Лина Янтарова
Голодные кости
Глава 11
Даже прекрасная песня может превратиться в ужасающий крик, если слушать ее бесконечно.
К полуночи Сора едва могла выносить тихий шепот, раздающийся прямо за стенами поместья. Невидимые тени скреблись снаружи, гладя призрачными руками шершавый камень и влажное от дождя дерево – их голоса переплетались с шумом падающей воды.
Они звали, бесконечно повторяя ее имя – гневно, тоскливо, печально, ласково… Словно им неведомы были человеческие чувства, они перебирали разные интонации в надежде, что какая-то из них сработает – и Сора выйдет в темную мокрую ночь.
Шепот начал стихать к утру. Когда солнце робко осветило еще синее от мглы небо, голоса стали слабее. Будто кто-то воздвиг между ними и Сорой невидимую стену – потому что она еще слышала отголоски криков. Но они хотя бы не заполоняли ее голову.
Ей удалось вырвать для себя пару часов беспокойного сна на рассвете. Аюми, не став будить госпожу, тихонько удалилась и вернулась с подносом. Запах свежей выпечки не смог поднять Сору – отмахнувшись, она хотела сказать, что поспит еще немного, но вспомнила Кумико: та тоже не покидала постель, угасая с каждым днем. Ее мышцы превращались в желе, а мысли становились все более запутанными, пока в постели не осталась лишь пустая оболочка.
Сора в ужасе села, прижав руку к груди – туда, где сердце бешено забилось под слоем мяса и костей.
– Аюми, – она окликнула служанку, собирающуюся уйти. – Вернись, я передумала.
Еду Сора запихала в себя через силу. Пропажа аппетита, как и слабость, впервые обеспокоила ее – если так продолжится, через пару дней она не сможет встать с постели.
– Как вам спалось, госпожа?
Невинный вопрос заставил Сору вздрогнуть. И солгать.
– Хорошо. А как ты себя чувствуешь?
Она пыталась отыскать на лице служанки хотя бы один признак ухудшающегося самочувствия, но щеки Аюми алели здоровым румянцем, а губы были красны, как кровь.
– Прекрасно, – удивилась девушка. – У меня много сил. Не беспокойтесь обо мне.
Сора выдавила кривую улыбку.
Слабость и кошмарные голоса, что мучили ее всю ночь, обошли Аюми стороной. Служанка цвела и пахла, порхая по комнате, как веселая пташка – наблюдая за ней, Сора чувствовала скверное чувство зависти.
Нужно бежать.
Быть подальше от поместья – все, чего она хотела. Но оно уже привязало ее к себе невидимыми цепями.
Долг, клан, правила – цепи натягивались, угрожающе звеня. Соре не вырваться отсюда, не обрубив все, что связывало ее с семьей.
– Я помогу Маи на кухне, – предложила Аюми. – Если я вам пока не нужна.
Сора кивком отпустила служанку, попросив перед уходом раздвинуть сёдзи, ведущие в сад. Зеленые побеги успокаивали ее – то немногое, что казалось безопасным и привычным.
Садик, разбитый заботливыми руками Кумико. Ей он тоже придавал сил жить, пока этого не стало недостаточно.
Сора тяжело поднялась, вышла в сад, где царила утренняя прохлада. На широких листьях блестели капли ночного дождя, подол кимоно намок от росы. Она не видела другого выхода, кроме как дождаться возвращения Райдена. Мятеж будет подавлен, Хаттори вернется в поместье – он обещал.
Но были ли его слова правдой?
Сора не знала, чему верить. На одной чаше весов был ее супруг и верность клану, на другой – Кумико, угасшая в этих стенах. Все, что осталось после нее – сад и подсказки на страницах дневника.
Кумико писала в пустоту – ее письма не были адресованы кому-то. Она не искала помощи, а просто рассказывала свою историю. Историю, которая может спасти Соре жизнь.
Внезапный приступ злости овладел ее телом, когда она подумала о бедной женщине, умирающей в кровати, брошенной всеми. Сжав ладони в кулаки, Сора быстрым шагом вернулась в комнату, отыскала небольшой, но острый клинок – тот самый, что составлял часть свадебного образа.
