Марк Корнилов
Город Утренней Зари. Плач Пророка

– Вы действительно Пророк, – честно заявил генерал и тут же почувствовал, как испугались его спутники, в том числе и президент Левин.

Зря они беспокоятся. Пророка интересует только служение Сыну, а то что думают про неё саму её не волнует.

– Хочется посмотреть, как они будут слушать Вас… и будут ли слушать вообще, – продолжил генерал. – Я просто знаю какие они…

– Это лишнее генерал. Не переживайте, они услышат то, что я хочу им сказать, – остановила его Пророк.

– У них что не будет выбора? – сказал Невский пристально смотря в янтарные глаза и ощущая, как даже у Геронта появился ярковыраженный страх перед вестницей Сына.

Пророк на мгновение опустила глаза. Она была всего на 10 сантиметров ниже генерала. Хрупкая девушка рядом с махиной, но он заинтересовал её другим – своим искренним служением. Он чем-то напомнил ей Генри Стоуна, что разлилось горечью по венам. Она моментально погасила эти воспоминания и чувства, сосредоточившись на служении. Но генерал, при всей родственности устремлений, показался ей самым опасным человеком в этой комнате, который не просто может сопротивляться ей, но и повести за собой людей. В одном Пророк была уверена, что после того, что она совершит в зале собрания, генерал будет на её стороне.

– Генерал, вам я позволю пойти вместе со мной, но потом не говорите, что я не позаботилась о вас.

Невский в ответ кивнул, бегло окинув взглядом остальных. Ну что Геронт? Кто здесь более крепок духом?

Светлейшая направилась к двери.

– Костя, зачем ты туда идешь? Она, скорее всего, покажет свет Отца! Может быть мы не готовы к нему? – обеспокоенно произнес Левин, схватив генерала за руку.

– А те значит готовы? Я просто хочу посмотреть на них, когда она будет их увещевать. Их наглые самодовольные лица победителей жизни… жизни они кстати победили, залив Балтику кровью наших людей.

– Мы с тобой об этом уже говорили!

– Ради общего блага поколений… теперь её очередь говорить об этом, – Невский прищурился и быстро направился к Пророку, перед которой уже открывались огромные двери зала собрания.

Левин постоянно говорил ему про сложные решения во благо народа. Решения по управлению государством никогда не бывают простыми, но, когда благо государства превращается в благо личное – тут уже хочется кого-нибудь придушить. Он слышал донесения, в которых Сын призывает к новому этапу в истории человечества без войн, преступности и болезней. Да, этот юноша уговорил правителей американских континентов сложить оружие, потом и в Азии прислушались к его доводам. В Африке уже некому воевать. Последний крупный военный конфликт остался на Балтике, как будто Европа является средоточием агрессии человечества. Конечно, сейчас Пророк объявит о перемирии, но сколько оно продержится? Да и вообще, сколько еще Сын будет удерживать властителей мира от того, чтобы снова не начать грызть глотки друг другу. Или он соберет их всех в одной комнате, как маленьких детей, чтобы следить за ними?

С этими мыслями он поднялся вслед за Пророком на центральную трибуну, с которой открывался вид на многотысячный зал собраний. В зале стало тихо, потому что все узнали представшую перед ними высокую черноволосую девушку в нежно-голубом костюме и розовой рубашке. Невский лицезрел первых лиц Северо-Восточной Федерации, которые по протоколу заняли несколько первых рядов. Среди них было несколько подчиненных патриарха Геронта в этих своих смешных шапках. Из всего зала генерал был в хороших отношениях максимум с десятком полтора человек. Остальные терпеть его не могли, хотя из-за его влияния на вооружённые силы ничего не могли поделать с прямолинейным генералом. Его бы давно убили, но тогда неуправляемый хаос захлестнул бы Федерацию, чего пригретые теплыми административными постами не хотели допускать. Он не раз встречал их «доброжелательные» взгляды, которые тонизировали его воинственный настрой, но сейчас все внимание было приковано к Пророку, которая спокойно смотрела в несуществующую точку в зале. При этом генерала не покидало ощущение, что она следит за каждым из них, в том числе и за ним, несмотря на то, что находился за её спиной.

