Галина Колоскова
Желание на любовь
Девушка снова улыбнулась:
– Нет. Всего лишь сутки.
Он попытался привстать, опираясь на локоть, но задел больной рукой за край кровати, вскрикнул от боли и рухнул назад на подушку.
– Вам лучше не шевелиться, пока не сменили повязку.
– Это я уже понял. Что со мной?
– Сейчас придёт врач и всё объяснит. Вас прооперировали. Проникающее пулевое ранение, но кости, на ваше счастье, не задеты. Пулю достали из мягких тканей плеча. – Пытаясь сделать положение пациента более удобным, она поправила подушку. – Жить будете, до свадьбы всё заживёт!
– Да, я везунчик…
Свадьба… Взгляд Мэттью заметался по комнате в поисках телефона. Он должен позвонить Кэт. Лишь бы этого не сделали до него: не нужно пугать и без того обеспокоенную женщину.
Вуд застонал. «Откуда эта пульсирующая боль?» Он поднял руку и прикоснулся кончиками пальцев к шершавой ткани. Бинты, повязка…
– А что с моей головой?
– Ничего страшного, – ответил со стороны двери мягкий баритон, – царапина. Вы ударились о камень. Лёгкое сотрясение, возможно, останется небольшой шрам.
Мужчина средних лет приблизился к постели Мэтта.
– Вы легко отделались.
– А кто не «легко»? – Мысли снова вернулись к стажёру. Почему-то похолодело в груди. – Скажите, что с моим напарником? Чайтон Ридж. Он тоже в вашей больнице?
– Да. У него одно проникающее и два сквозных ранения ног. Его тоже прооперировали.
Мэттью глубоко вздохнул: «Слава богу, жив!»
– А вот волноваться не нужно. – Доктор кивнул на выход и с сожалением произнёс: – К вам посетители…
– Родственники? Так впустите их!
– Не только они. – Он посмотрел в глаза Вуда. – Там люди из ФБР, и они просили сообщить, когда вы сможете говорить. Вам зададут несколько вопросов, – врач опустил взгляд в пол, – и сделать это хотят до того, как вы переговорите с родными.
– Я готов.
Мэтт снова попытался присесть. В этот раз ему помогла медсестра, приподняв кровать, и вложила в здоровую руку раненого пульт управления.
– Тут всего две кнопки. – Она провела по ним пальцем. – Синяя – вверх, красная – вниз.
Он заглянул в голубые глаза, благодарно улыбнулся – и щёки блондинки начали приобретать цвет кнопки, что могла вернуть постель в положение «вниз». Даже с повязками на голове и плече улыбающийся Мэттью оставался неотразимым.
Агент усмехнулся про себя. А вот женщина, которую он хочет добиться, думает совершенно по-другому, и на неё его улыбки больше не действуют.
Мэтт обернулся к доктору:
– Можно сделать звонок? – Он посмотрел на прикроватную тумбочку. – Или мой телефон остался в вещах?
Врач выдвинул ящик и достал айфон.
– Можно. Доктор Вуд попросил принести его в палату. – Он оглянулся на дверь. – Так я могу пригласить агентов?
– Конечно. Но дайте мне пять минут на личный разговор. – Пациент уже набирал найденный в справочнике номер.
Врач с медсестрой вышли, оставив больного одного.
Ответила Кэтлин не сразу.
– Мэттью? – Встревоженный голос принадлежал запыхавшейся брюнетке.
«Интересно, чем она была занята?»
Ревнивые мысли из головы вытеснили излишне громко протараторенные вопросы Кэт:
– Скажи, что происходит? Лилибет утверждает, что ты до сих пор на задании, но почему так долго?
Уже более ровно, явно приказав себе успокоиться, она проговорила:
– Хорошо, что Одри осталась в твоей квартире, – и с замиранием добавила: – Что-то случилось?
– Нет, всё в порядке! Задание оказалось сложным, не мог позвонить, а сейчас занимаюсь бумажной работой: готовлю отчёт. Как долетела? Всё хорошо? – Он расслышал вздох облегчения. – Всё остаётся в силе? Ты готова к первому свиданию?
Паркер хмыкнула. Мэтт представил, как она ехидно улыбается, скривив правый уголок рта.
– Я готова, а ты?
