Екатерина Береславцева
Что было, что будет, чем сердце успокоится
Глава 21
– Сильная девушка. Я не ошибся в ней.
– Уходи. Уходи, слышишь?
– Это ещё вопрос – кто из нас должен уйти!
В моей голове застучали молоточки, и – в одну секунду – вспыхнул свет.
– Папочка…
– Геля!!
Надо мной, почти столкнувшись друг с другом, склонились две фигуры. Я поморгала.
– Юлиан… Роб…
– Как ты себя чувствуешь, Геля? – с облегчением одновременно воскликнули они и взяли меня за руки. Левая досталась брату, правая, заныв от боли, – жениху.
– Где папа?? Он… он жив?
– Жив, мышка, жив, не волнуйся!
– Что случилось? Почему… почему этот пожар?
– Хотел бы я сам это знать… – пробормотал Роберт, искоса взглянув на доктора.
– Ты, наверное, свечку забыла потушить, любовь моя! – Юлиан сжал мои пальцы.
– Свечку? – нахмурилась я.
– Под кровать закатилась свеча, не знаю, каким чудом уцелевшая. Признайся, ты вообразила себя Татьяной Лариной? Читала книжку при пламени свечи?
– Что ты говоришь такое, Юлиан! Я читала, это правда, но вовсе не… У меня лампа настольная есть!
– Была… – мрачно пробормотал Роб. – Никогда себе не прощу своего отсутствия!
– Отсутствия? – переспросила я удивлённо. – А разве ты не дома был? Ведь мы же вместе…
– Не дома! – с отвращением к самому себе воскликнул брат. – Мне пришлось на какое-то время уехать по… по делам, а утром позвонил Юлиан и… я тут же примчался. Господи, почему я не был рядом с тобой, сестрёнка, в этот страшный момент! Как я не почувствовал, не предвидел?!
– Я тоже хорош! – горько произнёс мой жених. – Давно уже надо было переехать сюда, к тебе, любовь моя, тогда бы ничего подобного не случилось!
Роберт при этих словах нахмурился, а я почувствовала, что заливаюсь краской.
– А папа – что с ним? Он правда в порядке? Я помню страшный грохот, как будто на нас с ним что-то упало…
– Так и было, мышка. Николай Петрович, примчавшийся из своего флигеля в одних трусах, сказал, что на отца рухнула потолочная балка, и каким невероятным чудом папе удалось удержать её на себе, загораживая тебя, сестрёнка, – он не знает. К счастью, позвоночник бывшего борца выдержал. Наш папа отделался синяками и ожогами, и это тоже чудо, конечно…
– Где он? Я хочу к нему! – дёрнулась я.
– Тебе нельзя вставать! – опять в один голос воскликнули брат с Юлианом, останавливая мой порыв.
Но не тут-то было. Любовь и восхищение моим отцом заставили меня, невзирая на возмущённое сопротивление обоих мужчин, подняться с дивана и преодолеть несколько шагов до двери. Откуда только силы взялись, не знаю.
– Вы же видите – я прекрасно себя чувствую!
– Ну, сестрёнка! – первым сдался Роберт и подхватил меня под руку. – Ладно, так и быть, идём. Я сам тебя отведу.
– Вот характер, а? Вся в отца! – Юлиан тоже присмирел, пристроившись с другой стороны.
Так мы и пошли – я посередине, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, а мои дорогие мужчины по бокам, чуть ли не неся меня на руках.
Дверь в папин кабинет распахнулась в ту же секунду, как мы к ней подошли.
– Ангелина Саввична! – не сдержала удивление Тамара, столкнувшаяся с нашей живописной группкой нос к носу. – Вы зачем здесь? Кто вам разрешил??
Её строгие глаза обратились к моим спутникам поочерёдно.
– Они сопротивлялись, как могли! – пылко вступилась я за мужчин. – Тамарочка, милая, мне очень-очень нужно его увидеть! Умоляю вас!
