Борис Ярне
Синтез
– 12 –
В воскресенье граждане Города направились на выборы, дабы закинуть в урну свои бюллетени. В большинстве своем они намеревались ставить галочки напротив имени действующего президента. Филипп Роллан, ставший на днях директором Департамента полиции, отдал свой голос действующему руководителю Города, о чём свидетельствовали, в частности, чуть ли не ежедневные фото и видео во всех средствах массовой информации, где он стоял в обнимку с президентом и премьер-министром. В целом, ничего неожиданного в этом не было. Неожиданностью для Филиппа Роланна стало резкое охлаждение его отношений с дочерью. Та прекрасно поняла, как его разыграли, кинув в качестве подачки кость в виде Департамента полиции. Она, вырвавшаяся на свободу, выбравшаяся из тупика, видела отца, потерявшего на старости лет и свободу, и самоуважение, и зашедшего в тупик, чего он, возможно ещё не понимал, или не видел его, тупика… этого состояния пата…
Жанна перестала говорить ему о своих планах, о том, куда она собирается и что у неё на уме. Ему пришлось гонять её охрану так, что те не успевали менять людей на вверенной территории, чтобы не выпустить её из вида.
– Твои псы мне не нужны. Я свободна. Пусти их на более важные дела, пусть разрывают куски мяса, которые ты получил.
– Дочка, ты всё не так понимаешь!
На этом диалоги, как правило, заканчивались. У Жанны не осталось ничего, кроме театра. Она решила отдаться ему целиком. По телевидению она наблюдала за церемонией коронации Маргариты, тщетно пытаясь разглядеть Максима. С Максимом она решила расстаться сама, без объяснений, коими он её даже не счёл нужным наградить.
«Он настолько счастлив, – думала она, – что забыл совершенно обо всём. Я счастлива за него. Да, я искренне за него счастлива! И я знала, что так и будет. Во что я играла? Тоже мне… дура малолетняя».
Подумав об этом, она не смогла сдержать потока слез и взяла из бара огромную бутылку вина. «Пойду в ванну, – решила она, – и буду счастлива за всех, кто счастлив в этом мире. Вы… вы все молодцы. Я одна дура. Да как она открывается?» Справившись со штопором, она наполнила бокал до краёв и выпила его до дна. Вошла в ванную комнату, пустила воду, накидала туда разных волшебных ингредиентов для пышности пены, налила ещё бокал, выпила его также залпом. «Пожалуй, одной бутылки мне не хватит». Захватив в баре ещё одну бутылку вина, она в полном вооружении направилась в ванну комнату. Вода быстро наполнила ванну. Это была широкая ванна-джакузи, куда можно было поместить ещё троих человек. «Вполне достаточно, – подумала Жанна, скидывая с себя одежду, – ах какая же я красивая!». Жанна встала пред зеркалом, глядя на свое прекрасное молодое тело. «Весь город вожделел меня, а я ушла от них ото всех!» Жанна забралась в ванну и, чуть не поскользнувшись, сползла вниз, подумав о бокале, находившемся в её руке. «Вот моё море, мой океан свободы. Где мои дети свободы? Как быстро кончается вино. Ничего, в доме никого нет, если что, голышом схожу за третьей бутылкой. А я осилю? Ничего, нам свободным женщинам всё по плечу». Опустошив первую бутылку, наполнив до дна третий бокал, Жанна ощутила непередаваемое блаженство. Слезы всё ещё текли из её глаз, но это уже были слезы умиления. Она погрузилась в теплую воду, оставив на поверхности лишь свою прелестную головку, её светлые волосы также были погружены в пену. Она сделала глоток, да такой, что снова допила до дна бокал, это был уже третий по счету.
– Вот чёрт! – вслух сказала она. – А, штопор я, всё же не забыла.
Кое-как вскарабкавшись на край ванной, Жанна принялась работать штопором. Вытащив пробку, она швырнула её в сторону входной двери. Наполнила четвертый бокал, но уже на половину, поставила бокал с бутылкой на столик рядом с ванной и, собравшись окунуться в пенное озеро, вдруг поскользнулась ногой на дне ванной и перевернулась за борт.
– Вот, чёрт возьми! – воскликнула она с пола. – А ведь могла голову расколотить! Как удачно тут прибилось полотенце. Ничего, мы с этим справились. Теперь обратно, в бушующую стихию. И… бокальчик.
