Катерина Самаркина
Туман над Смородиной
Глава 25.
Меон вдохнул свежий ночной воздух, потянулся и мягко опустился на крыльцо.
Вдох-выдох.
Ветерок колышет макушки деревьев с приятным шелестом.
Вдох-выдох.
Где-то далеко шепчутся сонные дриады, убаюкивая птенцов в гнёздах на своих ветвях.
Вдох-выдох.
Ну разумеется, спокойствие не может длиться вечно.
– Чего проснулся, засранец? – холодный тон заставил тихие шаги на секунду замереть. Рядом присел Тумун.
– А сам-то чего, Варежка? – язвительно ответил он вопросом на вопрос, заставляя собеседника зашипеть.
– Тебе-то что? Не хочу и не сплю.
– Да так, беспокоюсь просто, – после этих слов Меон обратил удивлённый взгляд на колдуна, – твоему новому телу нужен отдых, разве не знаешь?
Фамильяр ведьмы фыркнул.
– Догадываюсь. Но знать наверняка – не знаю.
– Смотрю на тебя и диву даюсь, неужели совсем не помнишь, каково быть человеком? Ты же не всегда был духом.
– Никогда я человеком не был, – отрезал Меон.
– Ну да, заливай больше, откуда тебе тогда было взяться? Поди не мама—кошка родила? – усмехнулся Тумун.
– Не мама-кошка, правда, – его губы вдруг тронула улыбка, – но не все духи рождаются людьми. Дриады появляются в деревьях, разрастаясь из семечек, лешие – из спутанных ветвей лесных чащ. Они никогда не были живыми душами, но сразу стали духами.
– Интересно, какое семечко надо посадить, чтобы вырос такой могущественный фамильяр? – пошутил колдун, вытягивая перед собой босые ноги, уставшие после долгого дня.
– Странно, Агена никогда не задавала мне таких вопросов, – насторожился Меон.
– Ей по большому счёту всё равно откуда ты, главное какой ты для неё. Раз не спрашивает, значит не считает нужным, просто доверяет и всё. – рассудил Тумун, спустя полминуты вновь спросив, – Так что за семечко?
– Семечко страха, я полагаю? – ответ последовал без промедления, – В момент, когда я обрёл сознание, я не имел телесной формы, а был лишь плотной дымкой, сотканной из страха моей Госпожи. Это… вероятно, очень древняя магия, она создала меня из сильного страха за жизнь.
– Свою? – предположил Тумун.
– Нет. За жизнь того, кого я очень быстро возненавидел и до сих пор не могу простить.
Ненадолго повисло густое молчание. Минута. Две. Тумуну вдруг показалось, что если сейчас не задать вопрос, то напряжение раздавит его грудную клетку.
– Разве ты не должен был рассеяться? Ведь ни твоей Госпожи, ни того человека уже нет в живых.
– Я на это надеялся, правда, но очень скоро понял, что у кошек действительно девять жизней, – горько усмехнулся Меон, пальцами играясь со шнурком своей рубашки. По его просьбе, никаких пуговиц на новой одежде не было.
– Проверял?
– Не то чтобы специально, но да. Первую жизнь я добровольно отдал Госпоже, но она была потрачена зря – её убили на следующий же день после моего обряда. Ещё одну я точно также отдал тебе, но можешь не благодарить, это в долг, – на этих словах Меон отвернулся.
– И не собирался даже. – в шутку ткнул его в плечо колдун, – Выходит, осталось семь? – осторожно добавил он.
– Пять.
– Что?
– Осталось пять. Ну, если, конечно, человеческое тело не сократило их количество до одной-единственной.
– Как так вышло, если не секрет?
– Одну потерял, пока бежал на юг из лесов – напоролся на стаю волков по неосторожности, – Меон сморщил нос, – было больно… и абсолютно бессмысленно, моя тощая тушка при всём желании не смогла бы насытить даже самого захудалого волчонка. А вторую у меня отняли уже люди, – он презрительно фыркнул, – всегда были глупцами.
