Дмитрий Николаевич Москалев
Бесполезный человек
Глава 67
Реальность поплыла. От странного, но привычного мира Ника не осталось и следа. Существование сжалось и обратилось вовнутрь, оставаясь в пределах одного человека, так сжимается мир вокруг, когда человек стоит на пороге смерти. Он словно проживает экстремальные мгновения на острие лезвия, скользит по нему своим горлом и балансирует, раскачиваясь чтобы не сорваться и не погибнуть. Каждому в Мегаполисе было суждено «сгореть», жизнь не менялась в зависимости от расположения стен, она всегда предполагала выживание, борьбу и эволюцию, которая ломала и изгибала живое под стать каркасу, инструменту, служащему для приспособленчества к условиям. Человечество только начало на последнем веку сопротивляться рамке инструмента, менять его, создавать комфорт, благополучную жизнь, как все рухнуло, инструмент оказался крепче человеческих костей. В этот момент, когда Никола чувствовал запах собственных уставших ног и ботинок, он понял, что разум, его внутреннее Я преобладает над телом, что воля его еще не сломлена, что смерть – только начало, и смерть ничто перед лицом врага, ведь когда две разные половинки борются, рвут друг друга в клочья, убивают друг друга, каждая берет в себя часть другой и впредь перестает быть прежней, она меняется безвозвратно и меняется всегда, и так происходит до бесконечности. Такова природа эволюции. Никола принял этот мир, и мир стал его частью, как и мир не остался прежним и изменился, приняв людей дна.
Никола вздохнул, стараясь смахнуть с лица ладонью усталость, он почувствовал грязь, почувствовал куски слипшейся бороды и ужаснулся, на кого он был похож в этот момент? Как он изменился за последние дни сплошной погони. Его уже выворачивал наизнанку голод, руки тряслись, но он не сдавался, хотя атмосфера неизбежной смерти давила на него со всех сторон, везде уже было не безопасно.
Ожидание не продлилось долго. Никола, раскачиваясь на стуле, посматривал то на пыльный потолок, то на девушек.
Но начальник караула вошел не один, а в сопровождении конвоя, что сразу показалось странным и опасным.
– Извини, Ник, – на его лице просматривалась растерянность, – тебя приказано арестовать.
– И расстрелять – добавил человек, вошедший следом за командиром.
– Что? – испугался Никола.
Двое подхватили его за руки и скрутили, ведя в подвал, где располагалась темница.
–Здесь какое-то недоразумение, – возразил он, но его ударили по спине, приказывая замолчать.
– А этих куда? – конвоир схватил девушку за руку, и подтащил к себе, та отвесила ему сильную пощечину, но, только подзадорив его, заплакала.
– Никуда, выкиньте их на улицу! – приказал начальник, скребя зубами, – сейчас не до них.
– Мы ещё увидимся, милашка, – облизнулся солдат и силой выпихнул их за дверь, – проваливайте! Авось, далеко не уйдете.
Скрипнула решетка, и Николу бросили в камеру, к остальным. Он сильно ударился коленом о бетонный пол, от чего застонал, свернувшись колесом.
В помещении пахло сыростью и мочой, чьи-то тела заерзали на нарах.
Глава 68
В таком положении Никола пролежал несколько часов, думая о случившемся с ним, он не хотел подниматься, не хотел больше сопротивляться, и как следствие его неудач – не хотел больше бороться за жизнь, его разбили и силы его оставили.
И как только в помещении заключенные дали о себе знать, он напряг слух, и почувствовал, как зашуршали его рассыпанные вещи. Их подхватывали чьи-то ловкие руки, открывали, крутили, обнюхивали чьи-то носы, грызли чьи-то зубы.
Не шевелясь, и затаив дыхание, он боялся навлечь на себя гнев неизвестных заключенных, покорно терпел боль в ноге и молчал. Ник испугался, что его кинули к безумцам.
– Он так и будет лежать? – спросил чей-то мягкий голос.
– Да пусть лежит, главное чтоб не сдох, – ответили ему, похрустывая сухарями, – а то запахнет, когда гнить начнет.
Никола поднялся и присел на корточки. В камере было вроде бы для него безопасно, голоса звучали не вызывающе.
