Галина Колоскова
Желание на любовь
Она смотрела Мэтту в глаза и не видела ни тени сомнения: он говорил совершенно искренне. И так хотелось поверить, но где-то в глубине души восемнадцатилетняя смертельно напуганная девушка кричала: «Нет! Все его слова – ложь!» Сердце сжалось. Чему верить?
– Я не сделаю тебе больно! Больше никогда! Клянусь!
Замерев посреди вальсирующих, они уже не танцевали.
Кэтлин огляделась. Лилибет светилась от счастья в объятиях партнёра. Ридж не обманывал; его выверенным движениям и пластике позавидовал бы любой. Она перевела взгляд на Одри, купающуюся в полном любви и обожания взоре Брэндона.
Миниатюрная подруга даже на шпильках едва доставала до подбородка широкоплечего мужа. Паркер, взглянув на родителей Мэттью, вздрогнула: Бренда и Харрис не улыбались; кружась, они не спускали глаз с пары сына.
– Господи… – прошептала брюнетка.
Почему ей приходится учитывать чувства всех в этом зале и именно от неё зависит счастье многих людей? Отчего никто не хочет понять, как трудно принять решение, не дают времени всё хорошенько обдумать? Почему считают, что она готова его принять? Почему на неё снова давят?
Кэт напряглась и решительно отстранилась от Вуда.
– Я так поняла, нам просто необходимо поговорить с глазу на глаз?
Расслышав металлические нотки в её голосе, Мэтт несколько растерялся, но решил не переносить разговор на потом.
– Да! – он снова пытался анализировать действия женщины, от согласия которой зависела вся дальнейшая жизнь.
– Я готова. Где?
К Кэтлин возвращалась решительность. Хватит бояться призраков прошлого. Она ужасно устала от этого. Разговор состоится именно сейчас.
– Там же, где предлагал ранее. Я не стану приставать. – Агент удивился циничной ухмылке, поднявшей уголки красивых пухлых губ.
– Если бы ты знал, чего я боюсь… – брюнетка уверенно смотрела в зелёные глаза.
– И чего же?
Снова ухмылка в ответ.
– Расскажу, если посчитаю нужным… потом. Но поверь, меньше всего я опасаюсь сейчас твоих приставаний. – Она взглянула на пятно на его щеке. – Это-то ты, наверное, уже понял?
Мэттью засмеялся, но в его смехе чувствовалось напряжение. Он ломал голову: что могло произойти за какую-то долю минуты, что снова сказал не так? Кэт не переставала удивлять перепадами настроения. Счастливая женщина, тающая в объятиях словно воск, в один миг превращалась в циничную суку. Проклятое прошлое никак не отпускало её? Или…
Вуд вспомнил полунамёк на имеющегося в жизни Кэтлин мужчину и, вероятно, впервые понял, что всё может пойти не так, как он представлял, но отогнал эту мысль. Не для того Бог свёл их в очередной раз, чтобы снова развести. И всё-таки что-то стояло между ними, не позволяя сблизиться. Или кто-то?
Мэтта обдало холодом, но он мгновенно собрался и, взяв Паркер за руку, вышел в коридор.
Через несколько шагов они остановились на пороге спальни. Агент ощутил сковавшее брюнетку в последний миг напряжение; она нервничала не меньше его. Но отчего? Сосредоточенность влюблённой женщины, согласной сказать «да», или приготовившегося произнести «нет» человека?
Вуд одёрнул себя. Как может Кэтлин знать о том, что он собирается сделать?
«Не веди себя как школьник, пытающийся затащить понравившуюся девушку в постель. – Мэтт усмехнулся. – Кретин, ты уже сделал это когда-то. Пришло время сказать то, что обычно говорят до того, как…»
Открыв дверь, он потянул Паркер за руку и щёлкнул выключателем. Мягкий свет залил выдержанную в тёплых тонах просторную комнату.
Кэт провела взглядом по стенам, задержавшись на картине с расплывчатым изображением фигуры голой женщины, шагающей навстречу яркому солнцу.
– Любовное гнёздышко Мэттью Вуда. Интересно, как много женщин в нём побывало? – Ей самой стало противно от вырвавшихся из уст слов. – Прости. Не понимаю, почему моей внутренней «суке» именно сейчас так хочется выбраться на свободу.