– Он заснул, – смягчилась Тамара, сделав шаг в сторону. – Прошу вас, только потихоньку! И не все сразу, – она ни мгновения не сомневалась, кого впустить сначала. – Роберт Саввич, идите с сестрой. Ещё раз прошу, не разбудите его! Юлиан Павлович, а к вам у меня несколько вопросов, вы позволите?
С сожалением окинув нас с Робертом мрачным взглядом, Юлиан вздохнул и отступил назад. Мы с братом, перешагнув порог, бесшумно прикрыли за собой дверь.
Отец лежал на своём диване – бледный, с перебинтованным плечом, – и мне стоило огромных усилий не броситься к нему со всех ног. Он действительно спал, широкая грудь его мерно поднималась и опускалась, брови хмурились, из приоткрытых губ вырывался свистящий хрип.
– Папа, папочка! – прошептала я, опускаясь перед ним на колени. – Прости меня, мой бедный папочка, это я, я во всём виновата!
– Ну что ты, мышка, в чём ты виновата? – Роб уселся рядом со мной и тихонько сжал мои пальцы.
– Во всём, братик! Я так растерялась, когда этот огонь увидела, и потом… Потом смирилась, понимаешь? Когда поняла, что мне не выбраться, я перестала сопротивляться! Ах, зачем он туда полез!
– Кто-то тут говорит глупости, пользуясь моим положением, – неожиданно раздался сиплый голос отца, и приоткрылся его правый глаз. – А мне, между прочим, волноваться вредно!
– Папа!! – я уткнулась ему в плечо, громко всхлипнув.
– О-о-о, мне как раз сегодня душ не удалось принять! Всё складывается очень удачно… – Его пальцы ласково погладили мою макушку. – Ну, будет тебе, детка! Все живы, и это самое главное! А пара царапин – пустяки, дело житейское, как говаривал один очень упитанный господин в самом расцвете сил.
– Я так тебя люблю, папочка!
– И я тебя, доченька, – у отца дрогнул голос. – Люблю так, что… и дальше готов сколько угодно раз влезать в бушующий огонь, лишь бы не потерять тебя, ласточка моя!
– Я постараюсь никогда не вести себя так безрассудно, как Клара, папочка! – я подняла голову. – Но я правда не понимаю, как это получилось! Юлиан сказал, что под кроватью свечку нашли, а у меня вовсе никаких свечек не было, честное слово!
– Свечку? – взгляд отца потяжелел. – Я не знал. До меня эта информация не дошла. Я думал, что…
Он осёкся, бросив взгляд в сторону Роберта.
– Роберт, я теперь ничего не понимаю.
– Ты просто не хочешь понять, – тихо ответил брат странным голосом.
– Вы о чём говорите? – я переводила недоумевающий взгляд с одного на другого. – Папа, Роб!
– Да так, солнышко, – папа улыбнулся. – Не обращай внимания. Обычные мужские дела. Ну, дорогие мои, раз вы убедились, что моей жизни больше ничего не угрожает, попрошу теперь меня оставить. Спать хочется ужасно. Тамара какую-то дрянь мне подсунула, от которой в глазах козявки бегают.
– Надеюсь, ты не про нас говоришь, папочка? – прыснула я.
– Ты – моя самая любимая козявка! – отец поцеловал меня в лоб. – Ну, идите, и больше не шалите, детки!
– Постараемся себя сдерживать, папа! – я вскочила, подхватывая Роберта под руку. – Правда, братик мой любимый?
– Истинная! – солидно ответил он, сжимая мне ладонь. – Отец, если тебе что-нибудь понадобится…
– Я тут же вас об этом извещу! – папа устало улыбнулся. – Сынок… береги сестру, пожалуйста…
– Можешь на меня рассчитывать, отец!
