Наталья Андреевна Букрина
Многогранники любви
Дни мчались, а дальше страстных поцелуев и пуританских объятий дело не двигалось. Чистота отношений, по всей видимости, являлась и принципом, и потребностью романтической натуры. По меркам небольшого городка, такая позиция вполне заслуживала уважения. Но Вадим был воспитанником мегаполиса. А большой город жил законом одной ночи. Молодого банкира вполне устраивало, что любительницы светских тусовок паинек из себя не строят, довольствуясь его приятной компанией и здоровым сексом. Проводя время в обществе менеджеров среднего звена, охотницы за состоятельными кавалерами комедий не разыгрывали. Гарцуя по развлекательным клубам златоглавой в поисках мужчин своей мечты, девицы, не теряя времени даром, совмещали приятное с полезным, с легкостью прыгая в койки смазливых мажоров. Выгоды в случайных связях они не искали, просто не отказывали себе в маленьких радостях и больших удовольствиях. К ограниченному кругу избранных легкокрылые бабочки приближались поступательно, умело расставляя капканы в темных уголках богатых на улов ночных заведений.
Отношения с Настей в годами отработанную схему не вписывались. Похоже, запрудненская дуреха жила ожиданием большой и чистой любви. И, следуя героиням милой ее сердцу классики, усердно берегла честь смолоду. Не допуская нового знакомого «к телу», образованная барышня, скорее всего, проверяла прочность своих и его чувств, а заодно степень надежности и порядочность потенциального жениха. Роль последнего Вадима не устраивала. К вопросу создания семьи он подходил предельно избирательно. Уж если связывать себя узами брака, так с той, чье имя мелькает в верхних строчках таблоидов его ближнего круга. Пока претендентки на роль жены не было и в помине. Пользуясь случаем, не грех было закрутить небольшую интрижку. Выбранная для этой роли библиотекарша оказалась из категории «особый случай». Это лишь добавляло азартного адреналина: чем крепче орешек, тем слаще вкус победы!
Пауза затянулась. Уловив настроение утомленного ее несговорчивостью собеседника, Настя стала собираться. «До города десять верст, – сухо напомнил Вадим, отнимая дубленку, и великодушно заверил: – Слово чести: отдельная спальня тебе гарантирована». Наполнив бокал, он сделал небольшой глоток и, смакуя вино, мимоходом поцеловал девичье запястье. К подобным нежностям глупышка приучена не была: ее щеки мгновенно покрыл густой румянец. «No pasaran?» – иронично озвучил ее состояние поклонник, призвав под свои знамена терпение и изобретательность. Отсутствие скорого результата все больше утверждало в мысли, что ухаживание – весьма каверзное занятие, вдобавок ко всему затратное, прежде всего, по времени. Ранее потребности в нем Вадим не испытывал. Любые из отношений с обворожительными «штучками» столичного полусвета (доступа в святая святых тусовочной богемы он все же не имел) всегда завязывались исключительно по взаимному согласию. На сей раз он, следуя терминологии Вероники, «вляпался по самое некуда». Отступить не позволяло уязвленное самолюбие. Требовалось запастись терпением. Его ловцу удачи было не занимать. Вымучив на холеном лице подобие улыбки, Вадим очистил мандарин и угостил им недотрогу. Навязчивое желание любой ценой добиться победы едва не взяло верх, но трезвый расчет помог удержать ситуацию под контролем. Конечно, откладывать решение затянувшейся проблемы в долгий ящик не следовало, но и торопиться не имело смысла. Один неверный шаг легко мог обернуться досадным поражением, сведя предыдущие усилия к нулю. Настю и без того терзали смутные сомнения. Вот и сейчас она, беспомощно подрагивая от волнения, походила на угодившего в силки зайчонка. «Все будет так, как пожелает моя госпожа, – примиряюще шепнул искуситель. – Поднимайся в гостевые комнаты и как следует отоспись».
