Марк Корнилов
Город Утренней Зари. Плач Пророка
– Тогда кто это все устроил? Сын? – требовательно спросил Невский, которому явно нужен был конкретный враг, что предаст его жизни новый импульс.
– Константин Александрович, если все было так просто! – Геронту было тяжело говорить, и он закашлял.
– Смерть и огонь – сейчас все просто старик. Если бы Сын не очаровал собой всех, то и признания не было бы. Так что это он устроил все это.
– Сын… хм… – Геронт вытер слюну, которая от кашля осталась в его бороде. – Он пока думает, что служит Богу и сам очень хочет стать им. Сын все принесет в жертву этой цели!
– Он уже принес в жертву слишком много, – заметил Невский.
– Но мы и так раньше убивали друг друга, не задумываясь, ради каких-то иллюзий нового мира. Вы тоже многих убили! – Геронт с теплотой посмотрел в глаза генералу.
– Что Вы хотите этим сказать? – холодно произнес Невский.
– Хм… мы уже забыли, что все едины, что мы одна большая семья и потому Сын это наше предельное выражение желания взойти на небо, но только на своих условиях, а не ждать, когда нам это разрешат, – ответил старец. – Генерал, если бы Вы видели в себе силы, которые позволяют вам попасть на небо, вы бы стали ждать?
Невский задумался, чтобы дать честный ответ Геронту.
– Я бы посоветовался с женой, – горько усмехнулся он.
– Интересно… но у него нет жены, – Геронт немного засмеялся.
– А Пророк?
– Девчонка с глубокой душой и раненным сердцем… Они оба считают, что смогут привести все человечество к счастью в свете Отца, но его свет – он другой, – Геронт поморщился.
– Ненастоящий? – спросил Невский.
– Настоящий, но не божественный, а значит конечный. Он наскучит нам также быстро, как и все в этой вселенной! – грустно ответил Геронт.
– И что теперь? – спросил Невский.
– Вы же сказали, что отправитесь в город Утренней Зари, – Геронт встал с койки, чтобы генерал тоже поднялся.
– Да, отправимся.
– Но с какой целью теперь вы поедете туда?
– Спасти моих людей!
– И вы сможете спокойно жить в том городе, зная, что Сын из себя представляет?
– А что такого? Ну хочет он быть богом – пусть будет. Не самый плохой вариант, – спокойно ответил Невский.
– А остальные забудут эту боль? – патриарх кивнул в сторону двери.
– Главное выжить… -
– Да? Вы же уничтожите город Утренней Зари, когда разочаруетесь в Сыне: в его силах, в его свете – во всем! Потому что он назвался Богом и должен этому соответствовать, а не размениваться на мелочи в виде подачки благодати и красивых слов. Даже новое общество, которое он построит в городе своего отца вас не устроит. И ты это знаешь!
– Я найду слова, чтобы убедить моих людей принять новую жизнь, а не горелую и радиоактивную смерть. Напоминаю и тебе старик, что нам не в первой терпеть.
– Возможно, ты убедишь себя, возможно ты убедишь людей, возможно ты убедишь Сына, но убедишь ли ты Пророка? Она почувствует малейшую угрозу царству своего владыки, – медленно произнес Геронт, поглаживая голову, которая начала болеть от воспоминаний о проповеди Пророка в алмазном дворце.
– Мы теперь закалены, она не сможет нас сломать. Нас слишком много! Так что и она смирится с нашим присутствием!
– Ты так легко рассуждаешь, потому что она не ломала твое сердце и волю! – Геронт указал своим костлявым пальцем на грудь генерала.
– Но ты же восстановился. Так что мы тоже сдюжим.
– Она не ломала меня, – признался Геронт.
– Но я же помню, как ты корчился в конвульсиях на коврах коридоров алмазного дворца?! – заинтересованно произнес генерал.
– Мой грех… тогда меня потрясло другое… моя вина… – старец снова сутулился под тяжестью воспоминаний.