– За что они тебя так? – Тумун смотрел на фамильяра с глубоким сожалением в глазах, он никогда взаправду не осознавал, что пришлось пережить древнему духу до их знакомства.
– На юге чуть больше сотни лет назад гуляла болезнь. Названия знать не знаю, но людей косила только так – мёртвых тогда было больше, чем живых. Царёвы советники, идиоты, сказали, что кошки переносят эту заразу. Так, в общем-то и умертвили: собрали с улиц всех котов, котят и кошек в большой мешок, и… прямо как Госпожу..,– он тоскливо махнул рукой.
– Утопили? – предположил колдун.
– Сожгли. Чтобы зараза в землю и воду не ушла.
Тумун притянул колени к груди, обняв в попытках унять дрожь, накатившую то ли от ночной прохлады, то ли от рассказа Меона.
– Мне ужасно жаль. – прошептал он, – Как думаешь, мог мой батюшка от той болезни…
– Точно нет. От той заразы никто не умирал по одиночке.
– Тогда хорошо, – он вдруг почувствовал чужую руку на макушке, – ты чего?
– Не знаю, ты разволновался. Когда я волнуюсь, Агена делает также и я успокаиваюсь.
Тумун скосил глаза на фамильяра.
– Делала, – осёкся тот, – раньше, пока я не обратился этим из-за тебя.
– Эй, да что плохого в человеческом теле? – попытался защититься колдун.
– Унизительно, – отнял руку Меон, – громоздкое, шумное, несуразное. Что это? – он вытянул ноги перед собой, – Как вы вообще всю жизнь с ними живёте? А руки? Форменный ужас! – шипящий шёпот разлетался на всю округу.
– Ну, не кипятись, Агену разбудишь, – тихо отсмеиваясь, попытался успокоить его Тумун, – она сильно устала за последние дни, пусть выспится.
– Я помог ей уснуть, – буркрул Меон.
– Чарами?
– Ага.
– Так нельзя. Если часто их применять, то она не сможет засыпать самостоятельно, – Тумун вдруг сделался серьёзным.
– Я в любом случае всегда буду рядом с ней, можешь не переживать по этому поводу.
– Не боишься давать такие громкие обещания? Смело, – оценил колдун.
– Это обещание не ей и уж точно не тебе, каланча. Я сам себе поклялся, ещё два года назад, когда она меня принесла в этот дом. Поклялся, что сберегу жизнь этой ведьмы, даже если потеряю все свои оставшиеся.
На этот раз Тумун помедлил, прежде чем ответить.
– Тогда уважаю. В конце концов, мы оба этого хотим, так не лучше ли будет исполнить обещание тому, кто уж точно проживет дольше, не так ли?
– Так. Именно так, – заключил Меон, прикрывая глаза.
…
– Меон, я больше не могу, – тяжело дыша проговорил Тумун, еле держась на ногах.
Фамильяр ведьмы уже несколько дней заставлял его вновь и вновь применять магию, превозмогая свои физические возможности, и не терпел никаких возражений. Стоило признать, что прогресс был, но не такой значительный, какого требовал Меон.
– Креславу так и скажи при следующей встрече. Не ной, давай ещё раз, кстати, не забудь про ритуальный кинжал, он тоже у тебя в руках, если что.
Из кухни донесся голос ведьмы.
– Да брось, Меон, правда. Мы даже не знаем, для чего этот кинжал нужен, я вон уже со счёту сбилась, сколько книг моих предшественниц перечитала, пока ничего не нашла, – Велена была приезжей ведьмой из других краёв, поэтому Агене пришлось искать полезную информацию в обожжёных пожаром книгах ведьм ещё более древних.
– Да пусть кинжал зачарован хоть на лучшее размазывание масла по хлебу, этому задохлику нужно уметь защищаться не только магией! – Меон, казалось, правда злился от того, что его советы не воспринимают всерьёз, – Я обещал помогать? Так я помогаю, и который день безрезультатно, – напомнил он.
– Да что не так с магией-то? – выпрямился Тумун, наконец отдышавшись. В глазах наконец-то вновь посветлело.