– Я сегодня пришла к Вам… – голос Пророка звучал одновременно громогласно и плавно, повелительно и очень женственно.

Невский в очередной раз удивился этому качеству посланницы Сына. Она бы точно сделала потрясающую политическую карьеру, но как это часто бывает: таким целостным натурам, как она, это было не интересно. Её голос незаметно становился все громче, заполняя все пространство. Невский пригляделся и понял, что она говорит без микрофона. В этот же момент он почувствовал, как внутри нарастает какой-то непонятный трепет. Он взглянул на остальных и ужаснулся – на их лицах он увидел печать смерти, подобную той, что он замечал у своих бойцов перед отправкой в зоны боевых действий. Невский напрягся, а внутренний солдат кричал: ложись и закрой голову руками, как при артиллерийском обстреле. Слова Пророка стали звучать еще глубже.

–… вы должны ради Сына и своего народа отказаться от прежней жизни… -

После этого призыва даже Невский почувствовал страх, который стал исходить от зала. Все сидели не шелохнувшись, как бандерлоги перед древним тигровым питоном. Много раз какие-нибудь святоши призывали к покаянию и изменению своей жизни. На это можно было улыбнуться, сказать, что я подумаю, даже придаться меланхолии и поразмышлять, как бы это было здорово, но при этом остаться прежним. Но в этот момент все, как один почувствовали, что прежнюю порочную жизнь, все их привязанности, с которыми срослась душа, вырвут с мясом, не спрашивая их разрешения. С одной стороны, можно только возблагодарить небеса за то, что избавляют души от страстей и пороков, уродующих человечество, но воздействие Пророка больше походило как гелиантину, как лучшее лекарство от головной боли.

– … освободите свои сердца от всего, что сковывает их. Раздайте свое имущество тем, на ком вы нажились и следуйте за Сыном… -

Одни продолжали смотреть на Пророка не моргая, другие схватились за голову, но это не помогало избавиться от приказа в голове. Невский заметил, что он встал на колени перед силой, которая исходила от девушки. Интересно, как там Левин и немощный Геронт?

– …откажись и следуй в объятия Сына… – голос Пророка звучал лично для каждого собравшегося в этом огромном зале.

Невский, привыкший к этому потоку принуждения, встал. Все что было у него он приобрел честным трудом на благо своей страны, не пользуясь положением. Так его воспитали отец и дед. Ему даже стало как-то легко. Значит четным людям в том обществе, которое строит Сын бояться нечего? Тогда он “За” обеими руками! Он тщетно искал глазами в зале подобных ему. Мелодичный женский голос нарастал. При этом он приобретал юношеский тембр. Невский определил это безошибочно, так как в армии даже в охрипшем низком голосе подмечал женские нотки. Генерал смотрел на то, как с первых рядов одним за одним под гнетом призыва у присутствующих гаснут глаза в тумане обреченности. Они до последнего наедятся, что обманут вселенную, но у них отнимают саму их жизнь и смысл существования, хотя это были всего лишь деньги. Она ломает их? Подчиняет их своей воле? Что с ними происходит? Он продолжал наблюдать за происходящим и даже в его закаленном сердце пробежал холодок от увиденного. Пророк закончила речь и развернувшись направилась к выходу с центральной трибуны. Есть ли еще подобные ему в этом обреченном зале? Он всмотрелся в ряды, наполненные стоном, хрипением и обрывочными выкриками элиты, пытающихся зацепиться за остатки собственного рассудка. Если Геронт будет в своих проповедях описывать ад, то тогда генерал ему подкинет несколько душераздирающих образов.

– Они еще живы или уже мертвы? – спросил Невский у проходящей мимо провозвестницы новой жизни.

– Давно мертвы, – без эмоционально ответила она.

