Глеб Андреевич Васильев
Стакан
– Значит, я желаю, чтобы Уррор Рирдрурхт…
– Не торопись, сынок, – Звездоврат опять не дал ему договорить. – Уррор захватил власть, но у Роррия осталось немало сторонников среди граждан Объединенной Конфедерации – многим при нем жилось гораздо лучше. В ходе вооруженных стычек между силами бывшего и нынешнего президентов гибнут сотни солдат. Масла в огонь подливают жители тех городов, которые были насильно присоединены к Объединенной Конфедерации.
– Это хорошо? – растерянно спросил Полулунок. – От кого же тогда следует избавиться? Кто сейчас больше всех угрожает миру?
– Умирают люди, Халфмун, они убивают друг друга, что всегда плохо, под какими бы знаменами и в угоду каким бы идеям это ни происходило. Что касается угрозы миру на земле, то она всегда была, есть и будет. Тут, видишь ли, ситуация такая же, как со злосчастным приспособлением, меняющим погоду. Всеобщего счастья не может быть по той простой причине, что каждый человек понимает счастье по-своему. К примеру, если волшебным образом сделать так, чтобы люди никогда не страдали, это заставит страдать тех, кто получает удовольствие от боли. Представь себе, есть и такие персоны. Захочешь, чтобы был мир во всем мире, и тоже наверняка прогадаешь, потому что само понятие «мир» у всех разное. Для кого-то мир – это отсутствие войны, для другого – добрые отношения с соседями, для третьего – недопустимость убийства даже мухи или комара. И то, и другое, и третье на первый взгляд совсем неплохо. Но люди, начисто лишенные агрессии и способности испытывать праведный гнев, станут беззащитны, утратят человеческий облик и вскоре вымрут, съеденные теми же мухами. Злость, пущенная в нужное русло, часто бывает полезной. Например, разозлившись на кого-то или же на самого себя, человек может достичь небывалых успехов в совершенно мирных делах – работе или искусстве. Да и смерть не всегда зло. Если люди получат бессмертие, то представляешь, сколько на земле народа станет через тысячу, десять тысяч или миллион лет? Вся суша будет покрыта толстым копошащимся слоем живой человечины.
– Значит, я зря проделал этот путь, – вздохнул Полулунок.
– Чудак ты, Халфмун, – усмехнулся Альбрехт. – Я могу немедленно исполнить любое твое желание, а ты нос повесил. Неужели тебе ничего не хочется?
– Вы такой мудрый, господин Звездоврат, а я – дурак дураком. Могу я пожелать, чтобы вы получили способность видеть будущее и исполнять собственные желания? Тогда, я думаю, вам удастся сделать этот мир лучше, не наломав дров.
– Я и так сделал этот мир лучше тем, что уже почти сотню лет не выполнял ничьих желаний. Твое же путешествие доказало мне, что для тебя стоит сделать исключение.
– Наверное, вы очень устали от груза прошлых лет и одиночества, – подумав, сказал Халфмун. – Что если я освобожу вас, сменю на этом посту?
– Совсем рехнулся? – воскликнул Звездоврат и в сердцах стукнул кулаком по столу. – Ты и вправду непроходимый дурак. Битый час тебе толкую, что нельзя кого-то загнать в счастье, как невозможно заставить любить – это все равно, что пытаться другому человеку на его шею приставить свою голову. Я умирать не хочу, а твоя жертвенность начинает меня серьезно злить. Ты вообще человек, или святой мученик? Что ты себя ведешь, как нудный старик, у которого каждая отрыжка на одну половину состоит из морали, а на вторую – из маразма? Халфмун Полулнок, ты вчерашний молокосос, совсем еще мальчишка. Так и будь им, бобер тебя задери! Загадай желание для себя. Что-нибудь такое, что позволит стать счастливым именно тебе, а не кому-то.
– Я… я не знаю, – Полулунок закрыл лицо ладонями. – Я ничего-ничего не знаю.
– Тогда слушай, и кое-что узнаешь, – Альбрехт протянул руки и встряхнул Халфмуна за плечи. – Из Бобровой Заводи ты пустился в путь чуть больше четырех лет назад. За это время там ничего особенно не произошло. Мой внук по-прежнему возглавляет совет старейшин, а Джебедая Полулунок трудится на бобровой ферме. Он и его жена Мойра в добром здравии, разве что печалятся о том, что рядом с ними нет их сына. Если бы им выпал шанс загадать желание, то оно бы у них было одно на двоих – вернуть паршивца. Несчастье постигло Иеремию Вертопраха. Он так бурно праздновал твой уход из Бобровой Заводи, что допился до зеленых бобров. Носился с топором по улице, орал, как резаный, угрожал кому-то невидимому. Мастер Пыльтуман собрался его усмирить, но едва подошел к Иеремии, тот испуганно вскрикнул, выпучил глаза и повалился на землю. Изо рта Вертопраха пошла пена, а через пять минут он умер. Все думают, что он подхватил бобровое бешенство, но я-то знаю, что на самом деле не выдержало его сердце. Впрочем, надеюсь, что известие о гибели отца Унии не слишком тебя огорчило. Зато с самой Унией Небосклон все хорошо. В прошлом году к ней сватался Дункан Четвертьхвост, обещал роскошную свадьбу, дом – полную чашу и целую ораву детей.
