Марк Корнилов
Город Утренней Зари. Плач Пророка
Глава 7
– На вас всех возложена наивысшая христианская миссия – жертвенная любовь, ибо нет больше той любви, кто положит душу свою за други своя! – голос патриарха Геронта, усиленный динамиками, проносился между полковыми знаменами. – Ибо…
Дальше генерал Константин Невский уже не слушал проповедь седовласого аскетичного старца и окончательно погрузился в свои мысли, хотя внешне все также невозмутимо стоял позади религиозного вождя Северо-Восточной Федерации. Опять и снова его солдаты – расходный материал большой игры маленьких людей. «По-другому нельзя» – эти слова он столько раз слышал в овальных кабинетах и кулуарных беседах. Расстрелять бы их всех! – снова- снова думал генерал. Внезапно для себя он посмотрел посмотрел на патриарха, который уже вошел в раж вдохновляющей боевой проповеди. Этого тоже нужно, но чисто в воспитательных целях. Проблема в том, что все это генерал уже проворачивал, когда спас эти земли от разделения и гражданской войны. Но подобно сорнякам, весь этот политический ширпотреб опять заполонил собой все этажи Алмазного дворца. Этому миру нужен спаситель – тот, кто окончательно исцелит человечество от болезненного удовольствия приносить друг друга в жертву и оправдывать это высокими словами.
Официально, это миротворческая операция по защите «наших» людей на балтийском побережье, которых атаковали неизвестные. Западный альянс уже выдвигает свои части в защиту “своих” граждан. В министерстве уже рассчитали передел финансовых потоков и рынков в результате такого крупного вооруженного столкновения, в которое уже через неделю перерастет Балтийский фронт. Ну хотя организовать им мягкую ссылочку на крайний север – вновь пронеслось в голове у генерала. От этих мыслей была только одна польза – они помогли без труда перенести проповедь Геронта, который был явно доволен рядом успешных метафор, удачно вставленных в речь. Да, он был мастером слова, но куда его слова заведут этих и многих других парней, которых Невский и другие генералы отправят в топку войны. Эти духовные особы даже не знают каково это вырывать последний вдох из пропитанного гарью воздуха, чтобы после этого, проклиная врага, уснуть навсегда. Он знал пару священников, выходцев из солдат, которые тоже благословляли на войну, но делали это без пафоса, по-военному, потому что так надо и таков приказ. Такое духовенство вызывало у генерала больше симпатии.
Наконец-то официальная часть была завершена. Со сцены, с которой они обращались к солдатам, Невский спускался вместе с Геронтом.
– А как вы считаете: нет другого пути? – спросил генерал у патриарха.
Патриарх посмотрел на генерала своими уже немного поблекшими глазами. Он бы ответил Невскому, что на все воля Божия, но знал, насколько генерал терпеть не может эту фразу.
– По этому пути мы пройдем вместе, – ответил патриарх.
– Мне приготовить Вам место в прифронтовом штабе?
– От меня толку там, как от осла в кавалерийском полку, – улыбнулся Геронт в ответ.
– Как обычно, будете молиться за нас, – без энтузиазма произнес генерал.
– Наши священники будут молиться вместе с солдатами, – патриарх продолжал смотреть на недовольное лицо генерала. – Я прекрасно Вас понимаю, но молитва, если она помогает солдату прожить последние часы своей жизни без ненависти – разве может быть бесполезной?
– Вы знаете, что я думаю на этот счет, – угрюмо ответил Невский. – Хоть лови ту девчонку из Африки, которая спасла их унитарию от окончательного исчезновения. Может она и тут поможет. Я бы был ей очень благодарен. В противном случае, ждать нам того парня, который очистил от радиации юг Франции. Мой опыт подсказывает, что без тактических ядерных зарядов не обойдется.
Геронт стал очень серьезен. Он нервно стал поглаживать свою окладистую седую бороду и напряженно думать.
– Владыка?
– Что Вы думаете о них? – медленно спросил Геронт.
– Для своих они спасители мира. Их мира, – уверенно ответил Невский. – Нам бы тоже таких парочку. Мы с Вами на такие роли не годимся. Может есть кто на примете?
– Мне бы Ваш оптимизм, Константин Александрович! – Геронт снова задумался. – В совете межхристианского диалога о них начинают говорить, как о Сыне Божием и Его Пророке. От нашей стороны требуют экспертного заключения.