По её задумчивому взгляду не возможно было понять довольна ли она тем, как все закончилось. Что испытывает она к этим толстосумам, которые явно не хотели по своей воле меняться, а потому и были сломлены? Невский вряд ли получит на это ответы. Когда они вышли из зала, их встретил Левин, а вот старец Геронт почему-то лежал на полу возле стены. Было видно, что его хорошо «зацепило» словом Пророка. Генерал был рад, что его друг был в здравом уме и остался свободен.

– Тебе нечего раздавать? – улыбнувшись спросил Невский.

– Как и тебе, – также радостно ответил президент. – Зачем размениваться на эти мелочи.

– Согласен. А с ним что? – Невский кивнул в сторону патриарха. – Он же вроде не хапуга, как его подчиненные.

– Не знаю.

– Господин президент, через неделю мы ожидаем Вас в городе Утренней Зари, – прервала их Пророк. – Вы станете советником при Сыне и представителем своего народа.

– Для меня это великая честь!

– Это великое служение, – поправила его Светлейшая.

Она незамедлительно развернулась и отправилась на взлетную площадку, с которой авиалайнер доставит её обратно на юг. Невский провожал взглядом эту девушку, восхитившую и одновременно ужаснувшую его повидавшее многие войны сердце, до тех пор пока она не зашла за угол.

– Андрей, она смяла их, как фольгу от шоколадки, – без капли сожаления сказал генерал.

– Она просто призвала их к ответу? Разве не этого ты хотел?

– Еще как! Но я хотел бы, чтобы у моего противника была возможность выбора, а эта посланница небес проехалась, как танк… -

– Только не говори, что и теперь не веришь в них, – напряженно произнес Левин.

– Посмотрим.

В ближайшие дни, все те, кто был в зале стали раздавать свое имущество, средства, даже одежду гражданам Северо-Восточной Федерации. Когда генерал поинтересовался у одного из новообретенных благотворителей зачем он делает это, то получил ответ: «Чтобы голос замолчал!». В себе Невский не замечал никаких последствий от участия в той встрече. При этом в нем боролось два чувства: радость победы над неуязвимым, как он думал противником и напряжение от того, что подобную волевую лоботомию можно будет проделать и с ним, если потребуется.

Президент Андрей Левин заявил, что такая неведанная от сотворения мира щедрость и торжество справедливости стало возможным, благодаря проповеди Пророка во славу Сына и Спасителя мира. Даже Невский не ожидал, что практически все люди СВФ скандировали на площадях, в СМИ, на улицах – «Кто сильнее Сына? Он Бог наш! Наконец-то Он услышал нас!».

В один из этих торжественных дней всенародного ликования они сидели в президентском кабинете и воодушевленно делился впечатлениями от поездки по нескольким городам федерации.

– Такого духовного подъема я не видел никогда! Даже на Пасху!

– Тот, кто это придумал, очень хорошо знает наше слабое место.

– Брось, торжество справедливости радует каждого человека! – не замечал некоторой угрюмости своего соратника бывший президент.

– Когда ты вернешься? Не хочется стрелять в эту восторженную толпу, когда что-то пойдет не так, – генерал пристально смотрел из окна кабинета вниз на площадь.

– Что ты несешь?

– За таким очарованием всегда следует разочарования или я не генерал СВФ.

– Война на Балтике закончилась, а ты никак не можешь перестроиться. Раньше ты умел выключать фронтовые навыки в мирное время.

– Напомню, что прошло всего несколько дней, – настороженно произнес генерал.

– Разве? Кажется это было очень давно, в каком-то страшном сне.

– Не берите в логову, господин советник.

Левин улыбнувшись посмотрел на Невского. Зачем он вдруг стал обращаться к нему официально. В такой момент это так не естественно. Кроме них в кабинете никого нет. Даже если кто-то и был – атмосфера в его стране сейчас позволяет просто радоваться происходящему, как освежающему оазису посреди пустыни.

– Друг, они же… и ты всецело верите в божество это юноши на юге? – произнес сквозь зубы генерал.

