Катерина Самаркина
Туман над Смородиной
Глава 7.
Тихое утро. До ушей доносился шум с кухни – там чем-то была занята Агена. В окно, заслоняя солнечные лучи, постукивали веточки яблони из сада. Тумун сладко потянулся. До самого пробуждения он спал без сновидений благодаря магии Меона. Надо отдать должное, его чары всегда работали безупречно – сказывался многолетний опыт.
Он дотронулся рукой до шеи – туго перевязана, горло саднило изнутри и дышать было трудновато. Говорить наверняка тоже было больно, но проверять не хотелось.
«Надо выпить чего-нибудь горячего, чтобы не было так больно», – решил он и встал с кровати.
В комнате царил полный беспорядок: начиная от капель воска на всех поверхностях и заканчивая остатками целебной магии в воздухе – всё буквально кричало о том, что здесь вчера творилось серьёзное колдовство.
Тумун подошёл к окну и, отодвинув шторы, открыл обе его створки. Яблоневый лист тут же качнулся, будто на ветру, и погладил колдуна по щеке. Оглянувшись обратно на комнату, он заключил про себя:
«Ну, дело начато, остальное как-нибудь позже», – колдун переодел рубашку на чистую, оставленную у Агены дома специально на непредвиденные случаи, вроде вчерашнего, и вышел прочь, ступая босыми ногами по колючим стебелькам и сухим листочкам целебных трав.
Убирать кавардак в светлице рано или поздно придётся самим, потому что домового в жилище ведьмы больше не было. Последний пропал после пожара два года назад, а нового так и не появилось.
В кухне висела тишина, настолько густая, что казалось вот—вот и её можно будет потрогать руками. Тумун подошёл к маленькому котелку и начал заваривать травяной чай.
– Ты выспался? – стоявшая рядом Агена осторожно положила тёплую ладонь ему на спину, другой рукой помешивая овощи в большом котелке.
Тумун утвердительно кивнул.
– Сильно болит? – рука ведьмы осторожно заправила локон его волос за ухо, а её голос зазвучал неуверенно, будто она извинялась.
Тумун пожал плечами, не зная, что ответить. Болела ли рана? Конечно да, он не мог даже сказать о своей боли вслух. Была ли эта боль нетерпимой? Нет, по крайней мере пока что выть от неё не хотелось.
– Прости нас… меня, – Агена повернулась обратно к овощам, – я не должна была уходить вчера вечером, у меня было плохое предчувствие, но я не придала ему значение и всё равно убежала… А потом твоя рана, мне очень жаль, я не сообразила сразу, что делать, эта дрянь начала стягивать кожу… Меон догадался раньше, он цебя поцарапал, мне очень жаль… – Тумун бросил мешочек с сушёной крапивой на стол, хватая ведьму за предплечья.
Он нахмурился и серьёзно покачал головой, будто говоря: «не дури».
Меон запрыгнул Агене на плечо, кладя лапу поверх Тумуновой руки в знак поддержки. В её глазах плескалось море сожаления, грозящееся вот—вот хлынуть слезами и затопить весь дом.
– Тумун, что же это? Неужели я стала такой рассеянной? Если бы не талисманы, которые ты оставил мне для отпугивания нечисти, я бы вчера не справилась! Ты весь горел, а кровь не шла совсем, и у меня ничего не получалось с чарами! – Агена побледнела и уронила деревянную ложку в котелок.
Брови колдуна изогнулись в искреннем сочувствии. Он притянул ведьму к себе, обнимая за плечи одной рукой, и положил на голову вторую. Меону пришлось спрыгнуть на пол, потеряв равновесие, за что Тумун тут же отхватил от него удар лапой по голым щиколоткам.
Завтракали молча. Тумун думал о вчерашнем ночном госте и о том, какое отношение мёртвые души к нему имели. Агена сидела напротив и ковырялась в рагу, выбирая нелюбимую морковку. Меон, мурчащий подле неё на стопке книг, уплетал жирный кусок мяса.
Вдруг Тумун придвинул к ведьминой тарелке листок талисманной бумаги, заставив её оторваться от еды.
«Вытащи из-под Меона третью книгу сверху»
Агена бросила в друга вопросительный взгляд и, подняв недовольно мяукнувшего кота одной рукой, достала нужную книгу другой. «Основы талисманов. Феникс» – гласила надпись на обложке, выведенная красивым рядом стройных букв.
