Галина Колоскова
Желание на любовь
Парень назвал адрес, и Мэттью с удовольствием вырулил на нужную трассу. Ему не терпелось остаться наедине со своими женщинами. Праздничный вечер выходил на финишную прямую.
Через некоторое время они уже подъезжали к указанному дому, и Вуд решил навести некоторые справки.
– Ты живёшь с родителями?
– Нет, отдельно. Снимаю небольшую квартиру. Всего две комнаты, но мне пока хватает.
– А как же вечер с родителями? У тебя изменились планы?
– Слегка. Заеду за подарками, вызову такси и вернусь за автомобилем. – Ридж усмехнулся любопытству агента, зная его причину. – Но завтра днём я буду у вас.
Он повернулся к Лилибет:
– Не успеешь соскучиться, как снова увидимся, хотя я очень на это надеюсь.
– На то, что увидимся? – улыбнулась девочка, прекрасно понимая, что имел в виду Чайтон.
– Нет. Что соскучишься…
Мэттью резко затормозил. Не удержавшись, индеец полетел вперёд; сработал ремень безопасности, иначе быть бы ему по-настоящему травмированным. Он ойкнул от выстрелившей в перебинтованные рёбра боли.
Вуд сделал вид, что всё произошло случайно:
– Чуть не проехал. Можешь выходить, целоваться на прощание не будем. – Он не мог дождаться, когда Ридж наконец покинет машину.
– Конечно, только не с тобой! – рассмеялся Чайтон. – Спасибо, что доставил с ветерком!
– Это всегда пожалуйста! – Ревнивый папочка чуть не поперхнулся от собственных слов и тут же поправил: – Я про ветерок. Если нужно – дуну!
– Кто бы сомневался.
Стажёр повернулся к девушкам.
– Счастливого вам Рождества! Мисс Паркер, я очень рад, что познакомился с вами. Пусть сегодня исполнятся любые ваши желания. Лилибет, я позвоню ближе к ночи с поздравлением. – Он коснулся пальцем носа девочки. – Я уже скучаю. До завтра.
Поцеловав ладошку Лилит, парень покинул салон автомобиля. Мэтт тут же надавил на газ. «Форд» рванул, визжа покрышками, стремительно увозя от провожающего машину взглядом ЧайтонаРиджа нечаянно обретённую любовь.
– Кэтлин, не хочешь пересесть вперёд?
– Нет, мне лучше здесь, рядом с дочерью.
Она устала смотреть в окно, пряча взгляд. Выпрямив спину, брюнетка вскинула голову и встретилась в зеркале с зелёными глазами Вуда.
– Куда мы едем теперь? – Она внутренне собралась и начала задавать вопросы, не предназначенные для чужих ушей: – Вы живёте вместе?
– Да, но сейчас её нет. Мы расстались утром. – Мэттью нервничал: слишком рано Паркер принялась спрашивать. – Квартира большая. Пять комнат с моим кабинетом. Места всем хватит.
– Я не о месте и размерах. Не хотелось бы встретиться с ней сейчас. – Кэт не произносила имени – они с Мэттом прекрасно понимали друг друга. – Мне хватило общения в своё время. Это до сих пор вызывает чересчур болезненные воспоминания…
– Я знаю…
– Что знаешь? Что вообще ты можешь знать? – Во взгляде Кэтлин промелькнула боль, смешанная с презрением.
– Мне этим утром многое рассказала Лесси, – пытался оправдаться Вуд.
– Ты узнал слова, но не то, что они сделали с моей душой! – не дала ему договорить брюнетка. Карие глаза наполнились слезами.
Лилибет решила вмешаться, не позволяя разгореться новому спору между родителями или случиться очередной истерике матери.
– А теперь послушайте меня! Я не знаю, кто такая Лесси, так же как и того, почему мне говорили столько лет, что отец мёртв! Я многого не понимаю, но прошу ещё подождать с разговором. В конце концов, я хочу есть, а не утирать слёзы. Начните уже вести себя как взрослые люди.
Кэт шмыгнула носом и виновато посмотрела в глаза дочери.
– Извини, ты права. Не будем торопиться, сначала ужин. Я и забыла, что ты даже не завтракала. – Она снова не смогла сдержать эмоции и теперь негодовала на себя, не понимая, куда подевалась её хвалёная выдержка. Или пришло время воспоминаниям о причинённых обидах пробить брешь в выстроенной за долгие годы внутренней защите?
