Ирина Леонидовна Касаткина
Свет далекой звезды
– А давайте Ленку выдвинем в Думу! – предложил Венька. – Как стукнет ей восемнадцать – в июне, да, Лена? – так и выдвинем. Я первый собирать подписи пойду.
– Я тебе выдвину! Я тебя самого тогда знаешь, куда задвину, – пригрозил ему Гена. – Хочешь, чтоб ее в столицу забрали? Мы тогда ее только и видели. Там ее быстро какой-нибудь министерский сынок окрутит.
– Успокойтесь! – засмеялась Лена. – Я сама никуда выдвигаться не собираюсь. Я информатикой хочу заниматься – за ней будущее. Мама обещала компьютер купить, может, уже в этом месяце. Как я о нем мечтаю! У нее на кафедре недавно новый компьютер появился, так я вам скажу: это класс! Я уже и в Интернете побывала – там такие возможности! Сплю и вижу.
Гена хмуро слушал ее. Ничего хорошего ему новое Леночкино увлечение не сулило. Теперь она влезет в свой компьютер, и ее оттуда за уши не вытащишь. Конечно, если бы и ему его купили. Но за какие шиши? Они и так еле сводят концы с концами. По-хорошему, ему не в институт после одиннадцатого надо поступать, а идти работать. Но тогда его через год в армию загребут. И на два года разлучат с Леночкой. Нет, он этого допустить не может. Значит, надо поступать в институт, конечно, с ней на один факультет и в одну группу.
Медаль он получит − если не золотую, то серебряную, обязательно. А в институте будет получать стипендию и постарается подрабатывать. Можно, почту по утрам разносить, а можно грузчиком. Но матери помогать придется. Близнецы стали такими прожорливыми, и одежда на них прямо горит. А у Алексея сердце что-то прихватывает. Еще бы, на трех работах горбится – кто такое выдержит? Нет, надо им помогать. Какой уж тут компьютер!
Глава 49. НОВЫЙ КОМПЬЮТЕР
Деньги на компьютер Ольга собрала, подрабатывая, кроме воскресной школы, еще и в Техническом лицее, организованном ею при институте. Она давно носилась с идеей открыть такой лицей. Убеждала ректора, обращалась в гороно, и, наконец, ей это удалось.
Подобные лицеи и гимназии стали создаваться повсеместно, едва ли не при каждом вузе города. В их лицей начали принимать школьников, окончивших девятый класс. Проучившись в нем два года, ребята получали аттестат зрелости и свидетельство об окончании компьютерных курсов. Вели занятия в лицее преподаватели кафедр, поэтому уровень знаний его выпускников был значительно выше, чем у обычных школьников. Часть денег на зарплату преподавателей выделяли органы народного образования, а часть доплачивали родители. Конечно, нести двойную нагрузку – на кафедре и в лицее – было нелегко, но добавка к зарплате компенсировала все тяготы перегрузки.
Ольга с Леной сразу решили, что эти деньги будут копить на хороший компьютер. Собирали долго и вот, кажется, насобирали. Навыки работы с ним они получили на кафедре информатики, где у Ольги были знакомые программисты. Те неплохо поднатаскали Лену в этом деле, да и Ольге нашлось чему поучиться.
К моменту покупки Ольга собрала хорошую библиотеку по программированию, и они все вечера подряд читали эти книги. Но изучать программирование без компьютера, все равно, что играть на нарисованных клавишах. Эффект совершенно не тот.
И наступил, наконец, долгожданный день, когда Гарри Станиславович повез маму с дочкой в фирменный магазин "Мир информатики", где торговали их голубой мечтой. Там после долгих советов и консультаций они выбрали свой "Пентиум", влюбившись в него с первого взгляда. Все в нем было прекрасно: и внешний вид, и глубокая память, и прелестная мышка, и монитор, и клавиатура, и… в общем, у Лены руки чесались поскорее его опробовать.
Привезли, установили на специальном столике, купленном по случаю с рук, – столик тоже был очарователен, такой черный, гладкий, элегантный – включили и… Лена забыла обо всем на свете. Уже вечером Ольга со скандалом отогнала ее от машины и заставила сесть за уроки, чего раньше никогда не случалось. Втайне радуясь большому домашнему заданию дочери, она сама, что называется, дорвалась. И уже никакие звонки, вздохи Гарика и Леночкины мольбы не могли ее заставить оторваться от вожделенного монитора.
