Лана Мейер
Проклятый
Кенна
Слова и рыданья застряли в горле, сбившись в один огромный комок. Я и не знала, что можно сказать о том, что только что произошло.
Произошедшее нельзя было назвать актом любви и нежности. Брэндан насиловал меня. Он трахал меня так жестко, что избивал собственным телом, сам того не замечая.
Он делал это грубо, потому что не умел иначе. Он так привык.
Но самое ужасное в этом все было то, что я испытала разрушительное удовольствие.
Я до сих пор ощущала часть его меж своих бедер, и мне одновременно было стыдно, грязно и ново… А одновременно и сладко. Так сладко, что я ненавидела свое тело за это.
А еще больше ненавидела его – демона, который не знал ничего, кроме как подавления чьей—либо воли.
За его глаза, которые последние пять минут наших жизней смотрели на меня с непривычной мукой.
Он глядел на меня так, будто правда… Правда хотел бы поступать со мной иначе. Но не знал, как.
И продолжал врезаться в мои бедра до шума в ушах, раскаляя мою душу.
Я посмотрела на Брэндана. В сумеречном свете он был еще красивее – загадочные тени падали на его сильное тело и высокие скулы, которыми он судорожно глотал воздух. Волосы промокли насквозь, как будто он только что совершил злодеяние.
Шрамы на его лице, которые сбивали с его красоты всю «сладость», я уже и не замечала.
И это все? Вот она… Оглушающая пустота, которая приходит после головокружительной близости. Она наступит, если он сейчас встанет и уйдет, ничего мне не сказав. Или выбросит за дверь, как надоевшую игрушку.
Почему—то я думала, что будет именно так. Он не удостоит меня своим вниманием, а я гордо вскину голову и буду ползти по коридору, еще более униженная, чем прежде.
Раздавленная.
Сердце сжалось от невыносимой боли, как, вдруг, раздался голос принца.
– Ты легко отделалась, – прошипел он, снова взглянув на меня. Тут Брэндан приблизился ко мне, опершись локтем на лестницу. – Если бы я знал, что ты грязнокровка, еще и «второсортная», я бы трахал тебя до боли в твоей… – Он смерил меня пренебрежительным взглядом и выплюнул. – Шлюха.
Сначала я оторопела, подавившись от его желчи.
Внутри все рухнуло, все пропало, опустошая меня.
Нужно было что-то ответить. Ударить. Съязвить.
Я прикоснулась к своей шее, которая жутко болела от его прикосновений. Черт возьми, он мог меня придушить… Ублюдок.
Я промолчала, решив его игнорировать. Попыталась подняться, но он пресек попытку, резко вставая. А потом Брэндан взял меня на руки – так резко, что я даже вскрикнула, и помчался со мной наверх, очевидно, в свою спальню.
Господи, да его невозможно понять!
Я отказывалась ччто-либо понимать в этом мире, пока ощущала жар его кожи на своей.
– Что ты д—делаешь? – заикнулась я, погружаясь в темноту его комнаты. Свет здесь был слабый, красноватый за счет свечения, который исходил от непонятной мне конструкции, возвышающейся на его столе.
Он пронес меня мимо нее и опустил на кровать. Только сейчас, когда после оргазма прошло какое—то время, я почувствовала невыносимую боль между ног. Как будто все внутри было изранено… По милости Его Высочества.
Как только он отпустил меня, я сжалась, обнимая себя руками, и прикрылась волосами.
– Не смей, – скомандовал он, убирая влажные пряди с моего лица.
– В тебе нет ничего хорошего. Ни—че—го. Ты – чудовище. – Я подавила всхлип, но Брэндан был уже вновь непроницаем.
– Ага, – кивнул он, раздвигая мои коленки. – Тебе больно?
Он издевается. Должно быть, он шутит. Он трахал меня как зверь, а теперь спрашивает – больно ли мне.
Сначала сладкое удовольствие приглушало боль. Но теперь все вернулось. К тому же…
По моему телу пробежалась вереница мурашек, когда я вспомнила его член внутри себя. Он был большим.
– Не трогай меня. Даже пальцем меня не трогай! – Брэндан только усмехнулся, снова положив руку меж моих бедер.