Мэттью ударил кулаком по клаксону.
– Какой же я осёл! Вместо того чтобы накормить вас, таскал по врачам и в магазин. – Он обернулся с виноватым видом. – Потерпите до дома или остановиться у кафе?
– Подождём. – Лилибет очень хотелось взглянуть на квартиру отца и узнать, что произошло шестнадцать лет назад.
– Как скажете.
Агент надавил на газ. Автомобиль на пределе допустимой скорости нёсся по опустевшим улицам, оставляя за собой густой шлейф из снега и замерзающих в синевато-белое облако выхлопных газов.
Всю остальную дорогу любовники одной ночи молчали, погружённые каждый в собственные мысли, перебирая в памяти прошлое, обдумывая вопросы, которые хотелось бы задать в первую очередь, и ответы на истязавшее столько лет душу.
Через некоторое время «форд» подъехал к высокому зданию, расположенному в престижном районе Джорджтауна.
Девочка с одобрением посмотрела на отца; оказывается, он не так безнадёжен и тоже любит добротные и красивые вещи. Исключение составляют разве что машины – вот этого ей невозможно понять.
Мэтт открыл начищенные до блеска тяжёлые стеклянные двери, и все трое торопливо вошли в тепло просторного фойе жилого здания.
Из-за полукруглой тёмного дерева стойки консьержа на них с удивлением уставился пожилой афроамериканец. Джош впервые видел женщин, сопровождающих Мэттью. Он приступил к работе днём и был немало изумлён тем, что подруга Вуда, белокурая красавица Лесси, сегодня спустилась под руку с высоким мулатом, несущим большой красный чемодан, и оставила ключ от квартиры.
Джош протянул его Мэтту со словами:
– Мисс Райт просила вам передать и сказала, что обязательно позвонит, как только устроится на новом месте.
Мэттью взял ключ, поблагодарил консьержа, служащего в доме с первого дня заселения, и представил своих спутниц:
– Джош, это моя дочь Лилибет и её мама, мисс Паркер. Они будут жить со мной. – (Кэтлин усмехнулась.) – Пропускай их в любое время.
Вуд заметил ухмылку брюнетки, но не знал, насколько сильно ей хотелось съязвить по поводу быстрого выселения одной женщины и стремительной замены её на другую.
Они поднялись на десятый этаж. Мэтт открыл дверь квартиры и замер, ожидая слов о первом впечатлении.
Лилибет скинула тёплые ботинки и со свойственной подростку непосредственностью прошла внутрь, с нескрываемым любопытством разглядывая просторную квартиру отца.
Мэттью помог Кэт снять пальто и наконец увидел её без верхней одежды. Тёплая бежевая юбка обтягивала округлые бёдра. Кремового цвета кашемировый свитер повторял контуры высокой груди. Вуд провёл взглядом по длинным ногам, мечтая притронуться к ним ладонью.
– Ты всё такая же стройная, ни капельки не изменилась.
– Это трудно принять за комплимент. Ты имеешь в виду нашу последнюю встречу в Финиксе или шестнадцатилетнюю угловатую девочку, которую упорно не хотел замечать когда-то?
– А есть разница?
– Большая. В первом случае ты раздевал меня глазами, а во втором – я была слишком тощей, чтобы выделяться на фоне сногсшибательной Лесси. – Заметив пожирающий взгляд Мэтта, Кэтлин ухмыльнулась. – Вот уж что точно не изменилось, так это твоя беспардонная манера вводить девушек в краску.
– Я вижу, на тебя это больше не действует, – приподняв бровь, улыбнулся он.
– Удивлён, что перестала краснеть? Были хорошие учителя. Один из них ты.
Она расстегнула сапоги и стянула их, с удовольствием ощутив под ногами мягкий ворс коврика. Мэттью расслышал стоны удовольствия, просочившиеся сквозь плотно сжатые губы брюнетки.
– Ты сейчас мурчишь, словно сытая кошка. Как мало порой нам нужно для счастья. – Он хотел бы, чтобы она «помурчала» для него, но совсем в другом месте.
– Устали ступни. А вот что могло бы доставить истинное удовольствие, так это чашка горячего чая. – Кэтлин обвела языком пересохшие губы.
Агент мог поклясться, что она знала, как действует этот жест на мужчин.