Опомнилась она где-то около половины второго ночи. Она и не заметила, как ушел огорченный ее неблагодарностью Гарик и легла спать обиженная Леночка. Поколебавшись между желанием посидеть еще немножко перед экраном и необходимостью повторить завтрашнюю, точнее, уже сегодняшнюю лекцию для воскресной школы, она благоразумно выбрала последнее и, мужественно борясь со сном, просидела еще около часа над конспектом.
Утром за завтраком они молчали, настороженно поглядывая друг на друга. Ольга помалкивала, втайне надеясь, что вот-вот позвонят в дверь Гена или Марина, чтобы позвать Лену погулять или еще куда-нибудь. Леночка выжидала, когда мама примется мыть посуду, чтобы тихонько выскользнуть из кухни и первой захватить компьютер. Наконец, Ольга не выдержала.
– Елена! – строго сказала она. – Я вижу тебя насквозь. Даже и не думай. Мне компьютер нужен для работы.
– Но я тоже не в игры играю, – упрямо возразила дочь. – Хотя поиграть тоже хочется. Мамочка, тебе разве не надо в институт?
– А тебе разве не надо уроки делать? Что, назавтра ничего не задано? И вообще, шла бы ты погулять. Погода прекрасная, листопад – твое любимое время. Вот зарядят дожди – тогда и будешь дома сидеть.
– Ты прямо, как Гена – гулять, гулять, гулять! Не хочу я гулять. А уроки я еще вчера сделала. Хочу к компьютеру.
– Нет, так дело не пойдет. Давай договариваться. Сегодня утром он мой, а вечером твой.
– Ага, а завтра утром он мой? Когда я в школе. А вечером снова твой? Хитренькая!
Раздался звонок. Явился Гена. Он горел желанием познакомиться с компьютером. Вздохнув, Ольга принялась мыть посуду.
– Теперь они прилипнут к экрану и их не отогнать, – огорченно думала она. – Ладно, пусть посидят с часок, а потом она погонит дочь в магазин. Надо же и совесть иметь – мать завтрак готовила и посуду мыла. Теперь очередь дочери помочь по хозяйству. У меня в три часа воскресная школа – вот тогда пусть и отводит душу.
Убрав на кухне, она заглянула в комнату дочери. Картина была еще та! Сдвинув стулья, дочь и ее приятель сидели у компьютера. Лена уставилась на экран, а Гена на Лену. Правда, заметив Ольгу, он тоже перевел взгляд на экран.
Леночка что-то увлеченно объясняла Гене, но некоторые детали на экране были такими маленькими, что ему пришлось сильно приблизить к монитору лицо, чтобы их разглядеть. При этом его губы оказались так близко от ее щеки, что… ну, а кто бы на его месте удержался?
От неожиданности она даже не успела рассердиться.
– Ну, все, все! – приказала она, отстраняясь. – Отлипни. И убери руку с моего стула. Гена, я кому говорю?
– Нет, это невозможно! – возмутился Гена. – Сидеть так близко и не поцеловать. Нет, я так не могу.
– Тогда иди домой. Не буду ничего тебе объяснять. Ты пришел на компьютере учиться − или что?
– Или что.
– Гена, перестань! – начала сердиться Леночка.– Мне мама дала всего час. Потом она засядет за монитор, и мне к нему уже не подступиться. Или давай работать, или уходи.
– Дай поцелую! Ну, еще один раз! В щеку. Всего один! – заныл Гена. Он почувствовал, что она вот-вот согласится – хотя бы, чтобы он отстал.
Но тут в дверь опять позвонили.
– Убью! – подумал Гена и пошел открывать. Оказалось, прибежали близнецы. Им тоже хотелось приобщиться к компьютеру.
– Пошли вон! – зашипел на них Гена. Но они не согласились и заорали:
– Лена-а! Ле-ен, а чего он нас гонит? Мы тоже хотим поглядеть на компьютер. Можно к тебе? Ле-ена, а чего он дерется?
– Не трогай их. Пусть заходят, – отозвалась Леночка, не отрываясь от клавиатуры.
