Есения Маас
Горизонтальная война. Снимая маски
Глава 20
До дня Х, назначенного Виктором, это был первый и последний серьёзный разговор с глазу на глаз с Ромой. После того, как в дом вернулись Саша и Домогаров, Рома поднялся к себе, и больше я его в этот день не видела.
Думаю, здесь была и моя вина. Отчасти. Когда Виктор вошёл в кухню, Рома уже был в коридоре, но всё ещё в зоне досягаемости. При взгляде на расслабленное лицо новоиспечённого «родителя», я вспомнила его слова: «Мы получаем посильную помощь и прикрытие в случае разоблачения, а ты – меня». В этот момент все эмоции, какие ещё оставались, заменили досада и разочарование.
– Мелания, – начал Виктор, – вы поговорили?
– О, да. – Я кисло улыбнулась и съязвила: – Спасибо за секс из жалости.
– Что?
– Интересно. – Я постучала пальцем по верхней губе, будто размышляла. – Какой же он у него тогда по любви?
Саша охнула, Виктор закрыл рот, отчего он превратился в тонкую полоску и сощурил глаза.
– Следи за языком, Мелания. Даже если ты моя д…
– Дочь? – Я рассмеялась ему в лицо. – Побойтесь Бога, Виктор Алексеевич. Вы для меня чужой человек, меня вырастил Сергей Звягинцев, и только он может быть моим отцом. Сдача биоматериала ещё не повод…
Громкий хлопок от затрещины прервал мою речь. Прижав ладонь к горящей щеке, я сглотнула ком, подавила злые слёзы и улыбнулась:
– Я больше не сомневаюсь в кого пошёл Глеб. Это всё, Виктор Алексеевич, или мне подставить вторую щёку?
Не дождавшись ответа, я прошла мимо, задев его плечом. В коридоре никого не было, как и на лестнице, но сквозь перила я заметила знакомый силуэт у окна в гостиной.
Он всё слышал, вяло напомнила совесть.
Это к лучшему, уверенно ответила я, сжигая позади все пути к возвращению.
Разработанный Белоярцевыми и Домогаровым план гласил, что меня должны официально признать погибшей, иначе Марию из Парижа было не выкурить. Ставили на то, что она захочет своими глазами увидеть меня в гробу, чтобы больше не волноваться о том, что кто-то заберёт её драгоценную внучку. Меня во всей этой ситуации волновала только дочь. За возможность увидеть Лизу и обнять её я была готова на всё, даже на убийство своей личности.
В конце августа были устроены пышные похороны единственной дочери Звягинцевых, которую нашли замерзшей в лесу, после аварии. Чей труп был использован для фальсификации мне не сообщили, но Саша как-то сказала, что это была женщина с улицы. Фактически – бомжиха.
Мария прилетела с Лизой в Москву, как только об этом напечатали. Как же, проститься с любимой дочерью, промокнуть сухие глаза платком и скорчить гримасу скорби в ответ на соболезнования… Под чёрной вуалью я тихо давилась смехом, глядя на это представление. Пришлось пойти с Виктором в наглухо закрытом чёрном костюме и шляпке с плотной вуалью. Маскировка позволила скрыться, но всем было сказано, что я его новая пассия.
Лиза была бледной и тоненькой, как будто плохо питалась. Моя девочка. Видеть своего ребёнка и не иметь возможности его коснуться – самая тяжёлая пытка. Собрав всё мужество, я стояла позади Виктора и кусала губы, чтобы сдержать порыв и не кинуться к дочери.
Репортёры обнаглели до безобразия, пытаясь выяснить кто же я такая. После похорон меня то и дело дёргала какая-нибудь дамочка, чтобы высказать своё фи, сказать, что я чёртова приживалка, которая разбила такой крепкий брак. Пару раз с меня пытались содрать шляпку. Вроде бы нечаянно, но такие случайности надоели до зубовного скрежета.
Борис и Глеб приехали одними из первых. Держались рядом с отцом, но судя по виду Глеба, он был под чем-то. Мёртвые глаза, пустой взгляд и иногда потеря ориентации. В такие моменты его поддерживал Борис, у которого на лице было написано вселенское счастье. Не умеет он играть. Совсем не умеет. Это ж как он меня ненавидел, что даже у гроба не смог скрыть улыбку? По слухам, Борис внёс за брата залог больше миллиона рублей, чтобы того выпустили, пока длится следствие.