Я попыталась сжать их, но его сильная хватка мешала.
– Знаешь, другие бы отдали все, чтобы быть на твоем месте.
– Идиотки, – буркнула я.
– Не перебивай! Они отдали бы все, чтобы зачать от меня, – тихо сказал он, впиваясь взглядом в низ моего живота. Его зубы впились в полные губы – Брэндан продолжал поедать меня глазами.
На миг я представила его язык у себя между ног и почувствовала тень нового возбуждения.
Я отвратительна.
– Зачать? Ха, с твоими темпами, я думаю, у тебя сотни детей… И все они…
– Не в моих правилах перенимать всю грязь от женщин. Я всегда предохраняюсь. – Он говорил так, будто это я его обидела, а не он только что душил меня и трахал до хриплых стонов. – Я думал, ты невинна…
Мне вдруг стало еще хуже. Он разочарован.
– Ты солгала мне. – Я замерзла от его ледяного тона голоса.
– Я…
– КТО ОН? – Казалось, даже стекла затряслись от его крика. Я вжала голову в плечи, прикрыв веки.
– Брэндан, не ори на меня.
– Да какого хера ты приказываешь королю, что делать?! Vae! – Его ладонь резко опустилась на внешнюю сторону моих бедер. Было не больно. Просто – унизительно.
Набрав в легкие больше воздуха, я гордо ответила:
– Ты не король. Ты жалкое его подобие. Король должен помогать людям. А ты только все разрушаешь. Ты – смерть.
Брэндан утробно зарычал, играя скулами.
– Ты ничего обо мне не знаешь, шлюха. Пленница. Или как там еще назвать тебя с твоим дурацким именем, которое ты промямлила в порыве страсти?
– Оно не дурацкое, – огрызнулась я.
– Плевать. Не говори его мне. Все равно теперь уже это не важно. Мне все равно, та ли ты, кого я искал, теперь ты нужна мне для других целей. Я буду называть тебя… – Он окинул меня обнажающим взглядом с ног до головы, а потом словно какое—то тайное знание вспыхнуло в его синих, словно сапфиры, глазах. – Камелия.
Камелия?! Я ожидала чего—то из серии… «Жалкаярабыня», «Шлюха» и прочих нелицеприятных эпитетов. А он… Называет меня как цветок. У принца точно не в порядке с психикой и расставлением приоритетов…
– Почему Камелия?
Он проигнорировал мой вопрос.
– Я задаю здесь вопросы. Кто. Он? И хватит прикрываться руками. Я уже все видел. Несмотря на то, что ты грязная, я хочу видеть твое тело. – Он откинул мои руки от груди. Я и сама не заметила, как прикрывалась.
От его взгляда, падающего на мои соски, я вновь почувствовала жар, приливший к животу, который притупил всю боль.
– На те, смотрите сколько угодно, Ваше Высочество. А вот в душу – не лезьте.
– Не упрямься, – притворно сладко заявил он, поглаживая меня по животу кончиками пальцев. – Или ты хочешь, чтобы я нашел его? Я достану его из преисподней.
Я похолодела, понимая, что Брэндан не шутит. Он может… Нет, он никак не узнает о Гаспаре. Это невозможно. Но, что, если…? О, черт.
– Я хочу знать о тебе все.
Интерес в его голосе был неподдельным, и он совершенно не сочетался с его непроницаемым взглядом.
– Я… Выросла на ферме. – Я решила все ему рассказать, потому что не скрывала в своем прошлом ничего особенного. Обычная девушка из провинциального городка. – Я воспитанница приюта, который расположен у Средиземного моря. Это очень далеко от столицы. Жизни до семи лет я не помню. Ударилась головой. Приют являлся частью фермы. Из близких людей – воспитатели и братья. На ферме держали только мужчин – нужна была рабочая сила. Я не знаю, как там оказалась, а на мои многочисленные вопросы в мою сторону только рукой махали. Пока мне не надоело спрашивать. Я жила на ферме до того, как не прошли твои королевские солдатики и не связали меня. Потом я оказалась в плену у одного мерзавца с манией величия. Он издевался надо мной долгое время, унижал. До тех пор, пока окончательно не опорочил. Вот и все. Доволен этой захватывающей историей? Может, снимем фильм или опишем это в королевской летописи?
