Борис Ярне
Синтез
– Откровенно, – отметил Купер. – И что ты намерена делать дальше?
– Я хочу попасть к отцу. Только он сможет защитить меня от Томаса.
– Но попасть туда не так просто, иначе ты бы тут не оказалась. Думаешь, прокурорский сынок накрыл весь Город?
– Думаю, он способен на многое.
– Ясно, – Купер сделал глоток пива.
– Теперь ты, – обратилась к Джону Жанна.
– Теперь я. Мы с Максом, насколько я понял, ты его знаешь, искали принцессу и… Кстати, Максим объявлен в розыск за похищение этой самой принцессы. И нашли её. Потом опять потеряли. Но главное, что её искали не только мы, а кто-то от кого я и скрываюсь. Не скажу, что мне хуже от того, что я не знаю, кто меня может искать, но, подозреваю, тут несколько вариантов, и все они неприятны. И где Макс, я представить не могу.
– Тебе есть, где скрыться в Центре?
– Это-то я придумаю, сложнее решить остальные задачи. Но, в общем, наша общая цель ясна. В центр нам нужно попасть, не засветившись. То есть, не пользуясь общественным транспортом, вообще, каким-либо транспортом, избегая главных, да и, вообще, каких-либо дорог… Только на воздушном шаре. Если учесть расстояние…
Купер замолчал, присосавшись к бутылке.
– Я не знаю, что делать, – резюмировал он.
– Вот и решили, – добавила Жанна.
– Я готов выслушать предложения, если они есть, – продолжил Купер.
– Нет, – в отчаянии проговорила Жанна.
– Шёл бы цирк в Центр, – начал Купер.
– Да, тут и кисуля и…
– Жаль девочку.
– Да что ты? А о чём ты думал, рокер?
– Да не думал я… Семьсот километров минимум. На тачке я бы часов за пять их покрыл. Представь! Мы сейчас садимся и к шести вечера дома. Если бы, если бы…
– Сколько мы будем идти пешком? – серьезно спросила Жанна.
– Великим море по колено. Беда в том, что большинство великих ещё и сумасшедшие. Забыл тебя спросить, а как ты тут оказалась?
– Шла со станции… пешком.
– И каков был план?
– Не было плана.
– Железный подход. То есть, если бы…
– Мы долго будем… – не выдержала Жанна.
– Сопли жевать? – помог ей Джон.
– Да! Вместо того чтобы…
– Тихо! – воскликнул Джон.
– Что?
– Слышишь?
– Слон?
Стоя около зверинца, они слушали непрекращающийся концерт из различных голосов животных.
– Нет.
– Тигр?
– Нет.
– Да что у тебя там?
– Вот.
Жанна отчетливо расслышала лошадиное ржание.
– Ты умеешь ездить верхом? – спросил Купер.
– В детстве отец водил меня в секцию верховой езды, я отлично держусь в седле. А сам как?
– В юности родители отдали меня в кадетский корпус, место, которое сейчас занимает мой младший брат, где я отсидел некоторое время, но которого хватило на то, чтобы без проблем держаться в седле.
– Но как мы?..
– Сколько у тебя денег?
– Думаю, хватит.
– Если будем идти шагом, дня за четыре доберемся. А там через зеленый проход в зеленую зону. Как думаешь, догадаются наши, твои и мои друзья контролировать зеленый проход?
– Всё может быть, но мало вероятно.
– У меня есть карта. Будем рассчитывать скорость так, чтобы ночью оказываться в мотеле каком-нибудь. Уже не лето, хотя при должном снаряжении проблем бы не было. Но, этого тут точно нет. Так что, придётся рисковать. Да не может такого быть, чтобы твой суженый накрыл с таким размахом весь Город, и мои неизвестные друзья тоже. Так что, кое-где будем и на галоп переходить, не боишься?
– Я на тебя посмотрю. Меня другое беспокоит, с чего ты решил, что нам продадут лошадей? Это же члены их команды.