– Милый мой, – Меон улыбнулся своей самой невинной улыбкой, заставив обоих друзей испуганно отшатнуться, – напомни, сколько раз твои талисманы сработали против этого нечистого?! – Последние слова он произнёс так устрашающе громко, что даже воробьи упорхнули из гнезда под крышей дома.
Тумун не нашёл аргументов против, поэтому снова встал в стойку и отправил загорающийся на лету талисман в поленья, сложенные у бани, и кидая нож следом.
Снова мимо.
Меон картинно закатил глаза, прикрыв их ладонью, Агена же, вздохнув, снова уткнулась в книгу.
…
Сырой вечерний воздух, пропитанный запахом леса, щекотал чуткий нос Меона. Сидя за столом у открытого окна, он одним ухом слушал тихий шёпот Агены, читавшей дневники ведьм, а другим – как Тумун заваривал себе травы для того, чтобы уснуть ночью без сновидений, что стали тревожить его сон с подозрительной частотой.
«Так спокойно… наверное, так и должно быть, когда ты дома».
Фамильяр прикрыл веки и прислонил голову к оконной раме.
– Аген, встань с пола, настынешь – буду тебя горькими зельями отпаивать, – не оборачиваясь, сказал Тумун, продолжая помешивать отвар в котелке.
Отвращение к горьким лекарственным травам заставило ведьму мигом подняться с пола и сесть на скамью радом со своим фамильяром, облокотившись на него спиной.
Налив бурлящее варево в большую кружку, Тумун сел на скамейку напротив.
Тёплый вечерний свет Солнца медленно угасал, готовясь уступить ночной прохладной Луне. В мягкой тишине было слышно только перелистывание страниц, тихий шепот Агены и насекомых, певших под окнами.
«Что тут ещё за звук?» – Тумун напряг слух настолько, насколько мог, и сумел уловить то, что его беспокоило, – «Не может быть!»
– Меон, – полушёпотом, чтобы не сбить чтение Агены, позвал колдун, – Меон, ты что, мурчишь?
Фамильяр ведьмы открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на Тумуна:
– Ещё чего, мурчать тут вам, – немного замешкавшись, продолжил, – просто уснул, это был храп, только и всего.
Тумуну ничего не осталось, как вскинуть руки, капитулируя в ещё не начатом споре, а Агена тихо хихикнула себе под нос, спиной явно ощущая, как «храп» прекратился.
– Так, хватит спать. – серьёзно сказала она, – Я тут нашла дневник нашей первой ведьмы, Сесиллии, – Меон распахнул глаза и сел ровнее, – она пишет тут о своём возлюбленном, Фениксе, о котором я читала ранее, он был местным колдуном.
– И что нам до её любовной жизни? – Тумун морщился, допивая кислый отвар.
– А ты послушай.
«Мой Феникс уже целую неделю почти не спит. Говорит, к нему прицепилась неприкаянная душа и мои отвары не помогают. Кот беснуется, утверждает, что сама Смерть переправила на Этот берег своего приспешника за душой моего любимого, но Феникс непреклонен. Он не хочет использовать кинжал, что я ему дала, говорит, что это обычная блуждающая душа и он справится без моих чар. Мне больно смотреть, как его веснушки тускнеют с каждым днём, а в глазах плещется удушающая усталость. О Предки, позвольте мне хоть как-то помочь ему!»
– Тут дальше всё в кляксах, но проглядывается фраза: «Я так и знала, что эксперименты с Жизнью не доведут его до добра». Это её последняя запись, – тихо добавила Агена, в доме вдруг повисла тишина.
Тумуну стало не на шутку страшно. Неужели первый колдун Трёх лесов был также, как и он, одержим идеей воскрешения невинных и также был убит нечистым? Выходило, что теперь и его душа была обязана принадлежать самой Смерти?
– Можно же это как-то прекратить? Надо найти способ, как вернуть этого крылатого придурка туда, откуда он пришёл, пока не случилось чего… – он первым нарушил молчание.
С улицы послышался топот, а затем кто-то стал сильно стучать во входную дверь. Агена положила книгу на стол и побежала встречать позднего гостя.
