Катерина Самаркина
Туман над Смородиной
Глава 17.
Раннее утро. Птицы только начали распеваться, а Солнце ещё не до конца выползло из-за горизонта. Только самые сильные духом не спали в такой час: в кузне уже разгорался огонь, женщины топили печи, ставя тесто на хлеб, а Тумун уже сидел на крыльце ведьминого дома с отваром из мелиссы, мяты и репея в кружке.
Агена, потягиваясь, вышла из дома босиком и едва не подпрыгнула от испуга.
– Мун, ты чего тут? – она присела рядом с ним на корточки и помахала рукой перед его лицом, – Му-ун, – снова позвала она, не получив никакой реакции, – ты давай не шути мне тут.
Даже угрожающий тон не помог ей растормошить друга. Отобрав у него из рук холодную кружку, она сделала маленький глоток, тут же закашлявшись.
– Мун, ты совсем с ума сошёл, ты что, ещё не ложился?
Заметив отсутствие отвара в руках, колдун вышел из оцепенения, суетливо поднимая взгляд на ведьму.
– Ой, царевна, доброе утро, – затараторил он, – ты тут кружку не видела мою?
– Я тебе этой кружкой сейчас… – строго произнесла она.
– Мяу, – раздалось откуда-то из дома.
– Да, вот именно, как с языка снял, – согласно кивнула она коту, – ну-ка встал и пошёл приводить себя в человеческий вид, – приказным тоном распорядилась она, потянув друга за руку, помогая встать.
– Я, кажется, придумал, как поступить с этим талисманом, – колдун немного оживился, норовя поделиться идеей.
Прошлым вечером они вместе перерыли все книги в доме у ведьмы в поисках значений некоторых рун. Как оказалось, эта магия намного древнее, чем они предполагали изначально.
Найти удалось совсем немного – в уцелевшем в пожаре дневнике одной из Агениных предшественниц было найдено описание такого же ритуала. Обряд проводился крайний раз около полутора века назад, и обозначал он вовсе не воскрешение мёртвых, а самый что ни на есть буквальный призыв души. Призыв с Того берега, на какое-то время. В прошлый раз некий колдун по имени Феникс вызывал на разговор душу своего предка, но об успешности ритуала или его провале не было никакой информации – дневник обрывался на полуслове, а продолжения они так и не нашли.
– Что ты там придумал, Мун? – толкая умытого друга в дом, Агена не унималась своим недовольством, – Я тебе ещё вчера сказала, что проводить этот ритуал – рискованно. Ты не даёшь мне даже возможности помочь.
– Не даю как раз-таки потому, что это рискованно, – он встал к огню, нагревая воду, для очередной порции отвара, – но суть не в этом. На бумаге с описанием стоит имя Яр, я разобрал это только сегодня ночью. То есть, когда дядя писал эту бумагу, он вероятно, даже нашёл того, с кем хотел поговорить. Я решил, что проведу ритуал и узнаю у этого Яра что-нибудь, что может помочь мне.
– Всё-то у тебя так просто, – закатила глаза ведьма, закидывая в котелок пригоршню сушёных трав, – а вдруг это было личное дело дядюшки Матвея?
– Да с чего бы это? – Тумун обошёл ведьму и встал с другой стороны от огня, – Ты подумай, а если он знал, что мне может пригодиться такая информация, и оставил этот ритуал у мамы специально для меня?
Агена издала короткое «Ха!», щёлкнув Тумуна по лбу.
– Вот что-что, а специально для тебя он это оставить точно не мог. Даже Предкам неизвестно, что в твоей дурной голове творится, куда уж до живых-то! – отрезала она.
– Ладно, в любом случае давай признаем, что это имя там не просто так написано, верно? – он выжидающе посмотрел на Агену.
Она сверлила его взглядом в ответ, не моргая и поджав губы. Молчание затянулось.
– Ладно, да, – наконец сдалась она, а Тумун победно хлопнул ладонью по столешнице, заставляя склянки звякнуть.