Тумун пролистал её от корки до корки и, найдя нужную страницу, повернул книгу ведьме.
– Каллиграфия? – недоуменно спросила она, – На кой она мне? Не буду же я талисманы за тебя рисовать!
Тумун закатил глаза и снова взялся за перо.
«На всякий случай»
– Какой такой случай? Я думала ты пошутил в тот раз… Ты что, помирать мне тут собрался?
«Царевна, тебе напомнить вчерашний вечер?», – за протянутым листом последовала самоуверенная улыбка. Агена стушевалась и побледнела – вспоминать Тумуна на грани смерти было и впрямь тяжело.
«Садись рядом, покажу хотя бы как читать», – он отставил пустую тарелку в сторону и похлопал по месту рядом с собой, приглашая ведьму.
Агена нехотя оставила еду и притянула лист бумаги к себе.
– Нет уж, давай ты сюда, – возразила она, Тумун пожал плечами и поднялся с насиженного места, – та скамейка узкая, я сколько уже просила тебя прибить к ней ещё доску?
Колдун хрипло усмехнулся, закатил глаза и вздохнул, опускаясь рядом с ведьмой.
– Кряхтишь, словно тебе сто лет уже, – прыснула она. Тумун нахмурил брови, пронзительно взглянув на подругу. Перо в его руке легко заскользило по бумаге, словно танцуя.
«Вот как? Царевна, ты пожалеешь за шутки над стариками!»
На этот раз Агена долго вчитывалась в написанное, чтобы разобрать витиеватый почерк друга.
– Что это за слово? – она ткнула пальцем в листок.
«Царевна. Признайся, что ты спросила только потому, что тебе нравится это прозвище».
– Пф, нет, просто ты непонятно пишешь, это же ужас просто! – фыркнула она, отврорачиваясь к коту. Меон замурчал, когда почувствовал её руку у себя на макушке.
Тумун принялся выписывать алфавит на чистом листе, рядом с прописью ставя печатные буквы. Агена краем глаза наблюдала за легкими движениями пера и бликами солнца, парящими над бумагой от кольца на среднем пальце колдуна.
«Вот тебе алфавит. Напиши что-нибудь».
– Это обязательно? – Агена надула нижнюю губу, сморщив нос, – Не хочу.
В ответ Тумун показал на свои уши, пожимая плечами, как будто говорил: «я тебя не слышу».
– М-да, вот ты как, значит, – ведьма взяла новый лист и шлёпнула его перед собой на стол, заставив Меона вздрогнуть, – ладно-ладно.
Она заправила выпавшие из кос прядки за уши, обмакнула перо в чернильницу и принялась за написание. Получалось плохо, криво и неправильно, не так, как у Тумуна. Агена пыхтела и выводила буквы дальше, высунув кончик языка и постоянно сверяясь с алфавитом. Колдун наклонился ближе, пытаясь оценить её старания, но тут же отклонился назад – ведьма кинула на него предупреждающий взгляд и закрыла текст руками.
Спустя пару долгих минут Тумун услышал, как Меон доел свой кусок мяса и вышел на улицу. Спустя ещё пару – чуть не задремал. Наконец, когда ведьма закончила, он прочитал:
«Тумун, ты большой дурак и задавала!»
Колдун затрясся в немом хохоте, а на его глазах от смеха выступили слёзы. Он перечитал написанное ещё несколько раз, только на последний заметив маленькое «Креслав ♡», написанное чуть аккуратнее его собственного имени. В груди что-то неприятно шевельнулось, он взял чистый лист.
«Ты вчера с ним ходила?»
«Да» – ответ последовал незамедлительно.
«Я с ним тоже виделся как раз накануне, о тебе говорили».
Глаза ведьмы округлились, она подскочила с лавки, дёрнув друга за рукав.
– Он говорил обо мне? Что он сказал? Надеюсь не что-то плохое, Мун, скажи же!
Колдун слегка усмехнулся.
«Он тобой очарован. Его просто засосало в трясину твоих зелёных глаз».
Прежде чем Агена забрала бумажку себе насовсем, он добавил на ней:
«Я не верю ни единому его слову».
Повисло минутное молчание, Агена нервно затеребила кончик своей косы.
– … но он называл меня красавицей… – ведьма склонила голову в сомнениях.
