Катерина Самаркина
Туман над Смородиной
Глава 23.
Как и следовало ожидать, Меон увязался за за ними и теперь бежал впереди, задрав хвост трубой.
– Что говорят дриады? – поинтересовался Тумун у идущей рядом ведьмы. Заслышав разговор о себе, ближайшие к дороге липы и берёзки потянулись к нему своими веточками. Он стал нетерпеливо отодвигать их руками, не давая прикоснуться к лицу.
– Те, что у Озера – по прежнему молчат. Дальние, что у больших камней, вчера видели нашего покойного старосту, – Агена покачала головой, шлёпнув по вновь наклонившейся к голове колдуна ветке, – жаль мне его, если честно. Неупокоенная душа – это страшно.
Дриада недовольно запищала от обиды, а Тумун согласно кивнул. Редко люди хотят оставаться на этом берегу по собственной воле. Подобное блуждание, можно сказать, противоестественно их природе – Предки уже ждут их Там, а Здесь им не к кому пойти и не с кем даже разговориться. На памяти колдуна было пока только две так долго блуждающие души. Одним был, конечно, деревенский староста, упокоить которого он не мог без знания причины смерти. Бедный старик слонялся по округе уже почти месяц. Его тело, которое Тумун предусмотрительно окутал Агениной магией с помощью амулетов, пока ещё держалось, нетронутое временем.
Ещё одним неупокоенным был его родной отец. Когда он умер от болезни, Тумуну было всего восемь и он тогда не понимал, отчего батюшка не уходит куда положено. Лишь годами позднее дядя Матвей рассказал ему ненароком, что случайно проклял своего брата ещё при жизни, не со зла, но это проклятие теперь держит душу там, где ей быть не положено.
– Мун, ты не слушаешь меня? – Агена требовательно дёрнула его за закатанный рукав, распуская его.
– Прости, царевна, задумался, – признался он, закатывая рукав обратно, – что такое?
– Говорю, волнительно в деревню идти, – она машинально потянулась руками к длинным серьгам, сжав их между пальцами, – последний раз я там такого шума наделала, аж вспоминать стыдно.
– Стыдно вспоминать, как ты пыталась этому доходяге жизнь спасти? – не оборачиваясь фыркнул Меон.
– Эй! – возмутился колдун, – Это кто тут доходяга?
– Забыл, что ты понимаешь, извиняй, – бросил кот, ничуть не раскаявшись.
– Вот же Варежка… Но вообще он прав, Ген, брось это. – Тумун поддерживающе похлопал её по спине между лопаток, – Я тебя одну не брошу. – заверил он, получая благодарный кивок.
Дом Тумуна стоял тёмным стражником на окраине деревни, выделяясь среди остальных дворов. В мёртвой траве, устилавшей целую поляну вокруг, пробивались одиночные цветочки васильков, но насекомые по-прежнему боялись приближаться к ним.
Со стороны деревни, явно торопясь, приближались люди. По их настроению было сложно понять, были они рады видеть своего колдуна или же опасались после недавнего случая, когда Агена в окровавленных одеждах стучала во все двери и окна с криком о помощи. Впереди всех гордо вышагивала остроносая и невзрачно одетая женщина в сером переднике. Её брови были сведены к переносице, а тёмные глаза вцепились в ведьму уже издали, пронзая недовольством. Увидев её, Агена тут же зашла за спину друга в поисках защиты.
– Ой, здравствуй, уважаемый, – наперебой зазвучали голоса, приветствуя вернувшегося спустя долгое время колдуна, – в добром ли здравии?
Тумун усмехнулся, закатив глаза.
– Ну здравствуйте, небось схоронили меня уже? – глядя с вызовом на стоящую впереди всех женщину спросил он.
Та невольно отшатнулась, прижимая руку к груди, где на шее висел амулет на нитке.
– Что вы, как мы!.. Ни мыслью, ни словом, мы не… – женщина покосилась ему за спину, недовольно щуря глаза, колко глядя на Агену.
Ведьма прошептала так, чтобы её слышал только Тумун:
– Это та вредная тётка, которая меня тогда выгнала, – недовольно цокнула языком и отвернулась, беря Меона на руки.
– Ладно, будет вам, – отмахнулся колдун, делая вид, что ничего не произошло, – шучу я. Что со старостой? – серьёзно добавил он.