На пороге оказались две сестры—портнихи, лица их были настолько белыми от страха, что даже бег не заставил румянец пробиться к их щекам.
– Помогите! Спасите! Нам нужен наш Тумун! В деревню Смерть пришла, в доме кузнеца горе, его сын! – они кричали и плакали, перебивая друг друга, – Сын кузнеца мёртв!
Тумун почувствовал, как сердце застучало где-то в пятках. Ведьма, ахнув, испуганно посмотрела на него и схватилась за руну на шее.
Меон свёл брови к переносице, молча встал с насиженного места, подошёл к двери и аккуратно взял дрожащую руку Агены в свою.
Уже стоя возле собравшейся толпы в деревне колдун вдруг остро ощутил подкатывающую к горлу панику. Грудь будто сдавило железным обручем, дышать глубоко совсем не получалось.
В кузнице не было света. Люди, обступившие её полукругом, держались на большом расстоянии, опасаясь подойти ближе. Старухи ахали и охали, девушки плакали, пряча детей за юбками, а молодые люди и мужчины пытались выломать наглухо запертую дверь.
Тумун заметил под порогом дубовой двери жухлые травинки, какие сейчас поляной покрывали окрестности его собственного дома. Жизни в кузнице больше не было, он это чувствовал издалека. Старик—кузнец остался совсем один и теперь горько кричал Предкам о том, как несправедливо они оставили его сына.
– Позвольте я.., – тихо проговорил колдун, и мужчины расступились, чтобы он смог подойти к двери.
Та поддалась ему легко, будто и не была заперта вовсе. По спине пробежал тягучий холод.
– Не ходите за мной, оставайтесь здесь, – он посмотрел в сторону Агены своими остекленевшими от страха глазами. Все трое уже догадались, кого он увидит в доме, – вы тоже стойте тут, – Меон лишь коротко кивнул на его слова, взяв Агену за плечи, чтобы та не попыталась побежать следом.
Глава 26.
Как только Тумун зашёл в дом, дверь за ним захлопнулась с громким стуком, обдавая волной пыльного воздуха. Люди на улице подняли испуганный шум, но колдун даже не повёл бровью. Внутри дома стояла мёртвая тишина, пахло металлом и сухим деревом. Каждый осторожный шаг Тумуна отдавался эхом в темных комнатах, а каждый удар сердца стучал в ушах, оглушительно крича об опасности.
Ни одна половица под ногами колдуна не издавала скрипящих звуков, словно страшась зря потревожить незванного гостя.
Креслав медленно повернулся к вошедшему в комнату Тумуну. В его помутневших тёмных глазах, надменно смотревших на колдуна, не было ни капли человеческого, лишь отражение самой Смерти, окутанное льдом.
– Дай угадаю, ты знал, что я здесь? – спросил он, с предвкушением вглядываясь в глаза напротив, излучавших лишь упёртую твёрдость.
Тумун был уверен, что помедли он с ответом подольше положенного, и эта надменность нечистого превратилась бы в неприятно обволакивающее ощущение по всему телу.
– Дай угадаю, а ты специально открыл дверь лишь мне? – возвращая колкость ответил он.
– Ну я же не настолько отвратителен, чтобы убивать всех жителей деревни по очереди? Мне ни к чему их души.
– Зачем тогда убил парня? – резко бросил колдун.
– Ах, это для тебя, – развёл руками Креслав, – ты должен сполна осознать, насколько дорого иногда приходится платить за игры со Смертью. Этот бедняга помог тебе и теперь отправился туда, откуда нет возврата.
– Агена тоже мне помогает, что, и её тоже отправишь следом? – слова вырвались раньше, чем Тумун смог осознать всю опасность этого вопроса.
– Красавица – светлейшая душа во всём вашем жалком лесу, – лелейно произнёс он, – она не заслуживает плохого к себе обращения. Как ты её зовёшь? Царевна? – губы колдуна сомкнулись в тонкую линию, – Трогательно, правда! Она и впрямь как царевна из сказок, не обидит и мухи, хотя обладает недюжинной силой. У меня рука не поднимется на столь чистое создание, можешь за неё не переживать.
