Иван Александрович Гобзев
Зона Правды
Учитель и его ученики
Когда наступила ночь и стихли все шаги, он решил, что пора. Он выключил свет и осторожно вышел из комнаты, стараясь не шуметь и не скрипеть дверью. Правда, двери здесь в принципе не скрипели. Он аккуратно прошёл по коридору к лифту, легко ступая по гранитным плитам. У лифта он остановился в нерешительности. Хотя лифт перемещался в шахте вполне беззвучно, всё-таки его движение могли заметить с улицы. Чтобы не рисковать, он отправился вниз по лестнице. Но вскоре пожалел об этом – в тёмных лестничных пролётах каждый его шаг отзывался эхом, и ему пришлось сбавить скорость. Даже собственное дыхание казалось ему слишком громким, но он утешал себя тем, что этого наверняка никто услышать не может.
В холле на первом этаже горел свет. Что же, он и должен гореть в холле, – подумал Дима, и медленно, озираясь по сторонам, направился к выходу. Стойка администратора пустовала. Наверно, ушёл спать, на Зоне ведь нет смысла сторожить всю ночь, здесь нет злодеев. Но у стеклянных дверей его окликнули. Он резко и испуганно оглянулся и увидел администратора, сидящего на диване в углу холла, за колонной и цветами.
– Доброй ночи, – дружелюбно сказал тот. – Вы кажется с тридцать пятого этажа?
– Да, я оттуда.
– Не слышал лифт. Вы что, пешком спустились?
– Ну да. Решил размяться. Хочу вот прогуляться перед сном.
– Хорошей вам прогулки. Не промокнете! Там дождь идёт.
– Ещё нет, – решил пошутить Дима. – Сейчас выйду и пойдёт.
– В смысле?
– У меня фамилия – Дождь.
Администратор промолчал и ласково улыбнулся.
Дима вышел, мысленно ругая себя за непродуманность действий. Надо было ехать на лифте. И зачем он назвал свою фамилию, к чему была эта дурацкая шутка?.. А зачем администратор пожелал ему «не промокнуть»? Это же явное издевательство – как можно гулять под дождём и не промокнуть?
Несколько минут Дима мокнул в темноте, пытаясь сообразить, как ему поступить дальше – не лучше ли вернуться в номер и лечь спать, пока его не поймали или всё-таки нужно продолжить путь. Хотя, подумал он, администратор вряд ли станет кому-то докладывать о его прогулке под дождём. Это конечно странно, гулять в темноте под ливнем, но кому какое дело до его пристрастий, может он, таким образом, хочет стать чище и правдивее. Разобравшись, где северная сторона, он двинулся в том направлении. Он ещё никогда не доходил до операционной и не знал, как она выглядит, но надеялся, что там должна быть какая-то надпись. Центральную площадь он обошёл по периметру, по тенистым аллеям, чтобы точно не быть никем замеченным. Правда, замечать его было некому, улицы пустовали.
За полчаса он дошёл до северной стены и двинулся вдоль неё, рассчитывая наткнуться на следы стройки. Время от времени они ему мерещились и он залезал в кусты, растущие у стены, и искал там лестницу. Через час он потерял надежду выбраться с Зоны и подумывал уже о возвращении в общежитие. Что решит администратор, увидев его глухой ночью на пороге, насквозь мокрого, в комьях земли? Размышляя об этом, он брёл по разбитому асфальту, вяло поглядывая в темноту. Впереди, слева от дороги, проступили смутные очертания одноэтажного здания, похожего на солнечную обсерваторию. Дима отчего-то сразу понял, что это и есть операционная. Наверно ему это подсказал демон, по каким-то неявным признакам вычислив, что расположенное здесь здание может быть только операционной. В одном окне горел свет. Ему представился хирургический стол и несчастный обитатель Зоны на нем, над которым ставят бесчеловечные опыты. Когда-то в детстве он видел научно-популярный фильм про эксперименты над людьми. В фильме рассказывалось про тех, кто переселился во время войны на тёмную сторону Луны. Спустя годы они сильно мутировали – у них пропала речь, зрение и слух, а сознание трансформировалось в нечто иное, так что разумными их больше нельзя было назвать. Прежним остался только внешний облик, да и то не совсем. Вот над этими-то бедолагами и ставили эксперименты, не считая их больше за людей. Прекратилось это после того, как учёные доказали, что они не просто мутировали, а эволюционировали, превратившись в сверхлюдей.