Невский ждал пока Геронт снова соберется с силами и продолжит разговор. Давить на него сейчас было бесполезно. Он сам хочет рассказать об этом генералу, потому что он единственный кто поймет его в этой ситуации. Их действительно роднило понимание того, что власть – это ответственность.
– Моя вина… – Геронт очнулся и тяжело произнося каждое слово продолжил. – Она же пришла из-за их слабости. А их слабость – моя вина. Всех этих людей, собравшихся в зале Алмазного дворца. Я должен был помочь им победить свои немощи, свои пороки, свои грехи, а я считал, что им достаточно только предоставлять административные ресурсы, строить храмы и пожертвования наконец…
– А разве для людей их положения этого не достаточно?
– Пророк показала, что недостаточно! Но она пришла не показать, а покарать! Сразу и безапелляционно! – Геронт нахмурился. – Я должен был помочь им всем исправиться до этой встречи. Да и она… они бы с Сыном не пришли, делая я то, что должен!
– Старик, ты много на себя берешь. Боюсь, наших даже угроза расстрела не исправит, не то что ваши елейные слова, – ухмыльнулся генерал.
– Но я не пытался, забыв, что они тоже обычные люди с большими проблемами, а значит нужно было мне прикладывать больше усилий, – продолжал самобичевание старец.
Генералу это не нравилось. Вот он не слушал проповеди Геронта, но вел себя нормально, да и Пророк в нем ничего не нашла, хотя положение генерала было одно из самых высоких в Федерации. Так что остальные сами виноваты. Другой вопрос, что Геронт просто зря тратил время с верхушкой общества и уже давно мог бы спокойно молиться в монастыре о спасении своей души и людях. Судя по его саморефлексии – эти молитвы принесли бы больше пользы, чем вся его административная деятельность. В любом случае, какой смысл жалеть себя сейчас, когда требуются решительные действия.
– Значит ты хочешь искупить свою вину? – спросил Невский.
– Боюсь это невозможно. Бог не торговец, с которым можно договориться, – ответил старец. – Какой я есть, таким и предстану перед ним.
– Самоуверенно.
– Ты же тоже так думаешь!
– Но я – это я, а ты…м-м-м… духовное лицо.
– Богу тоже это все без разницы. Наши ризы и погоны мы оставим здесь…
– Это ясно, – резко прервал его генерал. – Но может быть ты поедешь с нами? Эта дорога точно тебя изменит, как и многих из нас. Тогда и перед Богом предстанешь уже другим человеком.
– Заманчивое предложение, но я не перенесу этого пути, а потому останусь здесь, – вежливо отказался Геронт. – К тому же думаю найдется достаточно много таких стариков, как я чтобы мы встретили здесь свою смерть, молясь за вас и всех остальных.
Странным образом, но генерал понял, что хотел услышать именно эти слова. Кто бы не позволил Геронту выжить, но сейчас его присутствие здесь будет важно для оставшихся. Генерал поднялся с кровати и медленно пошел к выходу из палаты. На полпути он повернулся к Геронту и спросил:
– Откуда ты все это знаешь, что рассказал мне про сына и его планы, про Пророка и её отношение к происходящему?
– Отец рассказал мне.
– Он же отец лжи?! Думаешь он сказал тебе правду?
– Да, правду, но только ту, которая выгодна ему.
– Сильный враг, – с вызовом произнес Невский.
– Только не думай выступить против него. Мы сейчас не в том положении.
– В том самом положении, когда нечего терять.
– Раз нам нечего больше терять, то давайте мы обратимся к настоящему живому… Богу… – Геронт замялся.