– Ничего не делали, не трогали, – затараторила старуха из толпы, люди расступились, пропуская её вперёд, – ты нам только скажи, родимый, мы для батюшки что угодно, что угодно! – не унималась она.
Тумун поднял руку, призывая к тишине. Старуха тут же закрыла рот рукой, отходя назад.
– Вот и не делайте пока ничего, я думаю, что скоро найду способ его упокоить, и тогда мы проведём церемонию. А теперь ступайте, коли дел ко мне нет, – он уже собирался зайти в дом, подтолкнув Агену под локоть, как из толпы послышалось жужжание голосов.
– Вообще-то мне бы тут помочь, самую малость…
– Простенькое колдовство…
– Наказать бы обидчика…
– Чтобы полюбил в ответ…
– Стоять! – Тумун осадил толпу, подняв руки над головой, – Всё. Потом. – процедил он.
Толпа начала расходиться, ворча под нос, и лишь один молодой парень задержался у калитки.
«Сын кузнеца», – узнал колдун.
Тот подошёл ближе, положил свою тяжёлую руку на плечо Тумуна, и с доброй улыбкой поприветствовал лично.
– Рад видеть в добром здравии. Мы с отцом переживали сильно, но, видимо, ты был в надёжных руках, – он кивнул куда-то за спину колдуна, где стояла Агена. Краем глаза тот заметил, что она смущённо улыбнулась, заправляя локон волос за ухо.
– Взаимно, – с лёгким кивком ответил Тумун, – мне действительно очень повезло, что я попал именно в её руки, – он уверенно пожал молодому кузнецу руку и наконец переступил порог своего дома.
– Не рад тому, что работа здесь есть? – с улыбкой спросила ведьма.
Колдун повёл плечом, уклоняясь от ответа.
– А ты чего не рада? Вон какой завидный жених тебе услугу оказал.
– Ой да куда мне! – отмахнулась она, – Он ведь тебе помочь хотел, только и всего.
– Только и всего? Много ли помощников к ведьме в дом добровольно ходят? Милая царевна, ты мне зубы не заговаривай, знаю я, что кроме девок местных к тебе за помощью никто идти не осмеливается. Никакому деревенскому мужику в твоём лесу покоя нет. Точно говорю: у него к тебе что-то есть, – озвучив вердикт, он заговорщически улыбнулся, складывая руки на груди.
– Ты надумываешь, – отпиралась Агена.
– Да где-ж надумываю? Ты не бойся, он парень толковый, сразу видно. Не то, что этот Креслав, – его имя он выплюнул с отвращением, – с ним всё было ясно с самого начала – подозрительный и странный.
– Не будем о нём, Мун. – она попыталась прервать неприятный диалог.
– Просто напоминаю, что у тебя может и бывают видения, но и я не совсем слепой.
– Так когда работу для деревни выполнять будешь? – решив перевести разговор в другое русло, она напомнила колдуну о его прямых обязанностях.
– Будет им работа, – нахмурился колдун, – Потом как-нибудь. Надоели. – мгновенно потемнев настроением, он начал мерить шагами свою маленькую кухню, доставая из шкафчиков запасы трав и собирая книги по всем горизонтальным поверхностям, – Думаешь, они о моём здоровье справились от того, что сильно волновались? – увидев сомнение в глазах подруги, он ответил сам, – То-то и оно. Им главное скорее дел натворить, и чтоб самим не замараться. Я же тут для этого и есть.
Сложив все находки на стол, он спросил:
– А ты же за травой собиралась?
– Ой, правда же! – спохватилась Агена, – Меон на крыльце меня дожидается, я скоро!
– Не торопись, – кинул он ей вслед.
Как только Агена переступила порог, Тумун зашёл в свою комнату. В нос тут же ударил запах жжёных крапивы, шалфея и ветхой бумаги, пылинки кружились в лучах света из распахнутого настежь окна, а на полу всё ещё были следы ритуала. Сильнее всего душил сладковатый дух свернувшейся крови, который до сих пор не смог выветриться.
Находиться здесь было невыносимо. К горлу тут же подступил тяжёлый ком, а ноги налились свинцом. Тумун рассудил, что те шрамы, которые остались на его теле после Агениной магии, не шли ни в какое сравнение с тем, какие раны были оставлены на их местах тенями. Пятно на полу пугало своими размерами, а исходящая от него мёртвая энергия заставляла колени трястись.
