Есения Маас
Горизонтальная война. Снимая маски
Глава 17
Открыв дверь, Саша посторонилась. В коридоре стоял Рома, его руки были засунуты в карманы, а грудь тяжело вздымалась. Как будто он марафон бежал. На одном месте.
– Обманщица, – прошептала я. – Я же просила…
– Прости, Мел. Но брат должен был это услышать, иначе ничего не изменится.
– Ты… ты очень изменилась Саша, – прошипела я, поднимаясь и отходя в сторону.
– Десять лет прошло, Мелания. Все изменились.
К горлу подступил комок. Стало так обидно, что хоть волком вой, но снова плакать я не стану. Всё правильно. Рома с самого начал знал, кто я и что я. И именно он сказал Саше в машине, что избавится от меня сразу, как получит то, что ему нужно. Видимо, за эти годы растаяли как дым все чувства, что он когда-то испытывал. Здесь только я ещё храню воспоминания. Сжав руки в кулаки, я на миг опустила голову и процедила:
– Вы услышали то, что хотели. Теперь ваша очередь.
– Мелания, давай поговорим, – Саша взяла меня за локоть и развернула к себе. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не сжаться в комок. Лишь вырвав руку, я смогла вздохнуть. – Я же не просто так позволила брату слушать.
– Прости. – Я посмотрела ей в глаза. – Это моя ошибка, тебе не за что извиняться.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.
– На какой-то миг я позволила вообразить себе, что вернулась домой. Но ты абсолютно права, прошло десять лет, изменился каждый из нас. Ты обещала, что расскажешь о том, что вы затеяли. – Я, наконец, взяла себя в руки и перестала дрожать. – Если вы не против, то поговорим на кухне. Этому врачу вы доверяете полностью?
– Абсолютно, – хрипло ответил Рома, рассматривая меня. – Но даже так ему не стоит знать, чем мы занимаемся. Я не хочу подвергать жизнь Богдана Игоревича опасности.
– Тогда отвези его в клинику, или пусть Аба отвезёт, – сказала Саша.
– Это опасно. Сегодня поступил запрос на всех пациентов.
– От кого? – ахнула она.
– От Домогарова. Старшего, – уточнил Рома, смотря мне прямо в глаза.
– А я здесь при чём? Что Виктору от меня нужно?!
– По слухам, он разыскивает дочь. – Он продолжал сверлить меня взглядом.
– Ты с ума сошёл?! Какая, к чёртовой матери, я ему дочь?! У тебя ни капли совести и стыда нет, раз смеешь говорить при мне такое! – психанув, я пролетела мимо него, и быстрым шагом пошла на кухню.
– Нет, ты точно идиота кусок, – рявкнула Сашка и хлопнула со всей силы дверью, следуя за мной. – Мелания, подожди!
– Что? – равнодушно спросила я, стоя у подножия лестницы.
– Не записывай нас во враги, я же вижу, что ты снова закрылась, – запыхавшись, сказала она, почти бегом спустившись.
– Да какая разница, Саш. Когда всё разрешится, вы в любом случае уедете в Лондон, ведь так? Кстати, получается, что мы и там не встретились, хотя жили в одном городе, – я печально усмехнулась. – Видимо, действительно не судьба.
– Ты про что? – нахмурилась она.
– Незадолго до взрыва Рома сказал, что женится только на мне, – истерично хихикнула я. – Он ещё на дереве тогда слова вырезал: «Я люблю тебя больше жизни и ещё чуть-чуть». Смешно. – Я в последний раз хихикнула, вытирая выступившие слёзы. – Смешно и глупо, Саш. Вся моя жизнь одна сплошная ошибка. Как и сказала когда-то мать – я должна была сдохнуть на родовом столе.
– Дура, – отрезал Рома, незаметно появившись за спиной. – Идите в гостиную, я сейчас.
