Ирина Леонидовна Касаткина
Свет далекой звезды
Глава 41. ШКОЛА
Первым, кого Леночка увидела по возвращении домой, был, конечно, Гена. Едва такси въехало во двор, как он пулей вылетел из подъезда, подбежал к машине и, открыв дверцу, протянул девочке руку, помогая ей выйти. Затем схватил чемодан и, невзирая на Ольгины возражения, поволок в подъезд. Гена изо всех сил старался сдерживать рвущуюся из него радость − но сияющие глаза мальчика выдавали переполнявшие его чувства.
В отличие от старшего брата, близнецы, увидев свою любимицу, сразу счастливо завопили и быстро-быстро поползли к ней. Они уже пытались ходить, но когда требовалось передвигаться быстро, опускались на четвереньки и мгновенно оказывались там, где их меньше всего ждали.
Девочка хотела взять их на руки, но они стали такими тяжелыми, что ей это не удалось. Тогда она села на коврик, а они, сопя и отпихивая друг друга, все старались обнять ее за шею и обмусолить. Гена тоже сел на пол напротив и уставился на Леночку, будто они не виделись сто лет.
– Гена, не надо на меня молиться, я же не икона, – засмеялась Леночка. – Лучше расскажи, как там ребята, что нового?
– Проблема выросла, – глубоко вздохнув, ответил мальчик. – Лена, как я по тебе скучал, ты себе не представляешь!
– Представляю, представляю, – перебила его Лена, – а что за проблема?
– Мы все не помещаемся в том классе, где наши учатся. Нас же сразу туда хочет поступить восемь человек. А там и так двадцать семь учеников. С нами уже тридцать пять будет. Директор говорит: очень большой класс получится, трудно учителю будет с нами управляться. Боится, что шуметь будем, баловаться.
– Что же теперь делать? Вот жалко! Мы так хотели быть вместе! Значит, нас разбросают по разным классам?
– Не знаю. Директор сказал, что если кто-нибудь из класса, где наши учатся, согласится добровольно перейти в другой класс, – кто-нибудь не из наших – то на его место возьмут кого-нибудь из нас. Но чтобы в классе было не больше тридцати человек. А кто ж согласится? Венька предлагает не наших затерроризировать, чтобы сами ушли. А как их затерроризируешь, когда учебный год еще не начался? А когда начнется, будет поздно.
– Веня тоже придумал! Террорист какой нашелся! Тогда нам точно никто ничего не разрешит. Надо дать слово директору, что мы будем вести себя хорошо и учиться тоже. Что будем помогать друг другу – ведь мы друзья. Я маму попрошу поговорить с ним. Ее директора школ знают – она с ними на совещаниях встречалась.
– Лена, не уезжай больше. Ты уже побывала на море в этом году. Лучше будем к школе готовиться. И с Алексеем на Дон будем ходить. Близнецы по тебе ужасно скучали.
– Только близнецы? – Леночка хитро улыбнулась. – Они тебе об этом сказали? Нет, Гена, мы обязательно поедем. Мы же обещали. Там у тети Юли сыночек родился – его Серго назвали. Как моего папу. Мы с мамой на маленького наглядеться не успели. А так хочется! И в море хочу поплавать, и с братиками побыть. Я с ними даже не поговорила, как следует. Но мы, наверно, не на весь месяц поедем − на пару недель только. Ты прав, к школе надо готовиться. Ты и соскучиться не успеешь, как мы вернемся. А чтобы не скучал, я тебе оттуда звонить буду.
– Правда, будешь? Каждый день?
– Ну что ты – каждый день! Это дорого. Но пару раз позвоню, обещаю.
Гена тяжело вздохнул. Еще две недели тоски. Хорошо хоть не завтра она уезжает. Нет, лучше бы она не говорила, что уедет. Лучше бы обманула. Тогда бы он спокойно жил до самого ее отъезда. А теперь он каждый день будет думать, что она опять скоро уедет, и расстраиваться. Заснуть бы и проснуться, когда она уже вернется. Есть же счастливые люди, которым никого не надо ждать. Маринка, например. Ну почему он не может без нее жить, почему?
