Мария Шмидт
Счастливый брак гарантирован!
Бабушкина наука
...Оглянувшись, она увидела, что оказалась во дворе деревенского дома. Стоявшая неподалеку коза угрожающе опустила голову и начала надвигаться в ее сторону.
– А ну, Манька, кыш, ты чего это удумала? – раздался старушечий голос.
Коза повернула голову и недовольно скосила на Викторию свой желтый с черной полосой глаз.
– Вот ты и пришла, внученька, – радостно проговорила старушка.
– А вы кто? – удивленно смотрела на старушку Виктория.
– Как это кто? Не признала, что ли? Да и то верно, маленькая была, когда последний раз виделись. Вика, родная, я же бабушка твоя по матери, Пелагея Димитриевна, баба Поля. Столько лет тебя ждала… – запричитала старушка.
А потом и вовсе заплакала:
– Вылитая Леночка, красавица ты моя, думала, когда же свидимся.
Виктория всматривалась в морщинистое лицо и смутно вспоминала, как когда-то давно, были еще живы родители, приезжала в гости другая бабушка. Но была это та самая бабушка или нет, понять трудно.
– Неужели Петровна поумнела наконец-то? – высморкавшись в большой платок, произнесла баба Поля, – иди ко мне, обнимемся хоть, что ли…
Позволив старушке обнять себя и поохать на счет худобы, Виктория все же заметила:
– Так нет бабули в живых, померла давно.
Старушка всплеснула руками.
– Как так?
– Болела.
– Надо же… Земля ей пухом. Первее меня, значит. Надо же, как… Что же ты сразу-то не приехала? Чего тянула? – опять запричитала старушка.
– Куда я должна была приехать? Где я? – ничего не понимала Виктория.
Старушка посмотрела на нее и покачала головой. Потом спохватилась:
– А что же это мы на улице-то стоим, проходи давай.
Виктория вошла в чисто побеленную комнатку и сразу в глаза ей бросилась мамина фотография, висящая на стене в черной рамочке.
– Так вы и правда моя бабушка? – спросила она.
Было удивительно оказаться здесь, да еще встретить такой теплый прием. Ведь по рассказам бабули мамина мама жизнью внучки совсем не интересовалась, и даже знать ее не желала.
– Значит, померла, говоришь, – пробормотала старушка.
Она постелила белую скатерть, вышитую по краям красными маками, и начала накрывать на стол.
– Поди, руки помой, внученька. Обедать будем. У меня щи сегодня со свежей крапивкой, витаминные.
Виктория помыла руки в старинном умывальнике, вытерлась вафельным полотенцем, потом порезала хлеб. Бабушка Поля разлила по тарелкам зеленые щи и густо заправила сметаной.
– Рассказывай, – проговорила старушка бесхитростно, едва они уселись за стол.
И Виктория начала рассказывать про то, как жила с бабулей, оформившей на нее опеку после того, как родителей не стало, как окончила школу и поступила в институт. Как потом по настоянию бабули устроилась работать библиотекарем. И как не складывалась личная жизнь.
Когда же Виктория сказала про брачное агентство, старушка и вовсе расстроилась.
– Чего же ты натерпелась, внученька, – приговаривала она, хотя Виктория изложила сильно облегченную версию своих злоключений.
Пришло время и про академию сказать. И про Эридана.
– Намучилась, голубушка, и все зазря. А ведь приди раньше, ничего этого и не было бы.
– Это как? – не поняла Виктория.
– А так, что ведьма ты, Вика, в двадцать седьмом, считай, поколении. В нашем роду все по женской линии ведьмы. Это и дар наш, и проклятье.
У Виктории даже ложка из руки выпала.
– Да ты не смотри на меня так. Сватье-то своей я все как на духу тогда рассказала. Про то, что учить тебя надо нашему делу, просила отдать мне в деревню. Да только уперлась она. И ни в какую. Говорит, не было в ее роду нечисти и не будет. Последний раз тебя на похоронах видела. Только и успела, что оберег наложить. А больше нам видеться не позволено было. Надеялась, что одумается Петровна, пришлет тебя. А видишь, как оно вышло. Умерла, и даже перед смертью не призналась.
