Екатерина Вострова
Хвостатым здесь не место!
Глава 1
Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, но тот не шёл. Разозлившись, не выдержала и громко хлопнула ладонью по двери.
– Да что же это!
Моя новорождённая дочка, которую я прижимала к себе, испугавшись громкого звука, заплакала.
– Тише, маленькая моя, тише, – зашептала я ей, укачивая. – Сейчас мама откроет квартиру, и мы наконец будем дома. Потерпи ещё немного.
Дочка затихла, а я с изумлением услышала шаги за дверью. Там кто-то есть! В первое мгновение в душе вспыхнула безумная надежда, что это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживём счастливой семьёй. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоём. Кто же тогда в квартире?
Замок зловеще щёлкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:
– Инна Эдуардовна, здравствуйте… – передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.
Привалившись к проёму, она полностью загородила собой весь проход.
– Чего приперлась, Кристина? – вместо ответа на приветствие спросила женщина.
От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребёнок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.
– А вы… помочь пришли? – глупо спросила я, не понимая, что происходит.
Ваня с матерью почти не общались, да и видела я её от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестёр. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.
– Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, – хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.
– Вашей?
– А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберёшь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?
– Но… но… – от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.
Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, и я верила. А что до прописки – просто не было надобности, на учёт меня поставили в больнице и так – хватило заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься, и что вот родится ребенок – сразу двоих и пропишет…
Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана – это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.
– Так, Кристина, я серьёзно. Забирай свои баулы и уматывай.
– Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…
– Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают уже столько времени.
– Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! – в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слёзы.
Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.
– Моя ли? – звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. – Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты – вот кто!
Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.
– Что вы такое говорите… – от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать её на руках. – Побойтесь Бога!
– Это ты бойся! – она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила её на лестничную клетку. – И если какие-то вещи остались, то считай, что это в счёт проживания в моей квартире за два года. Не устраивает – подай на меня в суд.
И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Аля снова заплакала.
– Тише, тише, солнышко. А-аа-а! – успокаивая ребёнка, я словно говорила это самой себе.
Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради неё я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.
Ключи всё ещё были у меня в руке. Теперь-то мне было понятно, почему у меня не получалось открыть ими дверь – свекровь наверняка сменила замки, чтобы я не попала внутрь. Но сейчас всё мое внимание было приковано к большому ключу от навесного амбарного замка.
Внезапно дверь снова открылась, я встрепенулась, поспешно утирая одной рукой глаза. Не хватало, чтобы эта стерва видела, что я плакала!
– Еще что сказать хотела, – надменно бросила она. – Я видела в документах свидетельство на дом и участок. Оформлено на тебя, но я знаю, что это всё на Ванины деньги куплено. Имей в виду, я потребую долю с Ваниного наследства. Всё, что в браке куплено – пополам, на кого бы ни оформлено, я консультировалась.
И она вновь захлопнула дверь.
Где-то месяц назад, когда я уже была на больничном, мы с Ваней осуществили свою давнюю мечту – купили участок на окраине нашего города. На участке стояла ветхая лачуга под снос тысяча девятьсот шестого года постройки, но когда мы её осматривали, я отметила, что та подключена к электричеству, и там даже имелась обветшалая русская печка с большой лежанкой.
Сам участок стоял на отшибе, но зато ниже по улице было построено несколько богатых домов с высокими заборами. Мы с Ваней мечтали, что когда-нибудь тоже сможем построить такой. Вот накопим денег!..
Построить дом на зарплату швеи у меня не выйдет, но ведь можно продать участок.
Мысли об этом немного приободрили.
В кармане лежал телефон и пара сотен наличных, да ещё на карточке было тысяч десять – все, что осталось от больничного. Декретные начнут платить только через два месяца, и до этого момента ещё надо дожить. Деньгами у нас в семье заведовал муж, с его же зарплаты шли накопления, в то время как на свою я покупала продукты, бытовую химию и мелочи для дома.
Подумав, вызвала такси. За то, чтобы воспользоваться детским креслом, придётся доплатить еще пятьдесят рублей к сумме заказа, но выбора нет.
Кроме того, идти мне некуда, да и если подать объявление на продажу – участок надо будет показывать будущим владельцам.