– Тогда, конечно, если не трудно, – усмехнулся Вуд, – девушка, закажите столик в самом престижном ресторане Финикса.
Вступив в игру, Кэтлин ответила тоже на «вы»:
– В самом-самом? А вам это по карману?
Теперь уже хмыкнул он:
– Думаю, я в состоянии оплатить ужин на двоих.
Кэт замешкалась и ответила лишь спустя несколько секунд:
– Вот и славно. Значит, жду вас в пятницу… сэр. – Она рассмеялась в голос. – О месте и времени узнаете дополнительно!
Повисла неловкая тишина, каждый слушал прерывистое дыхание собеседника.
– Ты скучаешь по мне? – первым нарушил молчание Вуд.
– А ты?
– Некрасиво в который раз отвечать вопросом на вопрос, но я скажу: да, очень!
– Ты ставишь меня в неловкое положение. – Через пару секунд брюнетка произнесла: – Подразумевается, что я должна ответить так же?
– Нет. Хочу знать правду.
– Я волновалась.
– Я этому рад…
Мэттью хотел ещё что-то добавить, но дверь палаты отворилась, и на пороге показался одетый в чёрное человек. Счастливая улыбка мгновенно исчезла с лица раненого пациента. Он поморщился от внезапно вернувшейся боли, однако сумел сдержать стон.
– Я перезвоню позже, – холодным деловым тоном произнёс в трубку Мэтт и, не дожидаясь ответа, нажал на отбой.
Следом за первым фэбээровцем появился второй. Два блондина в одинаковых чёрных костюмах и чёрных же лаковых туфлях, прижатые удавками галстуков воротники накрахмаленных сорочек белым пятном впились в шеи. Не будь цвет глаз различным, Мэттью принял бы их за близнецов. «Господи, как некоторые любят штампы…»
Первым открыл рот кареглазый:
– Агент Вуд, мы из отдела внутреннего расследования. – Он сунул удостоверение в лицо раздраженного прерванным разговором Мэтта. – Специальный агент Йохансон.
Второй, голубоглазый, тоже представился:
– Специальный агент Бронкс. – Федерал показал значок, не тыкая им в нос, и Мэттью был несказанно благодарен за это; он в любом случае не мог различить букв: перед глазами всё расплывалось.
Второй раз в жизни его будет допрашивать внутренняя служба. В первый Вуд отделался выговором, но в этот раз вряд ли обойдётся столь безболезненно. Налицо нарушение устава и наличие неправомочных действий.
Он на мгновение закрыл глаза и подавил вздох. Если бы знать наперёд, к чему приведёт эмоциональный порыв, если бы дело шло не о детях… Дети. Повернись время вспять, ради них Мэтт снова бы ринулся под пули.
Фэбээровцы почти одновременно уселись на стоявшие у стены стулья, закинули ногу на ногу, перед этим одёрнув на коленях брюки, и достали блокноты.
«Просто сиамские близнецы. Никаких эмоций на каменных лицах, отработанные до автоматизма одинаковые жесты. Очевидно, эти двое не один год работают в тесной связке. – Мэттью с трудом подавил ухмылку. – А может, они пара? Хотя на влюблённых голубков не похожи. Только педиков мне сейчас не хватало…»
– Думаю, нет нужды говорить, чем вызван наш визит. – Голубые глаза изображали доверие.
Вуд кивнул, давая понять, что прекрасно знает, для чего эти двое пожаловали в палату коллеги по цеху.
– И всё же мы должны объясниться. – Кареглазый Йохансон любил всё выполнять правильно. – Вы нарушили устав. Не дожидаясь группы, без предварительных переговоров попытались проникнуть в помещение с заложниками, своими действиями поставили под угрозу не только вашу, но и их жизнь.
Специальный агент буравил тяжёлым взглядом зелёные глаза пришедшего несколько минут назад в сознание раненого.
– И жизнь стажёра, неизвестно по какой причине оказавшегося рядом с вами. – Он постучал обратной стороной авторучки по блокноту. – Вот, пожалуй, с этого и начнём.
– Что делал возле дома посла Чайтон Ридж? – задал вопрос Бронкс.
Мэттью прекрасно осознавал, что приплетать сюда сложные семейные отношения не стоит. Не хватало ещё, чтобы допрашивали родственников, но также понимал, что едва индеец придёт в сознание, допросу подвергнут и его. Он решил рассказать всё как есть, но опустить подробности и место встречи.
