Иван Александрович Мартынов
Купол раздора
Бетонная цитадель
Перенесемся во времени немного назад, в утро, когда была взята база «Псков". Двери огромного бункера подорваны – можно заходить внутрь. Большая часть помещений – под землей, и нападающие не могли себе и представить, сколько всего скрывается внутри. С виду это было бетонное строение метров пять в высоту, окруженное такими же высокими стенами. Сюда вела лишь одна дорога через лес, а ж/д пути от военной базы и других хабов проходили под землей.
Несколько человек заглянули внутрь. Их взору пока что открывался лишь бетонный коридор, что уводил в бок. Боец посмотрел за угол – тут же раздался треск пулемета. Бравый герой погиб на месте, рухнул и был за ноги оттащен товарищами. Еще один молодой парень убит.
Партизаны вскоре смастерили нехитрую конструкцию, которая представляла из себя палку, к концу которой примотано автомобильное зеркальце. Просунув ее в проход, они смогли оценить обстановку: в конце этого длинного помещения была бойница, из которой велся огонь. Такое устройство входов в дзоты использовалось немцами еще во Вторую Мировую, оно было не ново.
Чтобы целиться, их стрелок должен иметь обзор через амбразуру. Значит, есть возможность его ослепить. Есть у вас светошумовые? – распорядился Трофим.
К нему побеждал бородатый рыжий мужичек и протянул пару гранат. Трофим лично взял на себя штурм первого прохода и метнул светошумовые, и… Можно заходить, счет идет на секунды. Командир вбежал и стремительно ринулся вперед. Школьные стометровки наконец пригодились. Подбежав к цели, он упал навзничь, чтобы не допустить огня в лицо, ведь к орудию мог подойти другой не ослепленный стрелок. Бравый воин взял шашку тротила с коротким шнуром, поджег ее и тут же сунул в бойницу, в которую уже упирался взгляд нового врага, лег и руками накрыл голову, зажав уши. Взрыв громыхнул и уничтожил там все живое.
Храброго бойца защищала толща армированного бетона. Дым повалил изнутри, пулемет обезврежен. Трофим сел в углу. В ушах звенит, и из левого уха струится кровь. Он скомандовал остальным заходить – тут же несколько человек забежали внутрь, и пока один из них стал выводить командира на свежий воздух, другие занимались минированием очередной двери. Вскоре все вышли на улицу и дистанционно произвели подрыв. Наконец-то получен подступ к логову врага: бетонная лестница устремляется вниз, взору открывается огромное помещение высотой метров десять, шириной – во все двести. Здесь царит истинная паника.
Гражданский персонал спрятался в комнатах, где находиться местный военный штаб, архивы, сервера, мониторинговые центры, столовые, спальни и много всего другого. Военные, число которых был невозможно подсчитать, заняли позиции за укрытиями, которые не были подготовлены заранее и представляли собой нечто похожее на городские баррикады, построенные партизанами позавчера. Враг не рассчитывал, что вот так бесцеремонно, без объявления войны к ним заявиться орава озлобленных русских.
С помощью того же зеркальца подоспевшие солдаты Трофима оценивали обстановку. В это же время несколько взрывов сотрясли стены – это открылся второй проход, другая группа под предводительством Платошина, состоящая из самых опытных бойцов, готова открыть новый фронт.
Как вдруг подземные железные ворота распахнулись, и поезд со стороны границы начал заезжать на станцию. Было очевидно, что это подмога, отправленная с военной базы Võru-1. Именно оттуда Андриус въехал в Россию. Не дожидаясь момента, когда локомотив остановится, и когда из вагонов хлынут войска, партизаны были вынуждены начать бой. Промедли они еще несколько минут, и тогда бы толпа не смогла спуститься вниз, не будучи тут же уничтоженной. Александр Павлович чего-то ждал. Взглянул на старые командирские часы и, махнув рукой, отдал команду. Все устремились вниз, но враг не успел расстрелять наступающих. Из тоннеля, что шел сюда со стороны города у реки, раздался оглушительный выстрел. Локомотив взорван.
