Лиан Уайт
Опасные игры
Глава 12
Аарон
– Почему ты все ещё здесь, Аяна? – разглядывая рассыпанные, с медным отблеском, волосы на моей мокрой от пота груди, спрашиваю свою гостью.
– Потому что ты отрубился и не вызвал мне такси, – мягко мурчит девушка, медленно отрываясь от меня. Она продолжает водить своими пальцами по моей влажной коже, скользя ими ниже по линии живота, заводя руку под одеяло.
Не выдержав ненужной нежности в эту секунду, молча обхватываю ее запястье и останавливаю позывы к очередному раунду, последний из которых закончился лишь пару часов назад.
– Жадина, – дует свои чересчур пухлые губы Ая, сверкая от недовольства большими глазами цвета сапфира.
– У нас есть договоренности, о которых ты хорошо знаешь, – прохладным тоном отзываюсь я, приподнимаясь с кровати, и хватаю с тумбы наручные часы, стрелка которых показывает пять утра.
– Аарон, ничего серьезного не произошло, я просто осталась на ночь, – затихая на полуслове, девушка вновь оживает. – И тем более, при таких проблемах со сном тебе точно нужно хорошее успокоительное, – с ироничной улыбкой она прячет половину лица за копной рыжих волос. – Что это с тобой было? Кажется, у тебя катилась слеза по брутальной мужской щеке, – с наигранной грустью произносит девушка, театрально проводя кончиком своего пальца по щеке.
Затаив дыхание, со скрипом сминаю клочок ее стрингов и двигаю их ближе к ней, вдавливая с силой свой кулак в кровать, тем самым чудом удерживая поток бранных слов в ее адрес. Не то утро, не то настроение, не тот день, чтобы подыгрывать ей в данной ситуации.
– Собирайся, – низким тоном произношу я и, вставая с постели, быстро набираю адрес в убере, – такси я тебе уже вызвал.
Оставив ее одну, скрываюсь за дверным проемом, медленно шагая в душ по темному коридору, собирая по кусочкам своё разбитое состояние после очередного вскрывающего душу сна.
Выйдя из душа, замечаю, что след от Аяны простыл, осталось лишь напоминание о ней в виде смятой простыни с влажным следом от моего тела.
Наспех одеваюсь во все чёрное, предварительно закинув капсулу в кофемашину, которая тихо жужжит, наливая в кружку крепкий американо.
Свет за окном потихоньку окрашивает комнату в пепельно-серый цвет, идеально подходящий под настроение.
Накинув пальто на плечи, оставляю кружку с недопитым кофе на столике в прихожей и выхожу из квартиры, захватив ключи от внедорожника.
Подъехав к нужному месту, приоткрываю окно, выдыхая густой сигаретный дым от тлеющей между пальцами сигареты. Заглушаю мотор и пару минут в абсолютной тишине наблюдаю за видом из окна.
Холодные капли дождя, словно мелкие иглы, барабанят по стеклу, оставляя брызги на капоте. Из-за тумана, больше похожего на смог, в городе будто приглушили свет, оставив только минимальную видимость. Неторопливо выхожу из автомобиля и моментально проваливаюсь в мягкую жухлую траву, пропитанную влагой. Ступаю на небольшую дорогу, засыпанную гравием, которая почернела и потеряла очертание своих границ. Резкая смена температуры дает о себе знать: прохлада пробирается под одежду и достает до костей, проходя мерзкими мурашками по телу.
На кладбище Грин-Вуд всегда особая атмосфера. Скульптуры, создающие и без того тяжелую ауру, пристально наблюдают за тобой, провожая своими мистическими взглядами на протяжении всего пути к мраморным плитам, облитым сыростью.
Я схожу с дороги, направляясь напрямую по траве к месту, которое отдаёт холодом и болезненным ощущением в области груди, всегда вызывая одни и те же фантомные боли. По мере приближения каждый шаг становится тяжелее, а дыхание глубже.
