Евгений Павлович Молостов
Навстречу судьбе
О Зинаиде
Да. Зинаида мне рассказывала свою семейную историю не у Черного моря, а на работе. В гальванике. Сейчас только представлю себя в цехе, и дрожь берет. Там грязи не было. Уборщица мыла полы изо дня в день. Вентиляция постоянно работала у каждой ванны. Но испарения кислоты и щелочи в воздухе все равно оставалось много, и нам приходилось ими дышать. От частого прикосновения к кислотным и щелочным ваннам хлопчато-бумажные костюмы, которые выдавали нам как рабочую одежду на год, истлевали намного раньше. Потому и считалась наша работа вредной. Производственное начальство и тогда, в советское время, хитрило, обманывало многих рабочих, в том числе и меня.
Работал я оцинковщиком, но принят-то был на работу электриком. Это для того, чтобы я на пенсию не ушел по вредности, то есть раньше шестидесяти лет. Да я на это как-то и не обращал внимания. Откровенно сказать, тогда и не думал, что доживу до пенсии. Мне казалось, что я всегда буду здоровым и молодым. На мне и пахали сколько хотели. Я говорил своему начальству: «В Америке (и вообще на загнивающем западе) капиталист бережет своего рабочего, а вы, господа, стараетесь сегодня все силы вымотать из меня, ни капельки не заботясь о состоянии моего здоровья на завтрашний день». Но начальники были бесчувственными. У них на уме было только перевыполнение плана, чтобы получить за это премию. Они говорили: «Вам и так много дается льгот. Каждому в смену по пакету молока. Всех желающих в летнее время обеспечивают путевками в Дома отдыха и санатории. И зарплата выше, чем в других (не вредных) цехах. Это действительно, в какой-то степени удерживало меня. Но когда я приезжал с юга, где проводил отпуск, и вновь приступал к своей работе, мне казалось, что я из рая попал в ад. Наверное, поэтому мне и захотелось описать семейную историю Зинаиды на берегу Черного моря. Толчком послужило то, что там и вправду была такая симпатичная женщина, которая ежедневно сидела на скамеечке на берегу моря и пристально смотрела в даль.
Зинаида в своих высказываниях после прочтения рассказа «Заблудшая» «описала» мои отношения с другими рабочими. Дескать, я не со всеми дружелюбен был на работе. С добрыми людьми (незаковыристыми) я сходился запросто. И хорошо относился к ним. И они ко мне. Попадались, конечно, и такие, с которыми ладу не было. Например, с тем же электриком. У него было незаконченное высшее образование, и он, гордясь этим, считал себя всегда во всем правым. Не соглашаясь по каким-то вопросам, я дважды вынужден был с ним поспорить. И он мне оба раза проигрывал. В первый раз расплатился, а во второй – нет. Бутылка водки до сих пор осталась за ним. Правда, я к тому времени уже бросил пить, но все-таки спор есть спор. И при проигрыше надо расплачиваться. А он зажилил. Значит, настырничал я с ним не зря. Между прочим, тот электрик тоже любил стихи. И мы с ним хотели создать при заводе поэтическую студию. Уже составили план встреч с любителями поэзии. У меня даже сохранился протокол первого собрания литературной группы производства №3.
Вот он: День первый – 19 марта 1976 года.
1. ЦЕЛИ.
2. ПРОПАГАНДА И ВОСПИТАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕНОГО ВКУСА.
3. ОРГАНИЗАЦИЯ ЛИТЕРАТУРНОЙ ГРУППЫ В ЦЕЛЯХ ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ ЛЮДЯМ, УВЛЕКАЮЩИМСЯ ИЗЯЩНОЙ СЛОВЕСНОСТЬЮ, ВОЗМОЖНОСТИ ВЫСТУПИТЬ СО СВОИМИ МЫСЛЯМИ И ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ.
УСТАВ.
ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ.
