Иван Александрович Гобзев
Зона Правды
– Не удивляйтесь, всё в порядке. Это не диктофон, а портсигар. И у меня есть слабости, покуриваю иногда, – улыбнувшись, сказал он. – Будете?
Дима неуверенно кивнул. Мелемах вытащил ещё одну сигарету и протянул ему. Порывшись в карманах, он нашёл старую пластмассовую зажигалку и дал Диме прикурить.
– Обман с диктофоном, как вы уже наверно поняли, нужен был, чтобы заставить вас говорить правду, ничего не боясь.
– Да-да. Вы уже объясняли, – кивнул Дима, затягиваясь. Первая же затяжка вызвала приятную слабость и головокружение, он невольно растянулся в довольной улыбке.
Примерно минуту они молчали, Мелемах смотрел куда-то в потолок, подперев голову рукой с сигаретой, а Дима смотрел на него и думал, какой же он всё-таки классный, какой же добрый и человечный. Странно, но дым в свете тусклой лампы казался сиреневым, как будто в комнату проник волшебный туман. Голова кружилась всё сильнее и сильнее, и Дима подумал, что сейчас бы наверняка упал, если бы не сидел в кресле.
– А между тем, – вдруг сказал Мелемах, – вам следовало бы отказаться от сигареты. Ведь курение – это подачка вашей слабости. Поощрение лжи. Вы же знаете, что на Зоне курение запрещено. Впрочем, вы бы точно отказались, если бы знали, из чего сигарета состоит.
– Но вы же сами… – Дима судорожно оглянулся в поисках пепельницы.
– Да, предложил. Ну так это была провокация. Кстати, обратите внимание, я даже не зажёг мою сигарету.
– А из чего же она состоит?
– А какая вам разница? – холодно спросил Мелемах, глядя ему прямо в глаза. – Вы что, химик, чтобы разобраться в формуле препарата, которым пропитана сигарета?
Диме стало жутко под его взглядом – так наверно, подумал он, смотрят на подопытных мышей в лабораториях экспериментаторы. Втыкают в них какие-то иглы, кормят всякой отравой, а потом вскрывают маленьким скальпелем и с чисто научным интересом изучают, что там внутри. А мышь ещё живая.
– Что ж, не исключено, что когда-то вы были мышью, – раздался голос Мелемаха. – Хотя воспоминания такого рода проявляются крайне редко. Даже рассказывают случай, когда человек вспомнил, как был растением!
– Что было в этой сигарете? – с трудом произнёс Дима – нижняя челюсть онемела и почти не двигалась, язык отяжелел.
Мелемах осторожно забрал сигарету из его бесчувственных пальцев.
– Вы уже спрашивали об этом. Давайте лучше поговорим о вас. И не мучайтесь над произнесением слов, поверьте, я и так отлично слышу и понимаю всё, о чём вы думаете. Расслабьтесь. Лучше опустите голову, закройте глаза, подумайте о чём-то приятном.
Дима послушно опустил голову и закрыл глаза. И ещё открыл рот – он заметил, что так ему легче. Его не смущало, что сейчас он вероятно очень похож на олигофрена – слишком уж тяжело было стараться выглядеть прилично. Любое усилие казалось невозможным, только полная безоговорочная расслабленность.
Он попытался подумать о чём-то приятном, следуя совету Мелемаха, но в данной ситуации ничто не представлялось ему приятным. Вместо приятного он задумался о том, был ли он когда-то мышью или, ещё хуже, растением. Как тогда можно говорить, что это был он? Что было от него в мыши или в растении? Что это за «Я» такое, которое может перейти из растения в человека, а потом, скажем, в мышь, и при этом оставаться их главной характеристикой? Из чего оно состоит, это «Я»?
– Ну и вопросики вы ставите, – он услышал смех Мелемаха. – Лучшие учёные умы Зоны бились над этой проблемой и ничего не добились. Хотя как сказать, в каком-то смысле добились. Было доказано: для того, чтобы понять, что такое дуально-универсальный шаровой абсолют, то есть то, что в простонародье называют душой, а вы называете «Я», нужно достичь абсолюта. То есть прервать цепь перерождений. Ну, или впасть в нирвану, обрести мокшу, или взойти на высшую ступень в иерархии Зоны – получить бирюзовый бейдж. Иначе говоря, принципиальная неразрешимость проблемы. Тот кто не достиг абсолюта, не способен понять, что такое душа (ну или это ваше «Я»). А значит, тот кто достиг, не сможет объяснить тому кто не достиг, что это такое.