Поминки проходили в том же ресторане, где провожали отца. Думаю, Борис некоторое время ещё сомневался в моей личности, но когда ко мне подошёл Глеб – сомнения развеялись.
– Вы сегодня захватили умы гостей, даже несмотря на то, что мы на похоронах. – Его язык слегка заплетался, а взгляд шарил по моей фигуре. – Могу я узнать ваше имя?
– Аделина, – мягко ответила я, сдерживаясь, чтобы не врезать. – А вы старший или младший сын?
– Старший, меня зовут Глеб. У вас очень красивое имя. Редкое. – Он улыбнулся своей самой лучшей улыбкой и приобнял меня за плечи. – Знаете, нам всем было очень трудно смириться с её кончиной. В какой-то момент я даже подумал, что всё это, – он вскинул руку и рассмеялся, – лишь игра. Мне бы очень этого хотелось. Да. Но как оказалось… – Глеб судорожно вздохнул и с силой сжал моё плечо, – как оказалось, это всё-таки правда. Горькая, жестокая правда.
– Вы хотите сказать, что нашли способ убедиться?
Одному Богу известно сколько сил мне понадобилось, чтобы остаться в таком положении и не выдать себя дрожью. Ведь для того, чтобы убедить Марию, Виктору пришлось выложить немало денег за фальшивый генетический анализ. А для всех остальных был найден донор, которую гримировали несколько часов. Мы постарались учесть всё, и всё же…
– Есть только один способ убедиться в том, что она мертва, – осклабился Глеб.
– Какой?..
Но Глеб проигнорировал мой вопрос и резко отошёл в сторону. Я старалась не потерять его из виду, но он будто специально маячил перед самым носом.
Что он делает?!
Глеб быстрым, нетвёрдым шагом дошёл до Марии и присел перед Лизой на корточки. Потом так же быстро поцеловал дочь в щёку и бросил на меня победный взгляд.
Нет. Не трогай её! кричало всё внутри меня, но внешне я старалась оставаться спокойной. Пришлось даже вцепиться ногтями в запястье второй руки, чтобы не позволить себе лишних действий. Если я сейчас сорвусь, то весь наш план полетит к чертям, и я никогда не смогу вернуть дочь.
Маленький спектакль закончился так же быстро, как и начался. Не видя с моей стороны никакой реакции, Глеб поспешил отстраниться от Лизы и вернулся ко мне.
– Вы были близки с покойной? – Я с трудом перевела дыхание и заставила себя не смотреть на другой конец зала. – Витя говорил, что эта девушка была вашей близкой подругой. Примите мои соболезнования, очень тяжело терять близких людей. Я тоже в своё время хоронила.
– Витя… ах, да. Папа. Мелания… Мелания была мне очень близка. – Глеб слегка пошатнулся, но смог удержать равновесие и приблизился ко мне почти вплотную. – Эта женщина была мне очень дорога, но к сожалению, оказалась глупой, что и привело её к такому концу. А вы, должно быть очень искусны, раз отец решился на развод. – Глеб похабно хмыкнул и погладил мою спину.
Вот же, сволочь. Меня перекосило. Я почти месяц готовилась к этой встрече и репетировала, чтобы не дай бог себя не выдать и не скатиться в истерику. Курсы актёрского мастерства мне преподавал Рома. Он работал со мной день и ночь, чтобы добиться желаемого результата. Во многом мне помогало то, что во время занятий он использовал чёрный парик и синие линзы. А эта тварь как будто специально делала всё, чтобы сорвать нашу операцию и вынудить меня действовать.
– Боюсь, вас неправильно информировали. – Я аккуратно отстранилась и улыбнулась. – Мы с Витей встретились позже начала бракоразводного процесса.
– И где же?
– На одном из форумов, посвящённых проблемам современного бизнеса. Я переводчик.
– Даже так. Какая интересная женщина. – Его взгляд стал более осмысленным. – Я как раз ищу себе переводчицу. У меня очень хорошие условия работы, подумайте.
– Обязательно, а сейчас прошу меня извинить.
– Вы знаете, – остановил он моё бегство. – Эта встреча очень знаменательна в каком-то смысле.