1. ПРИНИМАЕТСЯ ПРИНЦИП ЕДИНОГЛАСИЯ.
ОБЯЗАННОСТИ.
1. ПРИ ВСТУПЛЕНИИ В ЛИТЕРАТУРНУЮ ГРУППУ БЕРЕТСЯ ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ ВЗНОС В РАЗМЕРЕ 16 (ШЕСТНАДЦАТИ) ХУДОЖЕСТВЕННЫХ СТРОК.
ПРАВА.
1. КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО ВЫСКАЗАТЬСЯ.
Очередные собрания группы – через пятницу.
Внеочередные – в четные пятницы.
Совет директоров-учредителей: Евгений Молостов, Валерий Зябрев, Валерий Махов, Валерий Митюков, Зинаида Панкратова.
Но ввиду каких-то обстоятельств наши мечты, к великому сожалению, не осуществились. Только единственный раз мне пришлось выступить на заводском концерте. Прочитать отрывок из поэмы Сергея Есенина «Гуляй-поле».
А свои стихи: «Родина» и «В час моего рождения» я подготовил для прочтения на том литературном собрании. (Их можно прочитать сразу после описанной истории).
По поводу Зинаиды. Узнав о том, что она любит стихи, я с удовольствием стал общаться с ней, не порывая связи с той первой женщиной, которая работала рядом со мной и глубоко любила меня. С виду та женщина была простой, но тайны свои не выдавала никому, в том числе и Зинаиде, которая была больше занята своей жизнью, своими планами и мечтами. Она, трудолюбивая и расчетливая, быстро втянулась в свою работу. Привыкла к коллективу. И уволилась только тогда, когда выработала себе стаж по вредности.
А мне терять было нечего. Проработав в гальванике всего года три, по семейным обстоятельствам я уволился оттуда. И встретился с Зинаидой много лет спустя. В момент нашей встречи у нее из глаз потекли слезы. Я лишь тогда поверил в искренность ее чувств ко мне. И был поражен этому. Обычно безответно влюбленные женщины начинают мстить мужчинам. Сплетничать про них и всячески вредить им. Но Зинаида (теперь уже Константиновна) в моем сердце осталась незапятнанной, как верный друг.
Я часто вспоминаю ее стихотворение, написанное еще в гальванике:
Все окна залиты светом,
Таинственным светом луны.
О, как я обижена светом…
Глаза мои слез полны.
И грудь разрывает на части
От прожитого всего.
Уже ль не увижу я счастья,
Как видят другие его?
P.S. Родись она в интеллигентной семье, была бы, вероятно, хорошим поэтом. Но не надо забывать, что нами всеми руководит судьба.
3 сентября 2002 г.
«В час моего рождения…»
Вот мои стихи:
В час моего рождения,
Лишь свет увидев, я
Воскликнул в изумлении:
«Дай руку, жизнь, моя!»
С необычайной силой
Младенческую кровь
Во мне воспламенили
Надежда и Любовь.
Передо мной открылись
Земля и Небеса.
И я, как в Божью милость,
Поверил в чудеса.
В стремлении высоком,
С волненьем, не дыша,
Под материнским оком
Я сделал первый шаг.
И, словно в доброй сказке,
Лик солнца засиял.
С доверием и с ласкою
Господь мне лиру дал.
Надеждой окрыленный,
Живу в родном краю.
И до сих пор влюбленный
О Родине пою.
Пусть в синеве играя,
Дни юности моей
Мечтою улетают
На крыльях журавлей.
Но в горе и в веселье
С самозабвеньем я
Кричу, как в час рожденья:
«Дай руку, жизнь моя!».
1972 г.
Родина
Чувства переполнены восторгом.
Умолчать? О, нет, не в силах я.
Как растет и крепнет с каждым годом
Родина любимая моя!
Родина. Какое это слово!
Сколько славы, силы сколько в нем!
И мечтает человек о новом
Счастье светлом, будущем своем.
