Борис Ярне
Синтез
– Ты всё это знаешь?
– В моей голове, вообще, очень много лишней информации. Видимо из-за этого она довольно часто не очень хорошо работает. Ведь возможности человеческого мозга ограничены, и любое свободное пространство на вес золота.
Маргарита смеялась.
– Давай присядем, – предложила она.
Они сели на лавку и обратили свой взор в сторону моря, на волнах которого плавно покачивались яхты, рассекали волны катера и моторные лодки.
– Какая, всё-таки… не знаю, как это все назвать. Романтическая идиллия. Просто, сказка какая-то. Не могу поверить.
– А ты о чём? – на этот раз удивилась Рита.
– Набережная, море, солнце, тишина, и я сижу с тобой на набережной и смотрю на море. У тебя букет цветов… Мы хотим, чтоб было всё хорошо. Я просто, не знаю, что ещё нужно для…
– Для счастья? – подсказала Рита.
– Для счастья. – Максим задумался. Он вспомнил картину Белоснежки «Вот оно счастье». – Не хватает качелей.
– Что?
– Да это я так.
– Лишняя информация?
– Точно.
– А ты веришь в судьбу? – спросила вдруг Рита.
– Ох. Я стараюсь избегать таких вопросов. А что ты имеешь в виду?
– То, что мы оказались здесь, в этом Городе, а сейчас здесь, на этой лавке – это судьба?
– Ну, на лавке мы оказались потому, что я пригласил тебя на свидание. В Городе мы оказались, потому, что там, у себя, в том Городе, в том мире, мы не нашли своего места. То есть, если и считать что-то судьбой, так именно это.
– То есть, то, что там мы не нашли себе места?
– Ну, это скорее относится ко мне. Нам там не просто не хватало места, нам не хватало ещё чего-то, или кого-то. Возможно, мне не хватало тебя, а тебе меня. – Максим улыбнулся. – Вы, миледи, позволите, мне столь смелое предположение? А тут мы вот в данный момент взяли, да и решили, как минимум, вторую проблему. Надеюсь, и с первой всё сложится.
– Так всё-таки это судьба?
– Ну, не знаю. Ты же хотела изменить то, что было с тобой там? Хотела. Я тоже хотел и изменить, и найти место… и вот, нам выпал шанс.
– Так, шанс это и есть судьба?
– Мы очень хотели получить этот шанс! Он выпал нам не просто так.
– Ты в этом уверен?
– Мне очень хочется в это верить.
– Значит, в судьбу ты не веришь, – заключила Рита, – так?
– Думаю, любые жизненные изменения происходят или не происходят исключительно благодаря собственной воле или, наоборот, безволию. Ты со мной не согласна?
– Я не знаю, – задумчиво произнесла Рита.
– Ты поступишь в институт благодаря своим знаниям или благодаря судьбе?
– Да, но я совершенно случайно познакомилась с Сарой, которая познакомила меня со своим дядей, который, и так далее.
– Готов поспорить, что ты и без этого бы всё смогла.
– Спасибо, – Рита улыбнулась. – И ты ведь тоже всё сможешь. Правда?
– Спасибо, конечно, но у тебя нет абсолютно никаких оснований к такому предположению. Но, всё равно, спасибо.
– Почему нет? Я же вижу тебя сейчас. – Рита серьёзно смотрела в глаза Максиму.
– И что ты видишь? – заинтригованно спросил Максим.
– Я не знаю, как это сказать.
– Скажи, как есть – вижу рыцаря! – Максим улыбнулся. – В тебе же цыганка увидела принцессу. Было бы сейчас логично предположить, кто я.
Лицо Маргариты немного дрогнуло.
– Я не знаю, как это сказать, – повторила она, пропустив шутку. Максиму показалось, что она ушла в свои мысли.
– Что ты говоришь? – очнувшись, спросила Рита.
– Ты куда-то потерялась, – заметил Максим.
– Да, что-то я… – рассеянно произнесла девушка.
– Так, ты придумала, что сказать? – поинтересовался Максим.
– Нет, потом придумаю, скажу. А что ты про цыганку говорил?
– Я говорил, что она в тебе принцессу увидела. Кстати, помнишь, когда мы только приехали, Варвара Кузьминична тоже тебя принцессой называла. Так что, не всё так просто… А меня мальчиком…
– Цыганка, – проговорила Рита.
