Евгений Луковцев
Линии Леи
Хвосты
– Да ты видела его. Такой бритый, наглый, тупой и вечно в спортивных штанах. Ну как эти у нас, первокурсники с юридического факультета.
– Да поняла я, поняла. У меня мама таких называет "шакалатье". Через два "а".
Подслушано в метро.
Спал я очень крепко. Настолько, что едва не прозевал свою станцию. Разбудил меня голос из динамиков, требующий покинуть вагон, а ещё внезапная тишина и погасший свет.
И то, не разбудили. Вывели в такое состояние полусна, когда реальность воспринимается отстраненно, кажется очень замедленной, а все события окружающего мира как бы не касаются тебя, не требуют реакции тела.
Надо проснуться. Надо выйти из вагона. Я ведь упоминал, что езжу со станции подброса, где поезда высаживают всех пассажиров, чтобы поехать в обратном направлении? Если я не проснусь и не выйду, уеду в пустом поезде как минимум в депо. А это как минимум штраф.
Я принялся бороться со сном. Получалось плохо. Открыть глаза по-прежнему не мог, но приложенные усилия заставили голову немного проясниться. Мысль заработала чётче.
Теперь меня волновало сразу три вещи. Первое: почему я не могу окончательно проснуться? Второе: почему никто из попутчиков не разбудил меня, они ведь видели, что я остаюсь в вагоне? И третье: кто сидит рядом со мной и всё настойчивее тянет из моих рук пакет?
Пакет! Испуг пробежал по венам, приводя тело в боевую готовность. По-прежнему не открывая глаз, я напряг пальцы, стиснув свою ношу.
– Что ты копаешься? – послышался слева шёпот, разящий нетерпением. – Двери сейчас закроются!
– Не выходит. Он вцепился в этот чёртов пакет, не вытащить! – ответил шёпот справа.
Второй человек сидел очень близко. Прикасался ко мне, беспомощному. В моем полусонном сознании вскипал страх.
– А он точно спит? – спросил первый.
– Вроде спит. Усыплял-то ты, чего меня спрашиваешь?
– Да уже наплевать! Рви и бежим!
Чьи-то руки снова легли на пакет и попытались ухватить покрепче перед рывком. Я крутанулся всем корпусом, вскочил с сиденья и открыл глаза.
– Он не спит! – вскрикнул голос слева, из пустоты вагона.
– Хватай пакет! – ответил ему голос справа.
Я обернулся. Справа тоже было пусто. Только тычок в спину, нанесенный со всей силы сразу двумя руками, убедил меня, что говорившие настолько же реальны, как и их голоса.
Я растянулся на полу, больно врезавшись головой в поручень, а плечом – в каркас сиденья. Сна больше не было ни в одном глазу, а вот страх просто зашкаливал. Хотелось заорать, но боль и паника не позволяли набрать в грудь достаточно воздуха.
Дальше события происходили быстро, почти одновременно. Зашипели закрывающиеся двери, невидимый человек упёрся мне в бок ботинком и наклонился, обдав запахом табака, а я наугад лягнул воздух, вложив в удар весь свой страх и весь свой вес.
Пустота оказалась сначала мягкой, а дальше, по мере продвижения каблука, упругой и твердой. А ещё, она оказалась способна выть, словно самец гориллы, промахнувшийся в прыжке мимо ветки и налетевший на неё самым дорогим. Похоже, мой удар нанес схожие повреждения.
Поезд дёрнул, начал движение. Около меня раздался звук падающего тела и истошная ругань на незнакомом языке.
Второй невидимка тоже ругался, но в его голосе преобладали интонации досады и раздражения. Голос выдал его приближение, я снова лягнул, но чуть менее успешно. Попал ребром подошвы по жёсткому, в голень или под коленку.
Интонации голосов сравнялись. Тот, кому было менее больно, прошипел: "Буня, кончай его!" Вот это был, как мне показалось, совсем плохой знак. Я задёргался, заёрзал спиной по полу и предпринял попытку встать. Мою голень обхватила рука, и я тут же сбросил её резким ударом, словно увидел на штанине огромного паука.