«В память с гордостью о достижениях и в скромную дань солдатам, отдавшим жизнь за свободу Ирака» ВС США
ДЖЕЙК РУВЕЛЛИ ЭВАНС
1993–2011
«Любимому сыну, брату и лучшему другу»
– С днём рождения, Джей, – мои слова звучат глухим эхом по кладбищу, разлетаясь в воздухе без обратного ответа. – Черт тебя дери. – Поднимаю глаза к небу, откуда на меня падают массивные капли дождя, грубо разбиваясь о лицо. – Ты что задумал, болван? Будешь сниться мне теперь каждый день? – улыбаясь сквозь щемящую боль, с хрипом смеюсь я. – Имей совесть, дружище.
Присаживаясь на корточки, стираю прилипшую осеннюю грязь с его имени, молчаливо сдерживая ком в горле от нахлынувших воспоминаний.
Ирак, г. Багдад
– Тринадцатый и четвёртый на позиции, товарищ капитан, – докладывая по рации в штаб свое местоположение, мы забираемся на небольшой холм вблизи базы, откуда можно следить за обстановкой. Для нас, снайперов, не имеет значения, откуда выпускать пули, но при наличии выбора холмистая местность – идеальная локация для таких целей.
Клубы пыли летят в лицо, смешиваются с потом и превращаются в чёрную кашу, перемешиваясь со следами крови от плотной, натирающей чёрной маски, сделанной из алюминиевых нитей, похожих по грубости волокон на леску.
Массивная винтовка, лежащая рукояткой на моем плече, медленно скользит то вправо, то влево, держа на прицеле окрестность вокруг базы и каждый движущийся отдельный объект.
Горячее солнце Багдада палит так, что от неимоверной знойной жары плавится лицо, а слизистые рта и носа крепко впитали запах горящих зданий и пороха.
– Я бы сейчас все отдал за то, чтобы окунуться в ледяное озеро, – приставляя глаз к камере прицела, между делом сообщает мой напарник Джейк. – Здесь можно готовить на улице и без плиты.
– Сейчас возьмем в плен парочку боевиков, пускай с опахалом нас от жары защищают, – настраивая камеру на дальнее видение, с иронией поддерживаю размышления друга, все ещё думающего, что он не на войне, а на курорте.
– Неплохая идея, – отрываясь от оружия, произносит Джейк, в упор смотря на меня с серьезным выражением. – Черт, это реально было бы здорово.
– Как поживает твой братец, Джей? Слышал, он звонил тебе недавно. Все ещё недоволен политикой США, сидя на золотом унитазе?
– Ещё бы, – раздраженно хмыкнув, Джей недовольно скривил губы. – Он хочет, чтобы я отсиживал свой срок до окончания контракта, не высовываясь на задания.
– Кажется, маленькому Джею пора сменить подгузники, – подшучивая над ним, изображаю заботливого родителя.
– Иди к черту, Гризли, – толкает локтем меня в бок друг. – Передам ему привет с очередной нашей вылазки. Пускай хоть обплюется, – замолкая, Джей всматривается в даль, вновь загораясь улыбкой, – Я все равно рад, что остался месяц, – взяв небольшую паузу, он продолжил. – Скоро мы будем дома.
В раскалённом мираже виднеется дорога, предположительно в километре от военного лагеря, принадлежащего нашему первому батальону пехотных войск национальной гвардии.
Джей в нашем отряде самый молодой и оптимистичный боец, который попал на войну в Ирак по собственному желанию. Думаю, в свои восемнадцать лет он надеялся увидеть своими глазами крутой боевик, где добро побеждает зло, а по факту оказалось иначе. С первого дня своего пребывания на войне и вот уже одиннадцать месяцев Джей живет со мной и каждый раз рвётся на очередное патрулирование территории, совершенно не воспринимая серьезность операции. За все время нахождения здесь ему ни разу не дали возможность проявить себя в команде как хорошего стрелка. Я знаю, о чем говорю. Сам лично видел, как Джей выбивает десять из десяти мишеней, передвигающихся хаотично.
Не знаю, в чем причина отказа капитана ввести Джейка в курс операции и проверить все его навыки. Он хороший боец и однозначно не был бы обузой в разведке.
