Екатерина Вострова
Записки злой ведьмы. Последняя из Алых маков
– И что же будет призом?
– Падение власти! – Глаза Князя горели безумным огнем. – Кровь, стекающая по камню, исчезновение не просто короны – целой династии! Династии, из-за которой сотни людей были вынуждены бежать по ту сторону реальности.
– Нет. Нет! Ты с ума сошёл. Одумайся! Этого нельзя делать. – Дем казался искренне напуганным.
Анастасия переводила затравленный взгляд с одного на другого. Какой она была дурой, решив, что Князь оставит её в покое. Она не до конца понимала, что тот задумал, но страх Проклятого передался и ей.
– Ты уже попытался. Ты убил Короля. Его кровь не сработала, значит, и с ней ничего не получится. – Дем пытался вразумить безумца, но тот лишь победно улыбался.
– Не сработала. Тогда я не знал пророчества. Не я должен пролить кровь на эти проклятые камни, а ты. Обладатель силы Четвёртого.
Неясное предчувствие скреблось под сердцем. Анастасия попыталась высвободиться, сейчас ей нестерпимо хотелось оказаться подальше от разговоров о Четверых и созданных ими камнях. Слегка расслабивший хватку Князь моментально перехватил её, не давая отодвинуться.
– Мышь почуяла кота, – засмеялся он. – Боишься за свои горы?
– За ними Эфир и пустошь. Разрушив горы, ты обречешь Осенний Лес. – На кону была судьба целого королевства.
– За ними? Что же ты так плохо просвещал свою подружку, папа? Эфир не за ними, Эфир в них, глупая. Точно так же, как и Проклятый просидел в камне сотню лет, Эфир ждёт своего часа целое тысячелетие. Чтобы выпустить заточённого, нужна кровь того, кто обрёк его на темницу. Ты последняя из Алых Маков. В тебе течёт кровь первых Королей.
Принцесса посмотрела на горы, будто видела их впервые. Тысяча лет – она даже не могла себе представить, насколько это долго.
– А как же все те, что бежали от карающего меча и огня Четверых? За такой срок даже лучшие способны измениться. Те, кому ты откроешь дверь в наш мир, будут мало похожи на людей.
– Причём здесь они? Жалкие твари, не оказавшие достойного сопротивления. Я хочу вернуть Эфир. Только представь, какими силами мы будем обладать, когда он вернётся. То, что мы можем сейчас, лишь крохи былого величия.
– Подумай о последствиях, – жёстко отрезал Дем. – Вместе с силой ты получишь армию неуправляемых тварей, желающую отомстить Осеннему Лесу.
– Они заблудились в Эфире тысячу лет назад. Кто сказал, что они смогут найти дорогу назад?
– Я бы не стал полагаться на удачу на твоём месте. Старая Элла была сумасшедшей, но даже она не рискнула вернуть Эфир больше, чем через полсотни лет.
– Что взять с сумасшедшей, – с притворной печалью отозвался Князь. – В любом случае, когда Эфир вернётся, у меня будет достаточно сил, чтобы справиться с любыми неожиданностями.
– А как же Осенний Лес? Эфир захватит сердца людей. Появится множество ведьм и колдунов. Каждый из них посчитает себя богом.
– Каждый из них переживёт то же, что пережил когда-то и я. Мы больше не будем единственными. Связь в Эфиром перестанет быть чем-то постыдным. Ты сознательно принял Проклятье. Мне же оно досталось от рождения. Я не просил о нём. Меня боялись, меня ненавидели. Собственная мать пожелала меня убить. За что? За то, что я был не таким, как все? Что ж, по крайней мере, это не помешало мне занять причитающееся по праву место.
– Ты не был сыном Короля.
– Тем хуже для Короля, поскольку после того, как я закончу сегодня, других потомков у него не останется.
– Ты же не думаешь, что я помогу тебе и в этом? Не забывай. Силы Четвёртого со мной. И пока Эфир не выпущен, я гораздо сильнее тебя. – Дем предупреждающе поднял ладонь вверх и провёл большим пальцем по остальным.
Князь неожиданно выгнулся и, выхватив из-за пояса нож, метнул его в Проклятого. Тот явно не ожидал атаки, но отточенным жестом выбросил руку вперёд и перехватил оружие за рукоять.