– Накануне Рождества мы вместе участвовали в операции по освобождению заложников. Я подвёз стажёра до дома после осмотра в клинике. Он кое-что оставил в моей машине и на следующий день вернулся забрать. В это время я и узнал о нападении на посольство и что именно моя группа будет участвовать в данной операции. Ридж во время звонка находился рядом и предложил подвезти до места. Я не отказался.
Мэтт вздёрнул бровь.
– Надеюсь, информация о захвате заложников не являлась секретной для агента ФБР?
– Нет, не являлась. Об этом уже через полчаса разнюхали телевизионщики.
Блондины пристально вглядывались в глаза коллеги по службе, пытаясь определить, правдив ли он с ними.
– Почему стажёр вслед за вами попытался проникнуть в особняк?
Вуд усмехнулся.
– Наверное, так же как и я, решил спасти от перекрёстного огня тех, кого налётчики удерживали в доме.
– Вот с этого момента поподробнее. «Перекрёстного огня»?
– Не думаю, что вы не ознакомились с показаниями свидетелей и докладами полицейских.
– Мы задаём вопросы – вы отвечаете!
– Хорошо. К моменту нашего прибытия любые переговоры уже были невозможны. Ситуация вышла из-под контроля. Заложников начали убивать. На шквальный огонь окружённых в доме бандитов полицейские открыли ответную стрельбу. Каждая минута была на счету. Опасаясь за жизнь заложников, я решил проникнуть в дом со стороны сада.
Агенты делали быстрые пометки в блокнотах, внимательно следя за жестами, эмоциями и интонацией допрашиваемого.
– Что произошло при приближении к чёрному входу?
– То, что вам хорошо известно. – Мэттью сморщился от нового приступа боли. – Огонь по полицейским оказался отвлекающим манёвром. Из дверей выскочил вооружённый автоматом УЗИ преступник и, не раздумывая ни секунды, полоснул по нам с Чайтоном.
– Ваши действия?
– Начал стрелять на поражение. Успел сделать два выстрела, преступник упал.
Блондины одновременно улыбнулись, но тут же вернули бесстрастное выражение на лица.
– Надо сказать, все выстрелы попали в цель.
– На то и тренируемся, чтобы не выпускать пули напрасно. Стать агентом ФБР – стать во всём лучшим. – Если бы не напряжённость обстановки, Мэтт расхохотался бы над высокопарностью собственных слов.
Даже если дознаватели были того же мнения, на этот раз и тень улыбки не коснулась лиц не выражающих эмоций фэбээровцев: честь конторы превыше всего.
– Что было дальше?
– Я тоже упал, ударился головой обо что-то твёрдое и потерял сознание.
– Вы считаете, ваши действия не были провокационными? Не были ли выстрелы преступника ответом на ваш огонь?
– Я отлично помню, кто и когда начал стрелять. Уж поверьте, не позволил бы сделать из себя живую мишень, если бы имел малейшую возможность предотвратить его выстрелы.
– Какими были действия Риджа?
– Он не принимал участия в перестрелке. Чайтон, сражённый первой же очередью бандита, упал раньше меня.
– Вы считаете свои действия правомерными?
– Знаю, что нарушил инструкции, и готов понести наказание, но на тот момент это было единственно правильным решением. Я десять лет работаю в подразделении CID, шесть из них – в спецподразделении по освобождению заложников. Это не первое моё задание. Вина целиком и полностью лежит на преступниках, открывших огонь, и полицейских, ответивших на провокацию. Я знаю степень своей вины, за чужую отвечать не намерен.
– Вам пока никто не предъявляет обвинений. Мы проводим предварительные опросы. – Кареглазый немного помолчал. – И надеемся, что их не последует.
Агенты одновременно поднялись.
– Благодарим за сотрудничество. – Голубоглазый улыбнулся. – К вам там целая очередь из посетителей.
Они уже выходили в дверь, когда Йохансон оглянулся и попрощался улыбаясь:
– Выздоравливайте!
Мэттью было приятно осознавать, что в этот раз он ошибся. И хотя улыбки проверяющих никак не могли повлиять на выводы комиссии, видеть человеческие эмоции на лицах фэбээровских сухарей было приятно, тем более что сам Мэтт принадлежал к оным.
