Артем Сергеевич Октябрьский
Теневое Братство
Фарос выглянул в разбитое окно, глядя на площадь – вроде как крика никто не услышал, паники не видно. Доран собрал в сверток текущую из обрубка кровь Соны и запечатал его – вещественное доказательство, как прихоть заказчика. Он поднялся и, осмотрев тела, констатировал:
– Это было не так уж и сложно.
– Не каркай, – холодно отсек Фарос, все еще нервно вглядываясь в окно. – Мы еще не выбрались из Столицы.
– Не нервничай, – Доран спокойно вытер меч и убрал его в ножны. – Как зашли, так и выйдем, главное – быть осторожными. Куда ты смотришь?
– Вон там был дом моего брата, – Фарос указал на один из окон в доме на площади. – Не видел его месяца два, не уверен, живет ли он там еще.
– Хочешь заглянуть в гости? – с ехидством спросил Доран, заглядывая в окно.
– Делать нечего, – Фарос поправил маску на лице. – Уходим отсюда.
Они направились к выходу, когда в дверь ударили; не просто ударили, а сильно, намереваясь выбить. Братья оглянулись, и Фарос зло прошипел, глядя на Дорана:
– Накаркал! Доран, чтоб ты сдох!
В дверь еще раз ударили. Она держалась на соплях и честном слове, поэтому следующая попытка точно увенчалась бы успехом. Доран взял Фароса за плечо и поднял вторую руку, прошептав заклинание. Их окутал зеленый дым, после чего они исчезли. В следующее мгновение дверь выбили, и в комнату вошли три рыцаря «копий». Один встал у входа, держа в руках меч, а двое других прошли вглубь комнаты, осматривая тела и окна.
– Они точно не ушли? – спросил один из рыцарей.
– Да куда бы они ушли, если мы все выходы закрыли? – возразил второй.
Третий, что стоял у двери, одним видящим глазом осматривал комнату, пока в какой-то момент не замер. Он резко схватил правой рукой горло Дорана, который оказался рядом и сразу же появился вместе с Фаросом. Доран вывернул рыцарю руку, согнув его вниз лицом, и ударил по груди коленом; Фарос в это время пустил стрелу в одного из «копий» и следом огненный шар во второго. Один сразу же закричал от сильной боли, а второй рукой закрыл себя, отдав ее под удар огня. Нестерпимая боль взяла предплечье, и оно стало сгорать, от чего рыцарь, согнувшись, упал на пол. Доран в это время уже вывернул шею последнему и бросил его на пол.
– Бежим, ну!
Они со всех ног рванули влево по коридору, где в теории должна была быть лестница. Однако в той стороне быстро появились рыцари, которые своим количеством явно не дали бы прорваться. Братья резко остановились и, кинув во врага огненные шары, побежали в обратном направлении. В конце коридора было окно, завешанное длинными шторами, а слева проход на еще одну лестницу. Фарос быстро добежал до нее, но из-за поворота быстро выбежал еще один рыцарь, как будто выжидав нужного момента, и чуть ли ни на ходу толкнул его в окно. Стекло разбилось, и Фарос выпал наружу, но запутавшись в шторах, ухватился за них, повиснув над пропастью меж домами. Уперев ноги в стену, он оттолкнулся и снова полетел в окно, но туда уже начали выталкивать Дорана, положив его на край окна. Фарос как раз вовремя влетел, пиная ногами рыцаря, и затолкнул его назад. Упав с ним на пол, он быстро схватил его за шею и развернул руки, чуть ли не в обратную сторону. Доран быстро вернулся в коридор и, создав в руке большой огненный шар, швырнул его вглубь коридора прямо в толпу бегущих на них «копий». Стрела из толпы вылетела и попала Фаросу в плечо, воткнувшись параллельно голове. Фарос быстро обломал верхний ее край, но не вытащил, ибо было некогда – они с Дораном вновь побежали по лестнице наверх.