Глава 9.3
– Ты по-прежнему не пьёшь кофе?
Паркер качнула головой, и Мэтт усмехнулся уголками губ. Понизив голос до громкого шёпота, он проговорил:
– Многое в нашей жизни не меняется. Хочешь, помассирую ноги? Я отлично умею это делать.
– Нет, спасибо, как-нибудь в следующий раз. – Кэт почувствовала страх души, накладывающийся на безотчетное желание тела.
– Ловлю на слове. Давай пройдём в гостиную. Я приготовлю чай с бергамотом, а ты посмотришь подарок от Одри. – Мэттью заметил излишнюю бледность Кэтлин и потемневшие круги под глазами. – Если хочешь, прими ванну, пока сервирую стол к ужину.
– Тебе не понадобится моя помощь? – По правде, ей вовсе не хотелось возиться на чужой кухне.
– Думаю, что нет. Сестра обо всём позаботилась, осталось лишь разогреть и подать. Я тоже не завтракал сегодня и готов проглотить что угодно. Как-то не лезут в голову умные слова на голодный желудок, – засмеялся он и протянул руку, приглашая пройти в комнату: – Ну, что мы стоим на пороге? Посмотри, как живёт бывшая звезда бейсбольной команды школы Сквима.
– Ты хотел сказать «ФБР»?
– Звёзд в бюро не дают, и никакие знаки отличия, как видишь, мы не носим, – добродушно рассмеялся Вуд.
Брюнетка остановилась на пороге комнаты и резко обернулась.
– Не станем ходить вокруг да около. Мы оба знаем, для чего ты нас пригласил. – Она немного помолчала. – У меня к тебе просьба: давай не будем втягивать в это девочку. Дождёмся, когда она уснёт. Незачем ей знать неблагопристойные подробности о матери.
– Я не скажу о тебе ничего плохого. – Он осторожно взял Кэт за руку и нежно поцеловал кончики тонких пальцев. – Это ты назвала меня сегодня грязным.
Она резко вырвала руку, проклиная тело за трепетный жар, что вызвало прикосновение Мэтта.
– Прости, это было грубо. – Паркер посмотрела в глаза любви всей жизни. – Я совсем не та, что ты знал когда-то.
– Новая Кэтлин нравится мне не меньше прежней, – снова одарил он её мягкой улыбкой.
– Посмотрим, что скажешь после нашего разговора, – криво усмехнулась и огляделась по сторонам брюнетка. – Что ж, я готова к экскурсии по памятным местам Лесси, – она увидела, как нахмурился, но промолчал Мэттью, – даже к подаркам Одри. Почему-то уверена, что смогу угадать, что она мне приготовила.
– Убеждён, сестрёнка способна тебя удивить.
Он снова взял тёплую руку Кэт.
– А что сейчас было? Маленький приступ ревности? – Вуд водил большим пальцем по внутренней стороне ладони Кэтлин, дотрагиваясь до эрогенных точек. – Напрасно. Между мной и Лесси давно нет тех пламенных чувств, что прежде.
Она попыталась выдернуть кисть из горячей руки агента, но тот сжал пальцы, удерживая.
– Если ещё раз так сделаешь, я развернусь и уеду. – Паркер улыбалась, произнося слова ровным голосом. – Мэттью, ты с годами стал плохо слышать? Я только что сказала: забудь о прежней Кэт. Я другая и не растаю от пары нежных прикосновений.
Она провела пальцами другой руки по узлу синего галстука агента.
– Прибереги этот приём для молоденьких наивных стажёрок, а я давно уже перешла в другую лигу.
Он разжал ладонь, но остался доволен дрожью, пробежавшей по коже брюнетки. Вуд знал: что бы она сейчас ни говорила, её по-прежнему тянет к нему, да и сам он почувствовал новый прилив желания. «Кэтлин, зачем взрослым людям играть в глупые игры? Ну, раз ты так решила, я поддержу твои намерения до поры. Время есть, до Рождества ещё несколько часов».
Лилибет стояла у панорамного окна гостиной комнаты любуясь видом на город.
Вашингтон переоделся в зимний наряд. Освещённые миллиардом ярких ламп улицы утопали в белом сверкающем великолепии. Весь город казался одной большой заснеженной ёлкой, подсвеченной разноцветными огнями праздничных гирлянд.