Не успела захлопнуться дверь за «близнецами», как на пороге появился пятящийся спиной доктор и наседающая на него Одри.
– Я вас попрошу!
– Нет, это мы вас попросим! – Глаза миссис Холл пылали праведным гневом. – Родне привнести радость жизни нельзя, а допрашивать можно?
Врач опустил руки и обратился к входящим в палату родственникам больного:
– Доктор Вуд, вам-то не нужно объяснять важность покоя для раненого пациента? – Он довольствовался кивком коллеги. – Десять минут, ни секундой больше! Нам необходимо провести процедуры.
Молодой эскулап проверил данные монитора, взглянул на глазные яблоки Мэттью. Оставшись довольным результатами беглого осмотра, он направился к выходу.
Врач приостановился на пороге и указал на часы:
– Десять минут!
Одри фыркнула в ответ, но, заметив в дверном проёме Брэндона, тут же расплылась в улыбке. Она всунула в руку шмыгающей носом Лилибет бумажную салфетку, поправила брату подушку. Решив, что приступа нежной вежливости на сегодня достаточно, Заноза обвела взглядом покрытые слоем бинтов голову и руку раненого и задала вопрос:
– А без этого никак?
Она и не рассчитывала на ответ, однако, испытывая тревогу или волнение, не могла бездействовать. Одеяло, укрывающее ноги Мэтта, было тщательно подогнуто под матрас, склянки на прикроватной тумбочке переставлены, прежде чем Одри выпалила слова, от которых, не будь ситуация столь накалённой, все рассмеялись бы:
– Что, нельзя было всех перестрелять, а самому остаться здоровым?
Новое шмыганье носом и лёгкий вздох Бренды говорили о полной женской солидарности. Мужчины молчали, запрятав волнение за дежурными улыбками.
Мэттью – единственный, у кого вырвался смешок – почувствовал острую необходимость оправдаться:
– Я бы с радостью, но налётчик оказался на редкость шустрым. Мы с Риджем не успели его опередить.
Глава 14.2
Шмыганье перешло во всхлипывание. Агент посмотрел на покрасневшие веки дочери – и тепло любви и нежности волной разошлось по груди и остановилось в районе сердца.
– Лилит, иди сюда, – похлопал здоровой рукой по матрасу он и попытался отодвинуться на край кровати, но кольнувшая плечо боль не позволила этого сделать.
Стараясь сдержать стон, Мэтт прошептал сквозь сомкнутые зубы:
– Сядь рядом, не бойся.
Левая бровь Харриса полезла вверх. Брэндон не смог сдержать улыбку, а Бренда следом за внучкой принялась всхлипывать. И только Одри сохраняла спокойствие.
– Вот это да! Видно, хорошо тебя по голове припечатали, раз ты сейчас дочь так назвал. Как ты там говорил?.. Демоница?
Внешний вид раненого не был столь ужасным, как ожидали. Заноза понемногу пришла в себя и была готова острить по любому поводу.
Мэттью промолчал. Не стоило объявлять всем присутствующим, что за какие-то полчаса, пока он находился в сознании, мысль, что стажёр в очередной раз рисковал жизнью, защищая незнакомых людей, несколько изменила мнение о нём. Но этого никто не должен был знать и прежде всего – Чайтон. Тот факт, что с уст сорвалась кличка, данная девочке настойчивым ухажёром, вызвал в Вуде лёгкую досаду, но не задать следующие вопросы он не мог:
– А что с ним? Где сейчас Ридж?
Эти слова послужили луковым соком для глаз Лилибет. Больше не сдерживаясь, девушка разревелась в голос и уткнулась носом в здоровое плечо отца.
Мэтт опешил.
– Надеюсь, ранение не серьёзное?
Его расстроили слёзы девочки, но то, что она сейчас вот так, в открытую, проявила чувства по отношению к нему… Людям, коих не считают родными, не доверяют своих эмоций.
Мэттью судорожно вздохнул и погладил рыжую голову Лилибет. Теплота, всякий раз появляющаяся в груди при взгляде на дочь, столь похожую на него не только внешне, но и жестами, и какими-то ужимками, переросла в обжигающе горячую нежность и трепет. Его сокровище с макушкой медного цвета…
Всё-таки Бог есть на свете, раз через столько лет позволил Вуду испытать подобные чувства! И благодарить по самый гроб за это он должен Кэтлин. Его девочки… Агент обвёл взглядом лица с трудом сдерживающей слёзы матери и пытающейся казаться совершенно спокойной сестры. Его любимые женщины.