Глава 22
Крепкий организм отца взял своё – не прошло и трёх дней, как он уже носился по особняку, как оглашенный, и даже пару раз попытался улизнуть из дома – правда, бдительная Тамара была начеку. Ничего, он справился и с этим затруднением: вереницей, один за другим, к его кабинету потянулся караван визитёров. С папками, чемоданчиками, портфелями, свёртками, рулонами – мне доставляло удовольствие разглядывать этих интересных, порою странных и даже изумляющих воображение посетителей. Некоторые из них при виде дочери хозяина останавливались, учтиво здороваясь, некоторые – смущённо улыбались и старались поскорее улизнуть, а один, показавшийся мне похожим на Жака Паганеля, с рассеянным видом налетел на меня в холле и, даже не извинившись, будто не заметив неожиданную преграду, помчался дальше, ещё крепче прижав к себе объёмный баул.
– Профессор Пряников, – с усмешкой пояснил Роберт в ответ на мой вопрос. – Гений. Или сумасшедший. Что, в принципе, одно и то же.
– Профессор чего, Роб?
– Всяких и всяческих наук. Полный их список, мышка, перечислить даже я не в состоянии, – он пожал плечами, и вдруг глаза его вспыхнули. – Слушай, пока Пряников будет морочить нашего отца – а это дело не пяти минут, уверяю тебя! – предлагаю совершить одно путешествие!
– Путешествие? – моё сердце подпрыгнуло от предчувствия чего-то чудесного. – Куда, Роб? В лес?
– Моя младшая сестрёнка решила, что на лесной опушке сейчас пылает костёр, вокруг которого восседают двенадцать мужичков разных возрастов?
– Твоя младшая сестрёнка не настолько глупенькая, брат! – прыснула я весело. – Хотя в гости к двенадцати месяцам сходить я бы не отказалась… Но если не в лес, то куда, Роб?
– Ты готова довериться мне и в ближайший час ни о чём не спрашивать, а?
– В ближайший час?! – обомлела я от счастья. – Но это же… такое долгое путешествие, Роб! Я готова, конечно готова!!
– Тогда одевайся потеплее, встречаемся внизу через пять минут! И смотри не попадись на глаза Тамаре, поняла?
– Будь спокоен, брат!
Выскользнули из дома мы тихо, никем не замеченные, и так же тихо завели мотор автомобиля, припаркованного у ворот с внутренней стороны двора. Что прошептал Роберт охраннику, я не слышала, но створка ворот открылась перед нами беспрекословно, и мы, донельзя довольные и взбудораженные ароматом тайны, пересекли границу между двумя мирами и покатились в неизведанную даль. Я с радостным удивлением наблюдала, как очертания «Золотого Бора» остаются где-то далеко позади, а машинка брата весело несёт нас навстречу настоящим приключениям.
– Мы едем, едем, едем в далёкие края! – пела я потихоньку, не отрывая взгляда от пейзажей за окном. – Весёлые соседи, траля-ля-ля-ля-ля…
Сердечко моё трепыхалось в груди непоседливой стрекозой. Впервые за эти месяцы я забиралась так далеко от дома, и этот факт не мог не вызывать в душе щемящего волнения. Вот уже наш посёлок остался позади, автомобиль свернул на широкую трассу и помчался вперёд, рассекая стремительным корпусом снежное пространство. Я не знаю, куда мы держали путь, но в данную минуту, признаться, мне было всё равно – само движение, скорость, парение над землёй завораживали меня, заставляя ещё сильнее биться сердце и ликовать душу. Позади осталось всё – волнения, горести, болезни и невзгоды. Лишь только эта белая дорога и мы с братом, соединённые одной тайной, – и ничего больше.
– И какой же русский не любит быстрой езды?!
– То ли ещё будет, мышка!
Лишь подъезжая совсем близко к городу, Роберт сбавил скорость, заставив меня почувствовать даже сожаление.
– Уже всё? – разочарованно выдохнула я, заметив появившиеся впереди дома. – Теперь домой, да, Роб?