Я не могла остановиться. Сарказм лился из меня непрерывным потоком слов, так смело вылетающих из губ.
Он пропустил мимо ушей мою иронию, будто его не волновали мои «издевки». А точнее – жалкие их попытки.
Передо мной сидел железный человек с бомбой вместо сердца, и никак иначе.
Его взгляд стал задумчивым – ах, он все-таки слушал?!
Палец Брэда вырисовывал какие-то буквы на моем теле. А еще он очень—очень пристально меня осматривал. Каждую клеточку. Как тогда, в первый раз, когда он придавил меня к дивану и сразу же полез «под юбку». Он словно что-то искал на моем теле, но не мог найти.
Я вперлась взглядом в его ключицы: римские цифры на его коже выглядели странно. Я знала, что еще пару веков назад татуировки были в моде. Но сейчас это большая редкость – просто такая роспись тела как-то ушла в прошлое, и люди перестали «портить» свои тела.
Мы просидели в молчании несколько минут.
– Так, значит это был кто—то из них? Из «братьев»? – Видимо, это все, что он услышал из моего короткого рассказа. Ему было неинтересно, что я девушка без прошлого, что у меня серьезные проблемы с памятью, и я не могла его винить – да, интересного мало. Но каким же невыносимо собственническим тоном был задан этот чертов вопрос…
Будто я была рождена для него. Будто я не имела права на любовь. И была предназначена только ему. Только для жалкого существования рабства в его замке.
Ублюдок.
– Не имеет значения.
– ГОВОРИ! – Он вцепился в мою талию. Боже…
– Нет, не из них. Солдат французской армии. Я проживаю рядом с границей, и их там очень много. Они часто покупали еду у нас на ферме. Одного я полюбила. Все.
Механическим голосом ответила я, с ужасом понимая, что даже не помню… Не помню, как выглядит Гаспар.
Все, кроме лица Брэндана, стерлись, забылись.
Брэндан тяжело задышал. Еще чуть—чуть, и из его ноздрей бы повалил пар…
Мне даже показалось, что у него веко задергалось после слова «любила».
– А теперь, ответь: какого черта ты солгала? А о нем – забудь. Я сверну ему шею при первой же возможности. Спасибо, что рассказала. Так будет легче его найти.
Страх сковал все мое тело в который раз, и я чуть не потеряла сознание, когда услышала его слова. Брэндан жаждал крови. Мести. Не пойми, чего… Он был невыносим.
– Нет, нет, нет… Ты не сделаешь этого…
– Довольно. Молчать. Я услышал достаточно. Почему ты солгала?
– Я не п—помню. Это было неважно… Я же не думала… Что т—ты… И я… – Боже, я не могла унять дрожь в голосе.
– Ты солгала, чтобы быть ценнее в моих глазах?
– Что? Конечно нет… Это вышло случайно.
– Ты первая, кого я чувствовал кожа к коже. – Он замолчал, а потом придвинулся ко мне, обхватывая мои запястья. Он передвинул их вверх по простыни, сковав мои руки над головой. – Мне это понравилось. Твоей девочке понравился мой член?
Брэндан снова пристроился меж моих ног, позволяя почувствовать его твердость. Я задержала дыхание.
– Не слышу. – Он наклонился к моему уху, но я прикрыла глаза и молчала.
– Нет. – Ответила наконец.
– Лгунья, – уверенно вставил он, и я прекрасно знала, что он прав. – Я чувствую твой пульс на запястье. Он увеличился моментально.
Он прижался ко мне сильнее, слегка потираясь, задевая самые чувствительные места.
О, черт…
– И снова быстрее – твое сердечко выдает тебя, Камелия. Я рад, что оно все терпит. Значит твое тело будет еще долго меня радовать. Но не сегодня.
Он отстранился, и я тут же почувствовала холод. А мне нужен был его жар.
– Спи в моей постели. Видишь, какой я добрый? А мог бы выкинуть за дверь, не правда ли, грязнокровка? – Он ухмыльнулся, встав возле кровати. Я все еще находилась в шоке от всего того, что перенесла за сегодня.