– Бродячие цирки, если ты не знала, являются филиалами Центрального цирка, того, что на Цирковом бульваре. Мы договоримся о том, что по приезду в Центр, передадим их в цирк, а те уж их переправят потом, куда нужно. А за аренду мы заплатим, сколько будет нужно, ну, или сколько у тебя есть. Мадам Кью добрая, она тебя узнала, признавайся?
– Узнала.
– И меня узнала. Мы не просто кто-то там, мы звезды в проблемах.
– Гениальный каламбур.
– Подожди. Проблемные звезды. Короче, идем.
– Сейчас?
– А что?
– Ты же пьяный!
– Нет, сегодня мы никуда не поедем. Мне с кисулей нужно провести прощальную ночь, иначе…
– Всё, всё. Идем.
Купер оказался прав относительно мадам Кью. Войдя в положение молодых людей, но, не вдаваясь в подробности, она приняла деньги от Жанны и выделила двух скаковых лошадей.
Собрав всё необходимое к путешествию, необходимое в первую очередь для лошадей, Купер, оставив Жанну, приготовился к прощанию с акробаткой. Весь день лились слезы. Джон применил всё свое искусство убеждения, но успокоить любовницу смог только к вечеру. Благодаря этой нелегкой задаче, Джон не заметил, как перенес неприятное состояние, которое обычно берет в плен человека, прибывавшего несколько дней кряду в сообществе с бутылкой виски. Прощальная ночь была бурной и нежной. Благодаря такой ночи Джон не выспался.
Отправлялись в девять утра. Все договоренности касательно передачи лошадей в цирк и бережного с ними обращения были повторены еще раз. Мадам Кью поцеловала Жанну и Джона и, пожелав им удачи, посоветовала обращаться к ней за помощью, если понадобится. Акробатка бросилась Куперу на шею и долго не могла выпустить его из своих объятий. Джон еще раз пожелал ей счастья и любви, пообещав при случае заглянуть. Жанна в нетерпении, но с улыбкой на лице, стояла возле своего скакуна и поглаживала его шею. Наконец прощания закончились. Жанна с Джоном вскочили в седла и мелкой рысью направились на юг.
– Кстати, всё не довелось спросить, – говорила Жанна, как только они отъехали от цирка, – кроме того, что ты всё время не просыхал, не брился, ты ещё и не мылся?
– С чем связана столь пристальная забота? Вам неприятен мой запах, примадонна?
– Я не столь чувствительна, господин рок-идол, но боюсь этим благородным созданиям ваше благоухание не по душе.
– Вы всё выдумываете.
– Нет, вы посмотрите на выражение лица вашей подруги?
– Это морда.
– Боюсь, с такой щетиной, морда как раз у вас.
– Вы испытываете творческое наслаждение, оскорбляя меня?
– Я забочусь о вас.
– Премного благодарен, но, пожалуй, я обойдусь своим умом.
– Вы столь самоуверенны?
– У вас какие-то сомнения?
– Если бы я не появилась, в каком конце Города ты бы оказался, скажем, через пару недель? И в каком состоянии ты бы пребывал? При ежедневном поглощении виски о своем уме говорить неуместно.
– Знаете, ангел вы мой спаситель, у меня есть предложение.
– Вся во внимании.
– Давайте ехать молча.
Жанна рассмеялась и, перейдя на крупную рысь, ускакала вперед.
– Примадонна, – зло прошипел Купер.
У Джона получилось рассчитать ход лошадей так, что к вечеру они достигли небольшого селения, раскинувшегося вдоль трассы, и заночевали в небольшом мотеле. С лошадьми пришлось повозиться, но, в конце концов, за отдельную плату их удалось пристроить. К удивлению хозяина мотеля, гости взяли две разные комнаты. Джон был обижен на Жанну, либо делал такой вид, но всю дорогу до мотеля они практически не разговаривали. Жанна пыталась наладить диалог, не забывая при этом подшутить над Джоном, но тот был неприступен. К тому же, из-за бессонной ночи ему дико хотелось спать.