– О чём вы?
– Ваше имя, – Глеб ухмыльнулся. – Оно очень подходит вашей будущей жизни, знаете ли.
Сердце глухо стукнулось где-то в районе горла. Он узнал? Да не может быть, эту маску мне накладывали добрых два часа. Голос? Но его я тоже тренировала, чтобы изменить интонацию и высоту. Походка, одежда? Что?!
– Я не понимаю вас, Глеб. – Я выдавила улыбку, ища глазами Виктора.
– У покойной. У неё тоже было весьма интересное имя. Прошу меня простить за задержку. – Он кивнул. – Вы хотели куда-то идти.
– Д-да. Всего хорошего, Глеб Викторович.
– И вам, прекраснейшая Аделина. И вам.
Найдя старшего Домогарова, я отвела его в сторонку и шепнула:
– Глеб что-то затевает.
– О чём ты? – Виктор Алексеевич, прошёлся взглядом по толпе.
– Он… в общем, мы с ним говорили, и он как-то странно выражался. Я больше не могу здесь находиться, Виктор Алексеевич. Мне уже дурно, да и кожа под этим слоем грима очень чешется.
– Я понял. – Он обхватил меня за талию и повёл на выход. – Мария только что отвела Лизу в машину. Они собираются уехать в отель.
– Что мне делать? Я хочу забрать дочь из лап этой ведьмы.
– Нельзя. Так мы привлечём лишнее внимание. – Домогаров ускорил шаг, поглядывая в сторону братьев, внимательно нас изучающих. – Подожди до Дня города. К этому времени всё будет готово и придут ответы на запросы.
Ах, точно. Я ведь рассказала Саше про разговор тёти Алисы и Марии. Что-то, что произошло в прошлом, послужило отправной точкой всех бед этой семьи. Виктор Алексеевич поднял свои связи в полиции и выяснил, что в начале восьмидесятых годов произошло зверское убийство двух молодых людей. Преступника так и не нашли, но цепочка связей и признание Марии помогли напасть на след. И вот теперь, Виктор собирал улики, чтобы разговорить Марию. За давностью преступления, её никто бы не стал судить, прошло больше двадцати пяти лет, но вот подорвать её невозмутимость, чтобы вывести на разговор об убийстве Белоярцевых вполне возможно.
– Хорошо. – Я улыбнулась, как если бы он мне сказал приятную вещь, и вышла к гардеробу.
– Ты верно устала, милая. – Виктор невесомо поцеловал меня в щёку и отстранился, принимая пальто из рук гардеробщицы. – Водитель отвезёт тебя.
– Спасибо. – Я кивнула и повернувшись к зеркалу, поправила платок на шее. В этот момент, мои глаза встретились с глазами Глеба. Он стоял в дверях зала и слушал наш разговор. – Жду тебя сегодня. – Я повернулась к Виктору Алексеевичу и поправив узел галстука, шепнула: – Сзади Глеб.
– Потерпи, – сказал он одними губами и поцеловал.
Поцелуй получился весьма целомудренным, без всяких пошлостей, но он уверил Глеба в том, что я здесь не как декорация. Хмыкнув, он махнул мне рукой и вернулся к гостям.
– Я надеюсь, что это была действительно вынужденная мера, – прошипела я Виктору на улице. – Иначе меня от вас тошнить будет.
– Ты действительно веришь, что я настолько испорчен. – Он вскинул светлые брови и нахмурился. – Это было сделано для того, чтобы Глебу не хватило ума сегодня искать с тобой встречи. Я видел, как он на тебя смотрел. Этот же взгляд у него был, когда он смотрел на Меланию. Боюсь, что Аделина станет его новой целью, тем более, что у нас с ним испортились отношения, и чтобы задеть меня и отомстить он вполне может использовать твой новый образ.
– Мстить? Но зачем?
– Лариса сказала ему, что ты моя дочь и что я собираюсь тебя признать.
– А вот этого не надо, – поёжилась я. – Не надо меня признавать. Не хватало ещё, чтобы Лиза пострадала от такого родства.
– Мы ещё поговорим об этом, – пообещал он, распахивая дверь машины. – Сегодня с тобой будут Рома и Саша.
Захлопнув дверь, я стянула шарф и сняла шляпку.