Ранним утром девушку разбудил мелодичный перезвон колокольчиков. Часы показывали без четверти шесть. Где-то внизу раздавались бодрые команды Вадима. Одевшись, Настя переплела косу и выглянула в окно. У крыльца артистично гарцевала неугомонная тройка. Пофыркивая на морозе, лошади нетерпеливо били копытами. Наведя в комнате порядок, барышня привела себя в надлежащий вид и спустилась вниз. Попивая кофе, кавалер вел интенсивные переговоры с плутающим по городку водителем. Взглядом указав Насте на самовар, он нервно повторил Толику маршрут к охотничьему домику, путь к которому навигатору был недоступен. Девушка облегченно вздохнула и заварила чай. Желание Вадима прибыть в банк вовремя оказалось, как нельзя кстати – в спешке выяснять отношения не имело смысла. По крайней мере, на этот день разборки были отложены.
На развилке дорог управляющий спешно перебрался из тройки в свой автомобиль и, дежурно чмокнув девушку в висок, пообещал вернуться в ближайшие выходные.
Чтобы не разбудить бабушку, Настя на носочках пробралась в гостиную, где нос к носу столкнулась с Катериной Николаевной. Сунув клубок ниток в карман фартука, та обняла ее и, вернувшись в кресло, сообщила, что шанежки на столе под пуховым платком. Внучка присела у ее ног и, уткнувшись лбом в колени, тихо попросила:
– Бусенька, давай пока ничего не будем обсуждать.
– Как знаешь. Я заварила тебе любимый дедушкин чай.
Настя отложила в сторону вязание и прижалась губами к морщинистым ладоням бабушки. Ее глаза слезились. Прихватив с собой несколько пирожков, девушка бесшумно выскользнула за дверь. «Побереги себя, дитятко, – из окна глядя ей вслед, наказала старушка, сетуя: – Ох, не твой это принц, милая моя Золушка». Перекрестив внучку, она вошла в просторную кладовую, достала из потайного кармана видавшего виды жакета тяжелый резной ключ и отперла массивную дверцу старинного дубового шкафа. Вместо полок в нем оказался вход в потайную комнату. Взявшись за ручку двери, женщина задержалась на пороге, не решаясь войти сразу.
На подъезде к банку в кармане полусонного управляющего заиграл похоронный марш. Толика передернуло – после расставания с Ликой шеф ввел в мобильник эту дурацкую мелодию. Вадим несколько раз отбился, а когда терпение лопнуло, отключил телефон и протянул водителю деньги: «Забросишь меня, сгоняй за новой симкой». Толик не стал сдерживать победный жест. «Строит из себя Шамаханскую царицу», – радостно буркнул он, полагаясь на лояльность босса. Но прогадал. Не желая слушать его комментарии, Вадим сухо выдал: «Уволю». Толик обиженно засопел и свернул на банковскую стоянку.
Глава 7
В воскресенье Настя проснулась в приподнятом настроении, вновь и вновь любуясь картинами деда. Со всех сторон навстречу ей тянули руки-стебли цветочные композиции. День рождения Катерины Николаевны приходился на декабрь. В былые времена порадовать любимую настоящими букетами художник не имел возможности, потому каждый год писал их маслом. Девушка откинулась на подушки, наслаждаясь резными бутонами ландышей, утолявших жажду водой из подсвеченного солнечными зайчиками граненого стакана. Неподалеку в расписном глиняном кувшине примостились восхитительные колокольчики, среди которых затерялась пара-другая глазастых ромашек. Охапка головокружительной сирени едва помещалась в элегантной фарфоровой вазе, наполняя спальню едва уловимым ароматом поздней весны. Яркие головки мака откровенно грустили в причудливом сооружении из серебра, завидуя, по всей видимости, ликующим в консервной банке василькам. Настя улыбнулась полету разыгравшейся фантазии и потянулась. Ей вдруг почудилось, что величавые гладиолусы смахивают на подтянутых кавалеров затянувшегося великосветского раута, которым в ожидании приглашения к легкомысленной мазурке шлют приветы юные барышни-розы в изумительной хрустальной вазе. Она перевернулась на другой бок и подмигнула любимому холсту у изголовья кровати: в залитой