Катерина Самаркина
Туман над Смородиной
Глава 13.
Тумун сидел на мокрых досках, скрестив ноги и подперев щёку рукой в скучающем жесте.
– И зачем я снова тут? – не успел он спросить, как его с головы до пят окатило волной.
– Хотела кое-что сказать, – вкрадчиво произнесла темнота, у порога которой он снова оказался, – не против маленького нравоучения?
Колдун усмехнулся.
– Ну если ты настаиваешь, то с удовольствием послушаю.
– Не лезь в то, что оставил Матвей. Не для тебя эти вещи, не твоего ума эти знания, – от её тона сквозило ледяным холодом. Или это от того, что Тумун насквозь вымок и теперь сидел на ветру?
– Я всего лишь хочу изучить его рукописи. У меня нет цели идти по его стопам.
– Что ты там хочешь найти? Неужто думаешь, что твой дядя такой же безумец, как ты? Думаешь, что он тоже самой Смерти вызов бросал и хотел у неё из-под носа мертвецов выкрасть? – теперь тьма звучала если не просто высокомерно, то даже немного оскорблённо.
По спине Тумуна пробежались мурашки, отдаваясь трепетом мокрых перьев на его чёрных крыльях. Он нахохлился, точно ворон под дождём.
– Нет, не думаю. И чтоб ты знала, я уже кое-что нашёл в его бумагах и собираюсь использовать это в своих целях.
– Ой, как бы тебе это потом не аукнулось, – словно журящая ребёнка—хулигана мать, выдохнула тьма.
– Как аукнется, так и откликнется. Ты хочешь меня проверить? – он поднялся на ноги, с вызовом глядя в чернеющую пустоту перед собой. Ответ последовал лишь через несколько молчаливых секунд.
– Нет. Считай, просто предупреждаю, но ты и правда совершаешь ошибку.
…
На шее Тумуна сомкнулись когтистые пальцы и он сделал рваный вздох.
– А что случилось? – промурлыкал женский голос над ним, – Ты же такой умный мóлодец, колдун к тому же, отчего в поле днём засыпаешь так опрометчиво, а?
Следом за словами раздался визг. Тумун, удерживая одной рукой оба запястья полудницы, буравил её взглядом.
– Ты с ума сошла? Какое же это поле по-твоему? – он обвёл свободной рукой вокруг себя, – я сел отдыхать в пролеске на берегу Данки, поле тут уже закончилось!
– Ай-ай-ай, больно—больно, отпусти, не дави так! Ошиблась, ошиблась, прости! – девица извивалась, рассыпаясь в извинениях, – Перепутала! Я тебя перепутала! Пусти, говорю!
Тумун бросил её руки и, демонстративно цокнув языком, начал собирать свои вещи обратно в сумку.
– А где второй-то? – обиженно спросила полудница своим писклявым голосом.
– Какой второй? Я один тут был. Отдыхал, между прочим, – подчеркнул он последние слова.
– Второй колдун, – она перекинула светлую косу через плечо, поправляя рубашку на пышной груди и обводя Тумуна взглядом, – постарше тебя будет, вы как будто чем-то похожи.
– А чего тебе от него надобно? – парировал колдун, начиная идти обратно в сторону домов. Оставаться тут наедине с нечистой ему больше не хотелось.
– А не твоего ума дело, чего мне от него надо. Спросила, значит интересно.
– Тогда вот тебе ответ на интерес: я не знаю, – честно признался Тумун.
– Врёшь, всё ты знаешь, вы кровь от крови одно, родные ведь! – девица не унималась, следуя по пятам.
– А вот и не вру, – со вздохом произнёс он, – ты спутала меня с моим дядей. Но где он и когда вернётся – мне не ведомо.
Полудница насупилась.
– Вот же обманщик, – прошептала она себе под нос, – а говорил, что будет чаще приходить ко мне.
– Прям-таки к тебе? – Тумун улыбнулся наивности этой нечисти, – Подумай, сколько вас тут таких единственных?
– Я одна в окружных полях, – погрустнев, ответила она, – в Данке всего один Хранитель живёт, а со всех пролесков можно самое большое – троих дриад найти. Это тебе не лес живой, а степи.
– М-да, – протянул Тумун, – прости, ляпнул, не подумав, – на ум колдуну вдруг пришла надувшаяся в молчаливой обиде Агена, – По себе знаю, как тяжело, когда поговорить не с кем.