Он свернул в заросли одуванчиков и сразу наткнулся на лестницу, лежащую почти у самой дороги. Это была длинная узкая металлическая лестница, достаточно лёгкая для того, чтобы её мог поднять один человек. Он без особых усилий приставил её к стене. Длины хватало как раз, чтобы взобраться на самый верх. Он сообразил, что лестницу придётся втягивать за собой, чтобы потом по ней спуститься на той стороне, потому что с такой высоты, метров примерно с пяти, лучше не прыгать. Наверху, там, куда уходила стена, светилось серое небо – этого тусклого света хватало, чтобы видеть, куда ползёшь. Как всё-таки это оказалось легко, сбежать отсюда, – подумал Дима. – А он так всё драматизировал… Ещё пять минут и он вернётся в свой прежний мир! Он поставил правую стопу на перекладину, проверил, прочно ли стоит лестница, и сделал первый шаг.
– Стоять! Стоять на месте! – где-то сзади раздались крики и на стене перед ним замелькали отблески фонарей.
– Не двигаться! Опустить ногу на землю, руками опереться в стену!
Дима посмотрел на смутные очертания верхнего края стены. Если очень быстро полезть, то они наверно не успеют его задержать. Но потом придётся прыгать с другой стороны – лестницу некогда будет затаскивать… Нет, он не сможет, слишком высоко.
Испытывая ужасную слабость и слыша мощный частый стук в груди, он сделал, что ему приказали. Он боялся, что теперь его ожидает нечто совсем ужасное, такое, что если не убьёт его, но как-нибудь навсегда покалечит. То ли от страха, то ли от отчаяния, а может от всего сразу, его вырвало.
– Ну что же ты, урод, натворил? – это был голос Ярика. Он подошёл и навис над съёжившимся Димой. – Ну куда ты полез? Тебе такое доверие оказали, незаслуженно повысили до Зелёного, лишь бы не убегал… А ты?
В следующую секунду Дима почувствовал удар по голове – Ярик отвесил ему мощный подзатыльник.
– Жалеешь теперь? – спросил Ярик.
– Да, – тихо и слабо прошептал Дима.
– Ещё бы! Теперь тебя такое ждёт! Огого!
– Что меня ждёт? – почти плача, спросил Дима.
– ДТП тебя ждёт. Мы своих не бросаем, – рассмеялся Ярик. – Раз уж взялись за кого, доводим дело до конца. Мы тебя исправим, сучонок. В этот раз точно.
Диму схватили под руки и поволокли куда-то по тёмной дороге.
– Куда вы меня? Куда?
– В Центр консультаций, – раздался голос Ярика у него над ухом. – Спасибо тебе друг за бессонную ночь.
Дима почувствовал прилив надежды, рассчитывая встретить там Мелемаха. Он почему-то подумал, что тот сможет ему помочь.
Диму дотащили до машины и затолкали в кузов. Когда закрывали двери, он снова увидел Ярика и решил попытаться поговорить с ним.
– Ярик, мы же всегда друзьями были!
– Тьфу ты, – поморщился Ярик. – В прежних воплощениях ты не был таким трусом… Да и какая может быть между нами дружба? Вот скажи – ты спал с моей женой?
Дима растерялся, не зная, что сказать в оправдание и как соврать, но вдруг заметил, что Ярик смеётся. Тот захлопнул за ним дверь, но Дима расслышал его слова:
– Ладно, не бери в голову. Так было надо, придурок.
В кузове было только одно окошко, выходящее в кабину водителя. Через мутное стекло Дима различал головы двоих мужчин. Пока ехали, Дима пытался придумать план дальнейших действий, точнее, решить, как ему себя вести и что говорить, чтобы не нарваться на особенно крупные неприятности. Но при этом он чувствовал, что от его поведения и слов ничего не зависит, и всё уже решено. Он ощутил прилив какого-то дикого, животного страха и вспомнил о девушке из Банка. Странное чувство охватило его, как будто он её предал и подвёл. И это чувство оказалось даже на какой-то миг сильнее страха. Он не мог понять, почему вспомнил именно её. Ему было почти физически больно думать о ней, как будто только она имеет для него значение, и он должен ей, обязан, и весь он есть только ради неё. Но почему, почему! – мысленно воскликнул он, – кто она такая мне? Что я должен ей и чем обязан? Что за мучения и навязчивые идеи, за что я так страдаю?.. Мелькнула мысль о том, что хорошо бы сейчас умереть, но быстро и безболезненно, так, чтобы он ничего не заметил и не почувствовал.