– Тогда точно их надо сюда вызывать, чтобы составить это экспертное заключение, – заметил генерал, которому явно нравилось, что у Геронта, хоть какой-то вопрос вызывает затруднение.
– Думаю решат без нас. Особенно после военного конфликта на Балтике.
– Ничего, с нами ещё будут считаться! – уверенно произнес генерал.
– Не высока ли цена?
Невский удивленно посмотрел на Геронта. Неужели в нем осталось ещё что-то человеческое – обычное, не замоленное. Только платить не им, а обычным юношам и девушкам, которые в безумие равноправия решились отправиться на фронт. Его задача, минимизировать реки пролитой цены во благо государства и его жителей. Что так напрягает Геронта в упомянутой двоице. Парень и девчонка все делают ради обычных людей и если продолжат в том же духе, то уже не важно будет какие правители и духовные лидеры их поддерживают. Он не скрывается и наконец-то вернулся в тот странный переулок в городе Утренней Зари, в котором его нашли агенты со всего мира. Если он прекратит эти войны, то генерал с удовольствием пожмет ему руку, а если прижмёт всех тех ублюдков, которые допускают такое, то пусть он хоть называет себя владыкой вселенной – генерал встанет перед ним на колени.
– Так этот юнец – сын божий? – немного с вызовом спросил Невский у старца.
– Не должен, но кто я такой, чтобы ограничивать Бога в его решениях, чтобы послать Своего Сына для нашего спасения еще раз, – Геронт произнес эти слова из одного из определений совета межхристианского диалога с какой-то особенной тяжестью, почти безысходностью, как будто сопротивляться этому выводу у него уже не было сил.
– Вас беспокоит, что он посланник диавола? – генерал усмехнулся. – Тогда почему он людям помогает? При этом бескорыстно?
Старец молча пожал плечами.
– Вы же говорили, что он превратит мир в филиал ада, а он пытается вытащить нас оттуда! Разве это не странно? – Невский прищурился.
– Странно, генерал, странно… – Геронт осмотрелся вокруг, как будто не хотел, чтобы кто-нибудь их услышал. – Чтобы там не решили: сын божий или нет. Нам необходимо быть готовыми ко всему.
– Вы это мне говорите, владыка? – Невский засмеялся своим басовитым задорным голосом.
– Себе, Константин Александрович, себе. В Вас я уверен, как не в ком другом, и в нашем президенте, конечно.
– Конечно, – кивнул генерал.
Патриарх пожал руку Невскому и медленно направился к своим подчиненным, которые воодушевленно ожидали своего архипастыря. Генерал проводил их взглядом. Эти духовные беседы войну не выиграют и жизни людям не сохранят. Со своими адъютантами Невский широким и размашистым шагом направился к центру военной части. Можно было поехать туда, но генерал всегда предпочитал пройтись между казармами и ангарами, чтобы кожей ощутить готовность своих людей.
Запах танкового топлива и выхлопной гари успокаивал нервы генерала не хуже голоса его жены, но её здесь не было, поэтому он полной грудью вдыхал армейскую атмосферу. Механики не отвлекались на шаги Невского, потому что знали насколько он не любит, когда прерывается подготовка техники. Он все с более довольным видом перемещался от ангара к ангару: номер 4…номер 12. Все готовы. Все заряжены. Осталось только взглянуть в глаза солдатам, которые уже сегодня вечером отправятся на балтийский фронт.
В казармах все вытягивались по струнке, а генерал замедляя шаг проходил мимо солдат, пристально смотря в их глаза. Он не искал там сомнения или тревоги, страха или сожаления. Нет, этого уже давно он не встречал в тех, кто знал, что в бой их поведет генерал Константин Невский, который лично отправится на фронт, чтобы контролировать этот инцидент. Возможно, его недалекие недоброжелатели хотели бы, чтобы он оттуда не вернулся. Они своими протухшими в кабинетах мозгами не могли понять, что если он не вернется, то тогда некому будет сдерживать людей, которые в праведном гневе размажут этих самодовольных слуг народа по площади. Все это ничем хорошим для страны не закончится. И главное это знает Бог, поэтому генерал и возвращается со всех до единой военных компаний. По крайней мере, Невскому так говорила его жена, когда они проводили ночи в своем загородном доме. Он не очень-то верил в Бога, которого проповедуют духовные лица Северо-Восточной Федерации, но одно знал точно, что Богу, каким бы Он не был, важна честность и вот этого у генерала хватит на 100 жизней вперед.
