Есения Маас
Горизонтальная война. Снимая маски
У дома я позвонила Нику. Удостоверившись, что дочь в порядке, пообещала быть через несколько минут.
Но так и не смогла сдержать обещание.
Едва я захлопнула дверь и включила сигнализацию, всё изменилось. Трое мужчин вышли из тени и обступили меня со всех сторон.
– Надо было соглашаться, – правого уха коснулось горячее дыхание.
Я дёрнулась в сторону и закричала.
– Мы здесь одни, крошка. – Глеб выбил из моей руки ключи и ядовито улыбнулся. – Никто тебе не поможет.
– Ник! Помогите! Кто-нибудь!
– Тц. Ты как всегда делаешь всё наоборот.
Глеб кивнул и один из амбалов скрутил мне руки за спиной, мгновенно защёлкнув наручники. Сам же Домогаров выглядел пьяно. Его глаза блестели даже в полутьме подземной парковки. Он расстегнул ворот белоснежной рубашки и оттянул ткань.
– Ты не сможешь увезти меня. Кто-нибудь обязательно заметит.
– Кто? – расхохотался он и раскинул руки в стороны. – Мы здесь одни.
– Ублюдок.
Я плюнула ему в лицо и тут же получила пощёчину. Глеб брезгливо стёр мой плевок платком и вытащил из внутреннего кармана пальто футляр.
– Что, ещё один подарок на свадьбу? – осклабилась я, замирая от ужаса.
– Почти.
Он отщёлкнул крышку и продемонстрировал шприц, наполненный прозрачной жидкостью.
– Нет. Ты не посмеешь! Не смей меня трогать! – взвизгнула я, стараясь увернуться от укола.
Глеб молча сжал мой подбородок двумя пальцами и всадил иглу в шею.
Глава 9
Новгородская область, 02:32
Вдох-выдох.
Вдох… а-аах…
Выдох… хаа-а…
Успокоиться. Выбраться из машины.
Я ещё дышу.
Пальцы плохо слушаются. Шум в ушах не даёт сосредоточиться. Надо отстегнуть ремень. Щёлк. Звук замка повис в мёртвой тишине. Щёлк. Сердце сбилось с ритма. Щёлк.
С третьей попытки я смогла освободиться. За окном сплошная темень, ни черта не видно. Где я? Который час? Поворачиваться страшно, ещё страшнее неизвестность. Как я сюда попала?
Медленно повернув голову, я различила искорёженную пасть правой двери. Ошмётки стекла валялись в салоне. Среди торчащих осколков застряли куски ткани. Вытащив ноги из-под торпеды, я полезла на пассажирское сиденье. Неужели, со мной кто-то был? Подцепив пальцами кусочек ткани, поднесла его к носу и зажала рот. Острый запах металла въедался в ноздри, залезал под кожу и скручивал внутренности.
Вдох-выдох.
Нужно только успокоиться.
Ветер свистел в проломанной крыше, кружил перед лицом большие хлопья снега. Завывал, ища выход среди обезображенных кусков металла и лопнувшей обшивки. На глаза упала горячая капля. Растерев её между пальцами, я ощупала лоб и нашла глубокий порез над левой бровью. Зеркало заднего вида разбилось, наверное, им и поранилась.
Пассажир…
Лиза! – Сердце глухо стукнулось в горле.
Лиза… Лиза… Лиза…
На глаза навернулись слёзы. Нет, невозможно. Только не она.
Лиза.
Схватившись за крышу, выбралась наружу и упала носом в грязь. Сил встать не было, но лежать на земле совсем не вариант. Вдруг бак повреждён.
– Кто-нибудь. – Сжав пальцами ледяной комок, я расплакалась. – Кто-нибудь, пожалуйста…
– Я здесь, Мел, – голос Ника сорвался, – я здесь.
– Никита! – сжав зубы, заставила себя подняться и пошла на голос.
Его выбросило далеко от машины. Почти десять метров. Ник лежал в одной рубашке и джинсах, без обуви и куртки. Нащупав его ноги, я села и завыла в голос.
Десятью часами ранее
– Вот же насекомое надоедливое! – зло бросил Борис и пнул пленника в голову. – Следил от самого дома. Хорошо, что ты успел его отключить, иначе он бы нам все карты спутал.
– Борис Викторович, охранять вас моя работа.
– В «Мерисе» ничего не поняли?
– Нет. Я вернулся из отпуска и продолжил работу, – хищно улыбнулся Дмитрий, преданно заглядывая в рот Домогарову.