Стебли камелий легко перерезались. Вскоре в руках появилась охапка источающих благоухание цветов. Бережно прижимая их к себе, как младенца, она прошла в главную часть дома, выбросила засохшие лилии, которые никто так и не удосужился убрать, освежила воду и погрузила в нее букет.
Отступила на шаг, любуясь творением своих рук.
Камелии смотрелись прекрасно. Правильно.
«Я услышала тебя, – Сора подняла глаза к потолку. – Спасибо».
– Что вы делаете, госпожа?
Голосок Аюми был возмущенным. Сора повернулась к ней.
– А на что похоже?
Она была довольна сделанным.
– Цветы тут не стоят долго, – вздохнула Аюми. – К завтрашнему утру они засохнут.
– Значит, я принесу новые. Раздвинь все сёдзи в доме, – приказала Сора.
– Зачем? – недоумевала Аюми.
– Помещения нужно проветрить. Мы никогда не избавимся ни от пыли, ни от этого запаха, если будет держать все закрытым.
Сора прошлась по комнате, острым взглядом подмечая неубранные места. Деревенские девушки, очевидно, не очень-то старались – в углах серели комья паутины, внизу стены был виден потек от вина.
– Я снова поеду в деревню, – решила Сора. Она говорила вслух, но слова ее были адресованы самой себе. – Верну служанок.
– Госпожа, но…
– Кейко больше нет, и кто-то должен взять ее обязанности на себя. Кроме того, когда вернется господин, хлопот прибавится. Его воины нуждаются в чистой одежде и горячей еде – Маи не справится одна.
– Госпожа…
– Я поеду одна. Ты останься здесь и принимайся за уборку.
– Госпожа! – Аюми в отчаянии повысила голос. – Так ли это разумно?
– О чем ты?
– Вы уже приводили служанок, но все они разбежались. И, сколько бы они ни трудились, – Аюми отвела взгляд. – Лучше не становилось.
– И пусть. Из ничего выйдет только ничего.
Сора тяжело вздохнула и добавила:
– Я хотя бы попробую.
Она не сдастся. Костьми ляжет в этом доме, но не бросит попыток прогнать из стен скорбь. Яркие цвета и свежие цветы должны немного оживить обстановку – нет такой вещи, которую бы не могла скрасить природа.
Аюми промолчала, но в ее взгляде явственно читалось осуждение. Служанка явно считала, что госпожа занялась пустым и бесполезным делом.
– Давайте я поеду с вами, – предложила она.
Сора с удивлением взглянула на нее.
– Ты же боишься лошадей.
– Но за вас я боюсь больше.
– Со мной ничего не случится, – Сора инстинктивно притронулась к браслету.
Недавно он спас ей жизнь, но что, если в следующий раз удача отвернется? Или нефрит не справится с натиском темных сил? Не хотелось даже думать об этом. Одно она знала точно – ни за что не расстанется с браслетом в ближайшее время.
Страх вынуждал ее то и дело проверять, на месте ли украшение. Пока Сора шла во внутренний двор, к конюшне, она постоянно дотрагивалась до нагретого теплом кожи камня. И каждый раз с облегчением проводила пальцами по гладкой поверхности.
Успокоение принесла и Чикара, которая заметно обрадовалась хозяйке. Акио обнаружился тут же, рядом – он чистил соседнее стойло, громко вздыхая, когда пучки сена выпадали из его потерявших сноровку рук.
На полу среди мусора и травы Сора заметила несколько измятых, растоптанных стеблей камелии. Как они тут оказались?..
– Вам стоит поберечь себя, – она первой нарушила тишину, за что была вознаграждена недружелюбным взглядом.
Выпрямившись, старик бросил охапку сена прямо на пол и с неприязнью спросил:
– Пришли меня поучать?
– Пришла попросить вас вывести Чикару.
– На прогулку? – коротко поинтересовался Акио.
– Я собираюсь выехать в деревню.
– Господин не велел, – тут же отреагировал старик. – Сказал, вам нельзя покидать поместье.
– Нельзя? – повторила Сора. Ее бровь выгнулась, демонстрируя возмущение. – Но как же моя лошадь? И слуги? Ведь я собираюсь отправиться в деревню, а не в лес.
Как только она упомянула темное и мрачное одеяние горы Року, как Акио помрачнел.
– Не говорите так.
– Как? – прищурилась Сора. – Про лес?