Раньше слова из проповедей про живого Бога звучали воодушевляющее, но сейчас слово живой явно относится к Сыну, который ясным образом показал себя и свои силы. Патриарх понял, что потерял время не только с власть предержащими, но и простой народ потерян для него. Сейчас бы им всем остаться и вознести от всего сердца молитвы к небесам, но все уже будут думать о Сыне. Он готов был снова заплакать от бессилия. Все эти отчеты, которые десятилетиями сообщали о росте духовности в народе и обществе. Эти лживые цифры «сегодня больше, чем вчера». Все его помощники, которые лепили потемкинские деревни из религиозного сознания народов СВФ, боясь лишится своих мест и привилегий. Но что с них взять? Он же сам закрывал свои глаза и свое сердце на это, потому что очень хотелось исполнения мечты – чтобы народ Федерации стал народом-богоносцем при его патриаршем правлении. Что он сейчас сможет противопоставить идее, что нужно ехать под покров Сына в город Утренней Зари, где все его почитатели могут укрыться, а отступники и малодушные погибнут вне города. Народ СВФ не был малодушным, а потому они точно все поедут через земли смерти в последний город человечества. А он, их бывший патриарх, останется с другими стариками здесь. С другой стороны, может быть в этом его искупление? Или…
– Может быть всё же вы сообщите нашим людям, что они ошибаются, считая Сына богом? – Невский испытующе посмотрел на Геронта, но тот не дрогнул.
– А ты готов повести их не спасаться в городе, а штурмовать его? – старец сжал кулаки, которые тут же перестали дрожать. – Они же готовы были ради него развернуть землю, так что потребуют от него сполна.
– Но со временем они всё равно поймут, – напомнил генерал.
– Со временем… хорошее слово для наших людей… – в глазах Геронта даже затеплилась надежда. – Не ради ли того, чтобы у них было время ты всё и затеял?
– Я рад, что ты вернулся старик! Отдыхайте, Ваше Святейшество! Скоро нам нужно будет обратиться к людям! Надеюсь вы меня поддержите!
– Да, Константин Александрович!
Невский стремительно вышел за дверь и звук шагов быстро исчез в коридоре, а Геронт продолжил сидеть на кровати. Ему не хотелось уже отвернутся к стене и забыться, как будто разговор с Невским предал ему сил. Все, что они собираются сделать выглядело уродливыми потугами все исправить тогда, когда пресс времени неумолимо сжимает их. Но Геронт знал, что Бог может и неумелые попытки превратить в путь ко спасению. Он тихо начал молиться и размышлять над тем, сможет ли он поддержать тех, кто решит остаться здесь, чтобы встретить свою смерть в подземных убежищах столицы Северо-Восточной федерации.
Глава 10
Камеры фиксировали лицо генерала, передавая его на дисплеи по всем станциям подземного столичного убежища. Его голос звучал из всех динамиков на каждом рабочем месте. Рядом с ним сидел Геронт. Невский хотел, чтобы в кадре было еще несколько авторитетных генералов, но они отказались, понимая насколько это серьезный момент и что они не смогут на экране быть столь же непоколебимыми и уверенными, как их вождь. При этом они все следили за ним из-за камер и спин друг друга, готовые ловить каждый его взгляд и слово. Некоторым из них было интересно, что делает Геронт рядом с генералом, но все были уверены, что тот поддержит Невского во всем, чтобы тот не собирался предпринять. Естественно, что члены совета уже знали, что им предстоит совершить. Почти все необходимые задачи по подготовке к исходу из убежища были выполнены. Можно было сказать, что после обращения генерала можно уже садится в танковые колонны и выдвигаться к цели. А если люди не захотят? У каждого в глубине души закрадывались подобные мысли, но даже беглый взгляд на лицо генерала, готовящегося к выступлению, возвращал членам совета самообладание. Даже крайне изможденный Геронт, возвращение которого многих удивило, приобретал рядом с Невским черты былого величия.
Лейтенант начал отсчет до начала трансляции и густой баритон генерала разнесся по уголкам вымирающего подземного мира.
– Братья и сестры! Я не хочу ходить вокруг да около, особенно в это тяжелое время. Последние дни многие из вас занимались сбором запасов и проверкой военной техники. Но нам с вами предстоит не разведывательная операция, а исход – через 48 часов на закате мы покинем это убежище, в котором нам не выжить. Мы отправимся в город Утренней Зари, в котором защитные экраны позволяют людям спастись от солнечной бури. Сын все еще там. Мы отправляемся к нему, ждет он нас или нет. Мы провели множество расчётов, но в этой операции нас ждут и непредвиденные обстоятельства, так что многие погибнут. Но я обещаю, что доведу наш народ до города. Есть и другой путь…
При этих словах генерал повернулся к Геронту и тот продолжил слово, обращенное к людям Федерации.
