bannerbannerbanner
полная версияМногогранники любви

Наталья Андреевна Букрина
Многогранники любви

Полная версия

Подыскивая нужные слова, Катерина Николаевна подлила внучке кипятка. Поздний стук в дверь подарил ей последнюю передышку. Настя удивленно прислушалась. Часы показывали начало одиннадцатого. Мгновение спустя кто-то сбежал по лестнице. Старушка осторожно выглянула: на входном коврике стояла огромная корзина с пирамидой из горшочков с фиалками. Переместить замысловатую конструкцию внутрь без помощи внучки не удалось. Когда цветочная композиция оказалась в гостиной, Настя прочла записку. «С победой вас, милая Золушка! Извините, что братья-месяцы не выручили меня подснежниками». Девушка бросилась к окну. Под аркой мелькнули и погасли огни автомобильных фар. Но уже несколькими минутами позже в дверь легонько поскреблись. В надежде Настя бросилась открывать. На площадке с хозяйственной сумкой в руках топталась уборщица.

– Пустите али как? Чай, праздник у нас!

– Заходи, теть Нюра, застолье в самом разгаре. Твои любимые ватрушки тоже есть.

– Вот за это спасибо, – гостья протянула Асе штоф, сбросила шубейку и подмигнула. – А ты никак без охраны? То-то, я смотрю, ковер-самолет пылится, да и у пушек порох отсырел! Николаевна, а не побаловаться ли нам моей фирменной наливочкой?

– Почему ж нет, коли повод имеется? Идемте к столу, – добродушно пригласила та. – Да и с закуской у нас полный порядок.

– Так и я не с пустыми руками!

Старушка выставила банки с маринадами, солеными грибами и квашеной капустой.

– Настенка, чего ты такого Ваньке сказала, что он меня едва не зашиб у подъезда? Умчался со двора что есть мочи. Как бы чего не вышло!

– А разве у него есть машина? – удивилась девушка.

– Цельный фургон. Приз за новую победу. Видимо-невидимо гостинцев и фруктов сиротам понавез. И саму машину обещал приюту отдарить – душа ведь нараспашку.

– Теть Нюра, а где живет этот твой Ломоносов? – схватив дубленку, уточнила Настя.

– Супротив меня, забор цветами размалеванный. Только в темноте-то не шибко видно!

Старуха подхватилась, выбежала следом, но Насти уже и след простыл.

– Не ровен час дите заблудится! – спохватилась она. – Снег валит как в Новый год!

Катерина Николаевна заперла дверь и усадила приятельницу за стол.

– Не пропадет – сердце выведет, – заверила она, поднимая чарку. – Ну, быть добру!

Уборщица перекрестилась и с нескрываемым удовольствием пропустила внутрь наливку. Надкусив пирожок, она покосилась на телефон. «Могет, упредить Ваньку? Пускай чистит перышки для своей горлицы», – старуха лукаво улыбнулась и сняла трубку.

Застегиваясь на ходу, Настя миновала арку и выбежала на проезжую часть. В сугробе у бордюра с воем буксовал внедорожник. Разбушевавшийся ветер злобно швырял на его крышу одну охапку снега за другой. Полагая, что это Иван, девушка распахнула дверь. На пассажирском сидении лежал огромный букет. Настя взяла его в руки, намереваясь подсесть в салон, и только в этот момент поняла, что за рулем – Вадим. На его лице сияла улыбка блаженства – нежданно-негаданно удача сама приплыла в руки. Барышня растерялась лишь на долю мгновения. Сориентировавшись, она швырнула в неприятеля цветами и скрылась из глаз. Сильные порывы ветра буквально валили ее с ног. Ася натянула на голову капюшон и скрылась в ближайшей подворотне. Вадим заглушил двигатель, а когда осмотрелся, беглянки и след простыл. Сложив рупором ладони, он что есть мочи выкрикнул ее имя. Гулкое эхо захлебнулось где-то в соседнем квартале.

Март который год подряд упорно маскировался под зиму. Трескучий мороз, которому он покровительствовал третий день кряду, призвал к себе в компаньоны неразборчивую метель. Напоследок эта дерзкая пара шалила на полную катушку.

