Артур Постинин
Смоляной дневник
23/07
По прошествию нескольких дней мы торжественно собрались во дворе особняка возле фонтана. Вода щебетала, стрекотали лесные насекомые, полная луна ярко освещала свежевыкрашенный эшафот, на котором блестела новехонькая гильотина. В прохладном воздухе висел тяжелый запах лилий.
Обезглавливание было выбрано в качестве способа умерщвления жертвы. Это, пожалуй, самый гуманный вид казни. Изначальный вариант с рассечением грудной клетки обсидиановым ножом и последующим извлечением бьющегося сердца был отброшен из уважения к посюстороннему телу жертвы.
Присутствующие были одеты в черные балахоны, накинутые поверх костюмов реальной реальности. Они предвкушали скорое становление супергероями. Чуть поодаль на лесной поляне, где к небу беспорядочно тянулись щупальца костров, архитектор запускал свою магическую программатуру.
Желтое знамя медленно вползло на флагшток и своенравно взвилось под удары бубнов, звон колокольчиков и стоны свирелей. Люди выстроились в две параллельные шеренги – лицом друг напротив друга – образуя собой коридор, ведущий к помосту. В дверях поместья показалось белое пятно, плавно колеблющееся на ветру. Это была наша жертва. Бодрым шагом Эвита направилась к эшафоту сквозь проход из людей. Она сверкала словно богиня, ее улыбка светилась покоем, а в движениях сквозила блистательная грация.
Эвита ловко вбежала по ступеням на эшафот и опустилась на скамью гильотины. Ее голова живо юркнула в отверстие под лезвием. Участники ритуала обступили деревянную конструкцию черным кругом. Музыка умолкла.
Дрожащий старческий голос воззвал к присутствующим, предлагая одному из них вызваться палачом. Тишина. Добровольцев не оказалось.
Старец сдержанно объяснил, что все они провели с девушкой достаточно времени, чтобы проникнуться ее участью и напитаться жертвенностью. Но пришло время превозмочь сострадание. Он напомнил, что палач и прочие участники ритуала – в первую очередь сами жертвы. Убить незнакомца или случайного прохожего несложно, а то, что дается легко – не имеет ценности. Тут же требуется убить человека в себе, а это и есть – погружение в бездну!
Но призыв предводителя снова остался без отклика. Черный круг застыл, будто состоял из пустых, безжизненных тел, запертых в хитиновые экзоскелеты – неподвижные, окоченевшие манекены. Эвита же, напротив, лежала и улыбалась сахарной улыбкой, воплощая в себе тучность жизни, жир и плодородие.
Столкнувшись с мертвой тишиной, предводитель ловким движением выхватил кинжал из ножен, висевших на портупее под балахоном, и ударил им в горло стоящую рядом фигуру. Человек растерянно схватилась руками за горло и тут же упал на землю. Однако этого было недостаточно для запуска магического процесса, так как убитый, очевидно, не обладал волей к самопожертвованию.
Эвита совсем заскучала на эшафоте и принялась зевать. Предводитель грозно повторил свое предложение. И снова в ответ тишина. Не успела с кинжала стечь кровь павшего, как он погрузился в новое тело. Так повторялось несколько раз, пока кинжал не напился вдоволь. Одна за другой падали безмолвные фигуры, а вместе с ними осыпался карточный домик организации. Где-то среди этих обломков покоилось дряблое, бледное тело Мартина.
Вырезав весь круг, верховный жрец воскликнул “во славу бездны” и пронзил бурое лезвие себе в горло.
Затем, я поднялся на подмостки, протянул Эвите руку и пригласил ее проследовать за мной. Крепко сжимая ладони друг друга, мы вышли с территории поместья, сели в блестящую черную машину и растворились в ночном воздухе.
Я прослежу за тем, чтобы жизнь Эвиты продолжилась. А этот текст теперь твой. Делай с ним, что пожелаешь. А меня не станет уже в конце следующего предложения. Все, меня здесь больше нет.