– Что такое?
– Я вчера стояла на балконе и видела её. Она так странно на меня смотрела. А перед этим мне снился жуткий сон. Мне до сих пор страшно.
– Не бойся, я с тобой! – заявил Максим. – Что за сон?
– Я одна посреди пустыни, а вокруг меня туман, в котором спрятался ужас. Не могу описать. Ой, до сих пор трясет. И ещё эти странные люди в капюшонах.
Максим вздрогнул.
– В длинных чёрных плащах и капюшонах?
– Да. – Маргарита удивленно посмотрела на него.
– Как же все-таки интересно жить, – заключил Максим. – Так. У нас, насколько я помню, сегодня романтическое свидание. А мы тут ужасы друг другу рассказываем.
– Верно. А почитаешь мне стихи?
– Конечно…
О, кто, скажи ты мне, кто ты,
Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? – Мой ангел ли хранитель,
Иль злобный гений-разрушитель…
Солнце сменилось луной, голубое небо стало чёрным, и было усеяно звёздами. Набережную окутала тишина, нарушаемая лишь легким шумом волн, да голосами Максима и Маргариты, которые продолжали гулять вдоль берега, забыв о времени.
Шёл второй час ночи, когда Маргарита вошла к себе в номер. Первым делом она нашла вазу и наполнила её водой, в надежде спасти умирающие от жажды розы. Она поставила вазу с цветами на стол посреди комнаты и начала кружится вокруг него в танце, поглядывая на себя в зеркало. Остановившись, она тихо засмеялась и закрыла лицо руками.
– Ну, хватит. Пора спать.
Маргарита глубоко вздохнула и хотела, было, пойти в ванную, как вдруг, бросив взгляд на входную дверь, заметила, что в лотке для писем что-то лежит. Она подошла. Это был конверт. Сердце её сильно застучало. Она вскрыла конверт, вынула листок бумаги и прочитала:
«Пишет Вам Ваш поклонник. Надеюсь, Вы не сильно без меня скучали. Или Вы обо мне забыли? Если так, то с удовольствием Вам о себе напомню. Я тот, кто был сражен Вашим блеском на балу месяц тому назад. Я тот, чьи мысли весь этот месяц были заполнены исключительно Вами. Я тот, кто, будучи уверенным в том, что недостоин Вашего внимания, старался выбросить Ваш светлый образ из своего воспаленного вашими чарами сознания и стереть Ваш божественный лик из своей памяти, потому как, ничего, кроме Вас, она хранить стала не способна. Поняв, что от Вас мне не избавиться, я решил увидеть Вас снова. Но на этот раз я лелею надежду всё же сойтись с Вами поближе. Спасибо, что Вы есть. Спокойной Вам ночи. 30 августа, 2012 года».
– 9 –
– Ты не можешь заснуть, мой милый? Так же, как и я? Когда ты мне расскажешь, что такое для тебя любовь? Ты можешь ощутить её появление? Ты можешь отличить любовь от других, не менее сильных, чувств? Или этого не нужно, поскольку любовь самое сильное чувство на всем белом свете? Или же есть что-то сильнее любви? Если есть что-то более сильное, то оно может побороть любовь и даже убить её. Время! Или у любви есть срок? Порой мне кажется, что нет никакого убийства, а любовь просто-напросто договаривается со временем. Но, это мне только кажется. А ты как думаешь? Я очень сильно скучаю по тебе. Как ты думаешь, это любовь? Но, ведь, я тебя никогда не видела рядом. Только во сне. Во сне ты приходишь ко мне довольно часто, но никогда не показываешь мне свое лицо. Знаешь, никакое время не сможет убить во мне стремление увидеть тебя. Мою страсть! Ты нужен мне! Так же, как и я нужна тебе. Но, ты этого ещё не знаешь, наверное. Ты, возможно, порой чувствуешь что-то, но не можешь объяснить, что это. Долго тебе ещё бродить по лабиринту.