– Какой еще оберег? – осторожно спросила Виктория.
– На сердце твое оберег, внученька. Но времени особо не было, потому вышло как вышло. Надо было, чтобы ты не серчала, а впопыхах сразу на все запрет накинула. Но я ж надеялась, что поймет Петровна, пришлет тебя ко мне. А вот оно как вышло. И теперь совсем мало нам с тобой времени отмерено, – горестным выдохом закончила старушка.
– То есть все мое невезение – это не просто так?
Баба поля посмотрела на Викторию, поджала губы. Молча поднялась, пошла чайник ставить.
Убрали со стола тарелки, сели чай пить с вареньем.
– Леночка учиться не захотела. Мама, глупости все это, мама, что ты наговариваешь. А как Мишку-то своего с девицей гулящей застала, так и взвыла, жить, мол, не желаю, и ему, конечно, много чего наговорила. Хоть тебя не вспомнила, и на том спасибо. Потом как неладное почуяла, прискакала. А сделать ничего нельзя было уже. Так и закончилось все. Вот такой тебе мой сказ, внученька.
У Виктории даже мурашки по всему телу пошли от такого повествования.
– Слово наше, внученька, очень крепкое. Потому с умом надо слова выбирать, и попусту ими не разбрасываться. И так тебе скажу. Коли пришлась наша встреча, знать, срок мой вышел. Потому хочешь ты или нет, а придется у бабки своей погостить, да ума-разума набраться. А как увижу, что взяла ты науку, так и сниму с тебя заклятье.
– Можно только дела улажу, я быстро? – попросилась Виктория.
– Вижу, вещица у тебя занятная есть, – прищурилась старуха, – она тебя сюда привела. Что ж, значит, теперь дорогу всяко найдешь. Иди, внученька, и возвращайся поскорее.
Виктория вернулась в агентство. Первым делом зашла к Верихову, предупредила, что берет отпуск за свой счет примерно на месяц. Потом зашла к юристу и подписала закрытие договора об обретении истинной пары без претензий. Потом в приемной у Любочки написала заявление об отпуске за свой счет, та обещала подписать. Сам Купидонов почему-то не вернулся до сих пор. Потом заглянула домой и быстро собрала вещи, все самое необходимое.
И только вернувшись в знакомую ограду с козой, Виктория вспомнила, куда в сердцах отправила Купидонова во время разговора в парке. Искренне понадеявшись, что бабушкин оберег не даст исполниться ее словам, Виктория прошла в дом. Начинался новый этап ее жизни.
* * *
– Ты знал?! – Антон был вне себя он негодования.
Его родители уже два дня отдыхали в Акапулько, звонок поднял Луку Григорьевича посреди ночи. Понимая, что перенести разговор не получится, Лука Григорьевич натянул халат и уединился с телефоном в ванной, плотно прикрыв двери.
– Антоша, прости, мы с Алексеем Константиновичем изначально и мысли не допускали, что это можешь быть ты. И только когда Виктория примчалась из академии, Верихов что-то заподозрил, совместил твою карту перемещений с ее данными и увидел полное совпадение. Я тогда уже принял решение передать тебе дело, и, как оказалось, вовремя. Все-таки притяжение истинных пар творит чудеса. Хоть в вашем случае все несколько нетипично.
– Почему мне не сказал? – продолжал кипятиться Антон.
– Сынок, а это уже тактика. Где гарантия, что ты согласился бы принять дела агентства? И, заметь, я все максимально упростил, приняв Викторию на работу. Как у вас дела, кстати? Уже поладили?
– С кем? С нею? – Антон хотел что-то еще сказать и осекся.
– Пап, а это может быть ошибкой? – спросил он тихо.
– Что произошло в лаборатории?
– Да ничего там не произошло. Метка едва покинула чашу, сразу мне в лоб прилетела. Я поначалу и не сообразил, в чем дело. А когда дошло, поднялся, вот тебе звоню.
– Замечательно! – радостно произнес Лука Григорьевич. – А я все думал, где твоя суженая. У нас такого еще не бывало, чтобы парню за тридцать перевалило, а он все еще холостой. Сапожник да без сапог – нонсенс!