– И что она ответила? – Халфмун напрягся и сжал кулаки.
– Послала его к бобровой бабушке, придурок ты безмозглый. Уния любит тебя и ждет, что ты вернешься целым и невредимым, счастливый ты идиот. Думает о тебе каждый день и родителям твоим помогает по хозяйству, она им за время твоего отсутствия как дочь стала. Ну что, появились идеи на счет желания?
– Да! Желаю, чтобы мой головной стакан стал…
– ЧТО?!!! – взревел Звездоврат. Лицо его от удивления вытянулось, как лошадиная морда.
– Простите, не смог удержаться от шутки, – Халфмун рассмеялся. – Я же все-таки еще мальчишка, а не старый занудный дед.
– Обещаю, что голыми руками убью тебя медленно, мучительно и с удовольствием, если ты сейчас же не загадаешь свое проклятое желание, щенок.
– Я желаю немедленно оказаться в Бобровой Заводи, заранее спасибо, – поспешно проговорил Полулунок, вскочив с табурета. В тот же миг свеча на столе погасла, и все вокруг погрузилось в непроглядную темень.
Халфмун ожидал, что темнота вот-вот рассеется, и он очнется на до боли знакомой и милой сердцу улочке Бобровой Заводи, но ничего не происходило. Полулунок выставил руки, думая, что наткнется на стол, но его ладони не нащупали никаких преград.
– Господин Звездоврат, что за шутки? – спросил Халфмун, но ему никто не ответил.
Осторожно переступая, Полулунок пошел вперед, стараясь не споткнуться о табурет, скамейку или не удариться головой о стену. Он двигался и двигался, но его по-прежнему окружала пустота, никак не соответствующая внутреннему пространству тесной землянки.
– Простите меня, я больше никогда не буду шутить с вами, – крикнул Халфмун, испугавшись, что обидел волшебника. – Честное слово. Пожалуйста, выпустите меня отсюда!
– Кого нелегкая среди ночи принесла? – раздался ворчливый голос. Скрипнули петли, и в нескольких шагах прямо перед Халфмуном зажегся квадрат яркого света. Из квадрата высунулась голова с взъерошенными волосами и заспанным лицом.
– Папа, – выдохнул ошарашенный Халфмун. Протерев глаза кулаками, Джебедая Полулунок несколько секунд смотрел на сына, после чего выскочил из окна и сгреб его в объятья.
– Мойра, Мойра, скорее, иди сюда! Радость-то какая! Да где ж ты, Мойра, бобер тебя побери? Халфмун вернулся! – восклицал Джебедая, душа сына в объятьях.
– Сыночек, родной мой, – выбежав из дома, Мойра тоже бросилась обнимать Халфмуна, и под весом своих счастливых родителей он повалился на землю. – Где же ты был все это время? Как же ты там? Здоров ли ты, все ли у тебя в порядке? Рассказывай сокрее!
– Дай ты сыну с дороги поесть, да отдохнуть, а потом расспросами донимай, – не разжимая рук, сказал Джебедая.
– Ой, правда, и что это я. Осунулся совсем, исхудал, оброс, а возмужал-то как, кровиночка моя, – причитала Мойра.
До рассвета Полулунки лежали на траве возле своего дома, радостно плача, обнимая и целуя Халфмуна.
– Так здорово, что ты здесь, со мной, – сказала Уния и положила голову на плечо Халфмуна. Они, в точности как в детстве, сидели на берегу заводи с удочками и смотрели на лениво покачивающиеся поплавки.
– Лучше этого ничего быть не может, – согласился Полулунок.
– Скажи, твое путешествие – оно того стоило?
– До путешествия я был глупым мальчишкой, который не знает, чего хочет.
– И что же изменилось? – Уния с хитрым видом заглянула в глаза Полулунка.
– Теперь я глупый мальчишка, который твердо знает, чего он хочет больше всего на свете, – Халфмун помигнул Унии.
– Так чего же ты хочешь? – спросила девушка.
– Поймать самую большую рыбу из тех, что водится в этой заводи. Смотри, у меня клюет!
– Нет, Полулунок, ты ничуть не изменился, – Уния выхватила удочку из рук Халфмуна и швырнула ее в заводь.
– Ах ты так? – Халфмун подхватил девушку на руки. – Сейчас же брошу тебя в воду – удочку вылавливать! То есть, через минуту.
– Почему через… – договорить Унии помешал поцелуй Халфмуна, который длился куда больше минуты. А удочка, будто бы смущенная этим зрелищем, следуя за попавшейся на крючок рыбой, стремительно скрылась в камышах.
05.05.2015-28.10.2015