Она покинула балкон, спустилась по винтовой лестнице вниз и через потайную дверь вошла в зал. Огонь, горевший повсюду, встрепенулся, приветствуя её, и сгинул во тьме, ослепленный её, непередаваемой ни одним языком мира, красотой. Она, блеснув глубиной черных глаз, улыбнулась, дав тем самым огню увидеть самого себя и приступить к своим прямым обязанностям – освещению зала, таким образом, установив световое равновесие. Зеркала, с нетерпением ожидавшие встречи с ней, были, наконец удовлетворены появлением её отражения.
Она проплыла мимо чёрного балдахина, поглаживая рукой его складки. Игриво улыбнувшись сразу всем барельефам дракона и, получив с их стороны скромный поклон, она подошла к камину, и встала перед ним, поглощая своими бездонными очами его пожар. Она глубоко вздохнула.
– Давайте-ка все спать. Спокойной ночи, – прошептала она и направилась к выходу. По мере её приближения к двери, огонь камина, свечей и люстр постепенно мерк и, как только она вышла, вовсе погас.
– И тебе мой милый, спокойной ночи.
Максим проснулся с ощущением легкости и свежести, с наслаждением смакуя воспоминания прошедшего вечера, и долго не мог поднять свое, утомленное блаженной истомой тело с кровати. Наконец он встал, привел себя в порядок, собрался и направился к Маргарите, дабы пригласить её к завтраку.
«Какое чудесное времяпровождение, – язвительно подумал он про себя, – завтрак, променад, обед, отдых, бал, и здоровый сон. Ни одна муха не осмелится укусить».
Первым делом Маргарита показала Максиму письмо.
– Что ж, если он станет упорствовать, придётся вызвать его на дуэль. Вы не возражаете, миледи?
– Максим, а вдруг это совсем не то? – обеспокоилась Рита.
– Я буду рядом. Может так мы, наконец, что-нибудь выясним. Хотя бы это. Ты уже завтракала?
– Максим, время одиннадцать, – с упреком заметила Рита.
– Чего? – Максим искренне удивился. – Что-то со мной произошло вчера?
Маргарита улыбнулась.
– Я буду заниматься. Давай вечером, хорошо? Хотя я даже теперь и не знаю. Боюсь на бал идти…
– Не бойся, я с тобой. Ну, ладно, учись. Я зайду часов в семь.
«Одиннадцать часов, – думал он, выходя от Риты. – Да, мы их, часы, не очень жалуем, чёрт возьми. Поклонник! Если это… так, а что там капитан наш? Два дня уже прошло…»
– Максим! – Гашек шёл по коридору. – Зайдем к тебе…
– Я только о тебе вспомнил, – начал Максим.
Они вошли в номер.
– Так что со вчерашнего дня за отелем следят мои люди. Ты не обиделся? Не было другого выхода. Времени не было, – сказал Ян после того, как поведал о его уговоре с Хайденом. Расчёт аналитика был прост: спровоцировать незнакомца, следившего за Максимом, подбросив ему записку.
– Я не возражаю, в принципе, – отвечал Максим. – Но меня начинает напрягать тот факт, что мной распоряжаются, как угодно, без моего ведома.
– Времени не было, я ж тебе объяснил. Ну, прости, – оправдывался Гашек.
– Ладно, проехали. И что теперь? Где его теперь ждать? Их выпустили?
– Выпустить-то выпустили. Только вот, куда они делись? Есть причина, по которой следить за ними было нельзя. Тот человек, из министерства, мог сильно себе навредить, да и поставить всё под срыв.
– Ну, конечно. Себе он решил не вредить, а напустить их на меня.
– Максим…
– Ладно, всё.
– Ведь, если он за тобой следил, но ничего не стал предпринимать, то…
– Может, он и не стал ничего предпринимать, потому что решил, что я не тот, кто ему нужен. А теперь? Теперь, если я не тот, кто нужен, но… Чушь какая-то…
– Он ведь не единственный, кто за тобой следил.
– В том-то и дело, что все они перестали следить, потому, как решили, что я не тот. Вот письма… кстати, письма о встрече на Триумфальной площади тоже не повторялись. Все обо мне забыли. И вы тут…
– Стоп, стоп. То есть, ты хочешь сказать, что тебе уже не интересно всё, что было? Эта, как её, Белоснежка. Кто там ещё?
– Я вру, – признался Максим. – Мне всё интересно. Только в этом всём, я предпочел бы участвовать, а не выступать в качестве наживки. Ладно. Что теперь?