На следующий день, в восемь часов путешественники двинулись в путь. С непривычки у обоих ломило всё тело, особенно спину.
– Всё ещё дуешься? – весело спросила Жанна.
– Посмотри на физиономию моей подруги.
– Она довольна. Ты, наконец-то, принял душ?
– В ваших кругах принято так?
– Как?
– Да так. Ладно, оставим. Но, давай, все же, договоримся.
– Давай. О чем будем договариваться?
– Мы с тобой из разных, так сказать, лагерей. По разные стороны баррикад. Мы живем в разных плоскостях.
– Не очень понимаю, о чём ты.
– Мы идеологические противники.
– Разве? В чём это выражается?
– Я пою со сцены то, что считаю нужным, то, что сочиняю сам. Ты поёшь то, что тебе говорят и за что платят больше.
– Ты, я смотрю, тоже испытываешь творческое наслаждение от оскорблений?
– Но, это же правда. В чём я не прав?
– Ты ребенок! – заявила Жанна.
– Пусть. Мне так проще живётся.
– Тебе нравится жить проще?
– Я не так выразился. Короче…
– Короче, Джон, давай прекратим эти бессмысленные перепалки. У нас другая цель. Или я не права?
– В этом ты права, но факт остается фактом. Я тебе не нравлюсь, ты мне не нравишься. Нас объединяет эта самая цель, согласен. Поговорим о погоде или всё же, помолчим…
– Как хочешь, – Жанна рассмеялась. И рассмеялась так, что долго не могла остановиться.
Купер в недоумении смотрел на неё.
– Что я такого смешного сказал? – спросил он, когда Жанна, наконец, остановилась.
– Да просто весело мне с тобой… извини, – ответила Жанна и снова прыснула.
Какое-то время они ехали молча. Солнце светило, разбрасывая свои теплые лучи с совершенно чистого неба. Снег совсем исчез.
– В Центре, наверное, совсем тепло, там ещё лето. Мы как раз к его концу успеем.
– Успеем, – подтвердил Купер. – Кстати, какое сегодня число? Скажи только число, я тебя прошу. Только число и всё.
Жанна сжала губы, сдерживая смех. Её так и подмывало высказать Куперу о его состоянии в последнюю неделю, в результате которого он и потерял счёт времени.
– Двадцать третье октября, – сдержано произнесла Жанна.
Купер присвистнул.
– Я почти месяц не был в Центре.
– А чем вы занимались с Максимом? – спросила Жанна, сдерживая волнение от того, что упомянула имя человека, которого любила.
– Я же говорил, принцессу искали, но больше тебе лучше не знать.
– Почему?
– Насколько я понимаю, тебе и своих проблем хватает. Зачем тебе влезать в эту запутанную кашу?
– Всё очень просто. Мне кажется, я замешана в эту кашу.
– Это как? – удивленно спросил Купер.
Жанна задумалась над тем, как объяснить, но передумала.
– Знаешь, а ты прав. Давай не будем грузить друг друга взаимными проблемами. Просто доберёмся до Центра, а там посмотрим, что делать.
– Как скажешь, – безучастно проговорил Джон, тем не менее, оставаясь заинтригованным словами Жанны о её участии.
– Смотри, какая красота! – воскликнула Жанна.
Купер посмотрел вокруг и искренне улыбнулся.
– Какое ровное пространство! – крикнула Жанна, указывая на раскинувшееся перед ними широкое и уходящее далеко к горизонту поле, покрытое низкорослой выцветшей травой. – По твоему графику не пора прибавить скорости?