– Как минимум, если вдруг даже этот Яр не знает о полном возвращении с Того берега, то может хоть подскажет, что мне делать с нашим мертвейшим старостой, – рассудил колдун, снимая вскипевший отвар с огня.
– Кстати, где он? – поёжившись от неприятных воспоминаний о душе старика, спросила Агена.
– А кто его знает, я крайний раз в Лучезарах его видел. – Тумун пожал плечами, переливая отвар в стакан, – Есть предположение, что он вернулся обратно в леса, где находится его тело, но даже если он где-то рассеялся, я буду только рад. – Он принялся размазывать подтаявшее масло по куску хлеба, надавливая на нож при этом чуть сильнее, чем требовалось, – Пропади он пропадом.
– Мун, нельзя так о мёртвых, – упрекнула его Агена, – к тому же, он же староста нашей деревни.
– Который грозился удавить тебя за смерть Николы, – как будто невзначай напомнил колдун.
Сердце Агены болезненно сжалось. Тумун всегда был так жесток к её обидчикам. Когда-то давно он навёл трёхдневную икоту на деревенских мальчишек, которые обзывали Агену «уродиной» и «жабой», а теперь с крайним подозрением относился и к Креславу, с которым у ведьмы образовалась довольно крепкая связь.
Принявшись за приготовление завтрака для себя и своего фамильяра, ведьма отошла обратно к огню.
– Мне бы васильков нарвать на лугу за деревней, – переменила она тему, – да тысячелистников в придачу. Прочитала вчера в одном из дневников, что для кожи лица очень помогает, если правильно их сварить.
Тумун сидел, будто совсем не слушая Агену. Мысли его закрутились где-то далеко, возвращаясь в реальности лишь когда взгляд его падал на шкафчик с целебными травами чуть левее ведьминого плеча.
А вдруг Яр – это имя дядиного наставника? Тумун не знал его предшественника, но слышал, что у него ещё было духовное имя, помимо того, каким он пользовался в быту. Лет пятьдесят назад духовные имена перестали давать детям при рождении. Так суеверные родители попытались оградить своих отпрысков от злых ритуалов и наговоров. Особой разницы это не дало, ведь от потери качества обрядов возрасло их количество – духовные имена делали порчи страшнее, но с их отсутствием самих обрядов стало в разы больше.
Мысли завертелись в голове, пытаясь откопать в воспоминаниях заветное имя, как же его всё-таки звали?..
– Ай, да что же это такое?! – вдруг зашипел Тумун, хватаясь за щиколотку. На коже в этом месте появилось заметное покраснение, – Варежка, ты обнаглел?
Агена в свою очередь выглядела обеспокоенно, приземляя тарелку на стол.
– Меон вообще-то тоже чувствует, когда что-то нехорошее происходит. Я только что тебя дважды по имени позвала, а он укусил только потому, что ты не отзывался.
Кот уселся на стопку книг, начиная уплетать свою порцию еды. Его мурчание вперемежку с хрюканьем удовольствия – единственное, что нарушало повисшую тишину.
Тумун повертел кружку в руках. Пар от отвара уже не шёл, но он по-прежнему оставался тёплым. В отражении тёмно-коричневой жидкости он заметил черноту под своими глазами от бессонной ночи.
– Я подумал, может дядя столкнулся с какими-то трудностями во время путешествия. – начал он, – Мама сказала, что он изучал потоки магии в степях, а потом уехал в горы. Может этот талисман относится к имени его покойного наставника?
– Кто знает, – пожала плечами ведьма, – могу сказать только, что та бумага с описанием обряда попала к тебе точно не случайно. На ней отпечаток энергии знакомый. Я не говорю, что это специально оставленный дядюшкой Матвеем талисман для тебя, – поспешила прояснить она, – просто факт того, что ты эту бумагу получил – не случаен.
– Предчувствие? – уточнил колдун, получая утвердительный кивок в ответ, – В таком случае, ничего не остаётся, кроме как попробовать провести этот ритуал.
– Ты можешь его не проводить, – возразила она, – тебя ведь никто не обязывает.