Что я видел на самом деле, а что было только плодом истерящего воображения, теперь уже не скажу. Может, действительно, невидимки отвлеклись и оттого стали чуть менее невидимыми. Может, на них при падении налипла грязь с пола. А может, мой мозг дорисовал всё, чего не мог разглядеть. В общем, я скорее угадал, чем действительно увидел занесенную надо мной руку. В этой руке, в том месте, где должен был заканчиваться кулак, блеснуло острое, но тоже невидимое.
Сработал рефлекс. В части мы не одну тысячу раз повторяли с инструктором по боевой подготовке этот приём. Защита часового от нападения с холодным оружием. Блок, проворот, захват, удар, бросок. Затрещала рвущаяся ткань, что-то хрустнуло, невидимые ноги гулко ударились пятками о пол, а звук падения тела заглушило громкое: "Хэк!" – когда из лёгких у убийцы вышибло воздух. В дальнем углу вагона звякнул металл.
В тот же момент на меня навалилось тяжелое, дышащее перегаром. Второй невидимка очухался и повис на моих плечах, обхватив руки. Я метнулся в одну сторону, в другую, но вырваться не смог. Кое-как изловчился и вдавил своё тело в нишу между поручнем и углом вагона. Нападающий оказался зажат, но хватки не ослабил.
– Диба, бей!
– Он мне руку сломал! – отозвался голос поднимающегося с пола человека.
– Королева нас обоих сломает! Помогай, туннель кончается! – рычал сквозь зубы тот, что висел на моей спине.
Я почувствовал, как ещё одно тело придавило меня спереди. На шее сомкнулись пальцы. С одной стороны слабые, с другой – уверенные, грубые, знающие своё дело пальцы убийцы. Я в ответ вцепился своими пальцами в него, но ухватил только пряжку ремня и полу куртки. Дёрнул ногой, затем попробовал упасть на пол. Невидимки сдавили меня, и я повис в воздухе, вяло болтая конечностями.
Пульс долбил в висках всё медленнее. Грудь разрывало желание дышать, а мозг – осознание, что вот он, пожалуй, и конец.
Поезд выкатился на свет. Это была незнакомая мне техническая платформа, скромно отделанная простым дешевым кафелем. В глазах быстро темнело, но я ещё успел заметить, что по лестнице на перрон выбегают какие-то люди. Они тычут в мою сторону пальцами, размахивают оружием и что-то кричат, а потом кидаются вдогонку за нашим вагоном.
– Засада! – оглушительно рявкнул прямо в мозгу голос невидимки.
– Валим, быстро! – прогрохотал второй.
Тут свет окончательно померк, а вместе с ним исчез и вагон, и станция, и боль в горле, и проклятые невидимки.
* * *
Допрашивал меня всё тот же знакомый "товарищ майор". Из-за этого вышла неловкая пауза, он никак не мог вспомнить, кем представился мне при первой встрече. Я уже хотел сдаться и свести всё в шутку, не в состоянии был заново начинать пикировку, но тут из другого конца вагона позвали:
– Виктор Петрович! Тут в трёх местах следы крови. Все пробы брать?
Ну, вот и познакомились. Пусть будет Виктор Петрович.
– Это моя кровь, скорее всего, – пояснил я. – Они меня ножом ткнули и головой я приложился сильно.
– Снимай со всех мест, авось повезет! – прокричал в ответ коллеге "майор".
Сейчас он гораздо больше напоминал полицейского. И в немалом чине, потому что по первому его слову поезд сняли с маршрута и отогнали в депо. Там уже ждала группа экспертов, которые немедленно начали осмотр места происшествия. А Виктор Петрович усадил меня в уголке и принялся выжимать всё до капли, что сохранилось в моей полуживой голове.
– И куда они в результате делись? Из пустого вагона на пустой станции? Почему их никто не видел?
– Может, потому, что они были невидимые? Я вроде говорил об этом, раз сто примерно.
– Голову вам надо обязательно проверить, это я тоже уже говорил. Давайте пока исходить из вещей реальных, объективных.
– Не получится! – я тряхнул головой и охнул, под бинтом на затылке запульсировала боль. – Никак не выйдет здесь с реальностью и объективностью.