Через пять минут машина уже была у подъезда. Пришлось просить водителя помочь затащить вещи в машину, но в итоге всё легко уместилось, и мы выехали.
Приближалось лето, был конец мая, тепло. Когда мы проезжали мимо городского парка, я увидела множество довольных мамочек, гуляющих с колясками, и от этого защемило сердце.
У меня самой не было ни коляски, ни кроватки, ни достаточного количества детских вещей. Ваня говорил, что покупать всё это заранее – плохая примета, и я, дура, его слушала. Хорошо ещё, что для Али не нужны смеси, так как своего молока пока хватает.
Машина остановилась не у того дома, который нужен, а напротив. У массивного трехэтажного особняка. Высокий забор был обвит зелёным плющом и полностью скрывал то, что находилось внутри. Я решила не поправлять водителя и позволила ему поставить мои пожитки на обочину.
– А ворота не откроют? – с сомнением спросил он.
– Никого дома нет, сейчас подъедут и помогут мне. Вы не переживайте, – безбожно соврала я, стараясь удержать улыбку.
Показывать тот дом, куда мне действительно надо, не было никакого желания – не хватало еще, чтобы таксист настучал в службу опеки, и у меня забрали мою малышку.
Когда машина скрылась из виду, я, не выпуская Алечку из рук, по одному перетащила пакеты и сумки к своему порогу.
Дужка навесного замка отскочила, и дверь, скрипя, отворилась.
Входить внутрь было жутковато. Посветив телефоном, первым делом нашла счётчик и ввернула пробки, после чего пощёлкала выключателем. Грушевидная лапочка под потолком, вспыхнувшая жёлтым светом, заставила облегчённо выдохнуть. Работает!
Обошла дом. Небольшой, всего две смежные комнаты, веранда, забитая каким-то хламом, и кухня. Пол прогнил, и каждый шаг по нему отзывался скрипом. Маленькие окошки изнутри закрыты ставнями. В некоторых из них разбиты стекла. Туалет на улице, а вместо водопровода на кухне – умывальник с ведром.
Но как же мне повезло, что за все время, что дом стоял пустым, его не облюбовали бомжи и прочие сомнительные личности. Хотя… мы с Алей тоже теперь в некотором роде сомнительные личности без определённого места жительства.
Затащила внутрь все свои вещи и закрыла дверь на тяжелый деревянный засов, ощущая себя в безопасности.
Вытащив швейную машинку, устроила в раскрытом чемодане кроватку для моей малышки, обложив дно пелёнками, привезёнными из роддома, и своими вещами.
Немного поев, она сладко уснула, а я принялась обыскивать дом в поисках того, что могло бы пригодиться.
Прежде всего мне нужно было ведро или какая-нибудь кастрюля, в которую можно было бы набрать воды, и, к счастью, на кухне я смогла найти две пригодных к использованию алюминиевых посудины и один бидон литра на три.
На улице стоял покосившийся колодец, и, открыв крышку, я обнаружила внутри привязанное на цепь ведро. Раскрутив ворот и зачерпнув воды, я с некоторым трудом вытащила ведро обратно.
Две недели после родов я провела в больнице не просто так, а из-за возникших осложнений. Сейчас всё было уже в порядке, но от поднятия тяжестей врачи рекомендовали воздержаться.
Из ведра я перелила воду в бидон и унесла в дом. На веранде стояла плита, труба от которой выходила на улицу к запертому в железном коробе газовому баллону. Повернув ручку у плиты, убедилась – он ещё не пустой, и готовить можно.
После покупки мы приезжали в этот дом с Ваней лишь раз. Он тогда разобрал сарай, сложив оставшиеся доски позади дома. Их можно было использовать вместо дров.
Тогда мы провели здесь целый день, и обед я готовила тут же. Так что, поискав, я нашла спички, открытую пачку гречки, немного соли и несколько пакетиков с чаем. Негусто, но на сегодня хватит.
Вскипятила воды, заварила чаю и сделала себе порцию вареной гречки.
Кружки и столовые приборы остались от прошлого визита с мужем.
После ужина взялась за уборку, протёрла пыль, пол. В одной из комнат стояла старая железная кровать с тонким матрасом. Первой мыслью было – выбросить, но в моём случае это непозволительная роскошь. Вредителей в нём не обнаружилось, и, хорошенько поколотив его, решила оставить.