В Центре консультаций его отвезли на лифте вниз, в подземную часть здания, и куда-то повели по коридорам. Он шёл, свесив голову и понурив плечи, еле передвигая полусогнутые ноги и покачиваясь от слабости. Мимо по обеим сторонам коридора проплывали двери с длинными номерами на металлических табличках. Судя по номерам, – вдруг заметил он про себя, – в этом помещении безумное количество этажей и помещений. Вот 1556988, далее 1556989, затем 1556990 – все номера идут по порядку, значит, где-то должен быть номер один. Номера показались ему смутно знакомыми, но сейчас ему было не до того, чтобы думать об этом, он вообще не мог сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли. Ни одного человека не встретили они в этих коридорах, никто не выходил из дверей и за ними не раздавалось ни звука, только его шаркающие шаги и топот сопровождающих. И удивительно яркий свет с потолка.
Напротив какой-то двери его схватили за плечо и резко остановили. Ярик вошёл в комнату первым, за ним завели Диму. Там, обнимая правой рукой спинку высокого кресла, стоящего на кафельном полу, ждал Мелемах, как обычно, в белом халате и зеркальных очках. Он глядел на гостя и странно улыбался.
– Присаживайтесь, Дмитрий! – сказал он. – Вот уж не думал, что вы такой сложный пациент.
Дима подошёл к креслу и остановился в полуметре, охваченный паникой.
– Садись, – резко сказал Ярик.
– Вы понимаете, – вдруг тонким голосом заговорил Дима, – я ни при чём. Я не виноват.
– Да? – противным нежным тоном передразнил Мелемах. – Так мы же вас, Дмитрий, ни в чём и не обвиняем.
– Это всё мой демон виноват. Он мне сказал, что бежать надо, а я его послушался.
– Как же легко вы предаёте самых близких! – рассмеялся лысый и, взяв Диму за руку, уверенно усадил в кресло. – Нет ничего страшнее, чем предавать самого себя.
– Я обещаю, что больше не буду…
Ярик поморщился:
– Ох, заткнись. Сейчас мы с тобой поговорим, а потом – ДТП. Мелемах Аркеселаевич, вашу мать, ну скоро?
– Так нет шприца и препарата, Ярослав Ламиренович, задерживается ваша медсестра.
– Почему это она моя? Что вы имеете в виду? Она просто медсестра. Не говорите глупости.
Дима заметил, что Ярик тоже надел очки, точно такие же непрозрачные, как у Мелемаха. Они оба склонились над Димой и некоторое время молча на него смотрели.
– А что такое ДТП? – выдавил из себя Дима, просто для того, чтобы они не молчали.
– А это, мой дорогой, – сказал Ярик, – Длительная Терапия Правдой. Хотя, на самом деле, терапия-то не такая уж и длительная. Длителен период восстановления после неё. Вы вот два года восстанавливались, да? – и он весело подмигнул лысому. – Помните, как под себя полгода ходили и в коляске сидели с синей рожей? Говорить не могли и всё плакали, плакали…
– Как же не помнить, помню, Ярослав Ламиренович! Я трудный был пациент, тяжёлый. Никак не хотел понимать.
– Ну а Дима, я думаю, не такой трудный и тяжёлый. Хотя и тебе без ДТП, как видишь, не удастся обойтись. Но всё по твоей же вине.
В комнату торопливо, часто стуча каблуками, вошла высокая медсестра в коротком белом халате. Повеяло сильным ароматом духов с оттенками лилий.
– Ой, извините, что опоздала, – тяжела дыша, сказала она, – я так бежала.
– Могла бы не краситься и не душиться, – недовольно сказал Ярик, – тогда бы не опоздала.
Девушка подошла ближе и Дима увидел, что это Катья. Не взглянув на него, она поставила на маленький столик металлическую коробку, вытащила из него ампулу с резиновой пробкой, шприц, и ловко его заправила.