Посетив еще две казармы, генерал остановился. Наконец-то он заметил, то что искал, то чего он боялся и старался по скорее принять – печать смерти на лице его солдат. Он уже давно заметил за собой эту странное качество видеть смерть на лице людей, которые скоро погибнут. Генерал так для себя и не мог ответить: зачем он лично хочет увидеть на ком уже появилась эта печать . Другие просто довольствовались обычной или продвинутой статистикой ведения боевых действий. Невскому этого было не достаточно. Он всю жизнь чувствовал себя частью этой военной машины. Каждая клетка его тела была создана, чтобы он вел этих бойцов до конца, только тогда они будут верны ему. Может быть он надеялся в глубине души, что когда-нибудь сорвет эту печать со своих солдат, обманув ангела смерти или как там его еще называл патриарх Геронт. Пока ему этого не удавалось, но он не бросит попытки до конца своих дней и даже потом посмотрит этому вестнику иного мира прямо в глаза, чтобы засвидетельствовать свою непреклонную борьбу с ним.
Невский легонько повернул голову.
– 71-й полк, подразделения 6-10, – моментально ответил молодой лейтенант.
Невский ничего не ответил, так как все слова, которые можно было сказать, уже прозвучали несколько часов назад. Он просто, стиснув зубы, смотрел на молодых воинов. В конце строя, который пересекал всю казарму он заметил подразделение, состоящее из девушек. Считалось, что если девушка не совершит над собой ритуал косметического воздействия, то не будет отличаться от юноши в строю. К сожалению, это было не так.
– Они сами вызвались защищать наш… – начал было лейтенант, который заметил явное негодование в морщинах генерала.
Быстро подойдя к женской части этого полка, он смерил их взглядом. Всем было не более 21 одного года. Даже генерал Невский не мог справится с эмансипацией в вооруженных силах Северо-Восточной Федерации. Он не против, что женщины были военными юристами, отвечали за снабжения и военные госпитали, но участвовать в боях – против этого восставало все его мужское нутро. Рвать глотки другим – это прерогатива мужчин, которую они отстаивали тысячелетней историей войн, зная, что когда вернуться их отогреет женская ласка. Современное вооружение нивелировала разницу в физической силе между мужчиной и женщиной, так как достаточно просто метко стрелять. Да и целеустремленности женщин в уничтожении мужчин на поле боя можно было только позавидовать, но он уже видел насколько они становятся жестокими после этого. Мужчине легче прийти в себя после убийств на войне, чем женщине. Но его доводы в совете федерации не учли, сославшись на традиционную субъективность, не подверженную социологическими исследованиями. Этих чистоплюев он бы тоже расстрелял. Итоговый аргумент это общественное мнение, позволяющее женщине выбирать где и как себя реализовывать. В какой ярости он был тогда, что даже Катя не могла его успокоить целую неделю. Они потому и проливают свою кровь, чтобы женщинам не нужно было делать этот выбор, а просто ждать пока они вернуться с войны или не ждать – вот это уже на их усмотрение.
Присутствие генерала вселило в этих девушек ещё больше уверенности в выбранном пути. Генерал это чувствовал, но не мог отойти от них, потому что пытался понять, как печать смерти сочетается с теми, кто призван давать новую жизнь. Свидетельство скорого посещения ангела смерти выражалась в более острых чертах лица, не зависящих от комплекции. Как будто кто-то уже наметил контуры, по которым будет вырезать этих людей из страниц жизни. Это по-своему завораживало. Как же Невскому хотелось дать им пинка и отправить домой, а потом ещё спросить с родителей, которые так воспитали девочек.
– Почему не в медчастях? Там ваша присутствие более продуктивно, в том числе для поддержания боевого духа, – не выдержал генерал.
– Лучшие показатели по штурмовой стрельбе, лучший отклик при зачистке помещений! – с гордостью ответила одна девушка.
– «Лучшие показатели», – подумал Невский и еще сильнее сжал зубы, скрип которых услышали девушки, которые стояли перед ним.
