Лина Янтарова
Голодные кости
Глава 18
Месть была бальзамом для израненной души, лекарством для глубокой раны. Глаза Соры заблестели, на щеках появился слабый румянец. Она была уверена, что поступила правильно – каждое злодеяние требует наказания.
Но что, если зло лежит в основе существа? Если зло для него – обычное дело, которое составляет его суть?
Можно ли наказывать таких созданий?
Чудовищные вопли раздались вечером. Сора стояла в саду, разглядывая камелии, когда услышала ужасающий крик боли и ужаса. Ее сердце оборвалось. В панике оглядевшись, она бросилась во внутренний двор, обуреваемая страхом.
И остановилась, наткнувшись на невидимую стену. Кейко лежала на земле – она вновь выглядела так, как раньше. Ее кимоно испачкалось в пыли, руки и ноги вывернулись под неестественным углом. Она кричала, не переставая, раскрыв рот так широко, что кожа в уголках губ лопнула. Кровь, смешиваясь со слюной, заливала подбородок.
Райден стоял над ней. Выражение его лица было непроницаемым, правая рука вытянута вперед, пальцы сжаты в кулак. Повинуясь его воле, тело Кейко претерпевало страшные изменения: сочный хруст костей достиг ушей Соры.
– Хватит, – прошептала она.
Голова Кейко запрокинулась, обнажая разорванные мышцы. Кровь – темная, липкая, хлестала ручьем.
– Райден, хватит! – закричала Сора.
Он сделал вид, что не услышал. Распахнувшее кимоно продемонстрировало ногу служанки – из месива кожи и плоти торчала кость.
– Райден, – в отчаянии взмолилась Сора.
Он перевел взгляд на нее – страшный и пустой.
– Ты же этого хотела.
И дернул рукой. Тело Кейко изогнулось, почти сложившись пополам, и замерло. Руки и ноги обмякли. Она больше не двигалась.
Сора рухнула на колени, не веря увиденной жестокости. Посреди дня, во дворе, не боясь слуг… Райден только что расправился с Кейко, служившей ему долгие годы.
Когда Сора требовала мести, она не думала, что месть будет… Такой. Слезы заливали ее лицо – слезы не по Кейко, а по самой себе, ставшей причиной гибели человека.
Аюми была солнечной, мягкой девушкой. Она бы не хотела такого. Не так… Медленно Сора поднялась, чувствуя себя постаревшей разом на несколько десятков лет. Вернулась в дом, бросила взгляд на вазу, где стояли засохшие цветы. Один из лепестков рассыпался на ее глазах в пыль, предвещая неминуемый конец. Не выдержав, Сора приблизилась и опрокинула вазу. Вода лужицей разлилась по полу, засохшие стебли распались на части.
Бессмысленно плыть против течения – только расходовать силы впустую. Она должна пойти другим путем… Путем, который был для нее подобен смерти. Поместье должно перестать существовать, как и все зло в нем. Может, так души обретут долгожданный покой.
Ночью, когда Райден пришел к ней, Сора притворилась спящей и скользнула рукой под подушку. Пальцы нащупали холодный металл катаны. Дождавшись, пока муж уснет, она приблизилась к нему, держа оружие в руке.
Он выглядел усталым даже во сне. Измученным. Глядя на него, Сора задалась вопросом: каково это – любить кого-то настолько сильно, что без сомнений обрушить страшные ужасы на головы невинных людей?
Хотела бы она, чтобы ее любили так? Сора опустила глаза, понимая, что Райден никогда не сможет полюбить ее – не так, не как-либо еще. Потому что все его сердце занято братом – полностью, целиком и безвозвратно.
Она подняла катану над его грудной клеткой, собираясь ударить в сосредоточение этой любви. Рука дрожала.
– Давай, – Райден открыл глаза, но не двинулся. – Ты же этого хочешь.
На ее глазах показались слезы.
– Давай, – он тяжело дышал, глядя на нее. – Давай, Сора.
Несколько долгих минут она боролась сама с собой – уговаривая закончить все это. Один удар, всего один удар…
– Нет, – Сора отбросила оружие в сторону. – Не могу…
Она заплакала от отвращения к себе. Какой же слабой и никчемной она чувствовала себя в этот момент: даже зная, что Райден – убийца… Она не могла. Не могла, потому что… Все, что он делал, было во имя любви.