– Милая царевна, – покачал он головой, – меня обязывает моя совесть. Я попробую провести этот ритуал сегодня, иначе точно свихнусь от недостатка сна.
Помолчав с минуту, он добавил:
– И я запрещаю тебе соваться в деревню до восхода Солнца, – пресекая любые возражения, он обратился к сидящему рядом коту, – а ты проследи, чтобы так и было.
…
Зажигая свечи в маленькой комнате, Тумун много думал. Сомнения до последнего не покидали его кудрявую голову, но сила воли заставляла его придерживаться намеченного плана, не давая поблажек и шансов на отступление. Вот и седьмая свеча, последняя.
– Что ж, – он обвёл взглядом лежащий перед ним на полу бумажный талисман, который он перерисовал накануне, – пути назад уже нет, – он взял свой верный серебряный ножик, и сделал глубокий надрез на ладони.
Кровь тут же побежала из открытой раны. Тёмно-красная на светлой коже, словно на снегу, она крупными каплями заляпала лист бумаги и собралась в чашках с травами, расставленными подле свечей. Белые штаны погребальных одежд окрасились в красный.
Глубокий вдох и медленный выдох. Он мысленно позвал некоего Яра по имени, вглядываясь в пустоту перед собой.
По спине пробежал холодок. А вдруг вообще не сработает?
Горячий воск начал медленно течь на деревянный пол, смешиваясь с засыхающей кровью.
Лунный свет, упавший в окно, обнял сидящего на коленях колдуна со спины, а на противоположной окну стене появилась тень. Затем ещё одна, слева. Справа. В углу. У двери. Тумун готов был поклясться, что если бы у него были глаза на затылке, он бы точно насчитал около десяти гудящих теней вокруг себя, но ни одна из них ему не принадлежала.
Ладони покрылись противным холодным потом, а по телу прошлась липкая дрожь. Тумун ждал.
Ещё один глубокий вдох и снова медленный выдох. Он позвал Яра второй раз.
Тени вокруг начали кружиться, будто водили хоровод вокруг сидящего на коленях и дрожащего колдуна. Их монотонный гул начал превращаться в нечленораздельный бубнёж. Какофония звуков кружила голову, и Тумун замотал ею, пытаясь сбросить морок.
Третий вдох, третий медленный выдох. Неужели Яр не хотел выходить на связь?
Вдруг безумный хоровод остановился, и наступила тишина.
Прошла минута, две, Тумун потерял счёт времени.
Ничего не произошло.
«Не мог же я совершить ошибку».
Или мог? Сомнения снова заполнили его разум, словно стая диких пчёл, издающих громкое жужжание.
«А что если обряд настолько старый, что не соответствует моим практикам?»
Он слезящимися от напряжения глазами вновь и вновь пробегался по талисману.
«Может, надо подождать, и тогда он сработает?»
Голова колдуна кружилась, его мутило от потока магии, который он создал вокруг себя. Тени неподвижно стояли в комнате по разным уголкам, не издавая ни звука.
Вдруг шум в голове прервался глубоким голосом.
– Наконец-то, наконец-то я вас вижу, – голос звучал знакомо, его обладатель дышал так, будто с его плеч только что упала гора.
Стоп. Дышал?
Тумун вскинул голову и чуть не упал, увидев возникшего в комнате.
– Ты… – зло прорычал он.
– Да, я, – самодовольно произнёс юноша, стоявший над колдуном, – ты ждал кого-то другого?
Темно-синий бархатный кафтан с серебряными пуговицами был теперь скрыт под длинным плащом, а чёлка больше не закрывала правый глаз. В отличие от чёрного, как ночь, левого, этот был белёсым и мутным, как у Даны из Озера, как у многих её икринок и прочих созданий Смерти.
– Я знал, что ты нечистый, Креслав, – Тумун зашёлся кашлем.
– Я знаю, – юноша склонил голову набок, смотря на колдуна с притворной жалостью, – знаю, да. Ты очень умный малый, ума не приложу, почему красавица тебе не поверила. – Услышав упоминание об Агене, Тумун зло сжал кулаки, – впрочем, это уже неважно.