– Чуть не сдохла, – пожаловалась я Роме, который сегодня играл роль водителя. – Мария уже увезла Лизу?
– Да. Их номер оплачен на две недели. Не могу понять, почему она здесь задерживается. – Он вырулил на дорогу и убавил музыку. – По идее, её имущество продано, «Мерис» занимаются в рамках уголовного дела по продаже оружия, Меланию похоронили. Чего ей надо? Есть идеи?
– Идея есть, но довольно странная, если честно, – призналась я.
– Выкладывай.
– Когда я рассказывала Саше о разговоре Марии и отца, была упомянута Лариса Витальевна.
– И?
– Проблема в том, что усыновлены близнецы были всего за полтора года до моего рождения. Получается, что Виктор и Лариса поженились за полгода до встречи Виктора и Екатерины. Так?
– Допустим, – кивнул Рома, ещё не понимая к чему я клоню.
– Но как они познакомились? Виктор и Катя? Если она была ненавистной сводной сестрой Марии? Можно как-нибудь узнать, какие на самом деле отношения связывают Марию и Ларису? Я так поняла, что ваша мама и Лариса вместе учились и дружили. Даже были лучшими подругами. И Мария училась несколькими курсами младше, и у неё был ребёнок от вашего…
– Нашего?..
– От вашего отца.
– Чего?! – взревел Рома и резко взяв вправо, остановился у обочины. – Что за бред ты несёшь?!
– Не бред. Я слышала это, когда пряталась за дверью с Арсюшкой. Мария обвиняла тётю Алису в том, что та, узнав об измене, наняла двух парней и те изнасиловали её. Она потеряла ребёнка в ту же ночь, – я поёжилась, вновь вспоминая услышанное. – Упоминала какую-то записку, которую якобы ваша мама ей послала с просьбой о встрече в тот день. И что она хранит её… до сих пор… как дань памяти, – тихо закончила я.
– Кошмар, – он взъерошил волосы. – Я уже ни хрена не понимаю.
– Рома. – Я схватила его за плечо и дёрнула на себя. – Если Мария до сих пор хранит эту записку, то мы сможем доказать, что её писала не ваша мама, если сравним почерка!
– Но где её взять? Она же переехала в Париж.
– Ты не понимаешь, у неё с головой проблемы. А такие люди все значимые вещи всегда носят с собой. Если эта записка имеет для неё такое большое значение, то она может быть в отеле!
– И что это даст? – устало спросил он.
– Ты никак не можешь понять мою мысль, – азартно выпалила я. – Ведь Лариса была подругой вашей мамы! Она должна была быть на её стороне, понимаешь? Но как так получилось, что десять лет назад Лариса и тётя Алиса уже не общались, и маман Домогаровых везде таскалась с Марией? Надо выяснить, что их связывает. – Я нервно щёлкнула пальцами и откинулась на сиденье. – Здесь явно какая-то тайна.
– Я понял, Саша займётся. Ты мне лучше скажи, как прошли похороны, видела дочь? – Рома бросил взгляд в зеркало заднего вида и завёл машину, встраиваясь в поток.
– Видела. Она очень измождена, похудела, да и не скажешь, что отдыхала в Париже всё это время.
– Ну, она можно сказать мать потеряла. Отсюда и внешний вид, и тревожность.
– Да, но… мне показалось, что Мария не очень хорошо с ней ладит. Пока они виделись только по выходным и праздникам – всё было замечательно, но сейчас… они как будто чужие друг другу. И я очень хочу скрыть от Лизы всю эту грязь. Даже Виктора просила не признавать меня, чтобы не травмировать её.
– Не выйдет, – отрешённо сказал Рома смотря на дорогу.
– Это почему ещё?
– Он уже начал процесс. Восстанавливается твоё свидетельство о рождении, где матерью указана Катя, а отцом Виктор.
– Не может быть, – простонала я. – Но как так-то? Чёртов старикан! – Я ударила переднее сиденье кулаком и фыркнула. – Кто ему разрешил? Тем более, что он сразу же отдал меня в семью Звягинцевых, процесс усыновления был запущен, так что…
– Не хочу тебя расстраивать, но всё совсем не так.
– То есть?