– Другой путь – остаться здесь и встретить смерть, но не в агонии борьбы, а в смиренной молитве. Мне жаль, но у вас немного времени для размышления, но вы должны решить: отправится с генералом Невским в марш-бросок по пустошам или остаться со мной. Чтобы вы не выбрали, даже если я один останусь здесь, я буду молится за то, чтобы Бог не оставил вас! Генерал.
– Благодарю, Владыка! Все эти дни я искал путь, как нам спастись и другого варианта не нашел. Припасов в любом случае хватило не более, чем на месяц. И я выбрал борьбу! Я знаю, что вы пойдете за мной, но и будут те, кто пожелает остаться с нашим патриархом здесь. Каждый из вас должен взглянуть в свое сердце и решить, где он должен быть: в колонне в борьбе за жизнь или здесь под землей встречать смерть. В глубине души, вы все знали, что так и будет, но я поведу вас до конца! Инструкции для дальнейших действий вы получите по месту вашей регистрации. С Богом!
Невский кивнул и камеры отключили. Еще некоторое время все сидели, прислушиваясь, не полетит ли по коридорам и залам станций звуки негодования и ропота толпы. Но звенящая тишина, которую не могло нарушить ни гудение генераторов, ни завывающий воздух, который заставляли циркулировать по туннелям. Ничего не происходило. Генерал собранно, но удовлетворенно откинулся в кресло. Теперь обратного пути нет.
– Вы знаете, что нужно делать! – обратился он к собравшимся.
Главы подразделений даже не представляли какую колоссальную организаторскую работу необходимо совершить: транспортировать людей в подземные ангары за пределами столицы по военным веткам метро, где они сядут в бронированные консервные банки с надеждой, что те защитят их от агрессивной стихии. Когда-то все боялись, что сотни тысяч танков поедут с северных земель на запад. Теперь же они поедут на юг, что будет выглядеть не менее угрожающе.
Заранее поблагодарив всех за выполненную работу, генерал покинул зал. Виктория Никвест шла позади генерала, по привычке зачитывая ему сводку по убежищу. Он поднял руку и покачал головой, от чего девушка растерянно замолчала. Генерал посмотрел на неё, а она в ответ лишь поправила серо-зелёный военный берет, скрывающий её коротко подстриженные русые волосы.
– Что-то не так? – ещё более растерянно спросила она.
– Что ты решила?
– Пока не знаю… генерал…
– Я же не разжалую тебя, не буду обвинять или вешать ярлык слабой или нерешительной, – произнес он и пошел дальше в свою комнату, где хотел провести последние часы перед тем, как полностью погрузиться в подготовку к исходу из убежища.
По коридорам станции стали слышны шаги и отдельные крики техников и рабочих. Кода он приблизился к жилому блоку, в котором находилась и его комната, то так и не услышал звука голосов, живо обсуждающих его обращение. Неужели его спокойствие передалось людям? Он очень на это надеялся, потому что его понадобится очень много в предстоящем путешествии. Перед дверью в комнату он снова посмотрел на своего адъютанта. Она выглядела уже более уверенной.
– Ну так что? Решила? – Невский улыбнулся и похлопал молодую девушку по плечу.
– Да, генерал. Я остаюсь! – от этих слов Виктория немного побледнела, но, собравшись с силами, повторила. – Я остаюсь!
Невский смотрел в её серые глаза, но Виктория оставалась непоколебима, что обрадовало генерала.
– На самом деле, я считаю, что те, кто останется здесь с Геронтом гораздо храбрее остальных, – тихо произнес он ей на ухо.
– Почему?! – удивилась Виктория.