ярким светом комнате поверх крошечного кувшинчика с очаровательными незабудками беспечно порхала легкокрылая бабочка. Левее в мельхиоровом ведерке на резном табурете дожидались своей участи раскидистые ветки жасмина. Дед не успел завершить эту картину, отчего создавалось впечатление, что он где-то рядом и лишь отлучился на минутку за красками или кистью. Луч солнца осторожно перебрался с подоконника на входную дверь, высветив веселый хоровод луговых цветов, умело подобранных в роскошный букет рукой зрелого мастера. Справа от него застыли элегантные тюльпаны, а заносчивые нарциссы, прописавшиеся между шкафом и комодом, надменно косились на букетик огородной зелени, забытый беспечной хозяйкой на кружевной скатерти. Послав своим любимым незабудкам воздушный поцелуй, Настя спрыгнула с кровати и подбежала к окну. Яркий солнечный диск отчаянно слепил глаза. На бесконечно голубом небе не было ни облачка. Подставляя солнечным лучам отполированные до блеска бока, сугробы смахивали на россыпь алмазов из закромов Снежной королевы. Надо полагать, день будет морозным, но это не испортит ее настроения, решила барышня, открывая форточку. Сделав глоток свежего воздуха, она отметила, что вопреки прогнозу синоптиков, предрекавших нашествие арктического циклона, нежданный гость, по счастью, заплутал где-то в пути.
– Пошли чаевничать, егоза, – пригласила заглянувшая в спальню бабушка.
– С ватрушками? – игриво уточнила внучка.
– И рогаликами!
– Ты – лучший в мире кулинар! – подпрыгнула Настя. – Бусенька! У меня сегодня…
– … свидание, – как нечто само собой разумеющееся завершила ее мысль старушка.
Широко распахнув глаза, девушка застыла от изумления.
– Откуда только вам все известно, достопочтенная Катерина Николаевна?!
– Поживи с мое, душечка, сама узнаешь.
– Так просто? – не поверила своим ушам Ася.
Ближе к полудню солнце раззадорилось не на шутку, отчаянно слепя прохожим глаза. Вадим и Настя бродили по затерянным во времени переулкам старинного городка и развлекались тем, что украдкой копировали походку незнакомых людей. Хохоча, они катались с ледяных горок и засыпали друг друга снежной пылью. С аппетитом перекусив в крошечном на три столика кафе, на глазах у изумленной публики пара устроила шутливый танцевальный марафон. Вскоре у входа в заведение образовалась импровизированная танцплощадка. Зазывая прохожих внутрь, усерднее всех зажигал хозяин, длиннолицый преклонного возраста южанин. Он никак не ожидал такого наплыва посетителей и радовался, подобно троечнику, случайно получившему пятерку.
Когда стало смеркаться, молодые люди забрели в парк аттракционов. Колоссальные, похожие на белых медведей сугробы удивили Вадима размерами и девственной чистотой. Не то чтобы он никогда прежде не видел снега. Ничего подобного. Москва не Сочи – настоящая зима в этих широтах не редкость. Вот только цветовая гамма снега в столице удручает своей безысходностью. Возможно, где-нибудь в парковой зоне дела обстоят несколько иначе, но автомобильные трассы, по счастью, проходят вдали от этих мест, а из окна машины снег больше напоминает разъеденное реагентами отвратительное месиво. Запрудный, похожий на огромное белоснежное облако, напоминал зимнюю резиденцию Деда Мороза. К колесу обозрения петляла узкая тропинка.
– Прокатимся, как в детстве? – игриво подмигнул Вадим.
– Здесь тебе не Москва – наши карусели впадают в спячку до самой весны.
– Может, все же попытаем счастья?
Настя удивленно осмотрелась:
– Что-то не вижу поблизости ни волшебного камина, ни золотого ключика.
– А наудачу?
– Это не под силу даже крутым столичным парням.
– На что спорим?
– Выбор за тобой.
Хлопнув по рукам, они наперегонки бросились к будке смотрителя. Покашливая, с лопатой в руках из нее выкатился колоритный бородач неопределенного возраста.
– Наше вам с кисточкой, – отвесил поклон он, продолжая расчищать снег.
– Батя, а слабо тебе завести свою рухлядь? – зацепил его москвич.