Купер не успел ответить, как Жанна ослабила поводья и лихо крикнув, бросила своего скакуна в галоп. Джон, недолго думая, кинулся следом. Два музыкальных кумира настоящего времени, принадлежащие, как выразился Купер, к разным лагерям, неслись бок о бок, не уступая друг другу ни на шаг, во весь опор по широкому полю к горизонту. Ветер шумел в ушах, ветер бил в лицо, ветер придавал бегу особенную страсть, страсть к скорости, к движению, к цели…
К концу четвертого дня они прибыли к Центру. Оба уставшие, с ноющими во всём теле мышцами, с обветренными лицами, но довольные собой. Купер зарос до неузнаваемости – ему нечего было опасаться. Жанна, насколько могла изменила прическу, но в конце концов надвинула капюшон так, что он закрывал всё лицо. Купер нашел на карте ближайший зеленый проход, и наездники направились к нему, пустив лошадей мелкой рысью.
– Как настроение? – спросил Купер.
– Дико устала, – ответила Жанна.
– Это понятно, а настроение-то как?
– Пока не доберусь до дома, мне будет страшно.
– Я тебя провожу, – заявил Купер.
Жанна удивленно на него взглянула.
– Мы, конечно, не очень ладим, – начал объяснять Джон, – но я, как ни как, джентльмен. Что, не похож?
Жанна прыснула.
– Отрадно слышать, что ты джентльмен, а вот похож – не похож… Тебе бы побриться, а то ты похож на бомжа, а не на джентльмена.
– Понеслось…
– Всё, всё, всё, больше не буду. Вон проход!
Сразу же, как они въехали в зеленый проход, Жанна начала про себя молиться.
Тем не менее, они совершенно беспрепятственно пересекли Центр Города вплоть до зеленой зоны, а там уже добрались до дома Жанны.
– Я могу взять на себя заботу о лошадях. У отца много людей, – предложила Жанна, спускаясь на землю.
Купер, последовав её примеру, согласился:
– Очень мило это будет с вашей стороны, примадонна.
– Привет, Боб! – крикнула Жанна охраннику.
Охранник, сначала не разобрал в чём дело, но тут же узнав Жанну, бросился помогать ей, управиться с лошадьми.
– Удачи, Джон, – серьезно произнесла Жанна. – И спасибо.
– Тебе спасибо. И за то, что вытащила меня из сетей, – так же серьезно проговорил Купер, – и за этот конный поход.
– Свидимся ещё, – улыбнулась Жанна.
– Конечно. На сцене. Споём хором.
Жанна рассмеялась.
– Договорились. Как только решим все наши проблемы.
– Решим, – уверенно сказал Купер. – Ну, всё. Что за сентиментальности пошли? Вот твой дом. Теперь ты в безопасности. И… Удачи… Жанна.
– Удачи, – ещё раз повторила Жанна и, развернувшись, зашагала к калитке, уже открытой охранником.
Купер направился на поиски телефонной будки. Доставая из внутреннего кармана записную книжку и просматривая её, он бормотал:
– Так, так, так. Какая кисуля меня приютит?
– 11 –
Внимание полиции к Чену и Змею постепенно ослабевало. Первый по совету Змея, да и после своего ареста заморозил все сделки, связанные с продажей наркотиков, второй так долго не выходил в свет, что в Департаменте решили, что его уже нет в живых. Тем не менее, Леонардо Манчини всплыл на поверхность видимого мира в конце октября, когда им была получена информация, что наблюдение за ним сокращается на 75%. Что конкретно под этим подразумевалось, сказать было сложно, но определенно, это означало ослабление внимания к его персоне. Что же касается Чена, то наблюдение за ним сокращалось лишь вдвое. То ли количество оперативных сотрудников, осуществляющих наблюдение, измерялось в процентах, то ли ресурсы обозначались таким образом, было не ясно. Ясно было одно – с крючка они постепенно соскакивали. По договоренности с Ченом, возобновление торговли было решено начать при минимальных цифрах, что бы они ни обозначали.