Анастасия шумно выдохнула. За прошедшее мгновение она едва успела испугаться, но зато теперь сердце колотилось как сумасшедшее, а тело покрылось липким потом.
– Вот это ты явно зря, сын, – с пугающим спокойствием проговорил Дем.
– Ты поклялся. Эфир заставит тебя выполнить клятву. Если я причиню физический вред твоей Настеньке, – Князь кивнул на принцессу. – То ты запустишь исполнение пророчества. Ты поможешь мне выпустить Эфир на свободу.
– Ты окончательно спятил. – Дем нехорошо улыбнулся, поудобнее перехватив брошенный в него нож.
Внезапно он замер, уставившись на оружие, зажатое в правой руке. Анастасия поддалась вперёд, и стремительно бежавшее сердце остановилось на ходу. Весь дух вышибло разом. Она не могла сделать следующий вдох, лишь стояла и смотрела, как солнце искрилось в янтарной рукоятке, жёлтой, как глаза Проклятого.
Князь резко сжал её руку, выворачивая плечо. Безумные глаза полыхнули огнём, она услышала хруст собственных костей. Предплечье и локоть обожгло кипящим железом, кончики пальцев онемели, теряя чувствительность. Она истошно закричала, не в силах сдерживаться.
Князь толкнул её в сторону Дема. На этот раз она даже не заметила острых камней, на которые упала, боль в плече затмевала всё остальное. Вокруг Проклятого, проходя насквозь, вились белые и чёрные нити, опутывая руки, шею, тело. Она пыталась что-то сказать, но могла лишь сдавленно хватать ртом воздух, издавая нечеловеческие стоны.
Под правой рукой Проклятого блеснул янтарь. Тонкое лезвие вошло в тело, не встречая абсолютно никого сопротивления.
Навстречу ветру
Сколько Зоркий себя помнил, он всегда был рядом со своим господином. Он никогда не сомневался в правильности действий Князя, всегда поддерживал того в любом возможном деле. Он был его тенью, правой рукой и самым верным соратником. Однажды повелитель сказал ему:
– Я клеймил и раньше. Но ты был первым, кого я привязал навсегда. Это может польстить тебе. Ведь именно с этого началась новая история Осеннего Леса.
Зоркому по большому счету ни новая, ни старая история была не интересна. Только настоящее, в котором Князь приводил в действие свой грандиозный план. Хотя, судя по всему, даже господин не мог точно предугадать результата своих действий. Когда вокруг Красноволосого взметнулись чёрно-белые лучи, Князь смотрел на это с таким восхищением, будто сам не верил своим глазам.
Демон медленно поднял дрожащие руки вверх, чтобы уже в следующий миг воткнуть нож в сердце принцессы и тут же одёрнуться. Лучи всё ещё удерживали его, но взгляд стал осмысленным, полным ужаса и боли.
Не говоря ни слова, красноволосый поднял руку. Оставшиеся лучи послушно скользнули в открытую ладонь, на которой вспыхнула зеленоватая дымка.
Князь, не сводивший с мёртвой девушки напряженного взгляда, опасности не замечал.
– Может, нужно перетащить труп на горы? Или побрызгать на них её кровью? – Нахмурился он, привычным движением поглаживая волосы.
– Я сейчас тебя выжму и побрызгаю, – с мрачной решимостью пообещал демон.
Зоркий расправил крылья, внимательно следя за зелёным сгустком дыма. Он был готов защищать своего господина, если придётся. Пусть даже в птичьем обличье всё, что он мог – это закрыть собой. Обратиться в человека здесь не получалось. Горы каким-то образом мешали в этом.
Князь нерешительно переступил с ноги на ногу. Демон, тяжело дыша, смотрел на своего вновь обретённого сына и, кажется, ждал лишь повода, чтобы атаковать.
И тут раздался нечеловеческий крик. Горы задрожали и наполнились потусторонним мёртвенно-зелёным светом. Зоркий камнем упал на землю. Демон и господин зажимали руками уши. Воздух ощутимо нагрелся. Непонятно откуда поднялся дым и начал клубами распространяться по всей долине. Зоркий попытался подойти к Князю, но каждое движение давалось с трудом, а дым был всё ближе.