Первой, как всегда, взяла себя в руки Одри.
– Так, хватит сырость разводить! Все живы– здоровы, в том числе и Чайтон! Подумаешь, не сможет пару недель ходить на свидания. – Она прикоснулась ладонью к вздрагивающей в беззвучных рыданиях худенькой спине Лилибет. – Шрамы украшают мужчину, костыли и гипс – тоже. Всё к лучшему!
Девочка оторвала голову от плеча отца и с удивлением и гневом воззрилась на тётушку.
– А что ты так сверлишь меня взглядом? – Миссис Холл улыбнулась и подмигнула уставившимся на неё в недоумении двум парам зелёных глаз. – Есть железобетонный повод остаться в Вашингтоне!
Одри в нетерпении постукивала ногой: неужели никто, кроме неё, ещё не понял, что Кэтлин не захочет ломать психику дочери?
– Нет, вы что, не догоняете?! – Вопрос в глазах присутствующих начинал раздражать прозорливую Занозу.
Харриса возмутил её сверхнародный лексикон:
– Вот только давай обойдёмся без жаргона твоих электриков. Ты не на работе находишься.
– Пап, не ворчи. Не тот случай, – не дала договорить отцу Одри и наконец озвучила собственные мысли: – Не станет Кэт требовать от Лилибет возвращения домой, раз Ридж валяется в больнице, чудом оставшись в живых после автоматной очереди, не разлучит с раненым героем.
Девочка снова всхлипнула, и Холл сунула ей в руку очередную порцию разовых платков.
– Хватит, говорю, сопли разводить! Мы-то с тобой знаем, что от выстрела в ногу не умирают.
– Это смотря как выстрелить. – Лилит поглядела на раненое плечо Мэтта.
Одри не унималась:
– Лилибет, я тебя умоляю! Твой отец и вся наша дружная фэбээровская братия не позволили бы твоему снующему под пулями балбесу истечь кровью.
Её переполняло чувство радости от того, что появилась возможность для племянницы надолго задержаться в Вашингтоне. И, возможно, жить она будет в их с Брэндоном доме. Мэттью и Чайтон живы. Ну и хватит так переживать по поводу ранения. Ещё накаркают причитаниями и слезами беду. Нужно жить дальше.
Пигалица с осуждением уставилась на брата:
– Скажи дочери, что я права! И то, что если ещё раз так сглупишь – придушу тебя собственными руками!
Агент представил, как сестра пытается воплотить свои угрозы в жизнь, и расхохотался, скривив лицо от пульсирующей в висках боли.
– Заноза, пока ты будешь подставлять стул, чтобы выполнить угрозу, я успею смотаться.
Теперь уже улыбались все. Одри в очередной раз сумела снять напряжение в невозможной, казалось бы, для шуток обстановке. Смеясь вместе с родственниками, она произнесла слова, вызвавшие новый приступ веселья:
– Не надейся! Я подкрадусь ночью, пока ты будешь спать глубоким сном. – Подняв руки вверх, растопырив пальцы, словно когти вампира, Холл изобразила, как подбирается.
Смех вкупе с болью вызвал у Мэтта икоту.
– Лилибет, не открывай дверь по ночам этому злобному монстру! – пробормотал он в перерывах между спазмами.
– Лучше впредь будь осторожен и не позволяй Риджу строить из себя героя, – помогая брату отпить воды из стакана, продолжала поучать Одри.
– Невозможно притворяться тем, кем являешься на самом деле. – Если бы день назад кто-то сказал, что он произнесёт эту фразу, Мэттью рассмеялся бы, но факт оставался фактом: за бравадой возвышенных слов и излишне самоуверенными поступками стажёра скрывалось храброе сердце.
Девочка промокнула салфеткой капли воды с подбородка отца.
– Ты изменил мнение о Чайтоне и разрешишь нам спокойно встречаться?
– Даже не надейся! Конечно, стану мешать, хотя и изменил… – Он заговорщически подмигнул. – Только пусть это останется нашей маленькой тайной, ладно?