– Пап, я встретил замечательную девушку… – начал Антон.
– Даже и не думай, – посерьезнел Купидонов-старший. – Не смей отказываться от истинной пары. Это ты просто в женихах засиделся, гормоны играют. Виктория, конечно, не подарок. Но тут уж как судьба распорядилась. Ты должен это принять, сынок. Помнишь, я тебе рассказывал, кто была истинная моего прадеда?
– Помню, – поморщился Антон.
– Вот. А Виктория Лютикова хотя бы человек. Жена с рыбьим хвостом, скажу тебе, то еще испытание. А прадед, между прочим, всю жизнь плавать не умел и воды боялся. Это даже истинная пара не исправила. И ничего, все равно счастливо жили. Но, скажу, нам всем очень повезло, что в бабку не пошли.
Лука Григорьевич сдержано засмеялся.
– Скажешь тоже, – миролюбиво пробурчал Антон.
– Сынок, ты не переживай. В отношениях оно ведь как, у каждого по-своему получается, тут готовых рецептов нет. Главное, сам глупостей не делай. И… береги ее.
Закончив разговор, Антон набрался смелости и вышел к Лютиковой. Но, увидев Верихова, не сдержался. Правда, ничего нового он не услышал. Разве что сетования по поводу ошибок и тех неприятностей, что пришлось пережить Виктории.
Понимая, что встречи с Лютиковой не избежать, Антон тянул время, как мог. Догадавшись, Верихов хлопнул его по плечу, посоветовал не дрейфить и вышел. Отступать было некуда.
А в голову Антона закралась шальная мысль. Что если поступить как тот демон? Вон у него как быстро все получилось, один поцелуй – и все, полное преображение, идеальный союз.
Не вышло.
Не привыкший быстро сдаваться, Антон попытался поговорить со своей суженой, и даже предложил расписаться. Но Лютикова категорически отказалась.
Все было не так.
Какое-то время после ее ухода Антон задумчиво рассматривал веселых уточек, плавающих в пруду, романтически настроенную пару лебедей. Поток тоскливых рассуждений прервался телефонным звонком.
– Антон Лукич? – басовито поинтересовались в трубке.
– Здравствуйте, Бронислав Васильевич, возникли проблемы?
– Нет, все отлично. Я по другому вопросу. Можешь подскочить ко мне?
– Без проблем.
– Отлично. А давай-ка встретимся у Владика. У него там новый повар, говорят, чудеса творит. Минут через тридцать. Подоспеешь?
– Я в городе, буду.
Бронислав Васильевич, рослый мужчина средних лет, возглавлял один из крупнейших региональных банков, вопросами безопасности центрального офиса и всех филиалов которого фирма Антона занималась уже несколько лет. Звонок столь значимого клиента несколько озадачил. По дороге заглянув на фирму и удостоверившись, что работа идет в штатном режиме, Антон подъехал к зданию ресторана в несколько встревоженном состоянии.
Его встретили и проводили в приват-кабинет, предназначенный для важных переговоров.
– Хорошо выглядишь, еще не женился? – чуть ли не с порога поинтересовался Бронислав Васильевич.
– Дело серьезное, спешить не стоит, – уклончиво ответил Антон.
Столик располагался у панорамного окна на верхнем этаже ресторана, откуда открывался чудесный вид на парковую зону города.
– Правильно говоришь, уважаю, – протянул банкир.
Он задумчиво постучал пальцами по столу.
– А у меня вот развод очередной.
Бронислав Васильевич тяжело вздохнул и глубокомысленно изрек:
– Женишься на очаровательной особе, а потом оказывается, что рядом с тобой чудовище. Как это вообще происходит?
Антон недоуменно промолчал.
– Ты еще молодой, не спешишь себе этих шишек набить, – с легкой грустью произнес банкир, – а мне вот уже хочется нормального человеческого тепла. Старею, наверное.
Подали горячее, Бронислав Васильевич без особого аппетита принялся за свой стейк. Выглядело блюдо довольно аппетитно, распробовав, Антон с удовольствием отправил в рот очередной кусочек нежнейшего мяса, приправленного сладко-кислым соусом.