«Ладно, верю только этому», – Тумун поднял глаза от бумаги и столкнулся взглядом с подругой. Она тревожно оглядела его, кивнув на забинтованную шею.
– Неужели это он тебя?
Колдун отрицательно покачал головой, не давая Агене накрутить себя.
«Не волнуйся, царевна».
…
В дом бесцеремонно влетела сова Лина, бросила на стол какой-то свёрток и вылетела через окно, когтями едва не зацепив цветочные горшки. Это что ещё такое? Тумун ждал, что она по обыкновению клюнет его в щёку. Интересно, что она принесла в такой спешке?
Ученик колдуна подошёл к столу и увидел на сложенном вчетверо листе слово «Срочно», выведенное аккуратным угловатым почерком тётушки Велены. «Раз срочно, то и дядю из деревни ждать не стоит», – подумал он и развернул бумагу.
«Матвей», – писала она, – «Тумун, не важно кто из вас первым прочтёт эту записку. Не могу с утра найти Агену, поиски Лины также не увенчались успехом. Увидите её на ярмарке – дайте знать, что с ней всё хорошо. Велена».
Тумун прочёл письмо трижды, перед тем, как до него дошло – Агена пропала. Куда её могло так занести, что даже Лина с её зорким глазом не смогла её отыскать? Время близилось к вечеру, приезжая ярмарка уже наверняка закрылась, поэтому, не желая терять времени, он поспешил к площади, где был утром.
На пути по узким деревенским улочками ему встретились лишь стайка резвящихся детей, да одинокий старичок, сидевший на завалинке своего дома. На самой площади уже не было никого, лишь пустые прилавки стояли и ждали завтрашнего дня, чтобы вновь встретить гостей.
Куда же могла деться грозная Агена? Тумуну не верилось, что она вообще появлялась в шумном балагане торговой площади. Агена ненавидела толпу, всегда боялась в ней потеряться. Потому вариант, что она действительно приходила на ярмарку, был маловероятен.
Если только… она действительно была там, но снова испугалась…
У проулка на краю площади Тумун заметил какое-то движение – на него пристально смотрел маленький дух девочки, безмолвно зовущий пойти за ней. Чем ближе он подходил, тем ярче в голове становилась картинка: Агена, бегущая прочь с площади. Душа девочки, убедившись, что он увидел то, что она показала, зашагала прочь. Она повела колдуна по тем улицам, где они с Агеной обычно ходили гулять – вот дом портнихи, за ним небольшой сад, и вот он уже на краю деревни. Поровнявшись с девочкой, Тумун выровнял сбитое дыхание. Душа маленькой ручкой показала направление.
Ни секунды больше не раздумывая, он рванул в лес, к большой ели.
«О Предки, хоть бы она правда была там!» – молился про себя Тумун. Страшнее, чем «Агена потерялась в лесу» могло быть только «Агена потерялась в ночном лесу». До ночи оставалось совсем немного, а он всё бежал и продолжал себя накручивать. Ногу резко обожгло крапивой, место тут же неприятно зачесалось – потом вылезут волдыри, вот зараза! До ели оставалось ещё минут пять пути. Все дриады в округе уже спали, Солнце село, но он уже был в знакомой части леса.
Вот показалась старая стройная ель с необъятным стволом, крепкими толстыми ветками и тёмно—зелёными острыми иголками, которые отгоняли всяких проходимцев. Под тяжёлой еловой лапой на земле сидела Агена.
– Гена, ты здесь? – колдун перешёл на шаг, стараясь наступать аккуратно и не делать лишнего шума, – это я, Тумун, не пугайся только, ладно?
– Мун? – она произнесла его имя очень тихо, на грани слышимости, – А я здесь вот…
Он аккуратно отодвинул удивительно скрипучую ветку, садясь на землю рядом с ведьмой. Не слишком далеко, чтобы всё ещё её слышать, но и не слишком близко. Она смотрела в землю перед собой, пальцами перебирая бахрому накосника. Тумун окинул её тревожным взглядом – вроде целая и невредимая, только слегка растерянная.
– Я вижу, – он тоже заговорил тише, – сразу, как узнал, что ты пропала, помчался сюда.
– Я такая очевидная? – спросила она, подвинувшись чуть ближе. Становилось холоднее, ночь вступала в свои права и Луна медленно выкатывала свой сияющий серебром бок из-за горизонта.
– Нет, мне снова помогли.