Блуждая по проходным дворам, Настя стала коченеть. На ветру глаза противно слезились, из носа текли ручьи. Снежная крупа наотмашь хлестала по щекам. Проплутав добрых полчаса, она с трудом разыскала собственный подъезд и, всхлипывая от обиды, прижалась к батарее отопления. «Э-эй», – тихо окликнул кто-то сзади. В испуге девушка отпрыгнула в сторону. Иван подошел ближе, неуклюже провел по ее лицу подаренными варежками, вытирая то ли слезы, то ли снег и протянул новый подарок.

– Здравствуй, – радостно прошептал он.

Ася всмотрелась. Это была игрушечная лягушка с короной на голове.

– Я тебя расколдовал, – подытожил собеседник. – Смело сжигай лягушечью шкуру.

– Утром сделаем это вместе, – сквозь слезы пообещала барышня.

Рядом раздался подозрительный шорох. Настя ойкнула и запрыгнула на подоконник. Иван присел рядом, поставив между ними объемную коробку, и пояснил:

– Тебе – на счастье. Будет расти вместе с твоими успехами.

Настя заглянула внутрь и пришла в умиление: в кошачьем домике возился беззащитный пушистый комочек. Она погладила кроху по дрожащей спинке.

– Спасибо тебе за заботу и терпение, – едва слышно поблагодарила девушка. – Я тоже поздравляю тебя с очередной победой. Но у меня, к сожалению, нет подарка.

– Дело поправимое, – слегка поежился Иван – он был в одном свитере.

– Замерз? – встрепенулась Ася и потащила его за собой. – Пошли на чай с ватрушками. Заодно познакомишься с Бусенькой! Она у меня чудо как хороша.

– А не поздно?

– В самый раз!

– Обожаю знакомиться с чудесными старушками!

Котенок полакомился кусочком курицы, запил молоком и, подставив животик, заурчал от сытости. Катерина Николаевна взяла его на руки, и малыш, уткнувшись носом в складку ее юбки, мгновенно засопел.

– Кошка имеется, самое время вить гнездышко, – хитро подмигнула Нюра.

Бабушка добродушно погрозила ей пальцем.

– А что я такого сказала? Дело-то молодецкое.

Иван ел пироги, искренне восхищаясь мастерством хозяйки. Уборщица, сославшись на усталость, стала прощаться. Катерина Николаевна вышла ее проводить. Настя заварила травяной чай, поставила подаренную лягушку на подоконник и засмотрелась на Луну. Чуть колышась, она освещала дорогу сгорбившейся уборщице. Старушка перекрестилась на колокольню и отбила земной поклон. Как в сказке, метель пошла на убыль. Стало проясняться, из-за туч появились первые звезды. Ася улыбнулась, заметив в пустой кормушке озябшую синицу. Распахнув окно, она протянула ей кусочек пирожка. Птичка благодарно прощебетала в ответ и жадно набросилась на угощение. Почувствовав на своем затылке дыхание Ивана, девушка напряглась. Гость стоял, не шелохнувшись, и любовался потешным завитком на ее шее. Настя осторожно обернулась, шагнула в сторону и встретилась с ним взглядом. Как правы те, кто говорит о промелькнувшей искре или пронзительном токе! Между этими двоими действительно полыхнуло. Слов не потребовалось. В бездонных глазах Ивана легко читалась история его любви! Испугавшись собственных чувств, Ася спрятала лицо в ладонях. Молодой человек бережно разжал их и ласково поцеловал каждый пальчик. Его губы проплыли в опасной близости от лица Насти. В волнении она зажмурилась. Часы в соседней комнате пробили полночь. Барышня вздрогнула и спешно вернулась за стол. «Не бойся: принцесса не превратится в Золушку», – заверил Иван. Они долго смотрели в глаза друг другу. Находившаяся в соседней комнате Катерина Николаевна догадалась, что значит это долгое молчание и набросила поверх ходиков покрывало. Котенок, свернувшись калачиком, прикрыл мордашку лапкой и глубже зарылся в одеяло. Боясь ненароком спугнуть новоявленного домочадца, старушка переложила его к стене и прилегла рядом. Впервые за долгие месяцы на душе было легко и радостно.

