Марта Юрьевна Алова
Лёлька и Колдун
Глава 4
От падения в овраг Лёльку спасла бригада электромонтёров. По счастливой случайности, они прокладывали кабель неподалёку, и немедленно примчались на отчаянные вопли двух сестёр. Худой веснушчатый парень со смешно оттопыренными ушами, обмотавшись тросом, за другой конец которого держались двое его старших товарищей, рискнул проползти по дереву и снять с него девочку. Лёльке повезло – падая, она зацепилась за ветку хлястиком плаща и провисела на нём до прибытия помощи. Повезло трижды – выдержала ветка, пуговицы на хлястике и дерево, которое, хоть и гнулось-скрипело под тяжестью парня, но не сломалось. Господь бог, который, как известно, охраняет пьяниц и маленьких детей, в тот момент не отошёл по неотложным делам далеко за пределы своей канцелярии. Визжащую, расцарапанную, но живую и невредимую Лёльку вместе с тихо всхлипывающей сестрой доставили к родителям. Дома началось настоящее светопреставление. Бледная, перепуганная мама, целый час металась по квартире, мазала Лёлькины лицо и руки зелёнкой, успевая одновременно со слезами на глазах целовать дочь, и кричать на неё, угрожая выпороть. А в промежутках между этим хватала телефон и звонила в ЖЭК, чтобы они убрали, наконец, это проклятое дерево. Во всей этой суматохе был только один плюс – увидев перепачканный Аланин плащ, мама лишь отмахнулась от неё, и девочка, незаметно сунув испорченный подарок в корзину с грязным бельем, мышкой прошмыгнула в детскую.
******
После полудня страсти, наконец-то, улеглись. Мама начала накрывать на стол к приходу гостей, девочки играли в своей комнате. Алана с Людочкой, их ровесницей и соседкой по подъезду, укладывали кукол спать. Подозрительно молчаливая Лёлька, подобрав под себя ноги, сидела на кровати и хмуро разглядывала увядшую саранку. Несчастный цветок мама собиралась отправить в мусорное ведро, но Лёлька яростно кинулась на его защиту, отбила добычу, поход за которой едва не закончился трагедией, и бережно спрятала её в большую жестяную коробку из-под фломастеров. Какой с цветка теперь толк, непонятно, и как с его помощью можно было уничтожить Колдуна, было непонятно ещё больше. Над этой проблемой и ломала голову Лёлька, когда в детскую вошёл ещё один гость – сын близких друзей их родителей, и приятель самих девочек Никита Гордеев.
Никита был совсем взрослым – в конце июля ему исполнялось целых десять лет. Он заканчивал четвёртый класс, учился на одни пятёрки и знал всё и обо всём. Но самое удивительное заключалось в том, что Никита был, наверное, единственным человеком в мире, которому Лёлька заглядывала в рот, слушалась беспрекословно и никогда с ним не спорила (ну, или почти никогда). Из-за этого родители постоянно над ними подтрунивали, на что Лёлька злилась, а Никита по обыкновению не реагировал, и лишь однажды заявил: "Просто я умею находить подход к женщинам". Звучало многообещающе, и Никиткин папа задумчиво крякнул.
Увидев перемазанную зелёнкой Лёльку, Никита сходу оценил её внешний вид:
– Круто. Тебя столкнули в канализационный люк?
– Упала с лестницы, – задумчиво покачивая в коробке цветок, соврала Лёлька. Никита похмыкал, и сделал вид, что поверил. Но тема канализации всё равно никак не желала его отпускать, потому что недавно мальчик прочел в журнале статью о диггерах и очень ими заинтересовался. А ещё вампирами, о них он вообще постоянно читал.
– Давайте играть в вампиров в подземелье, – предложил он девочкам и, не дожидаясь ответа, начал на ходу сочинять правила: – Значит, так. Я буду Главным Вампиром. Лёлька будет моим заместителем-Призраком. А вы, – Никита поочередно ткнул пальцем в Алану и Людочку – будете жертвами.
– Я не хочу жертвой! – пискнула Людочка, однако Главный Вампир был непреклонен.
– Но кому-то надо ею быть, – Никита почесал в затылке и философски добавил: – К тому же, иногда это даже полезно. Чтобы не оказаться жертвой в жизни, нужно уметь примерить эту роль на себя в игре.