Тумун сжал кулаки. Разговоры Креслава о ведьме всегда были пропитаны какой-то приторной гадостью, от которой сводило зубы и свербило в горле. Теперь это ощущение обострилось из-за затхлого душного воздуха в доме. Колдуну хотелось откашляться и запить этот кашель водой.
– Ты ждал меня здесь с того момента, как убил кузнеца. Есть какая-то конкретная причина или ты всё-таки решил меня добить? – ни один мускул на лице Тумуна не дрогнул.
– Ты умный парень, Тумун, деревня очень сильно обеднеет без тебя. – нечистый говорил серьёзно, без насмешливых ноток в голосе, – Я и впрямь хотел поиздеваться над тобой, хотел увидеть, как ты запаникуешь и будешь винить себя в смерти этого парня и запишешь его в список на воскрешение, но ты отчего-то спокоен, словно ничего не произошло.
– Я больше не могу делиться жизненной силой, мне пришлось оставить свои мысли о воскрешении невинных, – почему-то сейчас Тумун решил ответить честно, не увиливая от вопроса.
– Спасибо за откровение, – улыбнулся Креслав. Тумун ощутил себя ребёнком, которого наставник хвалит за старания. Стало неприятно, – но ты же понимаешь, что факт того, что ты больше не опасен для замыслов Смерти, не отменяет её права на вечное владение твоей душой?
– Я это понял, в прошлый раз ты также убил Феникса. Он ведь не остановился тогда после твоих угроз, верно?
– Ты всё знаешь? – Креслав, казалось, искренне удивился.
– В общих чертах. О многих вещах пришлось догадываться. Знаю, что судьбы у нас с Фениксом, видимо, одинаковые.
– Нет. – резко отрезал нечистый, – Феникс был глупцом и самодуром, который не хотел принимать помощи. Его ведьма потом хотела отомстить мне за него, но увы, я перестарался… – Креслав отвел взгляд куда-то в сторону, сводя брови к переносице, – Мне следовало лишь сдержать её и уйти восвояси, но увы, – он развёл руками, – я правда не хотел, чтобы та девочка осталась сиротой.
– Странно такое слышать от тебя, – недоверчиво вставил Тумун.
– Я повторю тебе, я не настолько отвратителен. Я убиваю ровно столько, сколько требует сама Смерть, только и всего.
– Староста и кузнец тоже ей понадобились? – Тумун напирал в обвинениях.
– Сам как будто не знал, что старик должен был умереть в скором времени. Я просто помог, – усмехнулся Креслав, – а вот парня, пожалуй и правда жалко. – он посмотрел на лежащее на полу неподалеку тело, качая головой, будто сожалея, – В любом случае, передай паршивому коту, что я удивлён его поступком.
– При чём тут Меон? – Тумун перевёл взгляд с мёртвого тела обратно на нечистого.
– Пусть он сам тебе расскажет. Но я и правда не рассчитал, что он относится к тебе иначе, чем я думал. – Креслав ядовито улыбнулся, – В любом случае, совсем скоро свидимся, Тумун. Не может быть иначе.
– Что ты несёшь.., – спросил было тот, но нечистый уже растворился в ночной темноте, оставляя после себя холод и удушающую энергию самой Смерти.
Простояв ещё с минуту в оцепенении, Тумун резко выдохнул весь воздух из лёгких. Выходило так, что его догадки верны, всё сходилось.
Взяв себя в руки, колдун зажёг свечу на столе и осмотрел комнату – на полу с распростёртыми руками лежал парень. В его распахнутых глазах уже не было страха, а в сердце не было жизни. Молча потушив свечу, Тумун закрыл парню глаза и вышел из дома. Креслав правда отправил душу на Тот берег. Ему здесь делать было уже нечего. Дверь, что так плотно захлопнулась за ним, снова открылась без всяких усилий, выпуская парня на свежий ночной воздух. Тумун потерянным взглядом нашёл в толпе Меона, что смотрел на него не моргая, и Агену, на побелевшем, словно молоко, лице которой читался неподдельный страх.