Креслав обошёл сидящего и встал за его спиной, отбрасывая ледяную тень.
– Я предупреждал тебя, Тумун, просил остановиться, разве нет?
– Я отправлю тебя туда, откуда ты вылез, – не в силах пошевелиться процедил Тумун сквозь стучащие от холода зубы.
– Это вряд ли, – покачал головой нечистый, – у меня была и есть задача остановить твои безумные эксперименты. Я сделаю это любой ценой, – он похлопал колдуна по плечу, направляясь к двери, – тебе стоило быть аккуратней с тем, каким колдовством промышляешь.
Он остановился у самого порога, обернувшись.
– Будет жаль, если ты не доживёшь до утра. Ты ведь запретил ей приходить сюда до восхода Солнца. Красавица так и не узнает, что ты натворил своими же руками. Кстати, – он ядовито улыбнулся, – спасибо, с новым телом мне теперь будет гораздо удобнее.
Он щёлкнул пальцами, и тени, бездействовавшие всё это время, вмиг налетели на скованного холодом Тумуна, царапая его кожу тут и там без разбора. От резкой боли, пронзавшей всё тело снова и снова, колдун закричал не своим голосом. В глазах его стало темно, и он провалился в бесконечный холод.
…
– Ну и натворил ты дел, Тумун, – Темнота говорила это с упрёком, будто расстроенная его поведением.
Холодная вода и пропитанные ею насквозь доски снова окружали колдуна. Крыльев больше не было, и он не мог теперь даже укрыться от обжигающих льдом брызг.
– Что, глумиться будешь надо мной? – язвительно спросил он.
– Нет, зачем? Ты и сам теперь понимаешь, что твоё безрассудство до добра не доводит.
– Поздно понимать, – Тумун был зол на себя, – что делать-то теперь? Откроешь ворота?
– С радостью, – ответила Темнота, приглашая его войти.
Глава 18.
Ураган за окном, начавшийся с безумного танца теней, даже не думал стихать. Воющий ледяной ветер беспощадно трепал кроны деревьев, грозясь вырвать их с корнем, а небо грохотало так, будто было готово вот-вот рухнуть на землю. От летнего зноя не осталось и следа – казалось, что земля остыла настолько, что готова была покрыться инеем, как берег Студёного Озера.
Тумун по-прежнему стоял на мосту, взмокший и замёрзший. Тьма, будто издеваясь, тянула время, наблюдая за его дрожащим от холода телом.
Тук-тук.
За своим собственным сердцебиением, что от долгого бега пульсировало где-то в ушах, было сложно различить чужое, слабое и вялое.
«Он ещё живой, нельзя подходить слишком близко».
– Ну и чего ты ждёшь? Я тут точно мертвее уже не стану. – произнёс он с вызовом вглядываясь в черноту перед собой.
– Почему-то мне кажется, что что-то не так, – призналась Тьма.
Тук-тук.
Тени скрылись где-то в деревне, ликуя тому, кто их освободил и чьей кровью они так сытно попировали. Сейчас в доме находилось лишь двое живых… пока что двое.
«Совсем скоро сердце остановится, нужно только немного подождать».
Тумун огляделся. Что могло быть не так? Беснующийся бесконечный поток воды, хлипкий мост, вздрагивающий от каждого удара волн. Всепоглощающая скорбь и вечная сырость. Так ведь и должно выглядеть место, где заканчивается мост через Смородину? По крайней мере, оно всегда так выглядело, сколько бы раз он тут ни оказывался.
Тук-…тук.
Будет плохо, если он не успеет сделать то, что задумал до того, как наступит утро и сюда примчится Агена.
«Ну же, чего ты медлишь, умирай уже!»
– Подумай хорошенько, Тумун, чего-то точно не хватает, – казалось, Тьма наконец догадалась, что же мешало ей пропустить душу колдуна. Только теперь она хотела, чтобы он сам об этом додумался.
Тук-…
«Наконец-то!»
Внезапно осознав лёгкость во всём теле, Тумун понял – ему действительно не доставало кое-чего особенного, с чем он привык находиться на мосту.