В полном молчании мы уселись на широкий угловой диван и уставились в мёртвый телевизор. Я крутила в голове фразы из воспоминаний. Мама говорила отцу, что её сводная сестра Катя крутила роман с Витей, встряв при этом между ним и Ларисой. Неужели, она говорила о Домогарове? – ахнула я. А ведь и тётя Алиса упоминала свою дружбу с Ларисой Витальевной. Как же так?.. Получается, что я дочь этой Катерины и Виктора Домогарова и близнецы мне родные братья?
Зажав рот, я бросилась в ванную. Меня выворачивало долгих пять минут, пока в желудке не осталось даже желудочного сока. Вот дерьмо собачье. До какой же степени ты меня ненавидела мама, что готова была подложить под брата? А ведь она точно знала, что мы родня. Как же Лиза тогда родилась здоровой?
– Мелания? У тебя всё в порядке? – Саша зашла и закрыла дверь, щёлкнув замком. – Что случилось?
– Я опустилась на самое дно этого мира, – просипела я, полоща рот под краном.
– Это как?
– Рома упомянул, что Виктор ищет дочь. Так вот, его дочь, по всей видимости, я.
– С ума сошла? – она схватилась за сердце и села на край ванны.
– Нет. – Я ополоснула лицо и вытерла воду полотенцем. – В день рождения десять лет назад, я подслушала разговор родителей, именно поэтому я и побежала к вам домой, чтобы предупредить вашу маму об опасности. Мама сказала, что я дочь её сводной сестры Екатерины и Виктора. И что моя биологическая мать встала между Витей и Ларисой. А я знаю только одну такую пару… это Домогаровы.
– То есть… ты хочешь сказать… – в её глазах отразилось понимание, и она скривилась. – Мария – полоумная стерва.
– Не буду отрицать. – Я села на пол и прижалась головой к холодному кафелю. – Лиза результат инцеста.
– Твою-то мать, – простонала Саша, закрывая лицо. – Вот ублюдок!
– Эй! – крикнул из-за двери Рома. – Чего застряли?!
– Не говори ему! – Я схватила Сашу за руки и сжала со всей силы. – Слышишь? Не говори! Я в могилу с собой унесу этот секрет. Рома не должен знать! Обещай!
– Хорошо. – Саша уронила голову и открыла щеколду, впуская брата.
– Разговор есть. – Он отошёл с прохода и поторопил: – Ну! Чего ждём?
Вывалившись, а по-другому это и нельзя было назвать, из ванной, мы доползли с Сашей до дивана и одновременно на него рухнули. У меня же жизнь перед глазами пролетела. Если Рома узнает об этой порочной связи, об этом позоре… лучше умереть, чем открыть правду.
– Сегодня пришли результаты тестов, – Рома вытащил из сумки папку с документами и протянул мне. – Тебе нужно ознакомиться.
– Каких тестов? – опешила я. – Когда их заказывали?
– Кровь для этого теста была взята при последнем обследовании, – терпеливо ответил он.
Открыв папку, я уставилась на белый лист, испещрённый множеством незнакомых символов и букв.
Отчёт ДНК исследования
Предполагаемая мать: Звягинцева Мария Александровна (белая)
Ребёнок: Звягинцева Мелания Сергеевна
Предполагаемый отец: Домогаров Виктор Алексеевич (белый)
Результаты:
Вероятность материнства: 0%
Вероятность отцовства: 99,999996%
Вывод: Предполагаемая мать исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Предполагаемый отец не исключается как биологический отец тестируемого ребёнка.
– Что это? – Папка выскользнула из рук, упав на пол с глухим стуком. – Как это? Почему?
– Всё просто, – Рома поднял документ и отряхнул невидимую пыль. – Ты дочь Виктора, но не дочь Марии.
– Зачем?.. – Опустошённая я подняла на него глаза и прошептала: – Зачем же ты это сделал? Рома?..