– Так, мальчики, у нас много работы. – Мария хлопнула в ладоши и показала пальцем на дочь. – Посадишь её за руль.
– Вот же тварь. – Борис будто и не слышал Звягинцевой. Он всё ещё сосредоточено пинал поверженного Никиту Лебедева. – А если бы его Глеб заметил?! Козёл! Мразь!
– Боря! Перестань впустую тратить время! – Мария повысила голос и топнула ногой. – Ещё раз: ты посадишь её за руль. Всё понял?
– Понял. – Борис затоптал только что выброшенный окурок и взвесил на руке связку ключей. – Что с этим делать? – кивнул он на лежащего без сознания Ника. – Может его так же как Петровича? Тихо, без шума.
– Нет, слишком много возни. Ты постоянно торопишься, Боря. Так не делают. К тому же, никто не поверит, что у него тоже были больные колени, а связывать два и два в нашей полиции умеют. Так что давай туда же. Дмитрий следи за тем, чтобы нам никто не помешал.
– Слушаюсь.
Охранник отошёл на несколько метров и осмотрелся.
– Боря, ты уверен, что ему можно доверять? – шепнула Мария, показав на мужчину.
– Можно. Дмитрий умеет держать язык за зубами. Уж вы мне поверьте. У нас другая проблема. Если Глеб узнает, убьёт.
Нервозность Борис прятал за очередной сигаретой, коих уже набралось больше пяти штук. Но каждый окурок он педантично тушил и складывал в маленький пакетик, который хранил в портсигаре.
– Ничего. Никто не узнает, Боря. – Мария Звягинцева ласково погладила мужчину по руке и улыбнулась. – В твоих же интересах сохранить это в тайне от любимого брата, не так ли? – В её глазах вспыхнули понимание и сочувствие.
– Не пожалеете? – Борис затушил едва начатую сигарету и спрятал окурок.
– Её-то? – Мария бросила взгляд на валявшуюся на холодном бетоне дочь и поморщилась. – Никогда не любила это отродье. С тех пор как Сергей притащил её в дом, заставив называть дочерью.
– Знаете, откуда взял?
– Не то чтобы, – помолчала она. – Догадываюсь, но пусть тебя это не беспокоит.
– Почему же Лиза для вас так важна? – Холодно улыбнулся Борис, подтягивая Меланию за ноги к машине и загружая в багажник.
– Потому что в ней течёт моя кровь, Боря. Моя и ваша. Передай маме, что я уеду на некоторое время. Нужно вывезти Лизавету из России, пока всё не уляжется. Хорошо, что твой брат жаден до денег, – усмехнулась Мария. – «Мерис» больше не моя забота. В права наследования я вступила согласно закону. Это, – она проследила за пыхтящим племянником, – последняя проблема. Не подведи меня, Боренька.
Замерев на долю секунды, Борис сложил ноги Никиты так, чтобы они не мешали закрывать багажник и обернулся к тётке. Вот уж кто зверь. Что его забавы по сравнению с чёрной душой этой женщины. Повезло ещё, что она родственница, не то и их бы не пожалела. Но для Марии Звягинцевой кровь значила всё. Ради неё она готова была идти по трупам.
– Не подведу. – Хлопнув багажником, он прошёл к водительской двери и обернулся. – Хорошей поездки, тёть Маш. Вы уж берегите себя в дороге.
Улыбнувшись, женщина молча проследила за отъездом чёрного внедорожника и вытащила телефон:
– Лизонька, к сожалению, я не смогла уговорить твою маму. Нам придётся ехать без неё, дорогая. – Выслушав ответ внучки, она рассмеялась: – Нет, малыш. Я уверена, что Мелания догонит нас. Она ведь никогда не бросит свою любимую доченьку… Не так ли, милая?..
Глава 10
– Лиза…
Мне снилось, что я бегу, изо всех сил пытаясь догнать дочь и цепляясь за её тонкие пальчики. Спотыкаюсь, падаю и снова бегу. А она оборачивается на несколько секунд, улыбается и вновь исчезает из виду.
Лиза. Я должна тебя поймать. Должна.
Сквозь сон я чувствую, что меня пытаются поднять, тормошат, бьют по щекам, но открыть глаза и упустить её я не могу.
– Да очнись же ты, наконец! – На этих словах образ дочери рассыпался на сотни маленьких бабочек, которые стремительно разлетелись кто куда.
– Нет, не уходи, Лиза… – сквозь зубы выдавила я.