– Где мои крылья? – спросил он у Тьмы.
– Они никогда не были твоими, дитя, – спокойно ответила она, – ты сам отдал их законному владельцу сегодня ночью.
Мягкой поступью фамильяр ведьмы приблизился к лежащему в огромной луже крови телу. Освещённый Луной оно выглядело ещё хуже, чем Меон предполагал.
Запах в комнате стоял невообразимый: жжёные травы, расплавленные свечи и ещё совсем свежая кровь. Удивительно, что он промучался на грани жизни и смерти так долго – раны, оставленные тенями были такими глубокими, что сопротивляться им было совершенно невыносимо.
Осмотрев лежащего, как следует, кот резко выдохнул.
– Только не обольщайся потом, я делаю это для тебя в первый и последний раз!
Чёрный кот, стараясь не наступать в кровь, стал обходить тело: шесть кругов по часовой стрелке – столько жизней осталось у Меона – и один против – эту он жертвовал Тумуну.
– Я не ради тебя стараюсь, – вновь напомнил он не слышащему его колдуну, – Агена умрёт от горя по тебе, а я себе этого никогда не прощу.
Ходил по кругу сосредоточенно, ворчал себе под нос, шаг за шагом сотворяя тонкое полотно своей магии. Свечи вокруг вновь загорались, становилось жарко. Меон вновь творил настоящее, серьёзное колдовство, к которому не притрагивался уже многие годы.
Пусть бы он сейчас стал отрицать, но в его глазах блестели вовсе не отражения Луны и звёзд, а искренние слёзы скорби.
– Идиот, сто раз же тебе сказали, не будь таким безрассудным, со Смертью нельзя играть, – он причитал и причитал, смаргивая влагу с глаз, – ещё и помогать запретил ей. Придурок.
Пройдя последний круг, кот забрался на изодранное когтями теней тело, аккуратно умостился на груди и стал ждать, мерно считая свои вдохи и выдохи.
«Благодарю, Госпожа, – подумал он, Вы наградили меня величайшими знаниями, без них я бы не дожил и до ста пятидесяти!» – с этой мыслью кот положил голову на скрещённые лапы и сделал глубокий выдох.
Колдун вдруг почувствовал, что вокруг его тела плотными кольцами, словно тяжёлая верёвка, обвилась какая-то невидимая сила.
– Что происходит? – почти паникуя, спросил он у Тьмы.
– Вероятно, твоё время не настало и сейчас, – спокойным тоном ответила она.
За его внутренности вдруг будто зацепился огромный железный коготь, дёрнувший его повисшее безвольной куклой тело прочь с моста.
В ту же секунду лежащий на полу своей комнаты Тумун издал протяжный хрип и начал судорожно хватать ртом воздух.
…
Агена третий час беспокойно ходила по маленькой кухне. За окном бушевал настоящий ураган, а дриады и берегини, жалобно скребущие ветвями по окнам её дома кричали и плакали: «Смерть пришла в деревню, Смерть пришла в деревню!». Меона не было ни в одной из комнат, и даже на улице не было его следов.
Агена обняла себя за плечи руками, сев подле стола прямо на пол и прижимая колени к груди.
– Только без паники, в деревне Тумун, он справится, если что-то пойдёт не по плану, – она шептала себе под нос, пытаясь заставить мысли успокоиться, – наверняка эта буря и плач дриад – всего лишь побочный эффект… «Смерть пришла» – это о душе, которую он призвал… в конце концов, он был уверен в правильности символов.., – беспорядочно повторяя одно и то же, она усиленно игнорировала крики леса, пробивавшиеся даже через плотно закрытые окна и ставни.
Надо было лишь дождаться утра.
Минуты тянулись, словно дни, а часы превращались в года. Раскачиваясь из стороны в сторону, будто в бреду, ведьма еле дождалась рассвета.
С наступлением первых лучей Солнца ветер стих, а Агена, чуть не сошедшая с ума, побежала в деревню.