Родина! Не мне ль тобой гордиться!
Вырастила ты таких сынов,
Что сегодня улетают птицей
Ввысь на много миль от облаков.
Знаю, нам доступно все на свете,
Многое покажем в этот век.
Верю я, что на любой планете
След оставит русский человек.
Он и на полях, и на заводах
Трудится не покладая рук.
И на благо своего народа.
Человек – товарищ, брат и друг.
Родина – земля моя родная!
Не могу, чтоб не воспеть тебя.
Так расти и крепни, процветая,
Родина любимая моя.
Поле за окном
Теперь я живу в поселке Селекция. В пятидесяти метрах напротив нашего пятиэтажного дома раскинулось настоящее сельское поле, с четырех сторон окаймленное березовыми посадками. Наша семья проживает на четвертом этаже, и нам из окон доставляет радость наблюдать в течение круглого года всю красоту меняющейся картины.
К концу марта на поле только что начинают виднеться проталины с зеленью озимых, а над ними уже вовсю раздаются веселые голоса прилетевших из далеких стран жаворонков. На небе их не видать. Лишь слышатся переливчатые звоны. Где-то невдалеке горланят грачи. Березы стоят в раздумьи. В них уже бродит сок. Скоро будут набухать почки. А к середине мая распустится сплошь изумрудная листва. Дети начнут гоняться за майскими жуками.
На этом поле каждый год селяне засевают разные культуры: то овес, то пшеницу, то рожь. Летом поле из-за густой листвы березовых посадок, одна сторона которых проходит почти под нашими окнами, трудно проглядывается, зато слышно, как на нем и ночью, и днем кричат перепела и коростели. Эти птицы прилетают к нам в начале июня, когда подрастают озимые и луговая трава – их среда обитания. Но в середине августа их уже не слыхать.
Августовскими вечерами, когда созревают зерновые, на небосклоне можно видеть игру зарниц. В прошлом году, 31 августа, мы с женой долго наблюдали их частые вспышки из-за небольшого облака, висевшего над нашим полем. После каждой вспышки у края светлого облака на небе оставался зигзагообразный темно-синий след, похожий на молнию. Естественно, ударов грома не было слышно. Первый раз в жизни пришлось так близко наблюдать за этим загадочным явлением. И испытывать очарование от тайн природы.
А на краю поля в эту пору нередко слышишь шорохи. Это среди колосьев разгуливают ежи. Я всегда переживаю за них, поскольку не сегодня-завтра заслышится рокот комбайнов. Затем начнется пахота. Как бы машины не раздавили их.
После вспашки земля отдыхает. В небе слышны крики гусей, улетающих в чужие края. Грачи сбиваются в большие стаи и тоже покидают нас. На березах появляется желтизна. В воздухе летают белые нити паутины. К концу октября ведренные дни кончаются. Начинается осеннее ненастье. Березы становятся мрачными. Вскоре выпадает снег. Зима вступает в свои права. Мороз крепчает. За окном появляются старые друзья: синицы и воробьи. Я для них каждую зиму на подоконнике прилаживаю кормушку.
В морозные дни верхушки берез покрываются инеем. И когда взойдет солнце, иней начинает сверкать волшебными искрами. К середине зимы на поле образуется толстый слой снега. После снежных бурь кругом царят тишина и покой.
Братья наши меньшие
С детских лет я полюбил собак. Когда жил в деревне, всегда их держал. Бывало, мать подоит корову и нальет нам, детям, молока, то я не сам его пил, а собакам скармливал. Всегда им давал громкие имена: Легенда, Сатурн.