– Ждём. Он же должен на тебя выйти… наверное…
– Вот именно… наверное. И что-то мне подсказывает, что он сможет выйти на меня без проблем, судя по тому, как он легко вышел из «Бомбы». Если он вышел ещё вчера, а его до сих пор нет, может, я не столь важен для него?
– Это всего лишь попытка, – заметил Гашек. – Больше зацепиться не за что… во всяком случае, больше ничего никому на ум не пришло… не успело. Должен же он погасить любопытство, в конце концов.
– Ладно, посмотрим.
– Через два часа у меня встреча с человеком из МГБ. Тебе же я советую никуда пока не выходить. Что заподозришь – один из моих людей сидит внизу, в самом углу. Он меня вызовет по рации. Договорились?
– Какой отличный день! – с досадой в голосе произнес Максим.
– Я зайду позже.
– Вечером бал. Ждём в гости всех… кого вчера выпустили из тюрьмы. – Максим ухмыльнулся.
– Да, я помню. Никогда не был. – Гашек задумался. – Придется дебютировать.
Ласково шумели волны. Ласково светило солнце. Ласковая набережная ласково принимала прогуливающихся после трудовой недели граждан.
– Вот так мы и будем смотреть на море из окон нашего домика, – говорил Симба, – только вокруг не будет ни души.
– Так уж и не души? – возразила Роза. – Это же совсем скучно.
– Ну, не то чтобы ни души, – оправдывался Симба, – но никто перед нашими окнами постоянно бродить не будет. А ещё веранда. Мы будем сидеть по вечерам, и провожать солнце.
Роза зажмурилась. Симба умилённо посмотрел на её счастливое лицо, украшенное множеством морщинок.
– Жаль, что денег на дом на каком-нибудь острове не хватит, – разочарованно заметил Симба, – так бы мы могли, сидя по утрам с одной стороны дома, встречать рассвет, а по вечерам, сидя с другой, провожать закат.
– Ну, что ты, дорогой, – успокоила его Роза. – Ты же знаешь, кто там покупает себе виллы. Но, нам итак будет хорошо, правда?
– Конечно, – улыбнулся Симба, – вот, смотри.
Он достал из пакета, который держал все время на коленях, журнал и раскрыл его.
– Вот он! – торжественно произнес Симба, показывая фотографию небольшого дома, стоящего на берегу моря.
– Это прямо он? – наивно спросила Роза.
– Ну, нет, что ты. Это один из домов целого жилого комплекса. Отсюда пять часов езды. Даже меньше.
– Ты уже был там? – удивилась Роза.
– Сюрприз! – воскликнул Симба и достал из пакета большой конверт.
– Что это? – спросила Роза.
– Посмотри, – загадочно произнес Симба.
Роза извлекла из конверта несколько листов бумаги и принялась их изучать.
– Симба! – воскликнула она и с бойкостью, которую мог позволить её возраст, бросилась ему на шею.
– Через два-три месяца закончится ремонт и…
– Просто не верится. Он уже совсем наш?
– Почти, – по-деловому ответил Симба. – Окончательный расчет будет произведен мной по завершении работ и подписания акта. Но, это уже мелочи. Никаких «почти». Он наш! И это море наше, и это солнце, и берег этот. Никогда бы не подумал.
– Я так счастлива, – глубоко вздохнув, произнесла Роза.
– А вот автомобиль, – Симба раскрыл еще один журнал. – Представляешь, дорогая, я на днях вдруг осознал, что последние лет двадцать я совсем не тратил на себя деньги. Мне просто-напросто ничего не было нужно. И вот теперь у меня появилась возможность отыграться. А вот карта. Смотри, я обозначил маршрут нашего путешествия.
– Ой! – воскликнула Роза. – Я и не была почти нигде.
– Вот и я тоже. Придется наверстывать. Будем путешествовать и греться на солнышке, глядя на море. Будет у нас тихое семейное счастье на старости лет. Возможно, это всё, что человеку нужно. Человеку, который отдал себя всего… – Симба задумался: – «Чему он себя отдал?»
– Что с тобой? – забеспокоилась Роза.
– Знаешь, дорогая, я вот думаю, стоила ли моя жизнь того, чтобы я мог спокойно, с чувством выполненного долга, долга перед ней, жизнью, перед этими людьми, перед Городом, уйти на покой. Удовлетворён ли я ею? Что осталось после меня?..