– Живой, шевелится – значит не сдох, – обрадовался мягкий голос, – слышите? Интересно, что молчишь?
– Кто вы? – обратился к ним Никола.
– Мы то? Те же, кто и ты – никто, – засмеялся голос, – когда попадаешь сюда – ты арестант, сидишь и ждешь, а значит уже никто.
Тишину нарушал только все тот же хруст, чьи-то челюсти усердно перемалывали черствую пищу.
– Ты как сюда попал? Незнакомый у тебя голос, раньше нигде не слышал, – поинтересовался тот.
– Я не отсюда, но коварства у предателей хоть занимай! Мы уходили от погони, за нами гнались людоеды, но мы ушли от них, и вот я здесь, из огня да в полымя – рассердился Ник, – с "Окраины" я.
– Ай-ай, вот беда, – оборвал его тонкий голосок.
– Не перебивай ты! Пусть наш гость расскажет, у нас хоть и есть уши снаружи, но не такие большие, как у него. Давненько к нам никто не захаживал и не рассказывал сплетен.
– Продолжай, – мило разрешил голос.
– Мы пробрались в город, – продолжил Ник.
– Мы – это кто?
– Женщины, которых я спас, – Никола, расслабившись, уселся на холодный бетонный пол, иногда ерзая с боку на бок, он промерз. Он не хотел рассказывать одну и ту же историю по несколько раз, но это помогало захватить внимание слушателей и он вновь начал стараться.
– Так ты ещё их и спас, – глумился над ним голос.
– Да заткнись ты!
– От кого спас? – любопытствовали арестанты.
– Не от кого, а от чего. От смерти. Бежав от дикарей, мы чудом добрались до ваших стен! Девушку, не знаю её имени, я вытащил из под горы трупов, живой, слава великим отцам! Окраину полностью сожгли… не выжил никто, кроме нас… Теперь все пропало… Пришли роботы, Охотники и выпотрошили людей, как голубей.
– Вот это грустно, – успокоился тонкий голос.
– Зачем ты пришел, странник? – тон голоса изменился.
– Меня послал незнакомец, собрать совет, и увести людей, за город! – распылился Ник, – он сказал, что можно провернуть такую затею, у него есть план.
– Куда-куда? – арестанты ему не поверили.
Ник понял, что люди перед ним не мелкого пошиба и смогли бы ему помочь.
– Он нашел способ выбраться отсюда, в смысле не из тюрьмы, а из города! Он знающий, возможно, я точно не знаю, но он изгнанный из того мира, но это мне так кажется, больно он странный и умный, гений.
– Тогда ты пришел по адресу, если останешься жив, примем тебя в свою семью, а если нет то и наплевать. Мы те, кто тебе нужен, – успокоил его голос.
– Вот это очень интересно, и кто нам такого послал!? Счастливчика такого, у нас здесь свое горе! – не согласился второй, но помолчав собрался с мыслями.
– Говоришь, все погибли? – продолжил он.
– Да, – Ник потупил взгляд, его губы задергались, вспомнив ужасающую картину казни.
– И нам угрожает опасность?
– Да. Ещё какая! – Никола встал и выпрямился.
– Когда?
– В ближайшие дни, совсем скоро, не может быть так, чтобы одно поселение погубили, а остальных оставили, то, что я видел похоже на зачистку! – Ник громко вздохнул.
– Отсидимся?
– Не отсидимся, кормить нас кто будет, дурень? Стены будешь грызть? – терпение арестанта кончалось.
– И то верно, – кивнул тот.
– Так что у вас случилось то? Почему меня арестовали мои же знакомые? Ведь я наемник! Я вольный человек! Именно вольный! У меня право есть, хочу выхожу, хочу вхожу, в любое время, в любой ситуации. И не должен сидеть в камере! Нейтралитет есть нейтралитет! – негодовал Ник.
– Погоди, погоди, они ещё придут за тобой, вольный ты наш, пытать и допрашивать тебя. Знакомых нашел, – захихикал слушавший его язвительный человек, – все мы здесь вольные. Потом тебя расстреляют, не первый ты такой, у кого были права, и не меньше то прав и у нас было. Может, ты нас и видел когда-то, и мы тебя, но в темноте не понять.