– Встреча смерти в обществе полубезумного старика не для слабохарактерных. Думаешь он даст тебе спокойно умереть? Как бы не так: будешь петь псалмы до последнего вздоха, – он подмигнул ей и вошел в свою комнату, оставив девушку свыкаться с полученной информацией.
Конечно, она уже не поменяет своего мнения. Генерал знал кого выбирать в себе в адъютанты. Возможно, даже она поможет Геронту в организации последних обитателях убежища. Это уже не забота генерала – он должен думать о живых. Он все еще надеялся, что его способность видеть печать смерти на лицах людей вернется к нему, и он сможет оценить шансы на успех, но нет: ангел смерти упрямо прятался от него. Невский, увидев кровать, как настоящий военный, тут же упал на неё, зная, что это последняя возможность нормально вытянуть и расслабить конечности в ближайшие несколько недель. Приглушенный свет еще больше расслабил старого вояку…
Генерал стоял посреди выжженной пустыни. Он посмотрел на руки, но, несмотря на прямые солнечные лучи, ожогов не увидел. Невский посмотрел на небо и по привычке прикрыл ладонью глаза, но потом постепенно отвел её. Солнце не слепило, хотя вокруг все было очень ярким. Он повернулся, почувствовав легкие и мягкие шаги сзади. Перед ним стоял юноша в темно-синей военной форме, армейская выправка которого вызывала восхищение.
– Из гвардейцев не иначе, – подумал генерал.
Юноша нахмурил свои изящные брови, которым могла бы позавидовать любая девушка, а затем прошел мимо генерала, встав немного впереди. Он провел правой рукой по гладко выбритой голове. Невскому показалось, что для него это было непривычно, так как его тонкие пальцы автоматически искали густые локоны прежней шевелюры.
– Кто ты боец? – спросил генерал.
Тот повернул голову и в ясно голубых глазах читалось изумление.
– Ты не узнаешь меня?
– Для меня важен каждый солдат, но чтобы я запоминал всех – это слишком! – ответил генерал дерзкому подчиненному.
В этот момент он заметил, что военная форма юноши не такая и уж военная. И не темно-синяя, а почти черная, как будто солнечные лучи проявляли её постепенно предавая форму длинного балахона.
– Он монах что ли? – пробурчал про себя Невский.
Юноша, не замечая недоумения генерала, смотрел куда-то вдаль. Он присоединился к нему, но вдали поначалу из-за яркого света ничего не видел. Время тянулось очень медленно, так что генерал стал терять терпение.
– На что ты смотришь? – спросил Невский у невозмутимого юноши.
– Я жду вашего появления.
– Нашего?
– Да, смотри! – он пальцем показал на растущую облачный столп слева от них.
Столп увеличивался, а вместе с этим все отчетливее был слышан металлический грохот и лязг. Звук был неприятный, что заставило Невского поморщится, хотя к резким звукам после многих военных кампаний он был привычный. Столп превратился в облако, а затем как буря обрушился на них, но внутри ничего не было. Пройдя сквозь них облако отправилось дальше на юг, а юноша и генерал все также смотрели на север.
– Что это было?
– Это были вы.
– Внутри не было ничего, кроме пара, пыли или чего там еще ветром надуло! – возмутился генерал и продолжал выплевывать песок и землю изо рта, которые никак не заканчивались.
Земли во рту становилось все больше, и он стал задыхаться.
– Кхе-кхе… что происходит? – прохрипел Невский и упал на колени.
– Из земли взят и в землю возвратишься, – нехотя произнес юноша и помог генералу подняться.
Невский смотрел в его глаза и привкус песка и земли пропал. Он перестал кашлять, и снова стал себя чувствовать нормально, как до встречи с облаком.
– Не бойся, все закончилось. Такого больше не повториться, – юноша отряхнул одежду генерала от пыли.
– Надеюсь, – Невский развернулся и увидел далеко на юге силуэт города, который как величественная башня возвышался в дымке раскаленного горизонта. – Далеко еще до города?
– До какого?