Ещё немного, и он поглотил всё вокруг, непрозрачной стеной закрывая повелителя. Крик перестал оглушать. Он сменился гулом из тысячи голосов. Они шептали, звали, плакали и смеялись. Пытаясь отгородиться от них, Зоркий накрыл голову крылом и закрыл глаза.
Он увидел себя. Он шёл меж низких обветшалых домиков, а рядом с ним шла смутно знакомая женщина с округлым животом. Виды менялись. Кружась, сменялись одна за другой картины их быта. Поля, сенокос, и они вдвоём в одной телеге.
Он видит, как над лесом летает сокол. Такой же, как он, но пока ему не дано видеть глазами горделивой птицы.
Сырая промозглая осень. Беременная жена не встаёт с постели. Все одеяла, что есть в доме, сложены на ней, но она всё равно не может согреться, и её то и дело бьёт крупная дрожь. Страх, отчаяние. На последние деньги он едет в город, уговаривая доктора посетить их. Надушенный старик в чёрном сюртуке внимательно осматривает жену. Потёртый чемодан зияет открытой пастью, и туда отправляются последние сбережения. На подоконнике сидит тот самый сокол и внимательно смотрит в глаза.
«Надежды нет. Она сгорит. Ещё может дня три…»
А ночью к нему приходит ОН. ОН стоит посреди комнаты, и в первую минуту мужчина думает, что это смерть явилась за женой и нерождённым ребёнком. Хватает стул, переворачивая и используя вместо щита.
У смерти мягкий голос и усталые жесты. Смерть улыбается жуткой улыбкой, и кожа на лице натягивается, делая выражение ещё более пугающим.
ОН предлагает сделку. ОН не может лечить, но может перенести любую болезнь на кого-то другого. Есть время до завтра. Нужно только произнести имя того, кто умрёт вместо жены. Абсолютно любое имя.
Весь следующий день мужчина раздавлен необходимостью выбора. Кто же? Сосед, не желающий отдавать долг? Доктор, запросивший непомерную плату и не сумевший помочь? Что, если назвать Короля, с каждым годом повышающего налоги? Приказчика? Дора, владеющего местной землей?
Но, когда смерть снова приходит в дом, чужие имена застревают в горле. Остается произнести свое. Смерть с сидящим на плече соколом подходит близко, почти вплотную, берёт мужчину за подбородок и заглядывает в глаза. Птица шумно хлопает крыльями.
– Ты меня боишься, – выносит вердикт смерть.
– Вам это неприятно? – Мужчина с трудом сглатывает, не понимая, как обращаться к сверхъестественному существу.
– А если я буду выглядеть так? – Смерть взмахивает рукой, мгновенно преображая свой облик. Волосы делаются гладкими и блестящими, кожа подтягивается и наполняется жизнью. Глаза перестают гореть потусторонним светом. Перед ним красивый благородный человек.
– Проклятый Эфир… – Шепчет мужчина, кладя четыре растопыренных пальца на сердце, и, сплюнув под ноги, отступает назад.
– Всё равно боишься, – грустно констатирует Смерть. – Я наблюдал за тобой. Ты хороший человек. При этом достаточно умный, но всё равно проклинаешь Эфир и плюешься… Впрочем, я сам частенько этим грешу. Но тебе это не поможет. Ты так и не спросил, что я потребую за свою помощь.
– И что же?
– Его зовут Зоркий. – Смерть кивает на птицу на своем плече. – Он стар, и ему осталось совсем немного. Я привык и привязался к соколу. Но животные мало подвластны Эфиру. Поэтому я ищу… замену.
– Вы хотите, чтобы я… – Мужчина терялся, не в силах подобрать слова.
– Поступил ко мне в услужение.
– Но если я заболею и умру вместо…
Смерть неожиданно прикладывает указательный палец к его губам, обрывая на полуслове.
– Ты решил, что нужен мне живым? – ОН насмешливо улыбается краешком губ. – Никакая болезнь не успеет прикончить тебя, потому что я привяжу тебя к столбу и сожгу посреди леса, где никто не сможет услышать криков. Перед этим я заклеймлю тебя и по моей метке душа, очищенная огнем, отправится прямиком в Эфир. Ты забудешь всё. Кем был, кем хотел быть, будешь бесконечно блуждать в Эфире, и так до тех пор, пока я не призову тебя. Затем я помещу твою душу в сокола и обреку на вечную службу. Только так я могу продлить жизнь этой птицы.