За несколько месяцев мы стали не только товарищами по службе, но и хорошими друзьями. Поэтому я лично взял под контроль его подготовку, и это дало небольшой сдвиг по его приобщению к нашей группе. На нескольких заданиях он смог проявить себя с отличной стороны, как настоящий профессиональный боец, что окончательно дало понять начальству, что он готов. Поэтому сегодня наша очередная вылазка, которая для меня, в отличие от Джейка, не имеет никакого особого значения.
В угол моего обзора попадает грузовик, мчащийся на высокой скорости и поднимающий песок с дороги, который вздымается вверх, закрывая лобовое стекло приближающегося автомобиля.
– Капитан, слева по курсу движется белая машина, – приподнявшись на локтях, я с прищуром всматриваюсь в линзу прицела, разглядывая людей, сидящих за рулем. – Едет быстро, лица не идентифицированы. Держу на прицеле.
– Вижу, засекли объект. Четвёртый почему не докладывает свою позицию? Язык в жопу засунул? – грубым тоном спрашивает командующий батальоном.
Тихо усмехаясь на очередной язвительный вопрос капитана, Джей тянется за рацией в нагрудный карман.
– Четвёртый на позиции, товарищ капитан, – бодрым голосом отзывается Джей, на что рация замолкает, лишая его возможности повеселиться.
Автомобиль сворачивает с главной дороги на второстепенную и движется в сторону базы, где находится наша пропускная система.
– Объект движется на базу, – сообщаю в рацию, напрягая глаза сильнее. – Не наши люди, – удачно рассмотрев лица сидящих в автомобиле, я ещё больше убеждаюсь, что к нам пожаловали чужаки.
– Тринадцатый, мы следим за ситуацией, – грубый голос командира становится громче. – Это могут быть гражданские, продолжаем наблюдать.
Мой палец хладнокровно вдавливает курок в ожидании выстрела.
– Аарон, ты думаешь о том же, о чем и я? – улавливая мое напряжение, Джей своим вопросом фиксирует мои предположения ещё сильнее.
– Да, – оставляя за собой молчаливый след, я вновь фокусируюсь на автомобиле. – Готов?
– Обижаешь.
Машина стремительно приближается к блокпосту, набирая скорость. Снося шлагбаум, автомобиль прорывается на территорию и резко останавливается.
– Разрешите стрелять на поражение, командир! – не сдерживая своих эмоций, требует Джей, ожидая положительного ответа. Из машины никто не выходит, она стоит на месте, приковывая взгляды военных.
– Отставить стрелять на поражение. Переходим в режим боевой готовности, – по ту сторону рации звучит спокойный и размеренный голос.
– Вот дерьмо, – выругавшись, тихо шепчет друг, примыкая сильнее к оружию.
– Тихо, – командую, целясь в стекло водительского сидения, полностью сосредоточившись на каждом движении водителя.
Спустя пару минут из машины выходят четыре человека в плотных масках с оружием в руках, полностью обвешанные боевыми патронами и несколькими гранатами, способными подорвать здесь все к чертовой матери. Вопрос «почему мы медлим?» висит в воздухе с тех пор, как только они прорвались на базу. В секунду все четверо расставляют винтовки по разным сторонам и начинают массовый обстрел территории вокруг, отчего включается сирена, завывающая истошным криком об опасности.
Джей дёргается с места, но я успеваю поймать его за край формы, возвращая обратно на место.
– Стрелять на поражение! – в рации раздаётся громкий голос, требующий немедленного выполнения приказа.
– Давай, Джей. – Надавливая пальцем на курок, я выпускаю одну за другой пули, попадая четко в голову водителю, отчего тот падает, роняя автомат.
– Гребаные террористы, сука, получайте! – выпуская весь свой гнев вместе с вылетающими пулями, кричит Джей.
– Двигаемся в обход! – командным тоном рычу я, передвигаясь на локтях по сухой каменистой земле. – Атакуешь сзади!
Джей крадётся влево, начиная обстреливать врагов со спины, пока я отползаю в другую сторону, чтобы создать замкнутый круг для боевиков.
Спустя несколько секунд из окон машины появляются другие люди в масках, выкрикивающие молитву в момент очередного обстрела.