В юности я был слишком доверчив. А говорят, какой хозяин – такая и собака. Как-то один пьяный сосед задумал к нам забраться в дом белым днем – чего-то у нас подглядел. Поскольку с улицы лезть было небезопасно, он решил вырыть за двором ров. А Легенда как раз во дворе была на цепи, в том же самом месте. И вместо того, чтобы залаять на вора или хотя бы зарычать, она… стала ему помогать лапами рыть яму со двора. Видимо, так соскучилась сидеть на цепи, что стало интересно хоть чем-нибудь развлечься. И помогала даже после того, как они столкнулись нос к носу. Вор оторопел от неожиданности. Я уверен, они бы нашли «общий язык» и он пробрался бы к нам во двор, поскольку Легенда знала его, как облупленного, да заметили посторонние.
В нашем детстве у кого была злая собака – много значило. Мальчишки хвалились этим. Что характерно, я сам всегда выбирал щенят и самый первый, а не то, что оставалось после всех. И все равно у друзей были злые, а у меня – нет. Сатурн был таким же. Я уже был женатым и однажды с досады как-то сказал жене: «Ну, что у нас за собаки, кто бы ни позвал их, ко всем ластятся». Но она меня успокоила: «Не всем же собакам быть злобными! Главное, что они умные!». Один раз зимой я шел вдоль деревни. Сбоку бежал Сатурн. Увидев у него что-то в зубах, я сказал: «Ты чего подобрал? Ну-ка брось!». Оказалось, это моя оброненная перчатка. Пришлось погладить его, как бы извиняясь.
Однажды мы с супругой отдыхали в Анапе в доме отдыха «Витязево». В одном дачном домике с нами жила женщина-сибирячка. Она всегда, выходя из столовой, выносила угощение собакам, жившим во дворе. Соседи ее как-то спросили: «За что Вы так любите собак?». «За их верность, – ответила она. – Собака человека не предаст. А человек собаку – может!». И я вспомнил случай, происшедший у нас в Горьком, в Кузнечихинском микрорайоне. Там поссорились двое мужчин с женщиной. У нее была небольшая очень ласковая собачка. И, чтобы отомстить женщине, они поймали ее собачку, завязали в мешок и бросили в грязную речку Рахму. Это были не бандиты, а обыкновенные обыватели. Люди, которые жили рядом с нами, растили детей. А на работе их фото, может быть, висело на Доске почета. С тех пор я стал переживать за наивную собачью доверчивость к людям. Нередко вспоминаю четверостишие Марии Сухоруковой, нижегородской поэтессы: «Звери чуют, кто их любит. Нету в этом их мудрей. Кто есть звери, а кто люди – вы спросите у зверей!».
У нас на работе тоже были собаки. Дружок и Малыш. И о каждом хоть поэму пиши. Малыш как-то пошел провожать нас с работы домой. Жена дорогой сломала березовую палку и кидала ее в сторону. А пес подбирал и отдавал ей обратно. Так она играла с ним, пока не дошли до самого дома. Затем, спрятав палку, жена показала Малышу руки, сказав, что палки у нее нет: дескать, игра из-за этого прекращена. Тогда пес подбежал к акации, сломал сухую ветку и принес ее в зубах: вот, мол, пожалуйста, давай этой веткой играть.
В другой раз жена вытряхивала халат. Малыш наблюдал за ней, а потом сунул морду в густую и высокую траву. Она его спрашивает: «Ты чего там ищешь, Малыш?». Он поднял морду, виляя хвостом и вроде как улыбаясь, в зубах держит за браслет часы, только что вытряхнутые из кармана халата.
Но не только у своих собак я замечал «умственные способности». В Щербинках видел старого дворнягу, который лишь тогда начинал перебегать шоссейную дорогу, когда посмотрит в обе стороны и убедится в своей безопасности.
Однажды я шел к сестре в Анкудиновку по Федяковскому лугу. И невдалеке увидел черненькую собачку, которая стала ласкаться к женщине, спускающейся с горы. Я спросил: «И Вы не опасаетесь посторонних собак?». «А это моя собака, – ответила женщина. – Я с автобуса. Она меня тут каждый раз встречает!».