– Да, – Акио уставился на нее. – Про лес.
– Раньше мне говорили, что в него нельзя ходить, теперь же запрещено говорить о нем. Что же такого таят эти деревья, если вы все их боитесь?
– Я не боюсь, – без тени самодовольства признался Акио. – А вам бы стоило.
Сора покачала головой. С первого дня ее пребывание в поместье было омрачено страхом – но с нее достаточно. Сейчас, когда она знала, что браслет защищает ее, Сора была готова ко всему.
Она больше не будет бояться. Не будет жертвой, которая дожидается своего конца.
Не будет еще одной Кумико.
– Вам лучше дождаться господина, – выразительно посмотрел на нее Акио.
Его сгорбленная, худощавая фигура вдруг стала шире и мощнее. Скрюченные от тяжелой работы ладони – широкие, мозолистые – сжались в кулаки.
Сора вздернула подбородок.
– Я твоя хозяйка.
– У меня только один господин, – повторил сказанную когда-то фразу Акио.
– Нет. Больше – нет. Я твоя госпожа.
Сора сделала шаг вперед. Старик попятился.
– И ты будешь делать то, что я скажу, – с каждым шагом она приобретала прежнюю уверенность в себе.
Голос креп, становясь спокойным и грозным. Акио медленно отступал назад, не сводя глаз с Соры, которая продолжала наступление.
– А если откажешь – не велика беда.
Ее глаза заблестели от гнева.
– Я сама могу вывести Чикару. Справлюсь и без твоей помощи. Но никто – никто здесь больше – не будет ограничивать меня в чем-то. Достаточно! Мне тошно от этого места, – процедила Сора. – От паутины, окутавшей дом, от пыли, которая захватила все поместье. Я не хочу и не буду жить в склепе.
С каждым словом Акио стремительно уменьшался, как блеклая тень на стене при дневном свете, сжимался, втягивая голову в плечи.
Закончив, Сора сделала глубокий вдох, ненадолго прикрыла глаза и сказала:
– А теперь выведи мою лошадь.
– Да, госпожа, – смиренно отозвался Акио.
Застоявшаяся в стойле Чикара рада была размять ноги. Сора пустила ее вскачь – наперегонки с ветром они добрались до деревни гораздо быстрее, чем в прошлый раз.
Улицы пустовали – все жители трудились в полях. Сора подъехала к ближнему дому, слезла с лошади и только собралась постучать, как дверь сама отворилась.
– Госпожа, – Мацуши, вышедший на порог, упал на колени. – Госпожа, добро пожаловать!
– Встань, – растерялась Сора.
Она редко выезжала с отцом в принадлежащие клану деревни, однако не помнила, чтобы кто-то падал на колени перед Ичиго Моримото. Такого удостаивался лишь сам император.
Мацуши споро поднялся, комкая в руках какую-то тряпку.
– Войдете, госпожа? – заискивающе предложил он. – Мой дом слишком скромен для вас, но это солнце…
Сверху крыши действительно обжигали яркие солнечные лучи, хотя над поместьем по-прежнему висели крупные серые тучи. Сора отрицательно покачала головой – ей нравилось ощущение солнца на собственной коже.
– Благодарю, Мацуши. Поговорим здесь.
Она знала, что эта вольность дорого обойдется белизне ее лица – но сейчас это самоуправство, похожее на маленький бунт против всех правил, что вбивали в ее голову, радовала душу.
Мацуши закивал.
– Конечно, как будет угодно вам, госпожа.
– Мне нужны девушки, – прямо объявила Сора, не став затягивать. – Несколько крепких работниц в поместье. Подойдут и те, что были в прошлый раз.
– Госпожа…
Мацуши сглотнул.
– Понимаете…
Его загорелая кожа посерела от страха. Сора с возрастающим удивлением наблюдала за переменами, которые творились с Мацуши – прежде бойкий, лучезарный, он вдруг стал походить на измученного раба.
– Что такое? Говори, – приободрила его Сора.
– В прошлый раз мы послушались вас. Пришли в дом, как было сказано. И некоторые даже… Работали там, но потом, – Мацуши стал заикаться, – господин велел нам уйти. Он был крайне зол.
– Зол?