– Только не начинай! До того проклятого города! – генерала демонстративно жестко показал пальцем на юг.
– Какая тебе разница?
– Я должен привести мой народ в безопасное место!
– А кто тебе сказал, что там безопасное место для твоего народа? – юноша медленно перевел взгляд на генерала, а затем снова уставился на безжизненный пейзаж пустыни на севере.
Генерал подошел к нему и взяв за ворот его темной и странной одежды с силой притянул к себе.
– А что не так? Смотрю ты все знаешь! Так скажи, что не так! – закричал он.
Юноша посмотрел на большие и крепкие руки генерала и никак не мог принять решение освободиться ли от такого агрессивного захвата или он сам поймет, что лучше отпустить собеседника. В конце концов, юноша просто положил свою тонкую кисть на массивные руки генерала и стало совершенно очевидно, что они оба из разных вселенных. Невский почувствовал, что юноша может без труда сломать его, но почему-то медлит. Он отпустил его, а собеседник одобрительно кивнул.
– Хорошо, что ты еще понимаешь, когда следует отступить.
– Я не могу сейчас отступать. Только не сейчас!
– Разве?
– А что ты предлагаешь остаться и задохнуться под землей?
– Я ничего тебе не предлагаю. Но из двух зол лучше выбрать наименьшее, – слова юношу звучали легко, и генерала это ужасно раздражало.
Выбрать из двух зол наименьшее, когда это касается миллиона людей!
– Это мои люди! – процедил сквозь зубы генерал. – И ты предлагаешь так просто решать?
– Нет, не твои.
– А чьи же тогда?
– Вы все дети Божии.
– И что мне теперь делать с этой информацией? Предать все руки небес, с благодарностью принимая смерть от удушья или через сожжение? Кто так поступает с детьми?
– Так обычно поступают друг с другом братья.
– С твоих слов получается, что Отец мне брат?!
От этих слов юноша загрустил.
– Он твой брат?
– Да, заигравшийся и так и не повзрослевший.
– Ангел, ну конечно. С кем я еще могу стоять посредине пустыни! – Невский взмахнул руками, разгоняя раскаленный воздух, который в присутствии ангела ощущался прохладным. – Значит, это все игры для вас?
– Для нас нет, а для него да. Я же сказал, что он так и не повзрослел.
– Я смогу его победить?
Юноша покачал головой.
– Ну почему? Он же зло? А я с вами на стороне добра!
Юноша присмотрелся к генералу, но затем снова покачал головой.
– Правильно, что я считал небеса сборищем равнодушных…
Юноша поднял палец и приложил к устам, чтобы генерал не переступал черту.
– Константин, вы не можете понять всего. По крайней мере пока.
– Да чего тут понимать? Свяжите его, бросьте в самый дальний угол вселенной, чтобы он не мог выбраться оттуда. И помогите нам всё наладить, чтобы было простое человеческое счастье. Разве мы многого просим?
– Его уже бросили в самую бездну, но вы снова протянули ему руку и будете протягивать всегда, пока существует этот мир. А простые радости? Ты сам знаешь, что это такое?
– Моя жена…
– Ты снова встретишь её.
– Она на небе?
– Пока нет, потому что ждет тебя, чтобы помочь, – внешний вид юноши становился все более грозным, так что Невскому становилось не по себе.
Он хотел было задать вопрос о помощи жены, что она поддержит его в предстоящем исходе. Но понял, что ему достаточно и знание того, что Катя его ждет, и он встретится с ней.
– Хорошо, что мы всё выяснили. Но я поведу мой народ в город Утренней Зари. И если надо лично скажу Отцу всё, что я думаю про его «игры». Поверь мне! – уверенно сказал Невский.
Юноша посмотрел на небо и закрыл глаза, глубоко вдыхая горячий воздух.
– Я спустился сюда, только затем, чтобы по старой дружбе, мне дали возможность сообщить тебе, что если ты пойдешь в город, то потом вечность будешь рассказывать Отцу, что ты думаешь про его «игры», – очень серьезно сообщил ангел.