Смерть поворачивает голову к своему питомцу и ласково гладит оперение.
Мужчина судорожно глотает ртом воздух. Он готов умереть ради жены, но потерять себя? Свою душу? Сможет ли он пойти на это? Сердце бьётся как сумасшедшее, по спине градом льётся пот.
– Я дам тебе ещё день. Подумай, – вздыхает Смерть и поворачивается, чтобы уйти.
– А что было бы, если бы я выбрал другое имя? – Неожиданно спрашивает мужчина.
ОН смеётся:
– Как чудно, что ты спросил. Я бы просто внушил, что тебе всё приснилось, и ушёл искать другую кандидатуру. Ты ведь не первый на самом деле. Легко называть других, но, чтобы пожертвовать собой, нужна храбрость и преданность. Я очень ценю преданных людей.
Смерть делает несколько шагов в направлении двери, и, когда до неё остаётся всего шаг, мужчина зажмуривает глаза и, боясь передумать, на одном дыхании произносит:
– Я согласен.
Картинки вновь сменяют одна другую. Жар костра, собственные крики, но боли нет. Она осталась там, в сломанном теле, которое больше не принадлежит ему. Господин нарекает его Зорким, и он встает перед ним на колени.
Точно так же перед Князем стоит младший брат Короля Осеннего Леса. Его смерть разыграна как по нотам, и теперь, связанный и лишённый воли, тот готовится отдать свою жизнь во имя великой цели. Но что-то идёт не так. Игорь из Рода Алых Маков мёртв, а Господин недоволен отсутствием результата. Впервые, с тех пор как Зоркий следует за ним, тот впадает в неистовство и обрушивает гнев на слугу. Невидимые путы на шее лишают возможности дышать, выжигая сознание изнутри. Это длится бесконечно долго.
«Я чуть не убил тебя», – с горечью говорит Князь, а в голосе отрешённость и грусть. – «Проклятый Эфир…»
Жертва Игоря оказывается напрасной, и Господину приходится поменять свои планы. У Короля нет прямых наследников. С его смертью в стране поднимется смута. Благородные Доры схлестнутся между собой, а соседние государства не преминут воспользоваться положением. Зоркого не волнуют возможные жертвы, если убийство правителя Осеннего леса поможет Господину. Но Господин медлит. Несколько долгих лет Князь готовит почву для следующего шага.
Слуга видит своего повелителя в новом свете, тот упивается растущей известностью, народной любовью, почитанием и даже страхом, совершенно забывая, зачем затеял всё это. Он называет присягнувших ему Доров Лучшими Людьми. Благородные считают себя исключительными, но на самом деле они ничего не знают и ничего не стоят. Зоркий остаётся единственным посвящённым.
За месяц до намеченного переворота, Князь вспоминает о своей главной цели. Если он убьёт Короля, последней, в ком течёт кровь Алых Маков, останется принцесса Анастасия.
Лучшие Люди определяют число неизбежных жертв. Всех тех, кто может помешать планам переворота. Дом Сокола подлежит устранению.
– Они думают, я способен хладнокровно убить грудного младенца. Скажи мне, я действительно такое чудовище? – Князь стоит сзади, указательным пальцем почесывая его за ухом, словно и не замечая, что слуга находится в человеческой форме. Последнее время совсем не удаётся ощутить ветер и расправить крылья. Зоркий, закрыв глаза, наслаждается редкой лаской.
– Что вы намерены сделать с женщиной? – Спрашивает он, стремясь продлить разговор.
– Как думаешь, если предложить отдать жизнь за собственное дитя, она согласится?
– Любая мать согласится, мой Господин.
Князь отходит в сторону и раздражённо морщится. Зоркий осторожно делает шаг к своему повелителю, расстроенный подобной реакцией.
– Тогда дадим ей шанс. Пусть называет любое имя. Посмотрим, что из этого выйдет.
Зоркий не совсем понимает, куда клонит Князь, но неясное предчувствие заставляет его насторожиться.