– Нравится? – Мэтт встал чуть позади дочери, с удовольствием вдыхая её запах.
– Очень! Жаль, что в Финиксе не бывает настоящей зимы. Это так красиво и как-то особенно празднично. Я теперь знаю, что на Рождество обязательно нужен снег. – Девочка обернулась. – Мне нравится Вашингтон! Я хочу и буду здесь жить.
Агент довольно улыбнулся. Он желал прижать к груди дочь, но понимал, что слишком рано так сильно выражать родительский восторг. Нужно время, чтобы Лилибет привыкла к нему и научилась доверять. Мэттью не заметил, что старшая Паркер побледнела ещё сильнее, воспринимая слова девочки как новый момент предательства.
– Останешься в Вашингтоне? С кем? Твой дом в Финиксе. Ты не забыла, что учебный год ещё не закончился?
– Конечно, помню. Я могу жить с отцом. – Лилибет перевела взгляд на Вуда, надеясь на его поддержку.
– Можешь. Я всё устрою, если мама на это согласится. – Он обернулся к Кэтлин. – Вы обе можете остаться со мной.
– В качестве кого? – гневно посмотрела она на Мэтта. – Мне уже не шестнадцать. Я не хочу бросать то, чего добилась, и начинать всё на новом месте. У меня есть работа, семья, обязательства, друзья, в конце концов!
– В том качестве, в котором захочешь. – Он сжал коробочку с кольцом в кармане пиджака. – Столица – не провинциальный Сквим, при желании здесь легко устроиться. Поговорим об этом позже.
Мэттью видел, что сейчас брюнетка не в состоянии принимать разумных решений.
– Давайте поужинаем сначала. Нас никто не торопит. – Он подошёл к невысокой пушистой ели, установленной ближе к левому углу комнаты. – Одри оставила вам подарки. Предлагаю открыть их сейчас. Там есть то, что пригодится, чтобы сделать вечер по-настоящему праздничным.
– Разве подарки разбирают не утром?
– Совершенно верно, но завтра будут другие. – Вуд взглянул на Кэт. – Ты же знаешь мою сестру. Она всё тщательно продумывает.
– Только не всегда её задумки венчаются успехом. – Тёмные глаза полыхали еле сдерживаемой яростью.
– Ты сейчас о чём? – Мэтт пытался понять, чем вызван гнев: словами дочери или очередным призраком прошлого?
– Ни о чём. Обсудим это после, – отвела взгляд Паркер.
– Вы опять говорите загадками. Даю всем нам час на сборы, после ужин и, конечно, объяснения. – Лилибет решительно направилась к ёлке. – Родители, у меня уже голова пухнет от ваших недомолвок.
Она взяла самую большую коробку и прочла на прикреплённой к ней открытке:
– «Кэтлин от Одри».
Девочка всунула подарок в руки матери и взяла следующий.
– А вот это мне! «Лилибет от любящей тётушки». – Она обернулась к отцу: – Кто-то обещал, что тётушка станет мне подругой. Сколько ей лет? Судя по надписи, в районе пятидесяти…
Агент рассмеялся:
– Она ровесница мамы. Это обычные штучки Одри, любит ввести всех в заблуждение. Там ещё две коробки, вскрой и их заодно.
Девочка взяла свёртки поменьше, взглянула на записки и поделила их с мамой.
– Ну, чего вы ждёте? Открывайте. – Вуду хотелось увидеть, что за платья купила искушённая в моде сестра. Он надеялся на глубокое декольте для Кэт.
– Прямо здесь и сейчас? – в нерешительности крутила в руках блестящую коробку брюнетка.
– Конечно. Я же сказал: это то, что может пригодиться к ужину. – Мэтт помнил, насколько подруга Занозы не любила сюрпризы, и пытался мягко давить на неё.
– Не думаю, что Одри могла презентовать что-то из еды. – Паркер смотрела на подарок, решая: поддаться соблазну и открыть его или поступить наперекор словам Мэттью и оставить под ёлкой?
– А зачем думать, когда можно это увидеть? – рассмеялся он нерешительности девушек. – Кэтлин, ты же говорила, что сестра не способна тебя удивить, и догадываешься, что она подарила.
– Ты меня пугаешь, а не Одри. – Брюнетка хотела сдержать улыбку, но не смогла. – Нагнал на нас страха.