– Конечно, кто еще мог совершить такое чудо обращения элиты?

– А если все же нет, и Он не сможет больше исполнять то, что вы будете ожидать от него? Ты же знаешь, какие мы наивные идеалисты!

– Теперь все это не имеет значения. Скоро свет Сына достигнет и наших земель, и ты все поймешь! Я буду способствовать этому изо всех сил.

– Где город Утренней Зари, а где наши земли, – скептически заметил угрюмый генерал.

– Я потребую, чтобы Сын обратил на нас внимания в первую очередь. Не зря же он послал к нам Пророка. Значит Ему важен наш народ!

–Угу, важен, – с кислым видом согласился Невский

– Друг, ты скоро убедишься в этом!

Генерал не хотел спорить с Левиным. При этом его ворчащий внутренний солдат не хотел расслабляться, а значит на то были причины. И он пытался найти их и, желательно, не в области умозрительного богословия. Как бы сейчас был кстати патриарх Геронт, но он ушел в монастырь, в котором в полусумасшедшем состоянии будет доживать свои дни. Но все же Геронт был умным и рассудительным человеком, который сейчас помог бы разораться в происходящем. Но он был таким, а сейчас, наверняка, повторяет себе под нос «чтобы голос замолчал».

Война окончена и казалось его желание исполнилось: виновные наказаны и все ликуют. Но у него появилось еще больше вопросов, ответы на которые даст только время. Но ждать он не очень хотел, потому что чувствовал, что когда потухнет боевой запал, у него уже не будет сил вновь пробудить его. Когда старый вояка проходил по коридорам Алмазного дворца, то ощущал, как уже все решили, что такие, как он больше не понадобятся человечеству. Они ошибаются и в этом нет их вины. Но и в себе он не видел сил, чтобы противостоять новым угрозам, которые точно возникнут, чтобы не говорили Сын и Его Пророк. Он уже думал, что настало время бросить все и уйти. Пусть другие теперь рвут жилы и решают сложные моральные дилеммы или ждут, когда Сын Божий решит все за них. Генералу теперь все равно. Эти два полюса ещё больше выматывали его душу, заставляя склоняться то к одному решению, то к другому.

Он стиснул кулаки и снова посмотрел на своего друга.

– Не задерживайся, а я посмотрю, чтобы здесь все было в порядке. Сам понимаешь, как бы радость не переросла в безудержное веселье, – Невский сдержанно засмеялся.

– Я на тебя очень рассчитываю, – президент похлопал его по плечу и добавил. – Друг, скоро мы насладимся блаженством в новом мире.

В ответ Невский просто похлопал прежнего соратника. Левин вышел из кабинета, оставив своего верного генерала созерцать урбанистические пейзажи столицы Северо-Восточной Федерации, на фоне которых баннеры о наступлении новой эры рассекали небо своими неоновыми буквами.

Глава 8

В недостроенной секции грандиозного дворца Совета Пророк завороженно смотрела, как солнце изливает гнев небес на город Утренней Зари Этот великолепное здание хотели назвать Храмом Божиим, но Сын сразу пресек все эти попытки выслужиться перед Ним. Его такие мелочи не интересовали. Наименование дворца Совета поддержит в советниках чувство причастности к великому делу спасения человечества, хотя они всего лишь одни из зрителей того грандиозного плана Отца, который начинал воплощаться в реальность более осязаемо и конкретно, нежели об этом можно было судить всего пару недель назад.

Во время торжественного посвящения Андрея Левина в советники Сын озарил всех собравшихся светом Отца, что транслировалось по всему миру. После этого вопрос о всеобщем богопочитании был практически закрыт, но появилась другая проблема: буквально под крики радости и аллилуйи Солнце взбесилось и принялось выжигать поверхность планеты. Оказалось, что Сын ожидал подобную реакцию, так он сразу же приказал начать строительство установок защитных барьеров. Несмотря на предварительные работы и заготовленные материалы, из-за колоссальных затрат эта система будет функционировать только в городе Утренней Зари, что вынудит всех остальных перебраться сюда. Проект защитных барьеров был лично разработан Сыном, даже Отец был несколько обескуражен таким размахом инженерной мысли. Успеют ли остальные жители планеты укрыться в священном городе? Пророк считала, что уже нет. Есть ли в этом их вина? Конечно, нужно было уже давно переехать к Спасителю мира, а не пользоваться на расстоянии плодами его трудов и заботы.