На крыше их уже ждали. По разные стороны стояли «копья» и готовились к схватке, парочка стояла возле натянутой веревки. Не став искушать врага бессмысленными баталиями, братья стремительно продвигались к веревке, уходя от стрел и отпинывая на лету рвавшихся в бой рыцарей. Когда до веревки оставались всего двое, Фарос стал ногой на дымоход, подпрыгнул и на лету пустил стрелу в одного из них. Конечно, не попал, но отвлекшиеся «копья» не заметили, как Доран резво подобрался к ним и убил одного вообще без особых усилий, а второго одолел спустя пару взмахов мечом. Не дожидаясь Фароса, ибо зная, что он бежит следом, Доран схватил веревку и помчал на другую крышу. Фарос же отвлекся, выпустив стрелу в сторону лучников, что мешали ему бежать дальше. Так или иначе, но он схватился за веревку с помощью лука и тоже начал скользить прочь.
Между ним и Дораном было приличное расстояние, и каково же было удивление Фароса, когда меж ними пролетел кинжал, запущенный «копьем», и рассек веревку. Мгновенно обрубки, прежде натянутые, сорвались вниз. Фаросу пришлось бросить лук и схватиться за веревку, чтобы не сломать себе ничего при падении на площадь. Он устремился обратно к гостинице и на полном ходу влетел в одно из окон. Упав с грохотом на пол, он сильно ударился головой и попал в бредовое состояние. Неизвестно, сколько прошло времени, но перед ним появились два рыцаря, и один стал забирать кинжал Боли и другое оружие. В бреду Фарос взял его за запястье, но тот лишь оттолкнул его и пнул по лицу. От такого сильного удара Фарос мгновенно потерял сознание.
* * *
Ярчайший свет ударил в глаза, нанося неимоверную головную боль. Кое-как, закрывая свет руками, но Фарос таки смог открыть глаза и обнаружить, что лежит на одном из высоких холмов, расположенных вдоль Мертвой Реки. По одну сторону реки были холмы, по другую начальные подступы к Мертвой Горе, что означало лишь одно – далеко от Столицы его не унесли однозначно. Подняться не получилось – он был связан по рукам и ногам, меж собой обе веревки так же были связаны третьей, так что было невозможно поднять руки, не выгнув ноги. В попытке принять хотя бы сидячее положение, Фарос заметил, как вокруг него кипит работа. Всюду ходили «копья», таскали какие-то булыжники, кто-то привязывал к ним таких же связанных людей, кто-то уже сталкивал с холма пленников. В данной суматохе Фарос заметил перед собой какую-то девушку, которая сидела такая же связанная с закрытым ртом и в ужасе озиралась по сторонам. Встретившись с Фаросом взглядом, она просто просверлила его немым вопросом: «Что происходит?!». Но Фарос лишь покачал головой, ибо его рот тоже был связан, да и сам понимал не больше, чем эта некто. Вдруг девушка посмотрела куда-то сзади него и ужаснулась, и из-за Фароса вышел Горе – Фарос узнал его по доспехам. Подойдя к девушке, он погладил ее подбородок, после чего хладнокровно встал, поставил ногу на булыжник, что стоял рядом с ней, и столкнул его с холма. С душераздирающим криком, который был заглушен тряпкой, девушка понеслась вниз, вслед за булыжником, пропав из поля зрения буквально за мгновение. Горед повернулся и, посмотрев в глаза сидящему в недоумении и злобе Фаросу, сел на корточки перед ним и самодовольно сказал:
– Что же, не так уж тебя надолго и хватило, – Горед потер подбородок. – И это даже расстраивает, я думал, что ты будешь достойным для меня противником.
Горед усмехнулся и, сев на колено, указал куда-то в сторону.
– На других-то я и не рассчитываю, Доран вон вообще сбежал, поджав хвост, стоило лишь тебе от него отстать; чего уж говорить об остальных, – Горед поднял из-под ног палочку и стал рисовать на земле. – Ты убил Джилл, мою преемницу. Знаешь, если бы не приказ Короля – утопить всех пойманных сегодня ночью мразей в этой реке – то я бы уже давно вспорол тебе горло. Но приказ есть приказ.
Горед бросил палочку и, потирая руки, стал оглядывать кипящую вокруг них работу.