– Так что скажешь? – Бронислав Васильевич посмотрел на Антона в упор.
– Думаете найти свою истинную пару? – прожевав, осторожно поинтересовался Антон.
Банкир улыбнулся.
– Узнал недавно о твоих новых талантах, Антон Лукич. Ну как, берешься?
Антон задумался. Обычно клиентами агентства были особы женского пола, именно их искра притягивалась носителями сильной крови. Но будет ли это работать наоборот?
– Надо подумать, – честно признался он.
– Подумай, Антон Лукич. Если что, знаешь, не обижу. И еще, сам понимаешь, чем меньше в этом деле посвященных…
– Мы не распространяемся о наших клиентах, – понял намек Антон.
– Ну вот и хорошо. И. Думай быстрее, – выдохнул Бронислав Васильевич и быстренько покончил со стейком.
Потом они обсудили новые тенденции в обеспечении безопасного доступа к особо ценным документам, недавняя поездка в Цюрих оказалась весьма плодотворной, Антон с удовольствием поделился размышлениями на эту тему. А позже, распрощавшись с банкиром, Антон позвонил отцу и долго говорил с ним обо всем.
Оказалось, что время от времени в агентство обращались подобные клиенты, отец с удовольствием поделился наработанным опытом. А по поводу Лютиковой успокоил и даже поддержал. Главное – первый шаг сделан. Ситуация изначально складывалась непростая, потому им обоим теперь нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. Пожалуй, только форсировать события пока не стоит. По крайней мере, так кардинально.
Поговорив с отцом, Антон успокоился. Потом трубку взяла мама, мама пожурила Антона за отсутствие должного внимания. Тот искренне раскаялся и клятвенно пообещал исправиться. Пришлось рассказать приукрашенную версию отношений с чудесным образом обретенной истинной парой. Мама тут же начала планировать свадьбу, поразмышляла, где лучше поселиться молодым и даже попросила не затягивать с внуками. Антону едва удалось убедить ее не спешить и дать им с Викторией возможность сначала получше узнать друг друга. С чем мама в итоге согласилась, хотя и неохотно.
По дороге в агентство он тщательно продумывал свой разговор с Викторией. Вариант, начинающийся со слов: «Прости меня, Виктория, я вел себя как осел», Антон отбросил сразу, рассудив, что признание собственной неправоты уронит его еще ниже в глазах столь самоуверенной особы. Потом он рассмотрел вариант: «Крошка, от меня не убежишь», на миг представив себя лихим ковбоем. Но тут же в памяти всплыла красноречиво торчащая из кресла рукоятка ножа, а Лютикова увиделась хохочущей фурией с огненными глазами, готовой метнуть другой клинок теперь уже в красавца ковбоя. Осознав, что этот вариант тоже не подходит, Антон завернул на стоянку агентства.
Заглушив двигатель, в который раз за день проверил чат. Новых сообщений так и не появилось, его рыженькая принцесса не выходила в сеть со времени последнего сообщения. Телефонный номер был так же недоступен. Сколько раз Антон перечитывал их последнюю переписку, пытаясь понять, почему она опять его избегает. Но не находил ответа. Наверное, отец прав, и Антону не стоит мечтать о невозможном. Удалив чат, он вышел из машины и отправился навстречу судьбе. Только Лютиковой в агентстве уже не оказалось, она отбыла в неизвестном направлении, написав заявление об отпуске за свой счет.
***
– Да кто же так делает-то? – возмущалась баба Поля, потом недовольно цокала языком, – хуже нет, чем переучивать.
Простенькое заклинание нагрева воды, освоенное Викторией в первые недели учебы в академии, бабушке не нравилось категорически. Как и заклинания рождения огня, управления ветром и прочие, связанные с природными стихиями.
– Кто же для такой работы внутренний резерв расходует? – ворчала она. – Оно хоть и много сил не требует, но тут немножко, там чуть-чуть, а вот уже и тю-тю резерва. Смотри, как надо…
Баба Поля учила Викторию управляться со стихиями, используя силы самой природы. Такой подход был совершенно в новинку и давался Виктории трудно. Возможно потому, что ей, действительно, приходилось переучиваться.