Они ведь так и не объяснились перед его отъездом.
– Тяжело, зато всех чужаков за версту чуем. Вон, вчера шастал тут какой-то непонятный, то ли живой, то ли мёртвый, бледный и седой, – она качнула головой куда-то в сторону прочь от деревни, – постоял—постоял, да ушёл в леса снова.
«Должно быть, староста», – подумал колдун.
– Вот и поле кончилось, – остановилась девица среди колосьев вдоль дороги, – ты если дядю своего встретишь, передай ему, что я всё равно его буду ждать, – хихикнула она и поспешила обратно в самое сердце своих владений.
– М-да, странные же знакомства тут дядюшка завёл себе, чем он тут вообще занимался? – подумал вслух Тумун, помахал полуднице вслед и побрёл в деревню, – Уж не просто так же он с нечистью-то связи заимел.
Дом ткачихи стоял не так далеко от его собственного, в детских воспоминаниях всегда с распахнутыми резными ставнями, да расписными занавесками. Раньше там жила большая семья: купец, торгующий тканями со всех уголков света, его жена – ткачиха, да четыре их дочери, с двумя младшими из которых колдун проводил много времени за игрой. Сейчас дом стоял, не покосившись, в неизменном гостеприимстве распахнув ставни и дверь для знакомых, только голосов внутри слышно не было. Постучав по косяку и получив приглашение, Тумун вошёл в тёплую избу.
– Здравствуйте! Я пришёл за мамиными.., – не успел он договорить, как на него накинулась полноватая и краснощёкая девица с объятиями.
– Тумун! Как давно ты к нам не приезжал! Ты совсем не изменился, разве что выше стал! – отдалившись от внезапно налетевшей девушки, колдун узнал в ней давнюю знакомую.
– Фетинья, ты ли это? Не признал даже, – честно признался он, взъерошивая кудри на затылке.
– Богатой буду, спасибо, – девушка поправила фартук и сбившийся платок на голове, – какими судьбами в Лучезарах? Неужто вернуться решил? – голос её сквозил слегка читающейся надеждой.
– Нет-нет, – неловко засмеялся Тумун, – я к маме, на пару дней всего.
Фетинья насупилась, явно недовольная ответом. Она отошла к столу, и на её груди вспышкой блеснуло золотое украшение.
– Ну, чего только на пару дней? Мог бы уж и на месяц остаться, часто ли возвращаешься из лесов к родной матери? – настойчиво продолжила она расспрос.
– Не могу, никак нельзя, – ответил он, ставя сумку на скамью у двери, – да и к вам я тоже ненадолго, мама рубахи забрать велела, – он стал наблюдать за резковатыми движениями давней знакомой, удивляясь, как сильно она изменилась.
– Точно! Сейчас-сейчас, – девушка засуетилась у большого сундука в углу, выуживая оттуда белые льняные рубахи, – матушка когда уходила с утра, говорила, что за ними Лада придёт.
Пока Фетинья копошилась в тканях, Тумун загляделся на убранство дома. Занавески на окнах, как и скатерть на большом столе, были расшиты рунами – он сразу узнал руку своей матери, они были вышиты настолько давно, что местами нитки протёрлись и разорвались. Дубовые стулья вокруг стола с величественно высокими спинками – на манер убранства Северных соседей. Передняя комната не была большой, обставлена была крайне дорого, но выглядела странно блёкло. Всё здесь было так же, как в далёком детстве Тумуна, будто вещи неизменно стояли на своих местах все эти годы.
Неизменным осталось всё, за исключением накрытой полки под потолком в одном из углов. Её раньше не было. Судя по натянутой ткани, там стояло что-то угловатое. Книги или картины?
– А что же сёстры твои? – вдруг спросил Тумун.
Девушка положила собранную стопку из пяти рубах на скамью рядом с его сумкой и тоже покосилась на полку.
– Разъехались, – горько вздохнула она, – обе старшие вышли замуж, младшую тоже недавно выдали. – девушка тоскливо положила руку на его плечо, – Я тут с маменькой одна теперь, пока батюшка в отъезде за морем.
Не найдя слов утешения лучше, Тумун с сочувствием ответил:
– Тебя тоже скоро замуж позовут, я думаю, – и аккуратно высвободил руку от чужого прикосновения.