«Не сейчас», – подумал он сам про себя, – «я не доставлю Креславу радости видеть меня слабым, не смей падать здесь в обморок».
Он подошёл к столу, на котором по-прежнему стояло стеклянное блюдце с совсем сухими цветами. Казалось, стоит их только тронуть, и они рассыпятся на тысячи мелких пылинок.
Агена внезапно появилась в окне и шлёпнула на подоконник распустившийся василёк, сорванный неподалёку.
– Держи и запоминай, когда пойдём собирать их – такие раскрытые мне не нужны.
– Зачем тогда сорвала зря? – пытаясь выровнять дыхание спросил он.
– Не зря, – задумавшись на секунду, она добавила, – тебе подарок.
Тумун усмехнулся.
– Такое себе оправдание, так и скажи, что просто задумалась и не заметила, как сорвала лишнее.
Перед ответом прошло много времени. Агена прикусила щёку, пытаясь сказать что-то в своё оправдание.
– Даже если так, я не признаюсь, потому что ты будешь смеяться, – бросила она и вновь скрылась за углом дома. Колдун усмехнулся.
Покрутив цветок в руке, он ощутил, как жизнь по капле утекала из его тонкого стебелька, растворяясь в воздухе, словно последнее дыхание.
«Что если снова попробовать?» – подумал он.
Зажигая свечу на столе, он взялся за стебелёк двумя руками и попытался влить в него немного своей живой энергии. Он почувствовал, как холодеют руки, как пальцы начинает покалывать его магия. Глаза заволокло тёмным туманом, но… поток не шёл. Видимо, жизнью, подаренной фамильяром ведьмы нельзя было поделиться, как своей собственной.
Он бросил цветок в блюдце, к остальным и упёрся в стол руками.
Из магического транса его вывел Меон, скребущийся когтями об ящик стола. Его мягкая поступь была столь грациозной и тихой, что колдун вовсе не заметил его появления в комнате.
– Возьми отсюда зачарованный кинжал, он может пригодиться, – сказал он.
– Откуда ты о нём знаешь вообще? – доставая кожаный свёрток, поинтересовался Тумун.
– Бери и не задавай глупые вопросы, я помогаю, как и обещал, – вильнув пушистым хвостом, кот спрыгнул со стола и побежал на улицу, где ведьма со всей присущей ей осторожностью собирала мёртвую траву в мешочек.
Зачарованный кинжал был подарен ведьмой Трёх лесов её колдуну в знак дружбы и крепкой связи больше сотни лет назад.
И он был бы весьма полезным артефактом, если бы колдуны за столько лет не растеряли все знания о нём.
Вздохнув, вспоминая тёплые руки матери, которая отдала ему этот кожаный свёрток, Тумун закашлялся, забрал с кухни приготовленные книги и травы и поспешил выйти прочь из дома, подальше от этого удушающего запаха и страшных воспоминаний.
«Ладно, Меон не станет врать», – подумал он и тутже поправил себя, – «ну по крайней мере о таких серьёзных вещах».
– Ты закончил? Я тут набрала травы, надеюсь ты не против.., – Агена обернулась к подошедшему другу, потрогав его бледные щёки, – выглядишь неважно, – он отмахнулся, – я не трогала фиалки, честное слово!
– Да ладно, толку от этих фиалок теперь, когда всё вокруг мертво, – Тумун сделал вздох сожаления о своих любимых цветах, купленных дядей у приезжего торговца с Южных Островов на одной из ярмарок.
– Мы разберёмся с этим нечистым и съездим тебе за новыми, обещаю, – Агена была на голову ниже и на целых два года младше, а её маленькая ладонь на плече ощущалась почти невесомо, но слова звучали искренне, и Тумун верил ей как себе.
– Конечно съездим, – улыбнулся он, и эта улыбка вышла усталой, – мы с тобой поедем в большое путешествие, а Меон останется здесь в Трёх лесах за старшего, – кот их смеха не разделил, только наигранно оскорблённо фыркнул и отвернулся, махнув пушистым хвостом.
…
Холодный туман толстым одеялом накрывал Студёное озеро и лес вокруг, скрывая за собой все подходы к этому месту.