– А ты хочешь домой, мышка? Устала?
– Ну что ты, нисколько! Я, оказывается, настоящая русская! Вот уж не ожидала от себя такой любви к быстроте! Хотя, если подумать о той аварии, в которую меня… в которой я… – я запнулась.
– А ты не думай, сестрёнка! Лучше наслаждайся чудесными видами нашего города! Ведь ты, наверное, успела его позабыть?
– Не то слово!
Я затихла, послушно устремив взгляд в окно автомобиля. Город, бегущий нам навстречу, и правда показался мне чудесен какой-то неуловимой и очень трогательной красотой. Прелестные старинные дома, разные в своей архитектуре, но объединённые одним общим духом, витиеватые узкие улочки, ажурные мосты через величественную реку, один из которых, полностью прозрачный, совершенно поразил моё воображение, – сердце моё начинало ощущать забытое родство с этим городом и его жителями, неспешно шагающими по тротуарам. Зимний наряд очень шёл Арбузову, украшал его, делая похожим на сказочный волшебный городок, затерянный вне времени и пространства.
– Ах, какая чудесная ёлка! Смотри, Роб, совсем как настоящая!
Наш автомобиль проносил нас мимо городской площади с высившейся в самой её середине высокой сверкающей ёлкой.
– Она и есть настоящая! Наш мэр подделки не признаёт. Знаешь ли ты, что к каждому новогоднему празднику в наших оранжереях специально выращивают пушистых красавиц – чтобы радовать арбузовцев, и больших и маленьких?
– Вот здорово!
Я прильнула к окну носом, с удовольствием рассматривая огромную, искрящуюся разноцветными огнями ель, вокруг которой с восторгом носились дети и медленно, но с не менее радостными лицами, прохаживались взрослые. Мне казалось, что на площади собрались все жители города, но каково же было моё удивление, когда, проехав ещё несколько кварталов и остановившись у трёхэтажного торгового центра, я увидела ещё большее количество людей.
Размах подготовки к празднику поражал, внушал уважение и восторг. Месяцы моего затворничества уменьшились до величины мизинца, и всеобщая радость, оживление и усилившееся предчувствие чего-то огромного и чудесного захватили меня с неистовой силой.
Внутри празднично украшенного здания всё сияло, искрилось, пело и благоухало.
– Ах, Роб! Как же здесь красиво!
Наверное, ни разу за последнее время из меня не вырывалось столько восторженных восклицаний и ахов. Я радовалась всему вокруг, и даже такое количество людей в одном месте не вызывало во мне протеста.
– Шумно только, да? – брат ловко проскользнул между группой оживлённо болтающих друг с другом подростков, увлекая меня за собой.
– Нисколько! Мне нравится этот шум, и эти милые лица, и этот круговорот. Круговорот жизни и радости. Как же мне здесь нравится!
– Ты только не отходи от меня, ладно? – в его голосе послышалось беспокойство. – В такой толчее не трудно и потеряться.
– Ты начинаешь жалеть, что привёз меня сюда? – догадалась я. – Но я же не маленькая девочка, Роб! Вы все меня опекаете, но я…
– Татка!!
Этот истошный крик, а также весьма болезненный толчок в спину я ощутила почти одновременно и даже вскрикнула от неожиданности, ещё крепче хватаясь за руку Роба. Кажется, его опасения сбылись, здесь было не так уж и безопасно.
Виновницей столько внезапного нарушения моего спокойствия оказалась незнакомая мне девица, примерно моя ровесница, взирающая сейчас на меня с выражением крайнего волнения на круглом лице. Кончик носа её алел, как кумач, рыжие волосы выбились из-под вязаной шапочки, грудь вздымалась от частого дыхания. За спиной незнакомки топтался худощавый парень невзрачной наружности, его белёсые глаза оглядывали меня с явным неодобрением.
