Евгений Луковцев
Линии Леи
Когда ребята из дежурной смены подобрали нас у шахты вентиляции и буквально на руках вынесли в зал на Киевской кольцевой, Вересаева встретила не приветствием, а совсем уж не характерным для неё раздраженным: "Ну наконец-то, где вас черти носили?" Я хотел ответить в духе: "Там, куда ты на метле не долетишь!" – но успел прикусить язык. Во мне ещё плескались отголоски зла, и я это, к счастью, осознавал. Не стоило направлять эмоции против человека, не заслужившего ничем такого обращения. Тем более, в прошлый раз я дал ей слово держать себя в руках.
Вересаева, подняв вверх руку, жестами подозвала к нам Леночку-фельдшера и распорядилась "в порядок их привести, дать нашатыря или что там…" Пока Лена наспех проводила осмотр, стороны продолжили обмен любезностями.
– Я разрешила вам залезть на старые уровни. Я закрыла глаза на то, что вы додумались провести в секретные помещения постороннего человека. Я просила всего лишь проверить вашу версию и немедленно вернуться.
– Мы проверили!
– Да? Ну слава богу! Только попутно вы устроили аварию на трансформаторе и обесточили три глубоких горизонта. А что за фейерверк ослепил защитные системы отсюда и аж до Арбатской, я даже знать не хочу, за это с вас Брехун отдельно спросит!
Сфинкс что-то отвечал, а я, чтобы не встревать, постарался абстрагироваться от её холодного ровного голоса. Понятно же, что не наши похождения выбили её из колеи. Будь дело в нас, чего бы она прискакала сюда, на Киевскую, если выйти мы должны были совсем с другой стороны?
Ища, на что бы отвлечься, я сперва разглядывал вырез халата Леночки. Потом она это заметила, и я сделал вид, что всё вышло случайно. Отвернулся, уловил позади некое движение, вытянул шею и высунулся из-за колонны. И от удивления чуть не звякнул своей челюстью об мраморную плитку пола.
Такого зрелища мне в метро, при всех его чудесах, видеть ещё не приходилось. Правую сторону станции заливал бледно-розовый свет. Интерьер под этим свечением преобразился, стены словно раздвинулись, а пилоны казались тоньше и стройнее. Лёгкие полупрозрачные тени скользили по потолку, солнечные зайчики, рожденные вовсе не солнцем, плясали по каменным панелям. Мозаика на внутренней части станции, так восхищающая тысячи туристов, теперь выглядела и вовсе живой, словно фигуры на ней переглядывались, пританцовывали в такт беззвучной музыке.
Да, это была несомненно музыка. Я остался уверен в этом, даже когда разглядел, откуда она растекается по залу. Непрерывный поток света и теней бежал там, где полагалось лежать рельсам. Кипя, бурля, масса светящейся воды проносилась мимо нас, втекая со стороны Парка культуры и исчезая в тоннеле на противоположном конце станции. Поднимаясь под самый потолок, но аккуратно обтекая люстры, вода не роняла ни капли на платформу, не пересекала прочерченную в камне линию. Эта чуть заметная выпуклость на полу по всей длине станции обычно предупреждает пассажиров о крае платформы, об опасной близости к подходящему поезду. Сейчас линия была ещё и границей между нашим миром – и миром музыки, света и волн.
– Какая красота! – вырвалось у меня.
– Да, между прочим, – откликнулась Вересаева. – Я на час задержала пуск воды. Что прикажете мне ответить на вопрос королевы, почему её русалок держат в каменной кишке и не выпускают в океан?
– Русалки?
– Они в бешенстве, и я могу их понять. Вода стоячая, двадцать два градуса! Того и гляди, прямо здесь нереститься начнут!
Я вгляделся в воду и осознал, что мне не мерещится. Лица. В волнующейся и искрящейся толще воды мелькали десятки женских лиц. Округлости их фигур дорисовала уже моя фантазия, ибо никаких фигур среди водяных струй нельзя было ясно разглядеть. Кожу русалок покрывала мелкая серебристая чешуя вроде селёдочьей, и её узор начисто стирал все различимые формы.