– Хватит валяться на холодной земле, – раздалось сверху. – Боже, ты пострадала меньше, чем брат, а валяешься в обмороке, будто по тебе каток проехался.
Открыв глаза, я поморгала, пытаясь разглядеть лицо говорившей. Брат? Ах, да. Я же была с Ником…
Ник!
– Где он? Где Никита? – Чёрт, похоже я отключилась, пока ждала помощь.
Повертев головой, я вскользь отметила, что уже наступило утро. Голые деревья острыми пиками вспарывали пространство, пугали корявыми ветвями и скрипели в такт кружившему по верхам ветру.
– Его осматривает врач, – ответило тёмное пятно справа.
– Слава богу.
Сцепив зубы, чтобы не кричать, я растёрла затёкшую шею и размяла холодные руки. Каждая клеточка тела буквально взрывалась болью. Живот сводило, лёгкие горели, да и руки почти не слушались. Сквозь звон в ушах до меня донеслись чьи-то голоса.
– Кто вы? – хрипло спросила я.
– Марина, – резко бросила женщина. – Я сестра Никиты. А ведь я говорила ему не ехать за тобой. И снова из-за тебя у брата проблемы! Скажи спасибо, что он почти не пострадал, иначе я тебя удавила бы, – бросила она злобно. – Если бы не маячок, предусмотрительно мной поставленный, то вас бы не нашли.
– Проблемы из-за меня? – слова давались с большим трудом. Челюсть болела, и в горле першило, наверное, простыла лёжа на земле. – Как мы здесь оказались?.. Ничего не понимаю. – Я повернула голову и прищурилась, чтобы рассмотреть лицо Марины. – И на будущее, не стоит со мной так разговаривать. Мне плевать, что вы его сестра, и кстати, здесь – это где?
– Новгородская область, старая, почти не используемая трасса.
– Ах, – я согнулась от резкой боли в рёбрах. – Чертовщина какая-то. Где Ник?
– Подожди, – остановила она меня. – Пусть сначала врач тебя осмотрит, мне не нравится твой вид.
– Да плевать, – прошипела я. – Не больно то вы волновались, пока трясли меня как мешок с дерьмом. Я должна убедиться, что с Ником всё в порядке.
– Жить будет, – буркнула Марина.
Пригнув голову к коленям, я запоздало удивилась и со скрипом начала подниматься. Женщина продолжала что-то говорить, подставляя свои руки для помощи, но я слушала в пол-уха. С трудом повернув голову, нашла глазами сидящего на багажнике одной из машин Ника и, пошатываясь, пошла к нему.
Между нами было всего несколько метров месива из грязи и камней, но почему-то каждый шаг наоборот отдалял меня. Его глаза, смотревшие раньше с любовью, больше не искали меня, его голос, тёплый и бархатный звучал остро и резко. Он не был напуган или обеспокоен, на его лице читалась лишь усталость и скука. И это после аварии?
Окружающее пространство вытянулось в длинную линию, смешиваясь в грязно-серый цвет. Ветер сбивал с ног, забирался под тонкую мокрую кофту, выстуживал тело. Но сейчас меня волновало не это. Перед глазами стояло лицо Ника и кривая улыбка, расчертившая бледно-серую кожу с потёками крови, в ответ на реплику врача.
Меня будто и не было. Я брела к нему совсем как во сне за Лизой, стараясь догнать, заставить смотреть на себя. С трудом разлепив сухие губы с корочками, я выдавила его имя.
– Никита.
Я здесь, посмотри. Стянув края кофты, я поёжилась и упрямо пошла вперёд. Я никогда не сдавалась. Не сдамся и сейчас. Но в тот момент, когда наши глаза встретились, я поняла, что что-то изменилось. На месте улыбки осталась только упрямая линия рта, плотно сжатые губы и тень раздражения.
Никита?
– Ты очнулась.
Простая констатация факта, но это сбило меня с толку больше, чем все эти незнакомцы с бандитскими рожами, приехавшие по какому-то маячку, в глушь, с оружием и аппаратурой, назначение которой я так и не поняла.
Где мой Ник? Где моя дочь?
До тех пор, пока я не вцепилась дрожащими пальцами в его коленку, он даже не повернул головы.
– Что происходит? – поражённо спросила я.
Медленно повернув ко мне голову, он, с плохо скрываемым отвращением, отцепил мои руки и заставил сесть рядом. Прошло несколько минут прежде, чем Ник смог ответить.
– Авария.
Это что, шутка?