В кармане Ивана сработал виброзвонок. Извинившись, он вышел в коридор. В кормушке оживилась синица. Настя отломила ей кусочек пирога, хотела распахнуть окно и встретилась взглядом с Феей. Прекрасная дама приветливо кивнула крестнице и волшебной палочкой очертила вокруг птичьей столовой круг. Рядом с синицей тут же выросла горка зерна, а над кормушкой вспыхнуло сотканное из крошечных звездочек сердце, пронизанное стрелой. Улыбнувшись на прощание, волшебница послала своей подопечной воздушный поцелуй и улетела в сопровождении шлейфа озорных снежинок. Ярко вспыхнув, сердце потешно раскланялось и поспешило следом. Настя проводила честную компанию грустным взглядом, присела на подоконник и не заметила, как вернулся Иван. Молитвенно скрестив ладони домиком, он прошептал, что необходимо отлучиться. «Пожалуйста, не уходи!» – испуганно взмолилась девушка, опасаясь, что разлука может затянуться. «Жди меня и обязательно смотри в окно», – посоветовал поклонник. Ася притворила за ним дверь, укрыла пледом спящую бабушку и перенесла котенка в домик. Малыш задрожал от холода и жалобно замяукал. Настя пожалела его, укутала в пуховый платок и прижала к груди. Где-то неподалеку зазвучала приятная мелодия, и в небе над соседним домом заплясали разноцветные лучи. Цепляясь друг за друга, они сплелись воедино, высветив милое сердцу признание: «НАСТЯ, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». Несколькими мгновениями позже буквы разбежались, превратившись в цветы, и тотчас же собрались в букет. Затем, словно в рисованном мультфильме, компанию ему составили два башмачка, которые бежали сначала порознь, потом заметили друг друга, пококетничали и двинулись в одном направлении. Образовав пару, они без устали кружились в замысловатом танце, высекая каблучками яркие звезды. Ася заворожено следила за сказочным представлением, не замечая, что из глаз катятся слезы. Их светлая чистота уносила прочь печали и невзгоды.

Лазерное шоу завершилось так же внезапно, как и началось. Эмоции переполняли Настю, ее сердце готово было выпорхнуть из груди. Заметив, что в арке показался Иван, девушка набросила дубленку и бросилась ему навстречу.

Едва хлопнула входная дверь, Катерина Николаевна встала и осторожно выглянула в окно. Иван, подхватив Настю на руки, бережно кружил ее посередине двора. Старушка улыбнулась, мысленно пожелав им счастья. На комоде позади нее зазвонил телефон.

– Здравствуй, мама… – после длительного молчания подала голос Соболевская.

– Здравствуй, Наташа, – ища опору, схватилась за сердце мать.

 

Голос ее потерял твердость, дыхание стало прерывистым. Присев на диван, старушка безмолвно глотала слезы, пытаясь справиться с эмоциями. У ее ног жалобно запищал котенок. Катерина Николаевна посадила его рядом и погладила.

– Мама, Настя уже спит?

– Представь себе, нет. Целуется. Прямо под нашими окнами, как ты в молодости.

– Спасибо тебе, родная, – сквозь рыдания с трудом выдавила из себя Наталья.

– За что?

– За дочь.

– Не стоит благодарности. Она – моя внучка.

– Знай: я всегда любила ее.

– Зачем же сдала в детдом?

– Мама, это была вынужденная мера, исключительно на время съемок. Этот фильм перевернул всю мою жизнь. Когда я вернулась, мне сказали, что девочку уже забрали.

– Ты вернулась только через три года. Счастье, что жена главврача много лет брала у папы уроки рисования и случайно обмолвилась, кто мать девочки. Почему ты скрыла от нас факт ее рождения?

– Так получилось. Она не была желанным ребенком – папаша строил карьеру, а я вышла на пик формы и стала нарасхват. Да и возраст давал о себе знать. Это лишь в кино в сорок лет жизнь только начинается. В реальности все иначе.

– Ну, почему же? Я родила тебя в тридцать девять и была счастлива.

– Зато папе всегда было неловко за мою профессию.

– За твое поведение и твои интервью.