Дело в том, что один из партизанских отрядов вернулся в военную часть, где позавчера был захвачен поезд. Там в ангаре стоял танк Т-34, старая добрая советская классика. Это была редкость и большой сюрприз, ведь после Второй Гражданской войны представители "CROSS" дали распоряжение о реформировании армии. Военная техника вывозилась за рубеж или переплавлялась на местных заводах. Но в некоторых воинских частях остались в единичных экземплярах старые танки, которые уже были не ходу и медленно покрывались пылью.
Отряд диверсантов, обнаружив в ангаре железного бойца, смогли отремонтировать ключевые повреждения. Небольшой отряд подорвал ворота в туннель, и танк устремился вглубь темного пространства. Противнику не до того – они защищаются. Достигнув цели, танкисты открыли огонь. Прибывший из-за границы состав с подкреплением остановлен, большая часть вагонов осталась в туннеле, ведущем на запад. Из них стали выпрыгивать вооруженные до зубов военные. Танк встретил и этих гостей. Под его прикрытием идет несколько бойцов, трель их автоматов отвлекает часть сил иностранцев.
Снарядов в танке очень мало, поэтому армии Платошина нужно пользоваться моментом и действовать молниеносно. Стрельба не щадит никого, бойцы по обе стороны падают бездыханно на пол. Все наконец стихло.
Трофим шел мимо павших товарищей, все чаще встречая знакомые ему лица и сжимая до боли челюсть. Потери со стороны защитников Родины значительно превышали вражеские. Финальным аккордом прозвучал взрыв, обрушивший тоннель, ведущий в стан врага. Еще несколько зарядов сдетонировало в его глубине. Кончено.
Платошин позвал к себе командиров. Трофим, на бледном лице которого не читалась радость победы, был окликнут и устремился к своим.
Командующий армией народного сопротивления начал:
– Каждый из вас – настоящий герой. Я безумно счастлив быть вашим соотечественником и братом по оружию. Когда все закончится, я уверен, все мы позаботимся о семьях павших. Сейчас не время расслабляться, нужно попасть во все помещения в их чертовом логове, прошерстить каждый угол! Постарайтесь, чтобы все, кто не оказывают сопротивления, остались в живых. Они еще понадобятся. Я пойду к связистам, отчитаюсь командованию.
Отдельно он повернулся к Трофиму:
– Кольцов, Вам поручаю взять командование на себя. Отчитываетесь мне лично. Выполнять!
Тишина, которую так долго-долго ждали измотанные бойцы, была прервана очередными подрывами. Железные двери падали одна за другой, без боя брали в плен гражданских, но и тут не обошлось без жертв – некоторые бойцы иностранных ЧВК затаились в комнатах и открыли огонь. Штурм усложнился, из-за этого погибли безоружные, прятавшиеся по углам да под столами и трясущиеся при виде дул автоматов.
Среди всех этих помещений одно привлекло к себе больше всего внимания. Взрывчатка не помогла проникнуть внутрь, вход охраняет дверь похожая на те, что обычно защищают банковские хранилища, таящие за собой слитки золота и горы наличности. На стене рядом кодовый замок и сканер сетчатки глаза.
В бункере царит мрачная атмосфера. По обеим сторонам от ж/д путей стояли ящики, заполненные оружием и боеприпасами. Повсюду множество трупов вражеских солдат и наших бравых парней. Их тела лежали безжизненно на полу, их одежда пропитана кровью, а лица исказились от боли и страданий. Мрачное освещение бункера только усиливало атмосферу ужаса. Часть ламп погасла. Шаги отдавались эхом по коридорам, словно призраки прошлого напоминали о своем существовании.
В один из кабинетов, который Платошин выделил под свой временный штаб, привели пленников. Пристутсвовали тут те, кто держал связь с внешним миром, целый колл-центр, аналитики, небольшой штат политологов и консультантов при военном штабе. Основная масса важных работников находилась за границей, но и здесь присутствовали некоторые менеджеры, от которых зависела жизнь под куполом.
На допросе выяснилось, что у директора так называемого отдела аналитики был доступ в то загадочное помещение, которое скрывалось за толстыми дверьми. Не пришлось даже применять пытки, ведь одни их описания заставили говорить этого седого, высокого мужчину в синей рубашке. В сопровождении Платошина, Трофима и их подчиненных они пошли к замку. Введённый код и сканер сетчатки глаза успешно активированы, с шумом открылся замок. Тяжелую дверь пришлось открывать сразу двум бойцам.