– И что, если её выбор вас устроит?
– У женщины, что воспитала меня, была удивительно красивая улыбка… А вчера я был в доре, принадлежащем Дому Сокола. Пара умелых иллюзий, и вот они уже принимали меня, как дорогого гостя. Знаешь, хозяйка дома ни за что не радовалась бы так искренне, если бы видела моё истинное лицо. Как думаешь, какое животное ей подойдёт?
– Вы хотите взять её в услужение? – Зоркий вскидывает голову, ощущая укол в самое сердце. Он закусывает губу, пытаясь справиться с собой, отчего выглядит, должно быть, довольно комично. Князь смеётся, запуская руку к нему в волосы, невесомым жестом взлохмачивая шевелюру.
– Ревнуешь?
Зоркий отрицательно мотает головой, и, к удивлению, наказания за столь наглую ложь не следует.
– Мы можем сжечь Розу, выдав её за Анастасию. Принцесса в любом случае ещё понадобится.
Слуга расстроен, хоть и пытается это скрыть. Господин же делает вид, что не замечает минорного настроения.
Картинки следуют одна за одной. Переворот, бегство принцессы. Князь отдаёт Розу Василю, и Зоркий искренне рад этому, хоть и старается не показывать. Долины. Маленький мальчик с янтарным ножом. Красноволосый демон, а затем снова костёр. Белые волосы, развевающиеся на ветру. Он их видит сквозь языки отчего-то зелёного пламени.
«Зоркий…» Зелёный цвет был повсюду, пламя закрыло обзор. Оно пожирало глаза, заползало внутрь вместе с дыханием, становилось продолжением тела. «Зоркий…»
– Проклятый Эфир! Зоркий! – Князь возник рядом, крича в самое ухо, но его совсем не было видно. – Держись за меня. Ну же!
В руку легла длинная костлявая ладонь. Пламя отступило, но вокруг всё по-прежнему осталось залито бледно-зелёным светом. Князь напряжённым взглядом всматривался в непроглядное ничто, окружившее их, сведённые скулы казались бледнее обычного.
– Где мы? – После долго молчания Зоркий наконец решился заговорить.
– В Эфире.
Ответ повелителя был исчерпывающ, но, видимо, пребывание в проклятой субстанции сильно влияло на умственные способности, поскольку Зоркий не смог удержаться и тут же переспросил:
– А где Эфир?
– Везде, – хмыкнул Князь. – И, предвосхищая твой следующий дурацкий вопрос, я скажу. Мы сейчас тоже везде. И поэтому я понятия не имею, как отсюда выбраться. Как можно попасть туда, где ты уже есть?
– Я вас не понимаю, мой Господин.
– Представь себе дом. В него входили через дверь, лазили через окна, и в любой момент было понятно, внутри ты или снаружи. Теперь стены снесли, мебель растащили по всей округе. – Князь повернулся к слуге, но, не уловив отклика, закатил глаза и вновь отвернулся к зелёной пустоте вокруг.
– А если это Эфир, разве тут не должны быть… – Зоркий замялся, не зная, допустит ли господин ещё один глупый вопрос с его стороны. – Чёрно-белые полосы… Их всегда так много…
Князь посмотрел на него, и на мгновение мужчина подумал, что тот разозлится, но вместо этого повелитель удивлённо поднял брови и, округлив рот, издал неопределённое короткое восклицание.
– Проклятый Эфир… Ты гений, ты знаешь?
Сухие длинные пальцы господина поднялись вверх, и тут же сквозь зелёное ничто к ним со всех сторон устремились двойные лучи из света и тени.
Князь улыбнулся, но как только его коснулся первый из лучей, линии на мгновение замерли, стали тускнеть, в них появились зелёные краски.
Вокруг проявились очертания тёмных фигур. Белые лучи выходили из их тел как пиявки, они извивались и шевелились, а затем медленно, как сытые ленивые твари, расползались в разные стороны.
Господин сжал руку слуги чуть сильнее, и тут же ухватил один из лучей, дергая на себя. Воздух начал давить со всех сторон. Организм сжимало и скукоживало.
И вдруг всё закончилось. Жёсткий ковёр царапал лицо.
