Марк Корнилов
Город Утренней Зари. Плач Пророка

С глухим звоном прилетев в руку своей новой хозяйки, он тут же почувствовал её душу, исполосованную множеством шрамов. Таких глубоких он не видел раньше. Один шрам был уродливее другого, но их узоры были хорошо знакомы древней реликвии – только неумное использование ангельской энергии способно оставлять в человеческом сердце подобные борозды. Некоторые уже накладывались друг на друга. Эта девушка безумна в своей ревности и не дает своей душе хотя немного восстановиться. За сплетением нескольких шрамов от внеочередных чудес, посох заметил еще одну крошечную, но глубокую сеточку шрамов, которая была как будто спрятана узором своих более поздних собратьев. После того, как Пророк открыла себя посоху, от взора самоубийственной реликвии эту рану не возможно было скрыть. Зарубцевавшиеся шрамы были уродливы, но нанесены с таким изяществом. На такое способен только человек. Маленькой девочке кто-то пронзил сердце? Судя по углу удара – это сделали родные. Родители? Конечно же, причем вдвоем. Даже бездушной реликвии стало скучно. Новая хозяйка пыталась скрыть эти шрамы за новыми рытвинами, которые наносила себе слишком ревностно пропуская через себя силу Отца. В памяти проклятого артефакта запечатлелись подобные случаи у двух предыдущих владельцев, но так истово, как Пророк, это не делал никто. Посох продолжал ощупывать душу Пророка и удивлялся насколько та легко пускает его в свою душу, учитывая, что она находится на пороге смерти. Она надеется, что он её исцелит? Но вместо этого он утянет её в бездну – самая быстрая жертва за время его долгого существования.

– Что ж пора умирать, моя новая хозяйка, – могло прозвучать в посохе, если он был человеком, а не просто отголоском его страданий.

Посох сделал тонкий, подобный следу бритвы, надрез в пророческой душе и кровь заструилась по её стенкам. Пусть почувствует силу, но явно не достаточную для исцеления раны. Как только отчаяние охватит её, то тогда он поглотит эту девушку без остатка. Она не сможет сопротивляться. Следуя за вереницей шрамов, посох заглянул в ещё один закуток души, а затем в ещё один и тут перед открылось то, что заставило его затрепетать. Перед ним открылась вся глубина и сила души этой внешне хрупкой девушки. Чтобы поглотить такой колоссальный объем потребуются годы, а может быть и десятки лет. Он не успеет это сделать до того, как душа отойдет в мир иной. Артефакт мог бы прийти в ступор, но для сухой проклятой палки это лишнее. Он просто начал делать ещё порезы, через которые тут же начинали сочиться внутренние резервы души. Порезы от воздействия древней реликвии не затягивались и потому только вопрос времени, когда душа начнёт ослабевать. В этом случае, он со своей новой хозяйкой надолго, чтобы в конце концов забрать своё по праву. Самое страшное для его жертвы, что всё это она перенесет с собой вечность. Обычно получаемая сила опьяняла носителей и они стремились менять мир, людей, подчинять природу, забывая о себе. Посох, унаследовавший жестокость Отца, на последней стадии показывал человеку его внутреннее состояние, что повергало в отчаяние, под леденящие стоны которого реликвия и сопровождала свою жертву в бездну. Прогулка с пророческой душой обещает стать грандиозным событием.

Посох не рассуждал, только стремился. Порез и ещё один. В этот момент он заметил, что в душе появляются новые ранки, подобные тем, которые делает артефакт. Пророк сама повторяла действия реликвии. Её тяжелое хриплое дыхание пришло в норму и подскальная ниша вновь погрузилась в густую тишину, как будто ничего здесь и не происходило. Посох резонировал, подчеркивая своё значение в жизни нового владельца. Если она стала учиться тому, как получать силы из своей души, то не выкинет ли она никчёмную деревяшку? Нет, он ей нужен, чтобы как буфер смягчать потоки энергии Отца, который так и не научился взаимодействовать с человеком, изливая свою силу в соответствии с потенциалом носителя. В посохе прокатилась далёкое эхо Отца: посмотрите на меня – я до сих пор светоносный ангел, готовый затмить своим светом сами небеса. На это в структуре артефакта откликнулось ворчание души Варэля Габая и недовольная реликвия, хоть и недовольно, но продолжила своё дело.