– Думаю, он сам тебе сказал бы об этом. Когда ты родилась, Глеб и Борис уже были усыновлены официально, и о том, что твоя мать беременна, он узнал в последнюю очередь. Лариса Витальевна из старой, интеллигентной семьи, уходящей корнями в Царскую Россию. Связи её родителей были важны для начинающего бизнесмена. Это был брак по расчёту, если можно так выразиться. Да и тесть с тёщей многое ему дали, когда он официально усыновил детей Ларисы.
– А кто их отец, ты знаешь?
– Неа, – откликнулся Рома. – На момент знакомства с ней Виктора, Лариса уже была вдовой, и о первом муже в их семье не говорили. А как он познакомился с Катериной он обрисовал в общих чертах. Кажется, на каком-то празднике, Мария, тогда уже жена его друга Сергея Звягинцева познакомила его со своей сводной сестрой. Катя так-то хуже выглядела, чем Мария или Лариса, и чего она хотела этим добиться неизвестно. Но вот запала эта девушка в душу Виктору и всё тут. Влюбился, как мальчишка. Времени много с ней проводил, но в какой-то момент она сама его бросила, стала инициатором разрыва. А потом, он узнал, что она беременна, хотел разойтись с Ларисой и жениться на Кате, но та умерла во время родов. Вот так ты и осталась без матери.
– Но почему же он не забрал меня в свою семью, а отдал Звягинцевым? – обиженно спросила я.
– Как ты себе это представляешь? Он не мог принести новорождённую дочь к жене и сказать – вот, это мой ребёнок от любовницы. О том, что ты его дочь знали только Звягинцевы и сотрудники роддома, потому что он дежурил всю ночь перед род залом. Было всего два варианта: отказаться от тебя и отправить в Дом Ребёнка или забрать и отдать Звягинцевым. Сергей и Мария забирали тебя из роддома как родители. Чего им это стоило – другой вопрос.
– Зачем же папа это сделал? – схватилась я за голову.
– Мария не могла иметь детей и страдала, вот он и решил убить двух зайцев сразу – помочь другу, и дать жене то, что она хотела больше всего.
– Но как они смогли забрать меня? Им никто бы не отдал меня просто так, со слов.
– Вот это нам и надо выяснить. – Мы выехали за город и Рома увеличил скорость. – Тут тоже не всё понятно.
– Взятка?
– Возможно. Нужно будет спросить самого Виктора. Он обещал заехать завтра.
Глава 21
На следующий день Виктор приехал с новостями. После череды допросов и следственных экспериментов, охранник Дмитрий Копылов признался в умышленном убийстве генерального директора холдинга «Мерис», Сергея Звягинцева. На вопрос о мотиве он ответил нечто невразумительное. Да и к его состоянию у следователей были большие вопросы.
– Дима? – ахнула я. – Тот самый Дмитрий, что ушёл в отпуск во время расследования?
– Да.
– А мотив?!
– Непреодолимая ненависть. Нитробензол он якобы купил у неизвестного лица, который ему не представился.
– Какой бред! – возмутилась я. – Отец никогда не касался работы Меркулова и не следил за ротацией охраны!
– На данный момент лучшей версии у следствия нет, – ответил Рома, – Дмитрий был на посту в день смерти Сергея Владленовича. Предполагаю, что он шпион из «Штэрна».
– Но ведь это Дима обратил моё внимание на ссору близнецов и отца, и даже рассказал, что они не допустили в конференц-зал Люду…
– Весьма удачно отвёл от себя подозрения. Людмила не при чём, а найти мотив для близнецов хоть и не составляет труда, но подкрепить его чем-то существенным невозможно. К тому же, Дмитрий сам пришёл в отдел и признался. Сказал, что совесть замучила, ведь из-за этого пострадала и ты, а он не хотел причинять вред кому-либо кроме директора.
– Это близнецы его заставили. – Я хлопнула рукой по столу и напряглась. – Смерть Разумовского тоже их рук дело, я уверена.
– Вероятнее всего. Смотри. – Рома начал загибать пальцы. – За полгода до смерти Разумовский выходит из игры и его прикрывает твой отец. Накануне смерти Сергей Владленович разрывает договор с Глебом и отказывается дальше предоставлять «Мерис» в качестве канала поставки оружия. Да ещё и записку тебе оставляет, что теперь только ты держишь Глеба на расстоянии. Оставшийся вариант Глеба – это женитьба на тебе, но и с этим он пролетает. Единственные, кто стоял на его пути – это твой отец и крёстный. Избавившись от них, он смог получить всё.