– Журналисты всегда врут! А вы с папой им верите! – сорвалась на крик Наталья.

– Папы пять лет как нет в живых. Я давно готова к встрече с ним, просто не на кого оставить Настюшку. Приезжай. Пора забыть детские обиды. Тебя помнят и ждут.

– Даже Настя? Давно она в курсе?

– Мир не без «добрых» людей.

– Как она комментирует происходящее?!

– А мы так и не успели ничего толком обсудить. У тебя есть шанс все исправить.

– Все эти годы вы ни разу не говорили обо мне?!

– Есть вещи, которые вправе объяснить только мать. Не надо бояться: у Насти необычайно доброе сердце. Ждем тебя. Я как раз испекла твои любимые шанежки.

Соболевская в волнении закашлялась. Катерина Николаевна растерла по морщинистым щекам слезы, положила трубку и, покачиваясь, побрела за валидолом. Котенок, играя, бежал следом.

Вадим с ненавистью наблюдал за лазерным шоу, колотя букетом по капоту. К концу представления от цветов остались одни стебли. Швырнув лохмотья под колеса, он забрался в салон и стал нервно барабанить по рулю. Бесславно перевернута еще одна страница книги его незадачливой жизни: пути к примирению искать бесполезно.

На выезде из городка тростинкой на ветру голосовала миловидная девушка. Поначалу управляющий лихо промчался мимо, но, чуть помедлив, дал задний ход. «До Мытищ не подвезете?» – стуча от холода зубами, уточнила бедолага. Вадим кивком указал на заднюю дверь. Бедняжка запрыгнула в салон, прижалась к спинке сидения и стала дуть на окоченевшие ладони, согревая их своим дыханием.

– Работаешь? – обернувшись, с намеком поинтересовался водитель.

– Учусь, – не уловив подтекста, уточнила красавица. – Ну и холодрыга! Обещала маме вернуться до ночи, а рейсы отменили. И телефон, как назло, разрядился…

Бизнесмен молча протянул ей смартфон. Объяснив матери ситуацию, попутчица вернула трубку и размотала шарф.

– Учишься-то где?

– В Бауманке. Без пяти минут экономист с красным дипломом.

Вадим посмотрел на девушку через зеркало заднего вида – очень даже хорошенькая и, что немаловажно, – далеко не блондинка.

– Практику, случаем, не в Сбербанке проходишь?

– Нынче учат без практики. А Сбербанк мне не интересен: ему не хватает гибкости.

Управляющий уважительно прищурился – эта пигалица брала на себя смелость критиковать работу крупнейшего агрегатора страны. Он обернулся.

– Тебе крупно повезло. Могу предложить место в нашем банке. Уверен – понравится.

– Шутите? – подалась вперед спутница. – А что у вас за банк?

Услыхав название, она радостно захлопала в ладоши. Видя, что девушку все еще трясет от холода, Вадим включил обогрев на полную мощь. Она благодарно кивнула и осмотрелась. Заметив рядом с собой приоткрытую коробку, не сумела удержаться и потрогала хрустальный башмачок.

– У вас тут Золушка туфельку потеряла.

Бизнесмен забрал находку и небрежно швырнул ее в бардачок.

– А к ней и пара имеется, – незнакомка протянула еще один башмачок.

Вадим приспустил стекло и без сожаления выбросил его в окно.

– Туфельки-то в чем виноваты? – огорчилась собеседница.

– Золушка из них выросла, – пояснил Вадим, протягивая флягу. – Хотите согреться?

– Спасибо, не откажусь! А то зуб на зуб не попадает. Меня, кстати, Асей зовут. А вас?

Управляющий затормозил так резко, что джип быстрее ветра вылетел на встречную полосу и стал вращаться подобно детскому волчку. От возможных последствий уберег только ремень безопасности. С угрожающим ревом на огромной скорости рядом с ними промчалась гигантская фура с перекошенным от ужаса лицом водителя. Машины разделяли считанные сантиметры. Девушка ударилась головой в боковое стекло, закричала от боли и сжалась в комок. Вадим успел сгруппироваться и вывернул в кювет. Автомобиль взревел и заглох. Несколько мгновений он тупо смотрел вперед. Ася осторожно потрясла его плечо, проверяя, подает ли водитель признаки жизни. «Эй, у вас все в порядке?» – испуганно уточнила она. Мужчина вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его был колючим и безжизненным. Но более всего пугала неестественная бледность. Дрожащими руками барышня поднесла к его губам флягу. В знак благодарности Вадим сжал ее ладонь и на мгновение задержав в своей руке. Не закусывая, по очереди пили из горлышка. Наконец, щеки управляющего слегка порозовели, взгляд потеплел.