– Правда? – оживилась Фетинья, – Ой, так Лада же говорила, что ты колдун, а ну-ка, расскажи мне про мою судьбу! – она смешно выставила перед собой грубоватые ладони.
– Я колдун, да, но не гадальщик, – усмехнулся он, – по части предсказаний я уж точно не силён, в этом Агена больше сведуща.
– Агена? Кто это? – спросила девушка, тон её сменился на удивлённый, – Хотя нет, не говори, не хочу знать.
– Отчего ты о ней так резко? – переспросил колдун в недоумении.
– Я знаю, что ты всего на пару дней тут из-за девушки. Теперь узнала и имя. Ты только поэтому и гадать не хочешь, чтобы не связываться со мной лишний раз.
Тумун опешил.
– Что? О чём ты вообще говоришь?
– Ладно тебе, я сразу поняла, что у тебя есть кто-то, – она кивнула с сторону сумки, – такие дорогие венцы Ладе уже не по возрасту, а вот молодой невесте в самый раз.
– Ничего ты не поняла, Фетинья, – он строго оборвал её на вдохе, – мы с Агеной просто.., – и замолк, не найдя слов оправдания.
Просто что? Живут вместе и защищают деревню вместе. Колдуют и врачуют вместе. Но это же ничего ещё не значит!
– Просто-просто, – покивала головой Фетинья и сжала в кулаке украшение на груди.
– Что это? – кивнул на её руку колдун.
– Оберег с Юга, – ответила она, показывая на ладони золотой медальон, – говорят, от всех бед защитить может и от тревог успокоить.
– Занятно, – всё, что смог вымолвить Тумун.
– Ступай, я расшитые рубахи потом сама у Лады заберу. И не пропадай в лесах насовсем, – Фетинья проводила колдуна к двери.
– И всё же ты неправа, – сказал он на прощание.
Колдун закинул сумку на плечо и сгрёб в охапку белые ткани, прижимая их к груди. Поклонившись в пояс девушке, он вышел за порог.
Голову заняли беспорядочные мысли. Что за странный оберег для успокоения души? Разве было что-то эффективнее правильно заваренных трав? Так сходу и не вспомнить, но колдун засомневался в том, что Фетинью не обманули ушлые торговцы.
А что до её догадок? Тумун точно знал, что он не собирался взаправду жениться на Агене, это всё равно, что взять в жёны собственную сестру! Да и какая ему женитьба? Конечно, у его отца в девятнадцать уже был он сам, но это ведь не значило, что и ему стоит заводить семью так скоро?
Венец? Да, он действительно дорогой в качестве простого подарка, но ведь и Агена была ему ближе, чем ещё кто-либо во всех Трёх лесах. Ему не хватит и всей жизни, чтобы выразить ей свою благодарность и он был уверен, что она думала про него также.
«Думала, пока не встретила Креслава», – сознание уколол противный голосок в голове.
Глупость, абсолютная нелепость. Ни Креслав, ни кто-либо другой ни за что на свете не сможет встать между ними. Дядя Матвей и тётушка Велена хоть и часто ссорились, но тоже были не разлей вода и стояли друг за друга горой долгие годы. Тумуна с Агеной они всегда учили жить также.
Рассудив о том, что повода для настоящей тревоги пока нет, он спокойно выдохнул.
Сам того не заметив, колдун уже стоял у забора материнского дома, где ещё несколько часов назад сидели все её подруги в ожидании его рассказов о своей жизни. Прокравшись через сад, Тумун подобрался к окну общей комнаты.
У подоконника сидела Лада и держала в руках белую ткань, на которую мастерски наносила тончайший узор красными и чёрными нитками. Завидев макушку сына, заглядывающую в комнату, она вздрогнула от неожиданности, едва не уколов палец.
Тумун, встретившись с ней взглядом, вопросительно кивнул в сторону комнаты. Лада непонимающе оглянулась и вопрошающе кивнула ему в ответ.
Колдун закатил глаза и снова показал глазами в дом, а затем двумя пальцами изобразил идущего человечка по ладони.
Женщина всплеснула руками и со вздохом открыла окно.
– Свет мой, ты меня пугаешь. Что ты мне тут хочешь сказать? Я ничего не поняла, – честно призналась она.
– Я спросил, ушли ли твои дражайшие подруги, но уже понял, что да, – ответил Тумун и зашагал в обход дома, направляясь к крыльцу.