Они сидели на сухой мягкой хвое, колдун прислонился спиной к дереву, откинув голову, Агена, всё также обнимая колени, пристроилась у него под боком. Первой нарушив недолгое молчание, она спросила:
– Знаешь, зачем я на ярмарку пошла?
– Я очень надеюсь, что цель была стоящей. Я без ног остался, пока бегал тебя искал.
– Хотела посмотреть на украшения, – она усмехнулась, – ужасно глупо, правда? Они же дорогие, чего зря ноги утомлять? Но очень хотелось…
– И как, посмотрела? – он спросил, прекрасно зная ответ.
– Нет. Я не дошла до этих лавок. Напугалась, там…
– Много людей, – закончил предложение за неё, – я знаю, Ген. Я сам там чуть не потерялся сегодня, зато смотри, что я для тебя нашёл.
Агена обернулась в момент, когда он полез в карман за свёртком, и они неловко стукнулись лбами, тут же засмеявшись.
– На, держи, я сражался с торговкой в тяжёлом бою за них, – Тумун протянул ей бумажный свёрток.
Она взяла его своими по-прежнему дрожащими руками – то ли от волнения, то ли от холода – и начала аккуратно разворачивать. В момент, когда в лунном свете блеснули камушки серёжек, она ахнула, едва не выронив их на землю.
– Мун, они, должно быть, стоили тебе целое состояние!
– Вовсе нет, – он не смог сдержать широкой улыбки.
– Я не могу их принять, ты что…
– И куда мне их девать тогда, по-твоему?
– Подари тётушке Велене, ей по статусу положено драгоценности носить!
– Ну, уж нет! – громко возразил колдун, – Я выбирал их специально для тебя, значит и носить тебе, – увидев, что она снова хочет возразить, он закрыл ей рот ладонью, – и ты не будешь даже на секунду задумываться о том, сколько они стоят.
По тому, как смягчился взгляд Агены, он понял, что она капитулировала, и опустил руку, как вдруг она выдала:
– Тогда этот перстень точно твой! – она схватила его левую руку и надела кольцо на средний палец, – Вот так вот!
В ту секунду она выглядела очень гордой за себя. Настолько, что у Тумуна даже язык не повернулся возразить.
– Давай помогу серёжки надеть, – предложил он.
– Мои старые надо разгибать, тут инструмент нужен, – покачала она головой, продолжая разглядывать подарок. Мутные на первый взгляд невзрачные камушки в серебряной оправе переливались золотом и лазурью, когда на них попадал свет.
– Да зачем инструмент? Медь мягкая же, да гнутая от времени, давай, я попробую.
Подумав с секунду, она всё-таки повернула к другу своё правое ухо. Он оказался прав, тонкое колечко мигом разошлось, стоило только приложить минимальное усилие. Надев новую блестящую серьгу, Агена тут же ярко заулыбалась:
– Тяжёленькая, давай вторую тоже разогни! – и повернулась левым боком.
Агена выглядела самой счастливой на свете, и как же ей шли эти серьги! Тумун был так горд собой, что готов был ещё хоть десять раз поспорить с женщиной-торговкой у всех на виду.
– Ты теперь как самая настоящая царевна, – сказал колдун, и Агена тут же выпрямилась.
– А может я и есть настоящая царевна? Своих мамку с папкой я не знаю, но слышала, что государи Земель Самоцветов все такие же рыжие, как и я!
– Царевны не бывают ведьмами, – посмеялся Тумун, – и я очень рад, что ты ведьма, а не царевна, потому что с царевнами простым колдунам, как я, дружить нельзя.
– Я бы с тобой дружила, даже если бы была царевной. И ты не простой колдун, а самый-самый лучший, слышишь?
– О, я польщён, Ваше царейшество, – Тумун шутливо склонил голову и получил кулаком в плечо.
– Так уж и быть, прощаю, – великодушно ответила Агена, сверкнув голубым сиянием в ушах.
Колдун поднялся с земли, отряхивая штаны от сухих еловых иголок и протянул руку ведьме.
– Пойдём, надо вернуть тебя домой, пока тётушка Велена не сошла с ума от беспокойства.
Агена тяжело вздохнула, предвкушая длинную гневную речь от старой ведьмы, но, смирившись, подала руку в ответ.
– Пойдём.
Глава 8.
– Ваше превосходительство, вы думаете, уже пора действовать? – мутноглазого мужичка пронзил холодный взгляд.