Жанна была уже абсолютно пьяна.
– А у нас ещё целая бутылка здесь. У нас ещё, можно сказать, жизнь сейчас только начнётся. Ну, на чём я там… За счастье всех счастливых в этом мире. И за их любовь!..
– Как просек, что я не стерся? – спрашивал Манчини Карла.
– По той же причине, что и мы все, – в никуда ответил Карл, усаживаясь за стол. – Это то место, где никто никого не слушает? Я про кабинет.
– Слово даю. – Змей распорядился о том, чтобы принесли закуски, выпивки, и чтобы никто их не беспокоил. – Я своего партнера сегодня не дернул. Надеюсь, дело того стоит. Стоит дело?
– Не буду врать, дело-то как раз ничего не стоит, но попытаться его сделать стоит, – снова в никуда ответил Карл.
– Не понимаю я тебя. Что не понимал, когда впервые встретились, что сейчас.
– Как раз тогда ты меня прекрасно понял, и все твои действия были осознаны и нацелены на то, чтобы было сделано то, что в итоге оказалось сделанным.
– Ты имеешь в виду мой порушенный бизнес? Трупы моих партнеров? Волчий билет от братвы, той, что осталась в Центре? Они же ни кого-то там ищут, ни Драконов и прочую нечисть. Для них виной всего, что произошло за последние полгода – я. И я тут. Об этом, правда, никто не знает, иначе меня порубили бы давно, прямо на этом столе, а тебе подали бы в качестве гарнира.
– Поэтому я и понял, что ты тут. Тут тебя точно искать никто не станет. Ну… ты высказался?
– Я? Я и не собирался. Понесло! Но, раз уж ты здесь, да ещё сам пришёл, то я бы очень хотел переговорить с твоим хозяином. У меня есть много чего ему сказать, а может и не очень, всё зависит от того, насколько хватит терпения пальцу на спусковом крючке. Мне по большому счёту плевать и на Князя, и на Чена, и на всех остальных, порезанных его людьми отморозков. Но за мою дочь ответить придётся. Не понимаю я ваших с ним игр. В частности, почёму ты мне сдал его?
– Я его тебе не сдавал.
– Ты дал мне знать, где он держит мою дочь.
– Он не в курсе, что это я.
– Он что, считает меня таким вездесущим? Он думает, что я за считанные часы мог в Центре Города отыскать место, где…
– Хватит ненужных эмоций. У нас мало времени, – прервал его Карл.
– У нас, это у кого?
– У твоих единственных друзей.
В кабинет вошли Ян Гашек и Глен Хайден.
– Отпад, мужики! – Змей тут же налил себе стопку, не предлагая никому садиться.
Карл, Ян и Глен сели, заняв все места за круглым столом, оставив одно свободным.
– И одно место для прокурора? – пытаясь быть веселым, спросил Змей.
– Нет, – в кабинет вошел Максим и сел на свободное место.
– У меня никаких мыслей, – признался Манчини.
– Мы все лишь поверхностно понимаем причину нашей сходки, – заявил Гашек.
– Причина предельно проста, – сказал Максим.
– То есть, ты ведешь базар? – вставил Змей.
– Называй его, как хочешь, но с тебя ещё история про Ника, не забывай…
Змей рассмеялся.
– Так вот о причине, – начал Максим. – Я не буду рассказывать историю о том, как я тут очутился, как за мной охотились ваши, Глен, коллеги, следили, ваши, Леонардо, бойцы, пытался что-то прознать ты, Ян, про Карла я просто молчу. Но я не о себе сейчас. То есть, я о себе, но в нашем общем котле. Насколько я понимаю, времени у нас мало. Или, если быть ещё более точным – времени совсем нет! Итак, я со своей подругой, ныне принцессой, в Городе. Одновременно в Городе происходит ряд событий, мне совершенно неясных. Начнем с криминала. Наркотики. Я попал в среду, где их употребление не осуждается, вместе с тем туда пришли люди серьезные и стали чинить то, что карается законом. Я не буду уточнять. Позже, как я узнал от Яна, этим занялись на очень высоком уровне, но ничего не раскрыли. Ян, поддержишь?
– Дело вёл мой друг, звали его Симба, он так долго копал это, при том, что ему было пора на пенсию, но ничего раскопать не смог, ни на дюйм не продвинулся. Его убили просто так. Показательно. Профессионально и показательно. Кто? Зачем? Я долго вел расследование убийства, но также не пришёл ни к чему, несмотря на то, что в руках у меня был дневник одного из людей Князя – Термита. Оказалось, всё просто, – наркотики тут не при чём. Глен?