Лада проводила сына взглядом, усмехаясь.
– Вот же чудище моё…
– Ты что-то сказала? – Тумун зашёл в дом и стал выкладывать вещи на стол.
– Чудо моё, говорю, – Лада с улыбкой потрепала сына по волосам, – где пропадал весь день?
– Прошёлся вдоль реки, посидел в пролеске за полем. Зашёл к Фетинье, да и всё вроде.
– Так уж и всё? Вот эту бумажную обёртку с Южными символами ты, наверное, в речке подобрал? – женщина подняла свёрток со стола, взвешивая его в руках.
– Ма-ам, – пытаясь сдержать улыбку, протянул Тумун.
– Что «мам»? – лукаво улыбаясь переспросила Лада, – Ладно-ладно, можно хоть взглянуть-то?
– Можно, – ответил он, относя книгу в комнату. Он сделал мысленную пометку, что непременно возьмёт её с собой в обратную дорогу.
– Какая красота! – Лада аккуратно, одними пальцами, держала расшитый венец на весу, – а какая искусная вышивка! Это шёлковые нити, Тумун, такое сокровище в наших краях ещё поискать нужно! – её взгляд опытной мастерицы бегал по ткани, не пропуская ни одного стежка, – Должно быть, стоила эта вещица целое состояние?
– Да не то чтобы прямо целое, – он смущённо пожал плечами, – но я не жалею ни одного потраченного дерхема.
– Агена будет в восторге, я думаю, – уверенно сказала Лада, – ей очень пойдёт этот венец.
– Спасибо, – тихо ответил Тумун.
– За что? – удивилась она.
– За то, что не вкладываешь сложный смысл в простые вещи.
– О нет, – вздохнула женщина, – неужто Фетинья и тебе на женитьбу намекала?
– Что значит «и тебе»? – у колдуна вырвался нервный смешок.
– Бедная девочка, ей почти двадцать, а замуж так никто и не берёт. Последний год совсем отчаялась – связалась с какими-то приезжими, с Юга, говорит, ей спокойнее после бесед с ними… переживаю я за неё.
– Она показывала мне какой-то оберег, я в своих практиках раньше такого не встречал, – колдун задумался, – поищу в дядиных книгах что-нибудь.
– Непременно поищи, свет мой, – Лада осторожно завернула венец в бумагу и отдала сыну в руки, – голодный?
– Очень, – принимая свёрток из её рук, признался Тумун.
Глава 14.
После разговора с матерью о странных собеседниках Фетиньи с Юга, Тумун два дня рылся в дядиных дневниках.
Найти, впрочем, удалось совсем немного: Южане, за неимением сильных магических потоков в своих землях, нашли другой способ, чтобы уберечься от нечистых. В дядиных записях упоминался какой-то сомнительный способ, который наставлял людей и учил искать гармонию с миром. Вероятно, Матвей не был знаком с этой южной традицией как положено, поэтому Тумуну ничего не осталось, как узнать о ней самому.
От портовых работников он узнал, что в скором времени должен прибыть большой корабль с Юга, вероятнее всего торговый, но даже простые купцы могли дать колдуну ту информацию, за которой он охотился.
Три дня он проводил прекрасное время в родных Лучезарах – гулял в бескрайних полях, прячась от расспросов беспокойной полуденницы, много ел на базаре в центре деревни и также много помогал матери в работе по дому и в саду, но каждое утро он непременно сидел на берегу Данки, выглядывая прибывающие в порт судна.
На четвёртый день ему наконец повезло. Купаясь возле берега он заслышал звон корабельных колоколов, доносящийся со стороны порта. Стуча зубами от внезапного порыва ветра, он наскоро оделся и, как был – в мокром, побежал на звук.
К пристани подошёл богатый корабль, украшенный позолоченными витиеватыми узорами. На мачте развевался флаг Южных Островов, а сразу над ним слепил золотым сиянием образ Солнца. Похожий на тот, какой Тумун видел у Фетиньи на груди. Поглазеть на причалившее судно собралась почти вся деревня, окрашивая своими возгласами утреннюю тишину порта.
– Снова приплыли, – послышался недовольный гул в толпе, – чегой-то им тут всё надобно?
– Наконец-то снова явились! Почти месяц их не было у нас!