– Мне придётся познакомиться с новыми Кэтлин, живущими в тебе?
– Их не так много. Я не страдаю шизофренией, если ты об этом, – улыбнулась она.
– Слава богу, а то начинаю бояться, – попытался шутить Мэтт и, с трудом растянув губы, улыбнулся в ответ. – Второй день хочу поговорить о нашем будущем, но вместо этого опять начинаю тупить.
Не дожидаясь приглашения, брюнетка подошла к одному из кресел, опустилась на мягкую подушку, вытянула длинные ноги и огляделась, с интересом рассматривая содержащуюся в идеальном порядке комнату.
Ощущение запаха другой женщины и неловкости мешало продолжить разговор. Это как забрести на запретную территорию. Ещё чуть-чуть – и она причислит себя к вуайеристам. Появилось желание подняться и выйти, но Кэт заставила себя остаться на месте, дав слово, что больше никогда не переступит порог этой спальни.
Мэттью снова почувствовал её состояние.
– Понимаю, тебе неуютно здесь, но это единственное место, где нам никто не будет мешать. Даже Одри никогда без спроса не заходит сюда.
– Неуютно – мягко сказано, но я не на брачную ночь с тобой сюда пришла.
– А она могла состояться?
– Что «состояться»? – На лице Паркер читалось искреннее недоумение. – Ладно, проехали.
Агент вымученно улыбнулся, в очередной раз обозвав себя кретином.
«Почему все мысли крутятся вокруг её тела? Что это? Хронический недотрах? – Он помимо воли провёл взглядом по длинным стройным ногам и ощутил нарастающее в паху напряжение. – Не хватало, чтобы и Кэтлин это заметила!»
Но она рассмотрела жадный блеск в глазах хозяина спальни, пялящегося на её ноги.
– Мы сюда пришли поговорить, не так ли? Прошу, только не разочаровывай меня в очередной раз! Я этого не перенесу, – простонала брюнетка и дальше сказала то, что никак не способствовало «не разочарованию» охваченного страстью мужчины: – Что ты там говорил о снах?
Она прикрыла лицо руками.
– Похоже, не один ты сегодня тупишь. Мы сможем когда-нибудь вести себя адекватно в присутствии друг друга?
– Надеюсь, что не скоро, а лучше никогда!– усмехнулся он. –Ты же понимаешь, почему это с нами происходит?
Паркер предпочла отмолчаться.
Мэттью сумел взять себя в руки.
– Я люблю тебя, – он видел недоверие в карих глазах, – может быть, не так, как хотелось бы. Мне уже почти тридцать шесть и, наверное, нет ожидания вечно безоблачного счастья, присущего молодым.
Вуд тяжело вздохнул, пытаясь подобрать нужные слова и понимая, что не сможет сделать предложение по правилам, даже пожалев, что поторопился с ним. Почему он не прислушался к предостережениям отца и сестры? Страх Кэтлин говорил красноречивее любых слов. Не готова она сегодня ответить. Но не привыкший останавливаться на середине пути Мэтт решил: будь что будет, от своего он всё равно не отступится, даже если сейчас услышит отрицательный ответ.
– Прости, я опять несу бред. – Агент опустился перед креслом на корточки. Брюнетка подтянула ноги, и он обнял её колени. – Люблю с того момента, как увидел в Финиксе, а может, и раньше, но не понимал этого.
Мэттью почувствовал, как Кэт напряглась.
– Не знаю, как объяснить то, что происходило со мной с тех пор! Но именно с того мига я начал мечтать о тебе! Хотел ребёнка, такого, как ты держала на руках. Господи, я не ассоциировал тебя с Мадонной, нет. К тому времени я не раз обладал твоим телом во сне, а мне так хотелось сделать это наяву! – Хриплый голос с трудом исходил из внезапно пересохшего горла.
Вскинув голову, Мэтт столкнулся с измученным взглядом Кэтлин, полным того же душевного надрыва, что рвался из его груди. Исповедь, облечённая в самые искренние слова, сказанные им за последние годы женщине.
– Я начал вести себя как одержимый. Искал твои черты в любой темноволосой девушке. Пытался представить глаза твоей девочки, разглядывал любого рыжего ребёнка. Наверное, я всё-таки почувствовал, что она моя, но не смог понять этого. Как часто мы отказываемся верить внутреннему чутью, сваливая его на комплексы и глупые надежды!