Шли минуты, уже четверть часа, но посох не чувствовал, что душа его новой хозяйки слабеет, хотя кровь души продолжала сочиться, наполняя её силой. Пророк уже давно исцелила свои раны и подвернутую ногу. Она сделала это впервые без силы Отца. Да, для этого требуется время, но всё же – она сделала это сама. Пророк сидела рядом с телом львицы и гладила её шкуру, пытаясь на остывающей шерсти начертать какие-нибудь узоры. По движению зрачков и дыханию, посох почувствовал, что она до сих пор внимательно следит за тем, что происходи внутри неё, чтобы разобраться в источнике её силы. Что делало душу Пророка такой полнокровной? Сила любви? Самопожертвования? Отец вновь использовал инерцию человеческих способностей и качеств в своих целях, но никогда ещё это не было так продуктивно. Кусок дерева не мог полноценно и осознанно восхищаться своим творцом, и просто делал то, к чему призван.

Пророк действительно поняла, что происходит в глубине сердца и теперь копила силы, чтобы вернуться в город. Возможно, транспорт ещё функционирует. В любом случае, энергии щитов не хватит на обратную дорогу, учитывая внезапные всплески солнечной активности. К тому же в этой нише ей уже стало нравится, и она хотела еще немного побыть здесь. Может быть даже воскресить убитую львицу? Она же просто следовала инстинкту и ни в чём не виновата. Пророк похлопала мёртвого зверя по морде.

– Тебе почти удалось, – тихо произнесла она, но эхо разнесло эти слова за пределы ниши в ущелье.

Вокруг было так спокойно, что она слышала свои пульсирующие вены и даже гудение артефакта, всё еще ожидавшего финального решения о своей участи.

– Не волнуйся, я возьму тебя с собой. Уничтожить тебя я всегда успею, – с этими словами она поднялась, опираясь на сухой посох, который по ощущениям не уступал в монолитности окружающим скалам.

Она сделал несколько шагов в сторону выхода и остановилась, так как не могла оставить львицу. Нужно забрать её шкуру с собой на память об этой встрече.

– Попробуй разорвать плоть, – пронеслось у Пророка в голове.

Хотя посох не был личностью, но был в состоянии генерировать мысли у разумных существ в соответствии с волей Отца. Пророк поморщилась.

– Она будет напоминать тебе и о твоей слабости, и о твоей силе, чтобы бы ты была осторожна, как тебе и говорил Сын.

Она протянула руку. Раздался треск лопнувшей шкуры. Это оказалось легче, чем она могла себе представить, хотя возможно это только кажется после того, как посох научил её активировать резервы. В отличии от силы Отца, Пророк теперь могла контролировать потоки энергии практически не напрягаясь. Ошметки плоти зверя с хлюпающим звуком отделись от шкуры.

– С людьми будет ещё проще… – пронеслось где-то далеко в уголках сознания. – … если они восстанут против воли Сына.

Пророк снова посмотрела на посох. Неужели эта палка ни во что её не ставит, пытаясь так грубо внушить посторонние её уму мысли? В одном Пророк ошибалась, посох не внушал, а лишь искал отклик в той области души, которую он будет украшать новыми шрамами во имя его.

Она взвалила шкуру себе на плечи. Несмотря на тяжесть ноши, Пророк уверенно отправилась в обратный путь. Подъёма по руслу в ущелье она не заметила, но когда подошла с почти вертикальному склону, на вершине которого она оставила свое воздушное судно, то поняла, что обычным способом ей не подняться. Стукнув посохом о скалу, она заставила воздушные потоки окутать её и поднять наверх. Наверное, со стороны этот первый полет, выглядел неказистым, но над этим она еще поработает. Главное помнить слова Отца: ничего не делать напоказ, только ради пользы людей и во славу Сына.

Мерцающее поле защитного генератора транспорта еще работало. Она положила шкуру львицы на соседнее кресло пилота, на котором она тут же оставила кровавые подтеки. Это было не важно, так как Пророк и сама оставляла следы запекшейся и свалявшейся крови к чему бы не притрагивалась внутри кабины.