– Ответьте её величеству, – отозвался Сфинкс, – что мы только что спасли всё её маточное стадо.
– Это серьезное заявление или одна из твоих дурацких шуточек?
Вересаева упустила контроль над мимикой и под глазами сложились едва заметные недовольные морщинки. Сфинкс в ответ протянул ей обрывки пакета с медными дисками.
– Это что… банка?
– Она самая, Елена Владимировна. Была установлена в трансформаторный коллектор и вот посюда заполнена. Думаю, не меньше месяца заряжалась. А схему аварийного сброса кто-то закоротил на массу, а канал массы взял – угадайте, с какого перегона?
– С краснопресненского, – уверенно сказала начальница, и губы её зло сжались в две бледных линии.
– Точно так. Стоило русалкам открыть переход в свои теплые нерестилища, и в тоннель разрядились бы все аккумуляторы.
– И имели бы мы посреди Москвы полный тоннель ухи, – добавил я.
– Стожар, ну вы-то куда? Интеллигентный человек, не уподобляйтесь этому… хищнику, – процедила Вересаева.
– Ухи – это в лучшем случае, – как ни в чём не бывало продолжил Сфинкс. – Если бы вместе с аккумуляторами детонировала банка, мы имели бы подгоревшие королевские креветки.
Замдиректора выхватила устройство из его рук. Уже в спину ей Сфинкс закончил:
– А представьте, если бы банка была полной? Сквозной тоннель в мир, покрытый океанами! Аквапарк на Красной площади и рыбалка с Останкинской башни!
Она сделала нервное движение плечами, словно хотела обернуться, но сдержалась. Прошла прямиком к бурунам, крутящимся по водяной преграде.
Буруны раздвинулись, поднялись двумя вертикальными волнами и обхватили мою начальницу, полностью скрыв от глаз. Никто из полутора дюжин сотрудников, суетившихся на платформе, не обратил на это ни малейшего внимания. Значит, всё в норме, так и должно быть.
– Слушай, зачем ты ей так жёстко? Банка же была для отвода глаз, ты сам говорил?
– Проверить хотел. Что-то мне подсказывает, неспроста она нас с тобой трансформатор проверять отправила. Не верю в такие жёсткие совпадения.
– Ну, знаешь! Если она и была в курсе, то вида не подала. Все эмоции натуральные. С поправкой на то, что это Елена Владимировна и её эмоции попробуй прочти. А потом, устраивать такую опасную аварию ради нас двоих – не слишком ли круто?
– Эка ты хватил. Гибель королевской стаи при миграции – это если не война, то как минимум разрыв дипломатических отношений. Вересаева не дура, такими вещами шутить не будет.
– Вот-вот. У меня ощущение, что она всерьёз напугана.
– И тем не менее, провалиться мне на месте, если она не знает об этой истории гораздо больше, чем мы с тобой.
Я хотел было ответить, что ей такое знание по рангу положено, но тут вновь заволновались буруны. Вересаева вышла из водяного столба – совершенно сухая, машинально отметил я краем сознания – и пристально посмотрела на меня. А потом поманила пальцем.
– Королева хочет видеть тебя, – пояснила она негромко, когда я подошел поближе.
– Только меня?
– Вот мне самой интересно. Диверсию, если не кривить душой, предотвратил Сфинкс. Но видеть она желает тебя. Мне бы очень хотелось знать, что это значит?
Судя по всему, вопрос был риторический. Я все равно не знал ответа, поэтому молча дождался, когда она шагнула в сторону, открывая дорогу к воде.
Струи колыхались, переливаясь розовым и золотым. Они обхватили меня и властно придвинули к краю платформы. Словно не вода, а сотни прозрачных рук надавили на плечи.
– Ну здравствуй, – услышал я тихий и низкий бархатный голос, как только купол замкнулся за спиной. – Значит, это тебе обязана жизнью королевская семья? Честно сказать, ты не выглядишь особо сообразительным или похожим на героя.