– Простите – накатило, – тихо извинился он и представился: – Вадим.

– В таком состоянии вам не стоит садиться за руль.

– А вы водить умеете? – с надеждой уточнил бедолага.

– Пока не очень.

– Что будем делать?

– Голосовать. Кто-нибудь да возьмет нас на буксир.

Возражать попутчик не стал. Было приятно, что о нем заботятся и не заставляют принимать решение. Шок миновал, коньяк давал о себе знать, глаза слипались. Ася предложила перебраться на заднее сидение, а сама вышла на дорогу.

В Москву въехали в сладких объятиях Морфея, плечом к плечу. В квартале от дома бизнесмена водитель КАМАЗа предусмотрительно просигналил.

– Я все проспала! – спохватилась студентка. – Мама, наверное, сходит с ума!

Вадим протянул ей телефон и вышел, чтобы расплатиться.

Несколько минут после разговора с матерью Соболевскую трясло. Просторная квартира, напичканная антиквариатом и ее многочисленными портретами, больше напоминала роскошный салон, в котором она не чувствовала себя хозяйкой. Выставленные напоказ дорогие или безупречно стильные экспонаты не создавали уюта. От несметных сокровищ скорее веяло могильным холодом. Дом так и не стал ее крепостью. В нем ни разу не прозвучал беспечный детский смех, напротив, он был насквозь пропитан фальшью гостей и меланхолией владелицы. По сути, элитное жилье смахивало на логово зализывающего раны зверя, где удушающее одиночество соперничало с затворничеством.

По привычке Наталья посмотрелась в зеркало. Профессиональная косметика с честью прошла испытание слезами. Закурив, она резким ударом сбила со стены любимую фотографию и с остервенением принялась крушить другие портреты, швыряя на пол и топча свои подретушированные лики. Выпустив пар, принесла из кладовой перевязанный старой бечевкой чемодан. Вытряхнув содержимое, раскопала в груде вещей старинный фотоальбом. Страница за страницей возвращали ее на десятки лет назад, во времена, которые прима, быть может, и предпочла бы забыть, но они безжалостно всплывали в памяти по ночам, вгоняя в жуткую депрессию. Многие из снимков украшала своим присутствием восхитительная Фея. Взгляд актрисы потеплел. Что и говорить, мать в молодости была безумно хороша. Жаль, ей не перепала и десятая часть этой природной красоты и безграничного обаяния. Не оттого ли кинодива всю сознательную жизнь бегала наперегонки с тенями из прошлого, без конца совершенствуя образ и неуклонно теряя индивидуальность? Отдавая свое тело на откуп лучшим европейским пластическим хирургам, она всякий раз надеялась выиграть спор с судьбой, но неуклонно сдавала завоеванные ранее позиции. Выглядела она, быть может, и молодо, но чувствовала себя безнадежной старухой, хотя вида, конечно, не подавала. Поклонники и журналисты давно уже не скупились на комплименты в адрес всенародной любимицы, на все лады расхваливая «талант, не знающий границ». Как только ее не величали – гениальной, обворожительной, лучезарной, искрометной… Щедро одаривая при этом премиями и наградами, заявляя в состав всевозможных жюри, вводя в президиумы и отправляя за рубеж. Парадокс (или истина?) заключался в том, что никто из журналистов, недругов и даже приятелей ни разу не адресовал ей такие простые слова, как «доброта», «любовь» и «счастье». Жизнь все больше и больше убеждала, что рядом нет не только друзей, но и попутчиков. В лучшем случае, за глаза ей вслед дипломатично бросали надменное «Мадам». В худшем… Впрочем, для перечисления синонимов, которыми завистливые коллеги маскировали свою неприязнь, потребовался бы не один том. В основе своей круг знакомых артистки состоял из противоборствующих группировок. Каждый новый проект, как правило, начинался с козней вчерашних союзников. Положительных эмоций такая жизнь не добавляла. Единственным по-настоящему серьезным достижением можно было считать собственный Фонд, средства на который презентовал закрепившийся на вершине финансовой пирамиды отец Насти. Это позволило стать материально независимой, но счастья не принесло. В сущности, импозантный сенатор был единственным, кого Наталья умудрилась полюбить, но к себе подпустила лишь ненадолго. Это на его средства добровольные помощницы звезды поддерживали больных детей и оказавшихся в стесненных обстоятельствах коллег. Но ее запоздалая благотворительность не стала индульгенцией, искупающей прошлые грехи. Пока актриса штурмовала ворота мифического Эдема, оказавшись, в конце концов, на пороге ада, в двухстах километрах от ее роскошного офиса росла замечательная дочь, так и не познавшая тепла материнской любви и отцовской заботы. Вычеркнув из своего сердца беспомощную кроху и престарелых родителей, Наталья охотно позировала с беспризорниками и под сводами храмов, не скупясь на значительные пожертвования тем и другим, но ни разу так и не сподобилась навестить своих близких. Большую часть жизни она откровенно лицемерила и, будучи повинной во всех смертных грехах, пожинала плоды бессердечия.