Она обернулась к дочери:
– На «один-два-три» вскрываем.
Вуд решил сам вести счёт и, состроив угрожающую гримасу, заупокойным голосом проговорил:
– Один, два, три!
Он выждал, пока девушки сорвут банты, обёрточную бумагу и приоткроют коробки, а затем громко выкрикнул:
– Бум!
Кэт взвизгнула, отбросив подарок в сторону, а Лилибет со смехом повалилась на ковёр.
– Мамочка, видела бы ты сейчас своё лицо!
Девочка посмотрела в сторону брошенной упаковки. Крышка отлетела, и на полу раскинулся кусок блестящей ткани цвета восходящего солнца.
– Вау, вот это цвет! Твой любимый, мам. Прямо общественный вызов! Руку на отсечение даю, это платье.
Лилибет вскочила на ноги и открыла свой подарок.
– Вот это да! И у меня тоже. – Она достала короткий наряд ярко-изумрудного цвета и приложила к груди. – Кажется, я начинаю любить вашу Одри! Интересно, что в другой коробке?
Девушка быстренько разобралась с упаковкой и вытащила на свет божий пару серебристых туфель. Её восторгу не было предела.
– Жаль, что меня не сможет кое-кто увидеть. – Она вышла в коридор в поисках ванной, чтобы немедленно всё примерить.
Мэтт понял, кем был этот «кое-кто», и восхвалил небеса, что удалось избавиться от Чайтона. Он показал дочери приготовленную для неё комнату.
Кэтлин поинтересовалась, где будет ночевать она, и, придирчиво осмотрев смежную с комнатой агента спальню, направилась в ванную.
– Надеюсь, ты позволишь мне ненадолго уединиться? – Паркер намекала, что не желает входить, не убедившись, что он покинул спальню.
Мэттью хмыкнул в ответ.
– Мы уже выяснили, что я не маньяк-насильник. Можешь не переживать за свою добродетель,
Он направился к двери, но на пороге чуть задержался.
– Если понадобится помощь, – Мэтт выразительно смотрел на обтянутую свитером грудь Паркер, – зови.
Заметив, как щёки невозмутимой до этого брюнетки всё-таки начали покрываться румянцем, Вуд усмехнулся. Значит, его присутствие вызывает волнение.
– Я разогрею ужин. Через полчаса жду всех к столу. – Он напоследок одарил Кэтлин чувственной улыбкой и, не дожидаясь в ответ очередной колкости, вышел.
Мэттью отправился на кухню, вернее, в огромное помещение, разделённое на две зоны: рабочую – с плитой, ящиками, столами, холодильником, мойкой и всем прочим, и обеденную, отделённую от основной барной стойкой. Большой стол был полностью сервирован на три персоны.
Он заглянул в холодильник. Одри постаралась на славу. Там было всё, вплоть до выложенных на лёд устриц. Мэтт поморщился: он терпеть их не мог, но если сестра так решила…
Следуя инструкции Одри, прикреплённой магнитом к дверце, агент сунул в духовку большой кусок антрекота и овощное рагу, затем выложил в небольшие вазы пару салатов, зажёг свечи, достал накрытое салфеткой шампанское из серебряного ведёрка и заполнил его льдом.
Вуд читал всё по пунктам и удивлялся: зачем нужно столько льда? Он осмотрел содержимое полок и занервничал: для чего вообще такое количество различной еды? Закрыв дверь электрического монстра, впервые задумался: зачем им с Лесси понадобилась домашняя фабрика холода гигантского размера?
На помощь впавшему в панику Мэтту пришла одетая в махровый халат Лилибет. Дочь поняла, что отец находится в предобморочном состоянии, и, по-деловому осмотревшись, велела тому быстренько переодеться, пока она немного похозяйничает.
Он воспользовался советом девочки, быстро покинув кухню. Готовить Вуд никогда не умел, и, наверное, тридцать пять – не тот возраст, когда следует этому учиться.
Он слышал сквозь дверь в ванную комнату, как Кэт плещется под душем, и почувствовал непреодолимое желание присоединиться. Потребовалась вся выдержка специального агента, дабы не поддаться рвущему плоть искушению. Он сделал несколько дыхательных упражнений и только после этого скинул одежду.