– Симба, всё хорошо… – начала Роза
– Останется что-то? – Симба не слышал того, что она говорила. – Думаю, я сделал все, что мог. И я заслужил спокойную старость… прости, Роза, я что-то…
Роза опустила голову.
– Со временем я смирилась с тем, что у меня никогда не будет детей, – произнесла она. – Видно, не всем это выпадает. Не все это заслужили. Мне было тяжело, но…
Тут Симба словно очнулся.
– Не будем, Роза, не стоит об этом. Ты говоришь о детях? Тут уж ничего не попишешь. Но, нет… не стоит теперь об этом. То, что я не один, и ты ни одна на закате наших дней, уже хорошо. Уже спасибо судьбе. И не закат это вовсе. Что это – седьмой десяток? Нам столько всего увидеть нужно! Нам ещё жить да жить. Ты согласна со мной, Роза?
– Конечно! Не будем думать о том, что не свершилось и о том, чего не изменить. У нас есть будущее. – Роза просияла.
– Правильно. Да нам ещё много кто позавидует! Мы ещё поживем, мы ещё всем покажем! Да у нас начинается новая жизнь! Еще немного и начнется.
– Ты не представляешь, с каким нетерпением я этого жду.
Симба глубоко вздохнул, снова поднял журнал с видом их будущего места жительства и сказал:
– Совсем скоро. Вот только закончу одно дело…
– 10 –
– Какая красивая пара! – непроизвольно воскликнула Лориан Фогель, увидев входящих в зал Максима с Маргаритой, державшей его под руку. – Не правда ли, дорогой?
– Полностью с тобой согласен, – отозвался Стефан Фогель. – Между прочим, дорогая, ты не находишь, что они чем-то друг на друга похожи? Не то, чтобы они были, как брат и сестра, но что-то общее между ними есть.
– Они оба красивы? Ты это хочешь сказать?
– Вполне возможно. А в первый раз я и не обратил внимания на то, что наш юный друг столь привлекателен, – признался господин Фогель.
– Чтобы заметить привлекательность мужчины нужно увидеть рядом с ним привлекательную женщину, – объяснила госпожа Фогель.
– Это мнение замужней женщины, милая? – удивился Стефан.
– Это объяснение твоей близорукости, милый, – шутя, ответила его супруга.
– А они очень даже смотрятся? – сказала Сара, обращая внимание Кальмана на идущих по залу Максима и Маргариту.
– Ничего себе! – выкрикнул Рик.
– Тише ты, – одернула его Сандра и обратилась к Саре: – Ты знала это?
– Ты о чём? А-а-а, – Сара улыбнулась, – нет. Хотя, всё же, о чём ты? Они просто-напросто вместе пришли на бал. Разве из этого уже можно делать какие-то выводы?
– Можно-можно, – хитро произнес Кальман.
– А почему это тебя так беспокоит? – продолжила Сара, – как-то ты не по-доброму спросила.
– Ренату это не понравится, – заявил Рик. Сандра недовольно взглянула на него.
– Я вас не понимаю, ребята, – смутилась Сара.
– Да ничего особенного, – весело начала Сандра, – просто, Рита понравилась Ренату, а этот, как его зовут?..
– Максим, – подсказала Сара.
– Максим Ренату…
– Не понравился, – снова вставил Рик.
– Не понравился, – продолжила Сандра, – это не то слово, он его просто… а тут нате вам! Ренат скоро подойти должен. И представляешь, каково ему будет, когда он поймет, что стался без пары? А та, кого он себе наметил в качестве спутницы, будет сидеть с тем, кого он вообще не расценивал, как соперника. Он так и говорил.
– Да-да, я помню, так и говорил, – подтвердил Рик.
– Мне кажется, вы чересчур близко к сердцу принимаете возможные переживания Рената. Думаю, он справится.
– Действительно, смотрятся, – наконец-то Кальман согласился с Сарой.
– Смотрятся, это ещё не значит, что подходят друг другу, – язвительно заметила Сандра. Кальман удивленно посмотрел на неё.
– Да что с тобой такое? – уже серьёзным тоном спросила Сара.