Потирая затылки, Мишка и Гришка вбежали к ней и уставились на экран. Глаза их азартно горели.
– Лен, можно, а? Ну, хоть минут… с полчасика. Мы умеем. В саперов. Нет, где стреляют. Ну не будь жадиной!
– Что с вами делать? – Леночка совершенно не умела им отказывать, и они этим беззастенчиво пользовались. – Садитесь. Только не драться у экрана!
– Ну, тогда я пошел. Можешь сама с ними нянчиться.
Гена вышел в коридор, стараясь сохранить ощущение ее щеки на своих губах. В целом, он был доволен. Он нашел способ ее целовать – надо застать ее врасплох. Тогда она от неожиданности теряется и не очень сопротивляется. Он стал еще чуть ближе к ней. Ничего, она постепенно привыкнет к его ласкам… и тогда, может быть, когда-нибудь… она сдастся.
Глава 50. ЛИЦЕЙ
Работая в трех местах – на кафедре, в лицее и в воскресной школе – Ольга поначалу сильно уставала. Еще бы, ведь у нее совсем не стало выходных. Прежде два-три дня в неделю были свободными, а теперь и они заняты лицеем. Но постепенно она втянулась и даже стала получать от работы с лицеистами удовлетворение.
Добрая слава об их лицее быстро распространилась по городу. А поскольку мест в нем было немного – всего два десятых и два одиннадцатых класса – конкурс при поступлении в лицей вдвое превысил конкурс абитуриентов института.
Директором лицея стал хороший знакомый ректора – полковник в отставке, имевший ученую степень кандидата технических наук. Он носил вторую по распространенности в России фамилию – Петров – а звали его Сергеем Ивановичем. Сергей Иванович чрезвычайно добросовестно относился к своим обязанностям. Он приходил на работу раньше всех, а уходил, когда уборщица запирала двери классов и отдавала ему ключи.
Благодаря стараниям директора порядок и дисциплина в лицее были на высоте. Как и для студентов, для лицеистов действовала пропускная система, курение в его стенах было полностью запрещено, в классах поддерживалась идеальная чистота. По утрам директор лично проверял присутствие лицеистов на занятиях. Вместе с завучем Маргаритой Владимировной Репиной, присланной гороно, они взвалили на себя еще и функции классных руководителей. Выяснив у дежурных, кто отсутствует, они обзванивали родителей – узнавали, где их ученик: болен, проспал или прогуливает.
Согласно уставу лицея один прогул наказывался простым выговором, после второго провинившийся писал объяснительную и его песочили завуч с директором в присутствии родителей. После третьего прогульщика обсуждали на педсовете и делали ему последнее предупреждение. После четвертого отчисляли
Правда, такой прецедент имел место лишь однажды. По положению отчисленного должны были перевести в обычную школу. Но кто ж захочет себе такого ученика? Сергей Иванович тогда сам нашел такую школу, уломал директора и отбил все атаки опомнившихся родителей. Но ему все равно изрядно досталось от органов народного образования. По их мнению – раз приняли, обязаны учить, невзирая ни на какие двойки и прогулы.
Надо отдать должное Сергею Ивановичу – все эти стрелы и молнии отскакивали от него, как от брони. Он молча выслушивал упреки и упрямо гнул свою линию – быть последовательным и не отступать от устава лицея ни на шаг.
Особенно тяжко ему приходилось на вступительных экзаменах. Прознав о порядках, царивших в лицее, и высоком уровне знаний лицеистов, часть которых поступала даже в столичные вузы, родители пытались всеми правдами и неправдами засунуть туда своих чад. Нажим шел страшный, причем на всех уровнях. Тогда по совету Ольги в период приемных экзаменов были созданы инициативные группы родителей, сидевших, как и при приеме в институт, на всех экзаменах, и следивших за их ходом. Зачисляли исключительно по рейтингу – тех, кто набрал наибольшее количество баллов. И никакие звонки, справки и заслуги родителей здесь роли не играли. Сергей Иванович только пожимал плечами в ответ на упреки и разводил руками, показывая в сторону приемной комиссии и бдительных родителей.