За прошедшие полдня вымоталась настолько, что перебрать вещи, которые мне собрала свекровь, не могла уже просто физически.
Хорошо ещё Аля вела себя тихо и большую часть времени спала. Расстелив свой больничный халат вместо простыни, я мгновенно выключилась, стоило только прилечь.
На следующее утро с новыми силами взялась за работу.
Чемодан, установленный на широкую деревянную скамейку, отлично справлялся с ролью переносной люльки. Хотя, конечно, коляски катастрофически не хватало. Поискав в интернете предложения по продаже старых вещей, нашла несколько отличных вариантов практически даром, но все они были в противоположных концах города. Ехать туда на такси – слишком накладно, придётся автобусом с дочкой на руках.
Впрочем, выхода не оставалось, и решила, что если до завтра не найду что-то поближе, то так и сделаю. Сегодня же ещё раз подсчитала свои финансы. Денег у меня оказалось негусто – всего десять тысяч двести три рубля. И как растянуть их до того момента, пока не начну получать пособие, я не имела ни малейшего понятия. Выходило чуть больше ста шестидесяти рублей в день. Даже если на дом найдётся покупатель, у меня просто-напросто не хватит денег, чтобы оплатить сопутствующие расходы. Был ещё один вариант. Вернуться в родной город. Вот только билет на поезд стоил больше половины моих себережений, а почти двое суток в пути с младенцем – большое испытание, да и рады там мне не будут.
А ведь здесь ещё оформлять документы в связи со смертью Вани.
Сердце привычно пропустило удар, когда мысли свернули к теме гибели мужа. В ситуации, в которой я оказалась, был лишь один несомненный плюс – мне совершенно некогда было горевать.
Чтобы понять, с чего начать, залезла в интернет с телефона. В итоге около часа ушло только на то, чтобы попытаться разобраться в хитросплетениях нашего законодательства. Даже оформить пенсию по утрате кормильца было не так просто. Все документы и свидетельство о смерти находились у Ваниной мамы, вряд ли она согласится мне их отдать, значит – придётся заказывать дубликат…
Вздохнув, отправилась в магазин. Судя по информации в телефоне, ближайший – в пятнадцати минутах ходьбы – уже должен был открыться.
В доме было старое покосившееся трюмо с мутным зеркалом. Мои каштановые, чуть вьющиеся волосы в нем казались совсем тусклыми, как, впрочем, и весь мой вид. Сама себе я сейчас напоминала серую мышку, живущую в старом доме. Но чем меньше на меня обращают внимания, тем лучше.
Взяв дочку на руки, отправилась за покупками.
Простояв минут пять перед прилавком, прикинула, что раз холодильника у меня нет, то все, что портится – не для меня. В итоге взяла пачку дешёвого чая, пакет овсянки, сахар, буханку хлеба и ванильные сухари. Немного поколебавшись, взяла одно маленькое куриное бедро. И пусть норму расхода я выполнила почти за два дня, но мне – кормящей матери – голодать нельзя.
Дома приготовила овсянку на воде и, позавтракав, поставила вариться курицу. Выйдя вместе с Алечкой на улицу, я принялась фотографировать дом, чтобы выставить его на продажу. В любом случае, это процесс небыстрый, так что чем раньше размещу объявление, тем раньше найду заинтересованных.
В голове медленно, но верно зрел план действий. Нужно позвонить на работу и договориться о заказах. Моя машинка со мной, а Алечка – спокойная девочка, мне очень повезло. Если бы я смогла брать подработки, это решило бы большую часть наших проблем.
Да и старым клиентам было бы неплохо позвонить, сообщить, что я снова готова к сотрудничеству. Приглашать их, правда, придётся в этот самый дом, и они неизбежно увидят тут мою дочку… Впрочем, можно будет придумать, что мы здесь на лето, отдыхаем от городской квартиры.
Когда я позвонила, владелица ателье была рада меня слышать, ведь это значило, что можно будет платить мне меньше и неофициально, экономя деньги на налогах.
– Ну смотри, Кристина, – предупредила она строгим тоном, тщательно скрывая свою заинтересованность, которая все же нет-нет, но проскальзывала. – Мы давно знакомы, пойду тебе навстречу. Но просрочишь хоть один раз – больше подкидывать ничего не буду.