– Я и без того слишком долго медлил, – стальной тон заставлял тени в углах ночной комнаты трястись от страха.
– Н-но как же девчонка?
– А что с ней? – бархат дорогого кафтана заструился светом, льющимся в дом из открытого настежь окна.
– Что если этот щенок ей всё рассказал?
Мужчина рассмеялся и подошёл к большой кровати.
– Поверь мне, если бы он рассказал, я был бы уже дважды мёртв, – он едва коснулся лежащего холодной рукой и тут же одёрнул её, – к тому же, я не считаю его настолько умным, чтобы он был в состоянии сложить два и два.
– Ваше превосходительство, – несмело обратился скрипучий голосок, – ваше превосходительство, не слишком ли вы резки? – мужичок говорил это, не поднимая головы и не разгибая спину.
Мужчина запахнул балдахин чужой постели и отошёл от неё.
– Поздно думать о таких пустяках. – расстегнув верхнюю пуговицу из серебра, он направился к двери, кинув помощнику, – буди слуг, пусть знают, что их светлейшество отошёл на Тот берег.
…
Тумун резко вскочил и чуть не свалился с кровати – в дверь неистово ломились и кричали люди.
– Спит, пока у нас такое творится?!
– Что он ещё задумал? Это точно его рук дело!!
– Правильно говорили, у них давняя ссора была, вот и расквитался!
– Как у него только рука поднялась?!
Колдун поднялся с кровати, глотнул воды, чтобы смочить саднящее горло и, как был – босой и растрёпанный, открыл тяжёлую дверь.
Толпа вмиг смолкла, увидев его: сведённые над пронзительными серыми глазами брови, крепко сжатые кулаки. Его по-прежнему боялись, но холодная ненависть была сильнее страха. В свете принесённых кем-то смоляных фонарей Тумун разглядел ночных гостей – около десятка, мужчины и женщины. Жители деревни, все до единого – работники дома старосты.
– Что стряслось в такой поздний час? – голос Тумуна был бесцветным и по-прежнему хриплым, но от этого не менее твёрдым.
Вместо ответа он получил надменный взгляд серебристых глаз души самого деревенского главы. Колдун ядовито усмехнулся.
«Говорил же, не больше года жить осталось», – подумал он про себя.
В толпе послышался шёпот:
– Ему что, правда смешно? Какое бесстыдство…
Тумун резко оглянулся, заставив людей замолкнуть, и вдруг увидел мелькнувшую позади толпы тень. Он вновь посмотрел на старосту – его со всех сторон обступали безликие тени.
«Так, а вот это уже проблема», – нахмурившись, подумал он про себя, но вслух спокойно произнёс:
– Возвращайтесь по домам. Закройте окна и двери, не выходите до утра, вам тут делать нечего.
Люди нехотя побрели прочь, унося с собой свет фонарей. По мере того, как живой огонь уходил прочь, тени вокруг собирались в густые толпы. Не успел Тумун сделать и шага обратно в дом, как его дёрнули за плечо, разворачивая обратно.
– Чавой-то ты нас гонишь, колдун? Аль и правда навёл проклятье на нашего старосту, и теперь замести следы хочешь? – мужчина средних лет до боли сжимал руку, со злым подозрением заглядывая в глаза.
Тумун не отвёл взгляда, а лишь вывернулся из железной хватки и сухо прошелестел:
– Уходи прочь, коли жизнь дорога. Не задерживай меня, иначе к утру всем худо будет, – и захлопнул тяжёлую дверь.
Медленно вдохнул, сосчитал до десяти. Выглянул в окно и, убедившись, что мужчина ушёл восвояси, резко выдохнул, крепко зажмуривая глаза.
Влип. Снова.
Да сколько же это может продолжаться?!
Времени на панику совершенно не было, он взял бумагу, серебряный нож с резной рукоятью и обоюдоострым лезвием и вновь выбежал в ночной холод.
Его ждала тяжёлая ночь.
Дверь в дом старосты была распахнута настежь, а его тёмные углы кишили странными и до сей поры неведанными Тумуну тенями. Они не предпринимали попыток напасть и в целом создавали странное впечатление: совершенно бесформенные, бестелесые очертания, затянутые полупрозрачной чёрной дымкой. Уже не души, но ещё и не духи. Не вредители, но и хорошего от них пока ничего не случалось. Колдун отметил для себя необходимость поискать в старых книгах хоть что-нибудь про подобных существ.