Но надо же как-то прожить эти две недели. Чем бы ее обрадовать, когда вернется? Она близнецов любит − всегда спрашивает про них. Значит, надо записывать обо всем интересном, что с ними происходит. Чтобы потом ей рассказывать. Еще набрать книжек про путешествия и зверей. Выписать из них самое интересное и запомнить. Надо завести тетрадку потолще, куда записывать всякие умные мысли – свои и чужие. Еще надо накачивать мышцы. Недавно по телевизору показывали мужчин с очень красивыми фигурами. Талии тонкие, а шея, плечи, руки и ноги такие мощные, мускулистые. Культуристами называются. Лена очень ими восхищалась. Говорила, что у папы ее была похожая фигура. И он, Гена, сделает все, чтобы и у него стала такая же.
Все-таки хорошо, что плохое тоже когда-нибудь проходит. Прошли и эти две недели. И она вернулась. Загорелая, полная впечатлений. Самая красивая на свете! Какая у нее теперь фамилия – Джанелия-Туржанская! Как у королевы.
Все разговоры, конечно, были про маленького Серго. Какой он хорошенький, глазастый, горластый. Какой пир закатил дядя Отар по поводу его рождения! Как он любит его – просто, не отходит от сыночка. Прибегает с работы – и сразу к кроватке. Они с Леной так и просидели все две недели с малышом. Даже Джават с Ревазом обиделись, что она с ними почти не была.
У нее с маленьким Серго дни рождения в июне – разница всего в два дня. Если не считать восьми лет. Сколько подарков им надарили!
– Ты что же, теперь его любишь больше Мишки и Гришки? – ревниво спросил Гена.
– Нет, их я тоже люблю. Я вообще всех малышей люблю. Ты извини, что я тебе не звонила. Так трудно стало дозваниваться! Мы несколько раз пытались, но ничего не получалось – линия занята. Ну, что там слышно про школу?
– Всех берут в один класс. Директор согласился. Даже не верится, что сразу во втором классе будем учиться. Я столько книжек без тебя прочел!
И Гена стал рассказывать всякие занимательные историях, вычитанные из книг. Целый час рассказывал, и она слушала его с явным интересом. Он еще мог бы продолжать, но его позвали домой.
И наступило первое сентября. На торжественной линейке все пятнадцать второклассников из одного детского сада стояли рядышком, держа в руках букеты цветов. Веня Ходаков все норовил протиснуться поближе к Леночке, но вокруг нее стеной стояли Гена, Саша, Марина, Шурик с Шурочкой и остальные новенькие. Потом все пошли в школьное здание, провожаемые напутствиями пап и мам.
Венька первым вбежал в класс и, заняв парту у окна, стал звать Лену сесть с ним. Но Гена только взглянул на него, и Венька заткнулся. С Леной должен был сидеть только он, Гена, он об этом договорился с ней загодя. И она не возражала. Вот так!
Перед ними сели Марина с Настенькой, а позади – Сашенька с Ирочкой. На первом уроке учительница дала каждому задание – чтобы проверить их знания. И оказалось, что новенькие лучше "стареньких" с ним справились. Ничего удивительного: ведь они даже летом занимались – так хотелось учиться во втором. А "старенькие" все лето прогуляли и многое забыли.
И побежали годы, как ученики по школьным ступенькам – все вверх и вверх.
Второй и третий классы пролетели незаметно, и наши герои в один прекрасный день вдруг обнаружили себя в пятом классе. Трое из них – Лена, Гена и Ирочка – были все годы круглыми отличниками. Остальные "прыгуны" – так назвали ребят, перепрыгнувших через первый класс, – учились тоже хорошо, без троек. Зато Веня, случалось, и двойки хватал, особенно по математике.
Правда, Гена подозревал, что он это делает иногда специально − чтобы с ним Леночка позанималась. Она никогда не отказывалась помочь отстающим. Этим пользовались мальчики и из других классов. Правда, во время объяснения они смотрели не столько в тетрадки, сколько на Лену. Но и только! Потому что связываться с ее "братиком" было себе дороже. Когда ей кто-то уж очень докучал своими приставаниями, Гена тихо, но убедительно, говорил: “Отвали без горя!” И этого было достаточно.
Леночке легче всего давалась математика. Собственно, на школьных уроках по этому предмету ей нечего было делать. Все, что объясняла учительница, она давно знала. Сейчас девочка была увлечена геометрией, и особенно ей нравилась стереометрия. Гена старался не отставать от подруги, но у него было плохо развито пространственное воображение. Поэтому объемные фигуры на плоском чертеже – все эти кубы, параллелепипеды и пирамиды со вписанными или описанными сферами – он воспринимал с большим трудом.