– Да-да, конечно, Анна Евгеньевна! – с преувеличенным воодушевлением согласилась я. – Не подведу.
– Ну, тогда можешь приехать сейчас, забрать ткань. Несколько изделий из материала заказчика, мерки Марина сняла, но она одна не успевает, а нового человека на твое место пока не нашли. Кстати, ты ведь в курсе, что должна занести справку из роддома к нам? Тебе выплата полагается по случаю рождения.
– Хорошо, через два часа приеду, – легко согласилась я и попрощалась с начальницей.
Вопрос коляски снова встал ребром. Пришлось звонить ещё и по объявлениям. Очень надеялась, что мне повезёт, и первая же из тех, что я посмотрю, подойдёт. Потому что тащить на себе и ткань, и ребенка просто невозможно. А так я могу загрузить всё, что заберу с работы, в корзину внизу коляски.
Очень радовала новость о том, что мне положены ещё какие-то деньги. Стоило сегодня поговорить с нашим бухгалтером на работе, быть может, она скажет, куда я ещё могу обратиться за помощью?
Что ж, буду решать проблемы постепенно. Сначала схожу на работу.
Посмотрев расписание маршрутов, я поняла, что у меня есть ещё полчаса. За это время собралась и разместила-таки сделанные еще утром фотографии дома на сайт для продажи. Указав в объявлении ту же сумму, за которую и приобретался дом с участком, я почувствовала себя так, словно она уже была у меня в кармане.
На самом деле, все не так уж плохо, и я обязательно справлюсь.
* * *
Так пробежало лето. Мне удалось оформить документы, получить выплаты и немного наладить быт.
Разбитые окна закрыла фанерой, вычистила дом, нашила нового постельного белья, даже повесила занавески. Обстановка всё ещё оставалась плачевной – но хотя бы больше не было пыли, пауков. Одежду для дочери так же нашила сама по большей части из обрезков, остающихся от заказов. Разработала огород – к осени у нас должна была быть своя картошка. Даже цветы посадила под окнами, пусть не азалии, которые так любила моя бабушка, но пышные кустики бархатцев.
Нужно ещё было ремонтировать пол, стены, вот только ночи с каждым днём становились всё холоднее, Алечка начала капризничать из-за постоянных колик. Я брала всё меньше заказов. Продать дом сейчас тоже было невозможно – часть наследства по закону принадлежит теперь Ваниной матери, и, судя по всему, миром с ней мне договориться не удастся.
Печку в доме топить было нельзя – она была неисправна, сильно дымила. Я бесконечно просматривала объявления о сдаче жилья – на осень и зиму нужно куда-нибудь перебираться. Но на съём катастрофически не хватало денег.
А в конце лета произошло событие, полностью поменявшее нашу жизнь.
В один из вечеров августа мы пораньше легли спать. Малышка весь день капризничала, а я так и заснула рядом с ней, просто отключившись.
Где-то через пятнадцать минут меня разбудил страшный грохот.
От испуга я свалилась на пол, резко вскочила, проверяя ребенка. Алечка плакала, но стоило взять на руки, как она быстро успокоилась и снова уснула.
Положив ребенка обратно, я, осторожно откинув засов, выглянула наружу.
Кажется, взрыв произошел где-то рядом. Кусты перед моим огородом были примяты, должно быть, туда что-то отлетело. Подошла ближе и увидела валяющийся на дороге кусок соседской изгороди. Я схватилась за телефон, чтобы вызвать службу спасения, но так и застыла на месте.
В кустах у моего дома лежал мужчина. Одежда на нём порвалась, кое-где виднелись кровь и ссадины. Он выглядел не старше тридцати, хотя почти вся голова была седой. Но странным было не это, а длинный тонкий хвост, торчащий из порванных брюк.
Глава 2
Шумно выдохнув, я постаралась взять себя в руки.
Нужно было проверить, жив ли пострадавший, и после уже вызвать наконец скорую. А вместо этого я пялилась на чёртов хвост!
«Хвостатых мужчин не бывает!» – повторив это словно мантру, тряхнула головой, заставила себя наклониться и принялась сосредоточенно выискивать артерию, нащупывая пульс.
Вдруг мужчина дёрнулся и резко выбросил вверх руку, перехватывая моё запястье, сжимая с нечеловеческой силой.