– Тат-т-т…
Увидев моё удивлённое лицо, девица осеклась и отшатнулась назад, чуть не сбив с ног своего спутника. Тот поморщился, но вслух ничего не сказал, только продолжал смотреть на меня всё с тем же угрюмым выражением лица.
Минутное молчание, в продолжении которого я терпеливо и несколько растерянно ожидала объяснений или, по крайней мере, извинений, прервалось моим братом.
– В чём дело, молодые люди? – холодно произнёс он, умудрившись в несколько слов впихнуть целую гамму эмоций. – Вам нужна наша помощь? Вы что-то ищете?
– Не что-то, а кого-то! – заявила красноносая девица, вскинув подбородок. – Я ищу свою подругу!
– Боюсь, мы вам ничем не сможем помочь, – Роб чуть заметно пожал плечами. – Мы с моей сестрой только что зашли и…
– Да не слушайте вы её! – вдруг выпалил парень, нервно дёрнув девушку за локоть. – Идём, Ленка, ты же видишь – это не она!
– Я вижу, но… – она сглотнула, её нос побелел. – Понимаете, мне показалось…
– Вы приняли мою сестрёнку за свою подругу? О, теперь я понял! – Роберт улыбнулся. – Ангелину вечно с кем-то путают. Но могу уверить вас, что и я, и моя сестра видим вас впервые в жизни!
– Ты слышишь? Впервые! А я тебе что говорил?? – молодой человек помрачнел. – Извините нас. Идём, Лен!
– Но как же так, Валер… – пролепетала девушка, переводя тоскливый взгляд с меня на Роберта.
– Вот горе моё! – парень обнял свою спутницу за плечи и вдруг улыбнулся нам такой беспомощной улыбкой, что моё сердце дрогнуло. – Понимаете, у моей жены после гибели подруги немного… э-э-э… поехала крыша. Во всех молодых женщинах она теперь видит свою Татьяну, и мне стоит огромного труда объяснить, что это не она. А вы, если честно, со спины реально похожи… Извините нас ещё раз! Пойдём, Лен, слышишь? Неудобно ведь…
Он с трудом сдвинул свою жену с места, и долго ещё, пока мы с Робертом смотрели им вслед, несчастные глаза этой девушки были прикованы ко мне.
– Бедняжка! – вздохнула я, когда парочка затерялась в толпе. – Правда, Роб? Так жалко её!
– Да, очень…
Он сказал это тихо, почти шёпотом, и такое лицо у него при этом сделалось, что мне стало не по себе.
– Роб, может быть, мы сможем ей чем-нибудь помочь? – вырвалось у меня невольно.
– Ну что ты, мышка, какая от нас с тобой может быть помощь? Вот глупенькая!
И так крепко, так пылко он вдруг прижал меня к себе, что я затихла, всем сердцем радуясь, что у меня такой чувствительный и добрый брат! Кто ещё мог бы так переживать за совсем незнакомых ему людей?
– Ты у меня самый лучший, Роб! – прошептала я тихонько, зарываясь ему в свитер. – Я так тебя люблю!
– Ах, девочка моя… – его голос дрогнул, а объятия стали ещё горячее.
– Совсем стыд потеряли, распутники! – вдруг прогудел совсем близко чей-то грубый голос, и я вскинула голову. – Из дому невозможно стало выйти, на каждом углу зажимаются. Того и гляди, скоро прям на улицах совокупляться начнут! Тьфу!
Мимо нас, величественно прижимая сумку к объёмной груди, проплыла сухая, с брезгливо поджатыми губами пожилая тётушка, всей своей прямой фигурой выражающая яростное негодование.
– Это мой брат… – растерянно пробормотала я ей вслед, чувствуя разгорающийся на моих щеках огонь.
– Постыдилась бы! – плюнули мне в ответ.
– Роб!
– Не обращай внимания, мышка, мало ли на свете желчных грубиянов! Всем отвечать здоровья не хватит!