Засопев от обиды, мужчина почесал бороду и, не вступая в дискуссию, побрел прочь. Вадим нагнал его и, забежав вперед, угрожающе шепнул:
– Мужик, ты чего выкаблучиваешься? Уплочено!
– Договора обзывать мою ласточку не было, – хмуро пояснил тот, возвращая тысячу.
Понимая, что сделка на грани срыва, гость сквозь зубы извинился и удвоил ставку. Мужичок хитро улыбнулся, но, смекнув свою выгоду, с места не двинулся. «Ну, ты, блин, даешь!» – вскипел Вадим. Видя, что карусельщик собирается отчалить, одной рукой он схватил его за грудки, другой сунул в карман пятитысячную купюру. Вид внушительной по меркам городка суммы вернул плутишке хорошее расположение духа. Понимая, что стал хозяином положения, он презрительно отстранил заказчика, шагнул в будку и утопил кулак в безразмерной кнопке. Задрав голову, придержал шапку и прислушался. «Ласточка», протестуя от безысходности, напряглась, как натянутая до предела струна, отчаянно заскрипела и, сделав неудачную попытку, выразительно заглохла. Безуспешно поколдовав над механизмом, смотритель, недолго думая, грохнул по нему деревянной кувалдой, наряду с матушкой помянув еще с пяток неизвестных имен. Воя от возмущения, карусель выдавила из себя отвратительный рык и с диким скрежетом уныло повторила безнадежную попытку. Теряя терпение, бородач взялся за лом. Колесо, болезненно кряхтя и извергая проклятия, нехотя тронулось с места. «Милости прошу!» – сурово пригласил хозяин. Молодежь на ходу запрыгнула в запорошенную снегом кабину. «Будешь должна мне желание!» – напомнил кавалер.
С высоты птичьего полета закутанный в роскошный белоснежный плед город напоминал сказочное Берендеево царство. Первыми вознесение пары заметили резвящиеся на отливающих золотом куполах недавно отреставрированного собора проказливые вороны. Разгоняясь на лету, шаловливые птицы, недоверчиво косясь на чужаков, восторженно скатывались вниз, оставляя позади себя отчетливые бороздки.
– В детстве я ужасно боялась высоты! – ухватившись за поручень, призналась Настя. – Смотри, вон там моя библиотека. А за колокольней наш дом. Правда, здорово?
Пытаясь удержать, Вадим усадил ее на место.
– Осторожно, пташечка! Здесь небезопасно.
– «Почему люди не летают, как птицы?» – распахнув руки, процитировала Настя. – С величайшим наслаждением парила бы вот так каждый день, чтобы любоваться этой неземной красотой! Согласись, вид просто умопомрачительный! Божественно!
– Заурядный провинциальный пейзаж, – упрямо возразил собеседник.
– А вот и нет!
– Архитектурный примитивизм, – стоял на своем управляющий. – И ты, как внучка известного художника, должна понимать это лучше меня. Разве можно сравнить этот ординарный вид с красотами, к примеру, Лондона, Рима, Парижа, на худой конец – Питера или Москвы? Вот где красота. А здесь – тоска и безнадега.
Настя нахмурилась и замкнулась в себе. Вадим предпочел не заметить перемену в ее настроении. Сняв шапку, он подал кому-то условный знак. Достигнув верхней точки, карусель угрожающе прохрипела и застопорилась. Побледнев, барышня испуганно приложила к губам ладошку, помня, что в городке отсутствует не только служба спасения, но и обычная пожарная часть. Даже в экстренных случаях, днем, помощи приходилось дожидаться по несколько часов кряду, а в полутьме она могла и вовсе не появиться. Вадим, напротив, блаженствовал. «Остановка по требованию», – с улыбкой заговорщика пояснил он. Мгновением позже где-то рядом раздался сильный хлопок, выпустив на волю гроздья салюта. В воздух один за другим взлетали десятки радужных солнц, рассыпаясь на сотни бликующих соцветий. Позабыв мимолетные обиды, Настя восторженно ахнула. Вадим притянул ее к себе и хотел поцеловать. Девушка ловко увернулась.