Я сунул руки в карманы, чтобы скрыть, как дрожат пальцы. То ли нервную систему до сих пор колотило после схватки в тоннеле, то ли это уже новые впечатления так взбодрили. Не хватало ещё упасть прямо в лужу, чтобы меня после всего на скорой увезли. Идеальное завершение для такой ночи!
– На вкус и цвет, ваше величество. Я бы тоже мог съязвить о вашей внешности, если бы видел, с кем говорю.
Бурлящая преграда выровнялась и стала прозрачной. За ней словно за толстым стеклом проступил образ собеседницы.
Без сомнений, она была красива. В своем роде. Четкая подтянутая фигура, плавные изгибы бёдер, чуть округлый живот. Широкая крупная грудь, хотя сразу понятно, что королева не относилась к классу млекопитающих. Под мелкой серебряной чешуёй бугрились мышцы, неизбежный атрибут жизни в плотной водной среде. Атлетические плечи переходили в настолько же сильные руки. Ну и, конечно, хвост. Не легкомысленный хвостик гуппи, какой рисуют русалкам в мультфильмах. Э нет, это был здоровенный, увеличивающий длину тела до добрых трёх метров, резко расширяющийся к окончанию акулий треугольник.
В общем, красота для тех, кто в ней понимает. Лично я, встретив такую красотку на морском побережье, задал бы стрекача куда подальше. И потом до конца жизни испытывал фобию даже при виде ведра с водой.
– Дерзишь? – ничуть не удивилась королева. – Забавно. Интересно, это твоя исконная манера или последствия травмы?
– О, вам Вересаева и об этом рассказала?
– Ну что ты! Первый принцип Елены Владимировны – никогда не обсуждать дела Метрополитена с путешественниками, а своих подчинённых – с посторонними. Но у меня есть свои способы получения информации, так что в общих чертах твою историю я знаю. Скажи, что тебя больше всего беспокоит в твоей аномалии?
– Меня беспокоит, что я превращаюсь в колдуна. А больше всего – что я при этом не могу себя контролировать. Боюсь однажды сорваться и натворить дел. Причинить вред своим близким. Или просто тем, кто этого не заслуживает. В моей крови такой коктейль, что совладать я не в силах. А когда стараюсь взять себя в руки, просто отключаюсь.
Вода у самого пола брызнула. В мой воздушный пузырь медленно, оставляя на мраморе мокрый след, проникло щупальце.
– Не бойся! – приказала королева. – Он тебя не съест. Да не дёргайся ты, не сделает он тебе ничего плохого. Он всего лишь лейб-медик нашего эскорта. Осмотрит твои раны.
Я был бы рад не дёргаться. Но не мог. После всех событий этого бесконечного дня вообще удивительно, что я не сорвался в истерику.
С другой стороны, я хотел бы дёрнуться. Но не мог. Купол воды оказался прочнее металла, а щупальце ловко, профессионально спеленало меня и притянуло поближе к жёлтым круглым глазам, каждое из которых размерами напоминало колесо легковушки.
– Вообще-то он акушер, – хихикнула королева. – Но зато самый старый и опытный во всем Северном океане!
Я нашарил взглядом белый круг под брюхом медика и два черных треугольника по центру. Немного похоже на клюв попугая, только раз в пятьдесят больше. Вот тут я задёргался по-настоящему. Даже, кажется, наступил на кончик щупальца. Глубоководный убийца в ответ положил мне на лицо два ряда своих присосок и резко их расслабил. Мне показалось, что голова сейчас попросту лопнет от перепада давления.
Когда способность дышать вернулась, я мокрым мешком плюхнулся на пол. В глазах плыли разноцветные круги.
Рядом тихо плеснуло и зашуршало. Я приподнял голову. Королева сидела на краю платформы, свесив хвост вниз, к рельсам. Разглядывая меня круглыми зрачками без век, она машинально отжала воду из своих густых каштановых волос и закинула их за спину.
– Прости за такое неделикатное вторжение, – почти ласково попросила она. – Наши врачи нечасто встречают представителей вашего вида. Думаю, в качестве пациента – это первый случай за всю историю. Зато теперь твоя кровь очищена и ты больше не будешь страдать от вспышек гнева.