Благодаря этим строгостям наборы в лицей в целом были неплохими. Ребята быстро привыкали к порядку и дисциплине, на уроках не шалили, − тем более, что каждый сидел за отдельным столом и поболтать было не с кем.
Правда, первые месяцы учебы давались им тяжело − сказывались слабые школьные знания и отсутствие привычки к ежедневному умственному труду. Поэтому в первые недели Ольга старалась побольше нагружать их на уроках индивидуальными заданиями, чтобы каждый был занят делом. Здесь ей очень помогали учебные пособия, написанные сотрудниками кафедры на основе ее прежних методичек и отпечатанные в институтской типографии.
Подобные пособия были созданы почти по всем предметам, вызывавшим наибольшие трудности у лицеистов, – физике, химии, русскому и иностранному языкам. Учащиеся получали на уроке каждый свое задание и работали самостоятельно, − ведь у каждого из них были свои пробелы в знаниях. И только через месяц упорного повторения и закрепления прежнего материала, лицеисты начинали заниматься по общей программе, быстро обгоняя школьную.
Через месяц учебы в лицее их было не узнать. Встречаясь с бывшими соучениками, они демонстрировали такие знания и эрудицию, что те – кто сочувственно, а кто завистливо – вздыхали и ахали. Родители признавались, что никогда прежде их чада не сидели столько за уроками. И главное, их не надо было заставлять – учили сами и с удовольствием. Ведь, когда человеку все понятно и до него дошло, что это нужно лично ему, почему не учить?
Пока Леночка училась в девятом классе, Ольга не раз предлагала ей и Гене поступить в лицей. Но ребята отказались – не захотели разлучаться со своими друзьями. А гарантировать поступление всей их компании Ольга не могла.
Впрочем, она не очень огорчилась их отказом. Физику, математику и химию они знали хорошо – не хуже лицеистов. С русским и иностранным дела тоже обстояли неплохо. У Леночки с детства наблюдалась врожденная грамотность – она с самого начала писала без ошибок. А кружок иностранного языка они посещали с детского сада, и он им очень много дал.
С тех пор, как дочка увлеклась программированием, английский ей стал просто необходим. Поэтому Лена начала овладевать английским с присущим ей упорством. К одиннадцатому классу она свободно читала технические тексты и переводила их без словаря. Да и на бытовые темы Лена, Гена и Марина болтали по-английски свободно. С остальными предметами дочка и ее друг тоже, вроде, справлялись.
Ладно, пусть уж доучиваются в своей школе. Получат медали, сдадут одну математику – Ольга не сомневалась, что сдадут на пятерку – и станут студентами. А что будет дальше, жизнь покажет.
Глава 51. ТРЕВОГИ И НАДЕЖДЫ
ЛЮБВИ
Оставив Лену с близнецами, Гена направился к Маринке. Ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своими душевными переживаниями. А лучшего, чем Маринка, слушателя – сочувствующего и умеющего давать полезные советы – у него не было.
Маринка с детства дружила с Леночкой. Она знала все ее секреты и частенько выручала Гену, подсказывая, что ему следует делать в том или ином случае, а чего не следует – чтобы не вызвать Леночкиного недовольства. Он помнил, как год назад, не сказав Лене ни слова, взял два билета на концерт приезжей знаменитости. Но оказалось, что именно на это время Лена пообещала двум олухам из девятого “А объяснить решение квадратных уравнений – им грозила пара в полугодии.
Из сложившейся ситуации Гена нашел самый простой выход – он решил наврать олухам, что в тот вечер Лена будет занята другими делами и встретиться с ними не сможет. То, что олухи могли получить на следующий день по паре на контрольной, его меньше всего волновало – это их проблемы.
Он уже спускался по лестнице на второй этаж, где учились девятиклассники, когда ему встретилась Маринка, спешившая на урок. Поинтересовавшись, почему Гена движется в противоположном направлении, Маринка решила его предостеречь от неверного шага.
– Ты что, дурак? – спросила она. – Да Ленка, если узнает, неделю с тобой разговаривать не будет. За брехню и самоуправство. Ее же сама завуч попросила с ними позаниматься. Не вздумай! А билеты лучше мне продай – мы с Веней сходим.
– Что, Венька с Лены теперь на тебя переключился?