– Почему? – Например, потому, что эти двое перед нападением следили за мной на Киевской. Потом я прыгнул в вагон и уехал, а они остались. Вы знаете способ догнать поезд, идущий из центра вечером в пятницу, при забитых пробками наглухо дорогах? Либо этих двоих ждал на Киевском вокзале реактивный истребитель, либо здесь реальностью даже не пахнет.
Собеседник задумался.
– А как вы узнали, что они за вами следят, невидимые?
– Нет, тогда они ещё были видимые.
– В таком случае, как вы узнали, что нападавшие на вас невидимые – это те самые, бывшие видимые?
И в самом деле, откуда? Я не подвергал этот факт сомнению, я абсолютно уверен, что именно они. Но почему?
– Вот видите? – укоризненно продолжил "майор". – Наверняка и у всего остального найдется объяснение, если хорошо подумать. Например, если на вас напали сзади и сразу ударили по голове, вы и не могли бы тогда никого разглядеть!
Я вздохнул и принялся по десятому кругу рассказывать, что произошло в вагоне. Виктор Петрович опять слушал меня крайне внимательно, записывал каждую новую припомненную мной деталь, но вслух по-прежнему продолжал высказывать крайнее недоверие.
– Как, говорите, он сказал? Королева приказала?
– Нет, не приказала. Королева накажет, если не принесут пакет. Она их обоих поломает, он сказал, или как-то в этом роде.
– А что там было такое, в этом пакете? Что их интересовало?
– Без понятия. Я в него даже не заглядывал.
– Хммм… допустим. И что же, они забрали этот пакет?
– Ну откуда мне знать? Я вырубился до их ухода. Нет в вагоне пакета?
– Нет, – с грустью подтвердил "майор".
– Значит, забрали. Не мог он тоже стать невидимым?
Виктор Петрович задумался, озабоченно погрыз колпачок ручки, а потом махнул рукой, подзывая одного из сотрудников. Подошедшему белокурому парню зашептал на ухо. Я с безразличным выражением лица прочёл по губам: "Ощупать руками каждый миллиметр. Буквально, руками! Есть шанс, что пакет ещё здесь, просто обесцвечен".
Вот так-то. И ты мне, "майор", будешь рассказывать про травму головы? Знаешь ты всё прекрасно, и про невидимок, и про пакет. Ваньку валяешь.
Полицейские отвернулись от меня, разобрать их дальнейший разговор стало невозможно. Тогда я решил не терять времени зря, воспользоваться моментом. Достал из кармана телефон и нашел в списке контактов нужный номер.
– Привет, Лёш! Извини, я по делу. Мне очень нужна твоя помощь!
Алексей Смыслов – мой старый знакомый и, возможно, единственный сейчас человек, имеющий реальную возможность выручить. Уж он-то действительно служит в полиции, именно в управлении на метрополитене. Поэтому я без сантиментов изложил свою просьбу.
– Даже не знаю, чем тебе помочь. Ты же знаешь, я не имею права сливать служебную информацию. Даже если ты пострадавший, все равно – посторонний.
– Подожди, Лёш, ты не так меня понял! Я не прошу стирать или воровать для меня эти записи. Я даже не прошу мне их показывать, если на то пошло. Но я вижу, что следователь этот что-то темнит. Если я прав, то боюсь, что потом вообще не смогу ничего доказать.
– Тогда чего ты хочешь?
– Чтобы ты просто снял копию и сохранил у себя. Хорошо бы, чтоб ты посмотрел это видео сам. Ты же имеешь допуск к системе видеонаблюдения, так что нарушением это не будет даже формально. И тогда ты сам примешь решение. А может, мне что-то дельное посоветуешь.
– Ещё раз, как фамилия того майора, который тебя допрашивал?
– Он не называет. Я знаю только имя и отчество. Виктор Петрович.
– Это всё очень странно. Ну, хорошо. Я не буду ничего обещать, но обязательно проверю и перезвоню.
– Спасибо. Жду звонка.
Я не успел нажать отбой, а "майор" уже стоял у меня за спиной.
– Надеюсь, вы никому не успели рассказать о случившемся?
– Нет ещё, – без раздумий соврал я. – А что, надо было?
– Я вас предупреждаю, никакую информацию отсюда нельзя разглашать. Тайна следствия!