Она впервые после ущелья осмотрела себя: от голубого костюма не осталось и следа, волосы слипнувшееся от песка и крови. Но даже изодранная одежда, и спутанные волосы на ней смотрелись женственно и изящно. Как ей такое удавалось могло стать величайшей загадкой для будущих поколений, если они смогут жить на выжженной Солнцем Земле.

Датчики показывали, что защитное поле отключиться через пятьдесят две минуты и сорок семь секунд. До заката было ещё достаточно далеко. Солнце удачно выбрало время года, когда может, как можно дольше поливать своим богопротивным огнем поверхность планеты. Пророк подумала, что это даже хорошо, так как остальной путь она преодолеет сама, долетев до города по воздуху. Накопленной силы в душе должно хватить, да и посох дополнит недостающее, если хочет остаться с ней. Двигатели взревели и транспорт, доживая свои последние часы, направился в город Утренней Зари.

Автопилот позволил Пророку расслабиться и ещё раз спокойно поразмыслить над случившимся. В своих покоях она еще помедитирует на эту тему, но мерный гул моторов и однообразный пейзаж способствовали рефлексии. Почему Отец создал такую реликвию, которая не может просто давать силы, а вынуждена резать душу? Научить жертвенной любви своего носителя? Но она сама идет тем же путем! Шрамы на стенках её души говорят сами за себя. Посох делает это аккуратно, но зачем? Если бы она так хорошо не знали боли от разрыва души, то не заметила бы, что посох нанес ей еще несколько ран. Неужели ради того, чтобы она не так сильно травмировала свою душу? Вполне возможно. В любом случае, она еще понаблюдает за тем на что в действительности способен этот новообретенный артефакт.

Через час с небольшим она уже увидела город, который все еще мучился в закатных лучах Солнца. При наступлении ночи город оживет и вспышки строительных работ на реакторных площадках будут хорошо видны, хотя они ведутся круглосуточно, благодаря портативным защитным полям и костюмам, которые позволяют рабочим продержаться дольше недели на рабочем месте.

Красный мигающий сигнал на сенсорной панели уже несколько минут сообщал о скором отключении генератора транспорта. Без него он перегреется в считанные минуты и упадет в на землю. Пророк посадила воздушное судно и вышла из него не дожидаясь отключения бортовых систем. Взвалив свернутую шкуры львицы на плечи он опираясь на посох пошла в сторону города. Каждый её шаг становился все быстрее, а затем ноги оторвались от земли, и она набирая высоту поднялась над равниной. Несмотря на увлеченность процессом, Пророк контролировала скорость полета, чтобы не задеть высотные здания, которые становились все ближе. Ветер приятно трепал её волосы, сбивая с них остатки сражения в ущелье. С высоты она хорошо видела кольцевую структуру города Утренней Зари. И если верхнее и среднее кольцо мегаполиса представляли собой идеальные окружности, но внешнее кольцо больше было похоже на опухоль, которая прибилась к городу в надежде выжить во время катастрофы. Сын сказал, что люди внизу тоже обратятся к нему, и она поверила словам Спасителя мира. При этом сейчас, пролетая на районам этого громадного нижнего кольца, она чувствовала насколько это будет сложно воплотить в реальность. Сын все больше будет дарить людям свет Отца, пропуская его через себя, делая это не так резко, как это выходит у неё. Но несмотря на то, что люди всей планеты соберутся здесь, их все равно слишком много для того, чтобы всех их погрузить в божественную благодать. Их обращение к Сыну без внешнего воздействия казалось ей невозможным. К словам проповеди они точно останутся глухи, а сломить у всех них волю, даже у неё, если бы это и разрешил Отец, не получится. И посох здесь не поможет. Пророк с грустью смотрела вниз. Почему они не хотят просто обратиться к Сыну? Он уже столько сделал для них. А сколько сделала она! А им лишь бы исправляли их ошибки и избавляли от трудностей. Неблагодарные! Почему же Отец все же запрещает ей надавить на них. В конечном счете, они будут ему благодарны. Но ему нужно добровольное обращение, потому что по Его словам “любовь чужда насилию”. И вот сейчас нужно будет опять принести в жертву часть своей души, чтобы дать им время для размышлений.