– Но я уверен, что можно обойтись без ДТП! – тонким голосом воскликнул Дима.
– Тс-с-с, – прошипела Катья, вводя ему в вену иглу. – Ты даже не знаешь, что это за терапия такая правдой. Тебе принесёт большую пользу, котёнок.
Дима замолчал, понимая, что спорить с ними бессмысленно. Теперь он просто ждал, что будет дальше. Все вдруг вышли и он услышал их приглушенные голоса в соседней комнате, но конкретных слов разобрать не мог. Его не удивило, что здесь появилась жена Ярика – сейчас его ничто уже не могло удивить. Его беспокоило только то, что эта непонятная терапия искалечит его навсегда, что он больше никогда не будет самим собой.
– А я всё слышу! – раздался из-за стены смех Мелемаха. – Не сочиняйте, ДТП вам поможет! И что это вы выдумали – «искалечит», «не буду больше самим собой»… Не вижу ничего такого хорошего в вас, за что стоило бы цепляться. Да и вы сами тоже так считаете.
Я говорю вслух!? – подумал Дима.
– Да, – заходя в комнату, ответил Мелемах. – И очень громко. Вам уже знакомо действие этот препарата. Так что вы в курсе – врать нам сейчас бесполезно. Мы слышим всё, что вы думаете. Итак, мы побеседуем, если вы не возражаете. Ярослав Ламиренович, вы идёте?
Ярик принёс с собой стул. Усевшись напротив Димы, он забросил ногу на ногу и сложил сцепленные в замок руки на колене, как бы приготовляясь к долгому разговору. Катья встала за его спиной, положив руки на спинку стула.
– Итак, Дима, зачем ты решил бежать? Только перед тем, как отвечать на мои вопросы, имей в виду – ответы мы знаем лучше, чем ты. Так что будь наконец уже честен.
– И примите свою участь с достоинством, – добавил Мелемах.
Заметив ужас, который отразился в глазах Димы после этих слов, Ярик поспешил сказать, сурово взглянув на Мелемаха:
– Не пугайся, Дима. Это просто поговорка такая. А в участи твоей, поверь мне, ничего страшного не будет. Ещё спасибо скажешь.
– Если заново научитесь говорить, – опять вставил Мелемах.
– Замолчите же! – повысил на него голос Ярик. – Оставьте ваши дурацкие шутки! Ну, Дмитрий, мы ждём ответа.
Помня о сеансах «правды» с Мелемахом, Дима решил даже не пытаться что-то умалчивать. Возможно, подумал он, его открытость обеспечит ему хорошее отношение и прощение грехов… Хотя какие у него грехи перед этими сволочами? Им-то он точно ничего дурного не сделал!
– Ну вот, Дима, опять, – огорчённо сказал Мелемах. Опять вы ругаетесь, опять вы злы и несправедливы. Мы же с вами это уже проходили. Во-вторых, за грехи не важно перед кем отвечать, главное – отвечать. И, в-третьих, нам не за что вас прощать! Мы хотим вас спасти!
– Вернёмся к нашему вопросу, – вмешался Ярик. – Почему ты решил бежать?
Собравшись с духом, Дима рассказал про незнакомца, который подходил к нему на площади пару дней назад и предложил план побега, про странный сон, где он в облике девушки принимал ванну и, наконец, про видение на последнем сеансе с Мелемахом, когда он опять обернулся той же девушкой. Вот тогда-то, объяснил он, ему стало понятно, что в прошлой жизни он был женщиной и звали его Улиссой Тлалок, и он очень любил кого-то, а этот кто-то любил его, но им мешали, почему-то не давая быть вместе. И, похоже, во многих жизнях они любили друг друга.
– Я тогда в Банке не понял, что мне дали мою анкету, я думал, что Улисса Тлалок это та девушка, что прислала букет. А потом, когда я пришёл в следующий раз, узнавать про моё предыдущее воплощение, мне сказали, что доступ заблокирован. Но после сна я всё понял…
– Да, – сказал Ярик. – Тебе тогда по ошибке, из-за смены персонала, дали твою анкету. А затем мы распорядились, чтобы, когда ты в следующий раз придёшь, всю информацию закрыли.
– Ты хотя бы понимаешь, почему попал сюда? – помолчав, добавил он.