Никто ничего не понял, но все сразу с ним согласились. Потому что Никита был самый старший и очень умный. Он даже очки носил, настоящие, для зрения, а не с пластмассовыми цветными стеклами, как у Лёльки.
Главный Вампир огляделся вокруг и стянул со спинки стула тёмно-коричневую мамину шаль. Накинул её себе на шею. Шаль была длинная и широкая, так что Никитка запросто обмотался ею, словно плащом.
– Ну, круто, – снова сказал он. – Жалко только, что не чёрная.
Алану роль "жертвы" тоже не слишком воодушевляла, и в глубине души она даже порадовалась, что у мамы нет шали чёрного цвета. А то в чёрном Никита, пожалуй, слишком был бы похож на Колдуна. Наверное, Лёлька тоже об этом подумала, потому что лицо сестры приобрело какое-то странное выражение.
– Ну, ты и урод! – внезапно захохотала она, отложив коробку. – Тоже мне, вампир нашёлся! Где ты таких вампиров видел? Тебе бы ещё парик – и от нашей бабушки Люси не отличишь.
Девочки засмеялись вслед за Лёлькой. Никита надулся, и Алана даже успела (не без облегчения) подумать, что он обидится, и сам откажется от игры, но обрадоваться не успела.
– Так, ну-ка цыц! – сказал Никита, и Лёлька сразу смолкла, и никто этому не удивился. Так было всегда, потому что он обладал какой-то особенной властью над ней, хоть Лёлька по малолетству об этом пока не догадывалась. А вот Никита, вполне возможно, о чём-то и догадывался, кто его знает.
– Значит, я всё придумал, – он схватил с игрушечной кроватки лупоглазую куклу-блондинку и бесцеремонно сунул её подмышку. – Мы с Лёлькой, то есть, с Призраком, как будто похитили вашего ребёнка и спрятались в подземелье. Это там.
Никита показал пальцем в сторону ниши. Алана с Людочкой переглянулись, Людочка открыла рот.
– Ваша задача – найти нас и забрать ребёнка. На это у вас есть полчаса, а потом мы выпьем из него кровь.
– Фигня какая-то, – заспорила Лёлька. – Призраки не пьют кровь.
Никита рассердился:
– Слушай, ты чего всё время пререкаешься? Ты играть хочешь, или нет? Будешь кровососущим призраком!
Лёлька замотала головой:
– Нет! Я буду призраком девочки, которая умерла, сорвавшись с высокой скалы.
Алана замерла. Интересно, Лёлька сама-то понимала, насколько сегодня она была близка к тому, чтобы (по словам Никитоса) "примерить на себя эту роль в жизни"? Никита ещё раз подозрительно поглядел на "боевую раскраску" Лёлькиного лица и решил не усугублять.
– Ладно, будь, кем хочешь, – Главный Вампир милостиво махнул рукой, открыл дверь ниши и посторонился, пропуская даму вперёд.
– Ещё раз напоминаю. Мы заходим. Вы считаете до ста и заходите следом. Всем понятно?
– Всем понятно, – хором отозвались девочки.
Всё-таки Никита имел какое-то неосознанное влияние не только на Лёльку. Даже Людочка, которая была изначально против этой затеи, лишь скривилась, но ослушаться не посмела. Главный Вампир и Девочка-Призрак, Упавшая Со Скалы зашли внутрь, дверь за ними закрылась, но тут же открылась, и из проёма показалась всклокоченная Никитина голова.
– Самое главное чуть не забыл, – сказал он. – Свет включать нельзя.
И снова с треском хлопнул дверью. Алана вздрогнула.
******
В их квартире была большая ниша, можно сказать, кладовка. Там хранили всякую всячину: папины инструменты, Аланины и Лелькины старые игрушки, летом – зимнюю одежду, а зимой велосипеды и ракетки для бадминтона. Словом, складывали туда все нужные, но временно неиспользуемые вещи, а так же ненужные, которые было жалко отнести на помойку. Лучшего места для игры в подземелье вампиров не найти, хотя мама, наверное, с этим бы вряд ли согласилась.
Алана и Людочка топтались на пороге. В щель из-под двери пробивалась узенькая полоска света, впрочем, темнота в нише и без того не была кромешной. Глаза быстро привыкли к полутьме, и Алана могла разглядеть полки, заставленные соленьями, коробки с вещами на полу, висящую на крючках в дальнем углу одежду. Всё это вовсе не вызывало ни паники, ни страха.