Я метко прицеливаюсь в лицо противника, готовясь сделать очередной точный выстрел, но кто-то другой уже успевает это сделать за меня. Переместив камеру, я замечаю, что Джейка нет на своей позиции, и вместо того, чтобы выполнять приказ, он приближается к ним, обстреливая машину и боевиков бесконечной очередью.
– Джей, твою мать! – я стремительно сползаю вниз, тормозя ботинками по спуску, чтобы подстраховать его в крайне тяжёлом для него положении.
– Какого хрена, четвёртый? – громит командующий в рацию. – Джейк, вернись в укрытие! Повторяю, вернуться в укрытие!
Сделав последний выстрел, я кладу на землю оставшегося в живых противника и перевожу взгляд на друга, который медленно крадётся к пустой машине, держа оружие в полной боевой готовности. Он медленно открывает дверь заднего сидения, проверяя, нет ли там людей, и поворачивается в мою сторону.
– Чисто, – улыбаясь во все зубы, кричит Джей, расставляя руки в стороны и ликуя от своего очередного смелого поступка.
Поднимаюсь с земли и двигаюсь в его сторону, сообщая по рации своё местоположение. Я ни капли не радуюсь вместе с ним, а лишь ещё больше злюсь на него за бессмысленную отважность, которая могла сыграть не в его пользу.
На полпути улыбка на лице Джея искажается, а глаза принимают оттенок ужаса.
– Беги! – закричав, он резко стартует со всех ног, махнув рукой, чтобы я остановился. – Сейчас рванет! – его истошный крик проносится мимо меня, словно громовой раскат, наполняя воздух тревогой.
Через пару секунд мощная взрывная волна разносится по всей базе, сотрясая землю, и откидывает меня на двадцать метров назад.
Я лежу на земле, лишенный на время слуха, не в силах пошевелиться, чувствуя, как горячие капли крови вытекают из носа, падая на воротник формы. Острая боль в груди и звон в ушах лишь добавляют тяжесть в теле, придавливая его ближе к земле при попытках подняться.
Перед глазами мелькают обрывки картинок, знакомые лица и звуки, которые мне уже не нужны.
Медленно поворачиваю голову и вижу, что там, где стояла машина, валит дым, а вокруг летает песок, смешиваясь с бушующим огнём, до сих пор выплевывающим остатки частей автомобиля.
Ползу туда, дрожащими руками сообщая по рации, что Джейк где-то в гуще взрыва. Он не мог не попасть под удар, был слишком близко.
Пробираюсь сквозь клубы пыли и дыма, преодолевая нагретые разлетевшиеся осколки, пытаясь совладать с бешеным ритмом сердца.
За это время вокруг меня скопилось достаточно солдат, проверяющих территорию на наличие других боеприпасов, которые могут взорваться следом за первым.
Продвинувшись чуть дальше, я вижу военную форму, изрядно почерневшую на окровавленном теле, и сразу понимаю, что это Джей.
Коснувшись его руки, я моментально обжигаюсь от прожжённой одежды, нагретой до тысячи градусов. Она буквально заживо плавится на нем.
– Аарон… – глухо произносит Джей с бурлящей кровью во рту, которая течёт по уголкам губ во время движения. – Я…
– Я здесь, Джей. – Замечаю, как его веки смыкаются, а ресницы дрожат от непереносимой боли. – Джей?! Ты слышишь? – громко рычу ему в лицо, пытаясь привести его в чувства. Я осматриваю его тело с ног до головы, замечая, что ему оторвало ногу и кисть и он находится на грани потери сознания, истекая литрами крови.
– Сейчас принесут носилки, тебе помогут, – положив его голову себе на колено, нервно качаюсь над ним, сдерживая изо всех сил поток внутреннего крика, злясь на себя жгучей яростью за то, что не досмотрел, упустил…
– Убей… – еле шевеля губами, шепчет друг, пока пузыри крови из-за пробитого легкого выбиваются наружу, – меня…
Я ошарашенно всматриваюсь в его лицо пустыми глазами со скопившимися слезами, не веря и отрицая услышанное.