Соболевская взяла в руки пожелтевшую фотографию, на которой творил авантажный мужчина за мольбертом, и горько вздохнула. Всем лучшим в себе она была обязана родителям, но долгие годы отвечала им черной неблагодарностью. Никто и никогда не любил ее так бескорыстно, как отец и мать. Но забронзовевшее от успехов чадо, погрязшее в комплексах детских обид, упорхнуло из родного гнездышка и без сожаления вычеркнуло из своей жизни стариков, которые окружали безмерной заботой сначала ее, а позже и брошенную на произвол судьбы внучку. Тридцать с лишним лет ее не интересовало, чем, как и на какие средства живут подарившие ей жизнь люди! К своему стыду Наталья была не в курсе, что отца давно уже нет в живых! И долгие годы даже не догадывалась, что на работах художника, моду на которого лет десять назад подхватили столичные коллекционеры, значатся его инициалы. Узнав о самобытном живописце из случайной беседы на фуршете в Кремле, Наталья испытала шок, но не призналась, что состоит в родстве с именитым живописцем. И хоть обрыдайся сейчас, слезы запоздалого раскаяния не вернут его к жизни, не помогут восстановить отношения с дочерью, как, впрочем, и не оправдают ее бессмысленную жестокость и чудовищное предательство.

Соболевская всмотрелась в портрет первоклассницы и застонала. Господи, неужели с тех пор миновало более полувека?! С какой любовью мать готовила ее к первому выходу в свет, превратив заурядную школьную форму в бальный наряд принцессы! Накануне отец разрисовал безликие банты ненаглядной дочурки портретами любимых сказочных героев, и весь двор сбежался полюбоваться на его шедевр. Когда их дружная семья шагала по залитому солнцем бульвару, им вслед оборачивались десятки улыбающихся горожан. Помнится, в тот погожий сентябрьский денек с деревьев осыпались каштаны. Хохоча, неугомонная троица наполняла ими карманы и детский портфель. Вскоре места не осталось даже в плетеной авоське, а каштаны все падали и падали…

Невольно окунувшись в прошлое, Наталья, наконец, вспомнила, что необъяснимая тяга к прогулкам по каштановым аллеям родом из детства. И привычка раскладывать созревшие плоды по полкам шкафов в борьбе с молью тоже от мамы. Разве можно было все это забыть?! Но ведь она умудрилась!