Среднее кольцо города было почти в десять раз меньше внешнего, и Пророк пролетела его гораздо быстрее. Она приземлились на все той же недостроенной площадке, на которой её встретил Сын. Она была так рада видеть его, что тут же уронила шкуру рядом на бетонный пол. Сын подбежал к ней и стал быстро осматривать её. Но под запекшейся кровью не было не единого шрама, даже царапины исчезли с тела Пророка под воздействием целительной силы. Сейчас она заметила, что разодранная зверем одежда еле-еле прикрывает наготу её изящного тела. Но Сын явно не замечал этого, обеспокоенно ища следы увечий.

– Я почувствовал, что ты испугалась, – заметил Он.

– Немного, – ответила Пророк, покосившись на шкуру хищника у своих ног.

– Она напала на тебя? – с недоверием спросил Сын.

– Попыталась.

– Но зачем тебе её шкура?

– Буду носить в воспоминание выигранной битвы и того…

Сын крепко обнял её.

– Я прошу тебя, больше так не рискуй. Никогда.

Её сердце забилось гораздо быстрее, чем при битве с хищником в злосчастном ущелье.

– Ты же хорошо знаешь, что только мы вдвоем можем спасти человечество и привести всех к Отцу. Один я не справлюсь. Только ты одна знаешь, как мне тяжело. Моя человеческая душа еще не готова к этому подвигу и только ты помогаешь мне нести его, понимая насколько это тяжело.

Она кивнула, продолжая смотреть в бездну голубых глаз.

– Тебе надо отдохнуть в моих покоях, чтобы тебя никто не беспокоил.

– Но мне нужно создать защитный купол на городом!

– Мэри, ты должна отдохнуть, я чувствую, как измождена твоя душа. Я волнуюсь за тебя. Пару дней город еще потерпит. Пойдем я провожу тебя.

Они направились в покои. Отец расчищал их путь, чтобы случайные глаза не увидели Пророк в таком виде. После того, как она приняла душ, она вышла обратно в покои в халате. Её тело отвыкло от такого расслабленного времяпровождения. Сын сидел на углу кровати и снова сосредоточенно просматривал сводки работ в городе. Пророк кротко села рядом, так как подобная обстановка была для неё невероятно чуждой.

– Сколько еще время до запуска генераторов? – спросила она, хотя приблизительно знала дату окончания проекта.

– Верхний и Средний город запустим через 16 дней, – ответил Сын, медленно почесывая черную короткую бороду. – Но Нижний город будем подключать по мере готовности районов, пока полностью не покроем признанный департаментом градостроения сектор города. Остальное будет уничтожено Солнцем.

– Всем хватит места в городе?

– Конечно.

– А если доберутся другие народы?

– У них был шанс, но теперь это невозможно.

Пророк села, пожав ноги под себя.

– Но если все-таки доберутся – подумала она.

– Думаю в Нижнем городе освободится место после того, как люди начнут переселяться наверх в Средний город.

– Для этого им нужно признать тебя Богом, а они медлят.

– Я буду посещать их и показывать от чего они отказываются. К тому же защитные экраны в Нижнем городе более низкого качества и это тоже поспособствует пересмотру их мировоззрения.

– Но они же должны обратиться добровольно?

После этих слов Сын оторвался от планшета и посмотрел на Пророка с непониманием того, как она может ставить под вопрос его решения. В конце он все же улыбнулся.

– Мы же не знали, что ресурсов не хватит на весь город… – он внимательно смотрел в глаза Пророка. – Я составлю особую систему проверки на получения вида на жительство в Среднем городе, которая исключит возможность меркантильной перемены мировоззрения. Ты согласна?

– Да, конечно.

– Хорошо, отдыхай Мэри. Набирайся сил, нам еще много нужно будет сделать вместе, – он поднялся с кровати и пошел в другую небольшую комнату, которая напоминала ему про каморку в мастерской Цезарио, что доставляло тонкое удовольствие от присутствия скромности и аскетичности в его жизни.

– А ты?