Обратно через лес шли молча. В кромешной темноте было слышно лишь далёкое уханье совы и шмыгающую носом Агену. Бедняжка старалась сдерживать слёзы, как могла, но давалось ей это с большим трудом.
Дойдя до развилки, ведущей к дому, Тумун внезапно затормозил, и Агена врезалась ему лбом аккурат между лопаток, издав болезненное оханье.
– Меон, расскажи мне правду об этом нечистом, – не оборачиваясь тихо попросил он.
– Я не знаю, что тебе рассказывать, – Меон сверкнул кошачьими глазами в сторону колдуна.
Агена стояла между ними, наблюдая, как из кустов по обеим сторонам узкой тропки за ними смотрят десятки любопытных глаз лесных зверей, а деревья притихли, подслушивая чужой разговор.
– Всё ты знаешь, – Тумун сжал кулаки, – мы все прекрасно понимаем, кто убил сына кузнеца. Креслав был там, я говорил с ним, и он сказал, что ты относишься ко мне иначе, чем он думал– он повернулся в сторону фамильяра ведьмы, что стоял позади, – с чего бы ему вообще делать какие-то выводы о тебе? С чего бы ему приходить к дому в лесу среди ночи и говорить с тобой?
Если бы не темнота, стало бы заметно, как Меон напрягся всем телом, в то время как Тумун был готов продолжать нападение.
– Креслав приходил к нам, когда мы спали? – ужаснувшись спросила ведьма.
– Да. – сознался Меон.
– Твою первую хозяйку, которую ты так любовно зовёшь Госпожой, звали Сесиллия, не так ли? И про клинок ты не просто так вспомнил, – он грубо ткнул фамильяра ведьмы пальцем в грудь, – признайся, я ведь прав? Сколько ты ещё собирался молчать? Отвечай! – Тумун сорвался на крик и тяжело задышал от осознания собственной беспомощности.
– Я, – Меон сделал глубокий вдох, глазами он отчаянно пытался поймать взгляд Агены, но она смотрела только на распаляющегося в гневе Тумуна, – не должен был скрывать всё это, признаю. Клинок ковался при мне и зачаровывался моей кровью, и это единственная вещь, которой можно попытаться уничтожить нечистого. Он запечатывает в себе душу того, кто им будет убит. Мне очень жаль, что это бремя легло на твои плечи. Я правда никогда не желал тебе зла, и до сих пор не желаю, – голос Меона стал почти бесцветным, он держал Тумуна за запястье руки, которая пальцем больно упиралась ему прямо в сердце, – Я помогаю, делаю всё, что в моих силах сейчас. Прости, если тебе этого мало.
Агена молчала. Все дриады попрятались ещё когда Тумун повысил голос, и ведьме стало неуютно без родных духов.
«Он ведь не сделает какую-нибудь глупость, верно?» – от этой мысли по её спине пробежали липкие холодные мурашки.
– Мы на верном пути, мы справимся с этой гадостью, я… – Меон хотел успокоить Тумуна, с тревогой глядя в его слезящиеся от гнева глаза, но был прерван.
– Мы? Никаких больше «мы», понятно? – Тумун выдернул руку из чужой хватки, сжимая кулаки. – Эта твоя жизнь во мне, она тоже тянет меня поступать «правильно», но сейчас я буду поступать так, как давно следовало бы.
– Тумун нет! – от внезапного громкого вскрика Агены на соседних деревьях встрепенулись спящие птицы, – Я не хочу снова видеть, как ты умираешь из-за своего безрассудства! – взгляд её метался по лицу друга, а по щекам потекли горячие слёзы.
«О, Предки, я так хочу ему помочь!» – не успела она об этом подумать, как Тумун с остекленевшим взглядом прижал её к себе, опаляя щёку коротким: «Прости, царевна».
В следующее мгновение он уже развернулся прочь от дома и побежал вглубь ночного леса, что чернело сильнее с каждой секундой.
– Стой! Не смей идти туда! – Агена уже почти сорвалась с места, но была схвачена за плечо неожиданно сильной рукой.