Болело все: и душа, и тело. Брэндан отвернулся и пошел прочь. Я провожала взглядом его мощную спину с дичайшими порезами, которые выглядели как открытые раны, после того как я его расцарапала.
Неужели ему совсем не больно?
Неужели он настолько бесчувственен?
Глаза закрывались. Силы были на исходе, а дыхание все еще было хриплым и неровным после его удушья.
Не было сил, чтобы строить из себя гордую и упрямую, а после бежать к себе в комнату, скрываться, закатывать истерики.
Поэтому я просто закрыла глаза, накрывшись одеялом с головой. И мечтала, мечтала провалиться.
Потому что я до сих пор ощущала Брэндана в себе… Каждый сантиметр снова и снова.
«Многие бы отдали все, чтобы зачать от меня».
Эти мысли не давали мне покоя, и пока я отчаянно высчитывала «безопасные дни», провалилась в сон.
Глава 15
Кенна
Родители. Они снились мне.
Я видела их в отражении зеркала: их ладони лежали на моих плечах, а я все пыталась увидеть их лица. Но ничего конкретного – только тепло, которое исходило от них. Они любили меня?
Потеряли?
Искали ли? И почему не нашли?
Зеркало рассыпалось на части – его осколки летели на меня, пока я закрывала лицо руками. А когда открыла их, то увидела два синих сапфира на побелевшей коже Брэндана.
Он хотел мне что-то сказать и протягивал свою ладонь.
На его лице полуулыбка. Но взгляд у него был такой, будто он не здоров. Какой-то другой, еще более отчужденный и далекий.
Вдруг невидимая преграда встала между нами. Я даже не помню и не могу объяснить, что это было —некий незримый барьер, как будто между нами поставили прозрачное стекло. Моя рука упиралась в него, и я с отчаянием била по стеклу, желая коснуться Брэндана.
Он бил его с другой стороны. На интуитивном уровне я понимала, что ему угрожала опасность. Слышала какие-то крики – то были гадости в сторону Брэндана.
В жизни я бы сама с удовольствием наговорила ему гадостей, но там, во сне, это причиняло боль.
Он стучал по стеклу с силой, с безысходным выражением лица. Наконец, мой удар сломал стекло между нами, но поздно.
Брэндан сделал шаг назад, будто что-то мешало ему дотянуться.
Его губы что-то шептали мне, пока вены на его теле вздувались и приобретали ярко—красный цвет. А после он начал истекать кровью....
***
Моя боль так реальна, так невыносима…
Я подскакиваю на постели, чувствуя, как слезы обжигают глаза.
Прикладываю пальцы к векам – я не хочу плакать из-за этого сна, из-за Брэндана, который этого не заслуживает.
Если бы произошедшее во сне случилось на самом деле, это было бы лучшим исходом. Одним королем—убийцей меньше.
Все мое тело ныло после нашей ночи.
Мой взгляд упал на поднос, который стоял на ножках у моей кровати. Сходя с ума от жажды, схватилась за апельсиновый сок и опустошила стакан до дна.
Завтрак был роскошным. Мысль о том, что это был завтрак для Брэндана, не смутила меня. Овсяная каша с горкой свежих ягод и фруктов, тосты с ветчиной и сыром, пудинг с карамельной патокой и несколько незнакомых мне блюд.
Нахмурившись, я заметила картонную записку на подносе и прочла ее:
«Это твой завтрак. С сегодняшнего дня ты можешь свободно передвигаться по территории замка, включая сад, но в сопровождении представителя Гвардии. Если тебе нужен врач, сообщи об этом Мэри. И помни, все это не означает, что ты свободна. Брэндан».
Я поперхнулась кашей, отодвинув ее в сторону. Простая записка без открытой угрозы, а мне все равно не по себе. Что-то было в ней холодное – это раздражало. В то же время, Брэндан, наверняка, проявлял невероятное внимание по отношению ко мне – не думаю, что он писал своим фавориткам записки.
Я прижалась к подушке – прохладная. Она пахла как Брэндан. Его запах окутывал с ног до головы, заставляя вспоминать каждое прикосновение этого мужчины.