Не решившись зайти в комнату, наполненную ароматом будившего в нём сильнейшее желание тела, Вуд отложил принятие душа на потом, переоделся и уже через несколько минут вернулся к дочери. Пообещав, что со всем остальным справится сам, он прогнал Лилибет с кухни; доделал мелкие штрихи и сел во главе стола, дожидаясь появления своих девочек.
Первой пришла дочь.
Мэтт смотрел на высокую, невероятно красивую девушку – и чувство отцовской гордости переполняло душу. Разве могла такая красавица родиться от Джона? Как он поверил тогда в подобную чушь? Мэттью постарался отогнать ощущение досады на собственную глупость, сожаление и угрызения совести. Прошлого не вернуть, нужно сделать всё, чтобы не испортить настоящее и счастливое будущее своего ребёнка.
Одри угадала с нарядом; большие глаза, подчёркнутые цветом платья, яркими изумрудами горели на прелестном юном лице, затмевая блеск бриллиантов подаренной подвески. Агент ощутил, как увлажнились глаза. Дочь признала его, он чувствовал это сердцем и был несказанно благодарен судьбе за столь щедрый подарок.
Вуд доставал по просьбе девочки из холодильника сок, когда услышал лёгкий стук каблучков и вздох восторга Лилибет. Он обернулся и замер.
В дверях кухни стояла ослепительно красивая женщина. Ярко-алое платье мягко облегало невероятно соблазнительные формы великолепного тела. Высокая грудь вызывающе вздымалась, подчёркнутая глубоким вырезом декольте. Тонкую талию с легкостью можно обхватить двумя ладонями. Стройные длинные ноги заканчивались носками чёрных лаковых туфель.
Мэттью поднял взгляд – и сердце рванулось, возвращая в прошлое.
Гладко причёсанные волосы мягко обрамляли нежный овал лица. Сливочная кожа подчёркивала огромные цвета молочного шоколада глаза. Пухлые губы, слегка увлажнённые розовым блеском, манили, вызывая желание прижаться к трепетному рту.
Агент будто очутился в гостиной старого дома в Сквиме. У него перехватило дыхание от осознания, что именно такие чувства вызвало появление Кэтлин тогда, шестнадцать лет назад, но тот девятнадцатилетний Мэтт тут же отогнал их, посчитав недостойными, порочными по отношению к слишком юной подруге младшей сестры.
И вот теперь они снова накрыли его, но сейчас не нужно прятаться: Паркер не наивный беззащитный ребёнок. Он видел это по изменившемуся выражению карих глаз; не робость, а уверенность женщины сквозила в них.
Кэтлин заметила, насколько Мэттью поражён увиденным. Она специально повторила причёску и макияж. Ей хотелось, чтобы он вспомнил взгляд, который когда-то подарил чувство надежды беззаветно влюблённой девочке.
Брюнетка твёрдой походкой приблизилась к столу и, не дожидаясь поспешившего к ней Вуда, отодвинув стул, заняла место напротив дочери.
Открыв шампанское, Мэтт наполнил фужеры. Он с трудом подавил волнение, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Сейчас агент знал точный ответ на вопрос отца, влюблён ли он в Кэт. Если возможно высшее проявление чувств с первого, вернее, не с первого, хотя неважно, с какого, взгляда. Мэттью понял сейчас, насколько глубоко любит Паркер, и готов был к борьбе за свою любовь.
Он обвёл взором девушек и, остановившись на Лилибет, решил одним разом ответить на многие мучившие её вопросы:
– Я хочу выпить за то, что шестнадцать лет назад перепутал комнаты и зашёл в спальню твоей мамы. За то, что она настолько была влюблена в идиота, не видящего дальше собственного носа, что не оттолкнула, а подарила самую яркую ночь в моей жизни. За то, что не испугалась в столь юном возрасте фактически без поддержки выносить и родить самую красивую и добрую девочку на свете. За то, что судьба сегодня свела всех нас вместе, и мы сидим за одним столом. Я хочу выпить за вас, мои обворожительные женщины!
Мэтт отвернулся, чтобы скрыть подступившие слёзы, и совершенно напрасно: глаза тех, кому предназначался тост, тоже были наполнены влагой. Но если у Лилибет, как у отца, это были слёзы любви и надежды, то у Кэтлин – сожаления о проведённых без мужского обожания годах. От собственной глупости и нерешительности и от того, что она сейчас не в состоянии принять любовь Вуда, хоть и видит её в его взгляде.