Вуд смотрел на брюнетку, и его взгляд кричал красноречивее любых слов в единственной просьбе: поверь!
И она решила послушать сердце, постепенно отгоняя страх, позволяя принять веру в совместное будущее, надежду на счастье, запрещая девочке Кэтлин отравить его горьким предостережением.
– Почему ты не нашёл меня в Финиксе и не сказал это тогда?
– Не хотел рушить твоё счастье! Ты была замужем, у вас ребёнок. Как я мог лезть в твою семью? Ведь ты когда-то была мне как сестра, подруга сестры. Самый невинный и чистый человек, какого я знал. Только не с тобой, только не тебя… – Агент покачал головой. – Мои слова о чувствах после первого сна о сексе с тобой… Всё так и было… Так сладко и остро… Я не мог представить, что это произошло наяву и я назвал тебя Лесси!
– Мне было так больно…
– Знаю. Если бы я смог всё повернуть вспять, вернуться хотя бы на десять лет назад! Если бы мог забрать твою боль…
Паркер пристально вглядывалась в зелёные глаза. Сердце начинало оттаивать под их теплом, его словами.
Зачем противиться собственным желаниям? А если они и правда предназначены друг для друга, и сейчас Кэт даётся второй шанс? Жить с любимым человеком и каждый день с восторгом просыпаться в его объятиях, не вымучивая улыбку. Довериться и стать, наконец, счастливой! Почему она решила, что никогда не сможет быть такой?
Вот он, рядом, любовь и боль всей сознательной жизни, отец её ребёнка. Почему должна помнить о данных кому-то обязательствах, отчего вообще считает себя обязанной всем и вся? Это её жизнь, даётся она однажды, другой не будет. Да иди всё к чёрту! Она хочет и станет счастливой!
Брюнетка широко улыбнулась и глубоко вздохнула, как будто тяжёлый давящий камень свалился с груди.
– Мы ещё так молоды и можем начать всё сначала. Считай меня озабоченным, а впрочем, так оно и есть, но я хочу тебя. И не только в постели. Вчерашний вечер был самым счастливым в моей жизни. Я понял, что именно вот так, вместе с тобой и дочерью, хотел бы прожить до самого конца. – Почувствовав, как оттаивает её взгляд, Мэтт улыбнулся. – Но я надеюсь, что у нас ещё будут дети. Только не смейся. Я хочу держать новорождённых малышей на руках. Наверное, это такое счастье…
В глазах Кэтлин снова мелькнула боль, но в этот раз от осознания того, чего тот горячо любимый ею юноша был лишён. Она вспомнила, с какой осторожной нежностью Джон принял из рук медсестры его новорождённую дочь. Не Мэттью Лилибет подарила первую улыбку… Сердце заныло. Как бы она хотела вернуть назад тот день, когда пришла рассказать о беременности…
Брюнетка почувствовала, как слёзы покатились из глаз, и агент губами собрал солёные капли.
– Не плачь. Все наши ошибки в прошлом. Давай жить будущим? – Он с надеждой смотрел в карие омуты. – Будет всё, как ты захочешь! Я готов к любым переменам. Хочешь жить в Финиксе – переведусь туда. Только не оставляй меня. Не уходи!
– Мэттью Вуд, вы делаете мне предложение? – улыбнулась сквозь слёзы и красноречиво взглянула на его руки Кэт.
– Какой я осёл! Сейчас сделаю всё по правилам.
Вскочив на ноги, он кинулся к тумбочке и удивился, не обнаружив на ней сброшенного в темноте пиджака. Вспомнив, что полчаса назад Одри прибирала комнату, Мэтт со счастливой глупой улыбкой на довольном лице подошёл к шкафу и обернулся к женщине:
– Одну секунду!
Он достал пиджак, надел его поверх серого пуловера и снова опустился перед креслом, но на этот раз на одно колено.
– Кэтлин Паркер, я хочу просить твоей руки. – Он запустил кисть в карман, нащупал гладкий квадратик и зажал его в кулаке. – Перед Богом клянусь сделать тебя самой счастливой на свете!
Мэттью протянул руку и, только разжав пальцы, заметил, что на ладони лежит совсем не та коробочка: не голубая, а синяя, с купленным в очередной командировке в Беверли-Хиллз кольцом для Лесси, неизвестно каким образом очутившаяся в кармане.