Похоже на банковское хранилище, но металлические стены окружают не полки с золотом, а огромное количество экранов, перед ними – панель с клавишами, рядом стоит несколько кресел. На мониторах можно заметить цифры, текст на английском языке. Сменяются изображения. В окне компьютерной программы требовалось ввести пароль, но и эту преграду помог им пройти захваченный работник. По протоколу в подобной ситуации он был обязан выпить яд и самоустраниться, но слава Богу, струсил. Это было как нельзя на руку партизанам.
– Ну, что это? Рассказывайте, – Платошин говорил на английском языке на базовом уровне, и к нему подошел переводчик из рядов сопротивления, выпускник МГИМО, которого привел к ним Трофим.
Работник базы поправил воротник рубашки, расстегнул пуговицы, видимо, чтобы не задохнуться от волнения, и начал, запинаясь, говорить, плохо проговаривая букву «Р»:
– Это компьютер. Он контролирует внутренние процессы. Я и мои подчиненные, одного из которых ваши люди застрелили, управляем программой, пишем отчеты, отдаем руководству.
Бородатый боец перевел речь всем приступающим.
– Какие процессы? Какая программа? По делу говори. – Переводчик быстро повторил вопросы на английском, копируя даже интонации.
– Искусственный интеллект DomeJusticeV2 в компьютерной программе используются для управления процессами внутри страны. Он может отслеживать импорт и экспорт, определять потребности граждан, просчитывать риски и оптимизирует добычу ресурсов, чтобы максимизировать прибыль. Компьютерная программа, управляемая ИИ, сначала анализирует данные из различных источников, таких как данные переписи, торговые записи, экономические отчеты и другую информацию. Это позволяет ему узнать, сколько природных ресурсов доступно в стране, а также какие типы ресурсов необходимо вашим и нашим гражданам. Затем он использует эти данные для разработки стратегий. Например, если определенные виды товаров ввозились или вывозились из страны со слишком высокой скоростью или с недостаточным контролем, это могло бы предупредить власти, чтобы они могли принять корректирующие меры, если это необходимо. Система также помогает рассчитывать риски, связанные с различными видами деятельности, чтобы можно было лучше управлять этим или вообще избегать их, если это необходимо. Кроме того, он может свести к минимуму любое негативное воздействие на жизнь граждан. Отчеты, созданные системой ИИ, передаются в центральную базу данных и рассматриваются командованием, корректируются при надобности и могут быть загружены обратно для повторного анализа. И…»
– Погоди, информации много. Ты хочешь сказать, что нашими жизнями управляет компьютер? Программа? Дом…джастис? Какой искусственный интеллект?
– Да, все так. Искусственный интеллект – это форма компьютерной технологии, которая позволяет машинам думать и действовать, как человек. DomeJusticeV2 переводится как купольная справедливость.
ИИ работает, используя алгоритмы для анализа данных, поиска закономерностей и принятия решений. Его можно использовать для решения сложных проблем и автоматизации задач, которые в противном случае потребовали бы ручной работы. Искусственный интеллект также может учиться на своем опыте, что позволяет ему со временем становиться более эффективным. Он может общаться с людьми на естественном языке, и понимая человеческую речь, реагировать соответствующим образом. Переводчик очень старался поспевать.
– Охренеть… Приехали. Компьютерная программка нами управляет. Может и вирус, который у нас тут ходил, тоже она постановила начать, а то, что жрать нечего – тоже заслуга этой железки? А?! – Трофим был в бешенстве от услышанного.
– Эта система помогает обеспечивать постоянное поддержание баланса между внутренними потребностями и зарубежной прибылью. Я и мои коллеги не принимаем решения. За это ответствен центральный штаб. Они далеко. Я лишь проверяю отчет, вношу данные, я…
– Понятно. Хватит разговоров. Отведите его пока в отдельное помещение, не надо к остальным. Я хочу поговорить с другими, сверить информацию, и записывайте все. Надо будет доложить наверх.
Скоро все покинули эту комнату и отправились по своим делам. Необходимо закрепиться здесь, установить дополнительные заряды, поставить пулеметы. Задача – удержать базу до дальнейших указаний. На поверхности тоже закипели работы. Нужно дать сигнал другим отрядам, чтобы подкрепление помогло восстановить стену, сделать прохождение по единственной дороге невозможным, оцепить местность. Оборона должна закалиться до предела. Монументальная задача: ремонт поврежденных конструкций, починка сломанных орудий, сбор оружия, строительство новых укреплений, сбор припасов.