У кафе их уже поджидал автомобиль. Толик приветливо просигналил и осторожно тронулся с места. Высадив подругу у дома, управляющий сухо попрощался, не покидая салона. Ася так и не поняла причины перепада его настроения и проводила машину задумчивым взглядом. День пролетел незаметно и подарил ей много радостных впечатлений, отчего же тогда остался какой-то неприятный осадок? Подумать об этом можно и на досуге, решила она, забегая в полутемный подъезд.
Как водится, праздники сменились буднями. По утрам Настя по привычке отрывала листок перекидного календаря, но события в ожидании воскресенья не торопила. На рабочем месте время пролетало незаметно, а вот по вечерам бывало не по себе. Закрывая глаза, девушка прокручивала в памяти встречи с Вадимом. Раскладывая по полочкам каждую из минут романтических свиданий, она никак не могла определиться. Та яркая вспышка, которая озарила ее пару-тройку недель назад, погасла, подобно сгоревшему метеориту, оставив вместо себя горечь утраты. Казалось, что их отношения не развиваются, как, впрочем, и не сходят на «нет». От этой умеренности, будь она хоть трижды золотой серединой, веяло холодом. Вадим то ли делал вид, то ли все же проявлял активность. Но все его усилия сводились лишь к внешним эффектам. В его поступках, прежде всего, отсутствовало проявление чувств. В перерывах между встречами он не давал о себе знать, не звонил, не присылал писем или телеграмм. Казалось, что и само общение носило случайный характер, словно потребность в нем возникала в последний момент, от скуки или безделья. Сколь управляющий ни загружен работой, размышляла барышня, время на отдых, наверняка, выкраивает. Вопрос, с кем и каким образом он его проводит, оставался открытым. Столь пессимистичные размышления, на удивление, не пугали девушку, а вот сомнения с некоторых пор не покидали. Пытаясь разобраться в себе, Настя никак не могла ответить на главный вопрос, постучалась ли в ее сердце любовь? Она очарована? Без сомнения. И, как праздника в детстве, ждет встреч с Вадимом. Вот только почему-то не мучается бессонницей и лишь изредка вспоминает его в быстротечной дневной суете. В отличие от горячо любимой ею Наташи Ростовой она не считает минуты до встречи, не восторгается достоинствами избранника и главное – не строит радужных планов. Будучи чуть старше героини романа, Ася, хоть и не уступала ей в наивности, почему-то замечала недостатки поклонника, а в будущее и вовсе предпочитала не заглядывать. Впрочем, Вадим так же мало походил на князя Андрея, как она сама на юную толстовскую графиню.
Звонок городского телефона прозвучал где-то за стеллажами как раз в тот момент, когда Настя убрала в стол рабочую тетрадь. Нежный старческий голос трогательно пригласил внучку к обеду. Девушка украдкой вздохнула. «Не моего звонка ждала? – угадала ее настроение бабушка и попросила: – Поторопись, милая».
Озябшая Настя сбросила дубленку, и, потирая от холода руки, втянула в себя запах любимого борща. Заглянув в гостиную, она забыла про еду – за несколько часов отсутствия просторная комната превратилась в роскошные альпийские луга. «Бусенька, ты – волшебница?» – растерянно уточнила девушка, видя, как знакомая с детства комната стараниями неизвестного умельца превратилась в роскошную оранжерею. Воздух переполняла густая смесь цветочных ароматов. «Моей заслуги в этом нет, – открестилась Катерина Николаевна. – Привезли, велели расписаться и, между прочим, настоятельно рекомендовали выглянуть в окно». Настя сорвалась с места – на противоположной стороне улицы прямо по снегу вязью из красных гвоздик значилось ее имя. Вокруг импровизированной клумбы сосредоточенно вышагивал долговязый постовой. Неподалеку волновалась внушительная толпа зевак. «И это еще не все, – старушка протянула ей элегантно упакованную коробочку. – Передаю из рук в руки». Барышня нетерпеливо развернула упаковочную бумагу – в россыпи шоколадных сердец утопал новомодный смартфон. Старушка недовольно покачала головой:
– Ох, и дорогое, поди, удовольствие! И больно уж мудреное! По силам ли тебе?