– Я еще поработаю, – закрывая за собой дверь ответил Сын.

Пророк легла на кровати и тут же уснула, провалившись в забытье. Она не ощущала, как кровь в глубине её души продолжает сочиться, наполняя её силой.

Все это время Отец наблюдал за ними. Во время этих бесед Пророк настолько была поглощена лицезрением Сына, что не замечала Отца, и он мог расслабиться и внимательнее изучать происходящее между его детьми. Он покружил вокруг спящей девушки. Температура её тела и частота дыхания, которые отличались на сотые проценты от обычных, сообщили ему необходимую информацию о том насколько быстро она сможет накопить силы для создания барьера на центральной частью города. А Сын! Как же он скрыл за завесой обеспокоенности о Мэри, понимания того, что Пророку нужно еще по крайней мере несколько дней, чтобы сделать то, что задумано. Ему для этого не нужно было подсчетов, а просто какое-то наитие. Хоть и вздорная человеческая черта, но пока работает в нужном направлении. Главное, что уже совершенно очевидно: для Сына важнее цель, чем состояние Пророка. Отец рассказал ему: куда и зачем отправилась Мэри Стоун и в чем сила посоха и что он будет делать с её душой. Не один мускул не дрогнул на лице Сына, когда он узнал об этом.

– Великая цена за великую силу… Ради спасения человечества и моего восхождения, – произнес тогда Сын, но то, что он поставил свою заветную мечту на последнее место не способно было запутать Отца. – Я никогда не забуду её самопожертвования.

– Может быть, её любви? – уточнил Отец.

– Самопожертвования, – повторил Сын.

Сейчас Отец вспоминал этот разговор и ему было достаточно того, что Сын, по воздействием юношеского максимализма, мчится вперед к статусу Бога на земле. Но если он его не достигнет до того момента, как в нем начнутся процессы переосмысления прожитой жизни? Тогда он, возможно, заменит слово самопожертвование на любовь, только вот душа Мэри Стоун к этому моменту будет уже окончательно изуродована посохом и неспособна даже малую толики эмпатии. А может быть они и оба станут совершенно другими. Такие моменты для Отца до сих пор не были подвластны, несмотря на всю его силу, опыт и знания человеческой истории – такое происходило впервые. Это доставляло ему некоторое неудобство, но раз небеса позволяют этому совершаться, нужно использовать каждый мгновение, чтобы завершить начатое тысячелетия назад.

Посох стоял, прислоненный к спинке кровати. Древняя реликвия, могущественный артефакт, проводник силы, источник древних знаний! Отец ухмыльнулся внутри себя, вспоминая, как люди называли эту корявую, сухую палку. И её создателем они считали его – сына Утренней Зари. Он бы все отдал за это, но даже самый могущественный ангел не может создать ничего в этом или ином мире, только воспроизвести то, что уже видел. А эту палку создал человек, повесившись на ней, а затем другой безумец, решивший, что сможет с помощью неё контролировать энергию Отца. Почему посох стал почти одушевленным предметом – даже для Отца оставалось загадкой. Что смог вложить в эту ветку хрипящие в агонии люди? Отчаяние от потерянной власти над миром, которыми была охвачены их души при жизни? Отцу показалось, что посох, почувствовав родственное, узнал вдохновителя своих создателей, что подтвердил небольшим скрипом своих ссохшихся древесных волокон. Ему стала омерзительна эта немного изогнутая палка, как будто в ней он видел себя. Всего лишь орудие и средство. Бешенство охватило ангельское существо Отца, но он во время удержал в себе нарастающий припадок. Обычно он отправлялся в свой мир и пытался сокрушить его, до тех пор, пока не иссякнет его гнев и не закончатся силы.

Пророк немного повернулась во сне. Еще чуть-чуть и она бы проснулась. Дети не должны видеть его настоящее лицо и эмоции. По крайней мере, до того момента, как им уже будет безразличен источник их силы и света, и когда процесс восхождения на вершину этого мира полностью поглотит их. Он еще раз посмотрел на Мэри Стоун. Она еще выглядела, как просто очень красивая представительница рода человеческого, а не Пророк Всевышнего, но скоро и это сотрется из её души.