Природа ожила после окончания войны. Высокие деревья обеспечивали укрытие от посторонних глаз или внезапных атак вражеских сил. Воздух был свежим, а птицы пели свои песни высоко на ветвях, мягко покачивающихся на ветру. Прекрасное зрелище после разрушений войны. Животные возвращаются в леса, где они свободно бродят, не опасаясь. Дует ветер. Ветер перемен.
Это конец!
“Революция – это убеждение, подкрепленное штыками.”
Наполеон I Бонапарт
Атмосфера во всей стране, а особенно в Городе-1 крайне напряженная. Чиновники ходят по мощеным улицам, их лица напряжены от беспокойства, все обсуждают недавние потрясения в стране. Последние дни часто лил дождь и вот наконец ярко засветило солнце, но это не поднимает им настроение. Над головой щебечут птицы, в воздухе пахнет свежескошенной травой.
Манчилов был своеобразным местным СМИ, ведь он активнее всех навещал соседей, обсуждал, нес на своих неутомимых устах каждый новый слух. Казалось, его служба состоит именно в этом. Опять ноги принесли Алексея к Собакевину и он начал с порога:
– Друг дорогой, ты слышал? Все! Партизаны захватили оба экспортных центра! Ну ты представь! И что им не сидится? Ты посмотри вокруг, какая красота… Что будет, знаешь?
– Елки-палки! Обе? – засуетился на месте Собакевин. – Вот гады. Что теперь будет ума не приложу! Теперь, значит, и импорт встанет? Новый телевизор иностранный мне в качестве премии выделить решили. Я свою службу верно несу! Для чего тружусь? Теперь эти гады все поломать решили?! А что Градов? Что делаем?
– Так ведь разве встретишься с ним лично? Только слухи! Говорят, часть армии и даже нашей милиции на сторону врага перешла. А им премии, пенсии, квартиры мое ведомство выделяло. Зачем, спрашивается? А знаешь, что мне тут один умный человек сказал?
– Ну! – Собакевин сурово посмотрел на него.
– Вычитал один умный человек, значится, в книжках, что революции происходят при стечении двух рек: одна – граждане, а вторая – представители власти. В кабинетах и на улице, проще говоря! Будут ли среди нас предатели? А если…
– Сплюнь! Нет, возьми и сплюнь, я тебе говорю. Да где это видано, чтобы чиновник до такого опустился, чтобы с народом шашни водить! Не пройдет, нет уж.
– Найдутся и такие! На волоске вся страна, города гремят, базы «Креста» захвачены, еще пара толчков и вулкан рванет! Пойду я. Ждут, ей Богу! – после этих слов Манчилов своей нелепой походкой направился мимо верных слуг-садовников, помахивая им рукой, к особняку генерала Держиморды. А Собакевин поспешил в своих неуклюжих шлепках назад к дому, ведь остывала ванна.
Генерал Кузьма Кузьмич сидел на веранде, жевал усердно финики, а в перерывах нервно курил. На его участок, где не было места цветам, где росли лишь дубы и сосны, ступила нога Манчилова. Широченный охранник, который был на самом деле военным офицером и которого направили служить сюда, пустил его и сопроводил к своему командиру.
– Костик, ступай на пост! Нечего тут гулять. На место! – скомандовал Держиморда.
Манчилов отдышался и защебетал:
– Кузьма Кузьмич, я по делу! Что Вы знаете? Что там армия?!
– Воюет. Все на местах, – слова выходили изо рта его довольно медленно, но быстро залетали туда финиковые плоды. – Все чин по чину. Сдюжим! Что мы, кучку сепаратистов не уконтропупим? Вот еще! И не такое видали!
– Дай Бог! Но что же говорят Ваши коллеги… Сослуживцы, вернее!
– Не говорят, а докладывают! Так правильно. Говорят бабки на базаре! Докладывают, что враг занял экспортные центры. Города стараются держать под контролем. Передают революционеров в руки органам правопорядка. Тюрем уже на них не хватает. Как кролики, верно! Расплодились повсюду… Сейчас войска наступают на захваченные территории. Вчера город освободили под Псковом. Да нет! Два города! У меня не пройдет такое!