– Да, госпожа. Он сказал, что нам не стоило приходить. Добавил, что мы должны слушать только его.
Руки Мацуши суетливо мяли тряпку, взгляд бегал из стороны в сторону.
– Господина сейчас нет в поместье. Делами занимаюсь я, – отчеканила Сора.
Неслыханная наглость – ставить под сомнения решения законной жены касаемо домашнего хозяйства. Сора знала, что должна подчиняться мужу во всех вопросах, но то, что касалось быта… Она нахмурилась.
– Я и только я, – повторила Сора. – Решаю, кто будет работать в доме. Поэтому, Мацуши, собери тех же девушек и приведи обратно. И сам тоже приходи.
Видя его испуг, она мягко заметила:
– Обещаю, вам ничего не будет за нарушение приказа господина. Я об этом позабочусь.
Мужчина мелко закивал. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но не решался.
Сора вздохнула.
– Говори, что не так.
– Понимаете, – зачастил Мацуши. – Девушки тоже не особо хотят… Работать в поместье.
– Почему? Работа не тяжелая, – удивилась Сора.
Прислуживать в доме – мечта всех деревенских жителей. Нет ни палящего солнца, ни ветра, ни жалящих насекомых.
– Им не по себе там, – выдавил Мацуши. – Болтают всякое…
– Что?
– Разные глупости, госпожа.
– Рассказывай, – велела Сора.
«Не глупости это вовсе, – с досадой подумала она. – А самая настоящая правда. Поместье населяет нечистая сила, призраки, духи… Зло».
– Кто-то из девушек видел женщину в саду, а потом она пропала. Еще, – набравшись смелости, заговорил Мацуши. – Ночью кто-то пробрался в спальню и пытался задушить Аи. Бедняжка еле отбилась. Устроила истерику…
– Когда это произошло?
– На второй день, госпожа.
Тогда Сора уже лежала в постели, отравленная ядом. Ее мучили кошмары и болезнь, грызущая тело изнутри.
Пальцы сами потянулись к браслету, погладили камень. Идея, нелепая и безумная, посетила голову – если нефрит помог ей, стало быть, мог помочь и другим? Но откуда у бедных деревенских жителей возьмутся украшения с благородным камнем…
– Пусть приходят, – повторила Сора. – И не о чем не беспокоятся. Так и передай: госпожа сказала, что их никто не посмеет тронуть.
Мацуши низко поклонился.
– Долгих лет вам, госпожа, – пробормотал он уже в спину уходящей Соре.
Не особо заботясь о правилах приличия, она задрала подол кимоно, что само по себе уже было величайшим проступком, залезла на Чикару и выпрямилась, обозревая окрестности.
Мацуши все еще стоял, склонив голову и прижав руки в груди. Вдалеке, на зеленых полях темнели крохотные точки – местные защищали от вредителей свое главное сокровище: ростки риса.
«Эти люди не заслужили жить в страхе, – Сора направила лошадь в сторону поместья. – Жить, опасаясь зайти в лес, хоронить своих близких».
Пусть судьба к ней немилостива, пусть муж сторонился ее, пусть поместье и лес за ним скрывало тайные, мрачные секреты – Сора готова принять все, что отмерено. Люди, что жили здесь, отныне находились на ее попечении.
«Женщина и природа – две союзницы. Только они способны украсить собою все вокруг: как отнять, так и одарить», – учила Айко.
Погладив Чикару по густой гриве, Сора помчалась в свой дом.
Глава 12
Поместье укоризненно смотрело на нее темными проемами – сёдзи, как и приказала Сора, раздвинули, и теперь дом словно выворачивал наружу свое нутро – гадкое, пустое, пыльное.
Чикара замедлила свой шаг – лошадь волновалась, очевидно, чувствуя то же, что и хозяйка.
Страх.
Он вползал в душу подобно змее, холодил внутренности и заставлял волоски на коже вставать дыбом. Дикий, неумолимый, животный страх.
Сора погладила Чикару по шее, прошептала:
– Тише, тише. Все хорошо.
Ответом послужил тихий храп. Послушавшись хозяйку, Чикара ровным шагом вошла во внутренний дворик, где поджидал Акио. Кустистые брови старика сошлись почти на переносице, сухие губы сосредоточенно жевали травинку.
– Вернулись, – констатировал он.