– Ты представь себе, – увлеченно объясняла ему Леночка, – что стоишь внутри куба, в самом центре, на пересечении диагоналей. Посмотри во все стороны, постарайся увидеть его углы, куда упираются диагонали. Представил? Теперь мысленно опусти перпендикуляры из того места, где ты стоишь, на грани куба. Эти перпендикуляры и станут радиусами вписанной в куб сферы. Постарайся ее увидеть, эту сферу, какая она прозрачная, красивая. Как она переливается. Там, где перпендикуляр упирается в грань куба, сфера ее касается. Полюбовался? Вот теперь переходи к решению задачи. Определяй углы, вспоминай нужные теоремы. Дальше ты справишься сам.
И действительно, стоило Гене представить себя внутри этих куба и сферы, как плоская картинка в учебнике становилась объемной и понятной, а дальнейшее решение уже не представляло трудности. Теперь, прежде, чем взяться за очередную задачу, он представлял себя внутри хрустальной призмы или пирамиды – взбирался по ее высоте к самой вершине, скатывался по плоскостям, соединяющим ребра, раскачивался на параллельных прямых, как на брусьях, легко представляя себе всю конструкцию фигуры в целом. И стереометрия все больше начинала ему нравиться.
Зато остальные предметы давались Гене легче, чем Лене. Она учила их добросовестно, но без интереса. А когда относишься к делу без интереса, что-нибудь да пропустишь. И тут уж Гена частенько приходил ей на помощь, шепнув или написав нужное слово.
Так, помогая друг другу, они легко одолевали школьные премудрости, далеко оставив за собой остальных одноклассников. Им ничего не стоило перешагнуть еще через класс, но Ольга уговорила Леночку не делать этого, чтобы не оказаться среди тех, кто значительно старше. Ведь у каждого возраста свои увлечения и интересы. И дочка согласилась с ее доводами.
Глава 42. СТРАШНАЯ МЕСТЬ
Ирочка Соколова изо всех сил тянулась за ними, стремясь получать одни пятерки. Дома от нее требовали только отличной учебы, но она давалась девочке с большим трудом. Ведь на фоне успехов Гены и Лены, учившихся играючи, успехи Ирочки выглядели куда скромнее. А учителя, выставляя оценки, невольно сравнивали ответы детей. И после блестящего Леночкиного решения очередной задачки получить пятерку было значительно труднее. Поэтому, поплакав еще над одной четверкой, Ирочка до одури снова решала и решала задачи, пока у нее не начинала раскалываться голова. И только в крайних случаях, когда назревала контрольная, а материал так и не был до конца понят, она обращалась к Лене за помощью, в душе ненавидя свою помощницу.
Гена видел Ирочку насквозь. Он остро чувствовал отношение людей к Леночке и потому презирал все Ирочкины уловки.
– Да пошли ты ее подальше! – убеждал он свою подружку. – Ты ей объясняешь, а она за твоей спиной тебе же рожи корчит. Да-да, я сам видел. Погоди, она тебя еще отблагодарит за все хорошее. Дождешься! Такую пакость устроит, что будешь только руками разводить.
– Гена, ну что ты говоришь. С какой стати она будет устраивать мне пакости? – возмущалась Лена. – Да даже если ты и прав, все равно я буду ей помогать. Иначе как это будет выглядеть? Она ко мне обращается, а я ей… что должна сказать? Иди подальше, потому, что ты меня не любишь? Или что Гена тебе не доверяет, да?
И все-таки Гена оказался прав, еще и как прав! Ирочка в полной мере “отблагодарила” отличницу Джанелию-Туржанскую за все хорошее, что та для нее сделала.
Эта история случилась в седьмом классе и наделала много шуму не только в их школе, но и за ее пределами. Городской отдел народного образования проводил плановую проверку успеваемости школьников. В их школе проверяли знание математики, чему семиклассники были несказанно рады. Ведь у большинства ребят этот предмет был любимым.
Контрольную проводили представители гороно – учителя из других школ. Их учительницу даже в класс не допустили. Каждый ученик получил билет с заданием. Для ответа им раздали листы с печатью гороно. Разговаривать и смотреть в работу соседа под угрозой двойки строго воспрещалось. Словом, все было очень серьезно. На кону стояла честь школы.
Гена и Лена первыми сдали свои работы, поэтому их работы оказались в самом низу стопки листков, положенных на стол одноклассниками. Все ребята уже вышли из класса, когда Ирочка вдруг заявила, что, кажется, забыла подписать свой листок. Это заявление заставило Гену насторожиться.