Манчини был уверен, что Департамент по борьбе с наркотиками, не имея ни малейшего понятия об истинной цели операции, после которой был арестован Диего Санчес, не получил от МГБ никаких инструкций относительно их отношения к своей персоне. Доверия к министерству он не испытывал, но всё же тот факт, что он до сих пор был на свободе и живой, говорил ему, что, как минимум, его оставили в покое. Договоренность о сотрудничестве его не привлекала. В какой-то момент он даже подумывал о том, чтобы покинуть Центр. Однако перспектива начала бизнеса с нуля, а другими словами, отвоевание территории на чужой земле, его не прельщала. Ко всему прочему, а может, и как основная причина его нежелания покинуть Центр, была его дочь. Именно её он решил проведать после месяца отсутствия. Однако что-то его удерживало от прямого контакта и появления в доме цыганки. Поэтому он наблюдал за Лалой издали. Видел, как она встречалась с молодым человеком, как она смеялась, как они бродили по бульварам, разговаривали, как сидели в кафе. Не раз он порывался броситься к ней и обнять, но всегда сдерживал себя.
Ремон тем временем занимался подсчетами грядущей прибыли. Его вычисления строились исключительно на предполагаемых объемах, которые он, по его оценке, мог бы сбыть за определенный период времени. Основной фактор потолка в финансовых поступлениях заключался в конкуренции. Кроме Чена на рынке Центра Города орудовали ещё два клана, не такие сильные, как Чен, но всё же, реальные. И, поскольку все они были под контролем и защитой Раджи, что-либо предпринять, по-хорошему или не очень, не получилось бы. Он как-то предложил Змею выйти к Радже с предложением, заключающимся в выкупе бизнеса у остальных кланов, оставив для баланса только Чена. Манчини, решив, что тот шутит, ничего не ответил, когда же он понял, что Ремон говорит серьезно, набросился на него, напоминая о том, как они попали в этот бизнес, чего это им стоило, и ещё будет стоить. Кроме того, Манчини заявил, что наркотики не являются приоритетной позицией и заниматься они ими будут только в рамках тех условий, о которых они договорились с Ченом, и которые были согласованы с Раджой. Ремон больше не заикался на эту тему и перестал планировать прибыль, но впервые, как он не сопротивлялся самому себе, он задумался о действиях в обход Леонардо.
Манчини признавался себе в том, что тот наворот с арестом Диего Санчеса, осуществленный благодаря его махинациям, спланированным под давлением внешних сил, серьезно выбил его из колеи и заставил задуматься, серьезно задуматься о месте в этом мире. Быть пешкой в руках спецслужб, Дракона, Раджи его совсем не устраивало, а эта ситуация показала, что он не может контролировать процесс сверху по одной простой причине – ему далеко до верха. Как это исправить, он ещё не придумал. Он так долго шёл к тому, чтобы занять должное место в пищевой цепочке, пусть в криминальном мире, и на его взгляд, определенное место, заслуживающее определенного уважения в этом самом мире, занял. Но он по-прежнему был где-то, пусть не на дне, но посередине. А это означало только одно – об него можно вытереть ноги, если понадобится. Выйти наверх, на самый верх, подмяв всех под себя! Только так, на его взгляд, можно было обрести себя в мире и стать свободным. Но, как это осуществить? Как? Ему было пятьдесят лет, он владел огромным состоянием. Можно плюнуть, оставить всё и купить небольшой остров в океане. Поселиться на нём и быть самому себе хозяином. Но, не таков был Леонардо Манчини по кличке Змей, нет. Ему необходимо действие и последующее уважение. Ему нужно всё!
– Осень наступает, – задумчиво проговорил Леонардо, глядя в окно.
– Что ты говоришь? – спросил Ремон.
– Говорю, тоскливо становится. Небо давит на мозги своей беспросветной серостью. Хоть бы дождь пошёл что ли. С утра это тягомотина. Какое сегодня?
– Последний день октября.
– А время-то уходит.
– Я как раз об этом хотел с тобой поговорить. Я беседовал вчера с нашим информатором, говорит, нас потеряют из вида через неделю, и нас и Чена. То есть, через пару недель можем приступать. Я предупрежу всех дилеров?