– Конечно, я хотел начать новую жизнь…
– А почему ты хотел её начать? Я тебе отвечу почему – потому что мы приложили к этому серьёзные усилия. Помнишь морфики? Твоё увольнение? Кстати, Катья тоже внесла большой вклад. Это она подстроила так, что Аня застукала вас в том кафе. А затем обиженная и преданная тобой Аня рассказала все начальнику. И он, разумеется, тебя уволил. И ты пошёл наконец к нам, в Зону.
– Я тогда сидела с тобой в кафе, – вмешалась Катья, – смотрела на тебя, и думала – как же ты жалок и ничтожен. Боже, и ещё мне пришлось с тобой спать, какая гадость… Тьфу. Поверить не могу, что когда-то ты был их учителем… Ну разве это он, милый? – обратилась она к Ярику. – В нем же ничего не осталось от того, первого…
– Самое главное осталось, – холодно ответил Ярик. – Демон. Это ведь он подтолкнул тебя к побегу, так ты нам сказал?
– О чём это она? – слабым голосом спросил у него Дима. – Что она такое говорит? Какой учитель?
– Отвечай! Ты прислушался к голосу демона?
Дима кивнул.
– А ты хотя бы понимаешь, кто такой этот твой демон?
Дима помотал головой.
– Этот демон и есть ты сам. Вернее то, что сохраняется от воплощения к воплощению. Всё остальное временно, исчезает и умирает вместе с телом – память, разум, сознание, личность. А он – вечен, он – это ты. Хотя, вернее было бы сказать «он – это он», потому что ты, лично ты, сидящий перед нами сейчас – это не он, а совокупность информации, приобретённой в этой жизни. Но сейчас мы разбудим твоего демона, поверь. Ты вспомнишь всё.
– Тут я бы вас поправил, – вставил Мелемах. – Демон всё же перенимает кое-что из прошлой жизни своего тела-носителя.
– Да, – согласился Ярик. – Это странный феномен. Единственное, что перерождается вместе с демоном – это любовь. Это всегда ставило нас в тупик. Мы не знаем, почему это происходит, но она не умирает с гибелью тела. Если бы не эта проблема, мы бы с тобой давно благополучно разобрались.
– В смысле? Что это значит? – Дима совсем перестал понимать, о чём они говорят.
– Ну, понимаешь ли, вы уж очень упорно любили друг друга. В каждой жизни вы искали друг друга и находили, и умирали с твёрдой верой в то, что встретитесь снова. А между тем давно уже было пора прервать цепь перерождений!
– Ты о чём это, Ярик? Что ты такое говоришь!?
– Многие тысячи лет мы пытаемся избавить тебя от страданий, ибо таков наш долг. И если бы не эта девка, которая постоянно нам мешается, мы бы уже давно сделали это, и сами обрели бы покой.
– Да ты чего? Зачем я вам сдался? Ярик, я не хочу прерывать никакой цепи, я хожу жить и жить, а уж там после смерти пусть само всё как-нибудь повернётся…
– Само, мой дорогой, ничего не повернётся. Надо повернуть при жизни. А сдался ты нам затем, что ты один из нас. Ты был наш флагман, ведущий. Но ты свернул с пути. Ты обманул нас и заразил этот мир ложью. И наша цель – вернуть тебя на путь истины.
– Да ты что? Ты издеваешься надо мной, да? Скажите, Мелемах Аркеселаевич, он издевается?
– Нет, – Мелемах покачал головой. – А я, кстати, не один из вас. Я подключился уже на этом этапе, в этой жизни. Вернее меня подключили – с помощью ДТП. А ведь ещё в предыдущем воплощении я был ничего не понимающей, глупой торговкой травами под Лиможем и не знал, какие перемены меня ждут!
Ярик строго на него взглянул.
– Я просто о том хотел сказать, – торопливо продолжил Мелемах, – что между моими воплощениями не было связи. Я не помнил прошлых жизней и не знал, кем стану в следующей. А вот вы помнили.
– Кто, я? – воскликнул Дима. – Да я уверяю вас, вы ошибаетесь, вы меня вообще путаете с кем-то! Я и в этой-то жизни смутно помню, что со мной было, а что уж говорить о прошлых!
– Это ты научил нас помнить предыдущие воплощения и управлять последующими, – сказал Ярик. – И более того, ты научил нас выбирать родителей и будущий пол.