– И как долго ты будешь сидеть здесь? – русалка нервно била хвостом, пуская круги по воде, – Мало тебе было того, что ты прогнал всех местных зверей, запер дриад, но ещё и не пощадил ни одной моей воспитанницы! – её глубокий голос сорвался на сиплый крик. Если приглядеться, можно было с ужасом заметить, что её била крупная дрожь, а из выпученных полуслепых глаз не переставая катились слёзы.
Несмотря на плохую из-за густой пелены тумана видимость, она изо всех сил старалась следить за сидящим на берегу юношей. С тех пор, как он пришёл к её озеру, он натворил немало чёрных дел. Его порядки не устраивали Дану, но она была больше не в силах ему перечить. Всех болтливых русалок он заставил умолкнуть навеки, оставив в живых лишь Хранительницу. Дриад, что норовили разболтать его секреты, он запер в их же домах, засушив деревья почти до корней, а лешего теперь подчинил своей воле под угрозой смерти. Пение птиц и кваканье лягушек раздражало его, поэтому он избавился от них. Яркие цветы в лесу вокруг больно жгли глаза – он умертвил их. Такова была его воля.
– Милая моя, я здесь не для развлечений, ты же знаешь, – он играл чешуйками, складывая их одну на другую, – я предупреждал тебя, а ты не послушала. – Он кинул в неё насмешливый взгляд, – Пожинай же плоды своего дикого нрава.
– На кой тебе только сдалась душа мальчишки… – прошипела Дана, – Что-то я не верю в праведность твоих действий. Смерти разве нечем заняться? Ты же сам сказал, что он больше не может, что он бросил свои идеи воскрешать души, он не опасен для Неё!
Креслав усмехнулся, роняя башенку из чешуек на серый песок.
– А я и не говорил, что они праведные, – он внимательно посмотрел в её мутные глаза, стараясь запомнить их, перед тем как нанести новый удар, – поверишь ли ты мне, если я скажу, что просто решил поиграть? В прошлый раз я подбил крупную птицу, – он поднял одну чешуйку с песка, – и пусть красавице удалось её выходить, я должен добить её, иначе какой из меня охотник?
Чешуйка в его руке разломилась пополам, издав громкий треск.
Русалка вмиг оттолкнулась от берега и, прежде чем нырнуть в тёмную воду, обернулась на нечистого, воскликнув непростительное:
– Ты сумасшедший! Я проклинаю тебя и весь твой род, кем бы вы ни были! Пусть этот выбор будет последним в моей жизни, но я выберу защитить этих детей. Я знаю, что ты ничего не можешь сделать Хранительнице Озера, поэтому говорю это тебе в лицо так смело, – от её хвоста поднялась огромная волна, которая забрала с берега чешуйки погибших русалок. В лесу воцарилась тишина.
– Я не смею трогать Хранительниц Озёр и Рек, ты права, – юноша встал и расправил чёрные крылья, – только твоё озеро я всё равно когда-нибудь осушу, – сказал он и ушёл вглубь леса.
Глава 24.
– Нет, послушай, ну это точно ерунда какая-то, – Агена держала над кастрюлей ткань, через которую Тумун сливал отвар из мёртвой травы, – ты посмотри, ну это же невозможно! Ты чувствуешь?
Окно рядом с ними запотело так сильно, что по нему уже стекали капли воды. Идея заговорённого отвара пришла им в голову уже после того, как они два дня колдовали над сожжёнными, толчёнными, растёртыми и нарезанными травинками, собранными возле дома колдуна. Смешивание их с маслами и другими травами не дало никакого результата и отвар, заговорённый на проявление потоков жизни был их последней надеждой.
– В этой траве нет даже следов энергии, ни живой ни мёртвой, – распалялась от злости Агена, – как будто они всегда были такими хилыми и бесполезными! – ей порядком надоели эти эксперименты, не приносящие результатов.
Сняв одну прихватку, Тумун взял один листик из тряпицы. Он выглядел гораздо спокойнее подруги – провальные опыты давно перестали волновать его нервы.
– Я бы сказал, что Креслав как будто выкачал всю эту энергию просто находясь рядом. Мы же знаем, что трава была живой до ритуала.
Агена согласно кивнула.
– И староста тоже, – добавила она, – осталось только понять, как это произошло.
– Вот и я не понимаю, как он это делает, – ответил колдун, кидая почерневшую жухлую травинку к её таким же жухлым сёстрам.
Вдруг в соседней комнате раздался какой-то странный шум, абсолютно не свойственный спящему там коту. Тумун дёрнулся от резкого звука, а ведьма схватилась за сердце.