– А-а-а, гореть мне в аду? Так вы решили?
– Ты просто не сможешь простить себя.
– Простить за что?
– За промах.
Юноша поднял руку и зашагал на север. Невский хотел последовать за ним, но поверхность за пределами того места, где они вели разговор, была слишком раскалена, так что уже первые шаги доставляли нестерпимую боль. Он отступил обратно на прохладную поверхность.
– Как зовут тебя, друг! – крикнул вслед генерал.
– Я просто ангел смерти, – тихо ответил он, но его голос разнеся по пустыни до самых окраин.
– Ангел смерти? – генерал скривил губы и стал вытирать пот со лба, но никак не мог смахнуть капли с лица. Как бы он не силился, они все больше заливали его глаза и казались необычайно горячими…
Он вскочил с кровати и еще раз провел рукой по лицу. На это раз капли пота послушно упал на пол. Это всего лишь сон. Он посмотрел на часы. У него было еще пятнадцать минут до того момента, когда он уже не будет принадлежать себе. Умывшись, он заварил себе чай, который оказался дрянным, потому что генерал не умел заваривать его так, как это делала его покойная жена. Генерал машинально пил горячий чай, несмотря на его отвратительный вкус. «Она ждёт тебя» – пульсировало в его голове. Если ему всё удастся, то Кате придётся подождать подольше, так как ему недостаточно просто довести людей до города Утренней Зари, но его долг – помочь обосноваться там, чтобы они не растворились в безликой массе мегаполиса. И он не видел, кто бы смог отстаивать интересы его людей перед лицом владыки мира. Жив ли ещё Левин? Скорее всего, его соратник ещё там, но после этого перехода он уже не будет иметь прав возглавить их. Генерал прекрасно понимал, что это поход изменит всех… кроме него, потому что сейчас он чувствовал всем своим существом, что для этого и был рождён.
– Родная, тебе придётся подождать, – тихо произнёс он, глядя на лёгкий пар, поднимающийся на кружкой.
Раздался знакомый стук в дверь. Он оделся и в последний раз осмотрев комнату вышел наружу. Виктория Никвист ждала его на обычном месте, как будто предстоит обычная рабочая смена. Они быстро пошли к поездам, которые уже вовсю уносили людей по туннелям к местам посадки бронетанковой колонны. Генерал персонально хотел увидеть, как происходит погрузка людей в танковые «доспехи», которые, да поможет им Бог, выдержат солнечную ярость. Когда очередной поезд повез их к месту погрузки, Виктория Никвист неожиданно сообщила генералу:
– С Геронтом останется двадцать две тысячи триста семьдесят четыре человека. Они все уже зарегистрированы. Остальные отправятся с вами генерал.
– В основном старики?
– Э-э-э… – Никвист быстро искала в планшете подробные данные. – Мужчины старше шестидесяти – восемь и девять десятых процента, женщин…
– Как всегда больше… – параллельно произнес Невский.
– …старше шестидесяти – пятнадцать и четыре десятых процента, – закончила фразу адъютант и посмотрела на генерала, который дал знак продолжать, пока он вглядывался в разрываемую прожектором локомотива темноту туннеля.
– Детей до четырнадцати лет – двадцать четыре и одна десятая процента…
Раньше генерал задал бы вопрос: причина такого высокого процента, но сейчас это уже не было важно.
– Члены командного состава? – спросил Невский.
– Все готовятся к отправке.
– Отлично. Значит из военных только ты?
– Да, генерал.
Невский повернулся к Виктории и улыбнулся настолько широко, что девушка очень сильно удивилась, впервые увидев генерала таким радостным.
– Здесь будешь главнокомандующей! – торжественно произнёс он.
– Не поняла.
– Думаешь я доверю Геронту единолично вести вас в последний путь? Он надломлен и может снова погрузиться в самобичевание, когда свет здесь совсем померкнет. В случае этого, ты поможешь ему, – заявил Невский.
– При всем уважении, думаю этого не понадобиться, – ответила она.