Все эти показатели хороши в личном деле, на котором потом поставят печать «погибла в бою» или “пропала без вести”. Самое страшное, что если мужчины после первых сражений спускаются на землю, то женщинам страх не ведом. Обманут ли они в этот раз смерть или нет – он узнает уже через несколько дней. Развернувшись он зашагал к следующим казармам, чтобы до отхода поездов и автоколонн, успеть посмотреть на всех в этой военной части.
*****
Невский медленно курил какую-то дрянную сигарету в надежде, что она перебьет мерзость от осознания происходящего. Уже два года они перемалывают людей и технику в этом бессмысленном с военной точки зрения конфликте. Цель победить противника даже не ставится, иначе он бы уже давно стоял у Ла-Манша и попивал его любимый коктейль – холодную арктической температуры водку в стакане.
– Скоты, – думал генерал. – Я найду способ, как с вами расквитаться.
Паршивости настроению добавляла последняя новость: его вызывали в столицу на переговоры с Пророком. Где они с этим Сыном были раньше? Разве что-то поменялось, из-за чего настало время им вмешаться? В самом начале балтийской войны Пророк вроде бы вынудила стороны договорится не применять ядерное оружие, но генерал и без доклада из министерства экономики знал, что это просто выгодно обеим сторонам и высшее вмешательство здесь не при чем.
Как же он был зол! Нужно будет успокоится по пути в столицу СВФ. Президент Левин очень просил его быть на этой встрече. За последние два года его соратник, с которым они восстанавливали страну изменился. Мессианские идеи если и не оставили его, то теперь были значительно более витиеватыми, чем раньше. Все эти годы Андрей Левин просто хотел, чтобы в Европе увидели насколько его фигура значима для стабильности и процветания всего человечества и что его мнение и его взгляд на развитие мира должен являться определяющим. Последние два разговора с генералом показали, что сейчас Левину достаточно занять место рядом с Сыном в строительстве нового миропорядка. «По-настоящему нового» – говорил Андрей Левин своему другу. С этим мнением генерал не был согласен, как знаток темных глубин человеческого существа, которые обнажаются на войне, потому что у человека больше нет сил сдерживать зло внутри себя. И никакие уговоры, высокие идеологии, пафосные речи и социальные политики не способны удержать эту первобытную ярость под контролем. Она вырвется и сметет все на своем пути, пока её носителя не застрелят, как бешенную собаку. В мирное время возможен точечный отстрел таких прорывов, тогда как в военное время волна нарастает слишком быстро. Патриарх Геронт говорил Невскому, что он слишком мрачно смотрит на людей, в которых есть светлое и доброе. Генерал не собирался переубеждать старца, потому что не ему в его рясе разгребать последствия очередных волнений. Даже если эти переговоры закончатся успехом, и они закроют балтийский фронт, то настанет время внутренних угроз. Кто готов сказать, что он ошибся? Левин, Геронт, ещё кто-нибудь? Нет, даже про себя он не был уверен. А люди знают, чувствуют, что их в очередной раз использовали, отправив их сыновей и дочерей гнить в земле или испарятся в огне термобластовых ракет.
От мрачных размышлений загудел шрам на руке, который он получил в этой «доблестной» военной кампании. Невский закатал рукав военной зеленной куртки. Через все предплечье шел свежая зарубцевавшаяся рана (так Невский называл все шрамы активной военной кампании). У него были и другие, которые украшали тело, но этот шрам был первый, который он получил не в сражении или другой потенциальной опасности на поле боя.
Почти в самом начале этой войны, он получил донесение о потерях на южном направлении. И надо было его глазу и памяти зацепится за номер подразделения, указанного в этом отчете. Женская бригада – как он вообще это запомнил? Этот отряд был полностью уничтожен, за исключением одного бойца… одной девушки. Он решил тут же навестить её. Кто-то сказал бы, что это хороший пиар ход, показывающий насколько генерал дорожит каждым солдатом, но в случае с Невским это было лишним, так как об его отношении к солдатам знали уже очень давно. Генерал просто хотел взглянуть ей в лицо.
В полевом госпитале, где пытались стабилизировать состояние тяжелораненной девушки, он наблюдал, как врачи борются за её жизнь. Хирург бросил взгляд на стоявшего в стороне Невского и дал ему понять, что девушка не проживет и 5 минут. Ожоги, кровопотеря, раздробленные ребра, гарь в легких – непонятно было как в ней еще держится жизнь. Невский взял её жетон со столика, куда его положили врачи. Не глядя он протянул его своему помощнику и тот тут же узнал имя солдата.