– Разве уже возбуждено уголовное дело? Могу я, как потерпевшая сторона, узнать номер? И по какой статье?
Виктор Петрович посмотрел на меня всё так же невозмутимо, устало и как-то грустно.
– Дело ваше. Всё равно в вашу версию вряд ли кто поверит, скорее вызовут вам неотложку. Но вот нашу работу утечка информации может весьма осложнить. И тогда наши с вами дружеские взаимоотношения могут ухудшиться.
– А вы уверены, что говорите именно про наши взаимоотношения? Меня только что едва не отправили на тот свет, а вы обсмеяли мои показания и советовали проверить голову.
– Между прочим, я абсолютно искренне. И голову советую проверить, удар был сильным, возможно сотрясение. И руку тоже покажите врачу обязательно, не нравится мне ваша рана. Ножа мы, кстати, тоже не нашли.
– Понятно, забрали с собой эти… Боня и Диба.
– Как-как? Как вы их назвали?
– Боня и Диба. Я же вроде говорил. Или нет? Они так называли друг друга. Один другого – Боня, тот его – Диба.
– Буньип и Диббук! – встрял в разговор молодой белокурый полицейский. – Те два мигранта из ориентировки!
Мы с "майором" разом повернулись к нему и вытаращили глаза. Конечно, мы сделали это немного по-разному. Скажем, я бы при виде лица "майора" мгновенно прикусил язык. Но парень был неопытный, он посчитал нашу мимику одинаково живым интересом к его информации, поэтому продолжил.
– Тогда проясняется их невидимость. Непонятно только, каким боком они в этом де…
Виктор Петрович шагнул к нему и пресёк этот поток красноречия, разве что ладонью рот не заткнул. Потом повернулся ко мне и театрально закатил глаза, как бы говоря: видите, с кем приходится работать?
– Поздновато уже, правда? – сказал он мне. – Вам бы домой пора. Отлежаться, отдохнуть. Может быть, вам машину организовать?
– Благодарю. Отсюда мне пешком быстрее будет.
– А, ну и славно. Но Михаил вас всё равно проводит. Травма головы, мало ли что. Проводишь, Михаил?
– Так точно! – отозвался полицейский.
– Вот и замечательно. Только давай отойдем на секунду, я тебя проинструктирую.
"Майор" утащил блондина в сторонку, шипя на ходу ему в ухо: "Только попробуй ещё хоть слово при нём!.." Я хмыкнул и повернулся к дверям.
Под ногой брякнуло. Я посмотрел вниз – и ничего не увидел. Пошевелил носком туфли – снова услышал тихий металлический стук. Тогда, глянув тихонько на полицейских (им было не до меня), я присел и аккуратно поднял невидимый предмет. Лёгкий, тонкий, очень острый. Невидимый. Очень осторожно я сунул находку в карман.
– Вы готовы? Я вздрогнул. Возле меня стоял блондин и смотрел с волнением.
– Всё в порядке?
– Да-да, всё в порядке. – Виктор Петрович просил передать вам вот эту визитку. Если вы вдруг что-нибудь ещё вспомните…
– Я обязательно ему позвоню.
– Вот и славно! – обрадовался Михаил, и мне показалось, что он вдруг стал удивительно похож на своего начальника.
* * *
– Жень, ты во что меня втянул?
Смыслов даже не поздоровался при встрече, а сразу швырнул флэшку на стол передо мной.
– Я же тебе говорил? На меня в вагоне напали…
– Кто на тебя напал в вагоне и почему об этом нет ни строчки даже в журнале учёта информации о происшествиях – это второй мой вопрос, я его тебе позже задам. Сначала ответь на первый: во что, чёрт возьми, ты меня втянул?
Он выдернул стул из-под столика, плюхнулся в него и пояснил:
– За этим видео пришли ещё до того, как я закончил его копировать. Хорошо, что у нас в системе не отслеживается количество просмотров и снятых копий. Я успел экран переключить, сделал вид, что для себя что-то ищу. На минуту бы опоздал – и спалили б меня с твоим видео!
Я взял флэшку и покрутил в пальцах.
– Даже так? А ты прямо с утра туда зашёл?