– Думаешь, Глеб собственными руками убил их? – прошептала я в ужасе.
– Нет. – Молчавший до этого Виктор включил кофемашину и вытащил с полки печенье. – У Глеба кишка тонка, и он не в состоянии провернуть такой хитроумный план. Вот похитить, угрожать, избить – да. Убить – нет.
– Но кто?
– Думаю, это был Борис. – Саша вошла в кухню, наматывая полотенце на мокрую голову. – Он уже спланировал убийство Мелании и твоё. – Она посмотрела на брата и сунула в рот печенье. – К тому же, организация была проведена на высшем уровне, и если бы не чудо, то вы бы здесь уже не сидели. Скорей всего, он связывался с Дмитрием по одноразовому номеру. О, Виктор Алексеевич, и мне кофейку налейте, будьте любезны. К чему я всё это? – Она подпёрла щеку ладонью и задумчиво пожевала губу. – В общем, привязать его к себе ему ничего не стоило, наверняка нашёл какой-нибудь рычаг.
– То есть… – Я сжала горячую кружку и сглотнула. – Хочешь сказать, что он ему угрожал?
– Нет. – Саша покачала головой. – Мне удалось выяснить, что Дмитрий – старший брат одного из барменов клуба «XY», где частенько тусовался Борис. – Либо секс, либо деньги и покровительство, или какая-нибудь грязь, на худой конец. И если он до сих пор его не сдал, то только потому, что уверен, Борис не бросит его в беде.
– Наивный, – злобно хмыкнула я. – Эти близнецы – дьяволы во плоти. Им неведомо сострадание, и плевать на чувства других людей.
– Не буду спорить, – встрял Виктор, ставя перед Сашей дымящуюся чашку. – Им обоим с детства была присуща жестокость, но несмотря на то, что Борис в тени Глеба, он гораздо умнее брата. Именно поэтому я и допустил Глеба до управления «Штэрном», потому что вместе с ним компанией занимался Боря.
– А почему вы сразу не назначили Бориса? – спросила Саша, дуя на горячую жидкость.
– Он отказался, причём в ультимативной форме: или Глеб станет президентом, а Боря его помощником, или ни один из них не будет заниматься компанией.
– Ого, – присвистнула я. – Виктор Алексеевич, а кто их отец?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Всё, что мне разрешили узнать родители Ларисы, так это то, что он повесился, когда ребятам было около двух с половиной лет.
– А как вы познакомились?
– Да просто. Маша уже тогда была женой Сергея, с которым я дружил, так что, она же и познакомила на каком-то празднике.
– То есть, они подруги? – осторожно спросила я. – Со времён института?
– Подруги? – Виктор удивлённо поднял брови. – Разве ты не знаешь?
– Чего не знаю? – запнулась я.
– Маша и Лариса двоюродные сёстры.
– Вот это клоповник, – протянула Саша. – А мать Мелании стало быть…
– Сводная сестра Маши по отцу. Она была дочерью второй жены Александра Петровича.
– Вы неразборчивы в связях, – обалдело прошептала я. – Кто же любовницей делает сестру жены?
– Ну по факту, она Ларисе была совершенно чужим человеком, да и сердцу не прикажешь. Так ведь говорят? – он печально усмехнулся. – Катя так прочно засела в моих мыслях, что я просто не смог сопротивляться, да и не хотел. С Ларисой у нас большой любви не получилось.
– Жесть какая, – высказалась Саша и пошла к холодильнику. – Кто-нибудь голоден? А то у меня от всех новостей аппетит разыгрался.
– Готовь на всех, – махнула я. – Какие наши дальнейшие действия? – спросила я, смотря на Рому.
– Неофициальный приём в моём доме, – ответил вместо него Виктор. – Перед самыми близкими и значимыми людьми, я признаю тебя своей дочерью и соответственно наследницей. Маша и Лариса тоже там будут. По крайней мере, я надеюсь на это, так мы сможем сбить их с толку и вывести из равновесия.
– Ни за что! – Я вскочила, уронив стул. – Вы сошли с ума! Для чего тогда было разыгрывать этот спектакль с моими похоронами?!