Но странно, что вы сейчас думаете об этом! Важнее было бы вспомнить ваши лживые предыдущие воплощения. Как вы были несчастны всегда, проводя каждую жизнь в обмане – обмане себя и других. Осознать этот бесконечный порочный круг несчастий, вызванных ложью. И увидев это, вы сможете всё изменить.
Помолчав, Мелемах добавил:
– У вас слюни изо рта падают. Но это ничего.
Дима никак не отреагировал на его замечание. Он только вообразил, что вытирает рот рукой, смыкает челюсти, поднимает голову, распрямляет спину, но понял, что не способен на такие усилия.
– Этот препарат способствует пробуждению вашей памяти, – продолжил Мелемах. – Самое сильное и эффективное средство. Если сейчас не получится, то вы безнадёжны.
– Если я безнадёжен, то меня выпустят отсюда? Обратно, домой? – вдруг спросил Дима.
– Черт! – вскричал Мелемах. – Ты вот ты о чём мечтаешь? Здесь твой дом! На Зоне! Тебе некуда больше идти! Ты давно уже в тупике, откуда нет выхода, ты уже много тысяч лет в тупике!
Судя по раздавшемуся скрипу, Мелемах встал со стула. В следующий момент Дима получил сильный подзатыльник.
– Идиот, идиот, – зло повторял тот, снова и снова ударяя его по голове. – Идиот!
Я знаю, подумал Дима, я знаю – это ты не со зла делаешь, а в специальных целях, ты уже делал такое, чтобы добиться нужного эффекта в лечении. Мне всё равно, бей меня хоть ногами, я знаю, ты неплохой.
Видимо, в какой-то момент Мелемах ударил слишком сильно, потому что Дима почувствовал, что теряет сознание. В глазах потемнело, он потерял связь со своим телом, верх и низ вдруг пропали, как будто он, бестелесный, парил в невесомости, вернее даже не парил, а был нигде, и даже не был, потому что он ни о чём больше не думал и ничего не ощущал – его самого теперь не было.
– Улисса, моя девочка, пора вставать, – услышал он ласковый голос. Он открыл глаза и стянул с головы одеяло. Прямо над ним нависало черноусое мужское лицо. Смуглое, худое, с правильными чертами, жёсткие черные волосы зачёсаны назад, глаза карие. Его можно было назвать красивым, брутально красивым. Диме показалось это лицо знакомым и родным, он высвободил худые тонкие руки из-под одеяла и обнял черноусого красавца за шею, что-то сонно бормоча в его горячую кожу.
– Моя маленькая, кофе готово, – его мягкий ласковый голос не очень вязался с брутальной внешностью, но ясно было, что такой голос предназначен только для неё.
Улисса скинула одеяло и потянулась, краем глаза она заметила аккуратный маникюр на своих руках. Да, маникюр прекрасный. Странно, что любимый не говорит об этом, может он не заметил. Эх, мужчины такие невнимательные… Она ещё раз потянулась – как бы не нарочно, но так, чтобы любимый просто не мог не заметить ногти.
– Чудесный маникюр, – сказал он. – Очень красиво.
– Правда, нравится?
– Да. Просто прекрасно.
Его тон показался ей искренним и с лёгким сердцем она встала с кровати.
– Документы готовы, утром принесли, – сказал черноусый и указал на тумбочку под зеркалом, где стоял свежий букет роз. Уже вечером мы сможем с тобой уехать.
– Ура! – воскликнула Улисса и залилась счастливым звонким смехом. – Там же нас никто не найдёт?
– Никто, – улыбнулся мужчина.