– Да ничего со мной такого, – засмеялась Сандра, – что ты, в самом деле. А что они к нам не идут? Встретили кого-то?
В это время Максим разговаривал с Фогелями, уговаривавшими его с Ритой сесть за их столик и никак не соглашавшимися с тем, что те не могут, поскольку договорились встретиться с друзьями. Фогель настаивал, приводя в качестве самого веского аргумента тот факт, что другой его юный друг, Акира, может и не прийти, и в таком случае, они с женой останутся совсем одни на весь вечер, поскольку никто из их знакомых никогда на балы не ходит. Максим пообещал, что они подойдут навестить их позже. Фогель неохотно согласился.
Сара догадывалась о причинах плохого настроения Сандры и её выпадов, касающихся Маргариты. Во всяком случае, об одной из них – Сара фактически увела у неё новую подругу, и Сандра ревновала. К тому же, она действительно по каким-то причинам хотела свести Риту с Ренатом. Хотя причин, вероятно, и не было – просто прихоть. Всё это казалось Саре нелепым, и она решила, что как-нибудь нужно будет урегулировать этот вопрос.
– Кстати, я видел Яна, – сказал Кальман, когда Максим с Ритой уже сидели за столом вместе со всеми.
– Моя полиция меня бережет, – констатировал Максим.
– Вы о чём? – поинтересовался Рик.
– Мальчики играют в войну, – замяла вопрос Сара. – Сандра, я не видела у тебя этого платья. Какая прелесть! Это не «Рачетти»?
– Это… не думаю, – рассеяно ответила Сандра, глядя по сторонам, – на распродаже в нашем супермаркете купила.
«Что-то с ней не так, всё же, – подумала Сара. – Попробую по-другому».
Максим тем временем забыл думать, как о необъяснимых проблемах, возникших в последнее время, так и о возможных опасностях, пришедших вместе с ними. Он забыл о письмах, слежках, бандитах, полиции, он забыл даже о Брате. Та обстановка, в которой он сейчас находился, притупила его бдительность и затуманила недавние воспоминания. Он лишь удивлялся тому, как он, не имея за душой ни гроша, во всех возможных смыслах этого выражения, собирающийся на следующей неделе попробовать себя в качестве разнорабочего на стройке, сидит сейчас в шикарном ресторане шикарного отеля, рядом с шикарной женщиной и ждет удобного случая, чтобы ангажировать её на танец. Впрочем, удивляться Максим не переставал с момента появления в городе, но сейчас его удивление было совсем иного рода. Он был изумлен не фактом смены миров со всей новизной окружающей среды, а тем, что происходило с ним самим, внутри этого мира, который уже стал его миром.
– Бал! С ума сойти, – не сдержавшись, прошептал Максим Рите на ухо.
– Ты же уже был тут, – удивилась Маргарита.
– Это совсем не то.
– О чём воркуете, друзья мои? – поинтересовалась Сара.
– О том, что на следующей неделе Рита сдает экзамены в медицинский институт, то есть становится студенткой, а параллельно с этим начинает работать врачом в больнице, – объявил Максим. – Я же начинаю свою карьеру строителя! Но всё это сейчас не важно, потому что сегодня последний день лета и мы на балу. А раз уж мы на балу, то позвольте пригласить вас на вальс, миледи.
Максим резко встал, отвесил поклон и протянул Маргарите руку.
– С удовольствием, – Маргарита встала и изобразила реверанс.
– Браво! – захлопал в ладоши Кальман.
– Рано, – заявил Максим и повел Риту в центр зала, где пары принимались кружиться под нарастающие звуки вальса.
– Ты умеешь танцевать вальс? – недоумевая, спросила Рита Максима.
– Настоящий джентльмен должен уметь всё, – с гордостью отметил Максим и, подхватив свою партнершу, внес её в блаженный вихрь музыки.
– А он милый, – отметила Сара, обращаясь главным образом к Сандре
– Он умеет танцевать вальс! – веско заявил Кальман.
– А что, Рита в институт поступает, всё-таки? – не обратив внимания на упоминания о Максиме, спросила Сандра.
– Да, мой дядя посодействовал. Рита только и делает, что готовится к институту и к новой работе. Ты же не думаешь, что она просто обо всех забыла?
– Обо всех? – удивилась Сандра.