Он приблизился к шкуре львицы, которая лежала в ванной. Странно, но она не смердит. Что произошло там Отцу было интересно только по причине внесения новых переменных в его подсчеты вероятности необходимых для него событий. Но пока он не видел ничего экстраординарного, кроме нападения хищника. Рябь на воде времени и не более того. Отец потянулся к шкуре, наблюдая за тем, позволят ли его оковы преподнести небольшой подарок. Он стал работать над шкурой львицы, чтобы она приобрела презентабельный вид и хорошо смотрелась на плечах Пророка. С новым костюмом, который Сын уже приказал сшить для неё – это будет смотреться потрясающе. Работа доставляла Отцу радость, потому что ему позволялось, что-то делать самому, а не руками людей. Да, он всего лишь повторил украшение одной эфиопской царицы середины третьего века до Р.Х., но получилось эффектно.

Пророк спала более полутора суток. Когда ближе к вечеру следующего дня она очнулась, то почувствовала огромный прилив сил. Вместе с тем, её обуревало желание приложить эти силы немедленно, прямо сейчас. Она заметила, что это желание исходит от посоха, который прекрасно понимал, что нужно маскировать раны в душе эйфорией совершаемых чудес. Так было с предыдущими владельцами, но Пророк вела себя несколько по-другому. С одной стороны, ей важен был результат, но не для того, чтобы потешить свое самолюбие. Этой внешне хрупкой девушке явно нравилось погружаться в ткань материи для поиска новых форм. Тело львицы она разорвала только потому, что хотела проверить свои силы в разуплотнении высшей формы организации материи. Пойдет ли она дальше, чтобы затронуть человеческую душу? Если бы посох обладал разумом, то ответил, что до этого момента он уже поглотит Пророка, переправив её на тот свет в самые непроницаемую для света бездну. Хотя возможно, посох повстречал новый вид гордыни, но разве кто-то может превзойти в этом того, кого они считают свои Отцом.

Она сбросила с себя покрывало, которым её заботливо укрыл Сын, когда принес ей новый костюм. Он отличался от все еще дорогого её сердцу нежно-голубого и розового фасона – белоснежный с черной рубашкой он манил её к себе, вися на дверце шкафа. Новое нижнее белье также аккуратно лежало на стуле. Она быстро привела себя в порядок и вышла из комнаты в обновленном блистательном образе. В приемной на диване лежала львиная шкура, в которой она без труда узнала своего неудачливого противника. Сын стоял рядом с диваном и немного ошарашенно посмотрел на Пророка.

– Э-э-э… – таких пауз от Сына Мэри не слышала никогда, так он всегда знал как, что и когда говорить. – Это от Отца… тебе… Мэри…

Он пригласил её оценить подарок. Пророк приблизилась и присев провела кончиками пальцев по шкуре. Отец много чего изменил в габаритах, в изгибах, которые она запомнила. Ей было очень приятно получить такой подарок от Бога. Маленький штрих, который для неё означал просто заботу.

– Она явно предназначена, чтобы носить её на плече, – произнес Сын, собираясь уже водрузить столь экстравагантную мантию на королеву города Утреней Зари.

В ответ Пророк покачала головой.

– Пусть полежит здесь. Гостям понравится. А мне нужно завершить начатое.

Сын понимающе опустил глаза. Теперь её час славы, а Он будет лишь зрителем этого сияющего момента. Но самым близким зрителем. Они вместе вышли из его покоев и направились в зал совета в верхней части дворца. Сын смиренно шел позади, даже не делая попыток завести разговор с Пророком о том, как она собирается создать барьер такого размера над городом. Он понимал, что это потребует от неё колоссальных затрат и что даже посох, при всей своей расхваленной глубиной времен силе, не помощник тут. Он просто символ начало нового этапа, как в жизни Пророка, так и в жизни города Утренней Зари. Сын это принимал, так как в этом и заключается её служение. Его же миссия привести людей к свету Отца, к признанию себя, как Бога – не на словах, а всем умом и сердцем, чувствами и движениями души.