– … Марина… – сейчас в памяти генерала осталось только имя.
Невский подошел к лежащей на столе девушке, а точнее к тому, что от неё оставила война. Агония когтями утаскивала её на тот свет.
– Марина… – попытался достучаться до её затухающего сознания генерал, протянув руку к плечу умирающей.
В этот момент последняя вспышка ярости от боевых стимуляторов, химические соединения которых всё еще циркулировали по венам, вспыхнула на её лице, и она, схватив скальпель, воткнула его в руку генерала. По её налитому кровью исступленному взгляду было понятно, что она хочет убить любого врага в поле своего зрения. Генералу даже показалось, что ей это удастся до того, как персонал госпиталя успеет остановить её. Спустя время он не мог ответить на вопрос почему его армейские рефлексы не сработали, чтобы избежать или минимизировать ущерб от этого предсмертного выпада. Закрывая глаза, он всё ещё видел обезумевшее лицо умирающей девушки, которая уже с того света пытается забрать противника с собой. Он и раньше закрывал глаза умирающих бойцов, но сейчас всё по-другому. Может причина была в том, что стал стареть и размяк?
Через полчаса после этого инцидента полковой священник перед остальными солдатами этого подразделения произнес речь, что души их погибших соратников сейчас в Царстве Небесном. Генерал не особо был сведущ в христианском вероучении, но как умирающий человек с ненавистью в сердце может преспокойно попасть в Царство Небесное? Можно все списать на законы войны, которые никогда не меняются, а сейчас становятся еще более жестокими, потому что бессмысленность происходящего все сложнее скрывать от участников этих масштабных вооруженных конфликтов. Естественно, это не означает, что боги войны перестанут принимать человеческие жертвоприношения. Простые люди просто испытывают еще больше внутренних терзаний, потому что анестезии из оправданий все меньше в их жизни. Даже «опиум для народа» не справляется с этим. В этой фразе генерал никогда не видел ничего предосудительного, так как в опиум для него был всего лишь обезболивающим. Вера, если помогает унять страдания человека имеет право на существование, но что делать, когда она перестает справляться? Вера утратила свою силу или человеческой боли стало слишком много, так что общество не успевает её перерабатывать?
Тут генерал убедился насколько он уже стар, раз его все чаще посещают подобного рода размышления. Писать мемуары и нянчить внуков – вот к чему он должен готовиться. И он уже почти готов отправиться на покой, но только после того как в последний раз зачистит от политических придурков свою страну, чтобы хотя лет 10-15 пожить в покое. Больше ему и не нужно. Внутренний голос подсказывал, что без борьбы он сгорит за несколько лет, превратившись в дряхлеющего старика.
– Генерал, сверхзвуковой борт ожидает вас на первой взлетной площадке, – доложил вошедший лейтенант.
Генерал обернулся и посмотрел на женщину, которая теперь являлась его помощником, так как прошлого помощника перевели на передовую.
– Кате она бы понравилась – слишком смазливая, – подумал генерал про реакцию своей жены.
Он кивнул девушке в армейской форме. Через несколько минут он уже мчался в столицу на важную встречу с Пророком Всевышнего.
*****
Пророк сидела в гостевых покоях алмазного дворца. Она прилетела несколько раньше, чем рассчитывал президент Андрей Левин, для того чтобы прочувствовать атмосферу этого места и людей, к которым она обратит свою проповедь об Отце и Сыне – просто речь о свете и благе, к которому призван каждый человек. Стены покоев были слишком светлыми, хотя узоры, которые ненавязчиво проступали на них показались Пророку красивыми. В общем и целом своды дворца и инженерные решения при строительстве этого «летающего замка» впечатляли. Левин уже заверил, что пошлет своих специалистов для строительства дворцового комплекса на вершине города Утренней Зари. Сын убеждал их, что Ему это не нужно, но каждый из прежних властителей мира, время которых безвозвратно уходит, хотел занять место рядом с ним и пытался заслужить это привычными способами. Они до сих пор не понимают, что только одно имеет значение – если они приведут свои народы к ногам Спасителя мира. Но они опоздали – их люди уже почти все говорят и принимают Сына, только народы Северо-Восточной Федерации сомневаются. Андрей Левин сообщил, что готов исправить это и выступит перед людьми с декларацией о необходимости признать Сына Богом и Спасителем мира. Левин думает, что сможет убедить их принять Его – наивный глупец. Даже она, Пророк Всевышнего, не способна повлиять на такое огромное количество людей, особенно, после того, как Сын попросил её не ломать их сознание и волю, после чего остаются только щепки от человеческой души. Но она не могла терпеть, когда они начинали долго раздумывать и сопротивляться призыву. Она же хочет им только блага, чтобы больше в мире не происходило даже подобия пережитого её родной страной. Она уже не ощущала никакой привязанности к тому или иному клочку земли, но хотела, чтобы все люди последовали за Сыном. Это единственный путь для них. Она немного боялась того, что её силы закончатся раньше, чем это станет возможным. Этим она объясняла свою необузданную ревность в обращении людей.