– И иммунитет к силе Леи вернётся?
– Нет. Одно дело очистить кровь. Для океана, растворяющего в себе любой яд, это не сложно. Другое дело – затягивать раны, которых даже нет на теле.
– Не умеете? На кой чёрт мне тогда ваша помощь? – огрызнулся я, нагло усаживаясь рядом.
– Злишься. Помни, что злость не просто побочный эффект от разложения света Леи. Злоба – это твой выбор. Она поражает тебя с той же силой, с какой ты выплескиваешь её наружу. Твоя суть, твой характер уже начали меняться. Сегодня в заброшенном тоннеле у тебя под рукой оказался запас энергии, чтобы насытить свою злобу. А в следующий раз она обуглит твою душу так же, как обуглила тех несчастных студентов.
– Вы меня окончательно запутали, – признался я. – Рана не позволяет мне защищаться от света Леи?
– Верно.
– Раз облучение не выводится из тела через припадки ярости, то оно будет копиться внутри?
– Тоже верно.
– Но ведь это ничем не лучше? Я буду мутировать!
– Но не так быстро, это во-первых. И ты сможешь бороться с этим, во-вторых.
– Мне говорили, что с этим нельзя бороться.
– Бороться можно всегда. Не всё можно победить, но всегда есть возможность хотя бы вступить в борьбу. Помни, что злоба – самая примитивная из эмоций. Самая эффективная, но и самая травмирующая. Подумай как следует, и ты найдёшь способ не наносить себе новых ожогов. А если постараешься, то и залечишь старые раны.
Темное бесформенное пятно в воде отвлекло королеву от нашего разговора. Она ожидала появления этого существа, сразу же соскользнула с платформы и погрузилась. Но водяной купол не раздвинулся, из чего я сделал вывод, что аудиенция ещё не окончена.
– Подними руки, – велела королева через минуту, возвращаясь. – У меня есть для тебя подарок.
Я повиновался. Две женских руки с тонкими и очень длинными пальцами нарушили гладь стены и протянулись к моим бёдрам. Мы почти коснулись друг друга лицами, но интимности в этом движении было не больше, чем в оценке свежести рыбы на базаре.
– Это он ранил тебя, и он однажды тебя спасёт, – заявила королева.
– Звучит глупо, как в предсказаниях сказочных оракулов, – не оценил я.
– Заткнись и просто носи его всегда при себе.
Королева отстранилась, давая мне возможность ощупать руками штаны. Так и есть, поверх них что-то было надето. Ремень, а на нём нечто лёгкое, продолговатое, заостренное книзу и совершенно прозрачное.
– Благодарю вас, ваше величество! – сказал я искренне, как только оценил находку.
– На здоровье. У меня эти ножны всё равно валялись на дне без толку, а тебе пригодятся. Будем считать, что мы в расчёте: Водное королевство ничего не должно Москве за своё спасение, а вы не должны отвечать перед нами за допущенную халатность. Теперь ступай и скажи Елене Владимировне, что мы отбываем немедленно.
Вода зашуршала за спиной. Я не двинулся с места.
– Что-то ещё? – удивилась королева.
– Ну да, как бы… Немного несправедливо.
– Что именно?
– Спас вас не я. Я только обнаружил угрозу, если можно так выразиться. А сделал основную работу и рисковал своей шкурой Сфинкс. Вы не хотели бы отметить как-то и его вклад?
Стена между ними покрылась рябью. Королева трясла головой.
– Этот мерзавец? Исключено. Боюсь, если он хотя бы приблизится ко мне, эскорт без приказа разорвёт его на части.
В подтверждение её слов, почувствовав недовольство монарха, о край платформы чиркнула клешня. На бетоне осталась заметная царапина
– Ого! Узнаю манеру Сфинкса. Он и в вашем мире сумел накуролесить? Его репутация растет в моих глазах с каждым днём!
Королева вдруг фыркнула, рассмеялась.