Несмотря на плотную завесу серых облаков на небе, дождя не было – ни ночью, ни сейчас. Птицы, будто чувствуя что-то неладное, не смели начинать петь, встречая новое утро. Дриады погрузились в мертвенную тишину, и даже редкие звери не шуршали в кустах и траве леса.
Сбивая дыхание, Агена бежала со всех ног, подталкиваемая этой гнетущей тишиной, от которой сводило в животе и звенело в ушах.
Осталось совсем немного и она будет на месте.
Её стремительный бег постепенно превратился в торопливый шаг, который замедлялся с каждым пройденным метром – всё пошло не по плану вчера вечером.
Это было настолько очевидно, что страх сковал её целиком, сдавливая грудь, мешая делать каждый новый вдох.
В радиусе ста метров вокруг дома трава была мёртвой.
Не было ни следов драки, ни пожарища, она не была примята сапогами и не была выдернута с корнем. Цветы, трава и листья безжизненным ковром устилали все подходы к дому, на пороге которого сидел чёрный кот, будто ожидая свою хозяйку. Его лапы и морда были вымазаны в крови и ведьме было страшно даже представлять, чья она.
Не медлив больше ни секунды, Агена влетела в маленькое жилище, застав Тумуна распростёртым на полу.
– Нет-нет-нет, – она неверяще замотала головой, закрывая лицо руками, – нет, пожалуйста, о Предки, нет!
Его кудрявые волосы слиплись и теперь стали темными, как ночь, а в открытом вороте изодранной рубашки, прямо между ключицами, сияла серебром отметина кошачьей лапы. Всё его тело было изрешечено едва стянувшимися порезами, доски на полу почернели, а ткань белоснежной одежды теперь полностью пропиталась бурым.
Минувшей ночью жизнь в теле колдуна была запечатана фамильяром ведьмы, это значило, что ритуал завершился смертью, и никакого разговора с призванной душой не было.
– Нет, я не могу его потерять, только не его…
Агена тяжело упала на колени рядом с Тумуном, беспорядочно трогая его ледяные щёки, руки и волосы. Тело её забилось крупной дрожью, и она не нашла в себе силы ни на что, кроме как расплакаться, сжимая руку друга в своей и вдруг чувствуя его слабый пульс.
Глаза её широко распахнулись, она потянулась к его бледному лицу, поднося ладонь к обескровленным губам.
– Дышит.., – неверяще прошептала она, – он дышит!
Агена вскочила на ноги и, минуя полуспящего от усталости Меона на пороге, побежала вглубь деревни. Колдуна следовало скорее доставить к ней домой, чтобы оказать нужную помощь.
– Откройте! Помогите! – она начала с силой стучать в двери ближайшего дома. Не услышав ответа, она ринулась к следующему, – Пожалуйста, мне нужна помощь! Тумун в беде, помогите мне!
Спустя три дома ладони её саднили и горели от непрекращающегося стука по шершавому дереву.
В четвёртом доме перед ней наконец открыли дверь. Женщина, стоявшая на пороге, выглядела заспанной – неудивительно, ведь Агена разбудила её так рано – и тут же вздрогнула, ошарашенно отходя от двери. Вид у ведьмы был самый беспорядочный: всклокоченные волосы, запачканная кровью одежда, бурые следы на щеках вперемешку со слезами, безустанно катящимися из глаз.
– Предки всемогущие, что стряслось? – возмущённо спросила хозяйка дома.
– С Тумуном беда, мне нужна помощь, пожалуйста, мне.., – её грубо перебили.
– Так значит это правда. Ха! Хорошо же мы живём, ведьма не справляется со своей работой, а колдун и вовсе «в беде»!
Агена ошарашенно захлебнулась воздухом. Вдруг сердце её наполнилось гневом, брови сошлись у переносицы, и она впервые за долгое время сорвалась, позволив себе повысить голос на деревенских.
