Иван Александрович Мартынов
Купол раздора
Реформы, фас!
«В России любят затевать реформы только потому, что так легче скрыть неумение править.»
Пётр Аркадьевич Столыпин
Алексей Градов, сидел одиноко в своем кабинете и курил, закинув ноги прямо на стол. Он боялся, что зазвонит телефон, а на той стороне провода окажется посол. Ожидалось прибытие подчиненных с отчетами.
Нужно выделить деньги на армию и для внезапно потребовавшихся реформ. Пришлось свернуть национальные проекты и грандиозные стройки. Да, было и такое, ведь чувства и интересы были даже у лидера нации. Те сферы, которые ему импонировали в очередное время года – получали его внимание. Так он активно строил футбольные поля и бассейны. А в одно время даже музыкальные школы.
Кажется, Алексей сбросил несколько килограмм в последние пару дней. Это был стресс. Черные волосы, которые обычно были коротко подстрижены, начинали активно рости – сейчас было не до них. На лице появилась щетина, да даже костюм его был слегка помят, ведь он спал в нем на диване, сейчас не до подбора новой одежды в гардеробе, который был площадью с сельскую школу.
В его стране было множество проблем, кроме бедности и неравенства. Уже упоминалось о медицине и образовании. Уничтожались и отдавались на растерзание временем культурные объекты, библиотеки, и особенно, памятники, которые напоминали людям о прошлом мире.
Культура была пущена на самотек, но строгая цензура четко контролировала потоки этой реки. И неудивительно, как говорил Лев Николаевич Толстой: «Искусство – есть заражение чувствами других людей». Есть и высказывание еще одного писателя золотого века, которое касается и сегодняшних дней. Салтыков-Щедрин писал: «Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти». Знвчимость ее неумолима, а значит она опасна.
После установки купола запрещенные книги изымались, сжигались в угоду уставленным легким жанрам: детективам, триллерам, чтиву про любовь и так далее. Не только Гитлер придал огню литературу, которая противоречила идеологии государства, к сожалению, и в наши дни правительства некоторых стран стараются уничтожить все источники информации, которые не соответсвуют официальной позиции представителей власти. Но всегда люди старались сберегать письменные источники информации, делиться с другими, переписывать.
Образование в молодом царстве-государстве тоже было на высшем уровне: от большинства требовалось лишь умение считать и писать. Те, кто были способнее и на кого хватило квоты, учились дальше и попадали в колледж, где могли получить нужную специальность, стать ценными членами общества. Вообще, рост грамотности, образованности и неконтролируемое возрастание числа городского населения в сочетании с не самой лучшей властью во главе приводит к возникновению вопросов к оной, а затем и революции, и свержению режимов.
Так было, например, с монархической прозападной властью Ирана после того, как при американском влиянии усилилась грамотность и возросло количество горожан. Власть эта была свергнута. Так было и в обратной ситуации, когда в Ливии враг запада Каддафи добился роста грамотности населения с 20 до 87 процентов. Еще он построил множество ВУЗов, так как одна лишь грамотность не может служить мерилом образованности, как говорил Аристотель. Его тоже свергли.
Образованное население вкупе с иностранной поддержкой и не без влияния недостатков внутреннего диктаторского правления привели к очередному падению трона. Раздался громкий стук, занавес. Бывает по-разному, но истина непреложна, а потому властители мира сего уже знают на примерах из истории как обуздать народ и направить его на «верный» путь.
По России прокатился каток репрессий, и каждый подвернувшийся под горячую руку смерд – от мала до велика, от рабочего до министра – не избежал суровой участи. Ловили подозреваемых в работе с подпольем, допрашивали чиновников, которые могли довести ситуацию до предела. Все подозревались во всем. Был лишь очень узкий круг лиц, оставшийся в любом случае неприкосновенным. Искали виноватых везде, а потом на всякий случай допрашивали и тех, кто искал. Пытки, тюремные сроки – все это и не только ждало многих виновных и не совсем.