Изучив прилагаемую записку, Ася выполнила необходимые операции.
– Привет, принцесса! – весело отозвался Вадим. – Вижу, разобралась?
– Толково объяснил. Вот только не стоило так тратиться.
– Не мелочись, Настенька! Как тебе мой цветочный привет?
– Впечатляет и удручает.
– Улыбнись, Царевна Несмеяна!
– Прости, но мне претят подобные безумства.
– Как обычно, совестно перед соседями? – язвительно уколол собеседник. – Только не вздумай сравнивать эту клумбу со своей годовой зарплатой.
Настю обидел его вызывающий тон. Не прощаясь, она отбилась и отключила аппарат, затем осмотрелась и выдернула из розетки разъем домашнего телефона. Сплюнув через левое плечо, Катерина Николаевна постучала по деревянному косяку и перекрестилась.
С трудом объезжая сугробы, Ася везла на стареньких салазках ворох завернутых в газеты и теплый пуховый платок букетов. После посещения дома престарелых и больницы их число заметно уменьшилось. Украсив цветами рабочий и журнальный столы, она бережно достала из сумочки толстую тетрадь и стала искать ручку.
Первой в библиотеке появилась старая большевичка. Вид преображенного читального зала привел ее в трепетное замешательство. Осмотревшись, дама приосанилась и с особой значимостью в голосе попросила «Манифест коммунистической партии». Вместе с текстом Настя протянула ей три алые гвоздики. Живых цветов даме не дарили, как минимум, последние полвека, потому настроиться на трудовой лад ей было совсем непросто. Ворвавшиеся следом подружки-десятилетки, раскрыв от удивления рты, восторженно рассматривали колоритные композиции. Настя подобрала для них необходимую литературу и положила поверх книг по веточке пушистых хризантем. Уткнувшись в цветы, девочки потеряли дар речи и, позабыв о цели визита, весело перешептывались о чем-то личном. Библиотекарша дружелюбно им подмигнула, открыла рабочую тетрадь и стала что-то строчить. Часом позже с ведром и шваброй в руках в зал решительно ворвалась тетя Нюра. Ее боевой настрой отчетливо свидетельствовал о неприятии цветочной экспансии пижонистого москвича. Стремительно отставив в сторону орудие производства, старушка, бегло изучив состав посетителей, приземлилась напротив Насти и перешла на выразительный шепот:
– Думала, только в сказках цветы посреди зимы распускаются. Видать, буржуинам нынче и весна по карману. Чем зарывать деньги в сугроб, лучше бы убогим подсобил!
– Ваша правда, – согласилась Ася. – Мне такие поступки тоже не по душе. В обеденный перерыв отвезу цветы еще и в храм.
Кротость девушки несколько поубавила риторический пыл уборщицы. От помощи она, как водится, отказалась, заслонив собой ведро словно амбразуру. Выдохнув нарочито громко, тетя Нюра отжала тряпку и принялась за мытье полов. Настя вернулась за стойку и перечла свои записи. Заработавшись, она не заметила прихода нового посетителя.
– Здорово, Ваньша, – улыбнулась старуха. – Проходь. Никак по книжкам заскучал?
– Диплом на носу, хочу вот поработать чуток, – молодой человек сбросил куртку и присел напротив Насти. – Здравствуйте. Горю желанием записаться в вашу библиотеку.
– Положим, она не моя, а общегородская, – не поднимая глаз, барышня привычным жестом положила перед гостем чистый формуляр. – Надеюсь, паспорт при вас?
– Само собой – мы люди законопослушные. Интересно, у Снегурочек документы тоже имеются?
Настя подняла глаза и застыла от изумления. Появление нежданного гостя ее не обрадовало, но она нашла в себе силы вежливо улыбнуться:
– Не хочется разочаровывать вас, Иван, но иногородних мы записываем только при наличии талона из гостиницы, чтобы ненароком не увезли наши книги.
– А я, к вашему сведению, местный, – с радостью продемонстрировал тот штамп о регистрации. – А в Москве всего лишь активно приобщаюсь к знаниям.