Собаки, как люди, при потере близкого человека беспокоятся, воют, тоскуют. При хорошем настроении радуются. Во сне вздрагивают. От страха седеют. Мне один мужчина из нашей деревни рассказывал. У них как-то пропала собака. Скорее всего, увез кто-то. И вот мы, говорил он, уже другую завели. Вдруг года через два-три зимой пропавший пес появился. Слышим, кто-то царапается в калитку. А вечером дело было. Открыл. Гляжу – собака. И смотрит на меня так вопросительно: узнаю ее или нет? А я сразу-то не узнал. Кричу сыну: «Выйди-ка, вроде наш Шарик заявился!». Шарик, как услышал свое имя, начал на радостях прыгать и визжать! Еле успокоили. А когда впустили в сени, при свете обнаружили, что черная его шерсть вся в сединах.
Лето 1985 г.
Рекс
Житель деревни Кузнечиха Александр Николаевич Ламонов рассказал мне такую историю.
– Это в войну было, – начал он. – У нас в лесу, у Замостья, где теперь построен кардиоцентр, с 1932 по 1952 год находилась салотопка. Туда со всех мест свозили дохлых свиней, коров, лошадей и прочих животных. Работал там дядя Василий, по фамилии Завражный. Я был дружен с его сыном Колькой.
Однажды на салотопку, – продолжал свой рассказ Александр Николаевич, старшина милиции (его часть находилась возле макаронной фабрики), – привез немецкую овчарку по кличке Рекс с обожженным боком. Собака шла по следу преступника, и в двери его комнаты столкнулась с женщиной, которая выносила в коридор таз с кипятком… Кожа Рекса с одного бока напрочь слезла.
Я упросил тогда дядю Васю, чтобы он отдал эту собаку мне, сказал, что у меня мама и людей, и животных лечит.
Год с лишним мать возилась с Рексом. Лечила отваром подорожника. И я за него переживал. Самый лучший кусок хлеба отдавал ему.
Бок в конце концов зарос. Только шерсть на этом месте выросла не серая, а черная. Рекс как бы в благодарность за подаренную жизнь служил нам верой и правдой. Зимой нагружу на санки два мешка картошки, и он до Средного базара везет – хоть бы что.
А один раз был такой случай. На улице разбушевался снежный буран. Свету вольного не видно было. Я что-то делал во дворе у старшего брата Константина. Вижу, Рекс мечется по двору, скулит. Спрашиваю: «Ты чего, Рекс?» Он как бы в ответ замолчал: слушай, мол. И мне почудилось сквозь вой бурана далекий-далекий крик о помощи. Тут Рекс опять заметался по двору. И тогда я понял: не зря собака рвется. Надеваю лыжи. Хватаю Рекса за поводок. Пускаю вперед. Примерно через километр Рекс остановился в овраге Добычино у снежного бугра и стал его скрести. Смотрю, какая-то тряпка. Как потом оказалось, большой платок. Им была покрыта женщина из соседней деревни Ново-Покровское. Тетка Авдотья Пальгуева (Рябова) шла из церкви, и буран застиг ее в пути. Она сбилась с дороги. Выбившись из сил, села на корточки и укрылась шалью… Если бы не Рекс, могла и замерзнуть.
Что потом стало с Рексом? Александр Николаевич так закончил свой рассказ.
– Тогда еще не существовало улицы Бекетова, там расстилалось огромное поле. И здания партшколы не было. На его месте стояли лабазы. И там в 1942-1945 годах торговали сеном и отрубями. Я туда наладился ездить на Рексе за сеном для коровы. Нагружу на сани четыре тюка, и он везет. И тут как-то останавливает меня тот самый старшина, который привозил Рекса на салотопку. И обрадованно спросил, глядя на собаку: «Паренек, неужели это Рекс? Он же обучен ловить преступников, а ты на нем сено возишь. Отдай нам его! Мы тебя хорошо отблагодарим!» Я ответил: «Ни за какие деньги не отдам». Тогда старшина подошел к собаке и громко произнес: «Рекс, ты меня помнишь?» Собака сначала радостно завиляла хвостом, но потом, видно, что-то сообразив своим собачьим умом, виновато проскулила: дескать, я теперь служу другому хозяину. Извини!