Пока еще была возможность прятаться ночью от вспышек солнечного ветра, но его интенсивность все больше нарастала. Сын даже обратился к ней, чтобы она обуздала эту стихию, хотя бы на территории Верхнего и Среднего кольца города. Чтобы дать ему ответ она и сидела сейчас под палящими лучами Солнца, оценивая сможет ли сделать это. Аналитики сообщали, что активность солнца над городом минимальная по планете, но спутники выходят из строя десятками и отслеживать интенсивность катастрофического воздействия Солнца уже не представляется возможным. Бетонные плиты и недостроенные стены вокруг днем раскалялись, создавая атмосферу доменной печи, но Пророк спокойно смотрела вниз на город. Она внимательно следила за ходом строительных работ и понимала, что Сын просчитался, так как солнечная активность росла по экспоненте даже в пределах города и его предместий. Реакторы защитного поля не закончат до того момента, как Солнце убьет большинство людей здесь, а это явно подорвет веру в Спасителя мира. Пока еще хватает заявлений о том, что в этом непредвиденном космическом буйстве виноваты те, кто несмотря на очевидное свидетельство не принимает Сына, как Бога и Владыку, поэтому вселенная мстит упрямой части человечества. Их даже стали называть изгоями. Пророк знала, что они тут не причем, но из-за того, что они не принимают Сына – они заслуживают общественного призрения, которое, возможно, обратит их заблудшие души.

Отец сказал ей, что мироздание насторожилось после того, как сильно Сын и Пророк проявили себя. Она уже давно поняла, что они вдвоем слишком сильно форсируют события и поэтому нарушают гармонию вселенной, на что та ответила, пытаясь уничтожить угрозу. Раньше человек тоже претендовал на разрушение мироздания, но это было подобно тому, как ребенок совочком переделывает песочницу. Сейчас же Сын и Пророк коснулись чего-то глубинного, на что у человека нет разрешения.

– Почему Ты не остановишь этот небесный огонь? – спросила она у тени Отца, которая наблюдала за ней с обломка стены, не выдержавшей активности Солнца.

– Это же ваш мир. Вы здесь владыки и творцы, которые призваны заботиться о том, что я создал для вас, – ответил Отец и прохлада от его голоса окутала недостроенную площадку. – Вселенная считает, что вы не готовы, потому и хочет остановить вас.

– А мы готовы?

– На это ты знаешь ответ.

– Но люди гибнут. Те, кто выбрали Сына – это не допустимо! – она повернулась к Отцу.

Она видела его несмотря на волнение воздуха, которое поднималось от раскаленных каменных сводов дворца. Он мягко перемещался, а она внимательно следила за этим. Она настолько срослась с его силой, что теперь безошибочно определяла её источник. Даже Сын пока на такое не способен, что позволяло Отцу незаметно наблюдать за ним.

– Отец, прошу, помоги мне найти силы, чтобы остановить все это! Хотя бы задержать! Люди могут разочароваться. Они ещё так слабы!

– Но ты будешь вынуждена отправится туда одна.

– Тот посох…

– Да, за ним, – Отец быстро змеевидной дымкой окружил силуэт Пророка. – Этот путь ты должна пройти одна, потому что это следующий этап твоего взросления.

– Я согласна, – уверенно ответила она.