Меон прожигал её взглядом, не обращая внимания на треск веток, стихающий вдали. В свете Луны его глаза казались больше кошачьими, чем человеческими, и этот знакомый взгляд заставил ведьму остановиться.
– Ты хоть ерунды не делай, втроём сгинем, если вот так туда побежим, – фамильяр крепко держал Агену за руку, не давая возможности поддаться порыву догнать Тумуна, – Нужно срочно найти клинок.
Ведьма стояла, не находя в себе силы сдвинуться с места. Сердце её стучало, как маленькая птичка, бьющаяся в тесной клетке в попытках обрести свободу. Ураган мыслей – одна страшнее другой – о том, что ждёт Тумуна там, в глубине леса, кружил голову в диком танце. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь отогнать наваждение.
– Агена, пожалуйста, мы ещё можем помочь ему, – Меон впервые просил её о чём-то так настойчиво, пытаясь отнять её руки от лица, – _ты_ ещё можешь помочь.
Агена подняла растерянный взгляд, встречаясь глазами со своим фамильяром. Обычно ворчливый и недовольный, сейчас он выглядел встревоженным, но по-прежнему уверенным в ней. Собрав волю в кулак, она твёрдо кивнула, смаргивая солёные слёзы, и поспешила к дому.
Они даже не удосужились зажечь свечи, бегая из комнаты в светлицу, на кухню и обратно. Агена осматривала сундуки, а Меон перетряхивал вещи колдуна, вместе они осмотрели каждый уголок, каждую книжную полку, мешочек и сумку. Через добрые двадцать минут тщетных поисков у Агены опустились руки.
– Это конец… – она сползла спиной по стене, сев рядом с креслом в спальне, – Меон, он забрал кинжал с собой и убежал к тому проклятому Озеру, он покойник, Меон, я такая дура, это всё из-за меня!
– Перестань такое говорить, возьми себя в руки, – он присел напротив, положив руки на плечи ведьмы, – на улице уже начало светать, мы сейчас выйдем и нагоним его, слышишь?
– Меон, ты бы знал, как мне сейчас страшно.., – размазывая слёзы по щекам, тихо прошептала Агена, – Я ведь никогда сильной и смелой не была, это Тумун защищал меня от всего. Даже когда я на дерево залезла и спуститься не смогла, мне было всего десять лет, а он меня тогда спас. А сейчас… сейчас моя пора ему помочь, защитить и спасти, понимаешь? Но вместо этого я своими руками толкнула его к нечистому, который служит самой Смерти!
– То, что сказал Креслав… – начал отговаривать её Меон, но она его перебила.
– То, что сказал Креслав – чистая правда. Он использовал меня, чтобы я не узнала на той бумаге чужих следов. Он морочил мне голову, а я, дура, повелась. И что самое отвратительное, – она сделала неровный вдох и на выдохе прошептала одними губами, – сердце по-прежнему не отпускает его.
Фамильяр ведьмы опешил.
– Ты… воистину удивительная, – ответил он, не веря своим ушам, – клянусь, прожив столько лет я ещё ни разу не встречал таких чистых душой людей.
Агена замотала головой, сопротивляясь его словам.
– Нет. Моя душа обременена сейчас. Я знаю, что должна сделать, но боюсь, что мне не хватит мужества.
– Агена, ты не одна, – Меон одним пальцем коснулся её подбородка, заставляя посмотреть себе в глаза, – пусть я больше и не пушистый кот, но это всё ещё я, и я всегда рядом. Ты можешь забрать моё мужество, если тебе не хватит своего.
Как только первый Солнечный луч заполз в комнату и упал на Агенину щёку, Меон осторожно прижался к ней губами, забирая последнюю слезинку и оставляя румянец на удивлённом лице ведьмы.
– Твои слёзы всегда были приятнее на вкус, чем его, – признался он, – но от них всегда было отчего-то больнее. – не медля больше ни секунды, он встал, расправив плечи, – Надо спешить, вставай, – сказал фамильяр и протянул своей ведьме тёплую ладонь.