Тумун стал внимательнее прислушиваться в разговорам вокруг. Пробираясь сквозь толпу, он старался поймать каждое слово, что говорили местные, и судя по всему, эти путешественники вызывали у всех смешанные чувства.
– Забивают нам головы, а мы и усом не ведём, – зычно гаркнул мужчина в толпе.
– А мне наоборот, хочется с ними поговорить побольше, – ответил ему тонкий женский голос.
– Ну и дура ты, Машка!
– Ничего не дура, они ведь правда помогают! – заголосили в толпе.
Раздался низкий колокольный звон, заставивший толпу вмиг затихнуть.
Колдун пристально наблюдал, как с корабля на пирс спустилась сходня, и по ней, тихим шагом, на сушу ступили трое.
Двое мужчин со скрывающими шеи бородами и ещё один юнец – совсем мальчишка, чуть помладше самого Тумуна, одетые в длинные красные одежды с теми же странными талисманами, спущенными почти до пупка на длинных цепях. Их глаза были будто полуприкрыты, на головах у каждого сверкали обручи с выдавленными узорами, а на руках, сложенных ладонями друг к другу на уровне груди, виднелись тяжёлые браслеты из красного дерева.
– Кто это? – не удержавшись, Тумун спросил у ближайшего в толпе человека.
– Они сколько раз к нам ни приезжают, ни разу так и не назвалися, так то, – также шёпотом ответил ему старичок, – только бубнят что-то себе нараспев, да руками машут.
– Чего же им тут надобно? – не мог понять колдун.
– Нашего старосту требуют на разговор, ясное дело, – заворожённо прошептала женщина с другой стороны, – только вот разговаривать с ними он не спешит. Страшится, как бы чего худого не задумали.
Колдун оглядел толпу ещё раз – недовольных прибытием Южан оказалось в разы меньше, чем тех, кто явно ждал их возвращения. Отчего же староста не желает с ними говорить? Опасается гнева недовольных? Или сам государь запрещает? Очень непонятно. Тумун решил подойти ещё ближе.
Оказавшись в первом ряду, он смог сполна оценить прибывших. Самый старший из них уже был совсем сед, руки его слегка дрожали. Второй по старшинству был высок и статен, но отчего-то молчал, а не бормотал себе под нос, как его спутники. Самый юный же, принёсший с корабля накрытую белым полупрозрачным полотном картину, теперь стоял позади. На картине сквозь ткань виднелось что-то круглое и золотое.
Не успела толпа снова загудеть голосами, как молчаливый мужчина поднял ладонь, призывая к тишине, и тогда заговорил седовласый.
– Жители этой славной Долины! Мы рады, что пристань Лучезаров вновь приняла наш корабль в своём теплом порту! Сегодня мы прибыли на разговор с вашим батюшкой, который любезно согласился принять нас, – в толпе пробежал шепоток радости, – да придёт мир в ваши дома!
Троица направилась в деревню, торжественно ступая по обыкновенно скрипящим доскам, что сейчас не издавали ни звука под ногами чужеземцев. Старец неустанно повторял: «Мир вашему дому!» каждому, кто уступал дорогу этому шествию, молчаливый мужчина совершал какое-то странное действие каждый раз, когда звучала эта фраза – сложив ладонь в лодочку он рисовал в воздухе символ: круг, начинающийся на уровне глаз, проходящий через левое плечо к животу и обратно ко лбу через правое. С каждым оборотом руки, недовольных голосов становилось всё меньше.
Проходя мимо Тумуна, старец вдруг замер, вглядываясь в его лицо. Колдуну стало не по себе от этого взгляда.
– Тебе не место среди них. Советую прийти вечером к нашему кораблю, у нас есть снадобье для изгнания из тебя черни, приходи, дитя, – сказав это как ни в чем ни бывало, седовласый продолжил ход.
Молчаливый мужчина, тоже обративший внимание на ошарашенного Тумуна, подошёл к нему вплотную и уже начал было рисовать тот же самый символ, как колдун резко отшатнулся назад и, растолкнув людей, заспешил прочь под непонимающий шёпот.
Что ещё за чернь? Кто эти люди и что они привезли в Долину?
Тумун ожидал увидеть что угодно, но только не такую сложную ритуалистику от южан. Подумать только, такой массовый обряд! Неудивительно, что так много довольных, они же своими голосами это зачарование подкрепляют!