Когда Зоркий наконец приподнялся на локтях и осмотрелся, то первая мысль была о том, что отсутствие зелени в интерьере – это прекрасно. Они очутились в Белом Замке, в покоях Князя. Мужчина с облегчением поднялся на ноги. Последние несколько часов дались ему нелегко.
Он обернулся в поисках повелителя. Тот неподвижно стоял посреди комнаты и пустым взглядом смотрел на зажатый в правой руке нож с янтарной рукояткой. Откуда тот взялся?
– Мой Господин? – Негромко позвал Зоркий, привлекая к себе внимание.
– Я понятия не имею, как он оказался у меня, – тихим голосом произнёс Князь словно в ответ на его мысли – Я сделал что-то неправильно. Всё должно быть не так.
Он с силой отшвырнул оружие от себя. С громким звоном нож ударился о каменную стену и отлетел на пол.
– Ты видел этих тварей? Их там тысячи.
Зоркий нахмурился. Ему вспомнились неясные фигуры, собравшиеся вокруг них. Тысячи тварей, находящиеся в Эфире. И, как сказал Князь, Эфир теперь везде. Неужели и твари тоже?.. Мужчина облизал губы, подбирая слова. Он чувствовал, что сейчас они были нужны господину.
– Вы наконец исполнили свой замысел. Ваши силы возросли.
– Да, – Князь сосредоточенно кивнул, глядя прямо перед собой. – Да, ты прав. Я справился. – Он натянуто улыбнулся, делая над собой усилие, и на несколько секунд закрыл глаза – Хм… Как ты думаешь, он теперь меня возненавидит?
От резкой смены темы Зоркий не сразу понял, о чём или о ком идёт речь. В этот момент дверь покоев отворилась и в проёме показалась голова одного из стражников. Увидев Князя, он побледнел и резко дёрнулся назад, но затем, очевидно, решив, что нужно извиниться, снова подался внутрь комнаты.
– Господин. Простите. Я услышал шум. Не знал, что вы здесь. Я только проверить. Простите.
Повелитель мягко улыбнулся стражнику, благосклонно кивнув на его бессвязную речь.
– Бдительность – это просто чудно. Но, как видишь, всё в порядке. Можешь идти.
Тот кивнул, явно намереваясь поскорее убраться, но, видимо, доброжелательный тон Князя придал смелости и, глядя куда-то в пол, раскрасневшийся парень добавил:
– Господин, там это… Ждут вас. Народ собрался. – И, тут же сообразив, что, как и кому, он ляпнул, покраснел еще больше и втянул шею в плечи.
– Я знаю. Ты можешь идти. Надеюсь, больше повторять не надо? – Князь шагнул в сторону окна. Из его покоев было видно Народную площадь.
Зоркий прислушался. Действительно, снаружи слышались крики толпы и громкие хоровые выкрики.
Стражник, ещё раз рассыпавшись в извинениях, юркнул за дверь.
– Она там, – с предвкушением прошептал господин. – Приведи.
Зоркий шагнул в сторону повелителя, внимательно следя за направлением взгляда.
Вся площадь была забита людьми. Ни, то что яблоку, гороху падать было некуда. Дору Розу он узнал не сразу, но сомнений не было, повелитель желал видеть именно её.
Однако, то, что хорошо было видно сверху, на земле отыскать было просто нереально. Побежав исполнять поручение Князя, Зоркий быстро понял свою ошибку. Чтобы протиснуться внутрь толпы, приходилось усиленно работать локтями и головой, то и дело вызывая гневные окрики и ответные толчки.
В третий раз сделав крюк, чтобы снова отыскать женщину, он, помянув Эфир, был вынужден вернуться в замок, по пути раздав несколько распоряжений привратникам. Закрыв за собой двери в ближайшем пустом зале, он открыл окно и, поймав ветер, поднялся в небо.
В этот момент Князь вышел на мансарду замка, и тысячи людей подняли руки вверх, приветствуя правителя. Нестройный радостный гул слился в единое целое, но стоило Господину поднять руку, как подданные мгновенно умолкли:
– Мои дорогие соотечественники! Прежде всего, позвольте вас поздравить со знаменательной победой. Мы все смогли отстоять свою страну, свою землю, свой дом. Мы победили!