– Доходяга, я говорил тебе молиться Предкам за последствия моего колдовства? – спросил только что проснувшийся Меон.
– А… эээ… да? – колдун не мог понять, с чего вдруг был задан этот вопрос, – Скажи, Ген, он до недавнего всегда звал меня «доходягой»? – шёпотом поинтересовался он.
Агена пожала плечами, выражая сомнение. Судя по всему, у Меона в запасе всегда была тысяча и одно обидное прозвище для Тумуна.
– Вижу, ты проигнорировал мой совет, – кот звучал ворчливее обычного, поэтому Агена поспешила к своему фамильяру, чтобы проверить, всё ли в порядке.
Как только она скрылась в дверном проёме, прозвучало её громкое: «О Предки, как это произошло?!», и тут уже сам Тумун, отбросив обе прихватки на стол, сорвался с места.
В комнате, залитой рыжими лучами закатного Солнца, он увидел Агену, закрывшую рот и глаза руками в изумлении и … мрачного незнакомца, закрывающего своё нагое тело одеялом, снятым с кровати. Его чёрные брови сошлись у переносицы над темнеющими от злости серо—жёлтыми глазами. Его тёмные волосы, спадающие до плеч обрамляли светлое лицо.
Незнакомцем он был для колдуна всего секунду: в глазах стоящего он тут же увидел шипящую злость Меона, которая обычно выплёскивалась когтями на всех частях тела. Что же сейчас было от неё ожидать, Тумун не знал и знать не хотел – нынешний Меон был шире него в плечах и запросто мог бы свернуть ему шею голыми руками. Знакомыми остались и светлые пятна на его теле: также как белый воротничок и лапки-носочки, у человеческого облика кота белело пятно на коже груди, а кисти рук были, словно одеты в перчатки из тончайшего шёлка, светлее, чем остальное тело.
– Я так и знал, что от тебя мне достанется какая-нибудь зараза, но чтоб человеческое обличье?! Унизительно! Чтоб я, фамильяр ведьмы, ходил как чучело на двух ногах?!
Его возмущению не было предела, казалось, воздух вокруг него раскалился и стоит только приблизиться, то произойдёт яркая вспышка огня. Тумун был изумлён тому, насколько сильно пострадало эго Меона от последствий милосердно совершённого колдовства. Агена, всё ещё пребывая в шоке, поспешно выскочила в кухню, бросая вслед: «оденьте его!».
Тумун достал свою одежду из одного из стоящих в комнате сундуков, благодаря Предков за предусмотрительное решение постирать их пару дней назад. Бросив её на кровать, он шикнул:
– Оденься, потом будем говорить, – и двинулся к двери.
– Нет, – возмутился Меон.
– Что ещё значит твоё «нет»? Ты не будешь разгуливать голышом!
– Это унизительно!
Тумуну ещё никогда в жизни не хотелось ударить себя так сильно, чтоб впасть в беспамятство. Зачем фамильяр вообще спас ему жизнь? Чтобы вот так отравлять её и дальше?
– Меон, оденься или не показывайся на глаза Агене никогда больше.
На удивление, этот аргумент сработал, и Меон потянулся к лежащей на постели рубашке.
– Мне нужна помощь, – недовольно буркнул он, – тут пуговицы, я не застегну сам этими дурацкими руками.
Колдун тяжело вздохнул, но всё же помог одеться, как положено. Одежда, висевшая мешком на тощем теле Тумуна, сидела на Меоне впритык. Кое-где швы были натянуты донельзя, а рукава были и вовсе короткими настолько, что их пришлось подвернуть для лучшего вида.
Дойти до кухни тоже оказалось задачей не из простых: Меон горбился, то и дело норовя встать на четыре лапы, которых у него больше не было. Переставлять ноги, держа равновесие было для него будто совсем непосильной задачей.
– Что не так-то? Ты же кот, где твоя грация? – спросил Тумун, поддерживая того за локоть, помогая дойти до скамьи на кухне и грузно осесть на неё.
– Там же, где мой хвост, – грубо ответил Меон.
– М-да уж, – вздохнула ведьма, – а обратно никак? – получив измученный взгляд фамильяра в ответ, она уже потянулась к его макушке, но вдруг одёрнула руку. Жест не остался незамеченным, и Меон насупился ещё сильнее.