– Нет, ну что ты! Просто, я временно взяла над ним шефство. Пока в себя не придет. Он такой несчастный ходит – невозможно смотреть без слез. Продай, Гена, билеты, может, это его развлечет? Все-таки он нам друг детства.
В другой раз Гена долго мучился, что ему подарить Леночке на день рождения. У него самого этот день был на неделю раньше, и Лена подарила ему фотоаппарат-мыльницу − именно такой, о котором он мечтал. А теперь пришла его очередь выбирать подарок.
Но дело в том, что у него денег было маловато. Почти все деньги, которые ему иногда перепадали, он тратил на нее – на сникерсы, мороженое или цветы. Или собирал, как сейчас, на подарок к дню рождения. Но суммы, имевшейся у него в тот раз, не хватало ни на приличные духи, ни на красивую сумочку, ни на что-либо другое, заслуживающее внимания. Может, ей купить хорошие колготки? Гена решил спросить совета у Маринки.
– Гена, ты что, дурак? – удивилась Маринка. – Колготки можно дарить матери или тетке. Или сестре, на худой конец. Но вы с Ленкой, вроде, давно перестали играть в братика и сестричку. Не вздумай! Колготки слишком интимная вещь − вспомни, на что их натягивают. Хочешь, чтоб она разозлилась? Давай я тебе добавлю, и ты купи ей зонтик – она свой где-то посеяла. А мне отдашь, когда будут.
И вот таким образом она выручала его не раз. Поэтому Гена решил посоветоваться с Маринкой, как ему вести себя с Леной дальше. Тем более, что Маринка была невольной свидетельницей их первого поцелуя, значит, с ней можно было говорить обо всем свободно.
Маринка, конечно, знала о его безумной любви к Лене. Собственно, это она открыла ему когда-то давным-давно на нее глаза – объяснила, что он влюблен. Поэтому ей можно было доверять.
Маринка обрадовалась его приходу. Она всегда ему радовалась – ведь Гена был ее лучшим другом с самого детства. Но поскольку между ними не стояла любовь, с ним можно было говорить о чем угодно.
Маринке очень хотелось, чтобы у него с Леной все получилось – но в глубине души ей в это не верилось. Тем не менее, в разговорах с Леной она всегда восхищалась Геной, подчеркивая его превосходство над остальными ребятами. Тем более, что это было правдой. И всегда радовалась, когда подруга с ней соглашалась. Маринка знала, что Лене приятно слышать хвалу в адрес Гены – ведь он был и ее лучшим другом.
Но любовь – это, увы, совсем другое! Что сделать, чтобы Лена полюбила Гену, Маринка не знала. Вот он опять пришел за советом. А что тут посоветуешь? Впрочем, то, что Лена согласилась на поцелуй – уже много.
– Ты на правильном пути, – выслушав приятеля, поддержала его Маринка. – Так и действуй. Постепенно приучай ее к своим ласкам. Один раз согласилась и еще согласится. Ты, главное, не зевай. А как почувствуешь, что можно – иди напролом. До конца. Тогда она уже никуда не денется. Ты меня понял?
– Ну, ты, прямо, стратег! – восхитился Гена, удивляясь совпадению Маринкиных слов с его планами. – Я и сам так думаю действовать. Но, знаешь, она такая… неподдающаяся. Чуть что – сразу иголки выпускает.
– А ты не торопись. Выжидай. Делай ей приятное и почаще − чтоб она испытывала к тебе чувство благодарности. Она тогда становится доброй, податливой. Вот тут ты и не зевай.
– Да я и так стараюсь, и эдак. Но понимаешь, Марина, мне с ней все труднее сдерживаться. Особенно, когда мы вдвоем. Просто, хоть головой об стенку бейся.
– Ген, я тебя понимаю. Но ты утешайся тем, что она больше ни с кем. С ее внешностью это что-то да значит. Ты думай, что надо школу заканчивать и в институт готовиться. Направляй туда свою энергию. Но удобный случай лови. А вдруг повезет.
– Ладно, все равно ничего другого не остается. Слушай, что за парень был тогда с тобой в парке?
Маринка, глядя в окно, некоторое время молчала. Он не торопил ее, знал, что все равно не выдержит – скажет. Наконец, вздохнув, она раскололась:
– Гена, я, кажется, влюбилась.