Но настроение моё было изрядно подпорчено. Сначала та девица с тоскливыми глазами, теперь эта злая старуха… И как Роберт меня ни успокаивал, восторженный праздник ко мне в душу так и не вернулся. Меланхолично, подчиняясь лишь чувству долга, выбрали мы подарки для домашних и, забравшись в холодный автомобиль, молча поехали обратно.
Глава 23
– И всё-таки это было замечательное приключение! – вздохнула я, завидев огни родного посёлка. – Хоть и немного грустное… Зато подарки папе и всем нашим купили, правда, Роб?
– Скажи мне, мышка… – Роберт сделал паузу, разворачивая автомобиль на повороте. – А ты счастлива с нами?
– Счастлива? – переспросила я, удивляясь странности его голоса.
– Ну да. Тебе не хотелось бы жить как-нибудь совсем иначе? Ну… среди других людей, например, в другом доме… – он бросил на меня быстрый взгляд. – Если бы тебе сказали: а живи-ка ты теперь, Ангелина, как хочешь, выбрала бы ты снова нас? Отца, меня, Юлиана?
– Я… – во рту у меня почему-то сделалось очень сухо. – Я не знаю, по… Осторожней, Роб!
Взвизгнули тормоза, и наш автомобиль, закружившийся на скользкой дороге, чуть не встретился с могучим стволом дуба, уверенно устроившимся у обочины. Роберт вывернул в последний момент, почти вдавливаясь всем телом в руль и бормоча проклятия. Моё дыхание на несколько секунд дало сбой – в момент отчаянного торможения очень больно и грубо меня вбило в приборную доску животом. В глазах потемнело – к счастью, ненадолго.
Мотор заглох, и тишина – густая, тяжёлая – сдавила нас со всех сторон.
Несколько мгновений мы были полностью в её власти, а потом, очнувшись, заговорили одновременно:
– О, господи! Господи боже мой!
– Родная моя, ты в порядке? Испугалась?
– Не успела, – выдохнула я. – Роб, ещё бы несколько секунд и…
– Не думай об этом! – он порывисто прижал меня к себе и охватил холодными руками мою голову. – Не думай, слышишь? Всё хорошо, мы живы и мы вместе!
– Ох, Роб! – меня затрясло – от запоздавшего страха, от волнения, от мрачных мыслей. – Я не могу не думать! Что стало бы с папой, если бы ты и я… Если бы мы с тобой… А Юлиан? Боже, что стало бы с ним??
– Вот уж кто точно бы долго не переживал… – мрачно пробормотал Роберт.
– Что ты такое говоришь, Роб! – я возмущённо отстранилась. – Как ты можешь быть таким… таким бесчувственным?
– Я – бесчувственный? – Роберт побледнел.
– Да он из кожи вон лезет, лишь бы нам всем угодить, подарками всякими завалил, помогает во всём, а ты! Ты бы даже не здоровался с ним, будь твоя воля, я же вижу! Стоит ему только на горизонте появиться, ты тут же исчезаешь, как будто он не жених твоей сестры, а самый заклятый враг! Или ты думаешь, что я ничего не замечаю?
– Опомнись, Геля, куда тебя понесло? При чём тут вообще Юлиан?
– Да при том, брат! При том! Какая-то жалкая история, случившаяся между вами сто лет назад, мешает тебе взглянуть на него ясным взглядом. А ведь он очень хороший, Роб! Он любит меня, и я его тоже… люблю!
– Это лучшая новость за последние пять минут! – процедил Роберт сквозь зубы и потянулся к ключу зажигания. – Всё, поехали! Я вижу, ты вполне пришла в себя!
– Да, пришла! – выкрикнула я в последний раз и замолчала, отвернувшись к окну. Я не понимала, что со мной делалось, почему вдруг меня охватила такая злость. И в Юлиане ли сейчас дело?