– С какого утра? – он склонил голову и посмотрел так, словно объяснял сельскому дурачку устройство микросхемы. – Ты видишь, я в форме? В субботу? Я на сутках был. Сразу же после разговора с тобой пошёл запись искать. Минут пятнадцать прошло, максимум!
– Получается, они отправили туда своих людей задолго до моего звонка? Получается, они с самого начала понимали, что происшествие не обычное?
– Кто "они", Жень? Что это были за люди? Ты понимаешь, какого уровня полномочия должны быть, чтобы изъять видео из нашей базы? Не скопировать, Жень! А скинуть всю запись по этому поезду, от конечной до конечной, и потом удалить оригинал с сервера без возможности восстановления!
Такого я не ожидал. Нет, я и невидимок не ожидал, и вообще события последних дней были из ряда вон, но чтобы так? Насколько же Виктор Петрович сотоварищи важные шишки, что могут позволить себе рыться в делах полиции, как у себя на кухне? И чтобы полиция знать не знала об их существовании?
– Честно, Лёш, я не хотел такой подставы. Понятия не имею, кто эти люди, и предположить боюсь. Думал, что это ты мне сейчас расскажешь. Посмеешься, назовешь мнительным балбесом и просветишь насчёт какого-то нового секретного следственного управления на Метрополитене, которое гоняется за пассажирами-невидимками…
Я подкрепил свои слова приглашающим жестом, подвинув на дальний край стола один из двух запотевших стаканов. Смыслов в ответ потянул себя за лацкан форменного кителя. Мне пришлось вернуть стакан на свою сторону.
– Ну извини, я тебя разочарую, – он указал на флэшку. – И вот, кстати, теперь самое время обсудить вопрос насчёт невидимок. Мне некогда было в деталях рассматривать запись, но я очень надеюсь, что ты сейчас подробно и крайне правдоподобно объяснишь, что за чертовщина там происходит.
Я невесело улыбнулся и достал из рюкзака ноутбук. Не дожидаясь, пока он включится, воткнул флэшку в разъём. Разворачивать экран не стал, и Алексей, скрипя ножками стула по кафелю, сам подвинулся ближе.
Когда видео запустилось, я не сразу понял, что там снято. Потом сориентировался: изображение шло разом с двух камер, расположенных в разных концах вагона. На правой половине экрана я, собственной персоной, сидел с закрытыми глазами среди других немногочисленных пассажиров. На левой не был виден, нужную часть вагона скрывали три широкие спины.
Вот поезд остановился, люди потянулись к выходу. Они вставали, даже задремавшие открывали глаза и спешно вскакивали. Одного уснувшего попутчики подёргали за рукав, не давая попасть в неприятную ситуацию. Но не меня! Я продолжал сидеть, привалившись головой к поручню. Пассажиры шли мимо меня, словно не замечая. Вагон почти опустел, осталась только одна фигура, стиснувшая в руках целлофановый пакет.
– Стоп! – скомандовал я сам себе и остановил запись. – Смотри!
Отмотав на три секунды, я начал покадрово листать изображение, специально для Алексея тыча пальцем в нужную часть экрана. Там пакет смялся сам собой и попытался выпасть из моих рук. Моё тело при этом всё так же не подавало признаков жизни.
– Не понимаю. Что там? – сказал Смыслов.
– Ну пакет. Ну вот же! – я ещё раз промотал запись назад и вперёд.
– Непонятно. Слишком мелкое изображение. Будто тень погуще легла.
– В пустом вагоне? – я раздражался его скептицизму. – Ну ладно, давай дальше.
Картинка снова поехала вперёд. На видео пакет сам собой шевельнулся раз, другой, и я признал, что в иной ситуации сам счёл бы это огрехом записи. Даже когда он заметно подпрыгнул вверх, это ничего не доказывало. Я мог бы и сам поднять свою ношу руками. Да, не открывая глаз. Зачем? А это другой вопрос.
Качество изображения резко ухудшилось. Машинист погасил свет, окончательно давая понять, что поезд не пойдёт по маршруту. Потом одну половину экрана перекрыла темная фигура – это мимо меня, едва не коснувшись ноги, прошёл работник метро. Даже не глянул в мою сторону! Вышел в противоположном конце вагона, убеждённый, что салон пуст.