– Всё дело было в инсценировке перепродаж героина с участием Диего Санчеса. Курировал со стороны МГБ я. Курировал со стороны человека, затеявшего всё это, Карл. Змей курировал процесс со стороны наркобизнеса.
– Чтоб было короче, я резюмирую, – сказал Максим. – Мне тоже будет, что сказать отдельно, но позже. Все присутствующие здесь в той или иной степени задействованы в этих кратко изложенных махинациях. Указание шло сверху. Теперь этому верху нужно избавляться от исполнителей. Ото всех нас.
– Я не услышал имя полицейского, – вставил Змей.
– Он владеет дневником Термита и в курсе всех его дел. И его и…
– МГБ, – подсказал Глен
– И моих? – спросил Змей.
– Более чем, – улыбаясь, ответил Гашек.
– А где Карл? – не унимался Змей.
– Карл в центре всего, поэтому ему отвечать за каждую нить.
– Я внесу свою лепту, – сказал Максим. – Принцессу украли люди Раджи по указанию неизвестного человека, которого вы называете хозяином Карла, при непосредственном участии Томаса Шнайдер. Его участие вы вчера наблюдали.
– Тут подробней, – предложил Гашек.
– Шнайдер собирался короновать совсем другую даму.
– Дай угадаю, – вставил Гашек, – Жанну Роллан.
– Отговорили, – сказал Хайден.
– Судя по всему, нужные люди участвовали, – произнес Змей. – А если учесть, что Филипп Роланн… С вами неинтересно, господа.
– И это ещё не всё, – продолжил Глен. – Все эти нарко-войны были организованы не с целью компрометации Санчеса. Они отвлекали от чего-то, чего никто из нас не знает. Или ставили себе целью что-то, чего мы не знаем.
– Очистить Город от этого мусора: Князей, Ченов, Змеев, – предположил Змей.
– Это да, – сказал Глен. – Но и это было пылью в глаза.
– Кому её пускали? – спросил Гашек.
– В частности, моему боссу, – сказал Глен.
– Теперь, не босс, а Глен «под косой», – сказал Карл. – Змей, ты «под косой».
– Со мной? – начал Гашек.
– Риторический вопрос. Ты знаешь, кто заказал твоего друга.
– И для чего, – добавил Змей.
– Это Фернандо Коста, – сказал Глен. – У нас общая головная боль.
Наступила пауза. Все задумались о дальнейших действиях.
– Есть ещё ряд неоднозначных моментов, – сказал Максим. – Акира Такеши.
– Вопрос снят, – сказал Карл. – На данный момент. Но рядом дочь Манчини.
– И теперь совсем неясная ситуация, – сказал Гашек. – В дневнике Термита упоминается некий патент, к которому имеют отношение и Князь, и Термит, и сестра Термита, и Диего Санчес. Сдаётся мне, что это открытая проблема. Мне почему-то кажется, что эта бумажка нужна кому-то, кто остался жив – Софии Буковски. Мы это уже обсуждали, если помните. Патент может храниться либо у Буковски, либо у нотариуса, в банке, либо где-то ещё. Но, не является ли это обстоятельство камнем нынешнего преткновения.
– На что патент? – спросил Максим.
– На аренду земли, на севере, далеко на севере, у туземцев, – сказал Карл.
Максим с Карлом переглянулись.
– Мы к чему-нибудь пришли? – спросил Змей. – Кроме того, что все мы попали под каток, под комбайн, или, что кому лучше. Что скажет молодежь?
– У нас у всех есть доступ к такой информации, что мы можем попытаться качнуть это болото, – начал Максим.
– Которое раскачивало нас самих последние полгода, – закончил Гашек.
– Есть у меня человечек, – когда-то нужно воспользоваться всеми ресурсами, – способный и без ваших связей и знаний протащить всё, что нужно и выдать расклад, благодаря которому мы сможем действовать, – заметил Карл.
– Хотелось бы уточнить, мы сможем действовать как?.. – спросил Глен.
– Кто нас собрал у того и спрашивай, – предложил Карл.
– А человечек не похож на симпатичную девочку? – спросил Максим.