– Спрячь меня, – прохрипел он, с трудом открывая глаза, которые тут же снова начали закатываться.
– Вам помощь нужна… – опешила я, пытаясь вырвать руку, но тщетно.
– Спрячь, – повторил он и вновь потерял сознание.
Я затравленно огляделась – пока на улице никого не было, что странно. На такой шум должна была сбежаться вся улица. Может быть, это разборки каких-то бандитов? Если так, то мужчина вполне может опасаться, что если первыми его найдут те, кто организовал покушение, то просто добьют его. Но имею ли я право подставлять под угрозу дочку? Если кто-то узнает, что я помогла, то последствия могут быть очень плохими.
Чёрт! Что же делать?
Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и собраться.
Была не была…
Приняв решение, схватила хвостатого под мышки и потащила в сторону крыльца. Я еле смогла поднять его на ступеньку, а затем рывком втащила на веранду.
Далеко от двери уносить не стала, оставив прямо там. Открыла одно из окон, в котором не было стекла. Выбежав на улицу, разровняла граблями землю, заметая следы. Вдалеке уже слышался вой сирен, когда я защелкнула амбарный замок на двери, а сама залезла в дом через разбитое окно, тут же закрыв его изнутри. Скорее бросилась к выключателям, чтобы никто не заметил свет.
Отдышавшись с минуту и проверив малышку, я мышкой прокралась туда, где рядом с дверью лежал всё ещё бессознательный незнакомец.
Взгляд снова наткнулся на «хвост» мужчины. Что это всё-таки такое?
Не в силах справиться с любопытством и желая убедиться, что это всего лишь часть какого-нибудь маскарадного костюма, я осторожно присела на колени и дотронулась до хвоста.
Верёвкой тот, как я сочла вначале, определённо не был. Теплый, с жёсткой седой шерстью в тон волосам мужчины, он был похож на обезьяний, с тем лишь отличием, что на конце находилась пушистая кисточка.
Интересно, как он крепится? Достала телефон, посветив себе фонариком. Бросив быстрый взгляд на лицо незнакомца и убедившись, что он до сих пор без сознания, наклонилась поближе к ягодицам мужчины. Затем осторожно заглянула за порванную ткань на брюках.
Охренеть! Он буквально врастал ему в… копчик.
Резко отодвинулась, зажимая ладонью рот.
Так, Кристина, спокойнее. Просто дыши. Нужно мыслить логически.
В современном мире, при большом желании и деньгах, пришить себе можно что угодно, не только хвост. Ведь наращивают люди себе клыки, чтобы походить на вампиров. А некоторые делают пластические операции, изменяя лицо, трансформируя его, например, в кошачью морду. Должно быть, мужчина, что лежал сейчас у меня на крыльце, был из этой же породы. В том смысле, что собственное тело его не устраивало, и он решил пришить себе хвост.
Что ж, это, конечно, странно, и, возможно, у него не все в порядке с головой, но кто я такая, чтобы его осуждать? Избавиться бы от него ещё поскорее, а то близость сумасшедшего к дочери сильно нервировала.
На улице послышался лай собак, шум машин, людские крики, а спустя несколько минут кто-то начал ходить по моему огороду.
Я предположила, что раз я слышу, что происходит снаружи, то и меня вполне могут услышать.
– Вон там, видел? Кусты примяты, – послышался высокий мужской голос за дверью.
– Значит, туда и отбросило, – согласился второй.
Говорящие явно стояли совсем близко, и от этого по телу поползли мурашки, а внизу живота похолодело от страха.
– Уполз, чёрт, – судя по звуку, говоривший сплюнул на пол. – Мало его приложило.
– Мозголом будет опять недоволен, – вздохнул неизвестный и вдруг подёргал дверь.
От окатившего меня ужаса я забыла, как дышать. Мама дорогая, во что я вляпалась? Воображение тут же нарисовало образ того самого Мозголома, о котором шла речь. Что за вульгарная кличка времён девяностых? Должно быть, это какой-нибудь бандюган. Крепкий, с огромными кулаками и зверским взглядом. Один удар – и череп проломлен.
– Дом закрыт. Надо бы прочесать вон те заросли. И опросить соседей. Вдруг его кто видел…
– Проверим сначала здесь. Чего встал? Дверь ломай!