– Как тебе это?
– Странно. Более чем, – согласился Смыслов.
– А вот теперь смотри внимательно!
На экране я вскочил, озираясь по сторонам. Отмахнулся рукой, словно от страшного насекомого. Полетел кубарем. Дрыгнул ногой, вскочил, отпрыгнул. Всё так, как я и рассказывал "товарищу майору", но в то же время… На видео это больше походило на психический припадок, чем на реальную драку.
– Вот, вот сейчас они меня ножом ткнули! – Я невольно похлопал себя по плечу, где под курткой создавал небольшую припухлость слой бинтов.
– Но на записи этого не видно, – констатировал Смыслов.
– Нет. И то, как я делаю бросок через бедро…
– Технично, красиво, но выглядит как пантомима, – закончил он.
Оставались последние секунды записи. Поезд нёсся в тоннеле, на видео было почти черно. Моя фигура прекратила размахивать руками, теперь она просто дрыгалась, всё сильнее сползая к правому краю экрана.
За окнами посветлело – это состав выкатился на платформу. Но меня не было видно: ближняя камера не захватывала самый угол вагона, куда меня зажали невидимки. А на дальней, из противоположного конца, изображение оставалось слишком мелким и темным. Вот тебе и доказательства…
– Останови! – велел Лёшка.
Я мгновенно шевельнул пальцем, подчиняясь. На экране застыл всё тот же нечёткий интерьер вагона в двух ракурсах, нарушаемый только моим ботинком, зависшим в районе потолка.
– Вот! – Хмм… – я уставился на экран, немало озадаченный. – Тебя не впечатлило всё остальное, но почему-то заинтересовал именно этот момент?
– Конечно. Ты не видишь?
– Нет. Признаться, тут картинка ничуть не необычнее предыдущей.
– Это если не знать размеры вагона. Так попасть подошвой в кадр можно, только если встать под камерой на руки.
– На ходу? Я не цирковой.
– Не в этом дело. У нас же две камеры. На этой деталей не видно, зато положение тела можно различить.
– И о чём оно тебе говорит?
– Что ты три секунды провисел в воздухе параллельно потолку. А потом в таком же положении мигрировал к двери и завис в полуметре от пола. Не помогая себе руками!
Я прокрутил запись и убедился, что Смыслов прав, мои последние кульбиты напоминали кадры из "Матрицы". Более того, там даже угадывались два удара с размаха головой о стену вагона.
– Не совсем так я себе это представлял, но слава богу, что хоть тут ты мне веришь.
– Вообще-то мы не первый день знакомы, я тебе с самого начала и на слово поверил. Но тебе ведь не для меня доказательства требовались? Вот, ты их получил.
– В первую очередь, для себя. Всё никак не могу отделаться от мысли, что надо больше спать, меньше работать, а с алкоголем вообще завязывать.
– Переходи к нам на службу, и эта мысль станет твоей вечной несбывшейся мечтой.
– В органы? Ни за что. Мне дорога моя свобода.
– Ну и зря. Ты бы точно справился. С твоей наблюдательностью. Вон, даже фальшивого следователя на раз выявил.
– Кстати, о следователе! – Я крутнул запись дальше, ожидая появления в вагоне Виктора Петровича, но изображение застыло, как только моё тело рухнуло безвольно на пол. – А это что, всё?
– Да. Файлы у нас нарезаны кусками по несколько минут, этот был последним, что я успел скопировать. Потом припёрлись эти твои следователи. Или псевдоследователи, уж не знаю. Я вопросов им не задавал, поскольку сам хожу в отдел мониторинга только как посетитель. У старшего смены вопросов не возникло, а сопровождал их наш зам. В общем…
– Да всё понятно, Лёш, и за это спасибо! Я просто надеялся увидеть что-нибудь, позволяющее выследить моих невидимок. Почему-то мне кажется, что эта невидимость требует от них изрядных усилий. Очень уж они вяло себя показали для такой драки, понимаешь? На их стороне были все преимущества, и оружие у них было, и в целом они вели себя как бывалые бандосы, а не просто шпана из подворотни. А победил, выходит, я в итоге.