– Это все преступники, пойманные за сегодняшнюю ночь, – он рукой указал на связанных людей. – Виновны они, или нет, уже другой вопрос, но то, что они записаны в преступники – факт. Поэтому спускаем их туда, вниз. Кстати, вас, голубков, ждет то же самое.
Горед указал по сторонам обеими руками, и Фарос увидел слева от себя Зоренса, а справа Рози; они тоже только начали приходить в себя, не понимая, что происходит.
– Должен признать, время Братства идет на убыль, – Горед выпрямился и посмотрел на его подручных. – Ускоряйтесь, давайте, пока погода хорошая! Скоро вновь гроза начнется, вон, тучи вижу! Не знаю, как вы, а я не хочу под проливным дождем месить грязь.
Горед снова посмотрел на троицу, сидящую перед ним, и усмехнулся.
– Интересно, а Тёрхен вообще додумается отомстить мне за вас? – он подошел к левому булыжнику и поставил на него ногу. – Вы ведь его «дети», ему должно быть больно, терять вас.
Горед столкнул булыжник с холма и Зоренс резко устремился прочь. Рози, при виде этого, взвыла и потянулась за ним, но не смогла сдвинуться с места из-за веревок, от чего просто опустила голову и заревела. Горед подошел к ней и взял ее за подбородок.
– Не уж то тебе так жаль урода, который убивал невинных людей? – спросил он. – Неужели будешь жалеть того, кто не пожалел бы тебя в такой ситуации?
Рози зло мотнула головой и стала что-то кричать, но было слышно лишь глухое мычание.
– Ты слышал историю об утопленнице? – спросил Горед, подойдя к Фаросу. – Да брось, ее каждый слышал. Что узники тюрьмы изнасиловали несчастную девушку и столкнули ее, привязанную за такой же булыжник, в реку, а ее папаша потом проклял сие водоем, потому, мол, она и Мертвая. Так вот, эта легенда, во-первых, не такая уж и старая, а во-вторых, основанная на реальных событиях. Ту девушку изнасиловали мои рыцари, – Горед выпрямился и горделиво подошел к правому булыжнику, – а столкнул ее я.
С этими словами он пнул булыжник и, подобно Зоренсу, Рози устремилась вниз к реке. Горед снова подошел к Фаросу и, глядя ему в глаза, сказал:
– Человеческая жизнь, друг мой, не стоит абсолютно ничего. А вот поступки человечьи, стоят очень дорого. Моя никчемная жестянка никому не нужна – ну, кроме нашей Матери – а вот мое деяние, что я сейчас делаю, имеет огромное значение для Даландии и Короля. Чем более сделаю я, тем ценнее моя жизнь будет для того, кто меня убьет. Вот это и называется: «Коэффициент полезного действия».
Коэф-что? Фарос такого слова никогда не слышал и даже посчитал Гореда сумасшедшим. Только вот сам Горед, прекрасно понимая значение этого, еще не распространенного в то время выражения, с гордостью подошел к последнему булыжнику и глянул на Фароса высокомерным взглядом.
– Ты проиграл, Фарос. Так передай же нашей Матери привет, ибо я буду там еще не скоро.
Горед столкнул булыжник, и резко натянувшаяся веревка потянула Фароса за собой. На склоне холма было огромное количество порогов и камней, и на ходу можно было разглядеть где-то свежие, а где-то уже старые лужи и пятна крови, оставленные предыдущими «везунчиками» здесь. Довольно быстро проскользив по склону, Фарос сорвался с обрыва и на большой скорости упал в кристально чистую и холодную воду Мертвой Реки.