– Где же наша доченька? – сказала Алана. – Наверное, она заблудилась. Нужно найти её, говорят, в этом подземелье водятся чудовища.
– Ой! – жалобно пискнула Людочка и схватила её за руку. Вот трусиха!
Алана совсем ни капельки не боялась. Обернувшись, она увидела на полке среди банок с огурцами оторванную голову куклы. Откуда она взялась? Лёлька, наверное, бросила…
Алана протянула руку. Кукла моргнула левым глазом. Алана дернулась и подалась назад, нечаянно толкнув при этом Люду.
– Ай! – взвизгнула та. – Ты чего?
– П-показалось, – дрогнувшим голосом ответила Алана. Кукла смотрела исподлобья. Вдруг губы её искривились в едва заметной усмешке. "Поиграем, Алана? – как бы предлагала кукла. – Давай! Будет весело!"
Алана отвернулась. "Ничего этого не было, – сказала она себе. – Ничего… а если даже и было, то что? Ничего эта кукла мне не сделает, у неё даже рук нету… Ни рук, не ног, одна голова". Алана стала смотреть на старый папин ремень, свисающий из коробки. Какой-то он был странный… похожий на змею.
В углу что-то прошуршало. Девочка почувствовала, как похолодели её руки.
– Алана, мне здесь не нравится, – заныла Людочка. – Давай уйдем!
– Куда это вы собрались? – раздался из глубины кладовки зловещий бас, уж очень напоминающий изменённый голос их друга Никиты. – Вам что же, не нужна ваша дочь? Хар-рашо-у, тогда я откушу ей голову и высосу всю её кровь. Так и сделаю, не будь я Главный Вампир-р-р!
В ответ ему раздался раскат Лёлькиного хохота. Людочка взвизгнула:
– Да ну вас! Никита, дурак, мы не договаривались пугать!
– Какой ещё Никита? Я Вампир! Ва-ампи-ир-р!
Лёлька добросовестно подвывала шефу дискантом и хохотала, как сумасшедшая. Однако Алана, услышав знакомый голос, наоборот взбодрилась. И уйти она уже не могла. Это означало навлечь на себя едкие насмешки со стороны сестры и Никиты. Лёлькины она ещё как-нибудь бы пережила, но показаться трусихой перед взрослым мальчиком ей очень не хотелось.
Вот только Люда вцепилась в её руку и тяжело дышала в ухо. Алане это не нравилось. Людочка боялась, и запах этого страха вызывал у неё приступ тошноты. Она впервые за свою пятилетнюю жизнь задумалась о том, что страх может пахнуть. И он действительно пах – прогорклым кефиром, который простоял три недели в холодильнике, загороженный банками и всеми позабытый. А Алану угораздило сунуть в пакет нос, и её тут же вырвало прямо на собственные ноги. "Что за неженка, боже ты мой!", – проворчал папа, и кинул ей половую тряпку. Хотел бросить на пол, но промахнулся, и попал в дочь. Алана едва не расплакалась от обиды (хотя мысль о том, что отец мог специально метиться в неё, пришла в голову на несколько лет позже), но прибежала Лёлька и вылила злополучный кефир в раковину. А потом они вместе мыли пол и полоскали её колготки под краном в ванной…
– Можешь идти, – сказала Алана, вырывая у Людочки свою руку. – А я пойду, и сама заберу у Вампира нашу доченьку!
С этими словами она смело шагнула в темноту. Смело? Ну, во всяком случае, так ей хотелось думать.
– Дурацкая игра для дураков! – проскулила Люда за её спиной.
Алана её не слушала. Игра есть игра. Дурацкая – не дурацкая, но для каждого человека наступает момент, когда приходит пора усвоить – у принявшего правила есть обязательства, и не важно, сколько ему лет.
В тишине она услышала тихое хныканье, а затем тоненький детский голосок пропел:
– А-а-а… а-а-а…
Я маленькая, маленькая девочка.
Я упала со скалы и умерла,
И мне никогда не вернуться домой…
А-а-а… а-а-а…
Алана почувствовала мурашки, побежавшие по спине. Она говорила себе, что это Лёлька, её дурашливая маленькая сестрёнка, и всё равно было жутко. Голос доносился… как будто сверху. Ох уж эта Лёлька, она что, на антресоль залезла?