– А что, если партизаны соберутся да на Москву двинут, и к нам заглянут? А что президент, слышали что-то? К нему ведь сейчас так просто не попасть нашему брату. Занят…
– Ну Вы, право слово, паникер. Градов занят государственными делами, да и правильно! Чего ему мешать. Мои бойцы несут службу, всем все объяснили, кого надо уже наградили. Кого-то посмертно. Герои! Придет и Крест сюда, тоннели прочистят, как трубочист, и придут! Всем достанется! А будете сейчас не работать, а клуши бить, так и вам сполна достанется!
– И верно, пойду я. В ведомство съезжу. Только страшно нынче в Москву заезжать. Но приходится, тяжкая у нас работа, да уж! – Манилов скорчил очень грустное лицо и развел руками. Театральная игра была такая, что можно было и поверить его бесконечной усталости. Да он и сам верил.
Алексей убежал по дорожке к своему дому. Думал, что государство и порядок, может, и правда под контролем, пока такие доблестные генералы не дремлют. И право, таких Держиморд в государстве было много.
Вдруг, откуда ни возьмись черный внедорожник выскочил на дорогу и сбил толстенького гражданина в клетчатом костюмчике, повалил как кеглю. Тут же автомобиль врезался в живую изгородь, сдал назад и снова устремился вперед по дороге. И вот еще один человек подвернулся под колеса. Удар. Из окна авто послышался крик: «Врешь, не уйдешь! Всех вас вытравим!».
Гелентваген поддал газу и рванул вперед, снес шлагбаум и устремился через поля вдаль. Из окна загрохотала пальба из пистолета. Водителем был Ноздрин Павел Павлович. И это был не обычный пьяный загул. Нет, безусловно, он был пьян, но к этим действиям с летальным исходом привел его не только виски, но и мысль о главном – о его месте в новом мире. Он решил, что дело старой власти кончено, и настала пора найти новых друзей. Городская служба охраны начала стрельбу только в самый последний момент, ведь номера этого авто были им знакомы, отчего поначалу они растерялись.
В это же самое время Градов сидел в своем кабинете. Ему постоянно звонили. Он был взъерошен, потерян, зол.
– Дуня! Принеси валокордин! И побыстрее, – крикнул он своей помощнице, стремясь, чтобы ор пролетев через все залы, достиг ее ушей.
Она быстро подсуетилась, и через несколько минут таблетки были доставлены на серебряном подносе.
– Нет. Унеси. Я сам! – он недовольно заворчал, встал и потопал в хранилище лекарств. Сейчас Алексей никому не мог доверять. Возможно, это было и правильно, в такое-то время. Он открыл дверь и зашел в большое помещение, вдоль стен которого можно было увидеть несчетное количество подписанных серых ящиков – стратегический запас медицинских препаратов. Он бубнил ругательства себе под нос, находясь в поисках нужного. Наконец-то нашел и выпил. Но не успокоился. Страна кипела, вместе с ней – и он.
А в доме у Михайло Собакевина подавался знатный ужин. Доедали, быть может, последние запасы импортного сыра. Сидит с женой и сыновьями за столом, сам хозяин уютной их обители восседает во главе стола, подобно председателю пира во время чумы. За окном ветерок носит сплетни, пахнет цветами, хвоей и переменами.
Государственную элиту, когда власть рушится и начинается революция, можно уподобить стае диких зверей. Они начинают паниковать и бегать кругами, отчаянно пытаясь уцепиться за богатство и власть. Когда они понимают, что их власть рушится, они пытаются скрыть свое богатство, купить влияние в правительстве, узнать чего хочет народ. В глубине души они знают, что дни их сочтены. По мере того, как наступает страх, они становятся более отчаянными и часто прибегают к крайним мерам, таким как угрозы расправы по отношению к тем, кто стоит у них на пути.
Верхушка также начинает копить ресурсы, такие как еда, вода и топливо, чтобы пережить бурю. Они даже нанимают частные силы безопасности или покупают оружие на тот случай, если дело зайдет совсем далеко. Однако в конечном счете их отчаянные попытки цепляться за власть обычно терпят неудачу, потому что люди сыты по горло и не примут ничего, кроме настоящих перемен.