Опять она на все согласна, даже не представляя на что обрекает свою душу. Отца это устраивало. Теперь настало время показать ей место, которое, скорее всего, уже превратилось в пустыню. Именно там последняя жертва посоха покончила жизнь самоубийством, на долгие столетия скрыв проклятую реликвию. Отец чувствовал, что посох пробудился от вопле миллионов отчаявшихся душ, которые погибали в внезапном катаклизме. Можно было бы принимать ставки: сможет ли Пророк обуздать силу древнего артефакта, но Отец даже без предварительных расчётов, которые он любил проводить, уже знал, что она справиться. Что ей двигало больше: забота о людях и страх того, что разочаруются в Сыне? Или может она сама не хочет разочаровываться в том пути, по которому уже так далеко зашла? Пророк все быстрее несется вперед, убегая от прежней жизни и воспоминаний. Что останется от неё, когда она разобьется? Черная дыра?

– Мариам, ты отправишься в ущелье Хумут-табал на востоке отсюда. Там ты найдешь, что ищешь.

Пророк поклонилась Отцу и быстро зашагала внутрь дворцового комплекса. Внутри было гораздо прохладнее, но для неё это было не важно. Она могла достаточно долго сдерживать разрушительное воздействие Солнца на себя, потому что научилась чувствовать потоки энергии, исходящие от него. Она просто заставляла их огибать свое тело, но чтобы сделать это для всего города, потребуется очень много сил, которые она получит от древней реликвии.

Она постучалась в покои Сына и сразу вошла, так как знала, что Ему нечего скрывать от неё. Он что-то писал на листке бумаги.

– Я отправляюсь за посохом. Я… рассказывала тебе, – сообщила она Сыну, продолжая стоять в дверях.

Он посмотрел в её янтарные, полные решимости глаза, затем устало поднялся и подошел к своему Пророку. Коснувшись её сердца Он передал частичку света. Это был его свет: не яркий, не столь грандиозный, но чрезвычайно теплый и мягкий. Это предало столько сил Пророку, что она еле сдерживала слезы радости и любви. Они вдвоем уже поняли, что дело не только в энергии, которая исходит от Отца, но и в их внутренней силе, которая дремлет в глубине каждого человека. Зачем её столько подспудно собранно в душе им было неважно. Древние мудрецы могли бы им сказать, что такие резервы нужны для восстановления руинированного грехом человеческого сердца, но кто сейчас будет использовать их для такой мелочи. Внутренние механизмы выдавали эти силы постепенно, чтобы душа не обмелела в одночасье, а сила Отца позволяла им бить фонтанном, преобразовывая действительность. Люди со слабой душой были бы выжаты за доли секунды, как маленький пакетик сока. Сын и Пророк были наделены колоссальными резервами. Отцу даже стало интересно с какой целью небеса это сделали: но не для того же, чтобы приблизить конец света? В любом случае, даже их сил уже не хватало, и Отец не мог без вреда для своих все еще юных чад активизировать их псионный потенциал. Он не видел сердца человеческого, а потому не мог просчитать степень и угол приложения своей энергии на людей. Посох срастаясь с человеком мог точечно и аккуратно высвобождать так называемую “кровь души”, которая даст сил для грандиозных свершений. Сын не хотел отпускать Пророка, но понимал необходимость реликвии в деле их служения Отцу.

– Я буду с тобой там в твоем сердце, – он улыбнулся, но затем снова сел за стол, продолжая писать.

Окрыленная, как никогда прежде, она устремилась в ущелье Хумут-табал. Через полчаса транспорт, оборудованный портативным защитным полем, нес её на восток. Кроме направления Отец не сказал ничего. Она должна была сама почувствовать зов артефакта. Пейзажи, открывающиеся её взору, были одинаково безжизненными. Внизу она даже заметила следы нескольких достаточно крупных городов, превращённых вспышкой солнечного ветра в прах. Сквозь мерное шуршание песка об обшивку транспорта, она слышал предсмертные крики людей, души которых еще не успокоились от мучительной смерти. Как же сильно люди привязываются к земле, что это продолжает мучить их и по ту сторону жизни. Генератор защитного поля в транспорте стал гудеть на пределе своей мощности. Пророк уже опытно убедилась, что разрушительная активность над городом Утренней Зари была значительно ниже, чем в других регионах планеты. Наверное, от этого можно спрятаться под землей, но проблемы с водой, едой и воздухом это не решало. Хорошо, что под руководством советников в городе накопили огромное количество запасов, что позволит дожить до запуска агросистем под защитным полем. Пророк должна выиграть время и укрепить веру людей. Её родители этим бы гордились. Она вздрогнула от этих мыслей, которые столь неожиданно промелькнула в уме. Жива ли ещё её мать? Как быстро они настигли её вдали от Сына. Почему несмотря ни на что ни Отец, ни Сын не могут забрать у неё эти воспоминания, хотя она, как никто другой открыла им свое сердце? Неужели нужно еще показывать свою веру? Она усилием воли подавила в себе эти дерзкие брожения ума, пока они не перешли в чувства, которые только отвлекают и изматывают.