– Запытают, утопят, нам тебя откачивать потом! Ох, сколько вас таких было! – подхватил голос, – долго мы тут сидим, но на самом деле не долго, только событий много…чувство, что пол жизни провел, раньше хотя бы свет зажигали, сейчас экономят.
– Переворот – вот что. Вождя убили, власть захватили самозванцы и фанатики. Нас посадили в темноту, чтоб с глаз долой убрать, и чтоб народ не волновать. Понял? Все просто, – отрезал арестант.
– А ты думал, мы здесь сидим, хлеб жрем? – подтрунивал голос Ника.
– Оставьте его, – окликнул их незнакомый, новый голос, довольно серьезного человек, – оставьте я сказал.
Мы все знаем кто ты такой. Мы тебя ждали. Открой клетку и выпусти нас, тогда мы последуем за тобой, как бабочки на свет. Наши глаза привыкли к темноте, и ты поведешь нас по свету! Ты даже и представить себе не можешь, что за незнакомца ты встретил на своем пути…
– О, наш начальник проснулся! – обрадовался тонкий голос.
– «Меня не обыскали», – удивился Никола, – «в спешке забыли, тупоголовые», – Никола пошарил по карманам.
– Вы поможете мне выбраться отсюда? – на миг остановился он.
– Поможем, – ответили они в один голос, если ты поможешь нам выбраться отсюда, из клетки.
– Одно условие, – Ник улыбнулся.
– Мы в одной лодке брат, ты ещё нам условия ставишь? – возразил тонкий голос, – это тебя к нам посадили!
– Замолчи! Пусть говорит! – отозвался начальник.
– Найдем тех женщин, мы проделали такой долгий пусть вместе, теперь я не могу их бросить! Они должны быть в безопасности.
– Как искать иголку в сене. Сарказм такой. Влюбился в них что ли? – оскалился арестант.
– Мы не обещаем, но поможем. В большом городе будет сложно их найти, тем более, когда улицы патрулирует усиленный караул, но, таки, новые люди, найдем таких.
– Тогда идемте! Мы проберемся канализацией, к любой улице! Под городом канализационные пустоты, оставшиеся ещё с тех древних времен.
Никола достал отмычку, и легким движением открыл решетку, которая тяжело скрипнула, обнажив холодные стены темницы.
– Слышите? Тишина. Идемте же! – поманил он их за собой.
Мелькнули тени, свет бил из под дверных щелей.
Глава 69
Беллатриса с яростью разбила огромное зеркало, чьи осколки засыпали бархатный ковер, поранив её бархатную ножку.
Хлынула кровь, на которую разбушевавшаяся Императрица совсем не обращала внимания.
Она топтала осколки голыми ступнями, а затем, выбившись из сил, зарыдала, упав на колени.
Когда и это ей надоело, она помрачнела, появилось ощущение боли.
Её любовник был мертв, что испортило ей весь будущий праздник.
– Придется начинать без него, пусть принесут мне его голову! Я вытащу его родник из черепа!
– Слуги! Принесите мне голову! Голову этого мерзавца, – она снова заплакала, распластавшись на битом зеркале, – принесите, умоляю! – но никто не отозвался.
– Неужели, в такой сложный момент, я осталась одна? Так долго к этому идти! И потерять со смертью всего лишь одной пешки! Нет! Только не так!
– Кузин! Вызовите его!
Когда вошел Кузин, Императрица лежала в полубреде, рассматривая себя в осколке, хихикая и ухмыляясь.
– Императрица! – выкрикнул Кузин.
– Заткнись ничтожество! – она сверкнула глазами, не скрывая страсти.
– Повинуюсь, – осекся Кузин.
– Ты должен сделать это!
Его глаза засверкали искрами, а его мечты сбываются.
– Это? – удивился Кузин.
– Да! – императрица надеялась, что тот догадается без лишних слов.
– О, Вы, поистине Богиня! – улыбнулся Кузин, он понял, императрица всегда хотела одного – свободы и власти.
– А ты – «божек», – съязвила Императрица, – но сделай это и станешь мне равным! А теперь уходи. Оставь меня наедине со своей красотой.
Ошарашенный Кузин выдохнул, и вытер взмокший лоб.