Он не успел среагировать. Рука Кэт накрыла его ладонь. Брюнетка счастливо улыбалась, вытаскивая сверкающий бриллиант на свет.
– Ух ты, какое красивое! А это записка с признанием в любви? Не знала, что фэбээровцы настолько романтичны. – Смеясь, она развернула листок.
– Нет! – Мэтт выхватил из задрожавших пальцев жёлтый клочок, представляя, что могла написать на прощание Райт, но было слишком поздно.
Кэтлин опустила ставшую невероятно тяжёлой руку; кольцо со звоном ударилось об пол и закатилось под кресло. Она закрыла глаза и прошептала побелевшими губами:
– Боже, как больно…
А спрятанная за завесой недавнего счастья девочка ответила полным сожаления голосом: «Я же тебе говорила…»
Глава 13.1
– Это не то, что ты думаешь!
Закрыв глаза, Кэт приложила пальцы к внезапно онемевшим вискам. Сколько человек может вынести душевной боли в переводе на год, месяц, день, час, минуту, если все страдания за тридцать четыре года её жизни перевести в шесть лет и два дня?
Шесть лет было особенно тяжко, два предыдущих дня вернули воспоминания о той давней боли, пять последних минут сделали столь же невыносимой… И нельзя поддаться, иначе засосёт депрессия, невозможно её показать, иначе сочтут слабой.
Горло сдавил спазм. Паркер с трудом просипела:
– Конечно не то. Тем более что ты не знаешь, о чём я думаю. – Она сделала несколько глубоких вдохов, дождалась, когда сердцебиение успокоится, и открыла глаза. – Я столько раз смеялась над фразой, произносимой в мелодрамах застигнутым на месте измены мужем, что даже не знаю, как на неё реагировать применительно к себе.
Мэттью ожидал чего угодно: взрыва эмоций, ударов по щекам, истерики, но только не равнодушного тона, который, как правило, вызван полным душевным опустошением. И от этого осознание собственной вины становилось намного горше.
Вуд хотел бы прижать к груди надевшую маску холодности Кэтлин, успокоить, но боялся, что, сделав это, всё только усугубит. Как же сложно просчитать и насколько просто обидеть женщину, сотканную из сплошных противоречий, оголённых нервов и комплексов. Автором и виной которых являлся он сам.
Даже сейчас, делая предложение руки и сердца, снова всё испортил. Непроизвольный стон сорвался с его губ.
Кэт вскинула голову и всмотрелась в лицо Мэтта. Он глядел в глаза с таким давящим отчаяньем, что она снова сомкнула веки, не в силах ответить на немую просьбу. Для принятия любого решения требовалось время.
– Принеси воды. Не хочу появиться в таком виде перед дочерью.
– Сейчас, но прежде позволь всё объяснить.
Вуд запустил руку в другой карман, и пальцы тут же наткнулись на гладкий квадрат. Он протянул его брюнетке:
– Вот кольцо, что я вчера купил для тебя. Как в карман попало другое, наверное, сможет ответить Одри. Я сам не видел до этого момента ни его, ни записку.
Холодная упаковка легла в узкую, дрожащую ладонь. Агент сжал пальцы в кулак поверх руки Кэтлин.
– Я не стану просить тебя примерять его сейчас. Понимаю, что опять облажался, но умоляю: посмотри.
– Принеси, пожалуйста, воды, – не открывая глаз, выторговывая хотя бы минуту, чтобы прийти в себя, повторила она просьбу.
Райт снова вмешивалась в их судьбу, ломая любую надежду на безоблачное будущее. Кэт слышала, как открылась и закрылась дверь за Мэттом, его быстрые шаги в сторону кухни. Казалось, все ощущения обострились до предела. Она доверилась чувствам и в очередной раз получила удар. И что теперь делать?
Брюнетка распахнула веки и взглянула на то, что лежало в руке. Голубая коробка под кольцо от «Тиффани». Не праздничная, с бантиком, а стандартная, такая, в которой тысячи мужчин ежедневно покупают изделия престижной торговой марки. Сотни из них делают это с трепетом, представляя, как наденут прохладный ободок на тонкий пальчик любимой и назовут её своей перед Богом и людьми.
Не случилось… Надежда на счастье снова раскололась о нерушимую глыбу по имени Лесси.