Пророк еще раз обвела взглядом просторную комнату. За ней явно следили. Возможно, от неё ждут похожего на её действия в Южно-Африканской унитарии и Йоханнесбурге, но она здесь за другим. Сын попросил её в последних раз воздействовать на людей – на небольшую группу людей. После этого граждане СВФ с радостью откроют свои сердца божественному свету Отца. Она не могла понять: почему для Сына так важно обратить это малочисленный народ к себе. Она столько слышала про их упрямство, которым они так и не научились пользоваться, как сильной чертой национального характера. Где нужно они забывают про него, а когда не нужно – они включают его на полную, чтобы уничтожить свою жизнь, которую потом будут десятилетиями восстанавливать. А про их неспособность к самоорганизации и говорить нечего.
– Так хочет Отец! Для него это важно! – закончил обсуждении её миссии Сын перед тем, как она отправилась на север.
Тогда Пророку показалось, что причиной является какая-то давняя обида, но разве Отец может обижаться? К тому же расплачиваться за обиду дарованием света и счастья – очень странно. Тогда она согласилась, но сейчас, в ожидании обращения народа, она снова стала задумываться над происходящим.
– Он снова проверяет мою веру, – повторяла про себя Пророк.
В покои постучались и после паузы в комнату вошла группа людей во главе с президентом Андреем Левином, который явно пребывал в приподнятом расположении духа. Пророк развернулась к советнику, и он застыл под взглядом её янтарных глаз. Красота этой ближайшей соратницы Сына поражала правильными аристократическими чертами лица: бледная кожа и высокие скулы; утонченные дуги бровей под высоким лбом; тонкие, но яркие губы. Он давно видел её фотографии и записи, где она скромно присутствовала на встречах делегаций. А потом впервые увидел её вживую на первом этапе мирных переговоров во время Балтийского конфликта. Казалось, что она становится всё прекраснее. Он даже пару раз допустил мысль о том, чтобы покорить эту девушку, но при личной встрече такие крамольные и кощунственные размышления трусливо прятались по углам сознания. Сильная женщина вызывала восхищение у президента при условии, что она – сильная и что она – женщина. Это одна из немногих оставшихся вещей роднившего его с генералом Невским. Но в случае со Светлейшей её сила и женственность была каких-то сминающих масштабов, так что рядом с ней он переставал чувствовать свою маскулинность. Левин краем глаза наблюдал за своим другом, но тот видел в святой гостье что-то другое, как будто изучал её на предмет соперничества и противостояния, пытаясь понять, как столь ярко выраженная сила может сочетаться с такой красотой. Главное, чтобы Невский ничего не испортил. После последней войны он совсем перестал контролировать себя и говорил слишком прямо, не задумываясь о последствиях. Раньше ему хватало благоразумия молчать и Левин всё же надеялся, что и сейчас его друг не опозорит страну перед вестницей Сына.
Пророк читала Левина, как открытую книгу: его воодушевление и тревоги были слишком очевидны. Он почему-то решил, что Сын приблизит его к себе больше остальных и всё потому, что он так и не отказался от властолюбивых желаний. Сын ему об этом скажет, и она с удовольствием посмотрит, как советник воспримет такое развитие своей личности. Светлейшая подошла к нему. Она была выше президента и его ботинки с увеличенным каблуком усугубляли положение. Но Левин не был президентом СВФ, если не знал, что рост ничего не значит в деле восхождения на вершину мира. Несмотря на внутреннее и внешнее превосходство, на спокойном и невозмутимом лице Пророка читалось только благорасположение к собравшимся в этой комнате. Она по очереди поприветствовала патриарха Геронта, генерала Константина Невского, министра экономики Савватия Голубинского и даже пара пресс-секретарей и адъютантов удостоились её внимания, что заставило священный трепет прокатиться мурашками по их телу. Больше всего любопытства она заметила во взгляде генерала, хотя тот пытался скрыть его за дежурной сдержанной улыбкой.