– Есть немного, и помощники есть. Но они дают расклад, напоминаю. Действуем мы сами. Вы меня поняли?
– Я повторю вопрос: мы сможем действовать как? – спросил Глен.
– Так, как будет нужно, – ответил Максим.
«Я могу передать свое знание, не силу, а знание, равному мне по силе, или пропитанному моей силой. Твоя музыка в лоне волшебства королевской крови. Твоя музыка, любимый, в лоне моей крови. Твоя…»
Звучало у Максима в голове. Только это у него и звучало. Но, это не было сказкой. Это не было сказкой!
– 13 –
Горничная вовремя заметила воду, вытекающую из-под двери ванной комнаты. Благо дверь была не заперта. Разбитый бокал валялся рядом с ванной, словно только что выскользнул из руки купальщицы. Голова была полностью под водой. В ванной комнате были обнаружены четыре бутылки из-под вина, две порожние, одна на две трети опустошенная. Из динамиков доносился вальс. Успей горничная на минуту позже, и ничего уже нельзя было сделать. «Скорая» примчалась мигом, благо знала, в чей дом её вызывают. Выкачав из легких воду, ныряльщице сделали промывание желудка. Никаких других процедур делать не пришлось. Жанна, закутавшись в халат, улеглась на кровать и мгновенно уснула.
Тем не менее, в прессу сей факт просочился. С отцом она это обсуждать не стала.
– Ты пыталась? Скажи, зачем ты хотела это сделать? – спрашивал он.
– Ничего я не хотела, – совершенно искренне отвечала она, – просто заснула.
Но для печати и телевидения это была, разумеется, попытка самоубийства. Вот только почву никто придумать не мог. Порвать с эстрадой, с такой славой… И так далее. В театре к Жанне относились так же, как прежде. А Жанна ходила по улицам и насвистывала песенку собственного сочинения:
– За счастье всех счастливых в этом мире. И за их любовь!..
Последующий период в прессе обозвали так: «Старая власть уже на чемоданах, а то и ушла, а новой ещё не видно». А вызвано это было следующими неприглядными событиями.
– И снова я вас ждал, – приветствовал Фернандо Коста вошедшего Глена Хайдена.
– И вы догадываетесь, почему я решил вас навестить? – скромно спросил Глен.
– Признаюсь, мне сложно представить что-то, о чём мы с вами можем говорить, придав лицу серьезное выражение и поправляя галстук.
– У вас, насколько я могу судить, вышло, – заискивающе проговорил Хайден.
– Вышло, но, я бы не был столь уверенным в том, что премьеру понравилось.
– Ему не понравилась идея коронации произошедшей, или не пришлась по душе намеченное его сыном мероприятие?
– Он был омрачен совокупностью событий.
– Но, мы спасли его сына от позора.
– Спас-то его я, если вы об этом. Или вы каким-то неизвестным мне образом намеревались донести эту весть до премьер-министра?
– Нет, что вы господин директор. Ни в коей мере. Я только хотел узнать, что-то изменилось в моём отношении?
– А вы на это так рассчитывали? Увы, повторюсь, карьеры вам не видать. Знаете, Диего Санчесу намерены предложить пост генерального прокурора. Так что, думаю, вашим делом займется лично он.
– Простите, но дело должен вести отдел внутренних расследований, и никоим образом за пределы ведомства данная информация попасть не может.
– Новая власть, новые правила. Вы огорчены? Простите, если имел к этому отношение. Простите, но у меня срочное дело. А вы можете сидеть в своем кабинете, сколько душе угодно. Думаю, следствие начнется ещё не скоро. И знаете, я вас обнадёжу. Санчес не намерен копаться в грязном белье, и всё, что касается предвыборной компании, намерен вынести из избы и сжечь. Так что тут вам крупно повезло. Чего я не могу сказать о нашем ведомстве. Под амнистию вы, возможно, попадете, но жить вам придется далеко от Центра, на службу вас не возьмут. Не знаю, Хайден, дочерей мне ваших искренне жаль. Но такова наша работа. Всё, вы меня совсем задержали. Сегодня вторник, поздно, попаду в пробки, а у меня важная встреча. Прощайте.
Автомобиль Коста ждал у подъезда. «Для чего Гуннару я понадобился так скоро после недавней встречи? Перестановка в правительстве что-то поменяла? Он против того, чтобы Санчес стал прокурором? Мы втроём имеем право на патент, но неофициально. Санчесу будет проще, чем мне, решить все официальные вопросы, особенно разобрать нюансы по переписи патента, а это сейчас самый главный вопрос, и вопрос, не требующий отлагательств.