Домик бабы Поли стоял на краю леса, здесь начинались цветущие луга, на которых днем паслась коза Манька. Тропинка, идущая от калитки, вела сначала по разнотравью, а потом резко спускалась вниз к небольшой речке. Уже несколько дней стояла жара, и Виктория даже умудрилась искупаться в прохладной воде.
Тропинка заканчивалась деревянными мостками, с одной стороны к которым была привязана серая от времени притопленная лодка.
Сейчас баба Поля стояла на мостках и показывала, как за несколько секунд можно нагреть воду до комфортной для полоскания белья температуры.
– Тут, внученька, важно не переусердствовать. Не всяким речным обитателям на пользу пойдет лишнее тепло-то. Кабы вода стоячая была, оно проще вышло бы, а в проточной ты должна уметь сначала удержать воду. Тебе же вся она ни к чему, вот и охвати нужный кусочек, не давай ему уйти с течением и смешиваться тоже не позволяй. Так, молодец. А теперь сделай воду немного теплее. Ээээх, опять упустила.
Недовольно покачав головой, старушка терпеливо повторяла урок до тех пор, пока у Виктории не начинало получаться.
Жизнь у бабушки была неспешной и размеренной. Воду надо было носить из глубокого колодца, находившегося в самом углу ограды. Для умывания её следовало наливать в рукомойник еще с вечера, чтобы к утру вода приобрела комнатную температуру. Бабушка считала, что естественное нагревание полезнее для кожи. Находившееся под рукомойником ведро необходимо было время от времени выносить и выливать за ограду в специально отведенное место. Еда готовилась на двухкомфорочной газовой плите, соединенной черным шлангом с высоким красным баллоном. Сверху баллона красовался круглый вентиль, который обязательно надо было перекрывать после использования. Вся посуда мылась в большом эмалированном тазу, сначала всё перемывалось в горячей воде, затем таз тщательно споласкивался, в него наливали чистую воду и выполаскивали посуду в строгой очередности: сперва кружки, потом тарелки, после кастрюли и сковорода. Немного погодя посуду насухо вытирали чистым полотенцем и составляли в резной буфет.
Электричества у бабы Поли не было, потому ложиться спать приходилось рано, Виктория быстро привыкла засыпать и подниматься по солнышку. Телефон с самого начала не мог поймать сеть, аккумулятор быстро разрядился, и Виктория выключила его совсем.
Несмотря на неспешность и размеренность, каждый день был наполнен событиями. Скучать Виктории не приходилось. Бабушка владела магией так, словно дышала ею, и знания свои бережно передавала внучке. Когда бабушка показывала, как ловко умеет обращаться со стихиями, Виктории казалось, что она никогда не сможет этого повторить. Стараясь идти по пути наименьшего сопротивления, Виктория пыталась тайком использовать заклинания, которым выучилась в академии. Но ее хитрость всякий раз обнаруживалась. Бабушка хмурилась и недовольно ворчала. Когда же что-то начинало получаться, то бабушка радовалась больше Виктории, приговаривая:
– Да ты ж моя умница! Какая ты у меня молодчинка!
От этих слов у Викторий теплело на душе, и все начинало получаться само собой.
Кроме умения управляться с семейным даром, учила бабушка Викторию и обычным премудростям. Так Виктории пришлось поладить с козой Манькой и даже научиться ее доить. Топить баню, полоть и поливать грядки. Лето постепенно входило в свои права, работы на огороде прибавлялось с каждым днем.
Всю жизнь прожившей в городе Виктории было не в привычку держать в руках тяпку или носить ведра с водой. Но бабуля была непреклонна, поясняя, что сами по себе запасы в погребе не появятся. Когда пошли первые ягоды, освоила Виктория еще одну науку – варить варенье. Задача оказалась непростой, несмотря на успешно сданный экзамен по зельеварению. Рассчитать количество сахара в зависимости от кислоты ягоды, сохранить как можно больше витаминов, но при этом избежать последующего брожения… А ведь ягоду надо было еще и собрать. И это при том, что бабушка категорически запретила применять магию, приговаривая, что терпение и труд все перетрут.