– Но я-то не умею этого! Я не помню ничего и не знаю, кем был и буду!
– О, нет! – расхохотался Ярик. – Ты специально выбирал другой будущий пол, чтобы замести следы. Ты думал, что так нам будет труднее найти тебя. Но мы всё равно находили тебя. Высока была цена, чтобы уйти от нас! И ради чего?
– Ради чего? – переспросил Дима.
– Это я тебя спрашиваю – ради чего?
– Не знаю я, ради чего…
– А я тебе напомню – ради женщины. Что может быть глупее?
– Это вопрос? – спросил на всякий случай Дима.
– Риторический. Ответ мы и так знаем – ничего не может быть глупее! Вы полюбили друг друга и решили, что будете вместе всегда, в каждой новой жизни. И ты предал нас – ты решил не прерывать цепь своих перерождений, а рождаться снова и снова, чтобы быть с ней! Ты уже не помнишь конечно, что она была шлюхой, которая увязалась за тобой в каком-то грязном городе… В каждой новой жизни мы искали тебя, чтобы вернуть на истинный путь, но, проклятье – вы с ней находили друг друга раньше и всё портили. Потому что ваша любовь следовала за вами во всех воплощениях. Ты ведь знал, что забыв всё в новой жизни – ты не забудешь о любви! Потому что она перерождается с демоном!
– Даже когда они оба рождались одинакового пола? – спросил Мелемах.
– Это сейчас очень важно? – жёстко обратился к нему Ярик. – Или просто любопытство? Но я отвечу вам – да, даже и тогда. Для любви это не имеет значения.
Дима вспомнил о когда-то прочитанных результатах научных исследований в области формирования сексуальной ориентации. Кажется, после серии экспериментов, охватывающей период в сто пятьдесят или более лет, было установлено, что сексуальная ориентация и выбор партнёра частично обусловлены предыдущими воплощениями. Например, если в прошлой жизни подопытный в облике девушки любил мужчину, то появлялась определённая вероятность, что и в следующей жизни, став мужчиной, он будет по-прежнему любить мужчину. Некоторые учёные полагали, что это происходит из-за способности любви проецироваться на последующие жизни, и в новых воплощениях человек бессознательно искал подобие своего избранника из прошлого. Механизм этого процесса передачи памяти после смерти тела так и не был объяснён из-за принципиальной невозможности проведения эксперимента над тем, что перерождается – ДУШАми, или, как говорили на Зоне – демонами.
Пока в Диминой памяти всплывали обрывки когда-то полученной им информации из каких-то полузабытых источников, Ярик продолжал говорить, глядя ему в глаза и активно жестикулируя. Он размахивал руками в такт своей речи, плавно и размерено, как бы дирижируя словами. Спустя какое-то время Дима заметил, что внимательно смотрит Ярику в лицо, но ничего не слышит. Сделав значительное усилие, он сосредоточился на органе слуха и движущийся рот Ярика наполнился звуками.
– Так вот, дорогой мой друг, – говорил тот, – любовь серьёзная помеха. Как, впрочем, и все другие чувства, эмоции, страсти. Всё, что лишает нас душевного покоя – это препятствие на пути к нирване. Нужно освободиться от всего, если ты хочешь, наконец, прервать цепь перерождений…
– Но я не хочу ничего прерывать, – слабо запротестовал Дима. Ему опять стало дурно, он почувствовал, что сейчас потеряет сознание или стошнит. – И я никого не люблю, нет у меня никаких привязанностей и влечений…
– Любишь! Ещё как любишь! – вдруг закричал Ярик так, что Дима вздрогнул. – Прислушайся к своему демону, он тебе скажет правду!
– Сейчас? – Дима с трудом поднял глаза на Ярика. – Я не слышу сейчас демона…
– Нет-нет, сейчас не надо. Но я уверен, ты слышал его в моменты страха, крушения надежд, больших потерь – он говорил тебе о тех, кто подлинно тебе дорог.
– О ком вы вспоминали в такие моменты, Дмитрий? – подключился Мелемах.
Дима задумался, и ответ пришёл почти сразу – он вспомнил девушку из Банка.