– И правильно делаете: главные фонды страны расположены именно в столице.
– Что, несомненно, плюс. Но имеются и существенные минусы. В тамошних храмах знаний, к примеру, весьма многолюдно, да и дорога до них отнимает не один час. А дома, как известно, и стены помогают. Все блага в шаговой, так сказать, доступности.
– Так-то оно так, но, с выбором научной литературы у нас, знаете ли, проблемы, – Настя протянула ему для росписи уже заполненный формуляр. – Чем интересуетесь?
– Если честно, вами, – то ли в шутку, то ли всерьез выпалил студент.
Щеки девушки вспыхнули, она не поддержала игру и нахмурилась.
– А по совместительству – спецлитературой, – почувствовал дистанцию Иван.
– Какой направленности?
– Глубоко технической.
– К сожалению, подобные книги у нас в тотальном дефиците.
– Непорядок! – тактично резюмировал юноша. – Экие у вас нерасторопные спонсоры. Книги, можно сказать, фургонами шлют, а технический ликбез ликвидировать не собираются. Придется взять и над библиотекой шефство. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, предлагаю составить заявку прямо сейчас. Где у вас тут «Мир ПК»?
– А это что такое? – растерялась Ася.
– Как у вас все запущено! Это журнал о персональных компьютерах.
– У нас только художественная и справочная литература, женские журналы и газеты.
– Извиняюсь, тоже женские? – иронично уточнил посетитель.
– О чем это вы? – вспыхнула девушка.
– Газеты, интересуюсь, тоже женские?
– Нет, – оценила шутку Настя. – Газеты центральные.
– Надеюсь, хоть с ними ознакомиться можно?
– Без проблем. Вон там, на журнальном столике. Правда, перечень изданий невелик, да и приносят их не совсем оперативно. Так что горячие новости вряд ли найдете.
– Не беда – полюбуюсь на цветочный рай. Тоже привет от меценатов?
– От буржуинов, – не удержалась от язвительного комментария тетя Нюра.
Библиотекарь покосилась на старушку, но промолчала. Иван не стал смущать девушку и расположился в кресле неподалеку. Открыв первую из подшивок, он сделал вид, что увлекся чтением публикаций. Ася краем глаза следила за ним, пока ее не отвлек очередной посетитель. Выполнив его заказ, она вернулась к записям в рабочей тетради. Тетя Нюра с особым усердием поливала горшечные цветы, откровенно игнорируя новоявленные букеты. Проходя мимо Насти, она замедлила шаг и, предупредительно кашлянув, недовольно пробурчала:
– Света белого за своей писаниной не видишь. Глянь лучше, какой сокол в наши края залетел! Как пить дать – второй Ломоносов. В Москве-то дельного человека днем с огнем не сыщешь! Самородки нынче только в маленьких городках и водятся.
– Ломоносов вообще-то был из деревни, – огрызнулась барышня.
– Не умничай, – смахнула перед ее носом пыль старушка. – В глубинке люди особого замеса, не чета столичным щелкоперам. Взять, к примеру, Ваньку – добрый, умный, трудолюбивый, без затей. Воды завсегда принесет, дров наколет, в магазин сгоняет. Не парень – чисто клад. Не то, что твой богач – он же людей в упор не видит. Мы для него – мусор. Так, тьфу, пустое место! Кто знает, что там у него на уме? Нешто в столице своих девчат мало? Небось, вагон и маленькая тележка. А он к нам зачастил! Не к добру все это!
– Тетя Нюра, ты ничегошеньки не понимаешь в современных отношениях!
– Да где уж нам, глупым. К нам прынцы на «Мерседесах» не ездиют!
– Тетя Нюра, ты не глупая, просто ты в современной жизни плохо ориентируешься.