Паркер застонала от пронзившей сознание холодной боли и закрыла лицо ладонями. «Господи, да это же бег по кругу. Всё повторяется, меняются лишь лица…» Вот так же когда-то сидела другая женщина, проклиная за разбитые мечты о счастье её, Кэтлин…
Торопливые шаги замерли напротив двери. На пороге появился Мэттью со стаканом в руке. Волосы взлохмачены; очевидно, за столь короткое время он не раз запустил в них пальцы. Такой знакомый жест… Всё в этом мужчине знакомо до боли, но так же до боли чуждо.
Сердце сжала тоска. За что? Почему это происходит с ними снова? Кто виноват? Сейчас виноватым было выражение лица Мэтта, остановившегося напротив кресла.
Он протянул стакан. Кэт приняла и мелкими глотками выпила почти до дна безвкусную жидкость.
– Тебе легче? Мы можем поговорить?
Участие в зелёных глазах, его словах раздражало. Словно попытка стать сторонним свидетелем, а не соучастником происходящего.
– О чём? – ответила она резче, чем хотела бы.
– О нас! Не делай этого!– в отчаянном тоне слов ей слышалась не просьба, а угроза. – Не позволяй Райт вмешаться и разрушить то, что предначертано судьбой!
– А что предопределено? – Паркер смотрела в лицо Мэттью открытым взглядом. – Я начинаю понимать, за что нас каждый раз разводит в стороны судьба, которая, как ты говоришь, что-то нам предначертала.
– И за что?
– Ложь! – она простонала от давящего осознания произошедшего много лет назад. – Мы начали со лжи. Украденная ночь, разбитые чужие надежды. Так нельзя!
– И что же нам теперь делать? – пожал Вуд плечами.
– Начать всё сначала.
– То есть как? – удивился он, выстраивая в голове их первые встречи её глазами.
– Как начинают нормальные люди.
Брюнетка встала, положила так и не открытую коробочку на стол и направилась к двери. Агент придержал её за рукав.
– Что ты делаешь? Неужели это всё? Ты выйдешь сейчас из комнаты, оденешься и вот так запросто уйдёшь? – Он старался говорить спокойно, не выказывать никаких эмоций, понимая, что в этот раз принимать решение должна Кэтлин – последнее слово будет за ней.
– Ты хорошо чувствуешь людей, просчитываешь их действия. – Её голос дрожал.
– Работа у меня такая.
Вуд крепко сжал руки Кэт. Если бы она только знала, каких усилий ему стоило сохранять спокойствие.
– Ещё раз прошу: не делай этого с нами. Подумай о дочери, о себе, обо мне, в конце концов! Неужели ты полагаешь, что я надел бы на твой палец кольцо Лесси? – Не выпуская ладони брюнетки, он преградил выход. – Спроси у Одри. Она полчаса назад наводила в спальне порядок и, вероятно, положила коробку в мой пиджак.
– Дело не в кольце. – Махнула она головой. – Ты не дал мне договорить. Чувствуешь всех, но не меня.
– Хорошо, пусть так… Тогда в чём?
– В нас. Я уже сказала: мы не с того начали.
Паркер видела недоумение, написанное на лице Мэттью, и не постигала, почему он не хочет замечать очевидного.
– Как ты не понимаешь?! Мы вольно или невольно разрушили счастье Райт! – Она вздохнула: – Пытаемся построить своё на чужом…
– Тут нет ничего не нашего. Я люблю и хочу провести остаток жизни вместе с тобой и дочерью.
– А что ты для этого сделал?
– Не понял. – Чёрные брови взметнулись вверх. – Как «что»? У нас есть дочь, и я…
Кэтлин застонала. Это как игра в немой телефон; они разговаривали друг с другом, но Мэтт совершенно её не слышал. Брюнетка освободила руки из захвата и прижала пальцы к вискам.
– Господи, не повторяй одни и те же фразы в десятый раз! – Она видела в его взгляде искреннее непонимание и почти сорвалась на крик: – Я сейчас о другом! Что ты сделал для того, чтобы мы были вместе, кроме как выпустил сперму в тело восемнадцатилетней влюблённой глупышки?
– Как «что»? Я…
Вуд осёкся. Недоумение на его лице сменила растерянность. Он не знал, что ответить, тем более что Кэт была совершенно права.