 

Фотографии с выпускного бала оказались первыми в коллекции цветных. Глаза – озера, коса – ниже пояса, восхитительное бальное платье вкупе с чудной ручной работы лодочками. Сосед из нелегального обувного цеха собственноручно соорудил их по эскизу отца! Правда, вскоре этого милейшего человека этапировали на нары – в стране, витрины универмагов которой уродовали безликие чеботы, подпольный бизнес был вне закона. Весь квартал тогда радовался, что Аркаша остался в живых – организатора производства ведь расстреляли. С недавних пор эти ажурные туфельки украшают раритетную коллекцию ведущего музея моды – Наталья передала их устроителям благотворительного аукциона в пользу детей, больных раком. Кстати, отсидевший положенный срок сапожных дел мастер из разряда экономических преступников перекочевал в ряды успешных бизнесменов. И нынче имя магната модной империи, по версии независимых экспертов журнала «Форбс», значилось в третьем десятке самых богатых россиян.

Соболевская надела очки, пристально разглядывая свой юношеский наряд. Какое же на ней дивное платье! Его фасон тоже обсуждал весь микрорайон. Подружки обзавидовались! Задолго до экзаменов родители создали десятки самых феерических узоров, позже воплотив в ткани лучшие из них. Отец и мать расписывали материю вручную по особой, известной только им технологии. Годом позже с эксклюзивным гардеробом Натальи безуспешно пытались конкурировать главные модницы театрального училища. Похвастаться подобным совершенством не могли даже первые леди столичных подиумов. Небезызвестный ныне кутюрье долго искал повод, чтобы познакомиться с авторами матерчатых бестселлеров и подпитаться их даровитыми идеями. Соболевская горько вздохнула. И что в итоге? Бездонные глаза выцвели, косы сменила модная стрижка, шкафы ломятся от именных коллекций, а в душе – пустота и одиночество. Хоть волком вой!

Из рассыпавшегося от времени наглухо заклеенного конверта выпало несколько любительских снимков. Дрожащими руками Наталья подняла фотографию новорожденной девочки. Глядя в дочерние глаза-пуговки, она не сумела сдержать слез и поймала себя на мысли, что папарацци дорого бы заплатили за ее сверхсекретный архив! Попади им в руки этот компромат, от ее доброго имени не останется камня на камне…

Карман старомодного жакета странно топорщился. Актриса сунула руку глубже и вытащила небольшую хрустальную туфельку. Соболевская взяла ее в руки и зарыдала уже в голос: еще одно свидетельство ее подлости. Она достала телефон и сделала вызов, попросив незримого собеседника срочно разыскать номер искомого абонента.

Поздний телефонный звонок застал Машу и Лялю в гостиной. Рассматривая старые фотографии, они чаевничали, вспоминая лучшие мгновения театральной молодости. Подруги тревожно переглянулись. Определившийся номер не вызвал у хозяйки никаких ассоциаций, но он не значился спамом. По опыту она знала, что ночные звонки не сулят ничего хорошего. Маша помедлила, но ответила. Горло сковал спазм:

– Павлик, ты?

На другом конце провода долго молчали.

– Вадик?! – в испуге выкрикнула Маша.

– Это Соболевская, – тихо призналась визави.

– Наташа?!

– Я… – после долгой паузы выдавила та. – Прости меня, Маша.

– За что на сей раз?

– За прошлое. Это ведь я… стащила перед премьерой …туфельку. Твой талисман.

– Я в курсе… Надеюсь, она принесла тебе удачу.

– Ах, если бы, – усмехнулась актриса. – Хочешь, я ее верну?

– Не стоит. Как раз сегодня нечто подобное принесла твоя дочь.

– Ты знаешь Настю?!

– Ее зовут Настя? Нет, мы не знакомы. Просто она вернула сыну его подарки.

– У них роман?

– Уже нет.

– Виной всему шумиха вокруг моего имени? – предположила Соболевская.

– Ну, это вряд ли… – Маша выдержала паузу. – Прости, я жду звонка мужа.

– Погоди! Может, я могу тебе хоть чем-то помочь? Есть вполне приличный проект.

– Не стоит: я давно выпала из профессии, – она, было, собралась отбиться, но вовремя вспомнила о подруге. – Знаешь, помоги лучше Ляле. Помнишь такую?

– Ее разве забудешь! Теркин в юбке! Она у нас, вроде, питерская?

– Да, но в данный момент гостит в столице. Сегодня пробовалась у твоего лучшего друга. Роль маленькая, но не срослось. А Ляля справится – у нее еще тот потенциал.