Сравнивать это можно с репрессиями в СССР, а кому-то больше будет по душе сравнение с маккартизмом в США в 50-ые, процессом, который назывался еще «Охотой на красных ведьм». Тогда за подозрение на работу во вражеских интересах преследованию и санкциям подверглись даже такие широко известные личности, как Чарли Чаплин, которому запретили после поездки в Европу вернуться в свою страну, а еще это коснулось таких людей, как создателя американской атомной бомбы Роберта Оппенгеймера, писателя Ленгстон Хьюза, Альберта Эйнштейна и многих других. Из библиотек были изъяты десятки тысяч книг, имевших социалистическую направленность. Стоит сказать, что жертвы этих событий и их судьбы не идут в сравнение с репрессиями в раннем СССР, но при разных методах остается важной сама суть. Любое суверенное государство, а тем более империя, не допускает участия иностранных сил в формировании ее идеологии, не разрешает лезть в ее финансовые потоки, и начинаются чистки.
Кто бы что ни говорил, деньги всегда правят миром, а война – их верный лакей. Способы контроля и методы репрессивного аппарата меняются от страны к стране, от эпохи к эпохе, и на них влияет громадное количество факторов. Некоторые люди, например, даже прорываются заявлять, что Гитлер лучше Сталина, потому что убивал хотя бы не свой народ, а чужой. Да уж, хороша заслуга… Под нож попали и тут, и там и в том числе невиновные люди, хоть и порядки совершенно разные, но масштаб одной лишь войны, которая затронул полмира, в том числе и немцев, не может быть забыт. Однако, найдуться те кто будет опрадывать эти действия и сейчас.
Были и другие страны и организации, которые чаще берегли своих граждан и их поддержку, но устремляли свой взор на соседей, порой и очень отдаленных, и в итоге миллионы людей гибли в чьих-то интересах. А ценность человеческой жизни всегда была и остается неизменно высокой и несравнимой ни с чем. Правда не в глазах власть имущих. Не надо оправдывать никого, все грешны на этой несчастной планете, где порою у простых людей остается лишь одно счастье – любовь.
А на дворе был вторник. Самый активный рабочий день. Толпа снует по улицам столицы в поисках слухов, однако конечной целью маршрута является их рабочее место. Поговаривают, что в центре задержали целую компанию молодых революционеров, которых по телевизору объявили сепаратистами и уголовными элементами, желающими устроить хаос и под шумок разворовать страну.
«Будто есть еще, что разворовывать», – подумал Паша, проходя мимо толпы, которая обсуждала эти события на углу и закрывала большую часть тротуара. Павел вышел на дорогу и шагал прямо по Тверскому бульвару, машин все равно нет, но надо не привлекать лишний раз внимание органов. Вернулся на тротуар.
– Убили-убили! Здесь! – кричал кто-то из людей, что столпились в паре десятков метров впереди. Все сбились в кучу, как засор в трубе, где что-то встало поперек. А поперек встал мужчина с усиками в черно-белой рубашке в полоску.
Павел подбежал к толпе, услышав такие крики. Этот полосатый человек отдышался и начал: «Там в подъезде парня застрелили. Эти… Органы порядка. Завалили человека средь бела дня, еще и безоружного, не бандит какой!». Женщины ахали, некоторые даже визжали, бабушки падали в обморок, а мужчины смотрели суровым взглядом и не знали, что предпринять и как правильно реагировать. Паша посмотрел на часы – время поджимает. Ситуация непонятная, вряд ли в ближайшее время будет какая дельная информация, а на работе ждут. Опять же, лишний раз сосредотачивать внимание на себе тут, на месте убийства, или на работе при сильном опоздании – нельзя, просто недопустимо.
Он шел мимо большого телевизионного экрана, который могли смотреть все прохожие и проезжающие. Там выступал бессменный ведущий основной, а точнее, единственной новостной программы. Гелем зачесанная прическа, белый гладко выглаженный галстук, такой же пиджак, а под столом у него там, может, и трусы одни. Никто не видел.