– Сильно сказано. Каких-то полминуты, и тебя бы поп отпевал, победителя.
– Так не отпевает же? Значит, победил. Жив остался, и даже трофей отжал!
Я сунул руку в рюкзак и вынул узкий бумажный свёрток. Ложась на стол, свёрток брякнул металлом. Смыслов отогнул бумагу и убедился, что под ней пусто.
– Тот самый нож?
– Ага. Осторожнее, он острый как бритва. Я три раза пальцы порезал, пока домой донёс.
Лешка провел ладонью по контуру.
– Похоже на кортик. На отпечатки не думал проверить?
– Да не, я его залапал основательно, пока такая мысль в голову пришла. К тому же, как их снять, отпечатки? Придётся как минимум эксперта в дело посвящать.
– Меня же ты посвятил!
– С тобой, как ты выражаешься, мы давно знакомы. Нет у меня на примете ни одного эксперта, которому я мог бы доверять, как тебе.
Он хмыкнул и бесцеремонно перетащил к себе поближе мой ноутбук. Забрал флэшку и воткнул вместо неё новую.
– Ну раз так, то есть у меня тебе ещё один подарок. Всё, что касается твоего поезда после происшествия, наши визитёры выгребли подчистую. Включая записи камер из депо. Но это не единственное место, где можно поискать следы невидимок, так ведь?
– Точно! – Я шлёпнул себя по лбу, удивляясь, как сам раньше не догадался. – Если изымать записи они отправились до того, как меня привели в чувство и допросили, то не могли знать, где невидимки подсели в вагон!
– Не столь важно, где они подсели. Важно, где мы их точно можем найти в видимом состоянии.
– В переходе на Киевской!
– Именно!
Смыслов запустил другой видеофайл, и я почувствовал холодок на позвоночнике. На экране две знакомых фигуры сворачивали к эскалатору. Затем картинка переключилась, камера над эскалатором с другого конца показала вместо мужчин пустую ступеньку.
– Вот так они и становятся невидимыми, – заключил я. – Ни пения заклинаний, ни танца с бубном, ни вспышки с громом и молнией. Раз, и всё. Поможет ли нам это знание в их розыске?
– Это – не поможет. Нам помогут сведения об их проездных билетах.
– У них что, есть проездные?
– Конечно, кто ж их в метро бесплатно пустит? Я полночи потратил, отслеживая твой маршрут, а потом и их тоже. Они приняли тебя на Октябрьской, когда ты с радиальной на кольцевую переходил. А туда они приехали с Выхино. И номер их билета на турникете зафиксирован. Если тебе интересно, они пользуются обычной картой "Тройкой", ездят по безлимитному тарифу. Могу даже примерно карту их поездок набросать, но она очень обширная и не слишком для нас полезная.
– Давай уже, выкладывай, – махнул я рукой. – Я и так понял, что всё полезное ты уже сам выяснил.
Смыслов, довольный произведенным эффектом, широко улыбнулся.
– Полезно нам то, что эти двое ездят почти каждый день с одной и той же станции. Значит, живут неподалёку. И значит…
– Мы можем их выследить и повязать там в любой момент!
– Совершенно верно! Если они на дно не залягут после случившегося. И если ты придумаешь достаточно веские основания для этого вот вульгарного "повязать".
– Какие ещё основания?
– Веские, Жень, веские! Предъявить им твой танец в пустом вагоне мы не можем. Их там формально не было. Повода для задержания нет. Максимум, что я могу тут предложить по официальной линии, это "случайную" проверку документов.
– Чёрт. Я совершенно уверен, что паспорта у них окажутся в полном порядке.
– Мне тоже так кажется. А значит, ты можешь рассчитывать не более чем на три часа задержания, а потом их нужно будет отпустить с извинениями, а мне придётся объясняться перед руководством, какого черта я подставляю сотрудников под прокурорские проверки.
– Нет, конечно. Ничего нам это не даст, а невидимки потом уж точно на дно залягут. Нужно другое решение.
– Неофициальное?
– Разумеется. Ты со мной?
– Ха! Ты понимаешь, я за всю свою жизнь знал только одного человека, умевшего вот так мгновенно растворяться в воздухе. Это был наш армейский зампотылу.