* * *
Тысяча игл вонзилась в его тело при погружении. Замешательство, страх и паника – вот, что охватывает, когда ты погружаешься в воду, привязанный к камню, без возможности даже банально поднять руки. Кристально чистая вода, освещаемая дневным солнцем, достаточно четко показывала лес тел, которые так же тянулись к верху, натянутые на веревку. Перед Фаросом была Рози, которая активно пыталась что-то сделать с веревками, но, ясное дело, не могла. Неожиданно перед ней появился Зоренс; свободный от оков, он стал разрезать призванным клинком ее веревки. Фарос посмотрел направо и увидел скелет, натянутый на старую веревку. Кости принадлежали девушке, о чем свидетельствовали длинные волосы и общая комплекция тела. Не уж то это та девушка из легенды? Зоренс закончил с Рози и потянулся к Фаросу, но его сразу же стало скручивать от мучительной нехватки воздуха. Поколебавшись, он попытался протянуть Фаросу клинок, но, сделав глоток воды, просто замер, выпуская оружие из рук. Рози освободилась от веревок, схватила тонущий клинок и помогла Фаросу выбраться наружу. Она хотела вытянуть Зоренса наверх, но Фарос удержал ее – ему уже было не помочь. В отчаянии бросив тело брата, которое из-за доспехов устремлялось на дно, они поплыли наверх. Воздуха не хватало, в глазах начинало темнеть, но они продолжали грести к верху, успеть вынырнуть и вдохнуть. Несмотря на то, что он упал позже Рози, первым сдался Фарос – он машинально попытался вздохнуть и проглотил много воды и начал захлебываться. Рози взяла его за воротник и, прилагая последние усилия, вместе с ним вынырнула из воды.
Фарос упал на спину, ничего не соображая. Легкие его были наполнены водой, вздохнуть было невозможно. Свет солнца стал понемногу затихать, когда в грудь прилетел сильный удар. Вода противным напором хлынула из него, он стал откашливаться и рвать водой. В конце концов, легкие опустели, и он смог делать долгожданные вздохи. Повернувшись, он увидел сидящую Рози, которая обхватила руками голову и нескрываемо ревела. Фарос положил руку ей на плечо, но она лишь одернула его и прошипела:
– Я убью этого урода!!
Фарос сделал еще один глубокий вдох и посмотрел на холм.
– Тебе придется встать в очередь…
Оглядевшись, он примерно понял, где они находятся. Подножье горы, деревья, обрывистый холм, мостик в двадцати метрах к западу – все намекает на южную часть объездной дороги вокруг Мертвой Горы, а это значит, что если Горед вместе со своими людьми устремится в Столицу, то они непременно будут проходить по перекрестку, что находится как раз рядом.
– Идем, скрестимся с ним на дороге, – сказал Фарос, поднимаясь на ноги и хлопая Рози по плечу.
Та вытерла слезы и, подняв клинок, встала и медленно побрела за братом. После нескольких часов с удавкой на ногах, которая еще и тянула тебя вниз по склону, идти было не так уж и просто, и, тем не менее, идти надо было и как можно скорее. С запада подул ветер, усиливавшийся за достаточно короткий промежуток времени. Горед был прав – шли тучи, это непременно несло грозу.
Спустя относительно небольшое расстояние Фарос с Рози вышли к перекрестку, через который должен был пройти Горед со своими рыцарями. Усеянный во все стороны деревьями, кустами и камнями, он представлял собой идеальное место для засады. Услышав вдалеке ржание лошадей, Фарос только подтвердил свои догадки. Оставив Рози за большим камнем на углу перекрестка, он перешел на другую сторону, спрятавшись за кустом. Спустя некоторое время ржание усилилось, послышался топот копыт. «Копья» шли колонной по двое на небольшом расстоянии друг от друга. Вся цепочка тянулась метров на пятнадцать, в ее середине ехала карета. Подождав, пока она дойдет до середины перекрестка, Фарос создал в руках огненный шар и метнул в карету. Ее опрокинуло потоком огня, лошади, в нее запряженные, упали на бок; «копья» растерялись, строй колонны сломался. В момент, когда был убит один из братьев и когда самого чуть не утопили, как слепого щенка, Фарос выскочил из кустов и с яростью накинулся на одного из рыцарей. Ничего не ожидавший тот стал легкой добычей Фароса, который стянул его с лошади и схватил за лицо, шепча заклинание и выжигая его. Рыцарь умер в мучениях, а Фарос вынул у него из ножен меч и сразу же отбил летящий на него удар топора. Рози также выбежала из кустов, неожиданно атакуя рыцарей «копий». Это была самоубийственная атака и ничего хорошего она не предвещала, однако яростно-слепое желание уничтожить как можно больше подонков и главное – убедиться, что Горед мертв – перекрыло абсолютно все каналы критического мышления.