– Надо у портних в деревне попросить, чтобы сшили на него что-нибудь, моя одежда ему не подходит, – Тумун залпом выпил стакан прохладной воды, – говорил я тебе, не откармливай его, кабанёнком будет. – язвительно процедил он ведьме.
– А ты говори больше, – предупредил Меон.
– Да? Что ты мне сделаешь? Ручками научись сначала управлять, да ножки сам переставлять, – отмахнулся колдун.
– Прекратите оба! – прикрикнула Агена, – Мы завтра же сходим в деревню, Тумун дело говорит. О, Предки, за что мне это сущее наказание, – обречённо вздохнула она.
Меон издал страдальческий стон, уронив лицо в ладони, а колдун победно усмехнулся.
…
Дойти до деревни Трёх лесов оказалось задачей весьма трудной. Меон принципиально отказался надевать обувь, назвав предложенные ботинки «самой унизительной глупостью на всём белом свете». Он делал неумелые шаги, то и дело заваливаясь на бок, и очень много ворчал, жалуясь на свою нелёгкую судьбу. Всю дорогу в лесу стояли звуки его причитаний и шорохи убегающих подальше от дороги зайцев.
Пока с фамильяра снимали мерки, он много вздыхал от возмущения, а девушки – от смущения. Стоило отдать должное, его человечье обличье не было дурным, даже наоборот – притягивало взгляд своей необычностью. Пару раз, когда его по чистой случайности укололи иголками при примерке, он подскакивал на месте, так и норовя сбежать, остывая и успокаиваясь на короткое время лишь из-за взгляда Агены, который был серьёзным и буквально приколачивал его ноги к полу.
– Меон, пожалуйста, прости, – Тумун извинялся перед ним сто десятый раз за день, – ну хочешь, я тебе вечером свою порцию мяса отдам, а? На ужин.
– Не подлизывайся, не нужна мне твоя порция, сам ешь, – фамильяр был непреклонен, но сам прекрасно понимал, что от надоедливого колдуна побочные эффекты его колдовства никак не зависели. Его Сила сама рассуждала, что ему дать, а что отнять. Вот и сейчас, вероятно, решила, что он слишком долго засиделся в удобном кошачьем теле.
В тот вечер Тумун уснул раньше всех, уставший от постоянного нытья Меона и помощи в его передвижении. Тот научился, наконец, ходить без посторонней помощи, но есть, используя столовые приборы, до сих пор отказывался.
Умостившись на кресле в углу спальной комнаты, колдун мирно посапывал, согнувшись в три погибели. Агена стояла у окна и вглядывалась в чернеющий лес.
– Как думаешь, у него ещё всё впереди? – теребя шнурки ночной рубашки тихонько спросила она у фамильяра, что сидел на кровати с книгой о талисманах в руках. Для себя он успел отметить, что держать книги с этим человеческим телом стало гораздо удобнее, чем лежать на одной странице, вчитываясь в другую.
– Ты о чём? – задал он в ответ такой же тихий вопрос.
– Ну, Креслав ведь не просто так здесь слоняется, ему что-то от Тумуна нужно.
– Верно, ему нужна его жизнь, это очевидно.
– Для чего?
Меон вздохнул, заставляя Агену подойти и сесть рядом.
– Пора спать, вы устали за сегодняшний день.
– Ну пожалуйста, ты же что-то знаешь! Я просто хочу защитить Тумуна, как он всегда защищал меня, вот и всё, – будто игнорируя, фамильяр толкнул свою ведьму в плечо и небрежно накинул одеяло сначала на неё, а затем на медленно сползающего с кресла колдуна.
Он уже собирался уйти из комнаты и даже потушил свечу на столе, как вдруг услышал тихое:
– Меон, пожалуйста.
И он тут же возненавидел себя за свою слабость, ведь не смог отказать.
– Ладно, слушай, – он сел обратно на кровать и начал свой рассказ, – помнишь, я говорил о страшной беде, в которой погиб возлюбленный колдун моей прошлой Госпожи? – Агена кивнула, – Его жизнь тогда забрал некий нечистый, а она, не слушая мои уговоры, бросила ему вызов… и пала в неравном бою… Я тогда отдал ей одну из своих жизней в первый раз, однако это было бессмысленно. Кто знает, может, я уже тогда мог бы обратиться человеком, но у меня от неё ничего не осталось, кроме знаний, которые она мне дала, и десятилетней девочки, которой предстояло стать следующей ведьмой.