– А ты, стало быть, хорошо? Дай-то бог. Только вот, внученька, на моем горбу годков, как опят на замшелом пне. Я ведь дурного не посоветую, – она оглянулась и присела напротив. – Жизнь, она навроде избушки на курьих ножках. То задом повернется, то передом. Как и сто лет назад, добра и зла в ней поровну намешано. Чтобы разобраться, не один пуд соли съесть надобно. Люди, они ведь разные. У одних душа светлая, у других – темная. Возьми, к примеру, яйцо. Пока не раскрутишь, не разберешь, свежее оно или тухлое. Так же и с человеком. Один дуется, как мыльный пузырь, а хлопнешь – ни дать ни взять, один пшик. Другой, как лук, – слез немало, а пользы еще больше, – она подула на стол и натерла его до блеска. – Таких, как Ванька, нынче раз-два и обчелся. Перевелись. А у нас, по счастью, затерялся. Смотри, девонька, кабы за индюком Жар-птицу не проглядеть. Один только и может, что пыль в глаза пускать. Другой пылинки сдувать будет. Вот и рассуди, кто есть кто. Душа у Ивана чистая и светлая. А человек он какой дельный – особенную зарплату получает. Навроде, как граф.
– Грант, наверное, – с улыбкой поправила Настя.
– А я что говорю? Как есть, – Иван-царевич.
– Тетя Нюра, он больше на Иванушку-дурачка смахивает, потому как совсем юный.
– Да он, голуба моя, постарше тебя будет. Ты не гляди, что он такой дохлый. Зри в корень – Ваньша армию оттрубил. У него орденов и медалей больше, чем у меня зубов!
– За какие такие заслуги? – не поверила девушка.
– Лида, мамка его, говорит за мужество. Она нынче нашим музеем заведует – я там апосля библиотеки прибираюсь. Воевал наш Ванька героем. Слава богу, не в папашу вышел. Тот, пока сын с ворогом бился, в Америку за новой зазнобой подался. После этого Лида с младшеньким в наш город-то и перебралась. На полгода слегла, думали не выходим. Ваньке ведь она отписать строго-настрого запретила: ему в его кипяченой точке и без того несладко было.
– В горячей точке, – уважительно вставила Настя.
– Хлебнул парень по самую маковку. Теперь знаешь, как печется об мамке?! На жизнь и дорогущие лекарства сам зарабатывает, младшего братишку на ноги ставит, сиротам из приюта помогает. И со своих премий всем соседям гостинцы возит. Он уже два раза в каких-то важных соревнованиях брал верх.
– Так он спортсмен? А в каком виде?
– Врать не стану, навроде как старьевщик. Лида все про каких-то мышек говорит. Ума не приложу, за какой нуждой Ванька их ловит? И когда умудряется? Как ни приду, он возле телевизора по кнопкам стучит.
– По клавишам, наверное? – улыбнулась девушка. – Компьютерщик что ли?
– Он самый, – обрадовалась уборщица. – Мышелов, выходит, по-нашему?
Настя задумчиво посмотрела на Ивана. Встретившись с ней взглядом, тот снова уткнулся в газету. Тетя Нюра взяла ведро и швабру и, для убедительности постучав перед барышней крючковатым пальцем, с достоинством удалилась, посчитав своим долгом напомнить посетителям, что скоро обеденный перерыв.
– Ваньша, не подсобишь Асе цветы в храм свезти? – подмигнула студенту старуха.
Глаза Ивана засияли откровенной радостью. Настя, напротив, обреченно вздохнула: выяснение отношений с ним не входило в планы девушки, но, делать нечего, пришлось согласиться – спорить с упрямой старухой бесполезно. Повозившись с замком и засовом, молодые люди погрузили цветы в салазки. Всю дорогу проехали молча. Минутой позже Иван удивился, как преобразилось лицо Аси при виде церквушки. Перекрестившись, она склонила голову и осторожно отворила дверь. Взгляд прибиравшейся у иконостаса служки просветлел. Девушка пожертвовала деньги на реконструкцию и уверенно, будто занималась этим всю жизнь, принялась украшать храм. Вероятно, столь праздничного убранства святилище не знало даже в дни религиозных торжеств – у местных прихожан был более чем скромный достаток. Видя неприкаянность Ивана, старушка привлекла к действу и его. Прощаясь, она перекрестила молодых и благодарно шепнула: «Спаси и сохрани». Настя осторожно прикрыла за собой дверь, снова перекрестилась и поклонилась, подхватила салазки и поспешила к калитке.