Сначала Виктория пыталась возражать, ведь в магазинах полно всяких конфитюров и джемов. Но на этот счет баба Поля имела свое мнение.
– Химия сплошная в твоих магазинах, – сурово заявила она.
Потом Виктория догадалась, что бабуля просто тренирует ее выносливость и выдержку. И смирилась. Правда, иногда все же чуть-чуть подмагичивала.
С бабушкой было хорошо и спокойно. Многое из того, что еще недавно волновало Викторию, здесь стало казаться пустым и ненужным.
– Вот и правильно, внученька. А то нашла из-за чего переживать. Живи, милая, живи и радуйся каждому дню, – подбадривала бабушка.
Баба Поля любила рассказывать о прошлом, когда вечерами они рассматривали старые фотографии. Виктория уже знала про всех своих прабабушек и прадедушек столько, что можно было бы несколько книг написать.
В этот вечер бабушка достала последний альбом. Ее руки немного дрожали. Прежде, чем открыть, она бережно погладила обложку.
– Моя жизнь, – пояснила бабушка.
Они сидели на стареньком диванчике в зале, альбом бабушка положила на лакированный журнальный столик, когда-то собственноручно сделанный дедом. Бережно переворачивая страницы, баба Поля делилась своими воспоминаниями. Рассказ ее был простым и бесхитростным, но почему-то сердце Виктории сжималось. Бабушке пришлось жить в очень сложное время, но ко всем выпавшим на ее долю испытаниям относилась баба Поля скорее философски, не держа обиды ни на что и ни на кого.
– Это Леночка в первом классе. Такая умничка была. Притихнет в комнате, подойду, гляну, а моя егоза сидит, старательно буквочки выводит. Очень любила, когда ее учительница хвалила.
Бабушка улыбалась и гладила фотографию скрюченными пальцами.
– А это я молодая, с подружками. Нам здесь по восемнадцать. Поехали в город поступать в училище и сфотографировались на память.
– Ох, бабуля, ты такая модная была, наверное, женихи за тобой толпами бегали? – хитро улыбнулась Виктория.
– Бегали бы, да твой дед всех разогнал, – что-то вспомнив, она тихонько засмеялась.
– Расскажи, – загорелась Виктория.
– Да что тут рассказывать. Соседский сын давно меня приметил. Родители-то его против были, побаивались. Всякое ведь о нас говорили. А у Василия на все один ответ, мол, предрассудки. Сам комсомолец, активист. Волосы черные, чуб кудрявый. Чуть вечер, – а он уже тут как тут, пойдемте, говорит, Пелагея Димитриевна, прогуляемся. А какую свадьбу сыграли…
– А дальше? – не выдержала Виктория, глядя на задумавшуюся рассказчицу.
На следующей странице была аккуратно вставлена в фигурные прорези семейная фотография, на которой сидели молодые дед и бабушка. На руках у деда замерла кудрявая малышка, удивленно распахнувшая черные глаза.
– А что дальше. Леночка родилась, жили себе потихоньку. Я на медсестру выучилась, при больнице местной работала. Людям помогала и по науке медицинской, и по своему, когда просили. Да только вот самого дорогого не уберегла.
Бабушка уже рассказывала о том, что муж не смог пережить потерю дочери. Тема была слишком грустной, потому Виктория отодвинула столик с альбомом и легла, положив голову на бабушкины колени. Виктории нравилось, когда бабушка перебирала ее волосы, такие же темные и кудрявые, как у мамы и деда.
– Бабуль, а мне один знакомый говорит, что я его суженная. Верить или нет?
– По сердцу он тебе?
– Да бесит он меня, – призналась Виктория.
– Так вот и бесит? – уточнила баба Поля.
– Ну как сказать, – Виктория поднялась, – я немного глупость сделала. Познакомилась заочно с одним, позвал он меня на свидание. А я постеснялась идти как есть и… В общем, изменила внешность вот так.
Виктория обернулась рыженькой.