Рози прилетел удар тяжелой перчаткой по затылку, голова закружилась, и ее пнули ногой в грудь, от чего она упала на землю, едва ли не под ноги Фаросу. Тот сдерживал своим оружием надавливаемый в его сторону меч и, понимая, что силы не равны, резко увел руки в сторону, пнул рыцаря по колену и, пользуясь секундным замешательством, вонзил меч ему в шею. Однако вытащить оружие он не успел – его развернули, и перед ним предстал Горед. Только вот среагировать Фаросу не довелось. Стоило лишь ему понять, кто стоит перед ним, как в грудь ударило что-то острое и очень твердое, от чего он мигом согнулся. Невозможность дышать сразу сковало легкие, мышцы сжались, мозг охватил шок, а тело словно парализовало. Фарос опустил взгляд и увидел торчащий из его солнечного сплетения кинжал, а сверху послышался слабый звон Гореда:
– Самое противное дело, это когда человек упрям, словно баран, и не желает останавливаться.
В невозможности пошевелиться, Фарос упал на левый бок, подрагивая кистями рук. Шок быстро стал сменяться жуткой болью, сознание стало неохотно покидать его. Горед подошел к Рози, которую уже держали за руки, и погладил ее по лицу.
– Тебе я дам второй шанс, – он похлопал ее по щеке и пошел в сторону. – Иди назад, в свое убежище, и расскажи всем о моей победе. Пусть вашего Фароса оплакивают недолго, ибо скоро я доберусь и до них.
Запрыгнув на лошадь и довольствуясь своим собственноручным поступком, Горед осмотрел истекающее кровью тело мертвого Фароса.
* * *
Ливень, бушующий уже несколько часов, втаптывал красную жидкость в размокшую и вязкую землю. Ветер неумолимо сгибал ветки высоких деревьев, отрывал их и уносил вдаль, пронесся страшной силы гром, ударила молния. Окутанный черным дымом, на перекрестке стоял Корун, спокойно наблюдая за лежащим посреди четырех дорог телом. Он присел на корточки и посмотрел на мертвый взгляд бесчувственного лица, закрыл веки и сказал вполголоса:
– Ты пришел к нам с грозою…с грозой ты от нас и ушел… – Корун провел рукой по голове Фароса. – Mater, dea vacuum. Tolle quod tuum est puer ex hoc mundo, do ei pacem.
Медленно, начиная с ног, тело начало испаряться, охватываясь черным дымом, который постепенно уходил в небо. Вскоре на перекрестке была только растекшаяся лужа крови, втаптываемая в землю страшным ливнем, и стальной кинжал
глава 8
Тишина, отдающаяся эхом в глубине мозга, абсолютная пустота мыслей, эмоций и физических ощущений. Фарос открыл глаза и увидел перед собой небо. Черное небо, по которому плавали еще более черные облака. Их цвет и цвет небосвода был одинаков, однако благодаря деталям и оттенкам их можно было легко разглядеть. Фарос лишь повел глазами в стороны, когда понял, что лежит спиной на чем-то твердом, сложив руки на груди. Оперев их на каменную плиту, на которой лежал, он принял сидячее положение и оглянулся. Плитой оказался каменный пьедестал, к которому вели ступеньки с четырех сторон. Вокруг были холмы и пустыни, но не из обычного песка, а из поверхности, напоминавшей глину, но фиолетового цвета. Никакого намека на солнце или другой источник света не было и в помине, но при этом было светло, словно в сумерках – достаточно, чтобы видеть горизонт и других людей, ходящих туда-сюда. При попытке понять, что это за место и что вообще происходит, Фарос сразу вспомнил последние минуты своей жизни: и казнь в реке, и драку с «копьями», и кинжал в груди. Вспомнив последнее, он сразу же посмотрел на грудь и увидел в ней отверстие размером с два пальца, внутри зияло темнотой, из него также выходила черная дымка. Ничего не понимая, Фарос просунул в отверстие два пальца, но не почувствовал абсолютно никакого дискомфорта – внутри как будто было пусто. Понятно сразу, – умер; только вот что это за место? Рай, ад, пустота, чистилище? А останется Фарос теперь здесь навсегда, или это только «пересыльный» пункт? Так много вопросов и так мало ответов, которые, так или иначе, нужно находить, поэтому Фаросу пришлось слезть с пьедестала и спуститься по ступенькам к «земле». Он долго рассматривал поверхность, не понимая, что это такое. На ощупь – обычная глина, но почему фиолетовая? С недоверием наступив на нее, стало понятно, что поверхность твердая и можно шагать по ней уверенно.