– Нет, он никогда не был в нашем мире. По понятным причинам, он бы там просто не выжил пяти минут. Мы встречались с ним, когда он прятался от коллекторов на курорте мелких озёр. Я была ещё молодой и глупой, сбежала от эскорта и… В общем, он нанёс мне оскорбление, за которое королева-мать объявила его вне закона во всех водных мирах. Впрочем, тебя это не касается.
– Что ж, раз так… Вы всё равно могли бы мне помочь, не уронив репутации в глазах свиты. Кстати, много ли сейчас с вами… такого эскорта?
Время поджимало, и королева уделила мне ещё ровно минуту. Потом пришлось наспех проститься и вернуться в станционный зал – русалки в буквальном смысле больше не могли терпеть.
Подходя к Вересаевой и Сфинксу, я уловил обрывок их разговора.
– Так он что, опустошил всю банку за четыре минуты?
– За три с половиной, – утвердительно кивнул Сфинкс.
Вересаева открыла рот, но вопрос остался незаданным, поскольку я подошёл уже слишком близко.
– Ну, выкладывай. Что она сказала?
– Она отдала меня своему кракену, и тот отфильтровал мою кровь. Вроде бы я больше не буду страдать припадками.
– Да? Жаль. Я уже размечталась. С твоими способностями мы могли бы отбить у нежити заброшенный тоннель.
У меня от одного лишь воспоминания должны были встать дыбом волосы, но они сегодня делали это слишком часто и очень устали. Я только развел руками, показывая, что понял и оценил шутку.
– Она говорила что-нибудь ещё? О претензиях, о компенсации?
– В общем-то, ничего особенного. Просила передать, что инцидент исчерпан. Благодарила меня и костерила почём зря Сфинкса.
Вересаева не сдержалась и коротко хохотнула.
– Почему я не удивлена? Ты что, мерзавец, и там успел накуролесить?
– Она всё так же зла на меня? – вместо ответа спросил Сфинкс.
– Она не уточнила. Но просила тебя смотреть внимательно. Она наглядно продемонстрирует, насколько ты был неправ.
В этот момент правая платформа пришла в движение. Розовый свет утих, золотой блеск прекратился – вода в тоннеле стала почти прозрачной. Стали видны сотни русалок: женщин с округлыми животами, мужчин с полосами лезвий на запястьях и угрозой в глазах. В начале и в конце платформы, ощетинившись когтями и клешнями, прикрывали выходы ракообразные, формой тела и длиной лап похожие на сколопендр, а размерами – на холодильник.
Поток воды шевельнулся, сдвинулся. Как поезд, набирающий обороты, загудел и повлек за собой подводную фауну. Огромный кусок станции сместился и зарябил, оказавшись гигантским осьминогом-хамелеоном. В дальнем от нас конце два таких же осьминога помельче перестали притворяться прозрачными и дали потоку всосать себя в тоннель.
Жутковатую компанию смыло, на их место вплыли новые русалки и новые чудовища-телохранители. Искрящие от волнения скаты, мурены толщиной с ведро, пёстрые рыбки с хищными мордами, морские коньки в боевой сбруе… Всё это разнообразие появлялось перед нами и мгновенно уносилось под давлением бурлящего потока.
А когда живность помельче иссякла, над рельсами показалось нечто совершенно колоссальное. Широкая и острая, покрытая наростами и шрамами морда заняла всю ширину тоннеля.
– Господи, что это? – не поверила глазам Вересаева.
– Отодус! – благоговейно закатил глаза Сфинкс. – Легендарный хищник, ужас семи океанов! Пожиратель китов, непревзойденный убийца!
По мере того, как Отодус вплывал на станцию, царапая плавниками стены, в помещении стихали звуки и даже, кажется, померк свет. Глядя на торчащие из пасти клыки, каждый размером с человеческую голову, замолкали даже самые болтливые из сотрудников.
– Жень, скажи честно. Это всё ради меня?
– Смотри внимательно. Я обещал ей, что ты оценишь каждый экземпляр!