Ирочка вернулась в класс в тот момент, когда учительницу зачем-то вызвали в коридор. Правда, пробыла там Ирочка недолго − но Гена поймал ее победный взгляд, брошенный украдкой на Лену. И сразу нехорошее предчувствие закралось ему в душу.
В начале следующего урока Лену вызвали к директору. Ее листа с ответами в стопке не оказалось. А ведь их предупредили, что отсутствие работы оценивается двойкой. Двойка по математике у круглой отличницы, победительницы олимпиад, гордости школы Джанелии-Туржанской – это была сенсация!
Растерянная Леночка твердила, что работу сдала, причем первой. Другие ребята это подтвердили. Гена клялся и божился, что, сдав работу вторым, положил свой лист с ответом на лист Лены. К сожалению, учительницы, проводившие проверку, никого из ребят не запомнили и потому подтвердить их слова не смогли. Или не захотели.
Напрасно их учительница доказывала, что девочка блестяще знает предмет и совершенно не умеет лгать. Она привела пример, когда на контрольной в пятом классе Леночка, записывая ответ, случайно ошиблась в знаке. И узнав, что работа оценена на пятерку, сама указала учительнице на свою ошибку, настояв, чтобы ей снизили оценку. Но доводы их учительницы не возымели действия – Лене поставили двойку.
Леночка спокойно отнеслась к случившемуся. – Двойка так двойка, – сказала она учительницам, – я не прошу ее не ставить. Но дайте мне возможность сейчас здесь, в вашем присутствии, ответить на любой билет. Хочу, чтобы вы составили верное представление о моих знаниях. Очень вас прошу!
Те сначала ни в какую не соглашались. Но когда к просьбе девочки присоединился директор, учительницы, немного посовещавшись, сдались, предупредив, однако, что это ничего не изменит.
Леночка очень быстро справилась с новым заданием. Положив ответ на стол перед учительницами, она поблагодарила их и вернулась в класс. Через некоторое время туда пришел директор и объявил, что инцидент исчерпан: проверявшие оценили ответ Лены пятеркой.
Все были довольны – только не Гена. Дикая ярость душила его и требовала выхода. Необходимо было Ирочке отомстить и отомстить жестоко, − но так, чтобы никто не заподозрил его в этом. Иначе можно было вылететь из школы, а ему этого совсем не хотелось. Поэтому он удержался от желания дать Ирочке понять, что ему все известно, и приступил к нанесению ответного удара.
Задумка его была проста в исполнении и должна была опозорить Ирочку на все времена. Гена взял половинку тетрадного листа и черным фломастером крупными печатными буквами написал: Я – ИРОЧКА, В ЖОПЕ ДЫРОЧКА. Затем, лизнув марку, приклеил этот листок к ее нижней половинке. Оставалось, улучив удобный момент, лизнуть верхнюю половинку марки и незаметно прилепить плакатик к Ирочкиной спине. Эту акцию он успешно проделал на большой перемене.
Покрутившись по спортплощадке, чтобы его все успели заметить, Гена обеспечил себе алиби, после чего подкрался к Ирочке, увлеченно читавшей в одиночестве стенгазету. Там расхваливали ее выступление в школе бальных танцев, поэтому Ирочка перечитывала заметку на каждой переменке. Тенью скользнув мимо нее, он осуществил задуманное. Через мгновение Гена снова носился по спортплощадке, громкими криками привлекая к себе внимание.
Впечатление, произведенное этой акцией на всех учеников школы – от малышни до старшеклассников – превзошло его самые сладкие ожидания. Первыми надпись на спине Ирочки прочли вездесущие третьеклассники. Они с хохотом ходили за ней всю перемену, созывая все новых и новых зрителей. Вскоре за Ирочкой следовала уже целая толпа. В толпе наблюдалась ротация – одни, нахохотавшись, убегали, другие подбегали, но толпа только росла. Обозленная Ирочка, ничего не понимая, безуспешно пыталась бросаться с кулаками на насмешников. Наконец, спасаясь от ржавших мальчишек, она с ревом влетела в учительскую. И только тут стала ясна причина столь бурного веселья. Плакатик отклеили и немедленно приступили к расследованию.
Было ясно, что это чья-то месть, потому что такую чудовищную гадость простой шалостью объяснить невозможно. Ирочку с пристрастием допросили, за что ее могли так наказать. Она краснела и бледнела, но клялась, что ни в чем не замешана.