На протяжении всей пустыни, на разном расстоянии друг от друга ходили другие люди. В надежде на то, что хоть кто-то знает об этом месте, Фарос отправился к ним. Первым перед ним предстал высокий мужчина лет сорока на вид. На его шее была черная линия с дымкой, что ясно давало понять, от чего этот человек умер. Фарос попытался хоть что-то узнать, но мужчина лишь посмотрел на него мертвым взглядом и пошел прочь. Другие попытки также ни к чему не привели, мертвые либо уходили, ничего не говоря, либо грубо отказывали. В принципе, это понятно, учитывая то, что они тоже осознают, как попали сюда, и своей головной боли по этому поводу у них хватает. Так ничего и не узнав, Фарос встал посреди пустыни, положил руки на бока и глубоко вздохнул. «Если это – то место, куда попадают все после смерти, то в гробу я видел эту загробную жизнь!» – подумал он про себя. Рассуждая на этот счет, он услышал голос недалеко, просящий о помощи. Придя к источнику шума, Фарос увидел на земле голову, которая кричала на всю округу. Он ничего лучше не придумал, как взять ее на руки.
– Что случилось? – спросил он, усмехнувшись глупости своего вопроса.
– А ты разве не видишь?! – закричала голова. – У меня тела нет, – вот, что случилось! Ну…оно есть, я его чувствую, двигаться могу, но голова-то отделена!
Фарос в изумлении посмотрел сначала по сторонам, потом снова на голову, потом снова по сторонам. В метрах десяти от себя он увидел стоящее без головы тело.
– Подними руки, – сказал он голове, не отрывая взгляда от стоящего тела.
– Что? Зачем?
– Ты же сказал, что чувствуешь тело, так подними руки.
И действительно, голова будто напряглась, а тело подняло руки к небу.
– Доволен?
– Ну, я не особо, а ты сейчас будешь доволен.
Фарос подошел ближе. С виду обычное мужское тело, только вот выжженный рисунок на груди свидетельствовал о принадлежности этого человека при жизни к Королевской Арене.
– Что, не повезло на одном из боев? – спросил Фарос сочувствующе.
– Есть такое дело… – голова нахмурилась и посмотрела на Фароса. – А ты сам тоже с Арены? Я тебя там не видел.
– Я уже несколько месяцев, как там не появлялся. Выставь руки вперед.
Уже без вопросов голова послушалась, и тело протянула руки ладонями вверх, куда Фарос и положил голову. Привыкнуть к тому, что голова живет отдельно от действующего туловища – то еще испытание, но при виде безголового тела, которое пытается подобрать упавшую на землю голову, Фарос не сдержал смеха. Мужчина все же смог приловчиться, и тело взяло голову на руки.
– У меня тут беда, а ты смеешься?! – мужчина повернулся и, держа голову на уровне пояса, пошел прочь. – Подлец.
Пребывая в шоке, Фарос лишь развел руками. «Даже «спасибо» не сказал!» – подумал он про себя. Забава забавой, но вопрос, где он, так и не решился. У мертвых спрашивать, по всей видимости, бесполезно, ибо они сами ничего не знают, судя по их виду и состоянию. Оставалось лишь бродить по «фиолетовой пустыне», как ее назвал про себя Фарос, и надеяться, что какая-нибудь информация, да появится,– что-то, да можно будет узнать. Других вариантов просто не было.