Я расхохотался.
– Да, это точно, Васьсергеич мог исчезнуть за долю секунды, если на горизонте появлялся кто-то из старших командиров!
– Ну так вот, после того, что я увидел на этой записи, – Смыслов потряс флэшкой, – я не успокоюсь, пока не пойму механизма этого чуда и не научусь делать так же!
Я похлопал Лёшку по плечу.
– Замётано! Когда ты будешь достаточно свободен, чтобы заняться этим вопросом?
– Сегодня я отсыпной, сил нет. А зато завтра у меня выходной за суточное дежурство. Предлагаю в долгий ящик не откладывать.
Я залпом осушил второй бокал, от которого Смыслов отказался, и захлопнул крышку ноутбука.
– Вот и договорились!
* * *
Мы не планировали устраивать стычку с "хвостатыми". Конечно, нет. На первый раз даже в контакт с ними вступать не считали обязательным. Планировали просто последить, провести разведку, так сказать. Но кто ж знал?
Выхино – район своеобразный. А касательно метро – своеобразный вдвойне. К станции Выхино сходятся маршруты разного транспорта, это первый пересадочный пункт на пути из ближайшего Подмосковья. Поэтому, кто хоть раз пытался отсюда уехать в час пик, запомнит приключение на всю жизнь.
Станция представляет собой дикое сочетание метро, платформы пригородной электрички и автобусной станции. По контуру это великолепие обрамлено автопарковками, забегаловками и магазинчиками. Объединяется всё несколькими подземными переходами – длинными узкими пешеходными тоннелями.
Мы сначала сделали несколько кругов по станции, а потом заняли позицию у этих тоннелей, чтобы пройти в метро незаметно наши невидимки не смогли. Смыслов заранее выяснил (через своих знакомых ребят в службе метрополитена), в какое время билет нужного нам пассажира чаще всего валидируется на входе. Это дало возможность не устраивать засаду с раннего утра, не участвовать в дикой давке, способной привести в ужас даже кильку в томате. Как разумные люди, мы спокойно приехали в Выхино после окончания часа пик, на почти пустую станцию.
В качестве бонуса техники даже сообщили Лёшке, через какой именно турникет предпочитают проходить наши невидимки. Так что мы, сориентировавшись на местности, могли прикинуть даже примерное направление к их дому.
– Эх, жаль, что они оплачивают проезд наличными, – расстраивался Смыслов. – Если бы пополняли «Тройку» с банковской карты, мы бы уже их имена и адреса знали!
Невидимый клинок я таскать с собой не решился. Не ровён час, выроню посреди улицы – попробуй тогда найди. Вместо этого Лёшка выдал мне во временное пользование кожаный тренчик с воткнутой в него полицейской дубинкой. Когда я пристегнул «оружие» к брючному ремню, он хихикнул и нацепил мне дополнительно эмблему дружинника.
– Может, не один час гулять придётся. С постовыми я договорюсь, они возле нас отсвечивать не будут. А для всех остальных на станции этого будет достаточно.
Однако гулять почти не пришлось. Мы сделали всего два круга по площади между платформой и автостанцией, как смыслов тихонько ткнул меня в бок.
– Вот они, – показал. – Узнаёшь?
Пара "хвостатых" свернула в тоннель метрах в двадцати. Я кивнул и последовал за ними, Алексей отстал на два шага.
– Странно, – заметил он, – Не зашли в метро, прошли мимо платформы.
– На электричку идут?
– Не похоже. Скорее, в ларёк.
– Сигарет забыли купить?
– Сейчас узнаем.
У выхода из тоннеля мы решили немного поотстать, увеличить дистанцию. На свету моя разукрашенная ссадинами рожа была приметна за версту. Но мужчины не оборачивались, прямиком топали к небольшому продуктовому магазину. И там надолго не задержались: вышли с полным пакетом и потопали дальше. Затем резко свернули в прогал между двумя ободранными постройками неясного назначения.
Меня грызла какая-то мысль, какое-то подозрение. Но я не мог чётко сформулировать его, поэтому списал на общее возбуждение, азарт охотника. Выждал секунд десять на углу, потом осторожно выглянул.