– Я заинтересовался этим вопросом, когда впервые увидел объявление о твоих поисках и сумму награды. Меня очень удивила ставка в десять миллионов. К тому же, тебя искал Виктор, а не один из братьев. – На этих словах меня ощутимо передёрнуло и желудок снова свело. – Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы достать биоматериал Марии, но Виктор сдал кровь добровольно.
– Зачем тебе это?
– Ты никогда не обращала внимания, Мелания, но вы с Виктором очень похожи.
– Боже мой. – Я зарылась пальцами в волосы и оттянула их, чтобы прийти в себя. – Боже мой… что же я натворила… Лиза, девочка моя…
– Ты не все документы посмотрела. – Рома спокойно вынул из папки новые листы и протянул мне. – Прочти.
Свидетельство об усыновлении
Власов Глеб Даниилович
Дата рождения: 19 ноября 1980 года
Место рождения: Москва
усыновлён Домогаровым Виктором Алексеевичем…
с присвоением ребёнку фамилии Домогаров имени Глеб отчества Викторович
дата 7 декабря 1985 года
ЗАГС ______
Подпись _______
Трясущейся рукой, я открыла второй листок и прочла то же самое про Бориса.
– Что там? – Саша заглянула через плечо и вопросительно уставилась на брата. – Ром?
– Они не братья, – всхлипнула я. – Виктор усыновил их в пятилетнем возрасте. Усынови-и-ил, – завыла я в голос.
Усыновил… они мне не родня. Господи, какое счастье. Я заплакала от облегчения.
– Откуда эти документы? – строго спросила Саша. – Это копии, где ты их взял?
– Мне их дал Виктор Алексеевич, – Рома сел в кресло и сложил нога на ногу. – Для того, чтобы Мелания поверила.
– Что? Нет! Ни за что! Я никогда не стану частью этой поганой семьи, никогда!
– Извини, Мелания. – Рома откинулся на спинку и сцепил руки в замок. – Но у тебя просто нет выбора. Чтобы вернуть дочь и бороться на равных с Марией, тебе нужны деньги и связи, равные её. У нас, конечно, деньги есть, но вот связей нет. Мы здесь сами по себе барахтаемся, – он развёл руками. – Я обещал помочь с возвращением дочери в обмен на воспоминания, и сдержал обещание.
– Ты сволочь. – Шатаясь, я поднялась на ноги и окинула его презрительным взглядом. – Никогда бы не подумала, что ты превратишься в это.
Бросив бумаги ему на колени, я не оборачиваясь пошла наверх. Мне нужно было одеться и уходить. Здесь мне больше нечего делать.
– Это война, Мел, – крикнул он вдогонку. – Если ты ещё не поняла, то это – война. А на войне все средства хороши, когда до тебя это дойдёт – приходи. Мы обсудим варианты.
– Гори в аду, засранец, – тихо прошипела я.
Глава 18
Что за извращённая идея свести меня с Виктором Домогаровым?! В сердцах я швырнула на кровать расчёску, и пригладила несколько торчащих волосков. Такое ощущение, что Роме не двадцать пять, а всё те же пятнадцать, и в его сердце ещё осталось место для чуда.
Всё-таки мы очень разные, и то время, что он жил в своё удовольствие за границей, я училась быть мамой и искала способ противостоять разрушающему желанию Глеба. Рома никогда не поймёт моей ненависти, пока сам не проживёт подобную жизнь.
– Мелания. – Саша постучалась в дверь и заглянула. – Что собираешься делать?
– Не знаю. – Я с размаху села на кровать и уронила голову на руки. – Твой брат извращенец и идиот. Только в его голову могла прийти такая больная идея.
– Не надо так. – Она вошла и прикрыла за собой дверь. – Ему тоже нелегко. Думаешь, Роме было так уж просто пойти на контакт с Виктором? Или найти биологические материалы Марии? Он же для тебя старается.