От этой фразы буквально волосы на затылке зашевелились. Вот сейчас эти громилы ввалятся сюда, и заодно и мне достанется. И почему я вечно во всё вляпываюсь?
– Андрей Андреевич? – услышала я приглушённый зовущий голос, явно доносившийся издалека.
– Только её здесь не хватало. Уходим! Живее!
Вместе с тем, как чужие шаги удалялись от двери всё сильнее и сильнее, я потихоньку начала приходить в себя.
Мой дом из-за разросшихся кустов почти не просматривается с дороги, но все равно лучшим решением было не включать свет и сидеть тихо. Если бандиты вернутся, то они просто вышибут дверь, добьют хвостатого и устранят меня как нежелательную свидетельницу.
В животе заурчало, да так громко, что если бы головорезы всё ещё были за дверью, то наверняка бы услышали этот звук.
В последнее время старалась экономить и откладывать как можно больше, чтобы получилось снять квартиру на осень, вот только пока нужной суммы у меня не было.
– Где это я? – испугавшись раздавшегося в абсолютной тишине голоса, дернулась и схватилась за грудь.
Чёрт побери, я так заикой скоро стану!
Хвостатый незнакомец тяжело приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту.
– У меня дома, – я поднялась на ноги. – У вас что-то взорвалось, и вас отбросило прямо в мой огород.
– Что ж, в таком случае, должен сказать спасибо, – незнакомец так же не спеша поднялся на ноги.
– Вам нужно промыть раны… – начала я, но в этот самый момент внутри дома заплакала моя дочурка. Я мгновенно кинулась к ней, позабыв обо всём на свете. Взяла Алечку на руки и, одним движением расстегнув верхнюю пуговку на рубашке, приложила её к груди.
Хвостатый тип, чуть прихрамывая, вошел следом, и мне на мгновение почудилось, что его глаза блеснули в темноте жёлтым цветом, как у кошки.
Было темно, и он никак не мог видеть подробностей, но всё равно стало очень неловко. От взгляда мужчины я смутилась. Жар прилил к щекам, а меж лопаток вдруг нестерпимо защекотало. Я повернулась спиной и предостерегающе прошептала:
– Не подходите, пол скрипит, вы её напугаете.
Хвостатый остался на месте, но я по-прежнему ощущала его взгляд. Когда дочка успокоилась, я хотела уже было положить её, но столкнулась еще с одной проблемой.
Застегнуть рубашку я смогу, только положив малышку, а для этого придётся опять повернуться лицом к навязчивому незнакомцу.
– Отвернитесь! – всё так же шёпотом попросила я, хоть и понимала, что это глупо. В такой темноте вряд ли хоть кто-то способен что-нибудь разглядеть.
Мужчина неопределённо хмыкнул, но всё же отвернулся, а я тем временем поспешно положила Алечку и наконец застегнулась.
Краем глаза я уловила странное движение. Приглядевшись, поняла, что это… хвост. Он двигался.
Бред какой-то.
– Мы ведь в том убогом сарайчике? – как ни в чём не бывало спросил незнакомец. – Я одно время хотел выкупить его и снести, чтобы вид из окна не портил, но потом было не до того… Что ж, хорошо, что я этого не сделал. Андрей Финик. К вашим услугам.
Он вежливо склонил голову, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить:
– Кристина.
Фамилию я ему называть не собиралась, слишком уж подозрительная он личность. И вообще, лучшим вариантом было бы выставить его за дверь. Раз уж он вполне жив-здоров, то может поискать убежище в другом месте, а не подставлять под удар меня и мою дочь.
– Да-да. Балашова Кристина Олеговна, девяносто четвертого года рождения. Я в курсе.
Несмотря на темноту, я была готова поклясться, что хвостатый сейчас самодовольно улыбался.
– Откуда вы?.. – страх вернулся с удвоенной силой, кажется, даже волосы на голове зашевелились.
– Это моя работа – всё и про всех знать, – усмехнулся Финик. – О! Да не бойтесь вы так.
Он вдруг оказался совсем рядом и сделал это так стремительно и бесшумно, что опять заставил меня дернуться.