Она, совершив полный оборот в имитации танца, легко подлетела к тумбочке и подхватила с неё паспорт. Открыв первую страницу, она увидел свою фотографию и текст под ней: «Улисса Тлалок». Фото показалось ей не самым удачным и она на секунду сдвинула брови. Красивая светловолосая девочка, но немного нахмурившаяся и как будто недовольная. Она посмотрела в зеркало и нахмурилась. Хотя нет, ничего, в принципе даже мило.
Он подошёл сзади и обнял её за плечи.
– Послушай, Улисса…
– Да? – быстро обернулась она.
– Не всё может пройти гладко. Но я всё предусмотрел.
– Что предусмотрел?
– Я выяснил, кем мы будем в следующей жизни. И придумал, что сделать, чтобы мы там нашлись.
– Это прекрасно, но хотелось бы, чтобы и в этой всё было хорошо… А кем мы будем в следующей жизни?
– Как раз об этом я хотел сказать, – улыбнулся черноусый и вдруг заговорил стихами:
Когда мы встретимся с тобой,
Ты будешь мужем, я женой.
Опять нарушим этикет –
Я подарю тебе букет.
– Фу-у-у… Ты хочешь сказать, я буду мужиком, а ты девкой?
– Неважно, дорогая. Просто запомни эти стихи, хорошо? – он обнял её. – Мне сейчас надо отойти по делам, а ты собери пока вещи. Договорились?
– Тьфу, не хочу, чтобы ты был бабой… Я в ванну сначала.
Пока ванна набиралась, Улисса, стоя напротив зеркала над раковиной, размышляла о его словах про возможные проблемы и следующие жизни. Её немного беспокоило то, что он зачем-то заговорил об этом. Ей хотелось бы, наконец, всё устроить уже в этой жизни, здесь и сейчас. А будущее, тем более в другом теле и с другой личностью, казалось совсем непритягательным и нереальным. Хотя, если верить достоверным источникам, они уже много тысяч лет находят друг друга и любят. Но иногда их находил кто-то другой, кто по непонятой причине не хотел, чтобы они были вместе.
Лёжа в горячей ванне, она читала книгу. Нельзя сказать, что книга была очень интересной, какая-то нелепая мелодрама. Хотя при такой высокой температуре любая книга читалась одинаково – читаешь и не понимаешь почти ни слова.
Выйдя из ванны, она повертелась перед зеркалом, разглядывая себя с разных ракурсов. «Бедные мужчины», – почему-то подумала она. Она бы долго ещё могла так стоять, если бы не шум за дверью.
– Улисса, ты здесь?
Она удивилась, что он вернулся так быстро. Может, что-то случилось. Сразу вслед за его словами раздался сильный грохот, как будто упало что-то тяжёлое. Затем быстрые шаги. Она торопливо накинула полотенце и открыла дверь. Перед ней стоял человек. Вроде бы она уже видела прежде эту высокую кривую фигуру, жёлтое лицо с огромным носом и ушами-лопухами, за которые были зачёсаны жирные черные волосы. Правый рукав его плаща был мокрый и с него капало. Улисса поняла, что это кровь.
Он улыбнулся, нагло глядя прямо ей в глаза. Она что-то крикнула и замахнулась, чтобы ударить его, но он её опередил.
Повышение и спор с демоном
От сильного толчка Дима очнулся и сквозь пелену, застилающую глаза, разглядел кусок больничного халата и кафель под ногами.
– Сука! – пробормотал он, ещё не совсем понимая, где находится. – Сука, Ярик, я узнал тебя! Я убью тебя!
– Что он сказал? – услышал Дима чей-то знакомый голос. – Какого черта вы ему такую дозу вкололи? Да и таблетки на ночь?
– Этот проверенный метод, всегда работало… Не переживайте, он не в сознании и всё ещё бредит… – оправдывался другой.
– Да вы всё испортили! А вдруг он всё поймёт?
– Ничего он не поймёт, не волнуйтесь. Вы же так учили – увидев свою лживую натуру в предыдущих воплощениях, пациент отрекается ото лжи в настоящем… К тому же вы сами ему морфики подсунули ещё до Зоны!
– Это другое дело! Нужно было разрушить его восприятие себя, заставить понять, как жалок он на самом деле по сравнению с тем образом, который посещал его в видениях. И это подтолкнуло его к Зоне!