– Да как… вы… смеете?! – она отшатнулась от крыльца чужого дома, как от раскалённого железа, – Есть ли в вас человечность?! Он ради вас… жизнью рисковал! Много раз! А вы не в состоянии даже…
– Девочка! – её крик прервал мужской голос с другого конца улицы. К ней торопливым шагом направлялись кузнец – мужчина средних лет, и его сын, – Дочка, что случилось? Где помочь? – они обеспокоенно оглядели Агену с ног до головы, пытаясь разглядеть источник кровавых пятен.
Ведьма осмотрела подошедших в ответ. Женщина, фыркнув себе под нос: «бесполезная нахалка!» громко хлопнула дверью, с которой слетел, оседая на землю, жёлтый помятый талисман с защитной руной.
Агена сжала кулаки, решительно кивнув кузнецам:
– За мной.
И быстро зашагала к дому на окраине.
– Экая чудь творится, – подходя к калитке, пробормотал парень, указывая на увядшую траву вокруг.
– Страх-то какой, – кивнул в ответ кузнец, схватившись за талисман на груди. Агена узнала знакомую верёвочку – сама лично сплела сотни таких, и все пустила в работу.
– Вот сюда, скорее, – заторопилась она, вбегая в маленькую комнату, – помогите мне отнести его в мой дом, – она сложила руки в умоляющем жесте.
– В лес-то? Эка просьба, милая, так ведь далеко туда идти-то. Леший его знает, как назад ворочаться, – засомневался мужчина.
Пока ведьмой Трёх лесов была Велена, в округе царил её порядок, а вход для деревенских в леса был закрыт. Она никогда не любила людей и не понимала их, как и дядюшка Матвей, считая их глупыми и злыми. Леший по её приказу путал следы, уводя путников либо в еловую глушь, откуда не было возврата, либо выталкивал обратно к деревне, но напугавши так сильно, что те больше не осмеливались ступить даже на опушку. После её смерти, Агена уговорила Лешего не трогать людей, а детей в особенности. Пытаясь наладить тёплые отношения с жителями Трёх лесов, она сделала, вероятно, тысячу шагов навстречу им, не получив в ответ ни одного. Отдав два года на помощь деревне, сегодня она убедилась, что абсолютно всё это было зря.
Ведьма обречённо села на пол, зарываясь пальцами в копну рыжих волос.
– Как же так.., – прошептала она, глядя на еле дышащего друга. Меон, вошедший вместе с кузнецами вслед за ней, уткнулся носом в её щёку, слизывая горькую слезу.
– Нам надо спасти его, иначе одна из моих жизней будет потрачена зря, – промурлыкал кот ей на ухо. Агена перевела удивлённый взгляд с жёлтых глаз фамильяра на бледное лицо друга. Выходит, Меон убежал ночью, чтобы защитить Тумуна.
– Я помогу, – вдруг отозвался младший кузнец, – я не боюсь леса. Тумун помогал мне и моему отцу, и мы ему благодарны, – замявшись на секунду, он всё же решил добавить, – несмотря на то, что в деревне его считают жестоким и ужасным, моей семье он никогда не делал зла, как и ты. – закончил он, решительно вглядываясь в ведьмино лицо.
Агена вмиг поднялась на ноги, наблюдая, как парень бережно взял на руки Тумуна, готовый следовать в чащу.
– Спасибо, – произнесла она, заторопившись к выходу, – надо спешить.
…
– А мальчишка-то живой, – дрожащий голосок раздался недалеко от места на берегу, где сидел темноволосый юноша.
– Я уже понял, – оскалился он, – будь это не так, нас бы тут не было.
Приземистый мужичок подбежал совсем близко, осмеливаясь задать вопрос.
– В-ваше превосходительство, что же нам теперь делать? – если бы не мутный глаз, его выражение лица можно было бы вполне счесть за почти детское любопытство.
– Ждать. – отрезал Креслав, поднимаясь на ноги.
Он сбросил плащ, расправляя затёкшие суставы чёрных крыльев. Те были настолько огромны, что подметали землю, когда он ходил. Перья отдавали синью, переливаясь на свету.
– Ждать, – повторил он, – пока он сам не прибежит ко мне.
– А он должен? – осторожно поинтересовался мужичок.
– Непременно.