Бабушка удивленно ахнула:
– Ты где ж такому научилась?
– В академии, бабуль. Там ведь много чему учили, – ответила Виктория.
А потом вернула свой прежний вид.
– В общем, этим человеком оказался тот самый мой знакомый. Он меня не узнал, а эту рыженькую, кажется, полюбил. Но до сих пор не знает, что это я. А потом сказал, что я его суженная и замуж позвал. И я ему отказала. Хотя вообще-то он мне нравится.
– Что-то ты меня запутала, внученька. Он тебя замуж позвал, когда ты рыженькая была?
– Нет, бабуль, когда я как я была. Но мне кажется, что он рыженькую любит.
– Эвон как все сложно… – задумчиво протянула бабушка.
– И что мне теперь делать? – Виктория смотрела на нее с затаенной надеждой.
Бабуля немного помолчала, изучающе глядя на Викторию.
– Пусть все идет своим чередом, девочка моя. Теперь у тебя все будет хорошо, – неожиданно заключила она, а потом грустно улыбнулась и поцеловала Викторию в лоб, – давай-ка ко сну, поздно уже.
Сумрак в комнате совсем сгустился, Виктория почувствовала, как голова потяжелела, а глаза начали слипаться. Она ушла в свою комнату, разделась и легла под мягкое одеяло, пропитанное запахом трав. Заглянув пожелать спокойной ночи, на этот раз бабушка не спешила уходить. Она села рядом и снова принялась гладить Викторию по голове, напевая:
– Спи, чадушко, спи, милое,
Набирайся силушек,
Завтра дорога длинная.
Идет чадушко по дороженьке,
В руке звезда горит, светит.
Звезда горит, светит,
Доброе сердце приветит.
А будет тебе, чадушко,
На той дороге развилочка,
Не стой, не гадай, беду не навлекай.
В руке звезда горит, светит,
Доброе сердце приметит,
Дорожку тебе подскажет,
Спи чадушко, спи милое…
…Проснулась Виктория от яркого солнечного света, бьющего по глазам. Кажется, здорово проспала, вот влетит от бабули. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. Привычная обстановка спальни какое-то время не укладывалась в голове.
Как она сюда попала? Ведь точно помнит, что засыпала в доме бабы Поли. И где тогда бабушка?
Подскочив, Виктория быстро натянула джинсы с футболкой и попыталась активировать портальный камень, представляя бабу Полю. Но ничего не произошло.
Возможно, потому что она недостаточно сосредоточилась. Хотя… пусть будет место. Вспомнив в деталях деревянную крашеную дверь и невысокое крылечко, Виктория зажмурилась и снова попыталась активировать амулет.
Пространство покачнулось, воздух наполнился дымом костра. Открыв глаза, она сразу узнала и дверь, и крыльцо, хотя краска на них почему-то здорово облупилась. На двери висел ржавый замок.
– Кого-то ищите, девушка? – грудной женский голос заставил Викторию вздрогнуть. – В этом доме давно никто не живет.
Виктория обернулась и увидела деревенскую тетку с ведром, стоящую за калиткой. Было удивительно встретить здесь кого-то, ведь за несколько месяцев, что Виктория прожила у бабушки, их никто не навещал. Оглядевшись, она и вовсе растерялась. Каким-то образом дом бабушки перенесся на деревенскую улочку. Где-то недалеко жгли старые листья, время от времени дым заворачивало в ограду.
– Я к бабе Поле, – ответила Виктория.
– Так нет ее, два года уже как померла, – женщина поставила ведро на землю.
Виктория не понимала, что происходит.
– Как померла?
– Так старая была совсем, вот и померла.
Виктория почувствовала, как спазм перехватил горло.
– Да что вы такое говорите? Мы только вчера расстались. Я внучка ее.
Тетка опешила, потом перекрестилась и схватилась за ведро.
– Схоронили, говорю, вон кладбище, два года как лежит.
Махнув куда-то в сторону, тетка чуть ли не бегом понеслась прочь.
Виктория вышла за калитку и посмотрела в указанном направлении. Дом бабушки находился на окраине деревни, поодаль, за редкой березовой рощицей, действительно, просматривалось кладбище.