Очень много страхов накопилось за прошедшее время, слишком сухой и циничной стала душа…
– Мама, я не понимаю одного: зачем было говорить, что отец умер?
Кэт смотрела в широко открытые глаза дочери, зная, что отвечать всё же придётся, и не только Лилибет с Мэттью, но и себе. Она была готова к любым вопросам.
Глава 10.1
Кэтлин смотрела на дочь.
Бронзового цвета волосы, как и у отца, с трудом поддающиеся расчёске. Она помнила, сколько лет мечтала запустить в них пальцы, желала ощутить густую шелковистость и выпрямить непослушные прядки. Паркер сделала это той ночью…
Зелёные папины глаза, изучающий взгляд которых в первый же день появления в школе Сквима привёл Кэт в полное замешательство. А после поддержки рухнувшей в руки их хозяину неуклюжей девушки, споткнувшейся на ровном месте, эти глаза одарили таким теплом и обещанием, что любовь не просто пришла, а ворвалась в её сердце. Позже брюнетка поняла, что взгляд Мэттью достался от отца, но в отличие от Харриса он не лечил, а губил женщин.
Даже если бы она захотела забыть и навсегда выкинуть воспоминания о той ночи и единственной любви, напоминание, живущее рядом, никогда не позволило бы сделать этого. Милая, добрая девочка, так похожая на папу, который ни разу не взял её на руки…
– Почему сказала, что отец погиб? – Кэт видела вопрос не только во взоре дочери, но и Вуда; две пары зелёных глаз смотрели на неё в желании узнать правду о самой большой лжи в жизни Кэтлин Паркер. – Всё до банального просто: хотела оградить тебя от боли.
Лилибет пристально глядела на мать, левая бровь девушки в недоумении поползла вверх. Брюнетка перевела взгляд на Мэтта и улыбнулась помимо воли: точно так же поднятая в немом вопросе дуга. «Господи, до чего же они похожи…»
Улыбка сошла с лица, потому что в груди что-то тревожно сжалось. Множество раз Кэт представляла, как сидит вот так за семейным столом с двумя любимыми рыжиками. Сколько раз обливалась слезами, вспоминая о дне, когда поняла, чем была та ночь для Вуда, узнала от той, которая не сказала бы никогда, знай правду, кто на самом деле был с Мэттью ночью в постели, чья девственная кровь вымазала простыню.
Он сделал её наказанием для Лесси, взял то, что собиралась подарить будущая невеста. Просто так, мимоходом. Мимо спальни, жизни, дочери…
– А что я должна была сказать? Правду? – Кэтлин на мгновение замолчала, решая: сделать девочке больно или пожалеть? – Отец был женат и растил по крайней мере одного ребёнка к тому времени, когда тебя начал мучить этот вопрос.
Вторая бровь поднялась на уровень первой, причём одновременно у обоих.
– Я же сказал, что никогда не был женат. И у нас с Лесси нет и не было детей!
Паркер посмотрела в глаза мужчины, в которых читалось искреннее недоумение.
– Сказал когда? Сегодня? – Она усмехнулась. – Ты не помнишь, что говорил в супермаркете при нашей случайной встрече в то далёкое Рождество?
«Как удобно свалить всё на отсутствие памяти», – вслух этого брюнетка не произнесла.
Вуд сморщил и потёр лоб.
– Прости, да… – Он посмотрел на Лилибет. – Видишь ли, мы с мамой встретились десять лет назад и…
Мэтт пытался подобрать нужные слова. В который раз за день проведшему сотни переговоров с преступниками и всегда умевшему найти аргументы, чтобы убедить их сдаться властям, агенту сейчас не хватало словарного запаса, фраз для того, чтобы объяснить взрослому ребёнку, почему папочка оказался вруном. Если бы он мог высказать крутившиеся в голове мысли: «Прости, девочка, но твой отец мудак и подлец», однако этого говорить не стоило…
– Я тогда солгал маме, а она – мне, и мы оба решили, что каждый из нас женат и счастлив в браке. – Мэттью видел недоумение, по-прежнему остававшееся в глазах дочери, и уже сам вынужден был отвечать на заданный Кэт вопрос: – Понимаешь, всё было слишком запутанно у нас в прошлом. Наверное, тебе ещё рано в подробностях рассказывать о произошедшем когда-то.
Недоумение не исчезало, а только росло.