– Серьёзно? – хмыкнула я. – Да вы оба готовы пойти на что угодно… ай, – махнула я рукой. – Проехали. Всё равно мне до вас не достучаться. Если уж у вас хватило наглости и ума проникнуть в «Мерис», чтобы следить, то что говорить о подобных контактах, – сморщилась я, имея в виду Домогарова старшего. – А кстати. – Я вскинула голову и прищурилась. – Что именно вы искали в холдинге? Ты мне так и не рассказала, чем вы занимаетесь, и откуда ты знаешь Ника…
– Кхм, – закашлялась она, – как раз об этом я и хотела поговорить, но Рома опередил с документами. В общем, Мел… Никита это…
– Замолчи.
– Что? – хором спросили мы, повернувшись к двери.
Рома выглядел очень злым и раздражённым. Войдя в помещение размашистым шагом, он схватил сестру за руку и выволок её за дверь.
– Что ты делаешь?! – крикнула Саша, пытаясь вырваться. – Совсем с катушек съехал?!
– Больше никогда не говори о Нике, – рявкнул он, захлопывая дверь перед моим носом. – Слышишь? Дура болтливая, сказал же тебе молчать!
Приникнув к замочной скважине, я слушала их ругань и пыталась понять, что за хрень происходит. Неужто они наняли Никиту Лебедева, чтобы тот держал меня под присмотром? Если подумать, то это было бы логично. Сама Саша под видом его сестры Марины Лебедевой устроилась в «Штэрн» и следила за Домогаровыми, имея доступ к секретным документам, а так как Рома не хотел себя афишировать, то нанял Ника как актёра… меня будто ледяной водой окатило. Это же насколько нужно быть беспринципной сволочью, чтобы сыграть вот так. Я вспомнила день смерти отца, когда Ник срочно уехал на встречу с Мариной. Вернувшись под утро, он сказал одну фразу, которая выбила меня из колеи…
Я люблю тебя, Мел. Больше жизни люблю, и даже чуть-чуть больше.
Он почти слово в слово повторил то, что говорил мне когда-то Рома, и только тот, кто знал нас очень хорошо мог сказать это. Неужели, Рома сам поделился подобным? Я распахнула глаза, в ужасе смотря в стену. Белоярцев дал Нику способ мной манипулировать, надавил на самое болезненное и тяжёлое. Ведь услышав именно эти слова от Лебедева я сдалась и решила, что буду ему верить, ведь это точно должна была быть Судьба. Если близкий мне мужчина говорит слова, которые я столько лет хранила в сердце, то он должен быть тем, кто заменит мне потерянное.
– Ублюдок.
Поднявшись с колен, я рывком распахнула дверь и побежала вниз, туда, где всё ещё ругались Рома с Сашей. Застав их в гостиной, у искусственного камина, я выдохнула и, задержав дыхание, спросила:
– Где Никита?
– Что? – Саша замерла с поднятой рукой, которой отвешивала оплеухи младшему брату.
– Ведь на самом деле, это была ваша идея, да? Вы создали Лебедева, чтобы контролировать меня?
– Как ты… – Она захлопнула рот и посмотрела на брата, лицо которого сейчас было скорее маской.
– Было не сложно догадаться, – рыкнула я, опираясь дрожащими руками на спинку дивана. – Ведь только так можно объяснить его холодность и равнодушие после аварии, и нежелание помогать с поиском Лизы. Он ведь просто играл свою роль, как Абдаллах – охранника в «Мерисе», ты – Марины Лебедевой в «Штэрне», а Никита Лебедев – моего возлюбленного? Да?!
– Да, – спокойно ответил Рома, отчего у Саши упала челюсть.
– Ты идиот или притворяешься? – набросилась она снова на брата.
– Заткнись, – резко бросил он, смотря на меня. – Мелания сама догадалась. Кто я такой, чтобы продолжать держать её в неведении?..
– Это была твоя идея, – дошло до меня. – Это ты придумал?