– Наверное. Может, ты с ней и видишься, а вот я, например, не помню, когда мы с ней последний раз встречались. – Сара внимательно посмотрела на Кальмана.
– Да, неуловимый «трудоголик», – поддержал Кальман, разгадав намерения Сары, – или, правильно будет – неуловимая «трудоголичка»?
– «Трудоголиха»! – подхватил Рик и рассмеялся.
– А я всё думаю, куда она пропала, – все также рассеяно произнесла Сандра. – Что-то Ренат не идет.
«Нет, тут что-то другое, – задумалась Сара, придя к выводу, что дележ подруг тут не при чём. – Неужели за этого жеребца так переживает?»
– А вы ведь раньше не наведывались сюда, я угадал? – спросил Наиряна Ким Сан Шик, глава автомобильного концерна, аккуратно разделывая жареную рыбу, вольготно расположившуюся в его тарелке.
– Да, признаюсь, я не сторонник регулярного посещения столь изысканных мест, – признался Сурен, наливая себе в бокал вино.
– Ну, что вы. Место это довольно-таки демократичное. А традиция – великая вещь. У каждого человека обязательно должно быть что-то, что является для него традиционным. Это упорядочивает его жизнь. Вы не согласны со мной?
– Я бы не стал возводить привычку в ранг традиции, – возразил помощник главы администрации президента, поднимая бокал, – но охотно выпью за традиции в целом!
– Поддержание традиций в целом дорого стоят, не так ли? – поинтересовался Ким.
– Спокойная жизнь, вообще, вещь недешевая. Можно сколь угодно рассуждать на тему того, как дорого может обходиться война, но, уверяю вас, поддержание мира стоит не меньше. Разумеется, речь идет о нестабильной ситуации.
– В стабильной ситуации мы бы с вами на эту тему не рассуждали. Насколько я вас могу понять, под поддержанием мира в данном случае вы подразумеваете развертывание военных действий против возможной войны? То есть войну против войны до войны конкретной.
– Совершенно верно, – согласился Наирян.
– Моя жена заболела, – вдруг отвлекся Ким, – но я не смог нарушить традицию. Шнайдера нет. Он без своей певички в свет перестал выходить. Что-то никого сегодня нет. Вы правильно сделали, что пришли. Здешняя обстановка расслабляет и тем самым позволяет взглянуть на определенные вещи без всякого давления сложившихся стереотипов. Скажите, Сурен, сколько, на ваш взгляд, старику осталось?
– Он уже выдохся. Считайте, что его уже нет.
– А ведь он ненамного старше меня, – задумчиво произнес Ким. – И вы хотите устроить досрочные выборы сразу, как только определится достойный приемник?
– Я бы сказал, достойный президент.
– Да, – протянул промышленник, – а ведь мы сами превратили демократию в «беспредел». И всё от жадности. Вы правы, за это придётся платить. Я поговорю. На следующей неделе соберем неформальный съезд.
– Капиталистов всего города? – усмехнулся Наирян.
– Да-да, капиталистов. Слишком долго мы тянули. Богатство ослепляет. Но оно не должно доводить до того, чтобы мы лишались бдительности и были не в состоянии отдавать себе отчёта в том, что история собирается повернуть вспять. Кстати, вы не замечали, что очень многие люди скорее откажутся от свободы, лишь бы не видеть, как кто-то рядом богатеет? Они предпочтут равенство в виде нищеты и тотального рабства, чем свободу, выраженную в конкуренции.
– Я считаю, что всё должно быть сбалансировано.
– Вы никогда не отвечаете прямо? Что ж, это делает вам честь, как политику. У вас есть будущее. Ведь именно его вы сейчас творите. Историю двигает общество в целом, каждый член которого преследует свои личные цели. Вы согласны со мной?
– Отчасти, – улыбнулся Сурен.
– А вы там у себя в администрации молодцы. Смогли резюмировать наши порывы. Почти до всех достучались. Пусть их не много. Так и должно быть. Давайте выпьем за наш успех.
Наирян снова налил вина.