– Вот адрес, – сказал Коста водителю. – Загородом.
«Полюбились нам загородные резиденции».
На улице был морозец, на дороге лед.
– Ты сильно не гони.
– Да мы понимаем, – задорно отвечал водитель. «Пять лет меня возит, – думал Коста, – и всегда всё понимает».
Хайден, будучи настоящим служакой, беспрекословно выполняющим все поручения руководства, всё же был аналитиком, а потому всегда имел несколько вариантов решения задачи. Он прекрасно понимал, что одного слова Коста будет достаточно, чтобы его съели заживо. А именно об этом директор МГБ и говорил в последние несколько встреч. Поэтому шансов у него нет. Зато у него были записи всех его встреч с директором, из которых он предусмотрительно вырезал голос оппонента, то есть, свой, да ещё таким образом, что вычислить, что Коста разговаривал именно с ним, было невозможно. Невозможно было также определить, кому давались задания, и кто должен был подготовить тот или иной отчет. Это всё в двух экземплярах Хайден направлял анонимно в отдел внутренних расследований МГБ и в прокуратуру. Замять директору это будет сложно, поскольку на каждое его слово, – а Хайден подбирал материалы именно по такому принципу, – имелось доказательство, неопровержимое доказательство. Никогда Глен не думал, что придётся пойти на такое. Но, у него были две дочери, жена! Это нельзя было ломать. Глен собрал всё в две аккуратные коробочки и приготовился к отправке.
Автомобиль Коста подъехал к маленькому домику, огороженному высоким забором, возле которого стоял автомобиль представительского класса.
– На месте, – пробурчал Коста и открыл дверь. – Тут побудь.
Коста вышел из автомобиля и направился к входной двери, которая, при его приближении открылась. Он вошёл внутрь. Дворик был маленький. «Видимо, – подумал Фернандо, – это что-то типа моей загородной резиденции». Он подошёл к самому домику. Дверь дома открылась.
– Господин директор! – услышал он перед собой. Коста поднял голову. Перед ним стоял Диего Санчес. – Не ожидал, что и вы тут будете.
– Я тоже, – медленно проговорил Коста, и внутри у него похолодело.
– В чём дело? – настороженно спросил Санчес.
– Это ловушка! Живо… – закричал Коста.
Но… Лёгкий щелчок, и из горла Санчеса потекла кровь, ещё щелчок – из глаза.
– Я не понял… – прохрипел Санчес и рухнул на руки Коста.
– Что за чёрт! – послышался более грубый голос, и из-за здания вышел человек весь в чёрном, в чёрной маске с разрезом для глаз. – Что за чёрт! – повторил он, медленно приближаясь к Коста.
Шуршание – какая-то тень перемахнула через забор в противоположном направлении, в лес.
– Твою мать! – продолжал недоумевать незнакомец в чёрном.
Все тело Коста одеревенело.
– Кто это? – спросил незнакомец.
– Это Диего Санчес, – дрожащим голосом проговорил Фернандо.
– Ты Коста? – продолжал допрос незнакомец.
– Я, – ответил Коста.
– Одно имя. Начальник отдела по борьбе с наркотиками, Симба, – произнес незнакомец.
– Да, – только и смог произнести Фернандо.
– Известно это имя?
– Да.
– Ты приказал его убить?
– Я… Да… Нет… Что… Что вам… Кто вы?..
Три выстрела в сердца – такие же мягкие щелчки, и один в голову. Незнакомец прощупал пульс у Фернандо, потом у Санчеса, потом перемахнул через забор и скрылся в лесу.
– Я готов, – смеясь, сказал Змей, опрокидывая рюмку водки.
– Наша кавалерия не подведёт, – уверил его Карл.
– На неё вся надежда, а то останусь… Ладно, без соплей. Погнали.
Все тузы криминального мира Центрального округа собрались в эту ночь отпраздновать победу демократии в одном из престижных ресторанов «Хрусталь». Парковка была полностью забита такими авто, что можно было ходить с фотоаппаратом и делать репортаж об элитных автомобилях современности. С полицией обо всём было договорено. «Братки» дали отдохнуть и всей своей гвардии, которая локализовалась в различных точках Города, но также, не забывая о блеске и внешнем почете. Гашек знал все точки и, кроме того, контролировал весь периметр вокруг ресторана «Хрусталь». На ряде автострад были готовы искусственные заторы, не позволившие бы машинам полиции или «спецназа» быстро оказаться на месте вызова. А вызов шёл. Вызов шёл в лице Змея.