Раз они всё-таки смогли добиться желаемого разговора со старостой Лучезаров, то здесь они точно не остановятся. Они пойдут вглубь Долины, а оттуда до Трёх лесов всего день пути.
День пути и отсутствие деревенского головы, как препятствия для их бесчинств.
Залетев на порог, не разуваясь, он сразу позвал:
– Мам, ты дома?
Лада спешно вышла из своей комнаты, поправляя собранные волосы, убирая их от лица.
– Что случилось, свет мой? Ты бледен, – обеспокоенно спросила она.
– Мам… эти люди с юга, – делая большие паузы, чтобы вдохнуть, начал говорить он, – ты к ним не ходи… они… не надо так… нельзя так, как они, мам.
Оглядывая сына с ног до головы, женщина не могла понять, за что ей ухватиться в первую очередь – заставить его разуться, переодеться в сухую одежду или же оставить его и принести воды, чтобы успокоить.
– Они приплыли со знаком, как на медальоне Фетиньи, они заворожили её! – Тумун наконец скинул ботинки и прошёл в комнату, снимая сырую рубашку по пути, – Всех их! Кто был на пристани!
– Откуда ты знаешь наверняка? – Лада внимательно следила за его движениями, пытаясь разглядеть что-то необычное, – Ты тоже так…
– Нет, – не дал договорить колдун, – массовые обряды – это всегда риск. Я таким не занимаюсь, – заметив смятение в глазах матери, он заверил, – Такая магия непредсказуема в своих действиях, страшнее неё только привороты.
– Привороты? – удивилась Лада, – Разве не заговор на смерть страшнее всего? Матвей говорил мне именно так.
– Поверь, мам, умереть не так страшно, как жить со сломанной волей и по чужому желанию, – покачал головой колдун, – В любом случае, эти южане направились к старосте Лучезаров. Что бы потом ни произошло, не соглашайся.
– Ох, тревожно мне, сынок, – призналась Лада.
– Не надо, мам. Всё будет хорошо, – заверил он и направился в свою комнату.
– Что ты будешь делать теперь? – женщина прошла следом и встала, опираясь плечом о дверной косяк.
– Для начала вот, держи, – он взял со стола стопку бумаги, – это защитные талисманы, помнишь наверное, – женщина кивнула, – Те, что красные, оставь на крайний случай, они сильнее всего и я бы не хотел, чтобы они вообще тебе пригодились, – Лада осторожно взяла тонкие листы в руки, стараясь не помять, – я не думаю, что южане будут насильно заставлять всех принимать их помощь, но лучше быть настороже.
Тумун крепко обнял мать, чувствуя её тёплые руки на своей спине, обнимающие в ответ.
– Ты прощаешься, – тихо проговорила Лада.
– Нет, я просто, – начал Тумун, но был перебит.
– Я не спрашиваю, свет мой, я знаю.
Он глубоко вздохнул и отстранился, заглядывая матери в глаза.
– Да, ты права, – признал он, – я надеялся найти в дядиных книгах что-нибудь полезное, но увы… мне не так повезло, как хотелось бы.
– Что же у вас случилось такое?
Поразмышляв с полминуты, стоит ли говорить матери правду, он всё же решился.
– Староста Трёх лесов убит, в окрестностях деревни поселились нечистые, Агену считают ослабшей ведьмой и грозятся расправой. Я просто боюсь, что южные гости только добавят нам проблем, – от увиденных слёз в глазах напротив, голос его слегка надломился, – я не хочу, чтобы из-за меня опять кто-то умер.
Лада схватилась за сердце, Тумун тут же схватил её за плечи, давая опору.
– Ох, сынок, отчего же ты молчал?
– Не хотел тревожить зря.
– Да разве ж это зря? – женщина освободилась от его рук и поспешила в свою комнату.
Вернулась Лада с кожаным футляром в руках. Приняв его в свои, Тумун почувствовал приятную тяжесть, внутри лежало ни что иное, как настоящее холодное оружие.
– Мам, откуда он у тебя? – спросил он, не спуская глаз с ремешков на рукояти.
– Матвей оставил перед отъездом. Сказал, что ему в горах не пригодится, но надеялся, что ты приедешь забрать его, когда будет нужно.
Колдун вытащил клинок из ножен. Лезвие блеснуло на свету, а спина Тумуна покрылась мурашками – от холодного металла повеяло тяжёлой убийственной энергией.