– Наконец-то! – возрадовался Гена. – Вот теперь ты, может, меня понимать станешь. А то легко давать советы со стороны. Другое дело, когда сама почувствуешь, что это за мука такая – влюбиться. А кто он? Тот парень?
– Да, это он.
– И где ты его подцепила?
– В нашем салоне, во Дворце творчества. Он бард, на гитаре играет. Песни сам сочиняет и поет. Только его собственные песни – так себе, набор слов.
– Да они сейчас у всех такие, кого ни послушай. Хоть знаменитость, хоть новичок. Сплошные ля-ля и никакого смысла.
– Ну вот. Он случайно услышал по радио мои стихи – помнишь, передавали? И решил меня разыскать, чтоб объединить свою музыку с моими словами. И разыскал. На том концерте, что вы пропустили, когда в парк отправились целоваться. Там я с ним и познакомилась. И влюбилась с первого взгляда. Нет, со второго. Когда поближе его рассмотрела.
– И чем он тебя взял?
– Ну как тебе сказать? Всем. Он такой симпатичный! И голос… бархатный, и взгляд. Просто обволакивает. А когда он меня поцеловал в ладошку… Слушай, я тебе ценный совет дам! Выбери удобный момент и поцелуй Ленку в ладонь, в самую серединку. Знаешь, пробирает аж до конечностей!
– Ты что, уже с ним целовалась? Вот это темп!
– Нет, не целовалась – еще нет. Ладонь он поцеловал мне в тот вечер − когда проходил между мной и стульями на сцену. Я прямо обалдела. Он потом сел рядом и заговорил − а я смотрю на него и молчу, как дура. Еле-еле взяла себя в руки. Потом он предложил мне пойти в парк. И мы сбежали с концерта. Там вас и увидели. Я еле удержалась, чтобы не окликнуть.
– Молодец, что не окликнула. Я бы тебе окликнул! Ну и как у вас с ним сейчас? Встречаетесь? Кто он вообще? Чем занимается?
– Такой же, как и мы – в одиннадцатом учится, в сорок седьмой. Мать у него там завуч – представляешь, какой несчастный. Встречаемся. Сегодня в семь в парке у фонтана. Ген, забери у Ленки мои тетради со стихами. Они у нее на лоджии валяются. Может, он чего выберет из них для своих песен.
– Сама забери. Почему я должен забирать? Ты что, с ней в ссоре?
– Нет… просто… А тебе что, трудно забрать? Их там много – я все не дотащу.
– Она не дотащит! Десяток тетрадей. Прямо, одуванчик. Ты, давай, не темни! Говори, в чем дело?
– Не хочу, чтоб Ленка про Диму знала. И ты ей ничего не говори, ладно?
– А чего это ты? Скрывать его собираешься, что ли? Так ведь не скроешь. Ага, значит, его Димой зовут. А фамилия?
– Рокотов.
– Ох, ты! Дмитрий Рокотов, Рокотов Дмитрий – красиво звучит! Так почему ты его от Лены прятать собираешься? Боишься, что уведет?
– Боюсь. Вдруг он увидит ее и влюбится? Как все. Ты знаешь, хоть одного, кто в нее не влюблялся бы с первого взгляда? Я не знаю.
– Ну влюбится, ну и что? Как влюбится, так и разлюбит. Мало что ли в нее влюблялись? И все впустую. Вон Сашка Олень, как за ней ухлестывал. Красавец, весь из себя! Химичка ему замечание делает: “Оленин, вы почему глаза закатываете? Вечно они у вас в потолок глядят.” А он: “Я же не виноват, что они у меня такие… томные!” И где он был у Лены со своими томными глазами?
– Ну, Оленин, допустим, дурак. Ленка таких не переносит. Но дело не в этом. Я вообще не хочу, чтобы Дима в нее влюблялся. У нас сейчас с ним очень хорошо, боюсь даже сглазить. Пусть он в меня пока покрепче влюбится. Вот когда признается мне в любви, тогда, может, я ему Ленку покажу. А может, не покажу. Ну ее в болото! С ней вообще нельзя никуда ходить, – все на нее только и пялятся.
– Маринка, да ты что! С какой стати Лена будет вешаться на шею первому встречному? Нужен ей твой Дима, как собаке галстук. Тем более, что ты с ним встречаешься. Что у нее – совести нет?