* * *
Если сделать пересчет по жизненному времени, то Фарос бродил по пустыне почти сутки, при этом ни разу не почувствовал ни усталости, ни другой человеческой потребности. «Если я умер, то зачем мне еда и вода теперь, логично, ведь» – объяснил он сам себе. И, тем не менее, моральное состояние оставляло желать лучшего. Именно в такой ситуации, когда поворота назад уже нет и быть не может, начинаешь вспоминать все, что сделал в жизни, а самое главное – чего не сделал. Не сказал Войри, как интересно с ней было сидеть на крыше двухэтажного дома ночью и наблюдать за призраками; не поблагодарил Доро за обучение боевым приемам, которые не раз спасали во время выполнения контрактов; не сдал последний «экзамен» Йольриду по магии разрушения из-за банальной лени; не отдал должное Дорану за его профессионализм. В конце концов, не выразил никакой благодарности братьям и сестрам за принятие его, никому не нужного Легионера Арены, к себе домой – за приют.
В горестном переживании всего этого, Фарос сидел на земле и пальцем рисовал разные узоры на необычной глине. Хотелось пустить слезу от того, что не сделал, и вырвать себе сердце за все постыдное, что сделал. Была боязнь самого страшного, – встретить здесь Лону и посмотреть ей в глаза. Она-то, может, и не обвиняет ни в чем – сама ведь тогда вытолкнула его из окна – но он-то, Фарос, винит себя за то, что бросил, что трусливо побежал прочь, оставив семью и сестренку на растерзание разбойникам. И что же сказать ей при встрече? Она желала брату всегда быть во всем лучшим, добросовестным и священно чистым человеком, а что в итоге? Фарос – кровожадный убийца, фактически не человек, таких, как он, людьми назвать не повернется язык – и это то, чего хотела Лона? Она пожертвовала собой ради тебя, а ты стал абсолютной противоположностью, вместо священной службы отнимая жизни у других, порой ни в чем не повинных людей. Это ты ей расскажешь при встрече?
Ужаснувшись от такой мысли, Фарос инстинктивно обернулся по сторонам, с облегчением обнаружив, что рядом никого нет. Вдалеке стояла с виду молодая девушка, но она не была похожа на Лону, скорее на Войри, если надеть на нее доспехи. Тем не менее, это была ни одна, ни другая, а совсем иная девушка, которая преспокойно бродила по пустыне, сбивая босыми ногами верхний слой почвы, таким образом, забавляя себя. Фарос задумался, присмотрелся и, поднявшись с места, подошел к ней.
– Кто ты? – рубанул он с плеча, ведь не умел вежливо общаться с незнакомыми ему людьми.
– Кто я? – девушка вопросительно посмотрела на Фароса и улыбнулась. – А сам как думаешь?
– Ты та, кто знает об этом месте чуть больше, чем ничего.
Девушка рассмеялась и вновь кокетливо глянула на Фароса, сгибая шею влево.
– Что ж, рассмешил, и на том спасибо. Гуляй, дружок, нам с тобой деваться более некуда.
Девушка повернулась спиной и пошла прочь, но Фарос не желал вот так сдаваться.
– Ты не мертвец, – сказал он, чуть повысив голос. – Ты не выглядишь подавленной, хотя должна знать, что мертва и обречена. К тому же у тебя нет никаких признаков смерти. Люди здесь ходят либо с дырами в теле, либо с черными лицами, а ты ходишь, словно только что с ярмарки. Я в жизни не поверю, что ты ничего не знаешь об этом месте.
Девушка остановилась и, не поворачивая головы, улыбнулась.
– И даже со смертью ты не потерял своей наблюдательности, Фарос…
Стоя спиной к Фаросу, девушка рассмеялась, после чего ее волосы заметно удлинились. Да что уж там – они спустились прямо к земле и буквально вросли в почву, и она быстро исчезла под ней.
Длинные ледяные руки обняли Фароса из-за спины, поглаживая грудь и нащупывая дыру в ней. Справа и слева от него колыхались черные волосы, опускающиеся до земли. Вырвавшись из объятий, он обернулся и увидел перед собой высокое худощавое существо с неестественно вытянутыми ногами, руками и опущенными до земли прядями волос. Несмотря на отталкивающий с первого взгляда вид, цвет кожи, форма рук и ног и общая комплекция достаточно лаконичны и пропорциональны. Цвет кожи более телесный, чем был до этого – создалось впечатление, что перед Фаросом просто стоит очень высокая девушка, которая никогда не стригла волос и забыла, что такое одежда. Впрочем, роль одежды выполняли, как ни странно, волосы – длинные и пышные, они опускались спереди и сзади по всему росту тела, скрывая его и лицо.