Грубое, отчаянное и жестокое.
Но, тем не менее, не забываемое.
На кровати вновь лежало красное платье для меня – на этот раз очень легкое, без всяких изысков. Но несмотря на его простой фасон, ткань приятно прилегала к телу. И скрывала каждый синяк на моем теле.
В комнате Брэндана было пусто без него. Как будто он тут и не жил вовсе. Может, это его комната, чтоб насиловать своих шлюх, к которым он меня, наверняка, теперь причислял.
Но я не хотела, чтобы все повторилось.
Надеюсь, и он не захочет, после того как разочаровался во мне. И в том, что я от него не утаила.
Страшно представить, чтобы было, если бы я действительно была невинна. Я бы погибла от болевого шока – настолько сильно он врезался в меня.
По коже прошелся холодок, и, окончательно одевшись, я встала. Комната была отделана в серых тонах, на стене висела карта с какими—то отметками в виде флажков. Вся Европа была обведена в красный круг.
Ненормальный.
На его рабочем столе разбросаны какие-то бумаги. Трудно было представить, в чем заключалась работа принца. Он, в первую очередь, политик, а я была так далека от всего этого.
Для меня он был истязателем, мучителем и больше никем.
Но только сейчас я поняла, что, если бы не он, я бы сейчас была использована Золотозубым и его друзьями.
И, как всегда, при мысли об этом мерзавце меня подташнивало.
Красный цвет в комнате привлек мое внимание – некая конструкция, которая светилась в темноте. Ее я мельком видела еще вчера и теперь могла рассмотреть поближе.
То был цветок, запечатленный в квадрате из стекла. Красный, точь—в—точь как бутон на заколке, которую он мне преподнёс.
Странно было все это… Хотя, судя по шикарному саду, Брэндан любил природу. Может быть, и цветы. Но, судя по всему, он любил их срывать и держать при себе – если они были ему по душе.
С трудом отводя взгляд от красивого бутона, я спустилась вниз и направилась к выходу. Распахнув двери, встретилась взглядом с Гвардейцем, который, очевидно, ждал меня.
***
– Кенна, ты, наверное, ненавидишь меня. – Меридиана встретила меня так, будто я на ее глазах восстала из пепла. – Клянусь, я не знаю, как все произошло. Натаниэля… Убили. Он был верным Гвардейцем. А ты… И Брэндан… Где ты была этой ночью? Я даже приходила в твою комнату, после того как увидела машины Брэндана из окна. Но тебя там не было!
Я не узнавала принцессу – каждый раз, когда я ее видела, она становилась все более эмоциональной. В то же время, при Гвардейцах и других фрейлинах она всегда вела себя так, как и прежде: капризно и слегка высокомерно.
Со мной же она разговаривала как с подругой.
– Я так рада, что они ничего с тобой не сделали. Даниэль мне все рассказал. Он был в спасательном отряде…
Я подождала, пока ее эмоции пройдут, и совершенно спокойно ответила.
– Я тебя не ненавижу, Мэри. Я сразу поняла, что это не твоя вина. Как видишь… Все закончилось, я здесь. Снова буду надоедать тебе своим присутствием и вопросами.
– Какая-то часть меня даже рада, что твой побег провалился. – Она посмотрела на меня с такой теплотой. Полная противоположность глазам Брэндана. В их внешности нет ничего общего, и с каждым разом я все больше убеждалась в этом. Брэндан, видимо, пошел в кого—то не из этого поколения. – Но… Почему ты не ночевала в своей комнате? Он… Очень злился?
Столько сочувствия было в ее взгляде, что мне самой захотелось плакать.
– Очень. – Я опустила голову.
– Он тебя бил?
– Он… Мэри, прошу, не будем об этом.
– Кенна, он не такой, как ты думаешь. Он просто… Хочет всегда все контролировать. Хочет власти. Это у него в крови. – Она заулыбалась, явно вспоминая что-то приятное. – Мой отец всегда был строгим. Но мама любила его и всегда умела смягчить любой конфликт… Только с ней я видела его нежным. Таким, каким не видел никто. И это бесценно.