– Но ведь и она когда-нибудь влюбится. В кого-нибудь. А вдруг это будет Дима? Вдруг он ей тоже понравится? Он, знаешь, какой симпатичный!
– Ну, смазливая морда – еще не все. Для Лены куда важнее ум и интеллект. Он что, умнее меня?
– Гена, ты извини, но не глупее – это точно. Он классный программист. Победитель городской олимпиады по информатике. В Интернете, как рыба в воде. У него дома компьютер со всеми наворотами. Ты понимаешь, как это опасно!
Гена помрачнел и задумался. Да, раз так, то действительно, лучше не рисковать. Он, конечно, уверен, что все Маринкины опасения бред собачий. Но береженного бог бережет. Начнет этот Дима помогать Лене осваивать компьютер, вотрется в доверие, а там… Высокий, умный, хорошенький. И хотя мы видали всяких, − но лучше ему быть от нее подальше.
– Тогда и ты потихоньку отдаляйся от нее, – посоветовал он Маринке, – вроде, ты сильно занята, тебе некогда. Гуляй со своим Димой не в нашем парке, а где-нибудь еще. Скажи: не хочешь, чтобы родители видели, − мол, они ругаться начнут за уроки и тому подобное. И перестань нас приглашать на свои концерты. Не напоминай Лене о них.
– А ты тоже форсируй ваши отношения – не останавливайся на достигнутом. Чем раньше у вас все произойдет, тем лучше и для тебя, и для меня. Ты понял?
– Все я понял. Ладно, договорились. Ну, я пошел.
И с тяжелым сердцем он ушел от Маринки. Шел домой и терзался. Да что же это такое! Из-за ее дурацкой красоты он всю жизнь должен трястись, что ее уведут. Как жаль, что он не всемогущий султан какой-нибудь или шах. Запер бы ее в золотом дворце и никому не показывал. Так ведь нет – он всего лишь школьник из бедной семьи, не самый умный и, увы, не самый красивый. В одном Маринка права – ему надо спешить. Надо побыстрее добиться ее любви. Господи, кто бы подсказал: как?
Впрочем, сейчас у него есть повод снова зайти к ней – взять Маринкины тетрадки. Она, конечно, спросит, почему не сама Маринка их забирает. Придется врать. Чего бы придумать? Сказать, что Маринка заболела, нельзя – Лена сейчас же побежит ее проведывать. И вообще, она всегда чувствует, когда он врет.
– А не буду ничего придумывать, – решил Гена,– скажу, что Маринка попросила принести ей тетради, и все. Хоть посмотрю на нее еще раз, а то до завтра уже не увижу.
К его удивлению Лена без слов отдала тетрадки и снова уткнулась в экран. Там высвечивались какие-то непонятные таблицы. На его вопрос, что это такое, она только махнула рукой – мол, иди, не мешай, ты все равно не поймешь. Он потоптался еще немного, но она никак на него не реагировала. Тогда, надувшись, он пошел домой. Его прямо распирало от негодования. Этот компьютер – и кто только его выдумал! Он так и знал, что из-за этого проклятого железа она теперь будет отдаляться и отдаляться. С каким удовольствием он бы его – с балкона.
Конечно, если бы и у него был компьютер, он тоже не отрывался бы от экрана − чтобы потом ей же все объяснять и показывать. А теперь, что ж? Скоро он безнадежно отстанет – и ей просто не о чем станет с ним говорить. Заведет себе знакомых в Интернете, а он будет стоять в сторонке, сжимая кулаки в бессильной злобе неизвестно на кого.
Дома его охватила такая тоска, что хоть волком вой. Близнецы бесились у себя в комнате. Похоже, швырялись подушками. Ну и черт с ними! – подумал Гена. Разобьют стекло – может, хоть раз Алексей их выдерет. А то все только восхищается: “Ах, какие дети, лучшие на свете!” А их лупить надо каждое утро вместо гимнастики, чтобы быстрее умнели – а то от них прямо житья не стало. Вот и сегодня. Если б не они, он бы точно ее поцеловал. Правда, только в щеку, но и то хлеб. Так нет – явились, не запылились.