Ведущий объявил:
– Дорогие граждане! Сегодня важный, замечательный день. Наш президент объявил о реформах. Он много трудился для народа, и я готов огласить список мер, которые будут предприняты в кратчайшие сроки руководством нашего государства. Читаю:
1) Поднятие минимальной заработной платы в стране в следующем квартале.
2) Создание квоты для граждан на поступление в Московский Университет.
3) Улучшение обеспечения доступа к медицинским услугам.
4) Реализация антикоррупционных мер для обеспечения ответственного
использования государственных средств.
5) Увеличение ассортимента предметов первой необходимости.
6) Предоставление финансовой помощи для борьбы с бедностью.
7) Проведение реформ, продвигающих права человека и равенство.
8) Объявлено о планах строительства новых жилых и общественных зданий.
Много всего, сильно! Хорошее приходит в наш мир, давайте же порадуемся – наша с вами жизнь меняется к лучшему. В завершение нашего эфира от себя я хотел порекомендовать к просмотру новое комедийное шоу «Шипелины-2» в 21:00. Юмор – во! На этом все!
Ведущий показал большой палец, тем самым давая миллионам свою краткую рецензию.
«Очередная хрень, чтобы всех отвлечь», – недовольно подумал про себя Паша и пнул камушек на дороге. Все неслучайно. Пока противникам закручивания гаек готовят тюремные камеры, нужно бы задуматься и о том, какие гаечки можно немного раскрутить, чтобы этот механизм под названием «Государство» продолжал работать, и задышали все полной грудью. Почти все…
Реформы – это такой волшебный предмет, который можно только лишь пообещать, а рейтинги уже растут. И они как «кот Шредингера»: пока время не пройдёт, не знаешь, есть ли они на самом деле, или бюджетик утек, а осталась лишь обертка из красивых слов. Пропаганда в средствах массовой информации может не только успокоить народ. На нее возложена и более глобальная роль, например, разрушение института семьи, через продвижение альтернативного образа жизни, который считается теперь более социально приемлемым. В конечном итоге это служит интересам тех, кто находится у власти, сохраняя достаточно малочисленное население, чтобы страна могла поддерживать контроль с ограниченными ресурсами, одновременно ослабляя социальные связи между гражданами.
Пашка шел и представлял ситуацию в России на простых образах. Вот, например, страна представлялась ему качелями-балансирами с двумя сидениями, на которых с одной стороны сидит власть и ее выгода, а с другой – выдача благ народу. Нужен баланс, чтобы все висели в воздухе, иначе упадет один из них, а оппонент поднимется вверх.
Солнышко заглядывало во дворы, раскрашивало желтыми мелками потрескавшийся асфальт. А Паша шагал себе по тротуару и размышлял. Вчера Макс рассказал им про Спартака, и у него сейчас в голове это складывалось с другими историями о восстаниях, о которых он читал или просто слышал. Макс и его коллеги по революции хотели скинуть верхушку, и если бы пришлось воевать хоть с «Крестом», хоть с пришельцами, но они все хотели освободить русские земли от гнета, и если Бог даст – обойтись малыми жертвами.
Однако при любой смене власти кто-то страдает, есть невольные жертвы даже среди мирных. Хотя бы тот парень в подъезде, про которого кричали на улице. Погибнут и невиновные. Но в народе градус достиг кипения, и революционеры, учась на ошибках большевиков, их перегибах и, на примере Минина и Пожарского, освободивших Русь от подлых иноземцев, были готовы положить свою жизнь ради свободы сограждан. Было в истории множество личностей, которые стали лицом мятежей и свержения власти. Большинство из них крайне неоднозначные личности, мягко говоря.