– Ну… У нас всегда в запасе есть ДТП.
Дима поднял, наконец, голову и увидел перед собой тех, кого и ожидал увидеть – он узнал их по голосам – Мелемаха и Ярика. Оба замолчали и внимательно посмотрели на него. Он заметил, как сильно они взволнованы.
– Очнулся? Как себя чувствуешь? – спросил Ярик.
– Нормально. Только голова кружится и тошнит.
– Это наверно потому что твой доктор сильно бил тебя по лицу минут пять, – язвительно произнёс Ярик, взглянув на Мелемаха.
– Я не так уж и сильно бил, – ответил Мелемах. – И вы сами прекрасно знаете, Ярослав Ламиренович, что требовалось срочное пробуждение.
– Дим, что ты видел? Помнишь чего-то?
Дима покачал головой, задумчиво посмотрел в пол, стараясь не скашивать глаза, чтобы не выдать себя, и соврал:
– Нет… Ничего, вроде, не помню…
– Это правда? – спросил Мелемах.
– Правда… Ничего.
Ярик с Мелемахом переглянулись.
– Ладно, Дим, можешь идти. Поешь, отдохни, поспи. Сейчас обед как раз будет, – улыбнувшись, Ярик потрепал его по плечу.
Дима медленно поднялся с кресла и направился к выходу, покачиваясь при ходьбе. Но перед тем как выйти, он обернулся к Мелемаху и Ярику, молча стоящим у кресла, и всё-таки задал беспокоивший его вопрос:
– Ярослав, – он почему-то не осмелился назвать его Яриком, – а что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался?
– Ну как, мы же с тобой друзья, – неестественно расхохотался тот, – ты забыл что ли, что мы друзья? Вот я и зашёл посмотреть, как проходят твои сеансы.
– А, ну понятно. Ну я пошёл.
– Ну иди.
Глубоко вдыхая свежий воздух, Дима некоторое время постоял на тротуаре, пока не прошла тошнота. Он не знал, поверил ли ему Ярик, что он ничего не помнил из своих видений. Теперь он, наконец, ясно понимал, кто такая Улисса Тлалок. Как же он раньше не сообразил, что тогда в Банке реинкарнаций, когда он пытался узнать, кем был в прошлой жизни человек, приславший цветы, ему по ошибке принесли анкету его собственного предыдущего воплощения. Наверно просто ему не хотелось признавать, что он прежде был женщиной и такой расклад исключался его сознанием. Зато теперь он точно знал, что ему следует делать. Бежать отсюда, выбраться за переделы Зоны, куда не дотянуться руки этих маньяков во главе с Яриком. Он вернётся домой, и всё станет как раньше, никогда больше он не свяжется с Банками и Зоной, ни за что не пойдёт ничего узнавать и выяснять. Как говорилось в одной древней поговорке – меньше знаешь, дольше едешь.
Какого черта им нужно от меня, – недоумевал Дима по дороге в столовую, – и чего они прицепились так? Если верить видениям, они (не понятно правда кто эти – они) преследовали его и раньше, всю вечность его преследовали. Он вспомнил сумеречного незнакомца, которого повстречал на площади. Тот советовал ему бежать и даже дал подсказку как. Что же, надо дождаться когда стемнеет и идти к операционной, остаётся надеяться, что лестница всё ещё там.
В столовую Дима пришёл уже в разгар обеденного времени. За одним из столиков он заметил Мармелиха, сидящего в одиночестве. Забрав поднос с едой зелёного цвета, он подсел к нему. Мармелих сильно изменился со вчерашнего дня, он выглядел очень уставшим и замученным, как будто давно не спал. Он уныло смотрел в свою тарелку и в его взгляде не оставалось и следа прежнего легкомысленного оптимизма.
– Привет, – сказал Дима, стараясь сделать голос бодрым. – А где Рамолай?
– Он… – Мармелих тяжело вздохнул и выронил ложку в зелёную кашу, – он попал в ДТП.
– Его машиной переехало?
– Смешно, – Мармелих ответил злобным взглядом. – Можно и так сказать. Всей этой огромной машиной, – и он широким жестом указал вокруг.