– Всё верно. Ты уже говорила, что Глеб Домогаров расстроил два твоих брака и отваживал ухажёров. Вот я и подумал – почему бы не создать образ такого мужчины, который будет не по зубам Глебу и понравится тебе?
Это мой Ад.
Его слова хлестали больнее плети. Человек, которого я любила, боготворила и желала снова увидеть, создал идеальный театр одного актёра.
– Кто он? – с трудом выдавила я. – Кто он такой, чёрт возьми?! – мой крик разнёсся по комнате.
– Профессиональный актёр и психолог, – ответил Рома, зажимая рот Саше.
– Актёр. – Я покачнулась, изо всех сил цепляясь за диван. – Актёр…
– Мел! – Саша укусила Рому за палец и крикнула: – Не верь этому идиоту, всё не так!
– Ты слишком надоедлива сестра, – усмехнулся он. – Не вмешивайся. Это не твоё дело.
– Ты так сильно меня ненавидишь? – прошептала я.
– Да.
И снова мне хочется умереть и не чувствовать пустоту.
– Почему?
– Потому что ты принадлежишь семье, которая уничтожила моих любимых родителей и младшего брата. Лишила меня всего, даже надежды на будущее.
– Мел, нет, – расплакалась Саша. – Не верь этому остолопу… не надо, девочка…
– Я… простите, мне надо побыть одной, – уронила я и, отодрав себя от дивана, пошла наверх.
Актёр, билось в ушах, психолог.
Ненависть. Меня всю жизнь окружала одна только ненависть, и единственный луч света стал мне недоступен.
Провалявшись на кровати до самого вечера, я, наконец, смогла определиться с тем, что мне нужно. В первую очередь и безусловно это – дочь. Во-вторую – свобода. Как бы мне ни хотелось признавать, но Рома был прав. Чтобы бороться с матерью я должна быть на одной с ней ступеньке, но одна только мысль, что мне придётся взять фамилию Домогаровой вызывала рвотный рефлекс. К тому же, как отреагируют на такой финт Глеб и Борис? Почему Виктор разводится с Ларисой, и когда мать вернётся в Россию? Не может же она всю жизнь прятаться за границей, да и не станет. Вероятно, она ждёт результатов моих поисков.
А ещё мне надо наказать Глеба. Оставить всё как есть и позволить ему избежать наказания за мои страдания я просто не могла. Душу жгла сильнейшая ненависть. Я готова была собственноручно убить его, и это-то больше всего и пугало. Что если я не смогу сдержаться и причиню ему физический вред? Тогда я стану такой же, как он. Но и доказательств плена и изнасилования у меня не было, кроме результатов обследований. К тому же, он всегда пользовался контрацептивами.
Все, кто служит в его доме, никогда не станут свидетельствовать в суде, потому что в этом случае их жизнь будет подвергнута опасности…
– Мелания. – В дверь аккуратно постучали. – Ты ещё спишь?
– Нет. Погоди минуту.
Натянув футболку, я быстро влезла в джинсы и открыла дверь. Лицо Саши опухло и глаза были красные. Плакала, что ли?
– Что ты хотела? – вздохнула я, пропуская её в комнату и на всякий случай оглядывая коридор.
– Его здесь нет, – тихо сказала она, опуская голову. – Мел, прости, он врёт, на самом деле…
– Мне всё равно, – равнодушно ответила я.
– А?
– Я говорю, что мне всё равно, – терпеливо повторила я. – Ты можешь просить за него сколько угодно, но мне достаточно того, что я слышала.
– Но подожди! – Саша схватила меня за запястье, заглядывая в глаза. – Он правда, такой ещё ребёнок! Сам не знает, что говорит!