На первый урок следующего дня явился директор, а следом вошли зареванная Ирочка и ее отец.
– Я хочу знать, кто это сделал, – сказал директор, испытующе глядя на притихших семиклассников. – Я очень хочу это знать. Я уверен: тот, кто это сделал, находится здесь. Понимаю, что он будет молчать даже под пыткой. Но я не буду его пытать, я взываю к его гражданскому мужеству – не прячься за спины товарищей, не заставляй подозревать невиновных. Сознайся и попытайся объяснить свой поступок. Будь мужчиной! Я даже обещаю, что ничего тебе не сделаю – я только посмотрю в твои глаза.
Ага, сейчас, подумал Гена. Так я тебе и признался.
Класс молчал. И тут Ирочка не выдержала.
– Я знаю, знаю, кто это сделал! – закричала она, указывая на Лену. – Это все она, она! Это она, я знаю!
– Что ты, Ира? – почему-то шепотом спросила Леночка, поднимаясь. – Зачем бы я это делала? Меня вообще на большой перемене не было – я была у врача.
– Ты думай, что говоришь! – возмутился Саша Оленин. – Совсем сдурела? Нашла кого подозревать – Ленку. Да чище ее никого в школе нет! Не суди по себе – она на такое не способна.
После его слов Ирочка зарыдала еще сильнее.
– Тогда этот ее урод! – вдруг выкрикнула она, сверкнув глазами. – Это Гнилицкий! Я точно знаю – это он, он! Он мне отомстить хотел – я догадалась!
– Я всю перемену был на спортплощадке, – спокойно среагировал Гена, – кого хочешь, спроси. А за урода отдельно ответишь.
– Вот видите! – взвизгнула Ирочка. – Это он, он! Он сам подтвердил, сказал, что еще за урода отвечу. Значит, это он мне отомстил!
– За что? – сурово спросил Саша. – Что ты натворила, признавайся. Это ты Ленкину контрольную сперла?
– Она, она, – подтвердил Гена, – а кто же еще. Она же на переменке в класс заходила, когда там никого не было. Якобы забыла свою работу подписать. Это ее “спасибо” Лене, за то, что та ей вечно помогала пятерки получать.
– Ты тоже в нее… – снова зарыдала Ирочка, обращаясь к Саше. – А я тебя так… Вы все в нее… Ненавижу! – И обливаясь слезами, она выскочила из класса. Следом молча вышел ее отец.
– Значит это твоих рук дело? – Директор посмотрел на Гену.
– Так я же был на спортплощадке, – не моргнув глазом, ответил тот. – Кого хотите, спросите, Никита Сергеевич. Что вы сразу на меня? Всю перемену я там был.
– Он был, был, – поддержали его одноклассники, – правда, был, Никита Сергеевич. Он нападающим был – мы в футбол играли. Он никуда не уходил с самого начала.
– Да уж, уход нападающего трудно не заметить, – задумчиво согласился директор. – Что ж. Похоже, это преступление – а иначе я его назвать не могу – останется нераскрытым. Но знайте: тот, кто такое сделал со своей одноклассницей – даже если она виновата, в чем вы ее подозреваете – я подчеркиваю: даже если она виновата, – это страшный человек! Ради достижения своей цели он пойдет на все! Остерегайтесь этого человека, ибо его жертвой в следующий раз может стать любой из вас.
И тяжело вздохнув, директор вышел из класса.
– Ну-ка признавайся: это твоя работа − с Соколовой? – спросила Лена Гену по дороге из школы.
– Ты же слышала, я всю перемену был на спортплощадке. – Гена посмотрел куда-то в небо. – Ребята подтвердили.
– Ты, Гена, хитрый, – не отставала девочка, – мог кого-нибудь из малышни подговорить. Дай честное слово, что не ты.
– Пятьдесят на пятьдесят, – быстро произнес Гена.
– Что-что? Я не поняла. Что ты этим хочешь сказать?
– Может, я, а может, нет. Равновероятно.
– Не увиливай! Или ты, или не ты – это и так понятно. Ответь однозначно: ты или не ты?
– Не отвечу! Пусть это останется тайной. Она получила, что заслужила! Теперь долго будет помнить. На ее подлость может найтись в сто раз худшая подлость, которую сотворят с ней самой.
– Но почему ты думаешь, что работу стянула она? А вдруг не она?