– Послушай, Ремон, а с каких пор ты начал так заводиться по этой теме? Раньше я этого не замечал. Вялый, земля ему пухом, тянулся к наркоте, но ты-то что, вдруг?
– Простая арифметика. Я вот что думаю. У нас этого добра столько, что утонуть можно, по цене такой, что рассмешить любого можно. Может, после прикупим заводик какой-нибудь. Как тебе это?
Манчини пристально посмотрел в глаза Ремона.
– Я тебя сейчас не понимаю. То ты хочешь стать монополистом по дури, то завод тебе подавай. Что-то ты мутишь, дружище.
– Нет, Змей, я серьезно.
– Прекрати, Ремон, итак настроение паршивое. Меня распирает от необходимости действовать, а мы месяц под колпаком просидели.
– Может, не надо было.
– Может быть и не надо. Но только, «горбез» не Чена прогибал, а меня. И Дракон не Чену мозг выносил, а мне. И прежде Князь не Чена подставил, а меня. Ты об этом не думал? Наш коллега, вообще, в шоколаде бултыхается и ему по хрену, как всё выстроилось. Также, как и Радже, которому мы комиссию скидываем. Не надо было? Всё бывает просто потому, что бывает. И иногда это «бывает» бывает слишком часто, много и больно. Но, раз ты выстоял, то не стоит в слепую испытывать судьбу. Ты меня понимаешь?
– Я понял тебя, Змей.
– Неплохо бы выйти на нашего куратора.
– Ты знаешь, как?
– Нет, в том-то и дело. Кстати, ты не думал о том, что мы не одни такие?
– Что ты имеешь в виду?
– Да с ментами разных мастей работает кто-то. Не сошёлся же на нас свет клином?
– Не думаю. Слишком опасно. Для обеих сторон.
– Согласен.
– Так что с бизнесом?
– Ремон, Ремон. Давай, готовь всё. Через пару недель очень тихо, через десять рук пустим первый вагон.
– С Ченом переговорить или сам?
– Переговори.
– Ты с Раджой, кстати, говорил о том, что месяц сухой был?
– Его это не трясет. Нет, не говорил. Это наши проблемы. Нет возможности работать – сваливай с рынка. Я бы на его месте так ответил.
– Тоже верно, – согласился Ремон.
– Определенно, ты меня в последнее время удивляешь. Ты что таким жадным стал? Ты на пенсию откладывать начал?
– Сам не знаю. Может, застоялся я за месяц, – смеясь, ответил Ремон.
Манчини снова пристально взглянул на друга.
– Что-то ты мне не нравишься, – сказал он.
– Ты о чём? – не понял Ремон.
– Сам не знаю! Но, не нравишься. Ой, не наделай глупостей!
– О чём ты?
– Давай начистоту. Тебя всё устраивает?
– Вполне. Я тебя не понимаю.
– Ремон, вспомни Вялого и поймешь.
– Ты на что намекаешь?
– На то самое, а то ты не понял.
– Как тебе такое могло в голову прийти?..
– Короче, если ты что-то решил, то скажи сразу, не ходи кругами. И, главное, не молчи и не крути в холостую, если ничего предпринимать не собираешься.
– Я не…
– Что?
– Нет, ничего. Я тебя понял.
– Ясное дело, ты понял. Только, когда кол в мозг войдет, ты можешь свернуть не туда, и уже поздно будет. Соберись и держи себя в руках. А то и в правду, на пенсию отправлю. Я не шучу. Мы друзья, Ремон, и я не хочу, чтобы мы перестали ими быть из-за каких-то бумажек, на которые можно купить всё. Это не стоит нашей дружбы. Ты согласен со мной?
– Конечно, Змей. Возможно, ты и прав, меня заносит, возможно, мне, действительно пора на пенсию.
– Ладно, ладно. Давай, панику не наводи. Соберись, говорю.
– Да всё в порядке.