Клинок передавался колдунами деревни Трёх лесов из поколения в поколение, от учителя ученику. Все знали, что он был зачарован, но никто не помнил на что именно – на изгнание особо опасных духов или на удачные убийства, но им не пользовались вот уже сотню лет.
– Вот уж спасибо дяде, что не забрал его насовсем, – прошептал Тумун, аккуратно проводя подушечками пальцев по самому острию.
– Свет мой, – сказала Лада на грани слышимости, складывая руки на груди.
– Мам, я верну его дяде, обещаю. Я возьму его ненадолго и отдам, потом.
Он вернулся к себе, складывая клинок на дно сумки, рядом со своим верным серебряным ножом, который теперь казался просто игрушкой рядом со своим старшим братом. Следом в сумку легли дядины записи и талисман о призыве душ. Накрыв этот ворох своей одеждой и свёртком с подарком, Тумун закинул сумку на плечо и уже был готов уйти, как к ноге прикатилось что-то круглое.
– Этот каштан выпал из твоей сумки, когда ты приехал, растяпа, – раздался голос из-под кровати.
– Спасибо, Баюн, – колдун повертел орех в руке, прежде чем засунуть его в карман.
– Твоя ведьма подсуетилась поди, чтоб не сглазили тебя, неблагодарного, – захихикал домовой.
– Да, она, – согласно кивнул Тумун, – ну, хорошо принял меня отчий дом, пора и честь знать.
Оказавшись у порога, он на какое-то время замер, не решаясь открыть дверь. Странное чувство тревоги охватило его, не связанное с лесом и Агеной, не связанное с Лучезарами и гостями с Юга. Будто что-то тяжёлое надавило ему на грудь, мешая сделать вдох поглубже.
На плечо легла мамина рука, отгоняя дурные мысли.
– Свет мой, Тумун. Я вознесу Предкам столько молитв, сколько смогу, чтобы вы с Агеной оба были в порядке.
По щеке колдуна скатилась одинокая слеза, он оглянулся, заглядывая в лицо матери.
– Спасибо, мам.
Лада лишь молча кивнула в ответ, но Тумун чутко ощущал её взгляд сначала на своей спине, потом на светлой макушке, до тех пор, пока деревня не скрылась за поворотом.
Спустя пару часов пешей дороги, у него заныли ноги. Стоило подумать об обратном пути заранее, но он не ожидал отъезда в такой спешке и не мог предсказать его таким.
– Агена бы точно предугадала это, – усмехнулся он себе под нос.
Вдруг сзади заслышался топот копыт и скрип колёс. Звук приближался, постепенно становясь громче, и вот спустя пару минут с ним поравнялась телега.
– Куда путь держишь, юнец? – возница, купец, что вёз Тумуна до Лучезаров, улыбался во все зубы, радуясь встрече.
– Здравствуй, уважаемый! Обратно в свои леса, куда же ещё, – ответил колдун, вежливо кланяясь старшему.
– Как же тебе повезло, парень! Я как раз в ту сторону, запрыгивай, – он махнул рукой в пригласительном жесте.
– Большое спасибо! – поблагодарил Тумун, устраиваясь на мягкой соломе между набитых орехами мешков.
– Сейчас мигом домчим, а-ну, пошла! – заверил возница, подгоняя гнедую кобылу.
Дорога вилась лентой, убаюкивая уставшего колдуна, но он сопротивлялся, как мог, отвлекая себя чтением и бестолковыми разговорами с купцом о погоде да природе в тех краях, откуда он вёз свой товар.
Добраться до деревни удалось лишь с наступлением глубокой темноты, когда даже самые звонкие сверчки перестали петь свои задорные песни. Проходя мимо домов, Тумун проверял, целы ли талисманы, что он развешивал до своего отъезда. Оказалось, что жители всё же не до конца решили отказаться от помощи, оставив заляпанные его кровью листки бумаги на своих воротах и домах.
Это хорошо.
Подойдя к своей калитке, он вдруг замер. В его маленькой комнатке горела настольная свеча, а талисман на дверной ручке был сорван.
Не может быть.
Жители точно не могли зайти в его жилище – слишком глупые, боятся всего подряд, да и зачем им это?
Кто же мог так опрометчиво вторгнуться в его дом?
Подобрав скомканный лист с земли, Тумун уверенно толкнул дверь, заходя в свои владения.