– А-а-а… а-а-а…
Я сижу одна и в темноте
А-а-а… а-а-а…
Кто-нибудь придите же ко мне
– Лёлька, хватит, замолчи! – плаксиво кричала Людочка почему-то откуда-то издалека. Алана не понимала, что происходит, ведь вряд ли она отошла от подружки больше, чем на пару шагов. – Замолчи, я тебе говорю! Да вы все здесь ненормальные! Выпустите меня, я не хочу играть в мертвецов!
– А-а-а… а-а-а…
Как же холодно и грустно в темноте…
А-а-а… а-а-а…
Неужели так никто и не придёт ко мне?
Голос зачаровал Алану. Она шла за ним, будто за дудочником5. Но что-то во всём этом было неправильное, что-то было не так.
И тут она увидела, как в шаге от неё резвятся и танцуют синие огоньки. Будто стайка крошечных светлячков в темноте. Алана уставилась на них с открытым ртом. Что это такое, и откуда это взялось в их кладовке?
– Алана! Дверь! Как её открыть?
Алана недовольно поморщилась. Люда начинала её раздражать. Она же велела ей уходить, почему эта девчонка до сих пор здесь? Светлячки на секунду замерли, будто испугались внезапного вторжения чужого голоса, а затем быстро-быстро собрались в один аккуратный светящийся шар. Алана ахнула. Шар провисел в воздухе пару мгновений и медленно поплыл прочь.
– Дверь не открывается! – хныкала Людочка. – Что ты с ней сделала?
– Ничего, – если что-то её сейчас и интересовало, то уж точно не эта несчастная дверь. Боясь пошелохнуться, Алана с трепетом следила взглядом за удивительным кругло-светящимся-синим явлением. – Там даже нет щеколды.
Щеколды действительно не было. Мама настояла на том, чтобы папа убрал её после того, как однажды Лёлька, обидевшись на что-то, закрылась изнутри и просидела в нише весь вечер, никак не реагируя на стуки, просьбы и угрозы родителей, пытавшихся её оттуда выманить.
Правда, со стороны комнаты был крючочек. Но не мама же, шутки ради, закрыла детей в темноте?
– Ах-ха-ха-ха-ха! – зловещий смех взорвал тишину и заставил Алану подпрыгнуть на месте. – Что это? Я чую запах человека! Люди! Вкусные, сладенькие людишки! Кровища-а!
– Никита, дурак, перестань! – кричала Людочка, в её голосе слышались слёзы. – Хватит! Хватит! Выпустите меня отсюда!
– Тебе никогда не выйти отсюда, деточка! – провыл голос. – Ты останешься здесь навсегда!
– Перестань! Мама! Мамочка! – Люда уже рыдала в панике. – Алана, помоги!
Алана не реагировала. Она двигалась, вслед за синим шаром, чей слабый свет освещал неясные очертания вдоль стен, и внезапно до неё дошло, что же в этом месте было не так.
Ниша у них в квартире большая, да. Но… она же не была бесконечной! А помещение, где оказалась Алана, больше всего походило на длинный, длинный коридор, по которому она шла и шла, не обращая внимания на крики Людочки, оставшейся где-то далеко позади. В какой-то момент она даже уловила слабое дуновение ветерка и озадаченно нахмурилась. Сквозняк в кладовке?
Что-то прошелестело справа от неё. Алана остановилась и прислушалась.
– Лёлька? Лёлька, это ты?
В тишине раздался тихий, едва различимый смешок.
– Лёль, хорош дурачиться, – попросила Алана. – Ну, правда, хватит. Давай, выходи!
Тишина.
– Лёль?
Снова смешок.
– Да нет здесь никакой Лёльки, – сказал чей-то Голос, спокойный, и даже дружелюбный. – Мы давно её съели и выплюнули косточки.
Внутри что-то перевернулось, Алана набрала полные лёгкие воздуха. "Этого нет, этого нет, этого на самом деле нет", – твердила она себе.
– Мы и тебя тоже съедим! – снова хихикнул Голос. Алана уже не была уверена, что слышит голос сестры, …то есть, наоборот, она была уверена, что этот Голос не принадлежит её сестре. В довершение ко всему сверху что-то капнуло ей на голову. Алана потёрла макушку и вытерла об себя мокрую руку. Вода? Откуда на потолке в их нише могла взяться вода? Их что, затопили соседи?