– Ты считаешь, что я сама не смогла этого понять? – нахмурившись, спросила я. – Я спросила, что происходит с тобой.
– Ничего. – Он выдохнул клубочек пара и усмехнулся. – Со мной ровным счётом ничего не происходит.
Мне определённо не понравился этот разговор. Вместо того, чтобы благодарить провидение за то, что мы остались живы, я всё больше ощущала безграничную пустоту, что с каждой секундой разделяла нас.
Пропасть. Чёрная дыра поглощала меня, разбивая вдребезги логику его действий. Мы попали в аварию, я пострадала меньше, чем он. Из-за этого такое отношение? Но почему? За рулём была я, неужели, не справилась с управлением? Это просто невозможно, меня уже лихорадило. Невозможно, я больше десяти лет за рулём, училась экстренному вождению, да и дорога без наледи.
Сердце глухо стукнуло.
– Ник, а где Лиза?.. – слова вырвались прежде, чем я смогла осознать их значение.
– Лиза?
– Да. – Я сжала руки в кулаки на коленях и поёжилась от пронизывающего ветра. – Ты же забрал её из школы, как я просила? – Потерев лоб, я обескураженно выдохнула: – Я совсем ничего не помню. Почему мы оказались за городом? Ехали на какую-то встречу?
– А Лизы нет. – Ник смотрел с недоумением.
– Что? – выдавила с трудом, чувствуя, как подгибаются колени. – Где мой ребёнок? – Замёрзшие пальцы дрожали и плохо слушались, но я упорно цеплялась за его куртку. – Никита?! Я… я ничего не понимаю, – всхлипнув, задержала дыхание и мотнула головой. – Пожалуйста, только не говори, что она… – слово застряло в глотке.
Ник замолчал, смотря в одну точку на земле. Сжав руки в кулаки, я ударила по машине:
– Отвечай!
– Хватит. Твоя дочь жива, если ты об этом. – Марина возникла из-за спины и положила руку на плечо Ника. – Нам пора, скоро здесь будет полиция.
– Жива. – Я упала на колени и схватилась дрожащими пальцами за промёрзшую землю. – Жива. Моя Лизонька жива. Господи…
– Всё готово? – Он тяжело поднялся и стиснул зубы. – Мелания, мы уезжаем.
– Да пошёл ты, – всхлипнула я, понимая, что только что избежала разрыва сердца. – Скотина бесчувственная! Да я за эти минуты едва не уверилась в том, что потеряла дочь!
– Её нет в городе, – холодно ответил он, заставляя меня согнуться как от удара.
Да что же это… Хватая ртом воздух, я пыталась вздохнуть, но лишь скривила лицо от раздирающей боли. Мать не могла так поступить, она бы никогда не посмела украсть ребёнка. А может это Глеб?
– А? – Вскинув голову, я вглядывалась в лицо мужчины, ставшего для меня когда-то опорой. Да только сейчас я видела перед собой лишь восковую маску. – Где же она? Никита?
– В Париже, – бросила Марина, подставляя плечо брату. – Её забрала твоя мать.
– Уходим, – отрывисто бросил он и отвёл глаза.
Все группы, что прибыли вместе с Мариной, быстро собрались, и словно муравьи поспешили к машинам. Меня подняли с земли и заставили сесть на заднее сиденье той, что послужила стулом для Ника. Какой-то парень с непроницаемым лицом пристегнул меня ремнём безопасности и устроился рядом, щёлкнув затвором пистолета. Следом в машину усадили Ника, правда, на переднее сиденье. Водитель заблокировал двери и завёл двигатель одновременно переговариваясь по рации. Когда «добро» было получено, машина взвизгнула шинами и понеслась вперёд, раскидывая комья грязи.
Через несколько минут со спины послышался оглушительный взрыв. Вздрогнув, я обернулась, пытаясь рассмотреть.
– Что это?
– Мы должны уничтожить все следы, – не поворачиваясь ответил Ник. Хотя было слышно, что говорил он с трудом.
– Следы? – прошептала я. – Я… я ничего не понимаю. Как мы здесь оказались, что происходит?..
– Нас пытались убить. – Ник бросил взгляд в зеркало заднего вида.
– Кто? – выдохнула я, забывая сделать вдох, и вцепилась в кресло.
– Твоя мать, – процедил он, поморщившись. – И Домогаровы.
– Не понимаю. – Я мотнула головой, всё ещё не веря. – Моя мать, конечно, та ещё дрянь, но она бы никогда не пошла на убийство, да и зачем близнецам это?