На этот раз крик был ещё сильнее. Люди смеялись и плакали, поднимали детей на руках, бросали в сторону замка охапки цветов. Князь дал им несколько секунд, а затем снова поднял руку.
Он рассказывал о мужестве защитников города, о подлости врага, и люди слушали, затаив дыхание. Зоркий воспользовался моментом, чтобы отыскать Розу. Она стояла посреди толпы и не сводила блестящих глаз с мансарды. Аккуратно снизившись, он попробовал приземлиться к ней на плечо, но людей было много, и все они воспринимали неожиданно появившуюся птицу как помеху.
В этот момент в речи снова наступил перерыв, и вверх поднялось множество рук с растопыренными четырьмя пальцами, в их числе и рука Розы. Воспользовавшись моментом, Зоркий снизился и царапнул женщину за палец. Та удивлённо посмотрела вверх.
Должно быть, Господин всё же не зря тратил на неё своё время, поскольку в тот момент, когда люди вокруг наконец опустили руки, Роза подняла свою вверх, вытягивая запястье и приглашая на него сесть.
Зоркий легко опустился, стараясь не сильно травмировать Дору когтями и при этом не свалиться под ноги шикающим на них людям. Он ловко щёлкнул клювом, ухватив край рукава, и потянул ткань на себя. Роза недоумённо посмотрела на него, затем на мансарду. Зоркий ещё раз дёрнул рукав, стараясь верно передать направление выхода с площади. Люди вокруг неприязненно шептались, кто-то подобрал камень, намереваясь запустить в надоедливую птицу.
Роза затравленно оглянулась и, бросив ещё один взгляд на мансарду, наконец двинулась в нужном направлении.
Зоркий с облегчением взмыл в воздух, женщина оказалась даже сообразительней, чем он рассчитывал.
Когда Дора вышла из толпы, он снизился и немного покружил над ней, указывая ей путь к воротам. Роза шла несмело, словно не хотела лишний раз приближаться к ним. Но привратники не подвели, как только они завидели женщину, один выбежал ей на встречу и, вежливо поклонившись, провёл внутрь.
– Вас велено проводить до покоев Князя, Дора. – В ответ на эту фразу Роза густо покраснела и смущённо улыбнулась.
– Подождите минутку, – тихо прошептала она, снимая с себя плащ.
Она сложила его в несколько раз и перекинула через руку, вытягивая её вперёд. Зоркий про себя усмехнулся. Ему предлагали сесть. Даже Василю он садился только на плечо.
Роза в ожидании закусила губу, не сводя с птицы жалобного взгляда. Она уже почти отпустила руку, когда Зоркий всё же решил, что пойти вместе с ней будет гораздо интересней.
Он гордо приземлился на подставленный плащ и сжал когти. Если женщине и стало больно, виду она не показала. Только кивнула стражнику и, гордо подняв голову, прошествовала внутрь.
На площади ещё раздавались радостные крики и одобрительные возгласы. Всё-таки народ Осеннего Леса искренне любил своего правителя.
В покоях Князя Зоркий перепорхнул с руки на стенку резного бюро. Отсюда ему было видно и окно с собравшейся толпой, и беспокойно ходящую по комнате Розу. Она то начинала вышагивать от стены к стене, то садилась на кровать и, закрыв лицо ладонями, шумно вздыхала.
Постепенно за окном опускались сумерки, но люди на площади не спешили расходиться. Зоркий уже пожалел, что отдал недостаточное количество указаний. Вряд ли повелитель будет доволен, что доставленная к нему женщина на целый день осталась голодной. Летать же по замку в птичьем обличье, разыскивая укромный уголок для превращения, казалось проблематичным.
Роза опустила голову на кровать и закрыла глаза. Зоркий уже решил, что она уснула, но стоило замку на дверях щёлкнуть, как женщина моментально вскинула голову, вновь принимая вертикальное положение.
– Спасибо, Зоркий, – входя, кивнул Князь. – С мансарды твои попытки привлечь внимание нашей гостьи смотрелись забавно. – Он протянул руку и нежно погладил оперение.
Роза медленно встала с кровати. Она смотрела в пол, не осмеливаясь поднять взгляд.
Князь повернулся к ней и, усмехнувшись, полез во внутренний карман, выуживая оттуда сложенный вчетверо лист.