Пророк сосредоточилась. Через некоторое время боль в глубинах её души стала все больше нарастать. Эта была не боль от воспоминаний о родителях, но зов посоха. Она отключала автопилот и вручную стала исследовать местность. Перед ней открылось ущелье глубиной не больше 100 метров, вся поверхность которого была выжжена Солнцем. Все же на одном из изгибов, который все время находился в тени, она заметила какой-то кустарник. Посадить транспорт в ущелье было не возможно. Она сделала ещё один круг над предполагаемым местом высадки, чтобы найти место, где она сможет спуститься вниз после того, как она покинет свое воздушное судно. Приземлившись на вершине, она посмотрела на мерцающее сияние защитного экрана, которое будет функционировать еще несколько часов, а значит транспорт вряд ли переживет её отсутствие. Её это не пугало, так как с реликвией она найдет способ вернутся обратно.

Одежда сначала немного зашипела под воздействием солнечных потоков, но Пророк обуздала их. Подойдя к обрыву, она стала спускаться по намеченному во время полета маршруту. Крутой и отвесный путь в ущелье не был легким, но просто стал возможным для этой одинокой странницы. К Скоро содранные в кровь пальцы оставляли следы её пребывания в этом гиблом месте, но Пророк не сбавляла скорости и продолжала быстро, на грани возможного спускаться в глубь ущелья. Пару камней предательски вылетели из основного массива скалы, и она чуть не отправилась вслед за ними. Еще каких-то 30 метров, и она окажется на дне ущелья. Пророк старалась контролировать ситуацию, но в конце её все же пришлось спрыгнуть с 2 метровой высоты в результате чего она немного подвернула ногу. Сделав пару шагов, она поняла, что это не помешает ей продолжать путь.

На дне ущелья было не так жарко, как наверху, потому что можно было выбирать теневую сторону от того или иного отвесного склона. Пророк направилась вдоль русла к устью пересохшего потока, не так давно журчащего по местным камням. Боль внутри нарастала, предвкушая встречу со столь вожделенной реликвией, которая, в свою очередь, звала израненное душу в свои объятия. Ущелье становилось все глубже и ей пришлось преодолеть несколько бывших порогов, спрыгнув вниз, что отзывалось неприятными ощущениями в подвернутой ноге.

Пророк шла по мертвому потоку уже более получаса и вокруг все стало погружаться в полумрак, что в свете последнего катаклизма было немного странно, особенно в разгаре дня. Мстительное влияние Солнца стало настолько терпимым, что позволило Пророку немного внутренних сил выделить на уже заметно распухшую ногу. Она не хотела надолго останавливаться, потому что когда реликвия окажется в её руках раны затянутся гораздо быстрее.

Наконец-то она увидела впереди что-то похожее на пещеру (по крайней мере, она так подумала в начале). Пророк все ближе подходила к этому темному пятну в серой скале, которая недвусмысленно давала понять, что конец ущелья именно здесь. Это оказалось никакой не пещерой, а просторной нишей в основании склона ущелья. Её янтарные глаза ярко светились в предвкушении заветной реликвии, который поможет ей нести свое служение еще более ревностно, чем раньше. Она замерла. В глубине ниши, где её своды уже почти сливались с полом, она увидела неказистый, грубо сделанный посох, который казалось тоже светился привлекая к себе внимание новой искательницы вселенского могущества.