«Хорошо хоть неприкаянных пока не видно, и то спокойнее», – думал он, продвигаясь в главную комнату, аккуратно ступая по дощатому полу.
В этой части дома старосты он был впервые и, если бы не душа старика, парящая перед ним, то он наверняка бы заблудился в богато обставленных залах.
Проходя мимо искусно расписанных ваз, выставленных в длинном зале на резных постаментах, он вновь усмехнулся. Староста всю жизнь жил один, скопил столько богатств, которыми даже не пользовался по назначению никогда. А умерши ушёл даже с меньшим, чем он имел при рождении, ведь его тело теперь навсегда останется где-то на этом берегу, и лишь душа сможет перебраться дальше.
Мысленно сосчитав до трёх, он откинул богато расшитый балдахин от кровати. В ту секунду он был готов увидеть всё что угодно, даже искалеченное колдовством до неузнаваемости тело старика, только не… его нетронутое тело?
«Как же мне это всё не нравится», – подумал Тумун, и душа старика приблизилась к нему, будто выжидая следующих действий.
Староста лежал в своей постели, выглядя просто спящим. Лишь такой тонко чувствующий потоки жизни колдун, как Тумун, мог точно определить, что старик мёртв вот уже несколько часов. На его теле не было ни ран, ни присутствия магии – в нём просто не было жизни.
– Что за ерунда такая, – недоумённо прошептал Тумун себе под нос.
Душа старосты, стоящая сбоку, перевела требовательный взгляд от своего уже остывающего тела к колдуну в немом приказе сделать уже что-нибудь.
– Я не могу проводить вас, мне нужно знать, что послужило причиной смерти.
Худощавый при жизни и будто ещё более осунувшийся после смерти старик растерянно оглядел себя и своё тело, мирно лежащее на кровати. Он развёл руками в немом жесте, намекая, что сам не понял, как это произошло.
– То-то и оно, – заключил Тумун, – я разберусь, не переживайте. Возможно, это займёт какое-то время, – старик тут же закатил глаза, а колдун намеренно проигнорировал этот жест, – но я смогу вас упокоить.
Обложить тело Агениными оберегами для долгого сохранения не заняло у него много времени. Колдун, не задерживаясь больше, вышел из дома и, сделав надрез серебряным ножом на ладони, мизинцем написал защитную руну на бумаге. Закрепив готовый талисман на двери дома старосты, он прошипел через боль:
– Один.
В деревне было около двадцати дворов. Ему предстояло обойти каждый и на каждую дверь повесить талисман, написанный собственной кровью. Превозмогая желание грязно выругаться, он твёрдой походкой пошёл вниз по улице.
Первые четыре талисмана дались Тумуну легко.
Чем дальше он шёл, тем пронзительнее становился ледяной ветер, и чернее становилось небо. По спине пробежали мурашки, и колдун поёжился, закатывая рукава.
Следующие восемь дворов вызвали желание бросить это занятие, деревню, лес и сбежать куда-нибудь далеко-далеко.
Талисманы тянули магию из ещё слабого после недавнего нападения тела, но он упрямо продолжал идти вперёд.
– Тринадцать. – он прикрепил руну ослабшей рукой на дверь и замер, задержав дыхание. Из-за спины на него совершенно точно кто-то смотрел.
«Не думай, сначала деревня, потом ты сам», – приказал он сам себе и, не оглядываясь, поспешил к следующему дому.
– Четырнадцать. – язвительный голосок в голове напомнил о себе: «Это был тот самый дом, в котором жил Никола, ты ведь помнишь, что _они все_ с ним сделали? Защитничек нашёлся, только вот кто из них кинется защищать тебя в случае чего?».
– Пятнадцать. – лоб колдуна покрыла испарина, а голые ступни расцвели ссадинами от мелких камешков. Ещё пять домов, не считая его собственный. Надо потерпеть.
И не слушать свои собственные мысли.
– Шестнадцать. – он обессиленно опёрся плечом о стену дома кузнеца на секунду, но вновь заставил себя выпрямиться и пойти дальше.
– Семнадцать. – ноги теперь дрожали, почти полностью затянувшаяся рана на шее вновь заныла.
– Восемнадцать. – в доме сестёр—портних не горел свет и Тумун почти ничего не видел из-за помутневшего взгляда. Дальше пришлось идти на память.