– Мне так жаль, – прошептал он, касаясь ладонью ее щеки. – В другой жизни мы будем вместе, обещаю, Сора. Ты мне веришь?
– Да, – она закрыла глаза, накрыв его ладонь своей рукой. – Да, я тебе верю…
Прильнула к его груди, слушая, как за ребрами билось сердце. Под его стук Сора и уснула, тесно прижавшись к Райдену – ослабленная, измученная, потерявшая надежду. Ей удалось проспать совсем недолго – голоса, тихий, молящий шепот над ухом, разбудили ее.
Она открыла глаза. Хаттори спал. С трудом встав, Сора подняла катану и подошла к окну. Ночь еще простиралась над горой – лес был темным, как бездна, опасно топорщился ветвями.
«Помоги нам».
Шепот становился отчетливее.
«Спаси».
Среди множества голосов Сора распознала тонкий, нежный голосок Аюми. Недоверчиво замерла, прислушиваясь – через время шепот повторился.
«Госпожа, прошу… Помогите мне».
Не раздумывая, она выскочила наружу. Поместье не спало, следя за тонкой фигуркой, удаляющейся в сторону леса. Дорога сменилась мягкой, влажной землей, устланной хвоей и прелыми листьями, деревья тянули к ней тонкие руки-ветки.
Сора шла на голос Аюми, продиралась сквозь кустарники, преодолевала ловушки из торчащих корней. И чем дальше она шла, тем сильнее и отчетливее становился зов.
«Уже близко», – она закусила губу, раздвигая ветки и выбираясь на поляну. Треск с противоположной стороны заставил замереть – что-то большое протискивалось к ней с другого края поляны. Большое, издающее странный, костяной звук, белое…
Ноги перестали держать Сору, когда она увидела его – хозяина этой горы.
Гашадокуро.
Огромный скелет возвышался над деревьями. В провалах белого черепа горел синий огонь, остатки зубов скалились в кровожадной улыбке. Он склонился – кости тоненько бряцали, терлись друг о друга со скрипом, – и протянул к ней руку.
И Сора услышала их. Тысячи голосов, которые доносились от костей. Потому что все эти кости… Все кости принадлежали убитым Райденом людям. Мужчины, женщины, дети…
– Нет!
На поляну, как вихрь, ворвался Райден.
– Не трогай ее!
Сора попятилась, когда муж встал между ней и Гашадокуро. Бесстрашно уставившись на чудовище, он крикнул:
– Сора, уходи.
– Разве… Она не моя?
Этот голос.
У нее волосы встали дыбом. Голос не мог принадлежать никому из людей – он был нечеловеческим, глухим, скрежещущим и звонким одновременно.
– Не твоя. Она не жертва.
Тонкий костлявый палец ткнул в Райдена.
– Все твое – мое.
– Нет, – Хаттори сузил глаза.
– Я дал тебе возможность вернуть брата. Тысяча душ в обмен на него. Я сделал тебя своей слугой и подарил силу. Ее душа тоже принадлежит мне.
Сора осторожно двинулась назад, но Гашадокуро обратил на нее горящий взгляд, и она застыла.
– Ты готов рискнуть ради нее всем?
Райден заколебался.
– Потеряешь брата, когда так близок к нему?
– Нет, – прошептал Хаттори. – Нет.
Сора всхлипнула от ужаса. Костяной монстр сделал шаг к ней, намереваясь схватить. Ей нечем было защищаться – она не могла даже пошевелиться. В руке у нее был катана, но против него она бесполезнее деревянной палки.
Кости в его теле скрипели и стонали на разные лады голосами. Взывали к ней, прося о помощи…
Шаг, еще один. Рука потянулась к ней – огромная, на ней она уместилась бы целиком. Гашадокуро склонился – и Сора увидела, что его зубы покрыты остатками гниющей плоти и засохшей кровью. Ее затошнило.
– У тебя… Хорошая душа, – проскрежетал он.
Сора огляделась в поисках спасения. Райден стоял безучастно, опустив голову вниз. Он не собирался помогать ей, рискуя потерять брата снова.
«Госпожа, – голос Аюми закричал. – Проводите меня в последний путь!»
Путь.