Продвигаясь к цели, Пророк присела, а затем поняла, что остаток пути придется проделать ползком. Нога все больше болела, но она продолжала ползти. Жалкие несколько метров и она вытянула руку, но лишь пальцами коснулась посоха. От этого прикосновения по душе заструилась сила, от которой даже у Пророка пробежали мурашки по коже. Она уже увереннее схватила реликвию и попятилась обратно. Когда Пророк добралась до места, где можно было уже немного привстать и развернуться, из другого конца ниши послышалось рычание. В окружающей тишине было отчетливо слышно, как когти скребутся каменный пол.

Она не успела развернуться, и когтистая лапа впилась ей в подвернутую ногу, утаскивая во тьму. Другой ногой она тщетно пыталась отбиться от хищника: несколько попаданий по нему не дали никакого эффекта. Собрав волю она обратилась к животному с приказом отойти от неё, но в ответ почувствовала только необычайную агрессию. Животное нанесло ещё несколько ударов лапой, желая угомонить добычу. Оно явно было ослабленно, но на физическом уровне у хрупкой девушки не было шансов совладать с этим зверем.

– Свет Отца… – подумала Пророк и пропустив через себя остатки энергии, полученные при последнем общении с Отцом, озарила сиянием нишу.

Животное отпрыгнуло, и она быстро развернулась в его сторону. Это была львица. Худая и изможденная она ждала здесь смерти, но к ней пришла та, в которой она звериным чутьем видела угрозу и виновницу всего происходящего. Если бы животные могли осмыслять смерть своих близких, то гибель львят в этой неестественной солнечной катастрофе придала бы львице ещё больше ярости, когда она может свести счеты с человеком, которому мало было того, что он сделал с миром в первый раз, так теперь задумал еще раз встряхнуть мироздание. В этой девушке зверь не чувствовал страха, борьбы со всем и вся, как это можно было почувствовать у других людей. Но в ней, в этой вспышке света она видела бездну, которая готова поглотить весь мир. Инстинкт самосохранения направлял хищника уничтожить этот источник.

Пророк поднялась после того, как рассеянное облако светоносной энергии стало затухать, впитываемое окружающей материей. Острожный клокочущий рык, сопровождал мягкую походку львицы, которая преграждала Пророку путь к выходу из ниши под скалой. Она выпрямилась насколько это позволяли своды, всем видом показывая, что не боится хищника, но в глазах животного нарастало безумие – во чтобы то не стало уничтожить источник этого света. Кровь текла из ран, оставленных когтями львицы все сильнее, и своим запахом провоцировала зверя быстрее закончить дело. Пророк стала ощущать, как её сознание все больше мутиться в этом противостоянии. Она лишь на секунду перевела взгляд на лужу крови, скопившуюся под ней, как тут же краем глаза увидела прыгнувшую на неё львицу, которая всем свои телом навалилась на неё, опрокинув на землю. От неожиданности Пророк ударилась головой о каменный пол и тут же почувствовала, как львица впилась ей в район шеи, разрывая артерии. Она ничего не могла противопоставить натиску хищника, но посох не хотел лишаться потенциальной хозяйки и внес свой вклад в смертельный поединок, отдав сохранившиеся от предыдущего владельца энергию. Когда силы наполнили тело Пророка, она впилась в шею своей противницы, разрывая её шкуру. Кровь потекла в рот, по лицу, вниз на грудь, смешиваясь с её собственной. Ярость стала ещё больше, и она сбросила с себя слабеющего зверя. Руками она сдавила шею львицы и не отпускала её даже после того, как раздался победоносный хруст. Тяжело дыша, она рухнула рядом с поверженным хищником. Приложив руку к своей ране, она понимала, что кровь хлещет не останавливаясь. Вытянув руку, она призвала посох к себе и тот откликнулся на её зов.