– Буду рад ошибиться, но ты же знаешь…
– Всегда предполагать худший вариант развития событий.
Генерал довольно кивнул, но остальную часть пути провел в молчании. Когда оператор поезда сообщил, что до конечной 2 минуты, генерал очнулся. Ему казалось, что шум от подготовки бронетанковой армады к маршу уже прорывается сквозь типичный шум подземного поезда, идущего по туннелю. Его сердце начало биться быстрее, как перед битвой, в такт двигателям, которые еще только ожидали стартового запуска. Невский заставил себя успокоиться, чтобы не перегореть раньше времени.
Сойдя на технической станции, они во главе остальных людей, приехавших вместе с ними, направились по длинным коридорам. Сержанты сразу разбили вновь прибывших на группы, чтобы сопроводить их и приписать к определенным машинам, на которых им предстоит совершить исход из убежища. Длинные, почти бесконечные ангары, соединенные туннелями начинали напоминать муравейник, в котором бесконечными рядами стояли танки Т-6006М. Все больше машин обзаводились экипажем, как будто людям уже надоело сидеть под землей и хотелось как можно быстрее сменить гнетущую обстановку на движение. Главное, чтобы в конце была надежда. Никвист зачитывала поступающую к ней динамику погрузки: около одинадцати процентов резидентов убежища приписано к технике и готовы к маршу. Действительно, когда они шли мимо у танков и бронетранспортёров уже стояли люди, обживаясь в тесных машинах. В транспорте было попросторнее, но менее безопасно, так как только танки были рассчитаны почти на прямое попадание тактического ядерного заряда.
Виктория указала налево, и генерал направился к своей машине. Судя по данным до неё было семь километров. И хотя генералу полагался трансфер, он отказался. Может быть Ангел смерти из сна вернул ему зрение судеб человеческих. Он внимательно смотрел на лица людей, но печать смерти не увидел ни на одном встреченном человеке. С одной стороны, он был рад этому, но с другой стороны – видение смерти сообщило бы ему контроль за ситуацией, так как гибель многих неизбежна. Через пару километров наблюдения он оставил эту затею и стал просто наблюдать за собирающимися. У кого-то был усталый вид, у кого-то воодушевленный, кто-то явно боялся, но все равно решился на поход. У одной из тяжело бронированных десантных машин, он увидел семью (по крайне мере, ему так показалось). Мужчина тридцати пяти лет вместе с женой что-то увлеченно рассказывал своим детям: двум девочкам подросткам и двум мальчикам шести и восьми лет. На младшем были очки, замотанные синей изолентой. Генерал тихо подошел к соседнему танку и стал слушать восторженный рассказ.
–… сады Семирамиды были прекрасны даже по видео связи. Мы обязательно посетим их.
– Пап, ты думаешь они уцелели? – скептично заметила старшая девочка, но все равно продолжала слушать отца.
– Конечно, милая. Сын сохранил город и ждет нас там.
– Почему мы раньше не отправились туда? – спросил один из мальчиков.
– Не все были готовы, но сейчас у нас все получится!
– Но я все равно боюсь, – сказала вторая дочь.
– Звездочка моя, мы же вместе! Ты не должна бояться. Сын сохранит тех, кто искренне стремятся к нему. В этом смысл всего происходящего – наша искренность.
– Я просто хочу жить! – угрюмо произнесла первая.
– Мы будем жить. Вот увидишь! – заботливо успокаивал её отец. – Я достал краски, так что давайте подумаем, как назвать наш ковчег, а затем раскрасим его.
– Давай! – радостно воскликнул младший мальчик, а его мама, увидев это лучезарно улыбнулась, хотя тень тревоги все равно промелькнула на её лице.
– Ваши варианты дети?
– Бегемот… он похож на бегемота! – мальчик стал бегать вокруг транспорта показывая на гусеницы и изгибы темно-зеленой брони.
– Пф-ф, – старшая девочка закатила глаза.
– Анкилозавр! – крикнуло мальчик постарше.