– Ты что, милый, дверью ошибся? – Первое, что услышал Змей. – Женский сортир не здесь. Тебя проводить? Или пришёл сообщить о том, как корешка своего, Чена, сдал. Может, ещё скажешь, кому?
Во главе стола сидел Раджа, далее Дизель, Клинок, Рупор, и прочие представители воровской иерархии, имевшие право отдыхать в одном с Раджой ресторане.
Змей стоял молча.
– Вы его ощупали? – спросил Рупор.
– Чист.
– Чего «приканал», пресмыкающийся? – глядя себе в тарелку, спросил Раджа.
– Хотел узнать, долго ты под прокурором столовался? С братвой делился, или масть твоя и без того достойна? И долго ли намерен под новым пялится? Или ты наверх двинешь? Продолжишь его сыночку шнурки менять, или ему еще подгузники нужны? Я ведь, что пришёл? Надоели вы мне все. Особенно, за последние полгода. Сами глотки рвете под одобрение господ из министерств, а мне от этого, ни вздохнуть, не ахнуть. Устал я от вас. И не я один…
– Раджа, да он под кайфом, – предположил Дизель.
Раджа молчал.
– Откуда мысли такие, Змей? – спокойно спросил Раджа.
– Да какая теперь разница. Устал я.
Официанты, обслуживающие гостей, постепенно сменились на людей Карла, каждый из которых, постепенно примелькавшись охране, а значит вошедших к ней в доверие, имел при себе пистолет. Один из них стоял сейчас рядом со Змеем.
– Рыбу подавать? – невозмутимым тоном спросил официант. Это был сигнал для Змея. Он поначалу решил толкнуть какую-нибудь речь, да после передумал (и лень стало, и не зачем, и время ограничено).
– Какую рыбу, ты, урод? – вскочил Клинок.
Змей выхватил из-под подноса пистолет, вскочил на стол и мгновенно выпустил всю обойму во всех козырных тузов, на которых хватило пуль. Остальное доделали переодетые официанты. Вся операция в ресторане заняла не более двадцати минут. Люди Змея никак не могли понять, что это за головорезов он привёл на помощь.
В остальных точках произошло тоже самое.
Раджи с его свитой больше не существовало, как не существовало основных представителей, лидеров криминальных группировок Центрального Округа. Тех бойцов, простых бойцов, кто сопротивлялся, добивали. Со стороны Змея, его людей и легионеров Карла потерь практически не было.
Гашек получал по рации оперативную сводку и вскоре был вызван в ресторан «Хрусталь».
– Я понятия не имею, кто это был, но ты, просто, не представляешь, как они облегчили нам работу. Интересно, кто из «вышаков» остался? Но это явно не их работа. По моему мнению, наши ребятки решили двинуть за пределы Центра. Почаще бы так. Берёшь? – слушал он.
– А что ж не взять? Оформлю, как массовое самоубийство.
– Похохми, капитан… прости, майор. Кстати, думаю, без поддержки с воздуха, то есть без помощи полиции, или МГБ, или ещё кого, тут не обошлось. Но, этого мы уже не узнаем. А если вычислим, я ему сам медаль на шею повешу. Все, работай. Забываю спросить, что по Симбе? Глухарь?
– Да, похоже на то. Заказ, а как на заказчика выйти?.. Он стольким дорогу перешёл.
– Ну, ты не отчаивайся, надейся, что кто-то из заказчиков лежит где-то тут, под каким-нибудь столом.
– Только на это и буду уповать.
– Можете идти.
– Есть.
Статьи в газетах были такими же короткими, как само происшествие, несмотря на его масштабность. Каких-либо версий выдвинуть никто не мог. Или не хотел.
Максим просматривал утренние новости, в которых, кроме описания кровавой разборки, было упомянуто о совершённом накануне убийстве директора МГБ, Фернандо Коста, и лидера коммунистической партии, Диего Санчеса.
– Вот мы тебя и короновали, принцесса моя, – тихо проговорил он.
Ещё два дня он не мог её видеть, ещё целых два дня ему предстояло ждать.