Дочь довольно улыбнулась и осторожно обняла его за шею. Мэтт готов был поклясться, что почувствовал, как Лилит втянула воздух, обнюхивая его кожу; тёплое дыхание обожгло щёку, заставив сердце биться от прилива отцовской нежности.
Он с трудом расслышал сказанные в ухо слова:
– А ты дай обещание, что посещение больницы по поводу ранений станет последним.
В этот момент в горле осознавшего, насколько сильно лишённая папы девочка мечтала о родном человеке, Мэттью образовался ком и помешал ответить сразу. Он прочистил горло и хрипло проговорил:
– Не могу обещать, но клянусь: сделаю всё, чтобы ты больше не плакала по моему поводу!
На несколько секунд в комнате воцарилось молчание. Первым его нарушил Харрис:
– Наши десять минут на исходе.
– Пап, не будь таким занудным…
Старший Вуд отвесил лёгкий подзатыльник фривольной в суждениях дочери.
– Я прежде всего врач и знаю, насколько необходим покой недавно перенёсшему операцию человеку. – Он кивнул на тарелку с металлическим кусочком сплющенной пули, на которую до этого никто не обращал внимания. – Я попросил оставить на память этот сувенир.
Бренда подошла к столику, взглянула на сталь и покачала головой. Несколько граммов холодной смерти. Вылети она из ствола под другим углом – и блестящий комочек мог стоить жизни её мальчику.
– Не хочу, чтобы к этому сувениру добавлялись другие…
Мэтт посмотрел в понимающие, всепрощающие глаза того же цвета, что и у него с дочерью.
– Мам, и тебе клянусь: больше так бездумно под огонь не полезу!
Лилибет придвинулась к ногам отца, давая возможность бабушке присесть рядом, но Брэндон подставил тёще стул.
Устроившись на краешке обитого кожей сиденья, Бренда погладила небритую щёку сына, почувствовав острое желание запустить пальцы в непокорные рыжие вихры любимчика, как делала это раньше, когда он был ребёнком. Но мальчик давно вырос и сейчас лежал перед ней на больничной койкей со спрятанными под плотной повязкой волосами.
– Я тебе верю, иначе просто не смогла бы мириться с твоей профессией. – Она по-доброму улыбнулась, вовсе не желая винить или осудить Мэттью следующими словами: – Каждое твоё задание стоит мне нескольких часов жизни и добавляет седых волос.
– Прости. – Он прижался губами к тёплой руке и, как несколько минут назад сделала Лилит, втянул ноздрями родной запах.
Губы миссис Вуд дрогнули, но ей удалось сдержать слёзы, и в этот раз оправдывая звание сильной женщины.
– Не за что прощать человека, дарящего не часы, а годы жизни другим. – Она наклонилась и осторожно поцеловала сына в лоб, прямо поверх бинтов. – Я очень горжусь тобой!
– И я! – воскликнула Лилибет.
Слова жены подхватил Харрис:
– Мы все гордимся тобой.
И теперь уже с того конца палаты, где стояла Одри, раздался всхлип, но она не была бы собой…
– Вот только не задирай нос. – Заноза шмыгнула и в надежде, что никто не заметил рвущиеся наружу слёзы, произнесла бодрым голосом: – Эх, чёртова приёмная комиссия! Вы должны были бы сейчас говорить это мне!
Она поморщилась.
– Чувствую острый прилив сахара в крови и ещё в одном месте, но не могу смолчать: я тоже горжусь тобой, братец!
Ко всеобщему удовольствию, Мэтт покраснел, что случалось крайне редко, и ответил с явным смущением:
– Спасибо! В жизни не слышал столько добрых слов, высказанных в мой адрес, но кто-нибудь ответит мне наконец: что с Риджем?
Как всегда, когда дело касалось медицинских вопросов, говорил Харрис:
– С ним всё хорошо. Пулю извлекли. Она задела малоберцовую кость. Парню придётся некоторое время поскакать на костылях, но могло быть и хуже. – Он улыбнулся и добавил: – Всё-таки вы оба везунчики, раз отделались лёгким испугом.
– Кстати, об испуге… – Агент обвёл взглядом присутствующих и остановился на дочери. – Не нужно сообщать о моём ранении Кэтлин.
Положив руку Лилибет на колено, он пресёк её попытку поспорить:
– Мы уже созванивались. Я буду в Финиксе в пятницу, кто и что бы мне ни запретил.