Однажды такое уже случалось, у тёти Оксаны, Людочкиной матери, проживавшей как раз над ними, сорвало в стиралке шланг, и вода хлестала с потолка настоящим фонтаном, маме даже пришлось подставить таз, а папа ругался такими словами, что Алана в ужасе убежала в свою комнату и спрятала голову под подушку. Но тогда затопило их ванную комнату, а сейчас… Алана посмотрела вверх, пытаясь сообразить, что же такое могло течь в этой части тёти Оксаниной квартиры, но не увидела ничего, кроме темноты. Посмотрела себе под ноги и внезапно обомлела – привычного линолеума в клетку не было и в помине. Ноги её, обутые в розовые тапочки, стояли на твёрдой каменистой земле, рядом виднелось что-то белое, по виду сильно напоминавшее кость.
– Что это? – пробормотала она. – Лёлька! Никита! Эй, вы где?
Девочка испуганно озиралась по сторонам и не верила своим глазам. Здесь больше не было коробок, одежды, нагромождений старого хлама. Слева и справа тянулись неровные каменные стены, сверху капала вода, а впереди и позади вообще ничего не было – сплошная кромешная тьма. Непостижимым образом Алана действительно оказалась в подземелье – не выдуманном, а настоящем!
Она вдохнула в лёгкие побольше воздуха, затем медленно развернулась и пошла назад, изо всех сил пытаясь не поддаться панике. "Ничего этого нет, – шёпотом уговаривала она себя. – Ничего нет, ничего нет, ничего…"
Её ухо уловило тихий шелест крыльев, и что-то тёмное пронеслось над головой. Алана втянула голову в плечи, не решаясь посмотреть вверх. "Ничего этого нет, ничего этого нет", – продолжала бормотать она себе под нос, отмеряя шаги. Как же далеко она ушла? Вот уж в жизни не подумала бы, что их кладовка на самом деле не кладовка, а самая настоящая пещера!
Вдобавок ко всему, она ещё почуяла носом неприятный запах. Да какой там запах!.. Самую натуральную вонь, смрад, словно от какого-то дикого животного. Алана сморщилась и зажала рукой нос. Что это, крысы? Но нет, крысы, даже летучие мыши (если то, что пронеслось над её головой, было именно летучей мышью), не могли так ужасно пахнуть. Это было какое-то… очень большое животное.
От этой мысли Алана в ужасе остановилась. Прислушалась. Услышала стук собственного сердца – оно колотилось в груди, как ненормальное. Руки поледенели, лоб покрылся мелкой испариной. За спиной послышались шаги – кто-то шаркал, будто старик, и громко хрипло дышал. Запах стал сильнее. Кто-то огромный, грузный, и страшно вонючий подходил к ней сзади. Алана стояла, замерев на месте, от страха не в силах пошевелиться и уж тем более, обернуться. Она даже представить себе не могла, что с ней будет, если она обернётся. ЧТО она там увидит?
– Этого нет, – дрожащим голосом сказала она вслух. – Оно не настоящее. Что бы там ни было, оно не нас…
Чьи-то руки легли ей на плечи, нечто склонилось над девочкой, и Алана ощутила тяжелое, смрадное дыхание возле своей щеки.
Она заорала так, что едва не оглохла от собственного крика. С силой дёрнулась вперёд. Вырваться из лап неведомого зверя удалось, но удержаться на ногах она не смогла, грохнулась на четвереньки и начала отползать, не смея оглянуться назад. Зверь шёл следом, не отставал, она его слышала. "Конец, мне конец! – пронеслось в голове. – Прощайте, мама, папа, Лёль…"
Где-то рядом раздался треск, потом чей-то вопль, потом невидимая рука схватила её, и с силой дёрнула вверх. Алана попыталась встать, и у неё это даже почти получилось, но ноги не держали, и она завалилась опять… прямо на свою взъерошенную, изумлённую сестру. Рядом подвывал, держась за голову, Никита.
– Совсем сдурела? Чего дерешься?
– Ты что с ней сделал? – накинулась на него Лёлька.
– Ничего не делал! Никого я не трогал! Вы обе спятили?
– Что здесь происходит?
В темноту подземелья ворвался солнечный луч. Алана машинально прикрыла глаза. Расплывчатый женский силуэт в дверном проёме взмахнул рукой, и в кладовке тут же стало светло.
– Вы меня сегодня решили уморить? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросила мама. Из-за её спины выглядывали тётя Валя и дядя Миша. – Это что за игры?