Сора изумленно взглянула на него.
– А не должна была? – спросила она, спрыгивая с лошади, как деревенская девчонка.
Лицо Акио, и без того хмурое, вытянулось. Он несколько раз моргнул, не веря своим глазам, а потом брезгливо промолвил:
– Госпожа… Разве ж положено себя так вести? Вы же благородных кровей.
– У меня такая же кровь, как и у всех. Красная, – ответила Сора. – И проливается она легко. Верно?
Старик промолчал. Сказать ему на это было нечего, потому он нехотя признал:
– Думал, вы решили сбежать.
– А разве возможно? – усомнилась Сора.
Каждый раз, когда возникала мысль о побеге, что-то внутри нашептывало, предупреждало, что она не сможет.
Акио покачал головой.
– То мне неведомо. До вас никто не пытался.
«До вас».
Не составило труда понять, о ком он говорил.
– Кумико, бабушка моего мужа, – Сора старалась говорить спокойно, но голос дрожал при упоминании бедной женщины. – Она не пыталась сбежать?
Акио снова покачал головой. Этот жест выглядел печальным, в мутных глазах появилось что-то похожее на тоску.
– Нет. Она только за садом ухаживала. Пыталась взрастить свои любимые камелии… Но на этой земле ничего не цветет.
– Тем не менее, камелии зацвели, – удивленно напомнила Сора.
Она и здесь слышала тонкий цветочный аромат, что источали бутоны в саду.
– Да, но какой ценой, – горько усмехнулся Акио. – Кумико все отдала, чтобы ее любимые цветы ожили. Всю свою душу вложила в них. Потому и слегла.
– Ты любил ее, – вдруг догадалась Сора, вспомнив измятые стебли камелий, лежащие на полу конюшни.
– Да.
– Потому…
Она запнулась, глядя в глаза напротив, наполненные болью.
– Потому ты ненавидишь эти цветы?
– Они отняли у меня ее раньше срока. Кумико прожила бы дольше, – просто ответил Акио. – А камелии украли наши часы.
Сора попятилась. Как просто он говорил о смерти той, что любил! Знал, что Кумико не суждено прожить долго по причине проклятого поместья и голосов, что мучили ее, но винил лишь цветы, когда должен был винить это место.
– Почему вы не уехали? – тихо спросила Сора. – Почему не попытался забрать Кумико?
– Она была хорошей, но простой девушкой, которой повезло выйти замуж за благородного господина. Кумико мечтала о такой жизни: просторном доме, богатом и знатном муже… Что я, обычный слуга, мог дать? Она бы никогда не согласилась бежать со мной. Даже мои чувства, которые вы поняли за пару минут разговора, Кумико не замечала на протяжении многих лет. Она страдала… Страдала по господину. Да и я был не способен предать его.
– И ты предпочел молчать? Не признаваться?
– Да что толку, – повторил Акио.
– Много, – разозлившись, выкрикнула Сора. – Много толка, Акио! Если бы ты сказал… Если бы настоял… Кто знает, может, Кумико бы согласилась. Ее последние дни были агонией. Она умирала, лежа в своей постели, она просила помощи, а твой господин… Он отказался посылать за врачом. Ты слышишь? Она просила помощи, которой так и не дождалась!
В глазах Соры искрились молнии, ветер, подхвативший пару выпавших из прически прядей, взметнул их – как змеи, они взвились над ее головой. Белоснежная кожа цвета первого снега заалела румянцем гнева.
Акио сжал дрожащие ладони в кулаки.
– Ей бы ничего не помогло. Ни один врач… Ни одна сила в мире не способна защитить от того, что терзало Кумико.
– Почему же оно не тронуло вас с Кейко? – спросила Сора.
Она тяжело дышала, ее грудная клетка бурно вздымалась. От холодной, сдержанной дочери знатного клана ничего не осталось – перед Акио стояла живая, разгневанная девушка.
Он попятился, впервые за долгое время чувствуя робость. Смешно – он, старик, который прожил немереное количество лет, оробел перед юной девой.
Но Сора смотрела на него глазами, которые так напоминали глаза Кумико… Взгляд Акио увлажнился.
– Оно трогает только людей.
Гнев Соры сменился ужасом. Теперь они поменялись местами – она шагнула назад, чувствуя непреодолимое желание сбежать.