– Я спас вас… – Понимая глупость произнесённых слов, Мэттью простонал и замолчал.
– Нас освободила бы и другая команда. – Она пожала плечами. – Не знаю, остались бы мы живыми или нет, но факт остаётся фактом: ты выполнял свою работу.
Кэтлин заметила мрачную тень, промелькнувшую на лице агента после слов «остались бы мы живыми», и как скривился он от осознания, что она говорит абсолютную правду. Мэтт действительно работал, выполнял поставленную задачу и сделал бы это независимо от личностей людей, подвергшихся нападению.
– Я опять сморозил что-то не то, – застонал он. – Понятия не имею, что ответить на твои обвинения, но точно знаю: не хочу, чтобы это закончилось вот так!
Мэттью заглянул в её глаза.
– Прошу, не уходи! – Его взгляд буквально кричал. – Я никогда и никому не говорил этих слов… Останься со мной.
– Не могу! – Паркер покачала головой. – Не сейчас…
Она надавила на напряжённые пальцы, освобождая руку из отчаянного захвата, прошмыгнула за спину агента и вышла из спальни.
Кэт не помнила, как добралась до следующей двери, как закрыла замок своей комнаты и, рухнув на кровать, дала волю слезам.
Глава 13.2
Брюнетка слышала осторожный стук в дверь, но открыла лишь после угроз Мэтта выбить её. Она с трудом поднялась и, щёлкнув замком, распахнула створку.
Вуд пробежал взглядом по заплаканному лицу, тонким пальцам, нервно теребившим локон волос, хрупкой фигурке. Удостоверившись, что всё нормально, он облегчённо вздохнул.
– Извини. Я думал о худшем.
– Чего ты боялся? Что покончу с собой? – усмехнулась брюнетка. – Я не совершила этого тогда и уж ни за что не сделаю сейчас. У меня есть для чего жить.
Кэтлин тяжело опустилась в кресло. Мэттью присел на угол кровати, находившейся всего в метре от длинных ног, белым пятном выделяющихся на фоне ворсистой обивки сиденья.
– Давай дадим друг другу шанс? Я чувствую, как ты дрожишь при любом моём прикосновении. И то же испытываю сам. Нас тянет друг к другу, и не только на физическом уровне. Как бы ты ни хотела сейчас откреститься от всего происходящего, не получится. Мы не одни. У нас есть дочь, любящие тебя мои родственники, есть…
Не дав договорить, вернее, не в силах больше слушать уговоры и оправдания, Паркер перебила:
– Нет! Дрожит тело, а не душа! – она усмехнулась. – Это совершенно разные вещи. И дело не в нас с тобой, не в этом кольце и даже не в Лесси. – Она вдавила ладони выше груди. – Дело во мне. Мне нужно время.
Кэт откинулась на мягкую спинку кресла, поджав под себя ноги.
– Прошло столько лет. Я уже почти забыла обо всем.
Из гостиной послышался громкий радостный смех Лилибет. Кэтлин тяжело вздохнула и, скинув руки на колени, опустила взгляд.
– Насколько смогла забыть. – Она тяжело вздохнула. – Мне нужно время, чтобы понять, за что я тебя любила. Ощутить ту полноту чувств и трепет, что испытывала прежде от одного твоего взгляда. – Паркер вскинула голову, с отчаяньем воззрившись на Мэтта: – Мне просто необходимо всё это вспомнить!
– Так вот он я, здесь, рядом. – Пожал он плечами. – Что ещё нужно? Думаю, мы на верном пути. Давай попробуем начать всё сначала.
– Вот именно «что»! Его у нас нет и никогда не было!
– Чего нет? – его непонимание было совершенно искренним.
– Этого «всё»! О каком пути ты говоришь?! – короткие фразы горечи.
Брюнетка смотрела на Вуда полными слёз и какого-то непонятного сожаления глазами. Не о том, что случилось всего полчаса назад в его спальне. Не о том, что произошло с ними в далёком прошлом, нет. Было что-то ещё, о чём эта красивая женщина очень переживала. И Мэттью не был уверен, что хотел бы знать о причине её дополнительных волнений.
– Дай мне время. – Она вновь тяжело вздохнула.
Они несколько минут ничего не говорили друг другу, каждый про себя решал, чего ждёт от будущего.