– Поверь, Брэндан не умеет быть нежным с девушками. – Я чуть было не отогнула воротник своего платья, чтобы продемонстрировать ей красный ошейник на своей шее.
Она отвела взгляд в сторону, будто я ее ударила. Я не понимала, как она может питать теплые чувства к этому чудовищу.
Так же, как и не понимала свои к нему чувства.
– Мне жаль, что ты знаешь его только таким. И вряд ли он покажет тебе свою другую сторону… Я не видела ее восемь лет.
– Каким он был? Ты помнишь?
– Мне было всего десять, но я помню все так, словно это было вчера. – Она присела на кресло рядом с кроватью и положила руки на колени, замерев в изысканной позе с прямой осанкой. – У отца никогда не было времени на нас, но раз в месяц мы обязательно выбирались в город и проводили вместе весь день. Мы могли весь день проваляться на траве в Гайд Парке, особенно, если хорошо скрывались от прессы и прочих вещей, которые отягощают передвижение королевских особ. – Мэри не скрывала гордости в своем голосе. – Я любила Бастиана, но Брэндана… Всегда любила больше. У него была идеальная внешность, будто сам Бог потрудился над его лицом. Не было шрамов. Постоянно сдвинутых бровей. Этого льда во взгляде. Хотя, бывало, он смотрел будто сквозь меня, словно уходил мыслями куда-то далеко… Но в остальном он был для меня особенным.
Я слушала принцессу не дыша, боясь пропустить любое ее слово, сказанное о Брэндане. Она рассказывала о нем, а у меня было такое чувство, что я слушаю сказку – два противоречивых образа Брэндана никак не умещались в моей голове.
Мэри рассказала про историю со львом, и как он бегал по ночам в его вольер в замке, проверяя, хорошо ли с ним обращаются. Как поехал в другую страну, чтобы лично выпустить его на волю. Брэндан много путешествовал и постоянно учился – он знал пять языков в совершенстве. И еще несколькими владел. Распорядок его дня состоял из раннего подъема, боевых искусств – фехтование, – ораторского искусства, языков, литературы. Можно было подумать, что у него нет времени на себя, но и тут Мэри развеяла мои догадки.
Времени не было у Бастиана. Все падало на его плечи, в то время как Брэд мог наслаждаться жизнью.
– В шестнадцать он начал свободно покидать замок. Помню, это был жуткий скандал. Потому что в дни, когда Брэндан уходил, на следующий день все заголовки пестрели о том, что он провел ночь в клубе… Вокруг него такая шумиха поднялась. Постоянные сплетни. Ему начали приписывать романы с моделями, и это в таком юном возрасте. Но самый большой скандал был из-за того, что папарацци приписали ему наркотическую зависимость. Фотографий не было, но ты сама знаешь… Людям только дай повод посплетничать.
Я кивнула, не зная, о чем она говорит. Я никогда не сплетничала и не интересовалась жизнью в больших городах. А на ферме некуда было ходить. Братья сами устраивали вечеринки, но я их с успехом игнорировала. Не для меня все это, потому что я слишком сильно любила одиночество и независимость.
– Он употреблял наркотики или нет?
– Нет. Конечно, я не знаю, но я уверена, что у него не было зависимости. О нем говорили все больше и больше, по Брэндану все с ума сходили. Раз в год у нас проходит Большой Бал – и на него собирались девушки всех сословий, и все они просто пищали от Брэндана. Это было ужасно.
– А Бастиан?
– А Бастиан… Он начал меняться. Я не сразу это заметила. Он… Я думаю, он завидовал Брэндану. После истории с наркотиками Брэд пошел в одну из наркотических клиник и лично побеседовал с каждым больным. Тогда про это тоже много в газетах писали. Он у всех был на устах. Все будто бы забыли про Бастиана. И пусть он меня простит, но я знаю, что это его… Бесило.
Я чувствовала, что подбираюсь к какой-то большой тайне, но не знала, как наконец узнать ее. В какой момент все изменилось, и почему Брэндана посадили в Адинбург, несмотря на то, что он был наследником Английского престола.
Эти две вещи не могли произойти в одной вселенной, но они произошли.