Наблюдения Гашека и его людей за отелем не дало никаких результатов. Как можно незаметнее для компании, в которой сидел Максим, Ян прошёл в зал и, с трудом найдя подходящее для обозрения всего зала место, принялся изучать публику, краем глаза поглядывая в меню и недовольно подсчитывая бюджет своего мероприятия. Неподалеку от него расположилась шумная компания, состоящая из одних женщин – Гашек насчитал пятерых. Все они были молоды и на его взгляд недурны собой, даже очень недурны.
«Чёрт возьми, – подумал он, – только этого ещё не хватало».
«Чёрт возьми, – подумали все женщины разом, потому как принялись сначала по очереди, а потом и все вместе, кидать в его сторону свои страстные взгляды. – Какой мужчина, и совершенно один. Или ждет кого?»
«Проклятье! – взмолился Ян, – ну почему так не вовремя?»
«Что ж, – подумали женщины, – если в ближайшие полчаса никто не придёт, то он один. Ну, держись! Как будем делить?»
«Тысяча чертей! – не унимался Ян, – нужно было взять какую-нибудь подругу для прикрытия. Они же все внимание отвлекают. Особенно вон та, смуглая, с выразительными карими глазами».
«Кажется, он остановил на мне свой взгляд, – подумала смуглая, с выразительными карими глазами. – Всё-таки, неплохо, что мы для разнообразия решили проведать, что это за балы такие, сбежали от наших парней и не пошли в клуб».
«Дьявол! – продолжал ворчать про себя Ян, – кажется эта смуглая, с выразительными карими глазами, заметила, что я её заметил».
«Может, улыбнуться ему, пока кто-нибудь не опередил меня и не улыбнулся ему первой», – подумала смуглая, с выразительными карими глазами, и сказала вслух:
– Знаете, девочки, мне кажется, он старый.
Девочки набросились на неё с упреками, переведя на неё всё свое внимание. Смуглая, с выразительными карими глазами, воспользовавшись тем, что только её взгляд остался устремлен на Яна, тут же улыбнулась ему.
«Чтоб я сдох! – кричал в душе Ян, – она улыбнулась мне. Нужно менять место дислокации».
Не успел произойти гром, как Сандра вздрогнула, в одно мгновение её зрачки расширились и лицо застыло в испуге. Сара заметила это, и, проследив за её взглядом, тоже хотела было испугаться, но не успела – прозвучал гром. Мужчина в шикарном белом смокинге с огромным букетом роз в дрожащих руках и с безумием во взгляде подлетел к их столику и упал на колени перед Маргаритой, рассыпав цветы вокруг её ног.
– Эффектно, – единственное, что мог выговорить Максим, разворачиваясь вместе со стулом к незнакомцу.
Маргарита также развернулась к нему, машинально взяв Максима за руку. Незнакомец поднял голову и, заметив движение Риты, приковал к нему свой взгляд.
– Царица моя! – воскликнул он. – Меня зовут Фархад и мое сердце разбито! Я целый месяц мечтал о вас и теперь вижу, что опоздал. Что ж, я был прав с самого начала. Я не достоин вас. Уважаемый, – обратился он к Максиму, не отводя глаз от Риты, – только то, что богиня взяла вас за руку, говорит о том, что вы достойный человек. Делайте со мной, что хотите – я люблю вашу даму и не могу с собой ничего поделать. Убейте меня. Я смиренно приму свою судьбу. Я не знаю, как мне жить, если сердце моей возлюбленной принадлежит другому. Мне лучше не жить! – и более спокойно спросил: – Мне не жить?
Последний вопрос был адресован Рите. Та постепенно приходила в себя.
– Нет, ну почему же? Живите.
– Но как? – снова вскричал Фархад. – Без вас мне нет жизни! Как, скажите, как?
– Может, я могу вам чем-то помочь? – улыбнулась Рита, взглянув на Максима. Тот же задумался над словами незнакомца о том, что сердце Маргариты принадлежит другому, а именно ему. И, с одной стороны польщенный тем, что для всех это выглядит именно так, а с другой, неуверенный в истинности такого предположения, вдруг понял, что как завороженный наблюдает за происходящим, хотя уже давно должен был принять в нём самое активное участие.
– Уважаемый, – начал он, – для начала, я думаю, вам необходимо подняться с колен. Вы привлекаете внимание всего зала.
– Я не могу встать с колен, пока богиня мне не позволит, – твердо сказал Фархад.
– Богиня, позволь ему подняться, – обратился Максим к Рите.