Например, восстание Емельяна Пугачева во время правления Екатерины Великой. В годы советской власти его чаще всего представляли как безусловно народного героя, ведь тот якобы боролся против крепостничества, против расслоения в обществе, за народ. Но по факту этот человек, выдавший себя за Петра 3, был эгоцентричным, малообразованным, жестоким убийцей и вором, имевшим свой гарем и снимавший кожу с противников. Да, у него были громкие лозунги, люди шли за ним не от хорошей жизни. Кто-то хотел справедливости, а кто-то – пограбить. Они и убивали целые семьи неугодных, ставили своей целью воцарение самозванца. Примером самовлюбленности Пугачева можно было считать события после взятия Казани, когда он восседал за городом, а весь люд казанский должен был подходить к нему и на коленях посягать на верность. Падающих закалывали на месте. Современным лидерам оппозиции в странах дальнего зарубежья такое бы и в голову не пришло. Было такое время – были такие люди.
С другой стороны, прежде чем смеяться над невежественностью и глупостью населения, нужно подумать о предпосылках, что довели его до такой жизни. Конечно, подобные восстания были по факту лишь попыткой очередной лживой гадины узурпировать власть руками все того же народа, который шел за красивыми словами. В то же время не могли не откликнуться и иностранцы. Крупнейшие французские издания того времени, например, «Газет де Франс» писала о Пугачеве не иначе как о Петре III. Недоказанным остается присутствие польских военных в рядах его банды. Но важнее был факт поддержки его богатыми кланами староверов, то есть внутренними элитами, а не только простым людом. Идти за идею на войну, начатую ради финансов, штука не новая. Даже если говорить только про гражданские войны.
В современном мире пропаганда работает так хорошо, что уже почти в любой точке планеты все знают доподлинно, что Гражданская война в США в 1861-1865 годах шла в первую очередь за освобождение от рабства между плантаторами и демократическими северянами.
Взглянув на факты, оказывается, что некоторые штаты на стороне севера были рабовладельческими во время конфликта, в то время как за южан в том числе сражались те штаты, где рабство уже отменено. Вся эта бойня – самое кровавое событие в истории страны, обогнавшее обе мировые войны по числу жертв среду американцев, – была связана с финансами и влиянием. Юг хотел больше благ, а все деньги текли через промышленный север и там распределялись, там же шла торговля с остальным миром. Регионы конфедератов посягнули на долю больше положенной и были уничтожены. И это лишь одна из причин. Да, после окончания боевых действий рабство в стране было отменено, но считать это основной причиной войны будет неверным. Когда люди борются за идеи, которые считают основополагающими, то у предводителей могут быть другие планы, куда более глобальные, и в первую очередь – это сохранение влияния или борьба за финансовые потоки.
Члены подполья современного государства Российского не хотели повторять этих событий. Они не желали, чтобы захват власти перенес финансы и насильственный аппарат в новые хитрые ручонки. Почти весь народ державы либо спал, либо находился на стороне революции. Лишь тонкая прослойка чиновников и их окружения, и то не все, были преданы текущему положению дел в их стране, которым временно заведовал Градов Алексей. Повстанцы хотели снести власть или заставить ее бежать, объединить их страну, расколотую Уралом на две территории; провести выборы в президенты.
Самое лучшее стечение обстоятельств было бы в случае локальной, но победы над «Крестом», если россияне их переиграют в гляделки и не струхнут, то получится ослабить ярмо дани, а то и вовсе сбросить его. У подполья не было поддержки иностранных сил и финансов от староверов, как у Пугачева. Они могли опираться только на себя, но их были миллионы, а на кону стояла жизнь.
Паша работал не покладая рук. День был обычным, здесь кипело производство и было не до перемен в мире за стенами завода. В конце рабочего дня Павел пришел в мужской гардероб и открыл свой шкафчик. Сверху ботинок лежала записка.
«Что это? Просунули в щель, что ли…», – подумал он и наклонился, чтобы изучить бумажку. Стал читать. Это был почерк его коллеги, который тоже состоял в подполье, их с Максом общий друг. Руки задрожали, глаза невольно расширились. На записке не очень аккуратно, нервно были выведены слова:
«Макса взяли».