– В смысле?
– Приятного аппетита, – Мармелих встал, забрал поднос и направился к другому столику.
Оставшись наедине, Дима задумался о ДТП. Не в первый раз он слышал эту аббревиатуру, и не в первый раз ему казалось, что здесь, на Зоне, в эти буквы вкладывается какой-то особенный смысл. Впрочем, ему не очень хотелось это знать.
После обеда он около часа прогуливался по парку. Он ходил вокруг памятника Первому, присаживался на скамейки, разглядывал прохожих. Обитатели Зоны со светлыми лицами и ясными глазами не торопливо, но и не ленясь шли куда-то по своим делам. В их уверенных шагах сразу была заметна целенаправленность, они точно знали, куда и зачем идут. И Дима отчасти завидовал им.
– Привет! – вдруг кто-то окликнул его.
Дима обернулся и увидел Ярика. Тот с радостной улыбкой подошёл нему и уселся рядом на скамейке.
– Я тебя обыскался, – сказал он весело. – Не думал, что ты будешь созерцать памятник Первому.
– Что случилось? – холодно спросил Дима, ожидая какого-то подвоха.
Ярик хитро посмотрел на него и запустил руку в карман плаща. Странно, подумал Дима, что Ярик не одевается как все на Зоне. Ни комбинезона, ни бейджа.
– Тебе интересно, что я достану?
– Нет, – честно ответил Дима.
– Вот здорово, – Ярик радостно расхохотался. – Не зря Мелемах работал над тобой! Ты научился говорить правду, не уклоняясь, и не пытаешься больше соврать по любому поводу.
Он вытащил из кармана зелёный бейдж и повертел его в длинных пальцах:
– Поздравляю! Тебя перевели сразу на третий уровень! Ты стал зелёным!
– Правда? – удивился Дима. – Это за какие успехи?
– Ты научился говорить правду без усилия. Конечно работать над собой тебе ещё предстоит много, нужно научиться правильно думать, правильно действовать, правильно говорить… Но ты и так сделал крутой рывок – у некоторых годы уходят только на то, чтобы на второй уровень перебраться!
– А это твоё личное решение повысить меня? – с иронией спросил Дима.
– Нет, ты что! Совет высших решил на основании данных сеансов реабилитации. Завтра с утра будет церемония повышения в Центре перехода. Так что встречи с Мелемахом не будет – тебе повезло! – Ярик опять расхохотался. – И не опаздывай!
Он поднялся и крепко хлопнул Диму по плечу.
– Ладно, старик, удачи! Кстати, бейдж пока не надевай, это я под мою личную ответственность выпросил раньше срока и тебе принёс, как старому другу. Завтра наденешь.
– Постой! – окликнул его Дима.
Ярик остановился в ожидании вопроса, всем своим добродушным видом показывая, что он полностью в Димином распоряжении.
– А что такое ДТП?
– Это… Слушай, Дим, долго рассказывать. Давай в другой раз, ок? А то я опаздываю немного.
Ярик убежал и скоро исчез из вида за спинами прохожих в темной кленовой аллее. Дима некоторое время сидел и смотрел ему вслед, на жёлтые клёны, на таинственный сумрак между ними, на тучи, чернеющее вдали. Где-то там сверкнула молния и спустя несколько секунд протяжно загрохотало. Что же, ливень очень кстати для побега, подумал он. Главное, чтобы он не закончился быстро.
Придя в свой номер, Дима включил планшет, чтобы поискать информацию об иерархии «просветлённых», как он называл про себя людей с бейджами. Порывшись в разделах и подразделах портала, он вскоре обнаружил диаграммы, показывающие соотношение количества обитателей Зоны, имеющих разные бейджи. Больше всего, несколько сотен тысяч человек, имели синие знаки отличия, как Дима уже знал – начальный уровень. Затем шёл красный. На следующем, зелёном уровне, оказалось всего несколько сотен, и он невольно испытал прилив гордости, почувствовав себя избранным. Далее шли оранжевый, небесно-голубой, жёлтый, розовый и бирюзовый. Последнего, бирюзового бейджа, Дима ни разу не встречал. Судя по примечанию к диаграммам на него претендовал (но не обладал им) только один человек.