– Все, что я прошу, дружище, – из последних сил Джей произносит просьбу, глотая кровь, зажимая губы от неимоверной боли, – моя последняя просьба, Гриз… – затихая на полуслове, он скулит как раненный зверь, поднимая к поверхности все мои внутренности, застревающие комом в горле.
– Я не могу, не могу! – Поток слез прорывается наружу, зажимая сердце колючей проволокой от его боли, которая передаётся мне с огромной силой. – Джей?
В ответ он еле слышно сопит, прикрыв глаза, из которых течёт слеза, забирающая с собой грязь на лице.
– Пожалуйста…
Когда я смотрю на его израненное, истёкшее кровью тело, я понимаю, что чудес не бывает. Мы оба знаем, что он не протянет и дня в таком состоянии, мучаясь от адской боли, разрывающей его на части. Не хочу признавать этого. Не хочу терять лучшего друга, своего брата по службе, человека, который стал мне ближе всех за эти одиннадцать месяцев службы.
Я сижу, держа его руку в своей руке, наблюдая, как медленно жизнь уходит из его тела, но он все ещё рвано дышит и ждёт, когда сможет уйти, освободившись от мучений.
– Ты был лучшим бойцом и человеком, Джей, – прощаясь с ним, я кладу руку на его шею и сдавливаю ее пальцами, лишая его воздуха в одночасье. Его рука сжимает мою сильнее и спустя несколько секунд плавно ослабевает, унося Джея далеко в другой мир, где ему так рано суждено появиться.
Я остаюсь сидеть на месте, держа тело своего друга на коленях, пока не приходят медики. Мне уже все равно, что происходит.
Я потерял Джейка, словно часть себя на этой войне.
В кармане брюк внезапно звонит мобильник, забирая меня из омута тяжёлых воспоминаний.
– Да.
– Гризли, у нас проблемы, – тихим голосом произносит Тони, будто боясь, что его могут подслушать.
– Конкретнее.
– Дино и Маттиас… – запнувшись на мгновение, он выжидающе молчит, оставляя простор для разных мыслей. – Они взяли Томаса, – словно громом по вискам ошарашивает меня Антонио.
– Где он сейчас?
– В доме Диворро. Но… – поспешно добавляет он, – с ним ещё девчонка.
– Замечательные новости, – глухо цежу слова в трубку, крепко сжимая челюсть. – И давно они там?
– Пару часов, может, больше. Дино окончательно с катушек слетел, я не в силах его вразумить, Гризли, – с шумом выдыхая в телефонную трубку, устало произносит Антонио.
– Что за девчонка с ним?
– Назвала себя Лией или Лиа, толком не разберёшь. – Первый стук сердца отдаёт сильным разрядом в груди, принося болезненные ощущения. – Да и в ее состоянии она вряд ли сможет сказать что-то ещё.
– Что значит «в ее состоянии», Тони? – ледяным тоном спрашиваю я.
– Дино перегнул палку, ты же знаешь его… – После этих слов в воздухе повисает тишина, которая не предвещает ничего хорошего.
Я чувствую, как ярость бурлит под моей кожей, стремясь вырваться наружу. Но я держусь из последних сил, чтобы не дать эмоциям взять верх над разумом.
– Обоих не трогать, – решительно чеканю приказ, стискивая зубы до боли. – Дино вышвырнуть оттуда и ни на шаг не подпускать. Я уже выезжаю.
– Сделаю, как скажешь, – произносит Тони и быстро сбрасывает звонок, оставив меня наедине со жгучей злобой, способной снести башку обоим братьям в считаные секунды.
Срываюсь с места, быстро двигаюсь к своему автомобилю и, сев в него, сжимаю руками руль до хруста, вдавливая педаль газа до упора, чтобы как можно скорее оказаться там, где смогу успешно выпустить всех своих демонов.
Глава 13
Камелия
Первое, что я ощущаю, выходя из беспросветной комы, – зловонный запах закисшей плесени, от которого щиплет глаза. Я чувствую, как он обволакивает каждый миллиметр кожи, волосы и заполняет каждую клетку моих легких своим густым приторно-ядовитым концентратом. В попытках сделать вдох меня прошибает острой болью в области груди и спины, делая его настоящим испытанием. Мои руки крепко связаны сзади за стулом, а раны на запястьях саднят так, что хочется волком выть, но сил на это просто нет. Во рту я чувствую солоноватый привкус железа из-за порванных в приступе паники губ.