– Девятнадцать. – в эту секунду собственный голос показался ему совсем чужим и сорвался на хрип.
– Двадцать. – наконец-то последний. Тумун сквозь пелену слёз уже видел огоньки—окна своего дома.
Защитные талисманы всегда были самыми тяжёлыми, особенно если писались кровью. Но такое их количество могло быть смертельно даже для сильного потомственного мага. Тумун подобрался к порогу двери, изрезанной рунами и упал перед ним на четвереньки, забившись в кашле. В горле отдало чем-то горячим, на языке почувствовался привкус крови.
– Ваше превосходительство, смотрите! – где-то из-за спины раздался неприятно высокий, но очевидно мужской голосок. Где-то Тумун его уже слышал, – Неужели он умирает?
– Рано радоваться, – голос незнакомца был властным и очень знакомым, колдун обернулся и сделал попытку встать, опираясь на дверной косяк, – о, ну я же говорил. Прямо-таки герой во плоти! Нужна ли тебе помощь, о великий заклинатель? Может, подать руку? Помочь встать?
Тумун поморщился от такой явной издёвки, но всё же сумел подняться на ноги. Он не видел говорящих, но чётко ощущал – их двое и они точно не живые люди. Нечистые в истинных обликах или просто очень могущественные неупокоенные души – оба варианта ничуть не утешали колдуна, наоборот, заставляя сердце колотиться где-то в ушах и в пятках одновременно. Всё тело вмиг остолбенело и превратилось в единый комок оголённых нервов.
Он истратил почти весь запас имеющейся в нём магии, но всё же кое-как начертил руну на теперь заляпанном землёй листке и выставил его перед собой на вытянутой руке в защитном жесте.
Высокий незнакомец подошёл к колдуну почти вплотную и выхватил талисман.
– Забавно, весьма интересно! – с поддельным восхищением произнёс он, заставив Тумуна похолодеть от страха, – Но абсолютно бесполезно, мальчишка. Пожалуй, понаблюдаю за тобой ещё, как далеко ты сможешь зайти в своих безумных идеях о спасении всякого мусора.
Мужчина усмехнулся, бросил скомканный талисман в пыль перед ногами колдуна и быстрым шагом удалился прочь, прихватив с собой низкорослого помощника.
Дрожащими руками Тумун еле открыл тяжёлую дверь и, заперев её изнутри как следует, держась за стены дошёл до маленькой комнаты. Высунув руку из открытого окна, он нащупал тонкую ветвь берёзы, которая вмиг обернулась вокруг его кисти, словно змейка. Сделав глубокий вдох и вытерев откуда-то взявшуюся каплю крови с подбородка, он прохрипел:
– Агене… передай. Не ходить в деревню. В лес одной тоже… Нечистые, оба… здесь…
Тумун услышал, как листья громко зашелестели, словно от сильного ветра, и сознание покинуло его. Обессиленный, он рухнул на пол возле окна и провалился в беспокойный сон.
…
Солнце скрыли тяжёлые серые тучи. Небо, казалось, вот—вот рухнет на плечи, прижав к сырой земле. Беснующийся ветер, проникающий в каждую клеточку тела, обжигал своим холодом и раззадоривал ледяные волны в мутной воде под Мостом.
Он не чувствовал холода и не искал свет глазами. Ему почему-то не было ни страшно, ни больно, ни одиноко, он просто шёл твёрдыми шагами в манящую темноту, безразлично глядя перед собой.
Старые доски угрожающе скрипели от каждого прикосновения голых ступней, а вода будто изо всех сил старалась разрушить Мост своими волнами. Они разбивались о сырое дерево, беспощадно заливали дорогу и брызгали на чёрные крылья, своими кончиками подметающие его следы.
В начале пути Мост казался как будто бесконечным, но с каждым шагом он яснее осознавал, что вечных вещей в мире просто не бывает. Как жизнь смертных, так и его путь подошёл к концу, и манящая Тьма вкрадчиво заговорила:
– Тебе сюда нельзя, твоё время ещё не пришло.
– Что это значит? – он искренне удивился, ведь с Моста всегда был только один путь: на другой берег Смородины.
– Тебе сюда путь закрыт, для тебя этот Мост – обычный мост, ты можешь идти как в одну сторону, так и в другую. Только на этот берег тебе пока нельзя.
– Почему?
– Потому что ты ещё не умер, Тумун.