– А я не верил в чудо! – сказал он, и с довольной улыбкой пошел к себе в кабинет, точить кинжал.
Глава 70
Безмятежно спящего часового решили не убивать, а просто оглушить и обойти, не сделав ему ничего плохого. В помещении, наверху, никого не оказалось, а сам начальник караула куда-то отлучился, закрыв за собой дверь. Видимо, спящий паренек, не видя руководства, решил поспать часик другой, пока его не разбудят чьи-нибудь шаги, например его сменщика, или грозно открывающаяся со скрипом дверь. Он делал так сотню раз, и никогда не попадался.
В городе, находящегося под гигантским аэропортом мегагорода всегда было сумрачно, но достаточно света, чтобы разглядеть детали предметов, лица и силуэты на расстоянии тридцати шагов.
Выбравшись наружу, Никола впервые увидел, а не услышал своих сокамерников.
Самый старший, и самый серьезный напоминал собой некое бородатое чудовище, с хищным взглядом.
– Ну что уставился, пришелец, бороду ни разу не видел? – с улыбкой прошептал он.
Маленький, худощавый человек, с черной щетиной и горбатым носом напоминал гоблина из сказок, а улыбчивый весельчак не раз подмигивал взволнованному Николе.
Вместе, они напоминали шайку разбойников с большой дороги, но только добрых разбойников.
– Придется лезть в это дерьмо, – с сожалением сказал весельчаку гоблин.
– А то у нас другой выход есть? Потерпишь, это тебе не в камере гадить!
Никола отодвинул металлический ящик со знакомого люка, и спустился вниз первым, ощупывая стены. От света осталась лишь дыра вверху, которую вскоре прикрыли тела спускающихся человечков.
– А вот темноту я и не учел! Я потерял фонарь свой! – прошептал Никола.
– А я учел! – восторженно подловил его коротышка, – а вот он – фонарик, выпал у тебя из штанов!
– Как же здесь жарко! От труб пар идет!
– Лица прикройте, а то сваритесь, – они проскочили через горячую лужу и струю кипятка.
– Вот здесь я его чуть не прикончил! – Никола показал на лужу.
– Да ты оказывается не тот, за кого себя выдаешь, тихоня!
– Лучше б нам помолчать некоторое время, вдруг костеглоты все ещё здесь, отрежут нам уши, и не поморщатся – успокоил их бородатый и отряд смущенно замолчал, шагая за Николой.
– Это были костоглоты? – спросил коротышка у Николы.
– Изгои… – ответил он.
Глава 71
Большая капля воды упала вниз, и попала прямиком в глаз Николы. Шуршание труб осталось позади, и три больших носа дышали ему в затылок, требуя идти вперед.
– Что там? – спросил Ник у своей новоиспеченной банды.
– Подъем. Ведет на внутренний двор ратуши. Хотелось бы проверить, место не всегда многолюдное, и мрачное, хотя базар не далеко, – ответил он, вытирая мокрый глаз рукавом. Рынок сейчас не работает! Базар закрыт, еды нет, воды нет… ничего нет, я так понял.
– Рискнем?
– Да, давай-ка смельчак, ты первый, – показал на него старший.
Приподняв люк, Никола разглядел несколько силуэтов, что-то кричащих на всю улицу, активно жестикулирующий.
– Караул наверху, – Никола собрался закрыть крышку, как увидел женщин, выталкиваемых через грудь стоящего солдата.
Их повалили на землю, заставляя сидеть на коленях. По голодным лицам солдат было понятно, чего они от них хотят.
– Трое, женщин насилуют! – разозлился Никола.
– Давай-ка вылезай, и не шуми! – Никола отодвинул люк и выполз в темный угол улицы, из которой хорошо просматривалась освещенная часть, за ним последовали беглецы.
Солдаты потащили девушек в темноту, ухватившись за волосы, те плакали и почти не сопротивлялись.
Самый бойкий стал снимать штаны, второй остался в стороне, присматривать за парадным входом, третий крепко схватил немую, и сжал рот.
– Заткнись шлюха! Издашь хоть писк – перережу глотку!
Арину сильно пнул ногой вожак, попав в живот, от чего та застонала и замолчала.