Агена почувствовал, как слёзы защекотали в носу, а к горлу подступил ком, она сжала тёплое одеяло вспотевшими руками.
– Я научил девочку всему, что знал сам, и ушёл, когда ей исполнилось пятнадцать. Не смог находиться в этом доме, осознавая, что её больше нет, – Меон отвёл взгляд к окну, через которое робко светила Луна, будто тоже прислушивалась к рассказу.
– Но ты вернулся…
– Мне пришлось. Я скитался по свету в поисках покоя, но будто почувствовал возвращение этого крылатого упыря и решил, что должен исправить то, что не смог исправить в первой жизни.
– То есть ты знал, что Креслав прибудет в наши леса?
– Я не знал, что это он. Просто слышал, что местная ведьма умерла при странных обстоятельствах, а колдун уехал куда глаза глядят. Подумал, что при таком раскладе нечистые точно заинтересуются деревней, и был прав. Недаром Госпожа говорила мне… – он покачал головой, будто пытаясь прогнать наваждение, – впрочем, не так важно, что она говорила, её давным-давно нет.
– Я никогда даже не задумывалась о том, насколько долгую жизнь ты прожил до встречи с нами, – призналась Агена, – Как тебя звали раньше? – она замялась на мгновение, – Я назвала тебя Меоном, когда нашла в тот день, но никогда не интересовалась, может тебе не нравится…
Фамильяр тихо засмеялся.
– Нравится. Мне нравится имя, которое ты мне дала, – он оглядел свои руки и ноги, – думаю, даже в этом глупом обличье оно мне подходит, как считаешь?
– Считаю, что обличие не глупое, – отозвалась она, – мне по-прежнему непривычно, но я не хочу сказать, что мне не нравится. – Осознав смысл сказанного, она легко шлёпнула себя по губам, – Я имею в виду, что нравится, но как если бы оно… как тебе… как… Предки, почему вы не дали мне чуть побольше смышлёности? – она зарылась лицом в край одеяла, пытаясь спрятаться от насмешливого взгляда.
– Ты, может, и не умнее моей Госпожи, но точно заботливее. – Мягко улыбнулся Меон, и эти слова прозвучали, как кошачье мурлыканье, – Этот дом больше не кажется мне тюрьмой, я правда ценю каждый миг, который провожу тут с тобой. Да даже с Тумуном… – он оглянулся на спящего колдуна, – я надеюсь, что не сильно давлю на него, и он не боится меня.
– Почему ты думаешь, что он боится? – недоуменно спросила ведьма, отпуская одеяло.
– Просто… когда я его увидел впервые тогда, в твоём доме, когда почувствовал, что он колдун, у меня сразу шерсть дыбом встала, я долго не мог простить его далёкому предку первую смерть моей Госпожи. Но когда он умер… – он замер, охватываемый ужасным воспоминанием, – у меня даже сомнений не возникло, лапы сами понесли меня исполнять то, что стоило сделать сто пятьдесят лет назад.
– Значит, ты помогаешь нам только чтобы отомстить Креславу? Потому что думаешь, что в твоей первой жизни тем нечистым был он? – робко спросила Агена, будто боясь положительного ответа.
– Сначала я думал, что это так, что мною движет месть, но теперь, – он посмотрел ведьме в глаза, – теперь я думаю, что мне попросту есть кого защищать.
Меон встал с кровати, поправляя новые брюки на коленях.
– Спокойной ночи, Агена.
– Меон, погоди. – она замерла от неловкости вопроса, который собиралась задать, – Почему ты не называешь меня Госпожой, как прежнюю свою ведьму?
Фамильяр поджал губы, отводя взгляд в пол и снова возвращая его к зеленым глазам, что сияли в Лунном свете.
– Потому что ты не призывала меня на службу, как это сделала она. Я пришёл к тебе сам. И ещё… она никогда не была моей, не говори так.
– А почему… – её вопрос так и остался не озвученным.
Меон положил ладонь ей на лоб с почти нежной улыбкой. Веки Агены опустились сами по себе, а тело расслабилось на мягкой перине.
Накрыв ведьму, Меон следом поправил сползающее одеяло и у Тумуна, сопящего на кресле и вышел прочь из комнаты, намереваясь сидеть на крыльце всю ночь и следить за спящим лесом.