– Да-да, это она! – воскликнул Мелемах. – Как же вы могли предать своих учеников? Отказаться от высшего блага – просветления, и ради чего? Ради какой-то шлюхи!? – Мелемах в искреннем изумлении покачал головой. – Я в шоке! Как это мелко, ничтожно… Если бы не уверения Ярослава Ламиреновича в вашем былом величии, я бы ни за что не поверил…
– Сучка, – кивнул Ярик, – опять всё хотела испортить.
– Кто – она? – Дима и так всё уже понял, но хотел знать наверняка. – Прекрасная девушка из моих снов и видений? Та, что была в прошлой жизни мужчиной – Калипсо, который прислал мне в эту жизнь букет цветов?
– Наконец-то, Улисса, – шумно выдохнув, сказал Ярик. – Моя девочка!
Комнату перед глазами Димы вдруг резко заволокло густым сиреневым туманом, который стер лица двоих его мучителей, кафельные стены, пол и потолок. Он перестал чувствовать кресло, на котором сидел и даже своё тело, он больше не мог видеть и слышать. Как только всё вокруг пропало, он подумал о том, что, может быть, он умер и таково состояние между смертью и жизнью, когда душа покидает телесную оболочку и витает непонятно где. Ничего нет, только сознание, которое сознает само себя. Но спустя мгновение пропало и сознание.
– И что же тогда перерождается? – спросил его тощий и носатый.
– Ваша сущность, Демон.
– А почему мы не должны любить и иметь привязанности?
– Потому же, почему нельзя лгать. Любовь и привязанность не отпускают вас от мира, вы не можете разорвать цепь перерождений, пока вас связывают с ним какие-то сильные чувства. Так же и ложь – она есть вера в то, что реалии этого мира имеют вес и значение. Кто говорит неправду, тот искажает реальность и ещё больше увязает в ней.
Он сидел на валуне на небольшой поляне в сосновой роще. На соседних валунах располагались несколько человек в мешковатых накидках. Трава на поляне давно вытерлась и площадка превратилась в утрамбованную землю – встречи происходили здесь часто. Тощий, который задал вопрос, показался Диме странно знакомым. Он сидел на камне, сдвинув острые колени и сложив на них руки, а на руки положив голову с непомерно длинным носом и растопыренными ушами. Он предано смотрел на Диму, но Дима не мог понять, кто это.
–Есть ещё вопросы, перед тем, как я уйду? – сказал он.
– Учитель, – спросил другой, – ты научил нас сохранять память и выбирать тело для будущего воплощения. Зачем это нужно, если наша цель – прервать цепь перерождений?
– На всякий случай, – улыбнулся Дима. – Вдруг кто-то из нас передумает по какой-то причине прервать свои перерождения. Тогда остальные последуют за ним сквозь пучину времён, помня о прошлом, и снова направят его на истинный путь. Во-вторых, если кто-то не сумеет прервать цепь в этой жизни, он будет помнить о своей цели в последующих.
– Нам будет не хватать тебя, – сказал тощий и носатый.
– Нет. Ведь скоро и вы будете там же, где и я. Мы сольёмся с вами в гармонии Вселенной, мы будем одно целое друг с другом и со всем миром. И для вас, как и для меня, больше не будет страданий и сомнений.
– Мы последуем за тобой, учитель.
Дима развернулся и направился по тропинке в глубину рощи. Там всё было готово для его ухода.
– Учитель! – окликнул его женский голос.
Он обернулся. На одном из камней, в кругу мужчин, сидела девушка – единственная среди его учеников. Несмотря на грязный серый балахон, спутанные длинные волосы и по колена испачканные в глине ноги, она была красивой. Улыбнувшись, она добавила одними губами, так, чтобы только он понял:
– До встречи.
– До встречи, – кивнул он и пошёл дальше.
Он шагал по густому глубокому мху, зелёному и бирюзовому, утопая в нем по лодыжку. Потом мох сменился травой, сосны исчезли, уступив место ясеню. На одном из них, вероятно, самом крупном – в два обхвата шириной и высотой в тридцать-сорок человеческих ростов – на нижнем суку висела верёвка с петлёй. Легко взобравшись на этот сук, он уселся на нем, подтянул верёвку и просунул голову в петлю.
Подумав о чём-то, он покачал головой, вдохнул глубоко лесного воздуха, в котором угадывались запахи цветов, травы, влажных испарений от земли и лилий в ручье, и прыгнул вниз.