«Людей».
– Кто ты? – прохрипела она. – Что ты такое?
Акио не ответил. Он молча развернулся и побрел в конюшню, уводя с собой Чикару.
Сора осталась стоять, сжимая и разжимая кулаки. Ее пальцы тряслись, губы дрожали. Опомнившись, она бросилась в поместье, будто его стены могли защитить ее от Акио. Вошла в главный зал и замерла, как вкопанная – камелии, еще несколько часов назад источающие свежесть, сморщились. Лепестки стали сухими, стебли почернели.
– Госпожа?
Аюми, вышедшая из кухни, с беспокойством уставилась на Сору, которая таращилась на цветы с непонятным выражением. Проследив за ее взглядом, служанка усмехнулась.
– Я же говорила, госпожа, они…
– Выбрось их, – перебила Сора. – И готовься встречать слуг. Они скоро прибудут.
Зайдя в свои покои, она устремилась к комоду, где хранились украшения. Чего там только не было: и искусные заколки с гроздьями рубинов, золотые и серебряные браслеты, перстни, украшенные изумрудами… Отец всегда привозил что-нибудь в подарок, пытаясь проявить любовь к дочери при помощи самоцветов.
Но ее интересовал только нефрит. Зеленоватый камень с темными прожилками, способный защитить от зла.
Не жалея прекрасные украшения, Сора зверски выковыривала нефрит из серег, кулонов и заколок, безжалостно уродуя. Вскоре на ее ладони лежало семь обломков разных форм и размеров – объединял их только материал.
Спрятав камни, Сора велела Аюми принести инструменты и отправилась в сад, где без устали трудилась несколько часов, ухаживая за хрупкими камелиями. Работа так захватила ее, освободив от тяжелых мыслей, что она пропустила поздний обед – о необходимость поесть напомнил желудок.
– Госпожа, – Аюми объявилась ровно в тот момент, когда Сора отмывала ладони от земли.
Ее руки – лилейно-белые, нежные, мягкие – сейчас больше подходили крестьянке, чем женщине благородной крови. Мышцы ныли от непривычного труда, поясницу ломило от неудобной позы, но эта усталость была приятной.
Рядом на столике лежали свежесрезанные камелии. Новый букет взамен старого —белоснежные лепестки светились чистотой.
– Прибыли слуги. Как прикажете поступить?
– Я сама встречу их.
Сора промокнула влагу полотенцем, бережно подняла цветы, чтобы отнести их в главную часть дома. Там, вдоль стены, уже выстроилось пять девушек – с испуганными лицами и любопытными глазами.
Сора аккуратно разместила камелии в подготовленной вазе, поправила пару листьев и повернулась к слугам.
– В прошлый раз нам не довелось побеседовать, – начала она после поклона, которым девушки синхронно одарили ее. – Я Сора Хаттори, хозяйка поместья. Как вы видите, дом нуждается в твердой и заботливой руке – возможно, даже не одной. Я надеюсь, что общими усилиями нам удастся привести здесь все в порядок. Работа не будет тяжелой, так же вам положены выходные и жалование.
Она на мгновение прервалась и одна из девушек робко подняла голову.
– Ты что-то хочешь спросить?
– Да, госпожа.
– Как твое имя?
– Аи, госпожа.
«Аи, – вспомнила Сора. – Так звали девушку, на которую кто-то напал ночью».
– Спрашивай.
– Мы не боимся тяжёлой работы, госпожа. И служить в поместье великая честь, – остальные закивали, – но в прошлый раз нам… Нас тревожат некоторые вещи.
Аюми еле слышно фыркнула.
– Тут, в поместье, будто живет кто-то еще, – тихим шепотом закончила Аи. – Нам страшно.
– Мацуши поведал о ваших опасениях. Не волнуйтесь, я все предусмотрела, – Сора позволила себе сдержанно улыбнуться. – Каждая, подойдите ко мне по очереди.
Первой вперед выступила Аи – невысокая девушка с темной косой, чей кончик был обвязан красной ленточкой. Ее простое темно-синее кимоно выглядело лучше, чем у других, и было относительно новым.
– Дай руку, – приказала Сора.
Девушка без колебаний протянула ладонь, взглянув госпоже в глаза.