Паша стоял как вкопанный и не мог перейти к следующему предложению, кажется, мир остановился. Он с трудом собрался и продолжил чтение:
«Я бежал. Если решишь со мной, то посмотри адрес на обратной стороне. Запомни и сожги этот листок».
На обратной стороны этого мятого кусочка бумаги был шифр, который использовала компания его единомышленников. Паша собрался с силами – логика должна превышать эмоции, тем более в такие моменты. Он перевел шифровку, запомнил информацию, 10 раз повторил про себя, надежно спрятал листок и стал уходить, забыв переодеться. Пришлось вернуться и судорожно сменить униформу на свою одежду. Теперь надо прийти в себя. Хорошо еще, что вокруг народу особо не было, а те, кто был – заняты своими делами.
– Фух, выдохни! Разберемся. – Сказал Павел себе под нос шепотом. Он покинул здание, преодолел все проходные и наконец, еле сдерживая бег, быстрым шагом, чтобы без лишнего внимания со стороны, спешил к дому. Открывая двери, он надеялся лишь только увидеть там свою любимую. «Слава Богу», – промелькнуло в его голове, когда Вера с ним поздоровалась. Приветствия и объятия перед совместным ужином были заменены на диалог шепотом, сидя на диване в гостиной.
– Я был на работе, мне в шкафчик Витя положил записку. Он в ней сказал, что Макса арестовали, и что сам в бегах. Дал мне адрес шифровкой… Я запомнил, сейчас его надо сжечь. Надо ехать. Там, наверное, соберутся наши, все, кто сможет. Мы обязательно вытащим Макса, но сейчас мы бессильны, и в любой момент могут прийти за нами…
– Что? Ты серьезно?! Черт, Макс…Через десять минут выходим, я соберу сумки, – девушка резко подорвалась.
– Тихо, шепотом. Ты как себе это представляешь? С баулами по городу тащиться без лишнего внимания не выйдет. Максимум – рюкзак. Еда, лекарства, документы, деньги. Все бумаги и блокноты, что есть по нашему делу, – запомнить ключевую информацию и сжечь.
Они оба энергично складывали вещи, но носиться по квартире нельзя – их услышат, тем опаснее, что дом населяет в том числе класс мелких и средних чиновников. С такими соседями по лестничной клетке шутки плохи.
И вот они уже идут по городу, изображая гуляющую пару. Часть маршрута проехали на автобусе, потом троллейбус, дальше пешком. Они молча шли до границ города. Всю ночь, пока не кончились последние силы, двое влюбленных брели навстречу неизвестности. У них были карта, интеллект и вера в свое дело. Одни мысли на двоих больше всего не давали им покоя: «Кто сдал Макса и, возможно, кого-то еще? Как их нашли? Под угрозой ли все подполье?»
Благо, было лето, и они могли спать вот так на земле, у костра. У них был один спальник на двоих, и они наблюдали тревожные сны по очереди. Дым мог их выдать, но что было поделать… Подмосковный ночной лес был освещен лишь бледным светом звезд и луны над головой. Воздух прохладный и влажный, наполненный ощущением тайны, которое чувствуется в каждом вдохе. Влюбленные крепко цепляются друг за друга, находя утешение в присутствии друг друга, даже когда опасность таится за каждым углом. Повис в воздухе туман – густой и тяжелый, как одеяло. Вдалеке слышен погружающий особенно сейчас крик птицы, эхом разносящийся по ночному воздуху. Скорее бы новый день принес с собой солнце и все плохое отступило, сгинуло.
И грянул гром
"Проблема в том, что, не рискуя, мы рискуем в сто раз больше."
Марк Аврелий
Перенесемся на день назад: партизаны обустроили из всего, что смогли найти баррикады на дорогах. Из города шли шесть путей, два из которых использовались, а остальные переданы в ведение природы и зарастают – за последние годы множество деревьев упало и мирно спало на этих тропах. Новые хозяева города заминировали подступы, использовав все заряды, оставшиеся со второй гражданской и захваченные ими на складах в соседней области.