Существо подняло руку и, с наслаждением рассматривая ее, непринужденно сказало:
– Редко когда возвращаюсь к истинному телу, – оно опустило руку и, глядя на Фароса, пожало плечами. – Не каждый день у меня гибнут родственники, чтобы встречать их в таком виде.
– Родственники? – Фарос не поверил своим ушам. – Это мы-то с тобой родственники?
– А кто же еще? – существо стало шагать босыми ногами вокруг Фароса. – Обо мне мало кто знает, а если и знают, то не вспоминают. Те, кто знает обо мне, зовут меня Тьмой. Я стараюсь выглядеть, как люди, чтобы не пугать их здесь и не выделяться, хотя по факту, я являюсь владелицей этого места – моего Царства. К слову, я родная дочь Матери Пустоты, чтобы ты знал, так что, по сути, ты мой сводный брат, как и многие другие дети Пустоты.
Фарос перестал удивляться и присмотрелся внимательнее.
– Так это о тебе гласит одна из старинных книг Йольрида, которую он показывал? Ты и есть Таинственная Сестра?
– Именно так, – Тьма радостно похлопала в ладошки. – Рада, что ты хотя бы слышал обо мне. Я всегда рада, когда мои младшие братья и сестры навещают меня, прежде чем отправиться в Пустоту.
– В Пустоту?
– Обожди, – Тьма скрылась под землей и сразу же обошла Фароса сзади в виде простой девушки. – Мы ведь не хотим выделяться, верно? Зачем показывать себя тем, кто не служит нашей Матери? Правильно – незачем! Поэтому давай прогуляемся, и я все тебе расскажу.
Бродя по пустыне, Тьма рассказывала о том, как души умерших людей проходят через ее Царство, освобождаются от оков прошлого и уходят в Царство тех божеств, в которых они верят.
– То есть как? – Фарос ошеломленно посмотрел на сестру. – После девяти дней я абсолютно потеряю память?
– Да, так есть, – Тьма преспокойно пожала плечами. – Это процесс очищения. Ты теряешь память и остается только лишь чувство, что на земле есть те, кто тебе дорог. Ты их не помнишь, но чувство есть. Звучит плохо, согласна, но после сорока дней уходит и это чувство. Тогда-то душа и может идти дальше.
– А дальше, это куда?
Тьма остановилась и, воодушевленно бросив взгляд на свои просторы, посмотрела на Фароса.
– Как я уже сказала, в Царство того величества, кому поклонялась душа при жизни. Причем, только действия человека определяют, станет это Царство для него раем, или адом. Я имею в виду, что если ты веришь во что-то и не соблюдаешь веровательных правил и норм, то Царство вполне станет для тебя адом, где вместо упокоения тебя будут каждый день рвать на куски и собирать в одно целое, чтобы вновь рвать на куски.
Фарос сглотнул горловой ком. Ад в разных верованиях выглядел по-разному, но уж точно не как разрыв тебя заживо изо дня в день. Тьма улыбнулась и погладила Фароса по щеке.
– Не волнуйся ты так, – она похлопала его по лицу. – Ты исправно служил Матери, и заслужил покой.
– Это хорошо, конечно, – Фарос нервно усмехнулся и почесал затылок, – но что если человек не пройдет очищение? Не забудет родных, или не избавится от чувства этих родных?
– И такое бывает, – Тьма поправила волосы и посмотрела на шагающих вдали людей. – Такие души очень сильные, и связь их с родными очень крепка. У таких есть возможность забрать кого-нибудь с собой в течение сорока дней, но только одного человека. Это что-то вроде награды для них – вдвоем родным людям легче обрести покой, тем более, если очищение не пройдено до конца.
– Слушай, – Фарос сел на землю и скрестил ноги. – А если человек ни в кого за свою жизнь не верил? Куда он тогда пойдет?