– Издеваешься, да? – прошипел он.
– Нет! – Я закашлялась и привалилась к двери, тяжело дыша. – Я правда ничего не понимаю.
– Посмотри на свои руки.
Опустив голову, я с трудом подвернула рукава кофты и застыла. На моих запястьях отчётливо виднелись яркие полосы и ссадины. Как от наручников. Руки опухли, в некоторых местах сияли тёмно-фиолетовые пятна.
– Что это? – ошарашено прошептала я.
Никита уставился на меня через зеркало заднего вида и нахмурился. Он долго молчал, как будто сражался с самим собой за право сказать правду. Наконец он открыл рот:
– Это последствия жизни с Глебом Домогаровым.
Его слова повисли в воздухе, а я почему-то стала задыхаться. В горле встал ком, и ни один глоток воздуха не попадал в лёгкие. Жизни с Глебом? О чём он говорит?
– Ник, – прохрипела я. – Какое сегодня число?
– Пятое апреля.
Нет.
Кажется, я забыла что-то очень важное.
– Эй-эй! Босс, она потеряла сознание!
Особняк Домогаровых
Кабинет Глеба, 05:40
– Сэр, мы не нашли её. – Мужчина в форме охранника встал в дверях и склонил голову.
Глеб Домогаров бесновался с самого вечера. Его любимая игрушка исчезла, оставив после себя шлейф ненависти и страха, стоило только уехать на два дня, чтобы решить некоторые проблемы с поставками. Услышав ответ охранника, он смял в руке пустую банку энергетика и швырнул в подчинённого.
– Меня не волнует где и как, но вы должны её найти! – закричал он, сверкая глазами. – Если только эта дрянь доберётся до Лебедева…
– Сэр. – Мужчина вытянул руки вдоль тела и сглотнул. – Мы обследовали каждый сантиметр особняка и близлежащей территории, Мелании Сергеевны нигде нет. Её сумка и документы также исчезли.
– Вон, – тихо произнёс Глеб, поднимая со стола тяжёлую статуэтку и швыряя её в подчинённого.
Молча шмыгнув за дверь, охранник облегчённо выдохнул и закрыл кабинет. Глеб прошёл к стене справа от двери и остановился напротив большого портрета.
– Ну же, Мелания, куда ты сбежала? – Проведя пальцем по золотой раме, он скрипнул зубами и сорвал картину, швыряя её об пол. – Сука!
Тяжёлое дыхание старшего близнеца сбилось, по телу прошла дрожь и подкосились ноги. Тяжело осев на пол, он вытащил из кармана пачку с таблетками и вытряхнув из блистера несколько штук, отправил в рот. Через несколько минут на его лице расцвела блаженная улыбка и глаза подёрнулись поволокой. Вяло махнув рукой, он откинулся головой на стену и рассмеялся.
– Сбежала. Из охраняемого особняка и запертой комнаты. Ты заплатишь за это. Я выжму из тебя все соки, девочка моя. – Взгляд Глеба задержался на лежащей картине. – Ты заплатишь мне за все эти годы. И начну я, пожалуй, с твоей драгоценной дочери.
– Я вернулся! – Дверь кабинета распахнулась, впуская Бориса. – Не понял. – Он хмуро осмотрел брата и поверженную картину. – Что здесь происходит?
– Она сбежала, – хихикнул Глеб, откидывая со лба распущенные волосы. – Сбежала.
Сохраняя невозмутимость, Борис присел на корточки и подцепил пальцем расколотый край рамы.
– Как?
– Не знаю. – Мутный взгляд Глеба остановился на брате. – Никаких следов не… нашл… – последние слова он произнёс с большим трудом, едва выталкивая их через приоткрытый рот.
Борис подхватил уснувшего брата и вздохнул. Наконец-то. Они свободны. Больше не будет этой сумасшедшей гонки за какой-то бабой, и Глеб станет прежним. И пускай, в его постели будут сотни женщин, но душа и сердце отныне принадлежат только ему, Борису. Удобно устроившись на полу, он аккуратно опустил голову Глеба на свои ноги, и проведя пальцем по мертвенно-бледной щеке, прошептал:
– Теперь ты только мой, брат. Нас больше никто не сможет разлучить. – По холодной щеке Бориса скатилась одинокая слеза. – Только мой.
Совсем скоро разбитую машину должны будут обнаружить. Он позаботился о том, чтобы раньше времени никто не проехал этой дорогой. В конце концов, это было старое направление, практически не используемое. Он специально рассчитал всё так, что если они и выживут каким-то чудом, то с ранами и на таком холоде всё равно сдохнут.