«Смелая, – решила Сора. – Такая бы не испугалась случайного сквозняка или привидевшейся тени, не стала бы поднимать шум просто так. Нет, ночью на нее напало что-то другое».
Она вкладывала в ладонь каждой девушки по камню. Аи достался крупный обломок из ожерелья, которое отец привез после удачной поездки в столицу. Это было одно из первых украшений, что он подарил.
«Не жалеть, – Сора стиснула зубы. – Возможно, эти камни спасут чьи-то жизни, став из дорогих бесценными».
Когда все служанки получили по нефриту, она обратилась к ним:
– Камни, что вы держите в руках – нефрит. Он обладает могущественной силой и способен защитить от любого зла. Не расставайтесь с вашим камнем ни на минуту – носите с собой везде, даже во время сна и купания. Тогда вы будете защищены от любого злого умысла.
Глаза девушек блестели надеждой и радостью. Они наперебой заговорили – первой снова оказалась Аи:
– Спасибо, госпожа!
– Доброго вам здравия, госпожа.
– Да пребудет с вами солнце, госпожа!
Сора хлопнула в ладоши. Гул голосов смолк.
– А теперь пора приниматься за работу. Начнем с главной части и женского крыла. Жить вы будете там же, рядом с моими покоями.
– Но, – осмелилась возразить Аюми. – Это не по правилам…
Сора, не оборачиваясь, ответила:
– Будет так, как я решу.
Служанки взволнованно переглядывались, взбудораженные новостями. Жить в самом доме, а не в пристройке для слуг – такое могло привидеться им лишь во сне. Аи даже украдкой ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в реальности происходящего.
Раздав указания, Сора поспешила на кухню, где царствовала Маи. Ее беспокоило то, что женщина больше недели прожила в поместье, но ни разу не пожаловалась на подозрительные звуки. Может, и она не человек?..
Сора вспомнила ее тихий плач по племяннице и потускневшие глаза. Нет, скорбь была искренней.
Не застав Маи на кухне, она отправилась в крохотную комнатку поблизости, в которой женщина ночевала, деликатно постучала и вошла.
Кухарка виновато подскочила, глядя на госпожу заспанными глазами.
– Простите, я сама не знаю, как так вышло…
– Это ничего, – воодушевленная победой, Сора не обратила внимания на оплошность Маи. – Вот, возьми.
Она протянула ей последний обломок, объяснив, что камень должен беречь Маи от зла. Женщина выслушала с любопытством, но брать отказалась, сказав:
– Я не приму, госпожа. Это очень щедро с вашей стороны, а с моей будет подло не показать вам это.
Она потянула за шнурок, виднеющийся в разрезе кимоно, и наружу выглянул крохотный зеленый камешек.
Нефрит.
Он не шел ни в какое сравнение с теми крупными обломками, что Сора раздала служанкам, но все же это был, пусть и маленький, но нефрит.
– Передавался по наследству в моей семье, – пояснила Маи. – Так что оберег мне не нужен.
Сора выдохнула, сбросив с плеч груз подозрений.
– Отлично.
Она собиралась уйти, но Маи остановила ее вопросом:
– Так дело в нем? В этом камне?
– Не знаю точно, – не стала лгать Сора. – Но я уверена, что каким-то образом нефрит бережет владельца.
– Если бы… Если бы у Мирай был такой камень, она бы осталась жива?
В глазах женщины плескалось столько вины, что Сора тонула в ней.
– Мне это неизвестно, – отведя взгляд, ответила она.
– Вы знаете, – сказала Маи. – Это украшение моей матери. Оно передавалось из поколения в поколение каждой старшей дочери. У меня нет детей, а у моей сестры были. Я должна была отдать камень Мирай, но все тянула… Привыкла с ним, сроднилась. Это единственное, что осталось от матери.
Сора не хотела слушать, но не могла заставить себя уйти. Чужая боль и чувство необъятной вины давили на нее. Она задыхалась.
– Я была так эгоистична. Что, если Мирай выжила бы, будь оно у нее…
Вопрос остался без ответа, повиснув в воздухе и сделав его тяжелым, удушливым.
– Не кори себя, – тихо произнесла Сора. – Неведомо, как бы все было. Может, такова ее судьба.