– Делаю ей более выгодное предложение, – нервно рассмеялась Наталья. – Никаких проб – сразу в кадр. Завтра жду на съемочной площадке. Пропуск будет на проходной.

Не прощаясь, Маша отложила в сторону телефон и подмигнула подруге. Губы той слегка подрагивали от волнения.

– Подачка с барского стола! – нахмурилась Ляля, хотя глаз загорелся.

– Ничего подобного! Мы не просим, а подаем милостыню! Во-первых, благородно бросаем Наташке спасательный круг, отпуская ей грехи, – уверенно загнула палец хозяйка. – Во-вторых, наша дива в безусловном мыле сниматься не станет – у нее абсолютный вкус. Стало быть, сериал крепенький. Тем более что она же его и продюсирует. А это значит…

– Что? – заинтригованно подалась вперед гостья.

– Что в перспективе ты получишь «Тэффи» за роль второго плана. И это, в-третьих.

Не ожидая подобного поворота, артистка расправила плечи.

– А почему нет? Иногда Золушки становятся принцессами.

– Ну, это только в сказках, а мы с тобой уже большие девочки, – обняла ее хозяйка, распахивая дверцу бара. – Лялька, а не хлопнуть ли нам по рюмашечке за твой предстоящий успех? Выбирай!

– А не сглазим? – насторожилась подруга. – Хотя я в принципе не возражаю.

– Долой приметы! Что-что, а держать слово Наташка всегда умела.

– Выходит, хрустальная туфелька помогает не только золушкам?

– А кто сказал, что эта сказка не про тебя?

Они переглянулись и остановили свой выбор на мартини.

Соболевская закрыла альбом, собрала вещи и затолкала чемодан в дальний угол антресоли, забросав сверху старыми газетами и журналами. Глядя на часы, она чуть поразмыслила, но все же сделала еще один вызов. Из трубки полилась громкая музыка, которую заглушал жесткий мужской спор и беззаботный женский смех. После небольшой паузы бодрый голос участливо поинтересовался, все ли у нее в порядке.

– Твоими молитвами, – улыбнулась в ответ актриса. – Хочу поблагодарить тебя за очередной транш и заодно сообщить, что еду к Насте. Что ей передать на словах?

– Таша, на мой взгляд, у девочки и без меня масса потрясений. Пусть сначала свыкнется с мыслью, что у нее есть мать. В нашем деле главное – не переборщить.

– А если все же спросит? Надеюсь, ты не погиб, к примеру, на границе?

– Само собой. И в курсе всех ее дел. Вот только готова ли она к такому повороту событий? Мало того, что мать – звезда, так еще и отец с именем. Звони по обстановке. Надо будет – прилечу. Но лучше вы ко мне. Давно пора познакомить ее с братом. Алекс, конечно, балбес, но не глуп и довольно покладист, хотя в последнее время совершенно отбился от рук. Настя, к счастью, не такая. Красавица, умница, талантливая – вся в тебя!

– Не преувеличивай. Сам же говорил, что я та еще стерва.

– За это и люблю. Кстати, знай: я как заботился о дочке, так и впредь буду это делать. К концу года ее имя будет лидировать в нужных рейтингах и таблоидах. Как это было с работами ее деда – за пару месяцев раз в десять взлетели в цене!

– Я перед тобой в неоплатном долгу!

– Какие счеты между своими? Ты подарила мне дочь, а это лучшая из наград.

– Моей заслуги в том немного. Да и нашлась она лишь благодаря тебе…

– На то он и отцовский долг. Просто у нашей девочки хороший Ангел-хранитель и замечательные старики. Низкий им поклон.

– Знаешь, а ведь папы уже пять лет как не стало.

– Я в курсе – мы же с Мишей его и хоронили.

Повисла долгая пауза. Было слышно, что Наталью душат рыдания.

– Прости, что не сказал…

– Это ведь я не спрашивала!

– Не плачь – ты же знаешь, у меня сердце не на месте, когда тебе плохо. Знай: теперь все будет хорошо. Просто сходи в храм, поговори с настоятелем. Он тебя ждет.

– По сути, ты – мой Ангел-хранитель.

– Не преувеличивай. Я тот, кто преданно любит тебя. Причем – любую.

Рейтинг@Mail.ru