Не успел я привезти домой сено, как к нашей избе подъехали старшина с полковником. Привезли 20 мешков овса и 11 тюков сена. Мать, конечно, была несказанно рада, что столько корму на ее двор привалило, а я расстроился. Но что делать? Война. Собака там нужнее. Проводил я Рекса до конца деревни.
Синица – божья птица
Несколько лет тому назад ранней весной я простудился на сквозняке и заболел. Как ни остерегался, от меня загрипповала жена. Сам-то я быстро вылечился, а она пролежала больше недели. Пришлось вызывать врача на дом. Он ей назначил дорогие лекарства и разные травы. Много было хлопот, но, слава Богу, тогда обошлось без всяких осложнений.
В начале лета того же года мы (сначала я, а потом жена) взяли отпуск. Но отдыхать никуда не поехали. Начали на огороде работать. Но не прошло и половины отпуска, как моя жена снова заболела: она полола грядки, а в это время моросил холодный дождь. Оттого и простудилась. Дышать стала с хрипотой. Появился сильный кашель. На ночь я ей ставил горчичники. Но ничего не помогало. Вызвали врача. Болезнь принимала серьезный оборот. Я опять забегал, забеспокоился. Мне казалось, что этому не будет конца-края. Отпуск мой закончился. Пришла пора выходить на работу, а жену не с кем оставить. Я тогда всю ночь не спал. Переживал. Утром, приготовив разные лекарства и заварив мать-и-мачеху, подорожник, поставил все на стул возле кровати и пошел расстроенный работать, моля Бога о ее выздоровлении. Из глаз моих невольно текли слезы. Всегда за жену переживаю больше, чем за себя. А тут я был в отчаянии.
Иду березовыми посадками, и вдруг мое глубокое раздумье прервала птичка-синичка. Она будто меня специально ждала. Слетела с березы, начала порхать надо мной и что-то настойчиво щебетать. Мне передалось такое чувство-мысль: она меня на своем птичьем языке старается успокоить, дескать, не расстраивайся, потерпи еще малость, все будет хорошо. С моей души сразу как тяжелый камень свалился. Стало легко-легко. И я про себя вымолвил: «Господи, пусть будет так, как я это понял!».
Рабочий день мой прошел безо всяких переживаний и незаметно быстро. Прихожу с работы, жена лежит на кровати и улыбается. «Мне стало полегче, – проговорила она. – Еще бы поставить горчичники, но они кончились». «А что, если я тебя натру спиртом?». Так и сделал. С нее всю ночь лил пот. Не успевала менять белье. На другой день она поправилась. Как будто и не болела.
Когда я рассказываю своим друзьям-поэтам, какие со мной иногда происходят чудеса, они мне верят. И говорят, что это от Бога.
Мир не без добрых людей
На площади Советской на Нижегородской городской телефонной станции моя жена стояла в очереди в кассу, чтобы уплатить за установку телефона за свою мать. Впереди ее пожилой мужчина подал в окошко кассирше квитанцию вместе с деньгами об уплате за телефонный переговор. Кассирша удивленно спросила его: «Мужчина, Вы за что платите?». «За переговоры», – ответил он. «А сколько?» – переспросила кассирша. «А там в квитанции написано. Мы с бабушкой насчитали, вот я и принес!». Кассирша ответила ему: «В Вашей квитанции указано – 36 руб. 00 коп. А Вы мне подаете 3600 рублей. Вот держите сдачу – 3564 рубля. И положите ее подальше», – посоветовала старику кассирша.
Эта женщина (кассир) вела себя так обыденно (не показушно), что не привлекла внимания других. Сразу было видно, что она очень порядочная.
5.04.2002 г.