Через обваливший вход, они попали в недостроенный зал совета, а точнее на огромную площадку, с которой был хорошо виден город, горящий множеством огней, и похожий на ночное небо. Пророк немного повернула голову, а Сын понимающе остановился. В центре зала она поставила посох перед собой без пафоса, хотя предыдущие хозяева любили втыкать посох в землю и бить им, угрожая упрямой стихии. Когда Пророк отпустила пальцы, то артефакт не упал с сухим звоном на каменный пол, а сохранил вертикальное положение, нарушая законы гравитации. Пророк знала, что стихия подчиниться ей и вопрос о цене, которую нужно заплатить за преждевременное вмешательство в ткань мироздания, её уже не интересовал.

Закрывая глаза, Пророк начала убеждать окружающую частицы и потоки материи, что они снова находятся в том неоформленном и пустом состоянии, что и на заре мироздания. Оставалось придать этому призыву масштабность, чтобы вселенная признала в хрупкой девушке отблески своего Творца. Для этого и нужен был посох, которой подключал все новые резервы души Пророка через тончайшие порезы. Сейчас она позволяла реликвии это делать, чтобы не отвлекаться на мобилизацию необходимых сил, сосредоточившись только на создании сферы, которая будет перенаправлять потоки солнечного ветра, не позволяя ему выжигать город.

Между Пророком и посохом, который уже во всю резонировал, внимая непонятным словам, которые срывались с её уст, возникло светящее поле, которое начало стремительно увеличиваться. Все новые раны на стенках души Пророка давали энергию для расширения купола. Она вошла в раж и светящаяся граница, подобно взрыву, пронеслась по Верхнему и Среднему городу, которые тут же оказались под защитным покровом божественной благодати (именно так это будет представлено во всех новостях). Распространение полупрозрачной сферы, представляющаяся взорам как сказочная вуаль, замерло на границах среднего кольца города Утренней Зари. Южная ночь делала этот купол особо отчетливым, что позволяло увидеть его всем жителям города, тогда как днем могли списать это на марево от раскаленного бетона и камня.

Сын восторженно смотрел за происходящим. Ему тоже было понятно, что именно сделала Пророк, но язык, на котором она обращалась к стихии был ему не знаком. Какие-то слова он слышал от Отца, где-то проскакивали знакомые нотки местных древних диалектов, но это было что-то новое. Потоки энергии немного трепали её черные волосы, как будто застревая в них, но Пророк, продолжая повторять странные слова, удерживала сферу, которая стремилась схлопнуться и исчезнуть. Ночное время создания этого барьера тоже было выбрано Пророком не случайно: барьер должен стабилизироваться в привычном ходе вещей этого мира, чтобы выдержать натиск прямых солнечных вспышек, которые обрушаться на город. Казалось, Пророк с нетерпением ждет рассвета, чтобы посмотреть, как отреагирует Солнце на эту новую фазу бунта человека.

Сыну больше нечего было делать на этой площадке. Теперь необходимо четко распорядиться выигранным временем: завершения и запуск реакторов и проповедь. Сейчас Пророк делает то, к чему она и призвана. Совершать грандиозные чудеса, подготавливающие почву для последующего обращения к Сыну. Спускаясь вниз, он размышлял над тем, что все еще не готов. Его тело, пропуская свет отца, не выдерживает. Он может лишь безболезненно созерцать этот свет в полумраке своих покоев, но озарять им людей без последствий для себя, до сих пор не получается. Он уже делает это мягко, наращивая цикличность волны, которая обволакивает людей, располагая их сердца без травмы и надрыва. Даже если он чувствует, что человек не принимает этот дар, он не давит на него. Добровольное принятие – самое важное! Теперь он не просто повторяет про себя эти слова Отца, но полностью разделяет их, делая их лейтмотивом своего служения. Люди полюбят его от всего своего сердца. Он остановился на полпути длинной винтовой лестницы. Внизу в зале, сотрудники и прислуга дворца восторженно обсуждали происходящее. Сын еле заметно улыбнулся, потому что, даже не сосредотачиваясь, почувствовал волну обожания, которая исходила от города Утренней Зари. Люди обращались к нему в своих молитвах, благодарениях и слезах радости. То, что это происходит всего лишь в этом городе ему было больше, чем достаточно, как и говорил ему Отец.