Он постоянно облизывал сухие губы, его жидкая, спутанная и слипшаяся борода защекотала шею немой, заставив её тело извиваться, как змею.
Ёе ударили в обнаженную грудь. Когда солдаты сосредоточились на деле, их настигли врасплох крепкие руки беглецов. Никола схватил мертвой хваткой солдата без штанов и повалился с ним на спину, двое душили караулящего вход, а большая рука серьезного человека дробила о бетон голову третьего часового.
Через пять минут с ними было покончено. Солдаты не смогли издать ни звука.
– Быстро управились, – ухмыльнулся карлик.
– За самым непристойным занятием, вот смех! – весельчак рывком поднял немую и привел её в создание, похлопывая по щекам.
Девушка, пересилив боль, поднялась на ноги и сразу же свалилась прямо на руки Николы.
– Спасибо! Видимо моя подруга оказалась куда симпатичнее, чем я, и стала первой! Ещё бы чуть-чуть и я бы умерла,– она зарыдала, уткнувшись в объектив Бота, сидящего на плече.
– Что это? – она испуганно ощупала робота, – что-то теплое!
– Совсем и забыл о нем! Мой зверек ручной, давайте же убираться отсюда, скоро здесь начнется настоящий ад! Нужно уходить…
– Этот город обречен, – серьезный человек, обыскав часовых, подошел к паре и сухо прошептал Николе на ухо, – хороший кинжал нашел, не простой солдат хотел изнасиловать твою женщину, я его знаю. Убийца. Лучше уведи их отсюда, пока не поздно. Встретимся у южной стены, а нас ждут небольшие дела, нужно кое-какие счеты свести. Понял?
– Да! Наши пути расходятся?
– Не спеши с выводами. Иди! – он хлопнул Николу по плечу, показывая, что разговор окончен. Никола спустил женщин, и спустился сам. Едва слышно выкрикнул прощальные слова, закрывая за собой люк.
Глава 72
– Костьми лягу, но сверну шею этому ублюдку, – сказал гоблин о захватившем власть торговце.
– Денежек у него хватило, купить кого надо, а вот здоровья не хватит, чтобы воспользоваться своими плодами трудов!
Банда пробралась к входу в ратушу через пыльный склад заднего двора.
Вход охранял часовой с автоматом, дожидаясь своих боевых товарищей, которые к тому времени скромно томились в темном уголке и ждали, когда их найдет бдительный горожанин.
По всему городу был объявлен комендантский час, и найденного на улице бедняка, могли запросто повесить на первой попавшейся балке. Лицемерие и безнаказанность власти переросли в откровенный террор и бандитизм, когда за нарукавной повязкой ополченца или вояки с автоматом стоял настоящий кровожадный и алчный монстр.
Такого монстра и породил Гито, вошедший на трон кровожадный торгаш, спекулирующий и зарабатывающий на бедности и голоде собственных соплеменников.
Гито вел и черные дела, торгуя наркотиками, а именно таблетками, поставляемыми ему из Высшего города. За это он обещал покорность своего народа в трудную минуту, и свои обещания уверенно выполнил, изолируя или убивая всех политических конкурентов, ведь лучшим его оружием оказались далеко не таблетки, а деньги.
Вождь любил молоденьких девочек, и, пользуясь своими привилегиями, приглашал их в свою ратушу для забав. Он им платил. А когда страсть его брала верх над разумом, то употреблял самый отборный и дорогой товар сам, как он уверял своих друзей – для пробы. Иногда устраивал оргии с приближенными, в том числе парнями.
Ещё немного, и город превратился бы в город бандитов и наркоманов, похожий внешне на лагерь Изгоев. Возможно, из-за отсутствия работы и заработка, крупная его часть бедного населения рано или поздно смела бы ратушу с лица земли, съев перед этим не одну сотню более слабых соплеменников.
Во избежание этого, Гито всячески старался подавить бунт и образование толпы на ранней стадии, планируя перевоспитать население, внушив ему покорность и трепет перед своей персоной.
Что и кого ели бы его рабы, Гито никак не волновало.
Всего несколько человек пошли поперек желанию вождя, и их схватили, бросили в темницу.
Суд, на котором судью представлял сам Гито, приговорил троих бунтарей к смерти, их должны были посадить на кол публично, через десять дней.