– Ну. – Он хитро улыбнулся и нарочито медленно открыл коробку конфет, которую мы планировали с Сашей съесть на двоих. – Звягинцева Мелания Сергеевна действительно погибла в аварии, моя дочь это Домогарова Миа Викторовна.
– Да что за бред! – Я хлопнула ладонями по столу, едва сдерживаясь, чтобы не зарычать.
– Между прочим, Катя просила назвать тебя именно так, но Маша отказалась, и после давления со стороны мужа согласилась на имя Мелания.
– Виктор Алексеевич – это просто фарс.
– Ничуть, новое свидетельство о рождении у меня уже на руках, остался вопрос с паспортом и остальными документами.
– Вы не можете лишить наследства своих сыновей, – выдохнула я, поднимая стул и садясь. – Какими бы тварями они не были, но вы жили с ними бок о бок больше двадцати лет, вы их вырастили и отчасти, это ваша вина, что они стали монстрами. Не всё от генов зависит, знаете ли. Мне не нужно новое имя, так же, как и ваша фамилия, и дочь моя не будет её носить. Да и наследство своё поделите между своими родственниками. Впрочем, Лиза и так сможет на него претендовать, если захочет, конечно.
– Почему ты так упорно отрицаешь наше родство? – нахмурился Домогаров. – Это обидно, знаешь ли.
– Как бы вы себя ни чувствовали, но это мой последний ответ. Я не приду на эту церемонию или обед, называйте как хотите. Возможно, когда-нибудь я и сменю фамилию, после замужества, но только не таким образом. А уж отчество отца я и подавно менять не буду. Он, конечно, не был примером лучшего родителя, но именно он занимался мной и помог встать на ноги, после всего, что было. Он меня любил, чтобы вы не говорили об этом. Я ни за что не предам память о нём таким пошлым и ужасным способом. Не всё в этом мире, Виктор Алексеевич, меряется деньгами.
– Веско, – рассмеялась Саша. – Виктор Алексеевич, лучше сдайтесь. Она с детства упрямая была, чем всегда бесила Марию Александровну.
– О замужестве, – вновь начал Виктор. – У тебя есть кто-то на примете?
– Нет. – Я бросила мимолётный взгляд на хмурого Рому и сцепила за головой руки, раскачиваясь на стуле как подросток.
– Тогда, я бы хотел выбрать тебе мужа, – спокойно сказал Домогаров. Рома после этих слов захлебнулся чаем, а Саша вскрикнула, роняя крышку сковороды. – Раз уж ты от удочерения отказываешься.
Уронив челюсть, я молча хлопала глазами, не зная, как реагировать на подобное предложение. Я даже разозлиться не смогла, потому что эта идея мне казалась полнейшим абсурдом, который и обсуждению-то не подлежит.
– Обойдусь, – я закрыла рот и поднялась. – Мне уже третий десяток пошёл, сама в состоянии найти себе мужчину. Если захочу, конечно.
– Ладно-ладно, – хохотнул Виктор. – Я знал, что ты откажешься. Значит так. – Он резко подобрался и сложил пальцы на столе домиком. – У нас очень много дел. Первое, что мы должны решить, это каким образом вывести на чистую воду Марию? Она умная баба, не станет себя топить просто из-за слухов.
– Ну, перед ней я как раз могу показаться, – задумалась я. – Её это однозначно выведет из равновесия и взбесит. Возможно тогда, она и разговориться. Но нужно, чтобы кто-то всё записал. Моих слов будет слишком мало, а следы взрыва в доме Белоярцевых давно стёрты временем.
– Второе, где устроим встречу? Ты после всего хочешь уехать из страны?
– Безусловно, – я кивнула. – У ваших сыновей слишком большие связи, количество их денег превышает все разумные пределы, они откупятся от тюрьмы, а я не смогу спокойно жить с ними не то, что в одном городе, даже в стране.
– И куда махнёшь? В Европу?
– Нет, в Америку.
– И чем же займёшься?
– У меня прекрасное образование, – хмыкнула я. – Есть ещё связи, я найду себе работу. Не волнуйтесь.
– А как же Лиза? Ей будет сложно адаптироваться.
– Вы плохо знаете мою дочь. Она прекрасно владеет двумя языками, на том уровне, что потребуется для обучения, конечно, – поправилась я. – Лиза сможет пережить этот кошмар.