– Вот и прекрасно!
Мотор взревел, колёса забуксовали, но медленно и упрямо Роберт выводил машину на ровную дорогу, и мы выехали, и покатились вперёд – не разгоняясь, но и не ослабляя скорость. Со стороны водителя доносились только какие-то отрывистые возгласы, я же молчала, не отрывая взгляда от окна. Чудесное приключение заканчивалось беспросветным мраком, который давил на плечи, забирался за пазуху, вгрызался в сердце. Впервые за эти дни мы ссорились с братом. Сегодня день такой – всё происходило впервые…
Наше отсутствие наделало много шума в доме. Эхо от него долетело и до нас.
– Роберт, как ты мог! – столько жёсткого негодования я в глазах отца ещё никогда не видела. – Я же тебя просил!
– Извини, отец! – тон у брата был спокоен и решителен. – Больше такого не повторится. Никогда. Я завтра же покидаю этот дом.
– С чего это вдруг? – папин голос заметно понизился. – Что случилось? Что случилось, Роберт??
– А вот чтобы ничего не случилось, я и уезжаю, отец. И давай больше не будем это обсуждать.
– Что мы не будем обсуждать? Стой, Роберт!
Отец был упрям в своей настойчивости, но и его сын не уступал. Они скрылись в папином кабинете, голоса затихли, и я, всё ещё не придя в себя после услышанной новости, посмотрела на Юлиана. Во всё продолжение разговора он не сказал ни слова, но мрачный взгляд, бросаемый им на виновников сегодняшнего беспокойства, говорил сам за себя.
– Юлиан, я очень устала, ты простишь меня, если я пойду к себе?
– Где вы были, Геля? – мне казалось, что он еле сдерживает себя, чтобы не добавить крепкое словцо.
– Милый, давай завтра поговорим, пожалуйста!
– Мне кажется, ты не услышала моего вопроса, девочка… – он приблизился ко мне вплотную. – Я спрашиваю тебя ещё раз – где ты была с этим… с твоим братом?
– Ты меня пугаешь, Юли…
Я вскрикнула от неожиданности и обиды, когда почувствовала на своей шее крепкие мужские пальцы.
– Я не привык дважды задавать один и тот же вопрос, Геля! – ледяные глаза оказались совсем близко к моему лицу. – Отвечай медленно и чётко – где ты провела сегодняшний вечер?
– Я… мы ездили в город… – пискнула я. – Покупать подарки!
– Какие подарки? Что за бред?
– Новогодние! Папе, Тамаре, Неличке… и тебе, Юлиан! Они в машине остались у Роберта! Честное слово!
Долго, очень долго в меня вглядывались его глаза, мне уже начинало казаться, что так будет продолжаться вечность. Но я ошибалась.
– Хорошо, – он кивнул, ослабляя хватку и смягчая взгляд. – Я верю тебе, девочка. На этот раз верю. Но если ты меня когда-нибудь обманешь, если только это хоть раз произойдёт – пеняй на себя. Я могу быть очень опасным, Ангелина.
– Я это поняла, Юлиан… – Я потёрла шею, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не разреветься.
– Я слишком тебя люблю, дорогая моя, чтобы позволять кому бы то ни было…
Он осёкся на полуслове и склонил голову, задумавшись о чём-то.
– Я могу теперь пойти к себе? – тихо спросила я.
– Иди, Ангелина. И знаешь что… Сегодня я останусь ночевать здесь. С тобой.
– Со мной? – вспыхнула я.
– Разве ты против, невестушка?
– Как я могу быть против, Юлиан? – с трудом выговорила я, делая шаг назад. – Я… буду ждать тебя. Конечно.
– Вот и славно.
Он смотрел мне вслед, пока я взбегала по ступенькам. Смотрел тяжёлым, физически ощутимым взглядом.
Дышать я смогла, лишь добравшись до своей комнаты.
И тогда же дала волю слезам.