Кто-то из местных взял в руки оружие и присоединился к стану борцов с несправедливостью. Но большинство жителей либо сидели по домам, либо помогали гостям кто чем мог. Какие-то подростки притащили из дома старый патефон. Зазвучала «Катюша».
Уставшие партизаны сидели у костров, закипали чайники, языки огня плясали, казалось, в такт музыке. А там, подальше, на другом блокпосту сидели ребята с желтой гитарой, пели и жарили что-то съедобное на огне. Фронтовые песни витали в дыму, а дятел неподалеку долбил клювом покосившееся дерево. Мирная жизнь – промежуток между битвами, и бесстрашные лесные воины наслаждались всецело этим моментом. За разговором и песнями время протекало быстрее и спокойнее, еще не было слышно наступающие орды, можно было дышать полной грудью.
Война – это смерть, боль и мрак. Само собой, каждый психически здоровый человек по своей природе пацифист, и не нужны ему для этого значки хиппи. Война и смерть чужды нашей природе, но каким бы ни был этот мир, в нем всегда будут востребованы люди, умеющие убивать. Так устроены общества, потому что у групп, наделенных властью, преследующих свои интересы, сознание не такое как у отдельно взятого человека из окопа. Для верхушек это машина, мчащаяся напролом через джунгли к тому, что показалось светом в конце тоннеля. В конце концов, цивилизация – это когда люди убивают друг друга не для того, чтобы съесть и выжить, а для того, чтобы неприятели перестали существовать.
Не эти доблестные бородатые мужчины, пришедшие из чащи, начали сей ужас, они были готовы забыть о страхе, о самих себе для того, чтобы мирное небо было над головой, а их сограждане были свободны.
Лохматая собака, виляя хвостом, подошла к одному из сидящих на деревянном ящике. Парень улыбнулся и погладил пса. Это было удивительно, что даже в таких тяжелых условиях в стране оставались у многих домашние животные. Ведь были в истории и обратные примеры, как в Британии в 1939 году, когда только начиналась война. Еще почти за год до первой бомбы, упавшей на эти земли, правительство рекомендовало гражданам умертвить их домашних животных, устранить лишние рты, так как они «не выполняют никакой полезной функции», как писалось в газетах. И послушные лондонцы убили 400 тысяч собак и кошек. Пресса осуждала граждан, которые якобы тратили на питомцев драгоценную еду. А немецкой посол, который уезжал из страны после начала войны, бросил своего пса по кличке Медвежонок, просто оставил его. Везде люди по-разному относятся к своим младшим братьям.
Мирный быт нарушил сигнал, который показал им рукой один из партизан, вышедший из леса.
– По позициям. Граждане, идите по убежищам! Наступают! – закричал командир одного из отрядов.
В это же самое время за лесами, за полями, в другой части страны агент Паулюс уже получил приказ от командования: «Срочно прибыть в Москву для получения дальнейших указаний».
Сейчас он под Волгоградом, идет пересадка. До следующего поезда надо выждать почти целый час, поэтому он принял решение немного пройтись. Железная дорога пронзала выжженные солнцем степи. Паулюс посмотрел вдаль и закурил. Но тут его глаза резко захлопнулись, он упал. По голове был нанесен удар прикладом.
Через какой-то промежуток времени очнувшийся агент раскрыл свои глаза и почувствовал резкую боль в затылке. Приложил руку к голове, осмотрелся. Потрескавшиеся стены, скудные предметы быта украшали этот деревенский интерьер. На лавке в углу сидит пожилой мужчина в тельняшке.