Реальность вокруг меня расплывается, оставляя лишь надежду на то, что это мой очередной плохой сон, который скоро закончится. В отрывках памяти появляются картинки, которые мое подсознание всячески хочет стереть, а воображение рисует жестокие, до тошноты аморальные предположения, по какой причине я оказалась в этом месте.
До меня доносятся приглушённые голоса, и я все ещё не понимаю, реальны они или это мои самые страшные галлюцинации.
– Тони, я тебе уже сказал, что разберусь сам, – грубый голос пульсирующим звоном проникает вглубь моего сознания.
– Оставь это ему, это его дела.
– Его дела? – переспрашивает мужчина. – Это и наши дела тоже! Н-а-ш-и. Как и все это! – пронзающий крик хлёстко проводит скальпелем по моим вискам.
– Тебе нужно охладиться и поспать, чтобы прийти в чувства. Я останусь здесь, пока он не приедет.
– Я не маменькин сын, Тони. За меня можешь не переживать, со мной все замечательно!
– Дино, – голос собеседника звучит умиротворённо, с долей усталости, – не пожалей только о своих действиях позже.
– Я никогда ни о чем не жалею, – иронично смеясь, бросает оппонент в ответ, оставляя за собой последнее слово.
После этого где-то поодаль слышны шаги, а затем звук открывающейся со скрипом двери. Через несколько секунд шум стихает, оставляя зловещую тишину вокруг.
Голова разрывается на части, создавая громкий, раздражающий гул в ушах, а вместе с ним появляется холодный озноб, пробуждающий крупную дрожь во всем теле.
Хочу открыть глаза, но лампа, раскачивающаяся под потолком, светит настолько ярко, что моментально выжигает роговицу глаз, будто я смотрю на солнце через телескоп. Сколько времени мне довелось быть в такой кромешной темноте и сколько ещё предстоит, я не знаю, но точно знаю, что просто так отсюда меня не выпустят, даже если поймут, что я не имею абсолютно никакого отношения к делам Шона.
– Кто у нас тут подал сигнал жизни? – все ещё пребывая в спутанном сознании, слышу мужской, до отвращения знакомый голос, звучащий с каждым словом все громче и громче. Все мышцы в моем теле тут же напрягаются, заостряя внимание на приближающемся ко мне тёмном силуэте.
– Ты так долго спишь, крошка. – Поднимая пальцем мой подбородок, блондинистый урод заглядывает в мои глаза, с упоением изучая свою жертву, пробуя на вкус мои страхи, купаясь от этого в блаженстве. – Твоему дружку без тебя было нелегко. – С противной усмешкой он грубо поворачивает мою голову в сторону Шона, который сидит напротив, не подавая ни единого сигнала жизни, свисая со стула. На его светло-сером поло проступают размазанные следы запекшейся крови, которые явно появились уже здесь, пока я была в долгой отключке. Что с ним делали, остается только догадываться, хотя его вид и так мне говорит о многом.
Я шиплю, вырывая подбородок из его рук, не желая быть марионеткой в лапах жалкого кукловода, который всячески показывает свою власть, видя, что я не в силах противостоять ему. Он наклоняется ближе, до уровня моих глаз, и внимательно рассматривает мою реакцию, считывая вовсе не то, что он хотел бы.
– Жалкая дешевка, – протяжно, с особой неприязнью цедит он. В его стеклянных глазах плещется ярость в десять баллов, искрами попадая на мою кожу, обжигая ее.
Рассматриваю его лицо, и уголки моих губ трогает кроткая улыбка от воспоминаний, как хорошо я ему вмазала тогда в туалете бара. Теперь у сукиного сына огромная трещина на переносице, обрамлённая по бокам суровой гематомой, которая, судя по всему, сильно болит, выставляя напоказ то, что не настолько-то он и всесилен, раз с такой легкостью пропустил пару точных ударов в лицо от хрупкой девчонки.