Дима понял, что он попал в число немногих, и теперь наверняка другие обитатели Зоны будут смотреть на него с уважением, ведь он новичок, а уже получил зелёный! Он достал бейдж, прикрепил его к груди, прошёл в ванну и встал у зеркала. Удачно сочетается с цветом глаз, – подумал он. Вдруг ему вспомнилось недавнее видение, как он почти так же вертелся у зеркала, только в облике привлекательной девушки. Ему стало неловко и он вернулся в комнату. Всё-таки был здесь есть какой-то подвох, ему казалось странным его поспешное повышение. И вряд ли истинный зелёный стал бы думать о том, как к нему отнесутся другие жители Зоны, и прикидывать, удачно ли смотрится на нем бейдж. С другой стороны, он не сомневался в собственных успехах – он больше не испытывал потребности постоянно говорить неправду и мог наверно, отбросив всякое смущение, сказать любому в лицо всё, что думает на самом деле. И вдруг он почувствовал, что совсем не хочет бежать с Зоны.
За окнами уже стемнело, густой дождь заливал улицы, прогнав прохожих. Отсюда, с высоты, Дима мог различить сквозь водяную завесу только туманные серо-синие очертания домов и мутные шары света фонарей. Он открыл раму и высунулся наружу. Кое-где угадывались контуры безлюдных дорог и бесформенные кроны деревьев, шумящих под ветром и ливнем. Сложно будет найти более подходящее время для побега, – подумал он.
Он сел на кровать. Нужно было принять решение, которое никак не хотело приниматься. Лечь ли сейчас спать и пойти завтра в Центр перехода, где торжественно, а может и не торжественно, повысят его до зелёного, и все, кто ниже, будут смотреть на него с уважением и восхищением? А послезавтра опять будет Мелемах с его зверскими методами, и так день за днём, месяц за месяцем, терпеть три года, пока он не сойдёт с ума от отчаяния… А если он приложит усилия и быстро поднимется до оранжевого или голубого и тогда уже сам будет решать, заседая в жюри, кого поднять, а кого нет? И Мелемах ему будет не страшен? Или не лечь?
Нужно прислушаться к своему внутреннему голосу, демону, как называли его здесь на Зоне, – подумал Дима с сомнением. – Вдруг он подскажет, как быть. Отринуть свои представления о личной пользе и выгоде, и понять, в какую сторону его призывает демон. Закрыв глаза, он попытался выбросить из сознания всё постороннее и сосредоточится на внутреннем стремлении. Некоторое время, несколько минут, он не находил в себе никакого стремления, позыва или предпочтения по вопросу Зоны – остаться ли ему или бежать. Демон молчал. Наконец Дима сообразил, что не совсем очистил сознание – вместо этого он воображал демона, с рогами и хвостом и ждал он того каких-то конкретных указаний. Стерев образ черта, он попытался сосредоточиться на себе. И заметил, что теперь он напряжённо думает о том, что думает о том, как бы ему заставить внутренний голос заговорить. Он потряс головой, как бы прогоняя все мысли, и вновь спросил себя: чего он хочет на самом деле? И внезапно понял, что то, чего хочет он, Дима, сознающий и воображающий, резко расходится с тем, чего хочет какая-то его внутренняя сущность, какое-то его потаённое «Я», которое даже сложно назвать «Я». Неужели это и есть демон или та самая «ДУША», о которой говорят в Зоне? – подумал в изумлении. Но стоп, не отвлекаться, не думать о постороннем! Снова обратившись на себя, он обнаружил, что часть его, сознающая и мыслящая, хочет остаться на Зоне, жить здесь, получать повышения, пользоваться успехом и авторитетом. А другая часть, потаённая, призывала его уйти с Зоны, причём не предлагая никаких аргументов в пользу этого. Просто она говорила, что он не должен здесь оставаться, это будет ошибкой, не правильным выбором. Не было сомнений, что он услышал наконец голос своего демона. Но странно – этот демон не был полностью им самим, потому что сам он всё-таки хотел другой вариант, всё же признавая при этом, что демон прав.