– О, проснулся, родимый! Думал, вечно будешь расхаживать по нашей земле припеваючи? Ан нет, таких ты тут стреляли в сорок втором. Такая здесь была бойня… Время прошло, оттуда приходите к нам в наш родимый дом уже по-другому, а мы все тут как тут. Ушки на макушке, – усмехнулся этот мужчина, пропускающий иногда букву «г». – Доложили, какой важный гость сюда приедеть, а мы не сплоховали. Хотя тут тяжко, не леса, как на севере у наших. А вот повсюду найдутся люди неравнодушные. Ну ты это, молчи уж, вражина. Больно тебе, да? Сейчас Семен подойдет, тогда и поговорим.
Паулюс не мог вымолвить и слова. К такому он явно не готовился, его секретная миссия не должна была дать сбой. Дверь скрипнула, и под низкий потолок комнатушки зашел высокий крепкий человек в потрепанной телогрейке. С порога он начал свою речь: – Очнулся? Это хорошо. Это уже полдела. Осталось начать говорить. А ну-ка!
Он взял табуретку, сел на нее и придвинулся к незваному гостю, волею судеб заброшенному в их захудалый край.
– Русский ты знаешь? – Петраускус почти открыл рот, чтобы ответить, но Семен уже понял ответ, – тогда давай по делу. Наши люди сообщили о твоем визите. Взяли мы тебя не для того, чтобы зверски мучать за просто так. Но если говорить не будешь, то придется моему кулаку или вон той лопатке для угля продолжить разговор заместо меня.
Ты уже, наверное, понял, что мы не бандиты какие, а из партизанского движения. А ты вражеский шпион. Тут все понятно и спорить не надо. Скажи мне лучше, зачем тебя из Сибири перекидывают в нашу столицу? А еще я хочу знать, какова вообще твоя роль? Кого из своих ты знаешь под куполом и за бугром? Что знаешь о базе на Кавказе? Давай-давай, начинай.
Пленник молчал и смотрел пристально на своего собеседника из-под густых бровей, потом перевел взгляд на окно и стал вглядываться в происходящее за стенами дома.
Семен встал с табуретки и тяжело вздохнул. Около печи взял чугунный старый совок. Хриплым басом, недовольно качая головой, заговорил :
– Что же ты, падла, меня заставляешь силу применять? Нормально рот открой и расскажи. Или мне начинать процесс?!
Паулюс неожиданно и резко прервал инквизицию:
– Стойте! Я вам скажу все, что знаю. Скажу даже то, что вы не думали услышать. Но прежде ответьте мне, сколько времени прошло с той минуты, когда вы взяли меня в плен?
– А тебе зачем, подмогу ждешь? Хитрый какой…
– Послушайте, Вы! Как только они поймут, что меня нет в поезде, то начнутся поиски. Времени в обрез. Если хотите жить, то давайте быстро и по делу. Время!
– Вот черт, а! Меньше часа как твой поезд ушел, – отвечал ему партизан.
– Немного времени у нас есть, хорошо. Дальше разберемся. Слушайте: я еду в Москву по приказу Андриуса, заместителя директора по вопросам России, который недавно прибыл в страну. Задачей его и моей является проверка предприятий, логистических цепочек, военных баз.
Я был в Сибири, там посетил базу «Бийск B-01», там есть тюрьма, и многие из ваших находятся в ее застенках. У меня есть информация по всем проверенным объектам. О Кавказском Экспортном центре я знаю мало. Был там лишь раз несколько лет назад, но там есть мой человек. Смогу рассказать ту информацию, которой обладаю. А теперь главное – я двойной агент.
Семен вытаращился, замер, переглянулся с мужичком в углу. За окном у сарая стояли еще двое бойцеов и тихо беседовали. В деревне немноголюдно, она кажется вымершей. Над степью уплывало лениво за горизонт солнце. Небо ярко-оранжевое и розовое. Деревья качаются на ветру. В воздухе пахнет свежей травой и землей. Деревня была окружена полями пшеницы, ячменя, овса, подсолнечника и других культур. Там вдалеке виднеются фабрика и огромные силосы для хранения зерна. Вдалеке – река, петляющая по холмистой местности.