– Успокойтесь. Сказал же, я одно время хотел выкупить участок, а потому, когда предыдущие владельцы договорились о сделке с вами, они ещё раз пришли ко мне удостовериться, что я не против. Я здраво рассудил, что если дом покупает молодая пара, то вполне вероятно, что они скоро сами снесут лачугу и поставят на её месте что-нибудь приемлемое. Я был не против. Зачем мне возиться и тратить деньги, если проблема решится сама собой?
Он просто видел документы.
Я нервно облизнула губы, понимая, что уже начинаю накручивать себя по любому поводу.
– Видимо, я просчитался. Судя по всему, снос предполагается нескоро, – хвостатый вновь вернулся к своему насмешливому тону. – Сбежали от мужа?
– Нет.
Продолжать этот разговор не было никакого желания, а потому я отвернулась и направилась в сторону разбитого окошка. Там, сквозь щель в ставнях, просматривался огород.
Пол предательски заскрипел, и я остановилась, ощущая себя словно посреди минного поля. Не разбудить бы дочку!
– Нет? Тогда, может, вы сбежали вместе с ним? Прячетесь от кредиторов? – вдохновенно предположил он. – Снова не угадал? Может быть, этот сатрап и деспот изменил вам и выгнал?
– Не говорите так о Ване! – не выдержала я, чуть повышая голос, но тут же оборвала себя.
– Оу. Сколько эмоций. Так что у нас случилось с Ваней?
Назойливость хвостатого гостя начинала раздражать, а потому, в надежде на то, что он устыдится и перестанет задавать вопросы, я всё же ответила:
– Он умер.
Но, очевидно, совесть у Финика отсутствовала.
– А вы?
– Что «я»? – от подобной наглости на мгновение опешила.
Его тон вдруг стал предельно серьёзен, исчезли все шутливые нотки:
– Это не то место, где можно ожидать увидеть убитую горем вдову с новорождённым ребенком. Что вы здесь делаете?
– Это мой дом, и я тут живу, – я уперла руки в бока и состроила самое строгое выражение лица, после которого Ваня обычно сразу понимал, что он неправ, и спешил извиниться.
Правда, в этот раз эффект был нулевой – для гневных взглядов было слишком темно.
– Тут хотя бы электричество есть?
– Есть! – точка кипения становилась всё ближе. – И даже газ есть. В баллоне.
– Ну, в таком случае – просто шикарные условия. А до того, как ваш муж умер, вы где жили?
– Какая вам разница?
– Как я уже сказал, мой дом рядом. Но я не жил там какое-то время, а теперь возвращаюсь.
– В любом случае – это не ваше дело, – я скрестила руки на груди, надеясь, что он поймёт, что разговор окончен.
– Теперь – моё, – он сказал это так просто. Не бравируя, просто констатируя факт, так, что если бы речь шла о чем-либо другом, вряд ли я бы даже задумалась, чтобы возразить. – Всё равно узнаю, так что если хотите рассказать мне свою версию случившегося, то самое время.
Я замолчала, отчаянно борясь с желанием вышвырнуть этого зарвавшегося хвостатого прямо из окна. До чего же наглый и самоуверенный тип! А хуже всего то, что если он задастся целью, то действительно может всё обо мне узнать.
Если кто-нибудь спросит свекровь, она обязательно поведает историю, что рассказала мне сама. О том, что я не заказы брала на шитьё, а занималась проституцией и нагуляла ребёнка не от мужа.
А ещё в голове отчаянно забилась запоздалая мысль о том, что человек, за которым охотятся бандиты, может быть и сам одним из них. Таким же бандитом, головорезом.
– Вам лучше уйти, – очень тихо попросила я.
Я ожидала споров и возражений, но вместо этого Финик просто кивнул и шагнул в сторону веранды, ещё не зная, что я заперла дверь.
– Там замок. Нужно через окно, – поспешила остановить его я.
– Хорошо. Показывайте, которое, – ничуть не смутился мужчина, снова подходя ближе.
Под его ногами пол не издал ни звука, в то время как раздавшийся от моего шага скрип досок буквально оглушил. Что за закон подлости?
Осторожно распахнула ставни, и комнату тут же наполнил мягкий ночной свет. Я повернулась к своему гостю и в который раз за день не смогла сдержать удивлённого возгласа. Хвост позади него стоял трубой. Длинный, изогнутый, он лениво покачивался из стороны в сторону.