Девушка хотела возразить, но осеклась, понимая: то, что она собирается рассказать, необходимо сделать с глазу на глаз.
– Она ждёт меня и даже заказала столик. – Мэттью с мольбой смотрел уже на отца: – Пап, помоги не сорвать наше первое свидание.
Харрис попытался отвести взгляд, но с настойчивым отпрыском такое не проходило.
– Я всё равно сбегу. Давай сделаем всё на законных обстоятельствах? Царапина на лбу и дырка в мякоти плеча – не повод для того, чтобы выглядеть трусом и обманщиком в глазах будущей жены!
Вуд-старший не стал сдерживаться:
– Ты сейчас слышишь самого себя?! – Он покачал головой, раздражённый беспечностью Мэтта. То, о чём просил сын, нельзя было выполнить. – Одри права: ты хорошо ударился! А если откроется рана или начнётся сепсис?
– Да на мне с детства всё заживает как на собаке! – Пациент обратился за поддержкой к Бренде: – Мам, скажи, разве не так?
– Нашёл сравнение! – искренне возмутилась она. – Царапины и шишки с ранением!
Скрипнув зубами от досады, Мэттью глубоко вздохнул.
– Да как вы не понимаете?! Я не могу пропустить свидание! Если Кэтлин узнает о ранении, то прилетит сюда, а я не хочу её жалости! Мне нужно совершенно другое! – Он посмотрел в глаза той, кто лучше всех знала любимую брюнетку: – Я выгляжу безнадёжным трупом?
– Нет! – ответила Лилит.
– Вот пусть и она так считает! Хватит того, что я до смерти перепугал всех вас. Первое ранение за столько лет службы – и вы готовы пылинки сдувать с моих царапин. – Агент перевёл взгляд на отца. – Я уйду в пятницу утром. Тебе решать, будет это на законных обстоятельствах или нет.
– Не нужно возводить меня в ранг бога.
– Всего лишь в статус друга главного врача клиники.
– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. – Харрис подошёл к сыну и, как это совсем недавно сделал доктор, осмотрел глазные яблоки. – Голова кружится? Виски болят?
– Нет!
– Тошнит?
Мэтт мотнул головой в знак отрицания, вызвав у отца непроизвольную улыбку.
– Прямо совершенно здоровый человек. Для чего только на тебя столько бинтов потратили?
– Чтобы вас напугать.
Харрис посмотрел на родных, ожидая от них осуждения безумного решения Мэттью. Лилибет открыла рот – и он вздохнул с облегчением: хоть внучка с ним согласна. Но то, что сказала девочка, было словами поддержки вовсе не старшего Вуда:
– Если хочешь, я полечу с тобой! – Она положила ладонь поверх руки отца. – Ты принял правильное решение. Нам не нужно от мамы жалости: она и так слишком многих жалеет! А уколы, если понадобится, тебе могут сделать и в больнице Финикса.
***
Ранним утром тридцать первого декабря специальный агент Мэтт Вуд стоял в аэропорту Даллес в ожидании приглашения на посадку. Его никто не провожал. Он сам настоял, чтобы поцелуи в щёку и слёзы не вышли за порог просторной квартиры района Джорджтауна.
Синяя куртка, накинутая на стянутое повязкой плечо, была расстегнута.
Двое суток назад Мэттью проснулся без температуры. Организм не гнушающегося ежедневными тренировками мужчины с лёгкостью выздоравливал, сыграв одной командой с душой, сердцем и мозгом хозяина.
Агент не сомневался, что в нужный день и час будет здоров и выполнит задуманное. Свидание с любимой женщиной мог отложить разве что конец света. Сам Мэтт ни в какие безнадёжные концы не верил, только в начала, а там, в Финиксе, его ждало начало новых отношений.
Он не удержался и набрал номер дочери.
– У тебя всё в порядке?
– Пап, ты звонишь уже третий раз. Неужели думаешь, что за час, проведённый в больнице с Чайтоном, со мной могло что-нибудь случиться?
«От этого маньяка можно всего ожидать, даже костыль не удержит». Мэттью улыбнулся собственным мыслям, ведь верил слову Риджа и всё равно каждый раз представлял худшее.
– Одри с тобой?