– Он учил меня кататься на лошади, когда мне было семь. Садил на маленького пони, и мы гуляли по саду. Помню, что он все время переживал, что я могу упасть и пораниться. Но я знала, что не упаду, потому что рядом с Брэнданом я всегда чувствовала себя в безопасности.
Я не знала, как продолжить этот разговор, но мое отношение к Брэндану еще раз изменилось. Я будто видела его в виде весов, на которых лежали только черные камни и тянули одну из чаш вниз. После этой ночи он добавил в чашу еще одну горсть черных камней. И пару белых.
После рассказа Мэри чаша с белыми камнями потяжелела настолько, что черная даже оторвалась от земли.
И все же рядом с Брэнданом я всегда чувствовала себя в опасности. Будто хожу по краю, по оголенному лезвию.
Я хотела задать самый главный вопрос, потому что видела – лучше момента и быть не может. Давай, Кенна. Просто спроси, она же ответит тебе.
«Почему он оказался в этой адской тюрьме?»
Я набрала в легкие воздуха…
– Произошло еще кое—что. Я очень сильно переживаю. – Мэри схватилась за живот, округляя глаза. – Даниэля приказали убрать из моей охраны. Как бы кто не догадался, что между нами… Может, нас кто—то видел? Но тогда он был бы уже мертв. Вместо него приставили другого Гвардейца. Гаспара. Очень красивый молодой человек. Но ты же понимаешь, для меня это значит, что я буду реже видеться с Даниэлем… Как мне надоело прятаться по углам! – чуть не плача, заявила она.
А я не могла унять бешено бьющееся сердце в своей груди. Я не ослышалась: Гаспара?
Видимо, сама судьба издевается надо мной и подкидывает мне пищу для размышлений. Лишний раз напоминает мне о Гаспаре.
Мэри еще долго разговаривала о Даниэле, но я ее почти не слышала. Имя нового гвардейца не давало мне покоя, а нехорошее предчувствие нарастало с каждой секундой.
***
Брэндан никогда не смотрел на меня, когда я видела его в коридорах замка. Он был не один. Часто он был в сопровождении Джейсона и еще нескольких мужчин в строгих костюмах. Кучка Гвардейцев, как всегда, шла за ними, в то время как мой охранник тоже преследовал меня, словно тень.
Точно так же он поступал со всеми своими шлюхами – игнорировал их в коридоре, а потом проводил с ними ночи. Я не знала имен этих девушек, но знала, некоторых из них – все как на подбор: приторно красивы и совершенно не похожи на меня, зато похожие между собой.
Мне оставалось только догадываться, какую жизнь ведет Брэндан. О чем он думает, когда засыпает.
Каждый вечер я делала себе компрессы на ноги – все мои ступни были в глубоких порезах от стекла, и каждый шаг давался с невероятным трудом.
Первую неделю Брэндан присылал мне врача каждый вечер, но я отказывалась раз за разом. Мне не нужны были его подачки, его «забота».
Шея до сих пор редела красным, и я постоянно скрывала следы от его рук.
Он не рассчитывал свою силу. Напоминал мне маленького ребенка, которого наделили всемогуществом, и он тут же помчался с ним играть.
Я так же знала, что пленницы раз за разом поступают в замок – прямо как еженедельный товар, и их крики из подземелья не прекращались. Я прекрасно слышала их, когда блуждала в том самом крыле, из которого вернулась.
Стараясь найти ответы на свои вопросы, я пошла в библиотеку замка – она представляла собой огромный лабиринт из книжных шкафов, заполненных увесистыми томиками писателей и поэтов прошлых веков. Чего здесь только не было: романы, мистика, детективы. Все было разделено по датам, годам и жанрам. Бессмертная коллекция человеческих знаний и истории.
Книги по истории я буквально «съедала» и узнала то, чем на ферме никогда не интересовалась.
Все это было, конечно, интересно, но вот все о прошлом, о прошлом… Ни слова о настоящей истории Англии. Все книги были написаны до смерти последнего короля Джонатана, и во всех книгах их семья описывалась как пример для подражания.