Подумать только. Борис довольно улыбнулся, ласково гладя Глеба по голове. Эта тварь наконец-то сдохнет. Сколько нервов она вымотала, сколько раз его сердце едва не останавливалось, когда он замечал взгляд брата, направленный на эту шлюху. Хорошо, что тётка помешалась на этом маленьком выродке и увезла её подальше, иначе Глеб, узнав о смерти возлюбленной, наверняка бы занялся этим ребёнком.
Брр. Бориса перетряхнуло. Этот мусор хоть и выглядел как ангел, но был прямым продолжением суки, так что совсем не жаль, что малявка отправилась за пределы страны. Даже имея чёрные, как бархат ночи волосы и такие же синие как у Глеба глаза, чертами лица она всё равно походила на мать. И если бы Мария не забрала девку с собой, то ему бы пришлось избавиться и от неё.
– Я избавлю тебя от всего, что может потревожить твоё сердце и мысли, – прошептал Борис, целуя Глеба в висок. – Ты единственный заставляешь моё сердце биться так быстро. Не отнимай у меня этого, брат.
Удостоверившись, что Глеб спит, Борис вытащил из внутреннего кармана своего пиджака помятый лист бумаги и развернул:
Для сравнения профилей ДНК были использованы следующие образцы:
Предполагаемый отец ____________
Ребёнок ___________
Пол: женский
Вероятность отцовства: 99,98148587%
– Тупая шлюха, – Борис никак не мог убрать взгляд от процентов. – Я бы никогда не позволил тебе разрушить мою семью.
Через несколько часов перед особняком Домогаровых остановился лимузин. Изящная туфелька и полы длинной шубы гостьи не были испорчены слякотью благодаря спорой работе уборщиков, что вычистили двор к приезду Ларисы Витальевны. Поправив съехавший рукав, она быстро выскользнула из машины и прошла к дому, нервно сжимая маленькую сумочку в напряжённых пальцах. На голове всегда элегантной и свято соблюдающей собственный «кодекс внешности» женщины, сейчас был творческий беспорядок. Из макияжа мадам Домогарова успела наложить только помаду, да и с той промахнулась, выехав за контур. На щеках матери близнецов горел нездоровый румянец, а в глазах стояли слёзы. С силой вдавив кнопку звонка в корпус, она притопнула ногой и заколотила в дверь:
– Открывайте, сейчас же!
– Мадам? – Дворецкий отскочил в сторону от разъярённой женщины.
– Вы должны немедленно открывать дверь! – взвизгнула женщина, залетая в дом и проносясь мимо пожилого дворецкого чёрным вихрем. – Где мальчики?!
– В кабинете господина Глеба. – Склонил голову дворецкий.
– Приготовь чёрный кофе и фрукты. – Лариса Витальевна махнула рукой и немного сбавив шаг, направилась к сыновьям.
– Мама? – Борис поднял голову, придерживая Глеба. – Что случилось?
Лариса Витальевна смахнула прядь волос с глаз и уставилась на бумагу, которую всё ещё сжимал Борис.
– Я боялась этого. – Женщина вздохнула, и наклонившись, аккуратно высвободила листок, поднося к глазам. – Это ведь тест на отцовство Мелании? Как ты понял?
– Отец слишком волновался после её пропажи, – помрачнел Борис. – К тому же, он всегда искал повод поучаствовать в её судьбе.
– Я… должна была рассказать вам раньше, но не могла. Одержимость Глеба этой девицей выходила за все рамки. – Лариса Витальевна подвинула стул и села напротив братьев.
– Ты знала с самого начала, не так ли? – Глаза Бориса наполнились тьмой и ненавистью.
– Да. Мелания дочь Виктора и сводной сестры Марии. – Мать близнецов сложила пальцы в замок и вздрогнула.
– То есть, – Борис тихо рассмеялся, вскинув голову, – мы всё-таки родня.
– Ничего подобного, – поморщившись ответила Лариса Витальевна. – Мать Мелании умерла при родах, и Витя забрал её. Он отдал её на усыновление в семью Звягинцевых, потому что Маша не могла родить.
– Мам. – Борис усмехнулся и посмотрел на мать. – Зачем ты приехала?
– Ваш отец собрался признать Меланию, – пальцы женщины сжались ещё сильнее, натягивая кожу.
– Боюсь, – Борис довольно улыбнулся, глядя в потолок, – признавать уже нечего.