– Ну, и отлично.
Наступила пауза. Ремон сидел на диване, опустив глаза. Леонардо некоторое время смотрел на него, после снова развернулся к окну.
– Поехали в ресторан, выпьем. Это небо достало уже! – воскликнул Манчини.
– Давай, – согласился Ремон.
В этот момент зазвонил телефонный звонок. Манчини поднял трубку.
– Слушаю, – сказал он.
– Алле, Змей! Что это за херня такая, а? Что это за хрен старый? Кто он такой, мать его? Он чего, совсем «рамсы» попутал, урод? – кричал в трубке Чен.
– Стой, стой. Ничего не понял. О чём ты?
– Тебя не навещали? – спросил Чен.
– Кто? О чём ты говоришь?
– Какой-то старый хрен поджидал меня у моей конуры обычной. Назвал меня и, прикинь, что говорит. Ты, говорит, товар свой ещё не пустил в оборот? Я ему, о чём ты, чудила? А он, мол, товара у тебя много, должно быть, ты сообщи мне, когда решишь начать, и визитку мне свою протягивает. Не вздумай начинать без моего ведома. Ты сдурел, старый! Это я ему. Он там чё-то пробормотал про то, что не стоит мне этого делать, что он поговорит со мной, что он… Что у меня проблемы начнутся. Он реальный псих. Короче, хрень какая-то. Но, он меня напряг. И я не понял кто это. По ходу, с нас не слезли. «Ментовские» что-то опять мутят. Нужно встретиться, перетереть.
– Добро. Давай завтра, подкатывай в «Сову».
– «Замазали». Бывай.
Манчини задумался. Ему почему-то стало не по себе.
– Что случилось? – спросил Ремон.
– По дороге расскажу. Срочно нужно выпить.
Леонардо с Ремоном вышли на улицу. К ним подогнали автомобиль. Ремон открыл дверь и сел. Манчини взялся за ручку двери, и хотел было её открыть, но повременил. Он минуту постоял рядом с автомобилем, оглядываясь по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружив, проворчал:
– Что за чёрт…
Он снова схватился за ручку и тут же услышал за спиной:
– Леонардо Манчини?
Змей обернулся. Через дорогу к нему направлялся пожилой мужчина, одетый в шикарный бежевый костюм. Мужчина приветливо улыбался.
Манчини молчал.
– Отойдемте на минутку. У меня к вам небольшое дельце.
Они отошли от машины в сторону.
– Змей, что-то не так? – крикнул Ремон, открыв окно.
– Всё нормально, я сейчас.
Манчини напряженно смотрел на незнакомца.
– Расслабьтесь, друг. Просто минутку поболтаем.
– Вы кто? – наконец спросил Леонардо.
– Мне бы хотелось сохранить свое имя в тайне на какое-то время. Вы не возражаете? Я, знаете ли, крайне скромен.
В это мгновение Змею показалось, что этот голос он уже где-то слышал.
– Что вам от меня нужно?
– Ну, что вы так сразу? – Улыбка не сходила с лица незнакомца.
– Мы не уложимся в минуту, – заметил Манчини.
– Уложимся, не волнуйтесь.
– Так что же?
– Я бы хотел, чтобы вы меня проинформировали о том, когда решите возобновить продажу героина. Главное, ни в коем случае не начинайте, пока не поговорите со мной. Вот моя визитка, позвоните.
– А если я начну?
– Не стоит. Вы можете пожалеть. Серьезно. Подумайте хорошенько, – также улыбаясь, говорил незнакомец.
Манчини ничего не сказал. Он направился к автомобилю, открыл дверь и сел.
– Кто это? – спросил Ремон.
– Где я мог слышать этот голос? – не слушая, задумчиво проговорил Леонардо.
Незнакомец проводил взглядом отъезжающий автомобиль.
Небо продолжало давить на мозги своей беспросветной серостью.
Как только автомобиль скрылся за углом, улыбка сошла с лица Гуннара.