Было бы время, я бы не оставила и живого следа на его смазливом лице.
– Что, хочешь ударить меня? – читая мои мысли, с нескрываем интересом спрашивает он, театрально отпрянув от меня подальше.
– А ты развяжи меня и посмотришь, – холодно бросаю я, наполняясь ещё большей злостью к ублюдку.
– Ты очень смелая для обычной шлюхи, – размышляет он вслух. – Или, может, тебя трахает кто-то посерьёзнее, чем этот мелкий ушлепок? – кривя губы в улыбке, он неохотно кивает в сторону Шона.
Его лицо вновь приближается к моему, словно он играет, дразнит своей омерзительностью, вытягивая своими жестами из меня последние силы. Все тело отвергает этого человека из моего поля, пробуждая тошноту, подкатывающую огромным комом к горлу от непереносимости его запаха и зловещей энергетики, исходящей от него. Все эти чувства доходят до пиковой точки, до такого отвращения, что я больше не в силах терпеть его так близко. С особой грубостью я плюю ему в лицо, совершенно не думая о последствиях.
– Грязная тварь, – отлетев от меня, он рычит, краснея от ярости и не сводя с меня свирепых нечеловеческих глаз. Оставляя на своей щеке следы моей злости, он пинает мой стул со всей дури, отчего я лечу на пол, ударяясь плечом, а следом и головой о холодный сырой бетон.
Я молчу через силу, не подавая ни единой эмоции, хотя боль в голове с новой волной просыпается и пульсирует все сильнее, усугубляя мое положение. Не дам этому подонку ни единого шанса полюбоваться моей слабостью, не дам ни толики возможности усомниться в том, что я способна ответить ему за все, что он делает.
Он тянет вверх мои руки над стулом, отчего я остаюсь более свободной в своих движениях без привязки к деревянной спинке, но я все ещё не могу нормально шевелиться.
Мужчина поднимает меня на колени, с яростью вцепившись в мои волосы, и оставляет меня стоять перед ним в такой позе, где моя голова находится на уровне его паха.
– Я хотел по-хорошему, детка, – ледяным тоном шипит блондин, надавливая на корни моих волос сильнее, – но ты свой шанс упустила.
Задирая мою голову, другой рукой он тянется к своей ширинке, расстёгивая пуговицу брюк.
Аарон
Дом семьи Диворро находится далеко от города, поэтому мой путь занял гораздо больше времени, чем мне хотелось бы.
Выплывая из гущи бескрайнего тёмного леса, я медленно продвигаюсь по извилистой дороге и упираюсь в высокий каменный забор длиной в несколько сотен метров с металлическими воротами посередине, охраняемыми стаей свирепых бультерьеров, которых всегда оставляют чуть голодными.
Услышав шум моей машины, они лениво выходят из своих будок, показывая клыки, облитые слюнями, и яро скалясь на пожаловавшего гостя.
Характерный сигнал на воротах срабатывает и загорается зелёным светом, медленно открывая территорию кирпичного замка с остроконечными крышами. На земельном участке внушительных размеров располагаются огромный бассейн с шезлонгами по краям, каменными скульптурами львов на выровненном до совершенной идеальности газоне, а также искусственный пруд, в котором выведена самая жирная и большая форель. На заднем дворе находится гольф-поле протяженностью в шесть с половиной тысяч метров.
И все это принадлежит семье Диворро не так давно.
Их династия приобщилась к криминальному миру всего лишь семь лет назад, завладев обширной долей в бизнесе по части перевозки героина, созданию подпольных казино, промышленного шпионажа, а также подкупа чиновников и полицейских.
Когда-то они были яро настроены против семьи Бокка Ди Леоне, однако все изменилось, как только комиссия, в которую входят все боссы из разных семей Америки, приняла окончательное решение строить бизнес вместе. И тогда дела Диворро в одночасье начали подлетать вверх, одарив их ко всему прочему ещё большей властью по всем уголкам Штата.