– Дам. – Мэтт взял ладони Паркер в свои руки. – Я готов отдать тебе что угодно, но есть ли уверенность, что что-то изменится?
– Нет! – воскликнула она, ни на секунду не задумываясь.
Заметив недоумение в его глазах, Кэт попыталась объяснить:
– Я не знаю, что будет со мной сегодня вечером, не то что завтра. Но одно знаю точно: я хотела бы всё забыть и отпустить… – Она закончила совершенно другим голосом: – Хотела бы быть рядом с тобой, но…
Брюнетка снова ненадолго замолчала, что-то обдумывая. Высвободив одну кисть из плена тёплых рук агента, она положила её на тыльную сторону его ладони и слегка надавила.
– Не сдавай кольцо. Я не могу принять его сейчас, но… всё может измениться.
Кэтлин смотрела в пронзительные зелёные глаза совершенно открыто, так, как делала это некоторое время назад.
– Ты дашь мне время, а я – шанс начать всё не сначала, а заново. Не желаю возвращаться в ту ночь, а хочу, чтобы всё было совсем по-другому. – Она попыталась улыбнуться. – Мы с тобой ничего не знаем друг о друге, нигде никогда не были вдвоём. Я не представляю, как умеет ухаживать Мэттью Вуд, и совершенно ничего не знаю о новом Мэтте, как, впрочем, и о том парне, из прошлого… Так мало информации, касающейся твоего внутреннего «я», качеств, что знают только близкие…
Они вновь помолчали. В этот раз первым заговорил агент:
– В моих пристрастиях почти ничего не изменилось. Разве что немного в музыке и появились новые любимые фильмы. – Он хмыкнул. – И ещё я голосую за демократов.
– Я тоже, – ухмыльнулась Паркер.
– Вот видишь, как много у нас общего. – Мэттью попытался улыбнуться, но получилась лишь кривая усмешка, указывающая, насколько сильно он нервничает. – Значит, бартер?
Брюнетка молча кивнула.
– Время на шанс? – приподнял левую бровь Вуд.
Она на мгновение закрыла глаза и вновь согласно качнула головой. Но через несколько секунд произнесла совершенно спокойным голосом, отвергающим любые сомнения и уговоры. Тоном, которым судьи выносят окончательный вердикт:
– Да, но сегодня я улетаю в Финикс.
Мэтт вздрогнул. Этих слов он боялся с той минуты, как Кэт покинула магазин, заполненный фэбээровцами. Она вышла с ним под руку, но совершенно отчуждённая мыслями. Уже тогда Вуд почувствовал, что брюнетка не готова к их встрече и при любой возможности постарается сбежать. Но почему-то в это не хотелось верить. Не зря же Бог дал им повторный шанс?
Каким же он оказался придурком, внушившив себе, что всё отлично там, где ничего хорошего нет. Мэттью был счастлив обрести дочь и надежду на жизнь с любимой женщиной, однако не догадался спросить Кэтлин, нужно ли ей это.
Агент пристально всматривался в бледное лицо. Сердце пронзила боль. Господи, да что он опять делает?!
Мэтт опустил голову, сжав ладонями виски, готовый выть от отчаянья, пытаясь найти единственно верное решение. Давить на Паркер нет смысла: всё станет только хуже. Рыдать и рвать волосы – тем более. Он мужчина, в конце концов. Но и бездействовать не в его натуре. Что сделано, то сделано. А теперь нужно собраться и попытаться хоть как-то сгладить ситуацию.
Кэт уезжает, а значит, увозит Лилибет. Именно сейчас, когда вся семья празднует воссоединение. Когда она радостно смеётся в его доме. Мэттью пообещал дать время и слово своё сдержит, но за дочь поборется. У девочки должно быть право выбора!
Он резко поднялся с постели.
– А что будет с Лилибет?
– Решать ей самой. Я не стану неволить дочь. Поверь, я очень хочу видеть её счастливой. Если она пожелает, то останется. Сейчас каникулы, и это никак не повлияет на учёбу. Я обещала показать Лилибет Вашингтон, но не успела. Если решит остаться, то это сделаешь ты.
Вуд облегчённо вздохнул. Брюнетка снова удивляла его: дерётся, когда он уверен в её полной капитуляции, и не сопротивляется там, где он этого ждёт.