Алана ошеломлённо хлопала глазами. Никаких пещер с летучими мышами и вонючими чудовищами. Она сидела на коробке с обувью, рядом – воинственно настроенная Лёлька с лыжной палкой наперевес, в шаге от неё – Никита, прикрывающий лицо руками. Возле двери, забившись в угол, стояла Людочка с закрытыми глазами и большим пальцем во рту.
– Никита, сынок, что с тобой? – всплеснула руками тётя Валя. Никита медленно убрал руки от лица, и все увидели наливавшийся под его левым глазом огромный синяк. Тётя Валя тихо охнула.
– Лёлька… – подозрительно косясь на лыжный инвентарь в руке дочери, проговорила мама. Лёлька медленно поставила палку, скрестила руки на груди и надула губы:
– А зачем он Алану толкнул?
– Да не трогал я её, говорю же! – негодующе выкрикнул Никита. – Мам, пап, правда! Даже пальцем не притронулся. Она сама чего-то испугалась и начала вопить, как резаная.
– Он врёт! – сурово отчеканила Лёлька.
– Я не вру!
– Тихо! – взорвалась мама. – А ну, немедленно вышли все отсюда!
Дети поплелись к выходу. Первой Людочка, так и не вынимая палец изо рта. Следом – Никита, сердито бубнящий себе что-то под нос. Лёлька взяла Алану за руку.
– Что он тебе сделал? – не успокаивалась она.
– Лёлька, это не он! Не Никита!
Алана встала на ноги, одёрнула юбку, осмотрелась вокруг. Невероятно. Она дома, но где она была двумя минутами раньше? От пережитого потрясения сильно морозило, и она мысленно вся сконцентрировалась на том, чтобы не застучать зубами.
– Не он? А кто? – спросила Лёлька шёпотом, и тоже начала озираться. – Ты так кричала, будто на тебя напали черти.
"А может, так и было?", – угрюмо подумала Алана.
– Девочки! – ледяным тоном позвала мама. – Быстро идите обе ко мне!
– Пошли, – шепнула Алана и потянула сестру за собой. – Потом расскажу.
******
Но "потом" так никогда и не наступило. Алана не рассказала сестре о том, что случилось в подземелье, …то есть, в кладовке. Не из-за боязни быть не понятой и осмеянной – нет, Лёлька бы всё поняла, и уж точно ни за что не стала бы смеяться. У них никогда не было секретов друг от друга – кто же, как не верный друг Лёлька в первую очередь должен был узнать о том, что в их квартире спрятан таинственный проход в неведомый мир? И наверняка, как только бы она это узнала, тут же загорелась бы идеей найти это таинственное подземелье, и отправиться туда. В этом Алана не сомневалась.
Вот только сама она возвращаться туда совсем не горела желанием. Слишком ярки были воспоминания о пережитом ужасе, и именно поэтому никому ничего объяснять Алана не стала, просто со временем постаралась убедить себя в том, что всё случившееся ей привиделось. И ей это почти удалось – почти, но не до конца.
Потому, что хоть с тех пор больше никакими зверями из кладовки не пахло, заходила она туда неохотно и с опаской. И каждый раз перед сном внимательно проверяла, накинут ли крючок, да ещё и стульчиком дверь подпирала. На всякий случай.
Это была её первая тайна от сестры и, как вскоре выяснилось, она же последняя.
Лёльку, конечно, наказали – и за "дефиле" по деревьям над глубоким оврагом (дерево, кстати, бесследно исчезло в тот же день – напуганные мамиными звонками органы местного самоуправления наконец-то среагировали), и за Никиткин "фонарь" под глазом, и за игры в кладовке в полной темноте. На всю следующую неделю телевизор и прогулки ей были строго-настрого запрещены. Из солидарности с сестрой Алана тоже отказалась выходить на улицу одна, и маме осталось лишь развести на это руками.
Но всё это было позже, а в тот раз родители решили не портить праздник гостям и себе, и остаток дня прошёл без приключений. Подоспевшие гости с удовольствием съели за здоровье сестрёнок угощение и торт, и все остались довольны, вот только Никиту и Лёльку от греха подальше рассадили по разным концам стола, откуда они весь вечер кидали друг на друга косые взгляды. И всё-таки, не смотря ни на что, это был хороший день, и Алана любила его вспоминать.
Гораздо больше, чем тот, когда она в последний раз видела свою сестру.