Королевская семья на протяжении нескольких последних веков была цветком, украшением Англии. Многие принцы становились военными и жили обычной жизнью. Как правило, детей было очень много, поэтому всегда находился тот наследник, который бы мог занять трон в случае смерти Короля.
Была даже история про Королевских близнецов, которые опозорили род и подорвали авторитет Королевской семьи – оба мальчика прожигали свою жизнь и богатство, становясь отличным поводом для сплетен. Оба были бунтарями, но, в итоге, одному из них пришлось занять трон уже в весьма почетном возрасте, а вот другой – женился на простой девушке, с которой познакомился в колледже.
Когда я нашла стопки с журналами, я наконец—то поняла, что это то, что я искала. И оказалась права. А журналы, в особенности London time, постоянно вели отчет о прогулках Королевской семьи.
Здесь был описан и случай со львом Брэндана, и все его ночные похождения с кричащими фотографиями. На одном из фото его запечатлели с сигаретой, а заголовок гласил: «Падший ангел», и я почему—то рассмеялась, глядя на юного Брэдана.
Здесь было достаточно его фотографий. Одну, где он был сфотографирован в профиль и смотрел вдаль, я по—кощунски вырвала и спрятала к себе в рукав.
Я сделала это машинально, бессознательно – и только уже в своей комнате всмотрелась в его красивые черты лица.
В груди все болезненно сжалось.
Захотелось порвать фото, но пальцы не слушались. Я бережно спрятала листок в свою тумбочку, понимая, насколько это ненормально.
Брэндан не приходил и не звал меня и все же ни на секунду не покидал меня, будто привязал к себе невидимым арканом. Заклятием. Гипнозом.
На восьмой день у меня началась настоящая ломка. Я не знала, чего ждал Брэндан.
«В следующий раз ты придешь сама».
Этого.
Но я не могла. Не могла так унижаться перед ним, и так побыв на самом дне. Не могла позволить к себе такого отношения, но рядом с ним – позволяла.
Я просто боялась потерять контроль и перестать мыслить трезво, когда увижу его снова.
Позволять ему делать со мной все, что он хочет.
Обижать, унижать, душить. Я вела себя так, как будто не любила.
А прежде я любила только себя и принадлежала самой себе, поэтому все эти изменения в моем организме воспринимались мною как болезнь.
От которой никто и никогда не найдет лекарства и противоядия.
***
– Леди, – я шла по замку, когда рука неизвестного потянула меня за край платья. Я была готова вскрикнуть, но тут увидела Даниэля – он глядел на меня с беспокойством. – Как она? – выпалил он, глядя на меня, как одержимый. – Как ребенок принцессы? Простите, что спрашиваю… У вас.
– Даниэль, я думала вы видитесь, – зашептала я, надеясь на то, что коридор был пуст.
– Нет. Джейсон слишком сильно опекает принцессу, и он отстранил меня от ее охраны. Я не могу даже передать ей записку, чтобы мы встретились тайно. Но, надеюсь, вы возьмете на себя грех и поможете мне в этом….
Я вскинула бровь, глядя на бедняжку. Грех. Если любить, как эти двое – грех, то я вообще отказываюсь от любви.
– Я передам ей все, что попросишь.
– Спасибо, леди. Я буду у вас в долгу. Я и так перед вами в долгу… – Он улыбнулся до морщинок в уголках глаз.
– Прошу, скажите, что я жду ее в два часа ночи на нашем месте. – Я кивнула и вышла из-за статуи, поправляя волосы. В коридоре было пусто, хотя, что-то мне подсказывало, что здесь должны быть установлены видеокамеры.
О, черт.
Надеюсь, их нет в моей комнате… Я покраснела, вспоминая то, что делаю, думая о принце.
Через пятнадцать минут я нашла принцессу в Саду – девушка шла в сопровождении нового солдата, и я понимала, насколько ей должно быть горько. Раньше она могла спокойно гулять по саду с Даниэлем, а теперь…
– Ваше Высочество, Мэри, – я по привычке сделала короткий кивок головой, – мне нужно с вами поговорить. – На «ты» я обращалась к принцессе только наедине.
– Хорошо. Гаспар, ты оставишь нас наедине? – Она обратилась к мужчине, услышав имя которого, я вздрогнула.