– Хорошо. Но в любом случае я провожу тебя в аэропорт.
– Не возражаю. Ты можешь идти. Мне нужно переодеться и привести себя в порядок. Я выйду через несколько минут.
Мэтт усмехнулся уголками губ.
– Одри знает, для чего я пригласил тебя в спальню. – Он развёл руками: – Извини, но выходить нам придётся вместе, если, конечно, не хочешь смотреть на её истерику и слёзы. Ты же понимаешь, насколько все рады вашему появлению.
Мэттью посмотрел на платье, подобранное сестрой для Кэтлин.
– Прошу, забери все её подарки. Не обижай напрасно, не нужно. Она хочет казаться уверенной и твёрдой, но на самом деле ранимая и переживает за наши отношения очень остро.
– Знаю, я про всех всё знаю, – проговорила Кэт и уже мысленно добавила: «Кроме себя!»
Она оглядела комнату.
– Ты не одолжишь сумку? Мои вещи в отеле. Необходимо позвонить на ресепшен и сделать кое-какие распоряжения.
– Конечно, сейчас принесу. – Агент открыл дверь, прислушался и, стараясь остаться незамеченным, прошмыгнул в кладовку.
Уже через несколько минут он вернулся, держа в руке объёмный кожаный саквояж.
– Слишком большая.
– Знаю, но найти меньше не смог. – Извинился Метт, уточнив: – Да я сейчас и не в состоянии искать.
Паркер усмехнулась. Похоже, он не знал, где и что лежит в его квартире. Разумеется, всем этим заведовала Лесси.
Кэтлин открыла сумку и заглянула внутрь.
– Ладно, тогда сюда можно уложить и вещи Лилибет.
– Ты сказала, она будет решать сама, остаться или нет. – Он пытался поймать взгляд карих глаз.
– И не беру слова назад. – Пожала она плечами оставив лазейку. – Но вдруг захочет уехать вместе со мной?
Из гостиной послышались возбуждённые голоса спорящих о чём-то родственников и громкий смех. Вуда передёрнуло. Всё так буднично, никаких слёз, скандалов с выяснением отношений. Но тут же оборвал себя: каких отношений? Как ни прискорбно в этом сознаваться, Кэт права. Есть только прошлое и сутки настоящего, а будет ли будущее – во многом теперь зависело от него.
Он посмотрел на сосредоточенное лицо брюнетки и подумал, что опять пытается врать себе. Всё зависит именно от неё. И ещё от дочери, но почему-то в поддержке девочки Мэттью не сомневался.
– Не думаю, что она настроена на отъезд.
– А вот это мы сейчас и выясним.
Паркер открыла дверь и громко позвала:
– Лилибет, зайди в мою комнату. – Она чуть помедлила и добавила: – Пожалуйста. Это срочно.
На пороге появилась довольно улыбающаяся девушка. Взглянув на родителей и поняв, что между ними что-то произошло, и это «что-то» может ей не понравиться, она тотчас потускнела.
– Что случилось?
Кэтлин закусила верхнюю губу, продумывая первые слова. Ожидание чего-то страшного отдало в груди девочки неприятным холодом.
– По какому случаю траур? Не молчите! – потребовала она.
– Я собираюсь уехать…
– Мама, мы всего день в Вашингтоне. Ты же обещала как минимум три дня поездки.
Кэт покачала головой, но перебивать дочь не стала.
– Я хотела просить тебя задержаться здесь до конца отпуска. Мамочка, пожалуйста!
– Подожди, выслушай сначала. – Брюнетка посмотрела на Мэтта, предлагая тому самому озвучить новость об отъезде, однако Вуд молчал, и она продолжила: – Я именно сейчас уезжаю, улетаю в Финикс ближайшим рейсом, на который смогу купить билет.
Лилит с недоумением переводила взгляд с отца на мать.
– Не поняла. Как это «именно сейчас»?
Мэттью опустил глаза в пол, но тут же поднял и с виноватым видом взглянул на дочь. Кэтлин расстроено вздохнула и замолчала.
Агенту самому пришлось объяснять девочке причину внезапного отъезда:
– Так получилось. Но мы позвали тебя не для обсуждения своих проблем. Мама хочет тебя спросить… – Он выпустил воздух сквозь сжатые зубы. – Не так! Мы оба хотим спросить: ты полетишь с ней или останешься?