Сора подняла голову. Тело Гашадокуро состояло из множества костей, чьи владельцы не обрели покой. Но если освободить их…
Она сглотнула и прошептала:
– Я провожаю тебя в последний путь, Нагаи Аюми, и пусть твои мысли, сердце и душа познают покой…
Несколько костей отвалилось с руки Гашадокуро и упало в траву перед ней. Не веря собственным глазам, Сора тихо вскрикнула. Получилось!
Но радость тут же померкла: она не знала имена остальных. Тысячи безымянных воинов…
«Меня зовут Шото», – раздался голос в ее голове.
«Даичи», – перебил его другой.
Сора вымученно улыбнулась и прошептала:
– Я провожаю тебя, Шото, в последний путь…
Она повторяла и повторяла имена, шепча молитву. Гашадокуро метался по поляне, воя от ярости – деревья трещали, поднявшийся ветер был столь сильным, что Сору сбивало с ног. Райден, оказавшийся рядом, тряхнул ее за плечи:
– Прекрати!
– Нет! Я провожаю тебя, Анне, в последний путь…
– Хватит! Ты убиваешь моего брата! – он сжал ее горло.
Сора закашлялась, схватилась за его пальцы, пытаясь отодрать их от собственной шеи.
– Я не дам тебе убить его, – прошептал Райден. – Не позволю…
Она взмахнула рукой из последних сил, инстинктивно сопротивляясь. Перед глазами потемнело, голоса начали стихать. Не видя, куда бьет, Сора ударила его катаной.
Хватка стала слабеть. Упав на землю, она откашлялась, перевернулась и взглянула на Райдена – он держался за грудь, и между его пальцами сочилась кровь.
– Ты молодец, – он вдруг улыбнулся. Кровь тонкой струйкой стекала из его рта. – Я же говорил… Прирожденный воин.
– Нет, – прошептала Сора. – Нет, нет, нет…
Он посмотрел на нее с нежностью.
– Я исполню обещание. Найду тебя в следующей жизни, Сора Хаттори.
Его глаза закрылись.
Гашадокуро взревел.
Сора подползла к Райдену и взяла его за руку – еще теплую. Глотая слезы, сказала:
– Райден Хаттори, я провожаю тебя в последний путь…
Ее губы коснулись его лба.
– Иваши… Киоко… Горо…
Она перечисляла имена до утренней зари. Когда последняя кость упала на землю, Сора поднялась, и, еле передвигая ноги, отправилась в поместье.
Там было пусто. От Акио осталось только разбросанное сено в конюшне, от воинов – пустые футоны. Служанки встречали ее во дворе, таращась круглыми, испуганными глазами.
– Госпожа… Мы переживали… Слышали ночью страшный шум… Что с вами, госпожа?
Сора устало улыбнулась.
– Все в порядке. Теперь все точно будет в порядке.
Взошедшее солнце впервые осветило крышу дома великого клана Хаттори.
Эпилог
За окном шел ливень. В Токио наконец-то пришел сезон дождей – вода смыла с города краски, сделав его серым, холодным и неприветливым. Зябко передернув плечами, Сатоми закуталась в теплый кардиган и взглянула на часы.
Клиент опаздывал. Они договорились встретиться в полдень, в модном кафе на улице Аояма. Цены здесь были непомерно высокими, а персонал приветлив так, словно от улыбки гостя зависела их жизнь, но Сатоми чувствовала себя неуютно, мечтая поскорее вернуться домой.
«Еще пять минут, и я ухожу», – решила она.
Этого как раз хватило, чтобы неторопливо допить кофе. Когда чашка опустела, Сатоми попросила счет, злясь на потраченное впустую время. Торопливые шаги заставили ее потянуться за сумкой – полагая увидеть официанта, она подняла взгляд вверх, но вместо улыбчивого юноши к ней подошел мужчина.
– Накамура Сатоми, я полагаю? – резко спросил он.
Сатоми кивнула, слишком ошарашенная его внешностью. Красив – не то слово, которым можно было бы охарактеризовать совершенные черты лица незнакомца. Она с жадностью художника разглядывала его, стараясь запомнить как можно больше.
Нисколько не смущаясь пристального взгляда, мужчина сел напротив и представился:
– Судзуки Кеншин. Мы с вами договаривались о встрече. Прошу прощения за опоздание, мой рейс задержали, но я, – он улыбнулся, и у Сатоми перехватило дыхание, – очень спешил к вам.