– Я не думаю, я знаю. Это точно она! Я видел ее рожу, когда она выходила из класса. Как она на тебя посмотрела – злорадно! Я тебе говорю: это она! Можешь не сомневаться.
– Почему же ты сразу не поднял тревогу? Не сказал об этом учителям, директору? Обыскали бы ее портфель, парту, класс, наконец. Если работа была у нее, то нашли бы.
– Она не такая дура, чтобы прятать в парту или портфель. Слишком быстро вышла. Могла сунуть под юбку. Кто бы там у нее искал? И даже если бы нашли, ничего бы ей не было. “Ах, это мне подсунули! Ах, я нечаянно захватила – не заметила, как!”. Отвертелась бы! А теперь всю жизнь не отмоется! До конца своих дней помнить будет!
– Гена, ты страшный человек! – директор прав. Я тебя начинаю бояться. – Лена даже остановилась. – Похоже, ты не побрезгуешь ничем, чтобы добиться своего.
– Вот уж кому не надо бояться, так это тебе! – Его взгляд был столь красноречив, что она отвела глаза. – И потом, кто тебе сказал, что это сделал я? Я был в это время на спортплощадке. И все. Хватит об этом!
– Гена, не сердись. Спасибо, конечно, что ты обо мне так заботишься, – извиняющимся тоном сказала Лена. – Просто я не хочу, чтобы ты из-за меня влипал во всякие истории. Но я знаю, ты – настоящий брат!
– Не брат! – Гена посмотрел ей прямо в глаза. – Детство кончилось, Лена, и ты это знаешь. Дело совсем в другом.
– Ладно, ладно! – примиряюще заговорила девочка. Ей совсем не хотелось уточнений, кто кому и кем теперь является. – Ты к себе или ко мне? Завтра сочинение надо сдавать. Ты написал?
– Домой пойду. Поесть приготовлю, потом за близнецами надо в сад сходить. Мама поздно придет, а Алексей в командировке. Он теперь за всякую возможность заработать хватается.
Генина бабушка умерла год назад от рака желудка. Врачи в больнице, куда ее положили на обследование, сказали Светлане, что мать неоперабельна, и предложили забрать ее домой. Гена ухаживал за бабушкой до последней минуты, не брезгуя никакой работой. Он научился готовить, стирать и даже делать уколы. Ему скоро исполнялось пятнадцать лет, но он выглядел на все восемнадцать. На физкультуре девочки, открыв рты, любовались, как перекатываются мускулы у него под кожей.
Гену не раз приглашали принять участие в разных соревнованиях, но он всегда отказывался. Ведь соревнования связаны с длительными отъездами. Гена боялся уезжать и оставлять Леночку. Как она будет ходить без него из школы домой или еще куда? Ей же проходу не дадут.
Действительно, ходить одной по улицам Лене возбранялось – за ней обязательно кто-нибудь увязывался. И часто не один. Поэтому, где бы она ни появлялась, рядом неизменно маячила внушительная фигура накачанного Гены, исподлобья поглядывающего на окружающих с настороженностью личного охранника.
Алексеевой жене надоели хождения мужа из одного дома в другой, и она с ним развелась. Их двухкомнатную квартиру она разменяла на две однокомнатные – изолированную и коммуналку. Коммуналка, естественно, досталась Алексею.
После смерти бабушки Алексей окончательно поселился у Светланы. Теперь в бабушкиной комнате теснились Гена с близнецами, которым купили двухъярусную кровать, напоминавшую Гене полки в купе поезда. Иногда он забирался наверх и воображал себя едущим с Леной на море − как когда-то в детстве, которое уходило от них все дальше и дальше.
Близнецов Гена полюбил. Теперь ему было даже странно думать, что раньше их не было, что он был у мамы один. Но когда Мишка и Гришка были дома, заниматься он не мог совершенно. Дело в том, что они почти непрерывно дрались − каждый стремился доказать другому свое превосходство. Унять их можно было, только разведя по разным комнатам. Но тогда становилось еще хуже – они принимались громко реветь, требуя воссоединения.
Генины грозные окрики близнецы совершенно игнорировали, прекрасно зная, что он никогда не поднимет на них руку. Призвать их к порядку могла только Светлана, ведь Алексей тоже баловал их и потакал во всем. Поэтому Гене частенько приходилось сбегать к Лене, иначе уроки оставались бы невыученными.
В Алексееву коммуналку пустили жильцов. Их деньги стали существенным подспорьем для семейного бюджета.