Прошло около половины отведенного срока, и Гито, под воздействием кислоты и девушек совсем забыл о своих нейтрализованных врагах.
Гито был знаком с Николой, который иногда поставлял ему краденные с разбраковки детали, и поэтому хорошо знал возможности воришки. Решил избавиться ещё от одного свободного человека, и приказал бросить того в общую камеру, на съедение голодному нищеброду. А если тот не умрет – скромно расстрелять у стенки, выделив на это два патрона.
Но.
Позабыл он и о том, что в общей камере сидели не голодные нищие, а очень хитрые и расчетливые люди, которые пришли его проведать, перерезав глотку часовому.
Самопровозглашенный вождь лежал на дорогой кровати с обнаженной волосатой грудью наружу. Вокруг валялись объедки дорогой еды, которую не мог позволить себе и бывший вождь, а также пустые баночки из под лекарственных средств!
Что касается его самого, собственно настоящего вождя, то Гито лично руководил захоронением тела отравленного конкурента, причем в тайне, а затем лично умертвил свидетелей.
Вот таким был Гито.
Был.
Пока к нему не наведались твое его знакомых.
Он даже ничего не понял, находясь под кайфом. Его тяжелый хрип разбудил лежащий у его ног молоденьких девиц, которые вскочили и завизжали во все горло, убегая прочь, но даже это не помогло Гито.
Истекая кровью, он начал ползти вслед за убегающими красавицами, пока на его руку, украшенную перстнями, не наступил грозный и тяжелый человек, раздробив кости его кисти.
Гито хотел было поднять голову, но последний плевок кровью остановил его, заморозив гримасу ужаса на лице навсегда.
– Не убежишь! – воскликнул стоящий у дверей гоблин, – думал, что мы до тебя не доберемся? А нет! Ошибся! А что нам говорил?
– Что мы мерзкие уроды, заслуживающие смерти, как предатели народа.
– А это кто? – весельчак откинул занавес, прикрывающий стену, и обнаружил за ней голого, трясущегося от страха человека, находящегося под воздействием тех же таблеток.
– Начальник караула, быстро же он тут оказался! Жить полюбил? Скотина?
Его схватили за волосы, и не успел он произнести и слова, как его голова покатилась по ковру и львиной шкуре.
– Жиденькая, легко сошла! – улыбнулся весельчак.
– Жаль руки испачкал о такую тварь, – огрызнулся вожак, – теперь город наш, осталось ждать, когда среди караула возникнет паника. А голову надо приберечь, – он поднял голову, и укутал её в первое попавшееся покрывало, – в знак нашего господства. Со зверями – по–звериному!
– Тащите трон! – словно со сцены обратился к вымышленной публике весельчак, и сам же, вместе с коротышкой забегал в поисках трона вождя.
Через несколько минут они уже тащили деревянное кресло из приемного зала. Установили его посередине, зажгли лампы и свечи. Как в театре, приготовив сцену.
– Добро пожаловать! – весельчак отварил двери настричь, ожидая скорого появления караула, поднятого по тревоги. Трупы оттащили в сторону. Оставив кровавые полосы на полу и, порывшись в шкафу, нашли и накинули на плечи вожаку роскошный наряд Гито.
Бородатый вожак сел на трон, который под ним заскрипел, держа в правой руке завернутую голову начальника охраны. Его телохранители, оголив подобранное, драгоценное оружие, и приведя его в боевую готовность, приняли положение грозных бывалых бандитов, позади своего командира.
Послышались шаги снаружи, и вскоре в комнату ввалила толпа растерянных солдат.
Что-то круглое покатилось к их ногам. Самый первый и смелый остановив толпу жестом, поднял ткань, вытащив из под неё отрубленную голову, которая выпав из его дрожащих рук, уставилась своими закатившимися глазами на собравшуюся толпу.
– Вы все поняли? – раздался повелительный голос сидящего на троне человека.
Воцарилась тишина.
– Ты, – указал он на первого солдата, которого беспокоил сухой комок в горле, толпа сделала шаг назад, – останься, остальным приказываю разойтись по своим местам!
Толпа в панике выбежала на улицу, и никто из присутствующих не решился обсуждать увиденное ими в личных покоях вождя.