– Всё готово? – спросила она.
– Да, Светлейшая, – ответил Левин. – По просьбе Сына мы собрали элиту нашего общества. Они почли за честь предстать перед Вами.
– Сын будет очень рад узнать об этом, – сдержанно похвалила президента Пророк. – Вы же проводите меня?
– Конечно, Светлейшая.
Левин пригласил Пророка проследовать за ним по светлым коридорам «Алмазного дворца», которые украшали портреты выдающихся деятелей Федерации и исторические полотна ключевых событий из истории народа. Он держался уверенно и без заискивания, так как понимал, что такой женщине, даже если бы и не была пророком, подобное поведение не понравится. Он возглавляет СВФ, и она должна видеть почему. Генерал и патриарх шли позади.
– Ну что Геронт, теперь она будет его главным другом и советником, – немного язвительно произнёс Невский.
– Константин Александрович, это сейчас не важно, – ответил старец.
– Да? Я думал, что для Вас это самое важное, – искренне удивился генерал.
– Да, было важно, – столь же искренне ответил Геронт. – Но теперь я хочу посмотреть, сможет ли она обратить сердца нашего народа к Богу.
– Значит, Вы решили, что они действительно те, за кого себя выдают?
– Вот сейчас и посмотрим.
– Согласен, но я ставлю на наше несгибаемое монолитное упрямство.
– В любой человеческой монолитности есть своя трещина, – заметил Геронт. – И сейчас мы увидим нашу.
– Она бы лучше проехалась по глубинке, исцеляя и утешая изувечнных этой дурацкой войной. А люди разнесут это по всей стране, – недовольно произнес Невский.
– Если бы они были простыми праведниками, то я согласился бы с Вами. Таких юродивых в нашем народят любят. Но тут стоит вопрос о божественном статусе, – последние слова патриарх произнес, как можно тише.
– И что же наша могущественная гостья должна совершить ради признания этого статуса нашими людьми?
– Боюсь я не готов в стенах этого дворца заявить о таком.
– За долгие годы нашего знакомства Вы наконец-то меня заинтересовали Ваше Святейшество.
– Как приятно, что в эти последние минуты, когда я могу носить этот титул, Вы ко мне так обращаетесь, – Геронт улыбнулся, но его густая борода скрыла широту выражения эмоций.
– Последние минуты? – переспросил Невский.
– Вас это удивляет? Если Бог среди нас, то тогда зачем посредники.
– Только, если Он – Бог, – практически беззвучно выразил свои сомнения генерал, по обычаю предполагая худший вариант развития событий.
– Скоро мы все увидим сами, – успокаивающе произнес патриарх.
Все вместе они остановились перед широкими резными дверьми из светлого дерева, которые вели в главный зал собраний Алмазного дворца. Несмотря на свой идеальный вид, Пророк все же поправила свои черные длинные волосы.
– Вы все должны остаться здесь! – мягко сказала она.
Эти слова одновременно звучали как приказ и как просьба. Андрей Левин непонимающе озирался по сторонам.
– Да… но я так хочу услышать вашу речь!
– Вы услышите, но для этого вы должны остаться здесь, – благосклонно ответила Пророк.
– Неужели я не достоин личного участия в этой встрече? – Левин уже идеально владел необходимой риторикой, но ещё не знал, что на Пророка все это не действует.
– Господин президент, прошу Вас остаться здесь со своими подчиненными… и друзьями, – произнесла она и мельком взглянула на генерала.
Невский заметил это и немного выдвинулся вперед. Пророк полностью развернулась к нему, чтобы открыто встретить его вопросы. Этот вызов понравился Невскому, и он уже более уверенно приблизился к ней.
– Светлейшая, я пойду с вами, чтобы собравшиеся чувствовали себя более расслабленно, – твердо произнес генерал.
– Расслабленно в присутствии возвратившегося с войны генерала, о котором все знают, что он готов расстрелять их за предательство родины? – после этих слов огоньки заискрились в янтарных глазах Пророка.