– Хорошо, – подытожил Виктор Алексеевич. – Значит, операцию назначим на четвёртое сентября. Праздник города прекрасно подойдёт для этого.
– Для чего? – подалась я вперёд.
– Похищения Лизы у Маши, разумеется, – ответил Рома, хрустя костяшками пальцев и бросая взгляд в окно. – Они наверняка пойдут на представление, в этом году шоу начнётся на Красной площади. Там и провернём всё. Виктор, с вас новые документы для Мелании.
– Но я же умерла, как Звягинцева!
– Не проблема, – отмахнулся Домогаров. – Поменяем табличку на надгробии и удалим из базы все документы о смерти. Недели как раз хватит на всё про всё. Ладно, детишки, мне пора ехать, вы уж тут не высовывайтесь лишний раз. И Мелания, не смей ездить в город до выходных, поняла? – сказал он строго.
– Но я хочу увидеть Лизу! – возмутилась я.
– Именно поэтому. Думаю, Глеб будет искать Аделину, мою новую переводчицу, – хмыкнул он. – Вчера вечером уже справки начал наводить. Не нужно лишний раз рисковать.
– Хорошо. – Я уронила голову, злясь из-за бессилия.
После того, как Виктор ушёл мы остались втроём на кухне. Говорить особо не хотелось, так что все уткнулись в тарелки и молча жевали, каждый думая о своём. Через полчаса Саша не выдержала и стукнула по столу стаканом.
– Ты правда собираешься жить в Америке?
– Да. – Я убрала посуду в раковину и встала спиной к окну, опираясь на подоконник. – В России эти твари мне жить не дадут, это точно.
– А если их посадить? Найти доказательство того, что Борис подстроил аварию – это же покушение на убийство!
– Да ничего ты не найдёшь, – с раздражением ответил Рома. – Нет свидетелей. Я уже искал. Эта мразь как уж скользкий, хрен подкопаешься.
– Слушай, Мел. – Саша глотнула воды. – А давай с нами в Лондон, а?
Рома на этих словах замер и напрягся. Я же качнула головой, и вздохнула.
– Не зачем. Ни к чему хорошему не приведёт. В Лондоне у меня никого нет.
– А мы?! – возмутилась она.
– А вы, итак, собирались оставить меня здесь и укатить домой. Не так ли? Не меняйте своих планов ради сиюминутной блажи. С меня уже хватит предательств, я просто хочу спокойно прожить свою жизнь. Разве я многого прошу?
– Я тебя никогда не предавала, – обиделась она, надувшись. – И я хочу с тобой общаться.
– Да никто же тебе не запрещает, – рассмеялась я. – Если хочешь общаться – будем. Просто по скайпу, или телефону. Всего и делов.
– Когда поедешь? – тут же деловито уточнила она.
– Как только получу визу и куплю билеты. Думаю, мне всё же придётся воспользоваться желанием Виктора участвовать в моей судьбе и занять у него денег на первое время. Всё же, мать лишила меня всех денег, а все карты на моё имя наверняка уже заблокированы. Требовать пересмотра наследства и прочего я не хочу, нет сил бодаться. Да и деньги эти – кровавые. Из-за них папа и умер.
– Да, думаю, так будет лучше всего, – хмыкнула Саша, следя за братом, похожим сейчас на колючего ежа. Не выдержав взгляда сестры, он встал и вышел. – Как ребёнок, всё ещё не научился управлять своими эмоциями, – победоносно улыбнулась она, возвращаясь к еде.
– А ты вместо того, чтобы помочь, постоянно его подкалываешь. – Я отвернулась к окну, сунув руки в карманы.
Сколько мне ещё осталось довольствоваться их обществом? Как быстро он забудет всё, что нас связало? Как часто в его мыслях буду я?
– Вот. – Рома тихо подошёл и протянул пластиковую карту.
– Что это? – Я удивлённо уставилась на золотые блики.
– Здесь три миллиона, это вам на первое время. Распорядись деньгами с умом и не занимай у Домогарова. – Говоря это, он смотрел в сторону.
– Ром. – Я накрыла его руку вместе с картой. – Вы много для меня сделали. Не нужно этого, я уже задолжала за клинику и помощь с Лизой.