Серые тучи, затянувшие небо, грозили скорым дождем. Отправившись по дорожке к кладбищу, втайне Виктория надеясь, что это какое-то очередное испытание. Только зачем бабуле такое выдумывать?
У самого входа она встретила одетую в черное старушку, и та провела ее к нужной могилке.
– Вот она, Пелагея, земля ей пухом, – проговорила старушка и поспешила куда-то по своим делам.
– Симонова Пелагея Димитриевна, – прочитала Виктория на сером от времени деревянном кресте.
Там же была прилажена фотография в овальной рамке, с которой смотрела молодая бабушка. Виктория опустилась на колени у поросшего травой холмика. Аккуратно убрав прошлогодние пожухлые листья, она легла на могильный холм головой, подложив руку.
– Как же так? – шепотом спросила она.
Сверху заморосило мелким дождем.
– Фьють – напротив Виктории на дорожку приземлилась небольшая птичка.
Склонив голову, птичка еще раз присвистнула и замерла. Потом почистила лапкой клювик и упорхнула.
Виктория долго лежала на холодной земле, рассказывая бабушке все, чего не успела рассказать за те дни, что им были отмерены. Если бы только знала, что все так быстро закончится.
Спустя какое-то время Виктория поняла, что замерзла. Она поднялась и достала из кармана телефон, включила его. Батарея показала восемьдесят процентов зарядки. Увидев текущую дату, Виктория и вовсе растерялась. Не поверив своим глазам, открыла Яндекс и спросила:
– Какое сегодня число?
Яндекс оказался вполне солидарен с внутренним календарем телефона. А это значило, что не было нескольких прожитых у бабушки месяцев. Более того, если верить дате, тот неприятный разговор с Купидоновым произошел ровно день назад.
Всего один день.
Первые тяжелые капли застучали по траве, а немного погодя небо разродилось настоящим ливнем. Но Виктория не хотела уходить. Она села на скамеечку, установленную чьими-то заботливыми руками, и продолжала смотреть на зеленеющий молодой травкой холмик. Струи воды нещадно хлестали по металлическим и каменным надгробиям вокруг, но ни одна капля не потревожила покоя Пелагеи Димитриевны и ее внучки. И это было довольно просто устроить, ведь теперь Виктория владела магией так, словно дышала ею.
***
Безвременье. Сейчас Виктория вспоминала моменты, указывавшие на нереальность происходящего. Но сказка была такой сладкой. С другой стороны, почему нереальность? В какой-то степени тоже реальность, только за гранью. В академии об этом очень мало рассказывали, предпочитая обходить тему стороной. Но что если она сможет попасть туда еще раз?
Осознание очередной утраты тяжелым камнем легло на сердце. Когда-то ей пришлось свыкнуться с мыслью, что родителей больше нет. Потом похоронить бабушку. Обидно, что другая была в то время еще жива, и можно было бы переехать к ней, и тогда все произошло бы по-настоящему. И жизнь ее могла сложиться совсем иначе.
Но что-то не дало этому случиться. И теперь как есть. Едва обретя родную душу, Виктория снова все потеряла. Снова одна.
Мир бабушки в Безвременье был отражением реального, разве что улучшенной версией. Здесь, в окрестностях деревни, Виктория не нашла тех бескрайних лугов и речки с мостками. Но зато был дом, вот он. И все в нем до боли знакомо. Умывальник. Печь. Комната Виктории с той же тахтой и рукодельным половичком под ногами. Старое кресло. Окна, из которых видно улицу или заросший бурьяном огород. Комната бабушки и ее кровать, заправленная все тем же голубым покрывалом. Шкаф, и в нем те самые фотоальбомы.
В Безвременье бабушка показала ей образ настоящего дома, и теперь Виктория решила сделать этот реально существующий дом местом своей силы. У каждой ведьмы должно быть такое. Место, в котором обретаешь себя.
С оформлением бумаг особых сложностей не возникло, хотя и пришлось немного походить по инстанциям. Но месяца хватило. А еще Виктория сделала небольшой ремонт, подбелив и покрасив все, что напрашивалось.