Чем бы заняться, чтобы время быстрее прошло?
Маринка! А что, если оттащить ей эти тетрадки прямо сейчас? На ее свидание. Она сказала, что встречается со своим Димой в семь у фонтана. Сейчас без четверти семь – он как раз успеет. Заодно посмотрит на ее ухажера – так ли он хорош, как она его изображает, и надо ли его бояться. Решено.
Маринку он увидел издали. Она нарядилась в блестящую, как из фольги, блузку и юбку – короче некуда. И куртка нараспашку.
Вырядилась! – неприязненно подумал Гена. И чего приперлась раньше него? Хоть бы постояла за будкой, подождала, пока он не явится. Девушке лучше опоздать, чем стоять, озираясь.
Маринка и вправду вертела головой по сторонам, выглядывая своего кавалера. Вдруг она заулыбалась и поспешила навстречу высокому светловолосому парню, неспешно вышагивающему по главной аллее. Он тоже улыбнулся и, взяв ее руку, запечатлел поцелуй на Маринкиной ладони. Она так и зарделась.
Во гад! – восхитился Гена. Умеет с девками обращаться. Бабник, видать, еще тот. Ох, и наплачется она с ним – чует мое сердце.
Он вышел из-за дерева и направился к ним. Парень недоуменно смотрел на него – видно, пытался вспомнить, где мог его видеть. Зато Маринка обрадовалась:
– Принес? Вот спасибо! Дима, это Гена, мой друг. Мы в одном доме живем. И учимся вместе. Он принес мои тетрадки со стихами. Здесь все чуть ли не с детсадовских лет. Много ерунды, но есть и приличные стихи. Может, выберешь из них для своих песен? Геночка, большое-большое тебе спасибо!
И она выразительно посмотрела на Гену − мол, уматывай теперь ты, чего стоишь?
– А почему эти тетрадки были не у тебя? – ревниво поинтересовался Дима. – Почему их твой друг приносит, а не ты сама?
– А я их учу всю жизнь, – ответил за Маринку Гена. – У меня с детства такое хобби – учить стихи моей любимой подруги наизусть. Я от них балдею.
Маринкин ухажер ему сразу не понравился. Слишком уверен в своей неотразимости и оттого нагл. Но девчонки на таких почему-то всегда западают. Вот и Маринка попалась. А ведь он считал ее умной девкой.
– Странный какой-то у тебя друг. – Дима недоуменно пожал плечами. – По-моему он чем-то недоволен. Может, ему жалко тетрадки отдавать?
– Точно, – подтвердил Гена. – Прямо от сердца отрываю. А вообще – я не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице. В моем присутствии.
– Гена, перестань! – рассердилась Маринка. – Что на тебя нашло? Дима, не обращай внимания – он просто дурака валяет.
– Я бы предпочел дурочку, – схамил напоследок Гена, и, сунув руки в карманы, пошел прочь. Он сам не понимал, что на него нашло. Не понравился ему этот тип – и все. Может, если бы не их предварительный разговор с Маринкой, он бы повел себя иначе. Но тот разговор уже завел его, заставил заранее отнестись к этому парню с предубеждением − а только что состоявшееся знакомство еще больше усилило его неприязнь.
Гена на мгновение представил на месте Маринки Леночку, − и ему стало совсем тошно. Да, этот тип мог ей понравиться. Он красив – это надо признать. Не хуже Оленя, но в отличие от того, похоже, неглуп. И из богатеньких – Маринка говорила, что у его папаши иномарка. И компьютер у него, и колеса – нет справедливости на свете!
Автомобиль был недостижимой Гениной мечтой. Посадить в него Леночку, увезти ее за город – туда, где под синим небом с разноцветных деревьев осыпается листва, в которой по щиколотку утопают ноги. Обнимать ее, очарованную этой красотой, – и целовать. И никого вокруг. Ах, мечты, мечты!
Пустые мечты. На ближайшие десять лет автомобиль ему не светит. Да и на последующие − вряд ли. Нет, нельзя этого типа к ней подпускать − Маринка права. Никаких знакомств, никакого общения. И не будет он отговаривать Маринку, пусть встречается с ним, пусть у них все будет – у нее своя голова на плечах. Лишь бы держать его подальше от Леночки.