– В двух словах: Кэтлин решила тогда, что не будет мне нужна, а раз не нужна она, то и тебе не должно быть места в моей жизни. – Он перевёл взгляд на брюнетку. – Я прав?
– Отчасти. Мы сейчас ведём себя как дети, одновременно обвиняем и оправдываем друг друга. – Кэт тяжело вздохнула и попыталась доходчивее объяснить, что толкнуло её тогда на ложь: – Помнишь, насколько сильно ты в детстве завидовала подругам, живущим в полных семьях, как просила меня завести папу? – (Лилибет кивнула.) – Ты готова была узнать тогда, что отец живёт в другой семье и любит других детей, и будет с ними, а не с тобой, всегда?
– Я полюбила бы любого отца, – не раздумывая ответила дочь.
Кэтлин вскинула голову.
– «Любого»? Это ты сейчас говоришь, в шестнадцать лет. Как я могла объяснить пятилетней девочке, что папа никогда не любил маму, послужившую одноразовой игрушкой, а её рождение – случайность? И что совсем другая женщина, любимая, в отличие от матери, живёт сейчас с ним, и именно от неё он хотел иметь детей? – Она обернулась к Вуду: – Скажи, что предприняла бы Лесси, узнав, что у меня растёт твоя дочь?
– А что она могла сделать? – говоря это, он пожал плечами, не понимая серьёзность вопроса.
– Подожди, не так. – Брюнетка глубоко вздохнула. – Что сделала бы Райт, если бы у вас с ней был ребёнок, узнай она, что у меня растёт твоя дочь?
Мэтт не стал отвечать сразу. Он представил, какой была его невеста в то время: нервная, готовая в любую минуту сорваться в истерику, подозрительная и ревнивая, видевшая в каждой женщине соперницу.
– Молчишь? – Паркер не хотела ждать ответа, прекрасно зная, каким он будет. – Да она бы ни перед чем не остановилась, пока не втоптала бы в грязь меня и моего ребёнка!
Лилибет перебила мать:
– Кто-нибудь скажет мне, в конце концов, кем была или есть эта Лесси?
Понимая, что лишь Мэттью сможет дать адекватный ответ на этот вопрос, девочка перевела взгляд на него.
– Моя бывшая невеста.
– Ты должен был на ней жениться?
– Да, много лет назад. Я знал Райт с раннего детства, почти двадцать восемь лет.
– Я спрашиваю, как долго она была твоей невестой?
– Шестнадцать, с перерывами шестнадцать лет. Она дважды выходила замуж.
Лилибет покачала головой и встала.
– С вами не соскучишься.
Она отошла от стола, взяла стул, повернула его спинкой, оседлала и поправила пышное платье. Теперь родители сидели напротив с видом провинившихся школьников на приёме у директора.
– Вот скажите, как мне остаться в своём уме с вами? – Лилит посмотрела на отца и убрала за ухо непокорную прядку, падавшую на глаза. – Я знаю тебя несколько часов и, поверь, ужасно рада, что ты жив, но как мне относиться к тебе, когда слышу подобные истории прошлого? Невеста, которая дважды выходила замуж и всё равно оставалась рядом, и мы с мамой – любящие, но совершенно ненужные…
Она ненадолго замолчала. Вуд заметил, как намокли зелёные глаза. Сердце сжалось. Он не знал, как вынести слёзы взрослого ребёнка.
– Вот только не надо одаривать меня такими взглядами.
Девушка злилась на родителей, на ту ситуацию, которой они позволили случиться. Столько лет мечтать о полноценной семье и узнать, что всё было возможно, если бы ни чья-то молчаливая глупость и взыгравшая не в то время гордость. Она увидела сочувствие в глазах Мэттью, но меньше всего ей сейчас нужна была его жалость.
– Я не заплачу, не дождёшься!
Лилибет перевела взгляд.
– Мама, как ты могла допустить такое? Где была твоя гордость тогда, в восемнадцать лет?
– А вот это не твоё дело! – отозвалась сразу и резко Кэт, но тут же смягчила тон и уже более спокойно добавила: – Вырасти для начала и наберись мудрости, чтобы судить и миловать. Ты хотела знать, почему соврала? Я ответила. Хочешь подробнее? Сейчас расскажу, но обвинять себя больше ни в чём не позволю, – она посмотрела в сторону Мэтта, – никогда и никому!