Говоря эти гадкие, лживые слова, что являлись неправдой, она почувствовала себя еще хуже. Маи промолчала – сгорбившись, закрыла лицо руками, словно хотела отгородиться от всего на свете.
Оставив ее наедине со скорбью, Сора бесшумно вышла.
До вечера она трудилась наравне со служанками. То ли это обереги подействовали на них, то ли они безоговорочно поверили своей госпоже – но смех и болтовня не утихали ни на минуту. Аюми ворчала, иногда одергивая девушек, но Сора молчала. Ни одного замечания не сорвалось с ее губ.
Смешки, перешептывания, шаги были тем, чего ей так не хватало в мертвом, пустом поместье. Безобидные и обыденные звуки смогли вдохнуть в него жизнь, немного разогнав пугающую тишину, вводящую в уныние. Но сам дом протестовал – когда на сад опустились сумерки, Сора отпустила девушек отдохнуть, а сама расположилась на энгаве.
Было тихо. Настолько, что отсутствие шорохов и скрипов казалось краткой передышкой перед началом чего-то ужасного.
И когда в ушах зазвенело от пронзительной тишины, Сора услышала их. Голоса. Они звали, повторяя ее имя. С каждым разом оно звучало все громче и громче, пока не превратилось в крик.
Сора зажмурилась, плотно прижала ладони к ушам, замотала головой, желая избавиться от диких воплей.
Не помогло.
– Госпожа, – Аюми удалось докричаться до нее с третьего раза. – Госпожа!
– Да?
Сора с трудом уловила возглас служанки.
– Что такое?
– Нагреть воду для купания?
– Нет. Нет, я лягу, – отказалась Сора.
Тяжело поднявшись – все тело налилось слабостью, стало дрожащим, как листья на ветру, – она вернулась в покои, плотно закрыв сёдзи за собой. Голоса продолжили терзать ее всю ночь, и лишь на рассвете Сора смогла сомкнуть глаза.
Следующий день был похож на предыдущий – они убирались в поместье, смахивая паутину, которая непостижимым образом вновь появлялась на тех же местах. Служанки, приободренные ночью, которая прошла спокойно, негромко переговаривались между собой.
– Клянусь, госпожа, вчера я убирала в этом углу и тщательно почистила все, – вдруг вскрикнула Аи. – Как же так могло получиться?
– Продолжайте работать, – приказала Сора.
Голова раскалывалась на части от недосыпа. Выйдя в сад, чтобы отдохнуть, она присела на ступеньку энгавы и с тоской уставилась на камелии. Сомнения тут же накинулись на нее, как стая оголодавших зверей.
Что, если все бесполезно? Не обрекла ли она девушек на бессмысленный, изматывающий труд?
«Бороться надо с причиной, а не следствием», – произнес умудренный голос Айко. Казалось, кормилица стояла где-то рядом.
Сора подавила желание уронить голову на руки и заплакать. Как бы ей хотелось, чтобы Айко сейчас была рядом! Она бы смогла и утешить, и помочь не только словом, но делом. Кормилица так много знала обо всем… В том числе и о злобных, мстительных духах.
«Ты тоже знаешь о них все. Ведь ты внимательно слушала мои сказки», – по-доброму усмехнулась Айко.
Сора зажмурилась. Она что, сходит с ума, раз голос кормилицы мерещится ей? Или же это то, что живет в лесу, пытается обмануть, схитрить?
– Совсем поникли.
Сора резко открыла глаза. Акио стоял возле куста камелий, задумчиво глядя на белые соцветия, но слова его адресовались вовсе не бутонам.
– Со мной что-то происходит, – признала Сора.
Может, Акио и не был человеком, но не сделал ей ничего плохого. Она могла бы обвинить его в трусости и безволии, но не во зле.
– Я знаю, – он устремил на нее взгляд своих мутных глаз. – Вы чувствуете силу Хозяина.
– Хозяина? – упавшим голосом повторила Сора. – Ты говоришь про Райдена?
Акио не ответил, вместо этого сказав:
– Она так любила эти цветы. Вы ухаживаете за ними, – его фраза звучала как обвинение. – Притащили служанок в дом. На что вы надеетесь?
– На удачный исход, я полагаю, – сухо произнесла Сора. – Что мне еще остается? Сложить руки и ждать собственной смерти?
