузнал кое-что о камешках – цену он давал приемлемую. В условленное время, мы с Ленкой пришли к нему с деловым визитом.