– Нет. Спустилась в кафе за едой. Максимум через час мы будем дома. Не волнуйся! Скоро посадка?
– Через двадцать минут. Я позже наберу на домашний.
– Пап, через час. Не через двадцать минут!
– Вот и успею… перед взлётом.
– Не будь смешным! Скажи ещё, чтобы я не смотрела мультики допоздна и не ела мороженое после горячего чая.
– А нужно?
– Мне уже шестнадцать! Мистер Вуд, у вас вполне взрослая дочь! – – изображая официальный тон, повысила голос девочка и, рассмеявшись, добавила: – Позвонишь, когда приземлишься в Скай-Харбор. С наступающим!
Представив, что сказал бы Харрису после трёх звонков за час в возрасте Лилибет, Мэтт усмехнулся. У его дочери просто ангельское терпение. Похоже, она и мысли читать умеет…
– Пап, не волнуйся так. Всё будет хорошо. Я в тебя верю, ты помнишь?
– Да. Я в тебя тоже! – Он сам нажал кнопку отбоя.
В горле запершило. Неужели так будет всегда? Стоило лишь представить доверчивый взгляд зелёных глаз любящей его девочки…
Пять дней, проведённые в больнице, с ежедневными посещениями дочери, сильно их сблизили. Лилибет первым делом навещала отца. Просидев не меньше часа у его постели, рассказав последние новости и какое-нибудь воспоминание из детства, она уходила в палату к Риджу. но максимум через полчаса возвращалась, выполняя ставший ежедневным ритуал: подставляла под поцелуй лоб и обнимала за шею на прощание.
Сегодняшнее утро не было исключением.
Он вспомнил странные слова, произнесённые девочкой на пороге квартиры: «Что бы ни случилось, не опускай руки и знай: я в тебя верю!» Опускать руки было не в характере Вуда, а вот вера ему бы не помешала.
Он поёжился. Купленная сестрой куртка предназначалась для прогулок в городе Кэтлин, а не в холодном Вашингтоне. Или это мандраж? Если так, то…
Мэттью хмыкнул, выпрямил спину и, не обращая внимания на тянущую боль, развернул плечи. Не хватало ещё начать себя жалеть. Так что же ждёт его в жарком Финиксе? От чего там можно опустить руки? Перед глазами встала стройная фигурка Паркер. Представляя вкус её поцелуя, он непроизвольно сжал губы.
Большие глаза цвета шоколада наполнились слезами и болью…
Мэтт почувствовал, как заходили желваки, и стиснул зубы. Больше никто и никогда не сделает ей больно. Никто и никогда. Он проследит за этим!
Красивый женский голос объявил о посадке на рейс Вашингтон-Финикс. Вуд отметил билет у стойки регистрации, проигнорировав кокетливый взгляд стройной блондинки, сдал сумку в багаж и прошёл в терминал посадки. Через четыре часа он увидит женщину, по которой за неделю успел основательно соскучиться. Только она! Все остальные отныне останутся в прошлом.
Глава 15.1
– Я скучал по тебе…
Тёплые мягкие губы целовали ухо. Сильные руки нежно обнимали за талию и осторожно прижимали к крепкому торсу, боясь не рассчитать и сделать больно. Запах чистого тела, сигарет Кэмел и одеколона Хьюго Босс Ин Моушен Грин Эдишен: табак, коньяк, мандарин и мускатный шалфей.
Совсем недавно смеси этих ароматов было достаточно, чтобы внизу живота образовалось томление в ожидании приятного удовлетворения после встречи. Ужин в каком-нибудь недорогом кафе, боулинг или картинг, где он с улыбкой носился по узкой трассе, пытаясь подрезать Кет на поворотах. И неважно, кто приходил первым, поцелуи в нос и губы всегда доставались ей; как трофей за терпение, как аванс на вечер, как извинение за очередную попытку уговорить остаться на ночь.
Милый, красивый мужчина, гаваец с ослепительно белой улыбкой на счастливом лице. Двухметровый детина с внешностью плейбоя, душою влюблённого мальчика, писатель по профессии. Бейн Калама.
Они познакомились четыре года назад на работе Кэтлин, в издательстве, столкнувшись в дверях. Координация в очередной раз подвела брюнетку. Она не смогла удержаться на ногах, уронив себя и толстую папку с распечатками. Финансовая отчётность – работа, взятая на дом.