Слова отозвались внутри волнением. Чувство было таким, словно она уже слышала это – дежавю столь явственное, что Сатоми потребовалась пару секунд, чтобы собраться и ответить:
– Ничего страшного, но было бы куда приятнее, если бы вы предупредили о задержке. Я уже собиралась уходить.
– Я бы с радостью, но телефон разрядился, – Кеншин продемонстрировал черный экран. – Чудо, что вы не ушли.
Сатоми беспокойно затеребила в руках салфетку. Почему ей так тревожно и радостно? Словно она встретила кого-то, кого ждала уже очень давно.
– Простите, мы раньше не встречались? – спросил Кеншин. – Ваше лицо мне знакомо.
– Нет. Не думаю.
Сатоми обладала фотографической памятью. Она бы запомнила его, но, даже будучи уверенной в своем ответе, разделяла мнение Кеншина.
Он тоже казался ей знакомым, чем-то давно утерянным. Тем, что она искала, даже не подозревая об этом.
– Наверное, я ошибся, – он снова обворожительно улыбнулся. – Так вы простили меня?
Сатоми прикусила губу, чувствуя, что не в силах сопротивляться его улыбке.
– Да. В задержке рейса нет вашей вины. Давайте перейдем к делу…
Она вытащила из сумки блокнот, готовясь записывать.
– Какую картину вы хотели?
– У моих родителей юбилей. Я хотел бы заказать их портрет, – Кеншин развел руками, – увы, все фотографии у меня в телефоне.
– Отправите мне на почту, – деловито ответила Сатоми. – Какие пожелания по цветовой гамме? Костюмы традиционные или что-то современное?
Кеншин задумался всего на секунду, а после ответил:
– Первое. Моя семья чтит традиции. Цветовая гамма… На ваше усмотрение.
Сатоми задала еще несколько вопросов и закрыла блокнот.
– Спасибо, господин Судзуки. Если мне понадобится уточнить что-то еще, я свяжусь с вами.
Странное дело – уходить не хотелось. Дождь снаружи набирал силу: капли упруго стучали по крышам, с грохотом разбивались об асфальт и извилистыми ручейками стекали вниз по улице. В такую погоду хорошо сидеть с чашкой ароматного чая у окна, наблюдая за прохожими, прячущимися под зонтами.
– Вы торопитесь? – спросил Кеншин. – Не подумайте плохого… Не хотелось бы отнимать у вас время, но, если вы свободны, я бы хотел пообедать в вашей компании.
– Я не голодна.
Тень разочарования мелькнула в его глазах. Судзуки кивнул.
– Но с удовольствием бы выпила чаю, – добавила Сатоми, не сдержав улыбки.
Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так свободно с представителем мужского пола. Все отношения заканчивались, не успев начаться – словно что-то сковывало ее изнутри, не давая раскрыться. Но в присутствии Кеншина Сатоми ощущала умиротворение сродни тому, что возникает между близкими людьми.
Поражаясь собственным эмоциям, она нервно покрутила браслет на руке, доставшийся ей в наследство от бабушки. Семейная реликвия – украшение считалось талисманом, защищающим женщин семьи Накамура.
– Красивый браслет, – Кеншин заметил ее жест. – Старинный?
– Фамильная ценность, – пояснила Сатоми. – По слухам, оно принадлежало дочери великого клана, которая вступила в борьбу с ёкаями.
Он заинтересованно подался вперед.
– Она была вашей родственницей?
– Думаю, это просто красивая легенда, – смеясь, ответила Сатоми. – И никакой воительницы из клана Моримото не существовало.
Кеншин нахмурился:
– Можно посмотреть браслет?
Недоумевая, Сатоми вытянула руку. Мужские пальцы бережно обхватили запястье, скользнув по коже, породили волну трепета. Накамура с волнением следила, как они дотронулись до темно-зеленого камня и любовно погладили его. Чувство, что когда-то давно этот мужчина уже делал нечто подобное, захватило Сатоми целиком.
Она застыла, не в силах отвести взгляд от представившейся картины – на миг почудилось, что вокруг не уютное кафе, а сад с цветущими камелиями. Сатоми даже почувствовала сладковато-свежий запах травы и влажной земли, перебивший ароматы кофе и выпечки.
Кеншин поднял на нее глаза и хрипловатым от наплыва эмоций голосом произнес:
– Наконец-то я нашел тебя, Сора.