– Узнаешь?
Женщина нерешительно взяла бумагу и тут же выронила, судорожно втянув носом воздух.
– Мой Господин. Простите. Я не знаю, как это у вас оказалось. Я бы никогда не стала досаждать подобным. Я хотела сжечь… – На глазах заблестели слезы, а руки видимо задрожали.
– Было бы лучше, если бы сожгла, – бесцветным голосом проговорил Князь. Он развернулся к бюро, чтобы открыть один из многочисленных ящиков. – Я хочу тебе кое-что показать.
Роза нерешительно подошла к господину, неслышно ступая по ковру. В ее руки лег желтоватый пергамент. Зоркий наклонил голову, пытаясь разобрать из-за плеча текст.
«Даже спустя годы по-кошачьи жёлтые глаза преследуют меня во сне. Мне снятся красные одежды, на которых застыли пятна крови. Их не видно, но они есть. Мне до сих пор снятся беспомощные крики и слёзы тех, кто пострадал от бездушных сделок и договоров. Я чувствую себя виноватой, ведь тогда я ничего не делала, чтобы помочь людям.
Тогда я была всего лишь любимой игрушкой, пленницей в золотой клетке.
Каждый раз, когда нечеловеческие руки обнимали меня, мне чудилось, что они вот-вот сожмутся на моём горле, и он скажет: «Ты разлюбила меня. Все, кто были со мной – ушли, но ты останешься навечно…» Кожа до сих пор горит при мыслях об этих прикосновениях.
Он не любил, когда я отлучалась из замка. От него нельзя было скрыться и убежать. Я каждый день стояла у окна самой высокой из башен и молила Четверых дать мне решимости шагнуть вниз.
Когда-то я думала, что смогу помочь ему победить Эфир, вновь стать человеком. Но я ошиблась. Чтобы он ни говорил, на утро вновь просыпался с признаками Проклятья на лице.
Но, видимо, Четверо имели на меня свои планы, они не дали мне проститься с жизнью раньше времени. Теперь чудовище загнано в волшебный камень и будет находиться там вечно. В первый момент его заточения я хотела раскрошить этот камень в порошок, но теперь, по прошествии множества лет, я смотрю на него каждый день. Чудовище лишило меня сына, моего первенца. Мальчик умер из-за Эфира, которым его заразил Демон.
Теперь этот проклятый булыжник единственное, что напоминает о потерянном ребёнке. Так я скорблю о своей утрате, мучая саму себя видениями прошлого.
Пусть потомки знают мою историю. Пусть она даст им силы бороться со злом во всех его проявлениях на благо Королевства.
Да благословят их Четверо и смилостивится над ними Мать.
Да будет Земля их Твердью, да дарует Вода им Жизнь, Огонь пусть очистит Разум, а Ветер исполнит Мечты.
Королева Мария из Дома Алых Маков»
– Всем известно, что Королева Мария была пленницей Демона. – Стоило Розе поднять голову от письма, как Князь забрал его и переложил на бюро. – «Когда-то я думала, что смогу помочь ему победить Эфир, вновь стать человеком», – процитировал он. – У неё ничего не вышло, она разочаровалась и приложила руку к заточению. Теперь же, – он немного повысил голос. – Ты пишешь мне любовные письма. Сколько времени пройдёт, прежде чем ты осознаешь, что то, что называешь маской – не иллюзия, а моя истинная внешность? И что решишь после этого? Присоединишься к моим врагам и найдёшь способ заточить меня в точно такой же камень?
– Мой Господин, что вы такое говорите? – Женщина дрожала всем телом, но твёрдо смотрела в глаза Князю. – Я даже не могу помыслить о таком…
– Это сейчас, – небрежно махнув рукой, перебил её Князь. – А потом ты почувствуешь себя… Как там было? «Любимой игрушкой, пленницей в золотой клетке». И это решит дилемму. Вы, женщины, не отличаетесь разницей в поведении.
– Мой Господин, прошу вас, поверьте мне. Я писала вам искренне. Я действительно восхищаюсь вами и… – Она запнулась, но тут же вскинула голову, продолжив немного приглушённым голосом. – И я люблю вас. Я никогда не пойду против и не сделаю ничего, что могло бы причинить вам вред.