Семья Диворро была вовлечена во многие скандалы и инциденты, связанные с нарушением законодательства, включая убийства, насилие, вымогательство и мошенничество. Но, несмотря на это, они продолжают вести свою нелегальную деятельность в настоящее время и остаются одной из самых опасных и влиятельных мафиозных семей в Соединенных Штатах Америки, вопреки усилиям правоохранительных органов по борьбе с ними.
Смерть единственного сына Фитцжеральда, которого убили по распоряжению моих людей, нисколько не изменила жизнь его отца Жанлуки, а только заставила задуматься, как вести дела еще более осторожно и научила тщательно проверять всех, с кем они работают.
Глобально, имея нелегальный чёрный доход в сумме от $30 миллиардов, никто даже не рассматривает вариант перейти на светлую сторону или, по крайней мере, узаконить хотя бы часть своего бизнеса.
Я подъезжаю ко входу, паркуясь между дерзким Гелинтвагеном Дино и строгим Рендж Ровером Вог Антонио и выхожу из машины, с хлопком закрывая дверь своего чёрного Хаммера.
Поднимаюсь по мраморным ступеням в дом, где в открытом проеме меня встречает горничная с милой улыбкой на добродушном лице.
– Здравствуйте, Аарон. – Впуская меня внутрь, она закрывает за мной двери на несколько замков и учтиво ждет, пока я сниму своё пальто. – Вам как обычно, фильтр-кофе? – Ее слова звучат мягко, с заботой, которую так редко услышишь, находясь в окружении полного мрака.
– Добрый день, Анна, – вежливо приветствую ее. – Да, благодарю. – Отдав женщине пальто, вхожу в гостиную в темных оттенках, придающих помещению мрачный, холодный вид, где в самом конце комнаты приглушённо потрескивает камин, оповещающий о недавнем визите гостей в этот дом.
Спустя несколько минут в комнате появляется Анна и молча ставит поднос со свежесваренным кофе возле меня на небольшой журнальный столик.
– Когда приезжает мистер Жанлука? – обращаюсь к ней, наклоняясь за крепким горячим напитком.
– В понедельник утром.
– Хорошо. – Протяжно молчу, прикидывая в голове список проблем, который придётся разгребать после выходки Тони и Маттиаса. – Спасибо за кофе, Анна. – Поворачиваю голову к массивному окну в центре зала, откуда открывается вид на бескрайнее поле, покрытое тонким слоем инея.
– Позовите меня, если вам еще что-то понадобится.
– Да, обязательно.
Кивнув мне в ответ, Анна удаляется из комнаты, оставляя меня наедине со своими спутанными напрочь мыслями. Ещё никогда в жизни я не заставлял себя с силой сохранять самообладание настолько, что кожа под моей чёрной водолазкой буквально трещит по швам. Единственное, что мне помогает держаться от воплощения в жизнь самых страшных и безбашенных желаний – это мысль о ней. О той, что сидит в подвале по моей вине и незаслуженно унижается, испытывая боль, подставляя свою нежную кожу под удары самых отбитых ублюдков Нью-Йорка.
Возможно, сегодня последний день, когда я нахожусь в этом доме в качестве почетного, привилегированного гостя. А завтра – кто знает, возможно, займу место Камелии, а она, может быть, окажется совсем далеко от меня и от моей жизни. Но я не могу допустить такого расклада, пускай и рискнув всем, что наживал годами. Неважно, кто я и что я делаю в этой жизни, если я позволю событиям развиваться таким образом. Все мои труды и убеждения в таком случае потеряют всякий смысл.
Я прохожу через гостиную и оказываюсь в холле с каменной лестницей, ведущей в подвальное помещение, где находится комната с бильярдом и небольшим баром, хранящим на своих полках самую изысканную коллекцию виски и кубинских сигар. Кроме того, здесь находится и кабинет Жанлуки, который умело скрывает свои дела от посторонних глаз даже в своем собственном доме.
После несколько глухих ударов в железную дверь я слышу быстрые шаги. В следующую секунду замок на двери с щелчком открывается, показывая в проходе заспанное лицо Антонио, который явно уже давно ожидал моего прибытия. Он разглаживает ладонью на себе мятую рубашку, заметно нервничая при виде моего пустого, не изображающего ни единой эмоции лица.