– Да плевала я, Саш. Надоело постоянно выслушивать дерьмо. Надоело. У тебя нет причин защищать передо мной брата, мы давно уже чужие друг другу. Ты сама сказала, что вы здесь уже несколько лет, и за это время он ни разу не показался, не сказал, что жив, что ты жива. Да и ты тоже. Мы с тобой виделись несколько раз, но ты упорно играла свою роль, так что не проси меня о понимании. Я никогда этого не пойму и не приму.
– Прости, – прошептала Саша, отпуская меня и проходя к окну. – Мы действительно заигрались в конспирацию. Думали, что если ты будешь знать, что мы – это мы, то в конце концов выдашь. Не сможешь сдержаться, а этого нельзя было позволить. Иногда решение, которое ты принимаешь, причиняет много боли, но от последствий этого решения никуда не сбежать. Я поговорила с братом. Он согласился помочь вернуть Лизу, но при одном условии.
– Каком?
– Ты поговоришь с Виктором.
– Совсем с ума спятил, – опешила я. – Можешь передать ему, что я верну все деньги, потраченные на моё лечение, так быстро, как только смогу. Ненавижу быть должной. Но о Домогаровых пусть больше даже не заикается, иначе я ему врежу. Я благодарна вам обоим за то, что вы спасли меня после аварии, но на этом всё. Я рассказала всё, что знаю о пожаре. Я считаю, что это моя мать Мария Звягинцева подстроила взрыв, пустив на кухне газ. За то время, что мы собирали с тётей Алисой чемоданы, газ собрался в помещении и произошёл взрыв. Что именно вызвало искру – выясняйте сами. Это всё, чем я могу вам помочь.
– А ты? – Она повернулась к окну спиной, сложив на груди руки.
– А я попробую сделать себе новые документы и подам на Глеба в суд, это всё, что я могу в данной ситуации. Дальше буду думать по мере того, как дело будет двигаться.
– Но ведь Виктор может помочь.
– И ты туда же. Саш, я никогда не стану прибегать к их помощи. Никогда. Даже если всё правда, и этот человек мой биологический отец, то каким же он должен быть мерзавцем, что воспитал своих сыновей так? Хотя, Борис вроде нормальным кажется, по сравнению с Глебом. Я никогда не стану дочерью человека, чей сын меня насиловал и бил на протяжении месяца. У меня есть только два желания: вернуть себе Лизу и упечь за решётку Домогарова, но если дочь я ещё могу в теории вернуть, если докажу, что я это я, то Глеб избежит тюрьмы. Их мать не позволит любимому сыночку томиться за решёткой. Лариса Витальевна на дух меня не переносит, ей плевать, что делал со мной этот мерзавец.
– Насколько я знаю, – осторожно начала Саша, – Виктор Домогаров разводится с женой. К тому же, по моим данным он много лет назад отошёл от управления «Штэрном» и не имеет отношения к компании. И родители не всегда могу узнать, что творится в душе их детей. Он, может, и сам не знает, что его сын такое чудовище.
– Ты сейчас его защищаешь? – я уронила челюсть. – Саш, ты серьёзно, или шутишь?
– Мелания, но ведь у тебя больше нет родных! – в отчаянии сказала она. – А здесь родной отец! Почему ты не хочешь дать ему шанс? Быть сиротой совсем не тоже самое, что жить, зная, что они где-то там есть.
– Не сравнивай, – вспыхнула я. – Ваши родители были замечательными людьми, и мама ваша мне была так же дорога, как и вам. А семья, с которой я росла – это… это не люди. Только отец иногда проявлял отцовские чувства, но скорее из жалости, чем от любви ко мне. А этот Домогаров жил себе вполне припеваючи, воспитывая пасынков, наблюдая как его родная дочь растёт в другой семье. И если он был близок к Марии и Сергею, то безусловно был в курсе их тараканов, и всё равно ничего не изменил. Избавился от меня, как от ненужной игрушки, точно так же, как от любовницы, которая дала мне жизнь. Я уверена в этом.
– Катя умерла на родильном столе, Мелания.