Отодус, повиливая хвостом, скрылся в конце станции. Теперь только одно существо оставалось в воде – и оставалось неподвижным. Величественная женская фигура с акульим хвостом и пышной гривой каштановых волос, развивающихся по течению.
– Хороша, чертовка! – улыбнулся Сфинкс. – Ничуть не изменилась за столько лет. Не представляешь, как я рад, что она меня так ценит!
Я кивнул, и королева, расплескав воду, сорвалась с места. Поток воды зашуршал, захрипел и иссяк.
– Внимание! – Голос Вересаевой вывел зрителей из ступора. – Всем службам быстро за работу! До открытия всего ничего, мы отстаём от графика. Воду спустить, стены просушить, если где рыба в щели набилась – выловить. И не дай бог я узнаю, как в прошлый раз, что вас видели с уловом на рынке! Уволю к чертям, без оправданий и выходного пособия! Проверить все зоомагазины поручаю Сфинксу, а вы его знаете!
Я прыснул в кулак, а Сфинкс довольно оскалился и побежал чуть ли не вприпрыжку осматривать пути в поисках трофеев.
– Ваша работа? – вполголоса спросила Вересаева.
– Зная его самолюбие… – улыбнулся я.
– Вы же понимаете, что он раздует из этой демонстрации целую поэму?
– Ну и ладно. На несение службы это не повлияет, а личному составу развлечение.
– Спасибо вам! – Вересаева совершенно неожиданно обняла меня одной рукой за плечи. – Вы не только хороший напарник, но и хороший друг. Я в вас не ошиблась.
Потом мы сидели со Сфинксом на краю платформы, ели обжигающе горячую корюшку, приготовленную прямо здесь же при помощи микроволновки, которую стащили из кабинета начальника станции. Довольный спектаклем Сфинкс уже сочинял, не стесняясь, новый эпос о своих похождениях в водном королевстве.
– Слушай-ка! Всё забываю поинтересоваться. А у тебя подружка есть?
Сфинкс поперхнулся полуобглоданным хвостиком.
– Это к чему такой странный вопрос?
– Да ни к чему, просто так. Интересно же. Я никогда не видел ни одного представителя твоего вида, кроме тебя, понятное дело. А вдруг ты завтра объявишь, что решил завести семью, наплодить выводок маленьких хищников?
– Предлагаю этой темы не касаться.
– Чего вдруг? Ты дал обет безбрачия?
– Не совсем. Просто… Ну вот ты богомолов знаешь?
– Разумеется!
– Тоже интересные хищники, скажи же? Но будь я богомолом, ты бы стал торопить меня с потомством?
– Не понял. Ваши самки что, сжирают вас прямо после свадьбы?
– Нет. Но принцип схожий. Чтобы на свет появился новый хищник, старый должен умереть.
Я удручённо прикусил язык. Потом всё же решил уточнить.
– Получается, я тебе смерти пожелал? Прости, я просто не знал…
– Ай, это всё фигня, – он махнул рукой, снова демонстрируя улыбку до ушей. – Я отношусь к этому проще. Зато мы увидели сегодня представление, которое даже на Объекте мало кому доводилось наблюдать!
Я взглянул на рабочих, которые при помощи строительных фенов пытались просушить стены станции.
– Да уж! Я даже запереживал, выдержит ли облицовка такой напор воды!
– Ха! – Сфинкс чуть не подпрыгнул на месте. – Эти стены и не такое выдерживали!
– Что может быть круче плывущего на нерест мегалодона?
– Нерест нересту рознь. Считай, сильно повезло, что не в нашу смену проходила миграция в сторону ВДНХ.
– Серьёзно? А что там?
– Примерно то же. Чувствуешь, какой тут теперь запах моря? А никогда не задумывался, почему при пересадке на радиальную в сторону ВДНХ всегда воняет, как из публичного сортира?
Я задумался. Потом вдруг понял.
– Фу! Не может быть!
Сфинкс заржал в голос. Я швырнул рыбку обратно на блюдо, сомневаясь, что на этой неделе у меня ещё появится аппетит.
